Текст книги "Я сделала ошибку"

Автор книги: Джейн Корри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 26
Бетти

– Надо отдать тебе должное, – сказала мама, когда несколько месяцев спустя зашла ко мне домой на чашечку чая. – У тебя получается держать в узде своего Джока. Я больше не слышала никаких сплетен о том, что он ходит к другим женщинами.

– Это благодаря тебе, – улыбнулась я. Мои отношения с матерью значительно улучшились после ее совета насчет Джока. Я осознала, что мы с ней тогда впервые по-настоящему поняли друг друга.

Она выглядела довольной:

– Теперь, когда это улажено, ты можешь сосредоточиться на устранении других трещин в своем браке. – Мама размешала в кружке третью чайную ложку сахара. – Не отворачивайся и не делай вид, будто не знаешь, о чем я говорю. Я не дура, дорогая. Вижу, как ты общаешься с мужем. Вы оба друг друга на дух не переносите.

– Понимаешь, – произнесла я, усаживая Стюарта к себе на колени и вытирая ему лицо, липкое после тостов с вареньем, – я не представляю, что мы когда-нибудь снова поладим, не говоря уж о том, чтобы по-настоящему наслаждаться совместной супружеской жизнью. Не после всего, что случилось. В любом случае я не хочу обсуждать это при ребенке. Он может почувствовать негативные эмоции.

Я спустила сынишку на пол, поиграть с пластиковой машинкой, которую Джок принес ему на днях с рынка. Может, он и был никудышным мужем, зато оставался хорошим отцом. Еще одна причина не рвать с ним отношения.

Мама закатила глаза.

– Я-то знаю, о чем говорю.

– Что ты имеешь в виду?

– Неужели ты думаешь, что у меня не возникало проблем с твоим отцом? Конечно, я не влюблялась в симпатичного женатого парня, как сделала ты…

Я поморщилась.

– …Но твой отец был горьким пьяницей, и порой мне хотелось схватить тебя и бежать куда глаза глядят.

– Я об этом не знала.

– Потому что я тебе не рассказывала. Однажды ночью в местном клубе случилось крупное побоище, и… скажем так, кое-кто пострадал. Сильно. Твоего отца увезли в полицейский участок для допроса, но из этого ничего не вышло. Не было никаких доказательств. Однако это происшествие напугало его, так же как Джока напугало то, что ты отправила его на обследование.

На мгновение я вспомнила те времена. Анализы оказались отрицательными, сообщил мне муж, притворяясь, что и раньше в этом не сомневался. Но я-то видела, как он трясся.

– Во всяком случае, после этого твой отец капли в рот не брал. Теперь это все уже дело прошлое, но суть вот в чем. Я могла бы поступить так, как ты с Джоком. Отлучить его от тела и все такое. Вообще-то на какое-то время я так и делала. Тебе тогда было всего два года, но ты стала капризной. Поэтому я поняла, что скандальная атмосфера в семье может дурно отразиться на детях, как ты и говоришь.

Она отставила чашку.

– Если хочешь моего совета, дорогая, – тебе нужно первой сделать шаг ему навстречу.

Я вздрогнула:

– Я больше не намерена ложиться в постель с этим мужчиной!

Мама пожала плечами:

– Дело твое. Но ты могла бы, по крайней мере, попытаться стать с ним добрее. Иначе мой внук будет страдать.

Этого я не хотела. Но и не слишком желала следовать авторитетным маминым советам. Лицемерить перед мужем? Мне важно было оставаться верной самой себе.

– Ха, – усмехнулась мама, когда я сказала ей об этом. – С каких это пор принципиальность обеспечивает ребенку кров и еду? Спустись на землю, моя девочка.

Когда Джок вернулся домой в тот вечер, я села напротив него за шаткий кухонный столик, вместо того чтобы сообщить, как обычно поступала, что ужин в духовке, а затем оставить мужа в одиночестве.

– Как дела на работе? – поинтересовалась я.

Джок подозрительно посмотрел на меня:

– А что?

– Просто спрашиваю.

Конечно, на это потребовалось время, но я стала больше стараться, когда готовила еду, и ждала возвращения мужа, чтобы поужинать вместе с ним. Джок начал делиться со мной рабочими проблемами, как всякий нормальный муж. А я рассказывала, как прошел мой день – в основном все вращалось вокруг заботы о Стюарте и того, как наш сын любит собирать головоломки.

Я также позволила Джоку вернуться в нашу кровать, хотя старалась держаться как можно ближе к противоположному краю. Поначалу муж несколько раз пытался подкатиться, но я напомнила ему о нашем соглашении. Раз уж я осталась, то никаких поползновений.

Если Джок и искал утешения с другими женщинами, то теперь делал это осторожно. Или, иными словами, уже не приходил домой, пропахший духами, как раньше. Похоже, мама была права.

Муж начал относиться ко мне намного уважительнее, больше не унижал и не попрекал меня. Никто из нас никогда не упоминал Джейн, или Гэри, или Кросс-лейн.

Мы вкладывали всю свою энергию в воспитание нашего сына и по выходным вместе водили его по музеям или в местный парк. Порой мы вдруг осознавали, что весело смеемся над одной и той же телевизионной передачей, хотя сидим на противоположных концах дивана.

Да, между нами определенно все стало лучше. Я была довольна, хотя и не совсем счастлива. Но, опять же, я не имела на это права. Не после того, что я сделала с Джейн. Она по-прежнему снилась мне, но, по крайней мере, перестала со мной разговаривать, и я привыкла к ее молчаливому присутствию.

Примерно через год Джок получил повышение, а вместе с ним последовала прибавка к зарплате и переезд в Милтон-Кейнс. Вдали от Лондона мы смогли начать все сначала. Никто не знал, что когда-то я дружила с женщиной по имени Джейн и влюбилась в женатого мужчину по имени Гэри.

Стюарт пошел учиться в местную школу с хорошей академической репутацией. Мать одного из его новых друзей была в разводе. Она доверительно поведала мне, как трудно было сначала жить без мужа и как ей и ее сыну приходилось искать монеты за спинкой дивана, чтобы купить еду. Звучит ужасно, но пока она рассказывала мне все это, я чувствовала облегчение оттого, что решила остаться с мужем. С финансовой точки зрения теперь у нас все стало намного лучше. И, что еще более важно, Джок, казалось, вел себя хорошо.

Тем не менее порой я невольно задумывалась и размышляю до сих пор, что бы произошло, если бы я последовала зову своего сердца, а не была такой практичной. Я представляла новую жизнь, которую могла бы построить с Гэри, а его милые девочки любили бы Стюарта как родного брата. Я бы выжила, даже если бы осталась одна с сыном, повторяла я себе. Я была крепче, чем казалась.

Но потом я смотрела на нашего умного мальчика – всегда первого ученика в классе! – и понимала, что бросить Гэри и остаться с Джоком того стоило. Я поклялась, что буду лучшей матерью, какой только смогу. А для этого важно, по крайней мере так я считала в то время, чтобы сын рос в крепкой и стабильной семье.

Кроме того, Стюарт боготворил отца. Часто они вместе ходили на рыбалку – поблизости находилось большое озеро – или на футбольный матч. Они возвращались раскрасневшимися и счастливыми. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы лишила сына этих отношений.

В те дни, когда позволяла себе слишком увлечься фантазиями о Гэри, я изо всех сил старалась быть милой с Джоком: готовила ему вкусный ужин или предлагала вместе сходить в кино. Казалось, это работало, потому что он вел себя со мной так же и даже время от времени приносил мне небольшой подарок. Но только не духи. После Кросс-лейн Джок как будто понимал, что это единственное, чего я никогда не захочу.

– Я рада, что ты последовала моему совету, – заметила моя мама, когда посетила нас. Я наблюдала, как она окинула взглядом наш новый дом с тремя спальнями на красивой улице, недалеко от торгового центра. – Я горжусь тобой.

Никогда прежде она так меня не хвалила. Я была настолько тронута, что не знала, что ответить. Но от ее слов почувствовала себя лучше.

Это не значит, что моя жизнь была эмоционально безмятежной, особенно в первые годы на новом месте. Естественно, я изо всех сил старалась сохранять лицо перед сыном, чтобы он не догадался о том, как дела в семье обстоят на самом деле. Друзья спрашивали, почему мы не родили второго ребенка, и я отвечала нечто неопределенное вроде «просто не сложилось». В глубине души я все еще мечтала о дочери, но ни за что не позволила бы мужу снова прикоснуться ко мне.

Жизнь продолжалась. Застрелили Джона Леннона (это казалось невозможным!), а мы вступили в войну с Аргентиной за Фолклендские острова. («Давно пора!» – заявил Джок.) Спустя годы воспоминания о тех ужасных временах в Хэкни притупились, и я снова стала способна переживать моменты истинного счастья, как на вручении школьных призов, когда Стюарт получил больше наград, чем кто-либо другой. Мы с Джоком хлопали до тех пор, пока у нас не заболели ладони, и мне пришлось сдерживать мужа, чтобы он не засвистел от волнения и гордости. Прежние ночные кошмары с Джейн начали утихать. Как и мои фантазии о Гэри. Наш сын к тому времени превратился в задумчивого молодого человека. Стюарт был ростом с Джока, но я позаботилась о том, чтобы он не перенял бесцеремонных манер и грубого поведения своего отца.

Он рос таким милым мальчиком, Поппи! Очень добрым, и всегда терпеливо выслушивал, прежде чем заговорить, в отличие от Джока.

– Настоящий маленький джентльмен, ишь ты! – усмехалась моя мать, но скорее одобрительно.

К тому времени как Стюарт с отличием окончил школу, я уже стала вполне довольна своей жизнью. А когда его приняли на стоматологический факультет в Ньюкасле, мы с Джоком были на седьмом небе от счастья.

– Подумать только! – воскликнул муж. – Первый в нашей семье, кто поступил в университет!

Он обнял меня; это было самое интимное, что случалось между нами за долгие годы. И я поняла, что обнимаю его в ответ.

Центральный уголовный суд, Лондон

– Я задам этот вопрос еще раз, миссис Пейдж. Если, как вы утверждаете, вы никогда больше не хотели видеть Мэтью Гордона, почему согласились встретиться с ним в третий раз?

Поппи Пейдж поднимает голову. У нее красные глаза. Дикие. В этот момент она выглядит способной почти на все.

– Потому что, – цедит она сквозь стиснутые зубы, – этот человек преследовал нас. Он отказался оставить меня и мою семью в покое. Записался пациентом в стоматологическую клинику моего мужа. Сказал Стюарту, что учился со мной в театральной школе. Показал ему фотографию, на которой мы сняты студентами. Он подстрекал одну из моих клиенток подать на меня в суд. Заявил мне, что не прекратит это, пока я не соглашусь встретиться с ним. Так в конце концов я и поступила. Он велел мне приходить в Набережные сады. Но… – Она замолкает.

– Прошу вас, – вкрадчиво произносит прокурорская поверенная. – Продолжайте.

Поппи вызывающе вздергивает подбородок:

– Но перед нашей встречей я навела справки в интернете, чтобы найти о нем какую-нибудь информацию.

– Зачем вы это сделали, миссис Пейдж?

– Я искала способ заставить его остановиться. Что-то, чтобы играть на равных. Потом я проверила «Фейсбук». Вот тогда я и сделала это открытие насчет Сандры.

Она снова выдерживает паузу. Присяжные подаются вперед.

– Итак? – нетерпеливо говорит обвинительница.

Поппи Пейдж издает хриплый смешок:

– Вы не поверите!

Глава 27
Поппи

На следующее утро мы уже в Лондоне. Стюарт ушел в свою клинику, Дейзи осталась дома из-за простуды, а я возвращаюсь к странице Мэтью в «Фейсбуке».

Молодой Мэтью глядит на меня с фотографии в профиле. «Главная роль в сериале “Рай для Питера”…» В пояснении не упоминается, что это шоу закончилось много лет назад. Как будто Мэтью до сих пор почивает на лаврах.

Я замечаю, что за последние два года он почти ничего не публиковал, если не считать фотографии с недавней рождественской вечеринки «Ассоциации поддержки актеров и агентов», на которой одной рукой обнимает Дженнифер, а другой – Дорис. «Чудесная встреча с восходящими звездами», – подписал Мэтью.

В его постах нет никаких упоминаний о Сандре. Возможно, мне лучше поискать в «Фейсбуке» ее собственную страницу. По запросу «Сандра Гордон» ничего нет, поэтому я ищу ее под девичьей фамилией Райт.

Вот она! Господи, как же Сандра изменилась. Бедняжка выглядит как бледная тень себя прежней. Худая и изможденная. И почти злая. Затем я читаю верхний пост и ахаю. Я не могу поверить в то, что вижу…

Это сообщение о смерти. От кого-то по имени Том. «Лучшей сестре на свете. Покойся с миром».

Сандра умерла? Я с трудом осознаю это. Ужасно. Она была одного возраста со мной. Вообще, судя по дате этого поста (последнего на странице), Сандра умерла еще два года назад от «осложнений», возникших в результате рассеянного склероза. Но ее ранняя смерть не только трагична, но и показывает Мэтью в его истинном обличье. Все его «стенания» о трудностях ухода за женой, не говоря уже о беседе с ней, которую я подслушала с лестницы на рождественской вечеринке, были инсценировкой.

– Я убью тебя, Мэтью Гордон, – произношу вслух я. Это не первый раз, когда я так говорю или думаю. Но теперь мне действительно хочется это сделать. – Подожди, пока я снова тебя не увижу!

Я слышу какую-то возню за дверью своего кабинета. И торопливо захлопываю ноутбук.

– Извини, – говорит Бетти, входя после стука. – Не хотела тебя беспокоить. Просто пришла сказать, что приготовила вкусный луковый суп. Самое то для Дейзи при насморке. Может, тебе тоже захочется.

Она смотрит на ноутбук. Неужели Бетти успела заметить, как я быстро закрыла его? Могла ли она услышать мои слова? Нет, иначе не выглядела бы так обыкновенно.

– Я только что договаривалась встретиться с коллегой за обедом во вторник, – лгу я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно.

– Рада за тебя. Я постоянно твержу Стюарту, что вы оба слишком много работаете и вам нужно почаще куда-нибудь выбираться. Сколько лет ее детям?

Вообще-то я не упоминала, что коллега – женщина. Или что у нее есть дети. Бетти просто подразумевает, что это так. По понятиям моей свекрови, семья священна. И я ей благодарна. Я не смогла бы вести свой бизнес без нее. Кроме того, Дейзи с Мелиссой многому научились у своей бабушки.

Надеюсь, я никогда не буду для них дурным примером.

Ко вторнику Дейзи становится гораздо лучше. А я изо всех сил борюсь с искушением сообщить Мэтью, что мне все известно.

– Если хочешь, после своих занятий по медитации я могу забрать девочек из школы, – предлагает Бетти, пока я еще дома. – На обратном пути мы заскочим в кафе.

Это одно из их развлечений. На самом деле Бетти часто таким образом вытягивает из девочек всякие секреты, а затем передает информацию мне. «Я подумала, что ты должна знать, любовь моя».

Из моей свекрови получился бы отличный шпион. От нее я узнала, что Мелисса явно неравнодушна к Джонни, тому лохматому, немного самоуверенному мальчику из школы. Мне остается лишь надеяться, что сильное счастье, за которым последует столь же сильная боль (оба этих состояния неизбежно сопровождают первую любовь), не помешает ее учебе. Я уже неоднократно беседовала с ней о том, что следует «быть осторожной, когда дело доходит до секса», и что сначала нужно убедиться в своих чувствах к кому-то, прежде чем «переводить отношения в серьезную плоскость».

Когда Бетти рассказала мне об этом мальчике, я подумала, что мне следует еще раз поговорить с Мелиссой о предохранении. Я до сих пор поеживаюсь при воспоминании, что мы с Мэтью ничем не пользовались в уортингском отеле. Это свидетельствует о том, какая я лицемерная. Мне следовало бы сразу пройти обследование, но вряд ли стоило обращаться за этим к нашему терапевту.

В конце концов на прошлой неделе я отправилась в одну из анонимных клиник сексуального здоровья недалеко от Тоттенхэм-Корт-роуд, низко опустив голову на входе в надежде, что никто меня там не заметит. Лондон вроде бы и большой город, но удивительно, сколько знакомых в нем можно встретить.

В коридоре сидели еще три женщины примерно моего возраста. И двое пожилых мужчин. Никто из нас не смотрел друг на друга. Я достала свой айпад, чтобы проверить рабочую электронную почту, делая вид, будто все это не слишком отличается, например, от обычного приема у стоматолога. Однако внутри чувствовала себя грязной. Как я до такого докатилась? Ради всего святого, я же мать двоих детей!

Но медсестра, которая брала мазок из влагалища, держалась очень профессионально и сказала мне, что хотела бы, чтобы больше людей «моего возраста» вели себя так же разумно. Если бы только она знала всю мою историю… Хорошо, что я оказалась здорова. По крайней мере, эту проблему я могла вычеркнуть из списка причин для беспокойства.

– Не торопись домой, – советует Бетти, когда я уже собираюсь выходить, чтобы ехать на встречу с Мэтью. – Ты любишь общение. Нам всем нужны друзья в этом мире, Поппи. Кто-то, с кем можно поделиться своими проблемами. – На мгновение в ее глазах появляется выражение печали, которого я раньше не замечала. Потом оно исчезает. – Проведи время с удовольствием, ладно?

Как отреагировала бы моя свекровь, если бы я сказала ей правду? Она была бы шокирована. Напугана. Наши отношения оказались бы разрушены навсегда. Поэтому я просто шагаю в морозный январский день, когда бледное низкое солнце почти слепит глаза, и спешу к станции метро. Меня так трясет, что я роняю свою транспортную карту на пол после того, как приложила ее к сканеру.

– Вот, держите, – говорит мужчина позади меня.

– Спасибо.

Он расплывается в улыбке:

– Всегда пожалуйста!

Спускаясь на эскалаторе, я чувствую, что он стоит рядом. Вдруг он зачем-то подослан Мэтью? Я напряженно жду, готовясь побежать, но внизу мужчина обгоняет меня и идет по пассажирскому тоннелю в противоположную сторону. Я становлюсь невротиком. Мэтью вынудил меня сомневаться во всем. О чем именно он хочет поговорить? Я решаю пока придержать открытие насчет Сандры при себе, как туза в рукаве, пока не выясню. Надеюсь, это убедит его наконец оставить меня в покое.

Я поднимаюсь со станции «Набережная», прохожу мимо цветочниц с ранними нарциссами в ведрах и представляю, что собираюсь весело пообедать с подругой. Мне всегда нравился этот район Лондона с видом на Темзу. Когда дети были маленькими, я приводила их сюда погулять перед походом в Национальную галерею на Трафальгарской площади. По мере того как они становились старше, а мой бизнес развивался, таких вылазок становилось все меньше. Я слишком поздно осознала, что мне следовало больше проводить времени с девочками, пока они росли.

Но, опять же, это наименьший из моих грехов. Если они когда-нибудь узнают о Мэтью, то не пожелают меня видеть. Я в этом уверена. И снова я не могу не думать о будущем, которое тогда меня ждет. Дочери не захотят, чтобы я присутствовала на их свадьбах. Могут запретить мне видеться с моими внуками. Я стану изгоем. Матерью, которая разрушила их жизнь, когда завела роман на стороне. Я знаю это, потому что именно так отношусь к своей собственной матери, пусть это и лицемерие с моей стороны.

– Попс! – слышу я голос. – Ты все-таки пришла!

Я не сразу заметила Мэтью, но он здесь. Высокий лоб. Темные, зачесанные назад волосы. Нос, который на других лицах, возможно, выглядел бы великоватым, однако его лицу придает почти греческий вид. Твердая линия подбородка, гордо задранного передо мной. (Почему-то он постоянно его потирает.) Оттого, что вопреки всему я по-прежнему чувствую волнение внутри, когда смотрю на Мэтью, я злюсь еще больше. Не только на него, но и на себя.

– А разве у меня был выбор? – усмехаюсь я.

– Да брось, – говорит он, протягивая руку, как бы предлагая мне на нее опереться. – У всех нас всегда есть выбор. Но ведь ты сама желала встречи со мной, не так ли?

– Ты себе льстишь, – парирую я, не обращая внимания на его руку.

– Ну, а я хотел тебя увидеть. – Мэтью снова потирает челюсть, затем достает из верхнего кармана упаковку таблеток и проглатывает пару штук без воды.

– С тобой в порядке? – спрашиваю я из вежливости.

Он морщится:

– Это все из-за зубов мудрости.

– Значит, это был не просто предлог встретиться с моим мужем? – уточняю я.

– Нет. Они действительно изводят меня, и мне пришлось обратиться за помощью, хотя я очень нервничал перед визитом к дантисту.

– Которым совершенно случайно оказался Стюарт.

Мэтью одаривает меня волчьей ухмылкой:

– Можно сказать, я убил двух зайцев одним выстрелом. Мне нужно было осмотреть зубы. И было любопытно взглянуть, за какого мужчину ты вышла замуж, Попс. Он совсем не похож на меня, правда?

– В том-то и дело, – огрызаюсь я.

Мы идем рядом, шагая почти в ногу мимо подснежников и фиолетовых крокусов, растущих вдоль кромки аккуратно подстриженного газона. Я так злюсь из-за его лжи насчет Сандры, что меня тянет прямо сейчас выложить ему это. Но я жду подходящего момента.

– Откуда ты узнал, что мы со Стюартом в Девоне? – тихо спрашиваю я. – Ты следил за нами?

Мэтью смеется раскатистым, сочным, хриплым баритоном, от которого какая-то женщина, с виду примерно моего возраста, бросает на него восхищенный взгляд, когда проходит мимо. Затем она смотрит на меня, словно проверяя, в чьей же компании гуляет такой мужчина.

– Не будь настолько мелодраматичной, Попс. Ничего подобного. Твоя дочь рассказала мне. Та, которая постарше.

Я замираю.

– Мелисса? Как? Ты никогда с ней не встречался!

Он касается моей руки знакомым жестом.

– Дорогая, разве ты не слышала о «Фейсбуке»? Мелисса приняла меня в друзья несколько недель назад.

У меня бегут мурашки по коже.

– Зачем ты ей нужен?

– Вероятно, из-за того что в моем профиле написано, что я всегда рад дать совет начинающим актерам? Я недавно дополнил. Подумал, что она может заинтересоваться. И наша дружба оказалась весьма познавательной. Я так много узнал о вашей семье.

В этот момент я бы с удовольствием вцепилась ему в глотку.

– Вы общались по телефону? – резко спрашиваю я.

– Только в интернете. Перестань паниковать. Все было вполне прилично. Я просто спросил, изучал ли кто-то в семье актерское мастерство, и она ответила, что ее мать хотела стать актрисой, но вместо этого открыла агентство. Упоминала и свою бабушку – Бетти, не так ли? – и сестру тоже. Еще сказала, что ее отец вечно на работе. Но в основном в наших беседах я давал ей советы, как влиться в профессию. Хорошо, что после школы она посещает театральные курсы, правда? Это наверняка поможет.

Мэтью говорит так, словно хорошо знако́м с моей семьей. Да как он смеет?

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, Мэтью, – повышаю я голос. – И не ври мне, как ты несчастлив с Сандрой. Я знаю, что она умерла! Я проверила ее страницу в «Фейсбуке» и видела соболезнования ее брата!

Я жду его удивления, но Мэтью просто разводит руками в жесте «признаю свою вину».

– Это правда. Надо заметить, тебе потребовалось довольно много времени, чтобы выяснить это. Кстати, если бы я до сих пор был знаменит, ты могла бы прочитать об этом в каком-нибудь журнале или газете. Но когда ты больше никто, никому нет до тебя дела. Даже ее так называемому любящему брату Тому, который отказался одолжить нам денег, когда она болела, и никак не хочет помочь мне сейчас.

– Ты отвратителен! – возмутилась я. – Зачем так врать? Я слышала, как ты беседовал с ней по телефону, по крайней мере мне так казалось, на рождественской вечеринке.

– Да, – кивает он. – Я увидел, что ты приближаешься, поэтому делал вид, будто говорю с ней.

Мэтью произносит все это без всякого намека на извинения.

– Но зачем? Чтобы заставить меня думать, что ты хороший, добрый человек, который поставил карьеру на второе место ради заботы о своей жене-инвалиде?

– Вот именно! Я знал, что ты купишься на это, Попс. Ты всегда была слишком доброй себе же во вред. – На мгновение он становится серьезным. – Хотя порой я ловлю себя на том, что дома разговариваю с Сандрой вслух, особенно когда мне одиноко. Это до сих пор помогает ощущать связь с ней.

Сейчас он выглядит искренне огорченным. Впрочем, Мэтью всегда был хорошим актером.

– Ты действительно думаешь, что я в это поверю? – презрительно усмехаюсь я. – По-моему, не так давно в Уортинге ты с легкостью отрекся от своей любви к ней. Вообще-то я не удивлюсь, если ты почувствовал облегчение, когда Сандра умерла.

Это плохие слова, я понимаю. Но тут мне в голову приходит по-настоящему ужасная мысль.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не убивал ее!

– Хватит молоть чушь, Поппи! – В голосе Мэтью такой неподдельный гнев, что на сей раз я ему верю. – В конце концов ее достала пневмония. Этот чертов рассеянный склероз сделал Сандру уязвимой. Я не убийца.

– Но ты лжец! Ты говорил, что расскажешь Сандре о нас. Настаивал, что я тоже должна рассказать Стюарту, чтобы мы могли быть вместе. Ты ради этого пытаешься меня запугать? – Я хочу топать ногами по земле, как ребенок, несмотря на то что мужчина в синем анораке глядит на меня, когда проходит мимо. – Если так, то уже слишком поздно. У тебя был шанс остаться со мной много лет назад, и ты его упустил.

Мэтью качает головой:

– Ты неверно все поняла. Мне нужна не ты, Попс. А твои деньги. Пятьдесят тысяч фунтов, если быть точным.

– Пятьдесят тысяч? – ошеломленно восклицаю я. – Ты с ума сошел?

Он вздыхает и садится на скамейку, жестом предлагая мне сделать то же самое. Онемев от шока, я сажусь рядом.

– Да ладно тебе, Попс. Ты можешь себе это позволить. Я читал статью о тебе, в которой говорилось, как хорошо у тебя идут дела. Собственно, именно она и натолкнула меня на эту идею. Иначе я бы никогда не потащился на ту рождественскую вечеринку. Все эти разговоры о том, что я сам хочу открыть агентство, были лишь предлогом. Я охотился на тебя. А зачем бы после вечеринки я попросил администратора дать мне номер как можно ближе к твоему? Надо заметить, к твоей чести, что ты устояла, по крайней мере в тот раз. На мгновение я действительно подумал, что ты верная жена.

– А как же Уортинг?

Мэтью выглядит самодовольным.

– Ты сыграла мне на руку, пожаловавшись, что не можешь найти гостиницу. Конечно, я не случайно оказался в том районе. Я специально приехал встретиться с тобой. Не мог поверить своей удаче, когда ты рассказала мне о несчастном случае с Дорис и о том, как волнуешься, что твоя домашняя страховка может это не покрыть. – Он снова по-волчьи ухмыляется. – А мы неплохо провели время, правда, Попс? Ты была очень страстной. Даже горячее, чем в прежние времена. Потеряла голову.

Я сгораю от стыда, вспоминая, как сильно хотела его всего несколько недель назад. Как мы сплетались телами, словно были единым целым. Мэтью прав, я ни о чем не думала, кроме своего желания. Я не просто согласилась заняться с ним сексом. Я сама это спровоцировала, предложив подняться в номер.

– Значит, ты все это время играл со мной?

Он пожимает плечами:

– Это было очень приятной игрой, уверяю тебя. Но да, я знал, что потом ты будешь чувствовать себя виноватой. Как я уже говорил, это часть твоей правильной натуры, Попс. Поэтому я и подумал – если притворюсь, что хочу, чтобы ты поскорее бросила мужа и семью, ты сделаешь все, чтобы убрать меня из своей жизни. Например, заплатишь мне. В той журнальной статье сообщалось, что ты «очень успешная» деловая женщина. Я навел справки о твоем доме. Знаю, сколько он стоит. Да, пятьдесят тысяч фунтов – кругленькая сумма, но тебе не следовало оставлять свои банковские выписки в сумочке. Я заглянул туда, когда ты уходила в ванную.

От ярости я едва могу говорить.

– Это все наши сбережения! У нас больше ничего нет. Кстати, зачем тебе так много?

– Я накопил долги еще при жизни Сандры. Государство, естественно, оказывало определенную поддержку. Но ты же меня знаешь. Я не изменился. Мне подавай все самое лучшее.

Я возвращаюсь мыслями к аккуратному маленькому кабриолету «Форд-Эскорт», который отец подарил Мэтью на день рождения, и как все остальные девушки, включая Сандру, завидовали мне, когда он катал меня на нем! Потом вспоминаю модный студенческий гардероб Мэтью, обновляемый на внушительные карманные деньги, которые он получал каждый месяц.

– Родители оставили меня без денег, – говорит он, словно понимает, о чем я думаю. – Слишком много сводных братьев и сестер, и всех нужно содержать. Мне пришлось взять кредит, чтобы оплатить частных сиделок. Я был настроен решительно – моя жена ни в чем не должна нуждаться! – Мэтью горделиво выпячивает челюсть, продолжая потирать ее. – Я услышал о новом методе лечения в Штатах. Один специалист по рассеянному склерозу якобы совершил прорыв. Сандра была так взволнована, когда я рассказал ей об этом. Но вскоре мы узнали о цене. Жена заявила, что обойдется и что она верит в докторов местной больницы, где уже числилась пациенткой. – Он вздыхает. У меня такое ощущение, что на сей раз он не играет. – Но я не мог оставить Сандру без этого лечения. Ни за что, если имелся хотя бы малейший шанс спасти ее.

– Ты сказал, что не мог забыть меня и что Сандра знала об этом.

– Нет, она не знала, – тихо отвечает Мэтью. – Когда-то я действительно был к тебе неравнодушен, Попс, и все эти годы вспоминал тебя. Но правда в том, что мы с Сандрой были созданы друг для друга. Мы одного поля ягоды. Вот поэтому я и занял многие тысячи фунтов. Я бы сделал все что угодно, лишь бы спасти ее. Я потерял счет количеству исчерпанных кредитных карточек. Мы прожили в Америке два месяца, и счета продолжали расти. Не только медицинские, но и гостиничные, и все прочие расходы.

Мэтью делает паузу, и я тоже молчу, ожидая продолжения. Он так убедителен. Вот только я не знаю, верить ли еще хоть одному его слову.

– В любом случае, – тихо произносит он, потирая глаза, – новое лечение не помогло. Мы вернулись домой, и Сандра так и не узнала о кредитных картах. А потом она заболела пневмонией. Это был ад – наблюдать, как она силится дышать. Сандра лежала на больничной койке, и жизнь медленно покидала ее.

Мэтью хмурит брови.

– После ее смерти для меня наступили тяжелые времена. В довершение ко всему я был на мели, питался только печеными бобами и жил без отопления зимой. Конечно, я пытался найти работу, но даже роли «кушать подано» проходили мимо меня. – Он приближает ко мне лицо. В его глазах мелькает ярость, от которой меня бросает в дрожь. – Мне пришлось продать коттедж, где мы жили с Сандрой, но этого все равно оказалось недостаточно, чтобы расплатиться со всеми долгами. Знаешь, где я живу сейчас, Поппи? В крошечной съемной квартирке в Дептфорде, где дети этажом выше крутят музыку все ночи напролет. – Он усмехается. Теперь я знаю, что он говорит правду. – Никогда не думал, что окажусь в подобном месте.

И хотя сейчас я ненавижу Мэтью больше, чем кого-либо на свете, отчасти я его понимаю. Я знаю, что такое разочарование в надеждах. И могу лишь представить, каково это – смотреть, как умирает любимый человек.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спрашиваю я.

– Наверное, хочу поделиться болью, чтобы ты мне поверила. Видишь ли, я совершенно серьезно настроен вытянуть из тебя деньги. Я много сил вложил в это. Ты – мой последний шанс.