Текст книги "Мужеедка"
Автор книги: Джиджи Грэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
13. Еще как может!
Две розовые полоски на тесте свидетельствовали об обратном.
Кларисса в ванной смотрела на бумажку, на которую пописала сегодня утром. Смотрела на нее вместо завтрака, вместо телевизора, вместо полуденного кофе. Пропустила все сообщения пейджера, телефонные звонки и ни разу не натравила полицию на соседей.
– Как могло со мной такое случиться? – вопрошала она, не желая вспоминать о том, что сама все это устроила.
– Как могло с тобой такое случиться? – передразнила Грэйви. – Как могло с тобой такое не случиться?
Девочки обедали в «Мортоне». Грэйви оказалась первой, кому позвонила Кларисса. Грэйви всегда была первой, кому звонила Кларисса.
– Если ты всерьез решила рожать, вечеринка с подарками младенцу за мной, – пообещала Грэйви.
– Никаких вечеринок. И что значит – «если»? Конечно, буду рожать… Я замужем как-никак.
– Ах да. Молчу, молчу. Боже! – Грэйви скривилась. – Ты что же, откажешься от кофе?
– Нет.
– Тогда от сахара?
– Сахар – мой лучший друг.
– А алкоголь?
– Позже поговорим.
– Сигареты?
– Я не курю, – напомнила Кларисса. – Это ты куришь.
– Хорошо. Потому что бросить у тебя бы сил не хватило. И у тебя бы родился такой маленький, сморщенный младенчик…
– Аарону сообщу сегодня вечером, – решила Кларисса. – Вот только не представляю, как это сделать… Мы ведь уже не в школе. Тогда все было просто: «Эй, придурок, я залетела, и тебе лучше раскошелиться, потому что я на мели – прикупила джинсы «Джордаш»…»
– Не вижу разницы.
Грэйви по-прежнему злилась на Аарона за то, что заставил Клариссу вернуть собранные деньги, хотя молодая жена, разумеется, и не подумала. Девочки настояли, чтобы она взяла чек себе и купила что-нибудь полезное, к примеру шубку от Дольче и Габбана для пронизывающих январских холодов Южной Калифорнии.
– Как это? Аарон – не придурок. А если даже и… Все равно, он отец моего ребенка.
– Ну, начинается. – Грэйви закатила глаза. – Комплекс Мадонны.
– Ты про матушку Иисуса или про ту, которая танцует и поет?
– Про обеих.
Они принялись за салат с тунцом, обильно политый соусом.
– Черт, а сырой тунец можно есть во время беременности?
– Ты беременна-то всего тридцать секунд. Не дергайся.
Но Кларисса дергалась.
– Не хочу, чтобы какой-нибудь паразит выел моему малышу глазки.
Она оттолкнула тарелку с салатом. Грэйви лишь посмотрела на нее и покачала головой.
– Ну а что с тем парнем, с которым тебя познакомила Поло? – сменила тему Кларисса.
– Отстой. Безнадежно.
– Ты не слишком привередлива? – спросила Кларисса.
– Возможно. А возможно, ты говоришь в точности как моя мать.
По пути домой Кларисса вдруг подумала, что Грэйви права: она и впрямь говорит как мать… Не потому ли, что скоро сама станет матерью?
Кларисса опустила взгляд на свой живот и засмеялась.
Но смех стих, едва она вспомнила о растяжках. Мать часто ныла про растяжки, объясняя, что до восьмого месяца все шло прекрасно, а потом она вдруг проснулась и обнаружила на животе карту автомобильных дорог США.
Растяжки передаются по наследству.
Кларисса развернулась и поехала к матери. Никто не поддержит тебя в трудную минуту лучше родного человека.
Большая ошибка.
– Ты уверена, что ребенок от Аарона? – первым делом спросила мать.
– Да кто ты такая? Родная сестричка Злыдни Сьюзи? – возмутилась Кларисса. – О чем речь? Разумеется, это его ребенок.
– Не ори. Я знаю, до свадьбы ты много занималась сексом, – невозмутимо ответствовала мать. – И давно ты беременна?
– Мама, каждому нужно хобби, а коллекционировать фарфоровых кукол ты мне сама не разрешила, помнишь?
– Пф!..
Кларисса с дивана смотрела, как мать, попыхивая сигаретой, гладит отцу рубашки. Во время их брака она настояла на том, чтобы стирать их самой, и продолжала делать это даже после развода. Утверждала, что стирка-глажка помогает ей расслабиться. На самом деле, по мнению Клариссы, ей просто хотелось быть нужной отцу.
При одной этой мысли у нее живот закудрявился и волосы забурлили.
– Роберто… – Мать вдруг шмыгнула носом. – По-моему, он женат.
– Кто?
– Говорю же – Роберто!
– А-а! Музыкант, – припомнила Кларисса.
Мать вздохнула:
– Он великолепный любовник.
– Мама, умоляю, не вздыхай. Говори что угодно, но только не вздыхай.
Мать села и вздохнула.
– По-моему, он женат и у него двое детей.
Кларисса промолчала. А что тут скажешь?
– Дочь моя. – Мать внезапно костлявыми пальцами вцепилась ей в руку. – Я так рада, что у тебя будет ребенок.
– Правда? Даже если я толком не знаю, кто отец?
По счастью, это была лишь издевка. В конце концов, она уже давно выросла. Школа и колледж позади.
Да и университет, если на то пошло.
– Я буду замечательной бабушкой, – заявила мать. – Сегодня же поеду в «Ниманс» и в «Сакс» и наберу… всяких нужных вещей.
Кларисса подумала о моде для беременных, представила себе Синди Кроуфорд в «беременном» наряде… Подумала о диете. Подумала об абортах. Прикинула, можно ли совместить с родами липосакцию.
– Ты будешь отличной бабушкой, а я… – Кларисса не договорила.
– Что?
– Я буду… – Кларисса задумалась. – Боже, я только сейчас это поняла. Бабушка… твоя мама была ужасной матерью. Ты была ужасной матерью… Знаешь, что это значит?
Мать пожала плечами.
– Это наследственное! – взвыла Кларисса. – Я буду ужасной матерью! – И отчаянно зарыдала, рухнув головой на узенькое мамино плечо.
Слегка успокоилась она лишь после того, как мамуля потратила целое состояние на туалеты для беременных. Хотя ее беременности было всего шесть недель сроку, Клариссе не терпелось поскорее натянуть черные лосины с резиновым поясом, тапочки на манер балетных, ну абсолютно без каблуков, и прочие причиндалы, символизирующие материнство.
Сегодня. Сегодня вечером Аарон узнает…
Кларисса бросилась домой с мыслью приготовить на ужин нечто совершенно особенное, любимое бабушкино блюдо – картофельный кугель. Бабушка была воинственной, политически активной особой, которую внучка почти никогда не видела. Она то пикетировала местный супермаркет (и при этом отлупила управляющего транспарантом), то ложилась на дороге перед бульдозером, чтобы помешать строительству атомной электростанции.
Но как-то раз, когда Клариссе было лет восемь, бабушка приготовила картофельный кугель. По ее словам, сама она смотрела, как ее мать готовит это блюдо, раз в неделю. Кларисса, не отрываясь, следила, как бабушка нарезает картошку тоненько-тоненько, почти прозрачными ломтиками, укладывает на противень, а потом ставит в духовку, и там масло шипит и пузырится, а картошка поджаривается и покрывается золотистой корочкой.
Ей тоже очень хотелось бы смотреть на такое каждую неделю, но бабушка заявила, что кугель вреден для здоровья и готовить его слишком сложно. Уже в ту пору Кларисса невольно задалась вопросом, будет ли кто-нибудь в жизни любить ее настолько, чтобы готовить кугель изо дня в день?..
Воспоминания не выдержали столкновения с реальностью – мешком немытой картошки на кухонном столе.
Только глянув на него, Кларисса ощутила жуткую усталость. Пожалуй, кугель подождет… С дверцы холодильника она сняла круглый магнитик с телефонным номером. Пицца – тоже совсем неплохо.
Вернувшись домой к восьми вечера, Аарон обнаружил на кухонном столе половину пиццы с пепперони и сыром, а на диване – мирно посапывающую, свернувшуюся клубочком жену в новеньких черных лосинах и балетных тапочках.
Когда Аарон накрыл Клариссу одеялом, она всхрапнула и проснулась, обнаружив при этом, что изо рта на подушку натекла тонкая струйка слюны.
– Ты разве тут живешь? – спросила Кларисса, вытирая рот рукавом, как шестилетка.
– Еще совсем не поздно, Кларисса. Всего восемь часов. – И Аарон принялся за пиццу.
– Восемь? – переспросила Кларисса, глядя на часы над телевизором. – Значит, идут «Друзья».
Откуда же такая усталость?
– Ты так мирно спала, извини, что разбудил.
– Аарон, нам нужно поговорить.
– А, ясно, – отозвался он. – Тот самый разговор, да?
– О чем это ты?
– Я знаю, что ты сейчас скажешь, – заявил он. – Так что лучше побереги дыхание.
Кларисса уставилась на него:
– Ты знаешь, что я скажу?
Откуда он знает, что она скажет?
– Конечно, знаю. – Аарон поднялся и прошел все три шага до кухни.
Он вытащил из холодильника банку пива и открыл ее. Звук эхом разнесся по картонной квартирке.
И Кларисса зарыдала. Аарон в изумлении уставился на нее.
– Эй, – окликнул он. – Малышка, я совсем не хотел тебя расстраивать.
Кларисса лишь замотала головой, как дворники на полной мощности.
– Я просто… Слушай, я понимаю, что тебе нелегко пришлось за последние дни, – торопливо проговорил он. – Мы женимся, почти не зная друг друга, – и я тут же теряю все деньги.
Кларисса подняла на него распухшие глаза, шмыгнула заложенным носом… и опять завыла.
– Ну, пожалуйста, Кларисса, не плачь! Не могу видеть, когда девушка плачет.
Кларисса ревела, как старый пьянчуга.
В смущении и отчаянии Аарон обнял ее и сжал изо всех сил.
Кларисса задышала выброшенной на берег рыбой, тяжко и судорожно. Совершенно вне себя, Аарон вскочил и замахал руками, пытаясь ее отвлечь.
Затем захлопал в ладоши.
Запрыгал на одной ножке.
Повалился на спину и задрыгал в воздухе всеми конечностями.
Кларисса засмеялась.
– Вставай, придурок, – прогундосила она.
Аарон уселся рядом с ней на диван. Она заглянула в юные встревоженные глаза своего мужа.
– Ничего-то ты не знаешь.
– Разве ты не хочешь переезжать? – удивился он.
– Конечно, хочу. Я что, идиотка? Но поговорить я хотела о другом!
Он взирал на нее с видом Лабрадора, который ждет от хозяина команды «лапу».
– Ну? – спросил он наконец. – Что стряслось? У тебя опять умерла мама?
– Я беременна.
Аарон не шелохнулся. Даже не моргнул. Он просто сидел на диване, неподвижный, как изваяние.
– Но… – наконец выдавил он.
– Но – ничего. Такое бывает.
Он кивнул, а затем, невзирая на хромоту, подскочил с дивана и заплясал по комнате.
– Кажется, ты счастлив, – заметила Кларисса.
– Кажется, да! – завопил он, после чего схватил жену в охапку, протанцевал с ней через всю гостиную, поднял ее за талию и завертел в воздухе, пока у нее не закружилась голова и она не потребовала вернуть ее на землю.
И вопреки всему Кларисса тоже почувствовала себя счастливой.
Аарон той ночью спал очень крепко, рядом с женой и своими «зверушками» (каждой из них он желал доброй ночи – регулярно, – а сегодня еще и сообщил им великую новость). Что касается Клариссы, то она спала урывками. Как любая будущая мать, она была вне себя от тревоги.
Когда наконец «Прада» начнет выпускать детскую одежду?
Кому давать взятку, чтобы отправить ребенка в частный детский сад?
Что, если у малыша будет нос Тедди? Неужели ждать до шестнадцати лет, чтобы сделать пластическую операцию? Нельзя ли договориться пораньше?
Но больше всего она беспокоилась о деньгах. Они с Аароном опять поспорили, и в результате Кларисса пообещала не обращаться за помощью к отцу.
Однако держать слово вовсе не собиралась – в конце концов, ведь кровью она ничего не подписывала. И к тому же знала свои права.
Наутро, в совершенно дикую рань (до девяти), Кларисса отправилась в офис к отцу, чтобы умолять его, если понадобится, далее на коленях (лишь бы на полу был ковер), дать денег. Никогда ее ребенок не будет мучиться в обычных подгузниках!
Тедди встретил ее на пороге приемной. В своем полосатом костюме и желтом галстуке, с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, он выглядел гостем дневного ток-шоу, которому только что пообещали роль в бродвейской постановке.
– Что скажешь, пирожочек?
– Я беременна, и мне нужны наличные, – ответила Кларисса, шагая следом за ним в кабинет. Какой смысл терять время на светскую болтовню, да еще с родным отцом?
– Я тоже рад тебя видеть, пирожочек. – Тедди закрыл за ними мощные двустворчатые двери в кабинет, с пола до потолка обшитый деревянными панелями и потому здорово похожий на избушку в горах.
Как это часто случается, денег у Тедди было значительно больше, чем вкуса.
Отец и дочь сели, уставившись друг на друга словно через пропасть – широкую, как Саргассово море или как зад еврейской бабушки. Наконец Кларисса подала голос:
– Может беременная женщина рассчитывать здесь на чашку кофе? Будь так добр, заставь свою ведьму-секретаршу пошевелиться.
– Только без кофеина, – заявил Тедди. – Ты скоро станешь матерью, Кларисса, ты должна проявлять ответственность.
– Неужто вспомнил, как меня зовут? – подколола она. И тут же вскинулась: – Ответственность? И это ты говоришь мне об ответственности? Дошло наконец, что такое быть родителем?
– Узнаю свою девочку. Как всегда, остра на язык.
Он встал, чтобы взять из ящичка сигару, но сразу осознал свою ошибку. Кларисса ухмыльнулась. Если закурит – она получит возможность выговаривать ему сколько душа пожелает.
Тедди вернулся на место, грызя незажженную сигару.
– Не вздумай только делать эти дурацкие тесты.
– Какие еще тесты? – буркнула Кларисса.
– Ну, эти, как их там… Чтоб узнать пол ребенка и в порядке ли зародыш.
– Амниография.
– Это все туфта, я видел по телевизору. – Он подался вперед. – Сунут тебе иголку прямо сюда… – Он ткнул ей в живот пальцем. Отпрянув, Кларисса треснула его по руке. – И не смей мне говорить, мальчик это будет или девочка, – продолжил Тедди. – Не хочу ничего знать. Раньше люди заранее ничего не узнавали. Это был сюрприз. Так оно лучше.
– Папа, – окликнула Кларисса.
– Тедди… – поправил он.
– Папа, черт возьми, ты станешь дедушкой.
– Не ругайся при ребенке.
– Послушай, какая, к черту, разница – «папа» или «Тедди»? Ребенок-то…
– Ребенок тоже может называть меня «Тедди», – упорствовал он.
– Папа. – Кларисса вздохнула. – Ты свои волосы видел? Давай, я буду звать тебя Рыжим Клоуном, а?
Тедди оглянулся на зеркало за баром и ладонями пригладил отросшую шевелюру.
– По-моему, очень неплохо. – Он еще раз прошелся по волосам. – Я похож на того парня…
– На Рональда Макдональда? Или на Хауди Дуди [23]23
Рыжий клоун, ведущий детского телешоу на NBC.
[Закрыть]?
Клариссе отчаянно хотелось кофе. Она никак не могла сосредоточиться. Общение с отцом ее настолько травмировало, что она боялась лишиться сознания. Такого рода истории она читала в «Космо» – про молодых женщин, которые лишались чувств от излишнего перенапряжения… Например, во время войны или обитая в актерском доме и потребляя тунец по три раза на неделе.
– Да! И еще ты должна кормить грудью, – заявил Тедди с крайне серьезной миной.
Кларисса сумела это определить, несмотря на то, что последняя пластическая операция убила у него все нервные окончания, и теперь лицо Тедди могло принимать лишь одно-единственное выражение – глубокого недоумения.
– Кормить… грудью? – переспросила Кларисса, в ужасе от самой мысли, что какое-то маленькое чудовище прилепится и оттянет до земли ее роскошную грудь.
– Ну да, придется, – подтвердил он.
– Мама меня грудью не кормила.
– Мы были молодыми и глупыми, а теперь поумнели.
– Не твое дело, как я буду кормить.
– Грудью лучше, – настаивал отец.
Кларисса не ожидала, что Тедди проявит такой интерес к своему будущему внуку. Более того, она даже не надеялась, что эта новость его хоть чуть-чуть заинтересует.
– И никакого спиртного, – продолжал Тедди.
– Мама во время беременности каждый вечер пила мартини. Она сама мне сказала.
– Мы были молодыми и глупыми, – повторил он, не найдя лучшего объяснения. – К тому же ты ведь так и не закончила колледж.
– А ты вообще в колледже не учился.
– Речь не обо мне, а о твоем ребенке.
– Папа! Тедди! Так ты дашь мне денег или нет?
Отец задрал брови, и рыжие ростки на голове встопорщились, подобно маленьким солдатикам.
– Ну конечно, пирожочек.
Кларисса подскочила и чмокнула его в щеку – она и сама не подозревала, что способна на подобные проявления чувств. Тедди улыбнулся, поцеловал ее в ответ и обнял, как будто это было совершенно естественно, как будто они всю жизнь только и делали, что обнимались.
Кларисса радовалась объятиям (и немалой сумме на выписанном отцом чеке) все то время, пока скакала вниз по лестнице и летела по дорожке к машине. Быть может, ребенок и впрямь все изменит и все исправит? Он – или она – уже подарил Клариссе отцовскую ласку, что случалось лишь в раннем детстве, да и то по особым поводам.
Кларисса начала понимать, почему бедняки заводят столько детей. Потому что в детях есть надежда. Кроме того, у нищих масса свободного времени, нет спутникового телевидения и они плодятся как кролики.
Кларисса неожиданно сообразила, что отныне она обладает поистине убойным аргументом. Уж если ей так повезло со своим упрямым, молодящимся отцом, то почему бы не попробовать силы на мишени покрупнее: на родителях Аарона?
Как только доберется до своей жуткой квартирки – немедленно позвонит Джо Третьему и Синнамон.
– Нет! – воскликнула Кларисса на Фэйрфакс-стрит, едва не сбив старика, переходившего дорогу. – Я к ним полечу!
Вспомнить бы для начала, в каком штате живут родственнички…
14. Появляется Злыдня Сьюзи, и все идет наперекосяк
Кларисса лихорадочно листала «Желтые страницы», похищенные у соседей (нечего оставлять квартиру незапертой), в поисках турагентства, как вдруг кто-то постучал в дверь. Дзынь-дзынь-дзынь – звенели за дверью браслеты при каждом ударе.
Сама не зная почему, Кларисса испугалась этого стука: было в нем что-то смертоносное.
Сбросив босоножки от «Прада» (спасибо, мамочка!), она на цыпочках приблизилась к двери.
Густо намазанный глаз пялился прямо на нее. Кларисса отпрянула от глазка с глазом. Сердце застряло в глотке (на вкус сердце не отличалось от вчерашней пиццы с пепперони). Она прикусила костяшки пальцев, чтобы заглушить рвущийся наружу вопль.
– Кларисса, дорогуша! – пропел голосок снаружи. – Я знаю, что ты дома, куколка. У твоей машины капот еще горячий.
– Черт побери, черт побери, черт побери, – выдохнула Кларисса себе под нос и заметалась по комнате, словно земля загорелась у нее под ногами.
– Давай-давай-давай, почисти зубки и впусти меня, – настаивал голос. – У меня для тебя кое-что есть.
Дверная ручка отчаянно затряслась. Злыдня Сьюзи была не из тех, кого можно не впустить в дом.
– Очаровательно, – объявила Сьюзи, входя в гостиную (она же прихожая и столовая). – Я принесла выигрыш – помнишь наш спор насчет брачного договора? Я всегда держу слово. – И протянула Клариссе свою сумочку от Луи Вуиттон. – Говорят, твоего мужа лишили наследства. Может, продашь сумку? Лишние баксы тебе не помешают.
Она выглядела бодрой и жизнерадостной, как рождественская открытка. Взгляд ее упал на афишу сороковых годов, которую Аарон прилепил на стену жвачкой.
– Миленько ты тут все обустроила… Мне нравится. Ничего ужасного! И о чем только люди болтают…
Кларисса почти видела, как с клыков Злыдни Сьюзи капает яд.
– Кофе? – предложила она.
Это дало бы ей шанс опрокинуть чашку на костюм от Шанель, в котором явилась Сьюзи. Выглядела она в нем богатой тетушкой; наряд ее здорово старил, но Сьюзи была готова на все, лишь бы пробиться в список самых хорошо одетых женщин, – такова была цель всей ее жизни.
– Нет, спасибо, дорогая, я не пью растворимый, – заявила она.
– Ладно, Злыдня, кто тебе сказал? Выкладывай, – потребовала Кларисса, убрав сумку с глаз долой. Она решила пренебречь вежливой болтовней: и без того голова раскалывалась от необходимости подавлять кровожадные инстинкты.
– Ты же знаешь, я не раскрываю своих источников, – заявила Сьюзи и захлопала ресницами. Ну просто Скарлетт О'Хара на балу дебютанток.
Кларисса радостно углядела мешки, наметившиеся под глазами Злыдни. Наследственная проблема. Чтобы решить ее, у той оставалось года два, не больше. Не сводя взгляда со Сьюзи, Кларисса принялась тереть у себя под глазами, зная, что тем самым доведет гостью до белого каления. Сьюзи прищурилась.
– Что это с тобой? – спросила она.
– Так кто тебе сказал про мое новое… – Кларисса не могла заставить себя произнести это слово.
– Про твое новое… мнэ-э… жилье?
– Не говори «мнэ-э», – сказала Кларисса. – Так никто не говорит.
– Мнэ-э, – повторила Сьюзи. – Думаю, я все ж выпью кофе. Наверняка у тебя на этой кухоньке найдется кружка с надписью «Я люблю Лос-Анджелес».
Кларисса смолчала, хотя для этого ей пришлось зажать ладонью рот, и сделала три (точнее, четыре, поскольку шаг у нее короче) шага до кухни, где нырнула головой в шкафчик. Ей хотелось найти фарфор от Джейри который так подходил к прежнему голливудскому особняку Аарона, что Кларисса заказала его в списке свадебных подарков раньше, чем сам Аарон узнал о грядущем браке. Наконец она отыскала крохотную кофейную чашечку с тонким цветочным рисунком и золотым ободком. Почти такие же чашки были у бабушки – мать швырялась ими в отца, когда злилась. Они продержались всего полгода… Фарфор обычно бьется, ударяясь об стену.
Она вытащила чашку из шкафчика с никогда не закрывающейся дверцей.
И плюнула на дно.
– Молоко или сливки? – спросила Кларисса, налив кофе.
– Молоко подойдет, – откликнулась Сьюзи.
Кларисса обнаружила остатки утреннего молока в кошачьей миске.
И вылила их в кофе.
– Забыла спросить насчет сахара, – любезно сказала Кларисса, возвращаясь с чашкой в гостиную-столовую-прихожую.
Сьюзи пристроилась на самом краешке красного дивана, словно тот был перемазан собачьим дерьмом.
– Спасибо, не надо. – Злыдня высунула змеиный язычок и принялась лакать кофе.
Кларисса улыбнулась подружке впервые за встречу.
– Дженнифер растрепала, – наконец созналась Сьюзи, выпив все до капли. – Бедняжка рыдала как дитя, когда я клещами вырвала из нее правду. – Она прищурилась на Клариссу поверх края чашки. – Шучу, конечно. Я ее не пытала, но метафора мне нравится, а тебе?
– Но почему она тебе рассказала? – Кларисса испугалась за Дженнифер. Утром не позвонила… А что, если Сьюзи разрезала ее на кусочки и разбросала останки по всему городу? Со Злыдни станется.
– Потому что я заявила: или она мне все расскажет, или мы больше не подруги. – И Сьюзи победно вскинула левую бровь.
– Класс, – прокомментировала Кларисса. – Блестяще.
Дженнифер. Всеобщая младшая сестра. Стоило пригрозить, что дружбе конец, – и вот результат. В Информационной Войне Дженнифер никак не могла тягаться со Сьюзи.
– Не устроишь для меня турне по своему дворцу? – попросила гостья.
– Не надейся сегодня испытать свой ежегодный оргазм, моя дорогая. Ситуация настолько временная, что она уже закончилась.
– Не разводом, надеюсь? – У Сьюзи вспыхнули глаза.
Кларисса набралась сил и смелости.
– Собственно, мы собираемся переехать, как только я подыщу что-нибудь подходящее.
– Кто-то из родни умер? – осведомилась Сьюзи.
– Нет, извини, дорогая, – отозвалась Кларисса. – Просто кто-то залетел.
Сьюзи перекосило, но она тут же попыталась «выровнять» лицо.
– А! Поздравляю! – Она распахнула крылья летучей мыши и прижала Клариссу к тощей груди. Та почувствовала себя мухой, танцующей с каракуртом, и высвободилась из объятий.
– Спасибо. Еще никто ничего не знает, кроме Грэйви. – Кларисса была готова убить себя за эти слова. Она только что выложила всю историю целиком.
– Надеюсь, тебя не слишком разнесет, – с улыбкой прочирикала Сьюзи, пятясь к двери. – Да, кстати, тошнота иногда не прекращается до самых родов. А ты в курсе, что на самом деле беременность длится не девять месяцев, а десять? – Костлявыми пальцами она ухватилась за дверную ручку. – А еще знаешь, что говорят про мальчиков и девочек во время беременности? Девочки ненавидят матерей, поэтому делают их жирными и уродливыми, а мальчики матерей очень любят, но от них бывают прыщи. – Она облизнула вечно сохнущие губы. – Но с тобой, уверена, ничего подобного не случится.
– Ты просто золото, – сказала Кларисса.
– Нет, это ты золото. – Сьюзи послала Клариссе воздушный поцелуй, выпорхнула на лестницу, и прежде, чем дверь закрылась, Кларисса увидела у нее в руках сотовый. Охваченная слепой паникой, Кларисса метнулась за своим мобильником. Во что бы то ни стало сообщить Звездной Палате добрые вести, пока Злыдня все не испортила! Какое счастье, что существует скоростной набор!
Грэйви и без того все знала, но обещала молчать. Следующая по списку: Джен.
– Алло? – С первого же гудка.
Наша девочка явно поджидала у телефона.
– Джен, это Кларисса. Я…
Кларисса услышала щелчок на линии.
– Минутку, Клар.
– Нет! – завопила она. Черт возьми! План провалился. Слишком много времени ушло на «это Кларисса». У Джен вновь щелкнуло.
– Поздравляю, Клар! Я так за тебя рада!
– О черт… – застонала Кларисса.
– Ты правда уже поправилась на четыре кило? – спросила Джен.
Кларисса нажала на конференцсвязь и скоростным набором вызвала Грэйви для поддержки, одновременно посылая известие Поло на пейджер.
– Сьюзи рассказала про прыщи. Ты только не волнуйся, они пройдут, не успеешь даже опомниться, – утешила Грэйви, хрустя крекерами.
– Черт, и еще раз черт! – завопила Кларисса. – Будь ты проклята, Злыдня Сьюзи!
Запищал пейджер. Послание от Поло гласило:
«Я в курсе. Тебя тошнит?»
– Черт, и еще раз черт, и еще черт четыре раза! Извините, девочки, – сдалась Кларисса, – пойду лягу, свернусь в позе зародыша.
– Знаешь, – пробубнила Грэйви с набитым ртом, – я слышала, что беременность длится десять месяцев.
Кларисса отключила телефон.
Проснулась Кларисса с «Желтыми страницами», распластанными по лицу и открытыми на букве «М». «Массаж».
Некоторое время она пялилась на рекламу «Общего массажа с тайскими и русскими девушками», затем закрыла глаза и возблагодарила Бога, что родилась в такой великой стране, где девушка без особых перспектив, но с видной задницей может выйти замуж за богача, даже если в данный момент жизнь и представляется ей полным дерьмом.
Кларисса окончательно решила, что должна лично повидать родителей Аарона, – такой удар, как известие о скором появлении на свет первого внука, лучше не преподносить по телефону.
Она позвонила турагенту, выяснила, в каком штате находится город Колон, или Каллин, или как его там… после чего зарезервировала билет на самолет и номер в гостинице (Кларисса Альперт никому не будет обузой).
Вошел Аарон с небольшим пакетом в руке.
– Господи, Аарон, ты с какой стати явился?
– А что, у тебя любовник в шкафу?
– Нет, я просто…
– Шучу. – Он протянул ей пакет: – Открой.
– Это мне? – Она набросилась на подарок, как тигр на добычу.
Цепочка. Золотая, изящная, с жемчугом и турмалинами. Она была великолепна. И Кларисса никогда не смогла бы ее носить. Цепочка не застегивалась у нее на шее.
– На День матери, – пояснил Аарон.
– Но, Аарон, – мягким тоном, словно обращаясь к ребенку, возразила Кларисса, – сегодня не День матери. И я еще пока не мать.
– С каких пор тебя заботят такие мелочи, когда речь идет о подарках?
– Один – ноль в твою пользу. – Она посмотрела на украшение. – Наверное, дорогое?
– Я купил его в кредит. Удивительная штука, никогда раньше не пользовался кредитами.
– Аарон, это чудо. Просто чудо.
– Тебе нравится?
– Очень. – Вранье, конечно, но Кларисса преисполнилась неведомого доселе чувства благодарности.
Она заглянула мужу в глаза:
– Сколько у нас здесь комнат?
Аарон улыбнулся:
– Три.
– Значит, впереди еще две.
Они занимались любовью в третий раз, когда зазвонил телефон. Кларисса не хотела снимать трубку, но Аарон ждал звонка от босса. Пришлось ответить.
Звонил Тедди.
– Это Тедди, – одними губами сообщил Аарон.
– Меня нет!
– Ее нет, – повторил в трубку Аарон. Миг спустя у него вытянулось лицо. – Думаю, тебе лучше взять, – сказал он жене. – У него всего три минуты и один четвертак.
Кларисса скривилась:
– Не смешно.
– Согласен, ничего смешного в том, что мужчина средних лет сидит в каталажке и любуется татуировками гангстеров. – Он запнулся. – Хотя… погоди-ка… А ведь это смешно!
Кларисса взяла трубку.
– Папа?
– Тедди.
– Тедди, где ты?
– У меня мало времени. – На заднем плане кто-то вопил. Кларисса никогда раньше не слышала таких воплей. Крики – да; визги – конечно; но такие вопли…
– Что там за шум?
– Обед.
– Умоляю, скажи, что ты в «Хиллкресте» на еврейской свадьбе.
– Я в тюрьме. Мне нужны деньги для залога. Десять тысяч долларов.
– У меня нет десяти тысяч! У меня и двадцати долларов нет, ты это прекрасно знаешь.
– Я выписал тебе чек.
– Но, послушай, – захныкала Кларисса, – в этом весь смысл, папа: ты мне его выписал.
– Верни. Без денег меня не выпустят.
– У тебя есть еще деньги… Должны быть, ты ведь мой отец.
– Конечно, у меня есть деньги. – Он помолчал. – Если копы еще не обыскали квартиру. Под компьютером. Там около пяти сотен.
Кларисса села бы, но она и так уже лежала.
– Надеюсь, ты хочешь сказать, что у тебя пятьсот тысяч под компьютером?
– Действуй быстро, счета будут заморожены.
– Заморожены? Твои счета? А как же я? А ребенок?
– Честное слово, мне очень жаль, пирожочек.
– Папа, как это случилось?
– Мой бывший партнер.
– То есть… Почему «бывший»?
– Я от него избавился. Он вечно ныл и жаловался на всякую ерунду.
– А именно?
– Что мы платим меньше налогов, чем ему бы хотелось. У меня творческий подход к финансам. Я ведь человек творческий, Кларисса, ты же знаешь.
– Папа!
– Да?
– Я приеду и выкуплю тебя.
– Славная девочка.
Кларисса повесила трубку и посмотрела на Аарона.
– Уже одеваюсь! – подскочил он.
– Нет, – отрезала Кларисса. – Я не хочу, чтобы ты ехал со мной. Это позор.
– Ты что, шутишь? Какой позор? – Он улыбнулся. – Это семья.
– То-то и оно! Семья и есть позор, – выкрикнула Кларисса ему в спину.
Они внесли залог и забрали отца из лос-анджелесской центральной тюрьмы. Аарон и Тедди встретились, как старые боевые товарищи, которых долгие годы разделяли мили, жены и дети. Всю дорогу домой они болтали как ни в чем не бывало: обсуждали рынок акций, шансы «Лейкерсов» против «Никсов» и где в городе подают лучшую пиццу в нью-йоркском стиле. Словом, трепались о чем угодно, кроме того, что скоро Тедди, вероятнее всего, опять отправится за решетку.
Высадив Тедди у порога его дома, Кларисса твердо пообещала себе в ближайшие же дни навестить родителей Аарона. Если больше никто не намерен вести себя по-взрослому, – что ж, она возьмет это на себя.
Провести в этой квартире еще хоть один месяц своей беременной жизни? Не будет этого.
Самым сложным было скрыть от Аарона, что она летит в Атланту и остается там на ночь.
Нет, неверно. Еще сложнее оказалось заставить Грэйви составить ей компанию.
– Я не посещаю места, где носят очки от Версаче двадцатилетней давности.
– Снобка.
– Я человек утонченный, ты это знаешь. – Грэйви однажды назвали утонченной в школьной газете, и с тех пор она никому не позволяла забыть об этом.
– Брось, Грэйви.
– Нет. С чем я останусь? Это единственное, что у меня есть.
– Согласна. – Кларисса помолчала. – Так ты едешь?
– Ладно. Забавно будет посмотреть, как ты выставишь себя полной идиоткой перед новыми родственниками.
