Текст книги "Мужеедка"
Автор книги: Джиджи Грэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Джиджи Леванджи Грэйзер
Мужеедка
Моему мужу – мечте мужеедки
1. Знакомство
Свадьба вышла просто чудо. Невеста вся из себя, с безупречной кожей и сияющими волосами цвета белого золота (спасибо экс-звезде «голубых» порнофильмов, ныне стилисту, с беременной мужеподобной супружницей). И кому какое дело, что за свою недолгую жизнь новобрачная успела переспать со всеми шаферами жениха?
Стоп. Жизнь Клариссы Альперт вовсе не была столь уж недолгой. Сама невеста утверждала, что ей двадцать восемь, – к вящему недоумению всех, кто вырос вместе с ней в относительной нищете Беверли-Хиллз, где цена бунгало лишь недавно доползла до отметки в полмиллиона. На деле Клариссе уже исполнился тридцать один, но наследник древнего и денежного рода, чуточку прихрамывающий жених двадцати семи с половиной лет (мальчик еще цеплялся за «половинки»!) искренне полагал, что берет в жены двадцативосьмилетнюю девушку. Даже ее мелкая, отощавшая на слабительных чаях, дымящая как паровоз еврейская мамочка не устояла перед дочерним напором и сама уверилась, будто произвела на свет это чудо природы ровно двадцать восемь лет назад.
Кларисса положила глаз на Аарона сразу после того, как бросила Шона Пенна.
Хотя, если честно, с Шоном Пенном она никогда и не встречалась, однако Аарон Мейсон был его страстным поклонником – а Мейсонам принадлежала крупнейшая сеть универмагов для среднего класса на юге Штатов. Аарон, свежеиспеченный дипломированный кинопродюсер, был новичком в Голливуде и еще не успел пообтереться. Кларисса подцепила его, что называется, с подножки поезда (в его случае, правда, это был «бентли» 2002 года, припаркованный у «Плюща»). Она всегда питала слабость к инвалидам, а уж ради инвалида за рулем роскошной машины самой любимой ею марки запросто плюнула бы на свой атеизм и приняла бы даже мусульманство.
Среди прежних приятелей Клариссы было полно дефективных – от дальтоника и слепого певца техно-группы до сценариста-паралитика, но при этом обладателя «Эмми».
На сценариста она, к несчастью, запала всерьез: с готовностью вытирала ему слюни и ценила невнятные ласки, на которые его хватало. Но… сценарист, да еще и телевизионщик, на роль мужа? В свои двадцать восемь (она настаивала) Кларисса была еще слишком юна, чтобы распрощаться с мечтой о платиновом, от Тиффани, колечке на безымянный палец.
Аарон припадал на одну ногу. Кларисса зорко, как тигр за добычей, следила за ним, пока он шел от темно-синего «бентли» и поднимался по дворцовым ступеням «Плюща» к столику, где поджидавшие его три самодовольных типа извергали потоки нецензурщины в крохотные мобильники.
Хромота решила дело.
Их роман был ультрастремителен; продлись он двумя неделями дольше, все равно не потерял бы права называться «ураганным». Кларисса таскала свою находку на все тусовки – от покрытых граффити и экстази набережных Серебряного озера до усыпанных кокаином и золотой молодежью пляжей Малибу. Аарон толком и опомниться не успел, зато успел уяснить (как станет ясно позже), что на пути к вершине Кларисса переспала – безо всякой пощады, сожалений, стыда и совести – с половиной Лос-Анджелеса. О чем он не ведал, так это о ее вранье насчет возраста, религиозных убеждений (англиканская вера, иудейская или любая другая, в зависимости от обстоятельств), постельных привычек, цвета волос, образования и семейных устоев. О пластических операциях, подправленном носе матери, лишении и восстановлении девственности, а также о прерванных (трех) беременностях Кларисса тоже докладывать не стала. Откуда Аарону было знать, что Кларисса врет напропалую – всем, всегда и по любому поводу?
Он не заподозрил – не сразу, во всяком случае, – что имеет дело с начинающей психопаткой, явлением для Лос-Анджелеса столь же рядовым, как зависть или пальмы. Уроженцу смирной, серенькой провинциальной Джорджии невдомек, что психопатов в Лос-Анджелесе пруд пруди даже в сравнении с Вашингтоном, – и они тут на высоте.
И уж кто точно на высоте, так это Кларисса Альперт.
Пролог, или как начался весь этот кошмар
22.42, канун Нового года. Каракули на матерчатой ресторанной салфетке:
1 января 2003 года. Список желаний.
Мужики, которых я, Кларисса Альперт, будучи в здравом уме и роскошном (от природы) теле, хотела бы заполучить в этом году:
1. Брюс Спрингстин. Староват, женат, дети (фу!), скорее всего счастлив. Уровень сложности: 9+.
2. Питер Мортон. Богат, сеть ресторанов «Хард-рок» (или «Планета Голливуд»?), разведен… богач, богач, богач, помолвлен. Уровень сложности: 6.
3. Тед Филд. Богат, светит наследство – оч. богат. Любитель длинных тощих блондинистых красоток. Которым 18 лет. Которые могут доказать, что им 18. Вероятны проблемы. Уровень: 10.
4. Грэйдон Картер. Чернила еще не высохли на свидетельстве о разводе, дюжина детей или около того. Влиятелен (подчеркнуто). Полубританский акцент – миленько и экстравагантно. Уровень сложности: 8+.
P.S. Предпочитает стильных девиц с изысканным вкусом… Гм.
Кларисса Реджина Альперт составляла традиционный список дел на будущий год. Списки крайне важны для успешной жизни: с их помощью легче выбрать не только цель, но и путь к ее достижению. Этот урок Клариссе преподал бывший (давным-давно бывший) любовник, вечно надутый бармен-актер-каскадер. Сам он узнал о важности списков на курсах по дианетике, в огромной небесно-синей сайентологической церкви, куда записался, чтобы познакомиться с Томом Крузом, Джоном Траволтой или, на худой конец, с любой мелькнувшей в самом паршивом сериале звездочкой.
От каждого из приятелей Кларисса старалась почерпнуть что-нибудь полезное. Не будучи отличницей в Школе Жизни, она умела лихо подводить итоги и выделять самое главное – как тот студент, что читает речь на выпускном.
«Список кандидатов» она составляла ежегодно, под Новый год, с тех пор как ей стукнуло восемнадцать (двадцать один). Все свободное время Клариссы было отдано подружкам, и лишь этот ритуал проводился в одиночестве: планы на будущее требовали полной сосредоточенности.
Она царапала на салфетке обгрызенной ручкой, взятой напрокат у официанта Ларри [1]1
Официант Ларри – персонаж телесериала Suddenly Susan. – Здесь и далее примеч. перев.
[Закрыть], тянула третий коктейль, а впереди было еще полно работы…
– Вы сценаристка? – раздался рядом голос. Мужской. (В Лос-Анджелесе пишущий на людях – всегда сценарист. Поэты и прозаики, подобно вампирам, не терпят дневного света.)
Перед Клариссой стоял великолепный экземпляр Сопляка. «Сопляками», а еще «Лео» [2]2
Намек на Леонардо Ди Каприо.
[Закрыть]или «Безусыми» они с подружками именовали всех мужиков моложе двадцати пяти.
Кларисса, однако, смотрела не на его свежую смазливую физиономию, а на ботинки.
Далеко не «Прада». С «Гуччи» и рядом не лежали.
В уцененке брал, не иначе.
«Паскудство, – подумала Кларисса. – Съемная квартирка в картонной хибаре; мальчик на побегушках в задрипанной студии или, того хуже, начинающий агент…»
– Свободен. – Кларисса вновь принялась как одержимая корябать на салфетке.
– Прошу прощения? Вы ведь даже не знаете…
– Топай отсюда. Прямо. Сейчас. Ну же, валяй… – прошипела она.
Бедный мальчик был потрясен до глубины души. Попытался нахмурить брови, но с непривычки не вышло, и он просто скуксился.
Однако отступать все равно не желал. И напрасно.
– Слушай-ка, из этой тарелки я уже ела, comprenez-vous? Сыта по горло, – оборвала его Кларисса, едва он открыл рот.
– Стерва. – Произнесено вполголоса. Малыш явно испугался.
Кларисса фыркнула по-рысьи, сверкнув ровнехонькими – хвала дантисту – зубами.
И вернулась к списку. В этом году она придавала ему особое значение.
Думай, принцесса. Кларисса глянула на часы. У нее тьма подружек, но доверить тайну списка нельзя никому. Конечно, она их всех обожает, но такими вещами делиться все равно не стоит. Позже она обязательно встретится с девчонками в «Особняке плейбоя» (Силиконовая Долина, Станция Большие Сиськи, Убежище Вольных и Оттраханных). Вот уж где ждет веселье: отвратная еда, полузабытые звезды комедийных сериалов, сырой, провонявший спермой подвал, пронзительный смех, наличные рекой и, конечно, толпы роскошных женщин, чья красота так бьет по глазам, что обрадуешься любому уродству.
Но всему свое время. Сперва нужно закончить работу.
5…
5. Их должно быть больше четырех.
– Неужто в округе никого не осталось, с кем я еще не переспала?
Гибкий, как резинка, официант Ларри вновь возник у ее стола.
– Si, oui, именно так – ответ «да» на любом языке. – И поставил перед ней очередной коктейль с шампанским. Не дожидаясь повторения заказа.
– Тебе лучше знать, мамочка, – согласилась она и подумала: «Мужики все до одного должны быть геями-официантами».
– Официант Ларри знает все на свете, мисс Много-Не-Бывает. Ты ведь ходишь сюда с тех самых пор, как доросла до законного права на выпивку.
Кларисса записала еще одно имя.
5. Джон Ф. Кеннеди-младший. Богат, из хорошей семьи, женат (неудачно?). Покойник. Уровень сложности: 8.
– Поправка, ваша честь. Ходила и до того. – Клариссе нравился официант Ларри. Голубой, толковый, циничный, лысый. Прелесть что за сочетание. Того и гляди слюной захлебнешься.
– Если ты, конфетка, в самом скором времени не поставишь на якорь какой-нибудь из наших лайнеров, я налеплю тебе на лоб табличку «Опасно для жизни!» и объявлю по стране тревогу номер один.
– Очень мне нужен первый встречный денежный кретин, – парировала Кларисса. – Спортивный интерес пропадает. И вообще… – добавила она чуть слышно, – может, мне тоже хочется влюбиться.
Свадьбы, младенцы, детишки, молодые мамаши на джипах, молодые папаши с закатанными рукавами, пожилые папаши в креслах-каталках…Кларисса угодила в оцепление. Мир вокруг повзрослел, и она была полна решимости не отстать от поезда на станции «Помнишь, Какой Она Была Куколкой?».
Кларисса затрясла головой, как промокшая собака. Не закончить ли на сегодня с выпивкой?
– Угу… И что мы тут имеем? – Бросив взгляд на список, официант Ларри объявил вердикт: – Все распродано. Это тебе не девяностые.
Кларисса перечитала имена. Прав? Не прав? Говорят, геи-официанты никогда не ошибаются.
– Скажи честно, радость моя, ты хочешь через десять лет таскаться сюда – с липовыми губами, литром лака на черепушке – и строить глазки старперу с подагрой, надеясь, что он расщедрится на выпивку?
Кларисса уставилась на Ларри.
– Еще чего. Рекламная девица на пенсии – это не для Клариссы.
Оба перевели взгляд на другой конец бара. Две вытравленные блондинки лет за сорок, с губами, готовыми треснуть от бесчисленных инъекций, и совершенно одинаковыми носами, по моде восьмидесятых смахивающими на горнолыжный склон, заученно хихикали над остротами своего пожилого спутника, у которого на руках темнели старческие пятна, а объемистое брюхо нависало над резиновым поясом.
Кларисса отметила, что у одной из дамочек поехал чулок. И стоптанные туфли также не пропустила.
Знакомая трагедия, персональный кошмар Клариссы Реджины Альперт. Недаром Лос-Анджелес всемирно известен как край разбитых надежд. Впорхните в своих туфельках от Джимми Чу в какой-нибудь из дорогих ресторанов – традиционных, вроде «Плюща», или крутых, вроде «Хауса» – в любом найдется столик, которого Кларисса избегала как чумы (как секонд-хенда, магазинов «Все за доллар» или тонального крема от Эсте Лаудер). Столик рядом с туалетом или с кухней, столик, который занимают две блондинки, чаще всего не в меру платиновые, с тонкими вытянутыми лицами, красивыми во времена…
Давно.
Медленно и экономно они жуют свой салат («закусочную порцию, пожалуйста»), делая вид, будто поддерживают разговор, от которого на самом деле давно устали, и если не приглядываться (хотя Кларисса приглядывалась всегда – где еще тебе так близко покажут твое собственное будущее?!), то даже не заметишь, что они не смотрят друг другу в глаза и совсем не смеются. Они ходят в туалет не меньше трех раз и ступают всегда медленно, с высоко поднятой головой и надменной маской на лице, в душе прекрасно понимая, что все их премьеры позади. Они заказывают по три бокала «шардонне» и никогда не берут десерт.
А еще они всегда косятся на твой столик; следят, как ты следишь за ними. И взгляды их прокатываются по тебе, тяжелые, как грузовики.
И осуждать их за это нельзя.
Клариссу пробрала дрожь. До конца года она обязана выйти замуж.
Крайний срок определить просто: в ноябре ей исполнится двадцать девять (тридцать два); через четыре года у них со счастливчиком-супругом будет двое детей; к сорока она разведется, но по-прежнему будет в самом соку (доктора в Беверли-Хиллз творят чудеса) и заживет в свое удовольствие, с легким сердцем отослав выращенных няньками и воспитателями детишек в интернат.
Ну а если они будут любить друг друга… Кларисса прикинула свои шансы. Однажды она была влюблена. Может, запас удачи уже исчерпан?
Нужна идея. Идей Клариссе всегда было не занимать.
(Важный момент: ее отец, Ужасный Тедди Альперт, грозился прекратить выплачивать ей содержание. И тут два варианта развития сюжета. Либо а) Клариссе придется устроиться на работу. Исключено. Она так и сказала отцу: «Я сама над собой работаю на полную ставку». Либо б) ей нужно найти мужа с высокооплачиваемой работой. К тому же Кларисса чувствовала себя так, будто на ней проставлен срок годности, и этот срок стремительно истекает.)
Итак, идея… Неужто фантазия иссякла?
Выдернув из замерших пальцев Клариссы ручку, официант Ларри начертал на салфетке:
6. ААРОН МЕЙСОН
Именно так, прописными, словно само имя было чем-то большим, чем просто сумма составляющих его букв.
– Кто? – Кларисса уставилась на него; карие глаза расширились от любопытства, алчности и… надежды.
– Последний писк. Читайте новости музыки, мисс Совершенство.
Кларисса подрулила на своем БМВ-кабриолете (любимое авто всех высоко метящих модных девиц) к ближайшему ночному киоску и купила «Голливудский репортер», «Варьете» и несколько музыкальных журналов – несмотря на отвращение к музыкальной индустрии в целом. Оставив сдачу старикашке-торговцу (лишь бы не касаться его руки), она не потрудилась даже доехать до дома. На виду у патлатых бродяг уселась в машину и уткнулась в газету.
– Четвертак за песню? – предложил негр с седыми космами, заплетенными в десятки косичек.
– Мало. Я беру дороже. – Кларисса и в более приятных условиях терпеть не могла читать (разве что «Вог» и «Мари-Клер», только если они не начинали слишком умничать), а теперь ей нужно было сосредоточиться.
Чернокожий остолбенел и решил, что ослышался.
– Хотите, чтоб я вам заплатил?
– Слушай, Фрэнк Синатра-младший, твоя взяла, я дам доллар, а ты исчезнешь. Молча.Идет?
Он не стал отказываться.
А Кларисса нашла, что искала: Аарон Мейсон приобрел нечто загадочное под названием «основные права» на некий мюзикл под названием «Веселый развод» с Фредом Астером в главной роли (ф-фу, ненавижу мюзиклы тридцатых!).Наследникам было выплачено 1,5 миллиона долларов.
– Полтора милл… – задохнулась Кларисса. Ее одновременно восхищала эта цифра и злило, что кто-то выбрасывает безумные деньжищи на какое-то старье, да еще и не цветное!
В интервью Аарон рассказывал, что среди вещей, которые любил в детстве «единственный наследник одного из 500 богатейших семейств планеты» (слова журналиста), были мюзиклы. И «Веселый развод» стоял на первом месте.
– Обожаю старые мюзиклы! – заявила Кларисса. И отправилась в круглосуточный видеопрокат – место, которое среди ночи посещали лишь страдающие бессонницей, завязавшие наркоши да любители порнухи. Манящие песни сирен «Особняка плейбоя» вмиг перестали для нее существовать.
У Клариссы Альперт появилось домашнее задание.
А дома мамуля опять оккупировала уборную, чего Кларисса терпеть не могла. Пройдя сквозь мамулин организм, пища претерпевала незначительные молекулярные изменения: от кукурузы оставался початок, из моркови выходил салат, после стейка (хотя она редко ела стейк и вообще все, в чем больше 150 калорий на порцию) можно было ожидать фарша.
– Мама! – крикнула Кларисса.
Голос у нее был хрипловатый от природы. Деми Мур добилась бы подобного эффекта после недельного opa на ассистентов. Кому-то Клариссин голос казался сексуальным, кого-то просто раздражал.
Схватив пульт, Кларисса в седьмой раз перемотала кассету с «Веселым разводом» – историю о том, как чечетка может довести до свадебных колоколов. Во всяком случае, ничего иного она пока из просмотра не вынесла.
– Чё?
Мать никогда не говорила «что?» – только «чё?».
– Сколько раз можно повторять – не торчи в моем сортире часами!
– Рот помой после таких слов, вот чё!
– Что! Ч!Т! О!
– Пфффф.
В переводе: «Заткнись, дочурка дорогая, дрянь чертова, а то на куски порежу!»
Дело в том, что ее мамуля подсела на чай для похудения, немыслимую пакость. Туда напихали такую уйму «природного» слабительного, что хватило бы прочистить двигатель «Боинга-747». Кларисса попробовала его однажды, после обеда в День благодарения, потому что собиралась потом покувыркаться с одним адвокатом, обладателем огромного члена и еще более огромного «мерседеса». Вкусно поесть она всегда была не прочь, тем более на День благодарения, но секс любила не меньше.
Словом, выпила мамулиного чайку – и чуть не обделалась, как раз в процессе прелюдии.
Оральной.
От чая ее прошиб пот и скрючили колики; еле доковыляв до туалета, она зависла там Квазимодой. Адвокат больше не пытался связаться, если не считать звонка на следующее утро: мол, у него пропал компакт-диск для медитации, с какими-то идиотскими монашескими завываниями, и он хотел бы узнать…
Разумеется, диск стащила Кларисса. Решила отомстить заранее, чувствуя, что не перезвонит, гад (проколы случаются, ко всему надо быть готовой).
Но кое-чему Кларисса научилась от адвоката: никогда не пить «чай для похудения» перед сексом. Никогда.
И еще. У больших авто (шестисотых «мерсов», в частности) ход более плавный, чем у маленьких спортивных машин.
Мать же крепко подсела на свое мерзкое, бурое, разящее корой пойло и хлебала его по три раза на дню. Кларисса как-то убедила ее прерваться, но у мамули случился такой капитальный запор, что пришлось на всех парах тащить ее в госпиталь, где умопомрачительный смуглый красавчик-доктор (до чего хороши пальцы у индийцев – длинные, тонкие, умелые!) был вынужден творить непотребство с крохотной сморщенной мамулиной задницей.
Кларисса, вопреки собственным железным правилам (никаких рандеву с теми, кто не способен добыть билеты на разрекламированную премьеру), трижды встречалась с индийцем, чтобы на третьем, традиционно постельном свидании (раньше отдаваться просто неприлично) обнаружить член толщиной с карандаш. Надежда на «маленький, да удаленький» оказалась тщетной. От потрясения Кларисса на целый месяц отошла от дел: вечерами сидела дома и наливалась водкой с «Ред Буллом» в обществе друга-вибратора.
Мамуля, покинув наконец уборную, наткнулась на дочернюю гримасу – не слишком, впрочем, выразительную: ботокс [3]3
Препарат для разглаживания морщин, применяемый в виде инъекций.
[Закрыть]свое дело знал.
– Чё?
– Что!
– Не надоть…
«НАДО!» —про себя завопила Кларисса. Еврейка из Боливии, внучка боливийского генерала, от своей сногсшибательной юной красоты мамуля до сих пор сохранила изящество и хрупкость. На ее фоне дочь смотрелась напичканным стероидами тяжелоатлетом.
– Статью прочитала, мам? – Кларисса пыталась плавно переключить рычаг передач. Недостаточно плавно, как оказалось.
– Оставь ребенка в покое.
– Ну ма-ам! Опять ты… – Дочь старательно захныкала, но это было ей несвойственно, и хныканье вышло похожим скорее на вой «фольксвагена», форсирующего крутой подъем.
– Он на тебе не женится.
– Спорим?
– Чё?
– Спорим. Спор. Пари заключим – хочешь?
– Никаких азартных игр.
– При чем тут игры? Слушай, он во вторник будет обедать в «Плюще»…
Кларисса знала это наверняка: под видом секретарши-растяпы, которая боится разозлить шефа, обзвонила все крутейшие рестораны на предмет заказа столика на имя Аарона Мейсона.
– Не пойду.
– Пойдешь. Подружек я позвать не могу. Они или слишком злобные, или озабоченные. На кусочки беднягу разорвут.
Мамуля замахала рукой – привычный знак переживания.
– Мама! Тот же жест.
– Я не собираюсь его использовать, разорять, кушать живьем или… что ты там себе еще напридумывала. – Кларисса приподнялась на красной бархатной софе, которую стащила из разорившегося ночного клуба. Клуб принадлежал еще одному бывшему любовнику (тому самому, что научил ее всегда держать в доме ледяную водку). – Я хочу с ним познакомиться. Всего-навсего.
Мать сощурилась. Махнула рукой. Чуточку по-другому.
– Отлично. Наденешь черный костюм от Армани – шелковый, с серебряными пуговицами.
Материна ладошка затрепыхалась вверх-вниз.
– Ни капельки он тебя не полнит. Силы небесные, мама, да ты не выглядела бы толстой, даже если бы захотела и напыжилась!
Подпрыгнув с софы, Кларисса прошагала к бару, в иных домах именуемому «каминной полкой». Точно в таких же квартирках дюжинами селились девчонки вроде нее, в ожидании, пока на них женятся такие мальчонки, как Аарон (победнее, конечно). Сколько похожих на нее девчонок живет вокруг, Кларисса годам к тридцати сбилась со счету. Девочки от двадцати пяти до тридцати четырех, блондинки или шатенки с прямыми волосами (если волосы вьются – распрямлять два раза в неделю), довольно рослые, но пониже супермоделей, любительницы капуччино по утрам и водки вечером, в основном на голодный желудок. Они жили на деньги папы с мамой, хотя этого явно не хватало на дизайнерскую обувь плюс квартплату плюс подписку на сорок восемь модных журналов. Все они были безработными или перманентно на грани безработицы.
И это их ничуть не беспокоило.
Отсутствие беспокойства – основная черта всех здешних обитателей. Им по фигу абсолютно все: нищета, война, ужин, дети, бабушки и дедушки, таяние полярных льдов…
Кларисса смешала две водки с тоником, сперва набросав в свой бокал консервированной вишни – ей нравились только красные напитки, – устроилась рядом с матерью и опустила светловолосую голову (на монетах такие чеканить, заметил кто-то из друзей) на ее узенькое плечико.
– Ну, пожа-алуйста, мамуль. – Решающий довод.
Мать потрепала ее по щеке. Кларисса вздохнула с облегчением: мама никогда не подведет.
В судьбоносный день, самый важный день в жизни Клариссы, тощая коротышка-мать с прокуренными легкими кинула ее самым подлым образом. Кларисса послала ее по телефону куда подальше и швырнула трубку, – впрочем, не раньше, чем они договорились поужинать у «Мистера Чоу» за материн счет.
Беда в том, что Кларисса не могла обедать в «Плюще» в одиночку – никто не обедает в «Плюще» в одиночку. Следовательно, нужно кого-нибудь пригласить, а затем этого кого-нибудь отодвинуть в сторону; тогда все примут ее за АМН (Актриса, Модель или Нечто вроде), до чертиков измученную блеском софитов и вниманием поклонников. Кларисса со скоростью заправского гонщика проехалась по электронной записной книжке в поисках подруги, сочетающей три качества: 1) относительную привлекательность (читай: Клариссин клон, но попроще или потолще); 2) относительную популярность (в обществе, а не у мужиков) и, наконец, 3) относительную невостребованность (чтобы согласилась за час собраться и прискакать в «Плющ»).
Ближе к концу буквы «Р» Кларисса откопала сущий клад – идеальный вариант для ее цели. Роберта Раскин! Огненно-рыжая шевелюра, коровьи глаза, рост за метр восемьдесят, но жирновата. Одним словом, сойдет. Партнер в крупной компании, занимавшейся пиаром, Роберта разменяла четвертый десяток, отчаянно страдала без мужика, но при этом была вялой, как саженец в засуху. Собственно, Кларисса Роберту терпеть не могла – та без умолку скулила о каком-то недоделанном козле с телевидения, который бросил ее пять лет назад, женился на точной копии Роберты, только поуродливее, и забабахал двоих таких же уродливых отпрысков… Умереть – не встать. Зато Роберта откликалась на приглашение по первому зову. Кроме того, проталкивая на Олимп одного молодого комика, чья звезда на глазах разгоралась все ярче, Роберта обеспечивала Клариссе свободный вход на премьеры, светские рауты или вечеринки, где ожидался лишний холостяк, пусть даже полуживой от транквилизаторов.
Приглашение Роберты оказалось поистине гениальным ходом. Та приехала вовремя, заняла лучший столик снаружи (рядом с выводком стареющих манерных блондинок, чьи брильянтовые часики блеском соперничали с банковскими счетами их мужей), где было все отлично видно, и терпеливо дожидалась Клариссу, которая объявилась с опозданием на двадцать две минуты.
К тому времени Роберта, в своей коричневой униформе от Джил Сандер похожая на эсесовку, уже уплела весь хлеб из корзиночки и начисто обглодала лимонную дольку из чая со льдом. В желтых кожаных брючках, свитере от Гуччи (шерсть с шелком), ярко-розовая от пилинга, Кларисса поспешила к ней танцующей походочкой.
– Прости, прости, прости! – затрещала Кларисса, стреляя оценивающими взглядами по сторонам и втихую костеря своего косметолога, который клялся и божился, что этот поросячий цвет спадет с лица через полчаса. Она бы отменила процедуры, если бы платила за услуги наличными, и теперь мысленно поклялась прекратить протирать коленки, ублажая этого идиота при каждом посещении.
– Ничего страшного… я времени не теряла. – Роберта отложила в сторону серебристую «Нокию». – Шикарно выглядишь.
– Правда? – Кларисса распахнула глаза. И что бы ей не звонить Роберте почаще?
Роберта не замедлила ответить на этот вопрос, затянув мотив, знакомый, как припев навязшего в зубах хита:
– Он добился еще одного судебного запрета… Я к нему и на милю подойти не имею права, представляешь?!
И добрых полчаса Кларисса выслушивала бесконечную сагу о бывшем любовнике с женой и двумя детьми. Высидеть «Она написала убийство» от начала до конца – и то проще.
Погрузившись в дебри мнимой амурной жизни Роберты, Кларисса приканчивала третий чай со льдом, когда, наконец, появился полуночно-синий «бентли», навеки разделивший ее недолгую (относительно) жизнь на «до» и «после».
Неизданные, но весьма популярные в узких кругах «Правила свиданий» Клариссы Альперт включали среди прочего и перечень машин, которым следовало отдавать предпочтение. Она понятия не имела, чем «роллс-ройс» отличается от «бентли», но обе марки входили в тройку лидеров, вместе с «мерседесом» VI2, – неважно, кабриолетом или седаном. «Порше», при наличии банковского займа, мог позволить себе любой страховой агент. За рулем БМВ чаще всего оказывался любитель анального секса, из тех, что еще и поколачивают жен на досуге. «Рейндж-ровер» изобличал во владельце желание поиграть накачанными мускулами, а «спортсменов» Кларисса терпеть не могла.
Неизбежная проблема с «роллс-ройсами» и «бентли» состояла в том, что хозяин машины: а) слишком стар (не староват, а дряхл; древний дедуган; маразматик) или б) рэп-звезда. Звезды рэпа Клариссу не привлекали, попадая в одну категорию с оперными: что поют, не разберешь, а одежда и вовсе дрянь. Вдобавок даже Клариссе, привыкшей напропалую врать о своем происхождении, нелегко было изобразить из себя негритянку, хотя как-то раз она и наплела нападающему футбольной команды колледжа (студенту химфака, с обалденно гладкой и черной, как оникс, кожей) кучу брехни про свою бабку-креолку. На самом деле бабушка – уменьшенная и еще более зловредная копия мамули – не говорила ни на одном языке, кроме идиш.
При виде темно-синего «бентли» Кларисса чуть слышно ахнула.
– Ты абсолютно права, – по-своему расценила ее реакцию Роберта. – Вот и я не могу понять, почему он меня бросил.
Роберта высморкалась в салфетку; подбородок у нее задрожал выброшенной из аквариума золотой рыбкой. В других обстоятельствах Кларисса не удержалась бы от хорошей затрещины.
– Аарон Мейсон.
– Кто? – взвыла Роберта.
– Ша, – отозвалась Кларисса в точности как мамуля, упокой Господи ее душу. Хотя мамуля-то еще жива… Пока.
Аарон Мейсон хлопнул дверцей «бентли» и поднялся по ступеням ресторана под прицелом десятков глаз. Парень что надо – высок, темноволос, хорош собой… а главное, богат.
В городе мужеедок ему долго не протянуть. Придется поднапрячься, чтобы лакомый кусочек не увели из-под носа.
Бог ты мой… да он еще и хромает! Сомнений не осталось: это судьба. Остальные претенденты были мысленно вычеркнуты из списка: чтобы заарканить такую крупную добычу, Клариссе понадобятся все силы. Завтра же начать прием витамина С, уколоться витамином В12, неплохо бы и от гриппа прививку сделать… Ничем нельзя пренебрегать, раз нужно быть на пике физической и интеллектуальной формы.
– Уставились… Гляделки проглядите! – Кларисса подскочила с места и двинулась через зал, точнехонько по воображаемой линии, каблук перед носком, запустив в действие одновременно бедра и проект захвата Аарона Мейсона.
Рассекая надвое жужжащую, гудящую, шушукающуюся ресторанную толпу, Кларисса в одном из спутников Аарона узнала (вот удача так удача!) своего «одноразового» любовника, с которым пообщалась двагода назад, после вечеринки у друзей на пляже Малибу. Помнится, сиденья в просторном салоне его «рейндж-ровера» обтянуты дивно мягкой кожей; в кои веки обошлось легкой краснотой на заднице. Эпизод проходил у Клариссы под рубрикой ДЗС, то есть секс ради Доступа За Сцену: парень как раз подписал контракт с солистом ныне забытой рок-группы.
«Великое дело – связи!» —поздравила себя Кларисса, дефилируя перед самым Аароновым столиком. В прелестной, не обремененной лишними мыслями головке уже кружились свадебные платья от Веры Вонг и туфельки цвета слоновой кости от Маноло.
Тпру…
Она застыла на полушаге.
Правило номер один, принцесса: хочешь подцепить мужика – не обращай на него внимания.
Кларисса уставилась вдаль с таким видом, будто сам принц Уильям манил ее пальчиком из кухни.
– Кларисса!
Она заставила встрепанного приятеля Аарона подождать, пока вспоминала его имя. Части тела застревали в памяти куда крепче.
– Кларисса!!
Член конусом, плечи в густой шерсти, как у йети… Как же его? Джейми? Джо? Джон, Айан, Кайл?
– Макси! – обернувшись, воскликнула она в экстазе, словно они расстались на вокзальной платформе накануне Второй мировой. Поцелуи до обдирания зубной эмали – единственная приемлемая форма приветствия в Голливуде, особенно с врагами. Чем сильнее ненавидишь человека, тем восторженнее встреча.
Кларисса трижды облобызалась с Макси, чмокая воздух у его щек (новая мода в Калифорнии, зато в Париже, если верить «Вог», самый писк), и обменялась сотней приветственных возгласов, не забывая вертеть крепенькой и аппетитной – кто сказал толстой?! – попкой перед самым носом Аарона Мейсона. Миссис Аарон Мейсон, миз Алъперт-Мейсон, Кларисса РеджинаАлъперт Мейсон, без дефиса.Имена отплясывали джигу в голове, а тугие, затянутые в желтую лайку половинки так и вздрагивали, словно вели собственный немой диалог с наследником торговой империи. Кларисса, умелый игрок в «он для тебя пустое место, пока сам не накинется», ловко поддерживала треп с Макси, при этом буквально кожей задницы ощущая каждый взмах ресниц Аарона или шорох его одежды. Пока Макси трещал о своих дурацких, никому не нужных клиентах, об абонементе на весь баскетбольный сезон на престижные центральные места в третьем ряду (Ха! А первый ряд – слабо?),о личной яхте и о еженедельных играх в баскетбол с Джорджем Клуни, Кларисса взвешивала все «за» и «против» свадебных нюансов. Что предпочесть: цвет слоновой кости или яичной скорлупы? Натуральный шелк «королева Анна» или четырехслойный атлас? Граненый изумруд, мелкие бриллианты или один бриллиант, но крупный?..
