Текст книги "Я сделала ошибку"

Автор книги: Джейн Корри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 16
Бетти

Шли недели, а Джейн по-прежнему не проявляла никаких признаков улучшения.

– Маме все еще плохо, – серьезно сообщала мне Элис, сжимая руку отца, будто боялась, что он тоже может заболеть.

– Не бери в голову, – говорила я фальшиво-оптимистичным тоном. – Ей скоро станет лучше.

Но не становилось. Когда-то яркие, глаза моей подруги ввалились и потускнели, вокруг них залегли черные тени. Волосы по-прежнему были тусклыми и безжизненными.

– Я пытаюсь помыть ей голову, – в отчаянии сообщил Гэри, пока Элис играла, – но она просто отталкивает меня. По крайней мере, я убедил ее сегодня одеться. Бывают дни, когда Джейн не хочет вылезать из своей ночной рубашки.

Мы говорили вполголоса в соседней комнате, чтобы никто не услышал. Вайолет крепко спала в своей плетеной колыбельке, пребывая в блаженном неведении обо всем, что происходит вокруг.

Гэри и сам выглядел не лучшим образом. Мешки под его глазами стали еще более заметными, чем прежде.

– Со мной-то ничего, – продолжил он. – Я беспокоюсь за детей. Элис постоянно задает всякие вопросы, а Вайолет не прибавляет в весе, как следует, потому что у меня, вероятно, не очень-то получается кормить ее из бутылки.

Словно по сигналу, малышка проснулась. Вскоре ее агуканье перешло в отчаянные крики. Бедная крошка, наверное, умирала с голоду.

– Давай я сама все сделаю, – предложила я. – Где сухое молоко?

Гэри показал мне, и я быстро приготовила смесь. Почему-то из моих рук Вайолет ела с радостью, глотая так быстро, что молоко потекло из ее розового ротика. Похоже, чрезмерная нервозность отца во время кормления передавалась ей. Детям важно чувствовать, что взрослый знает свое дело, даже если это не так. Вся хитрость, как я уже поняла, в том, чтобы правильно притворяться. Это придает уверенности и кормящему, и ребенку. И я знала, как ее успокоить, используя ту же методику, что и со своим Стюартом, – поглаживала пальцем по щечке, а затем дала срыгнуть, прижав вертикально к своему плечу.

– Вот мы какие молодцы! – торжествующе воскликнула я.

– Ты просто чудо, – улыбнулся Гэри, и я покраснела от удовольствия.

Потом я положила Вайолет и Стюарта рядышком на желто-зеленый коврик жирафовой расцветки, который Джейн купила, когда еще ходила беременной, и раскрутила над ними прелестную карусельку с погремушками, подвешенную к специальной напольной стойке. Дома мы не могли позволить себе и половину такой роскоши.

Иногда, если погода была хорошей, я катала малышей по саду в двухместной коляске (подарок бабушки Джейн), пока они не засыпали. Тогда я могла поиграть с Элис, чтобы дать Гэри немного передохнуть. Несколько раз я видела Джейн – она с распущенными волосами и в ночной рубашке стояла около окна и наблюдала за мной. Но когда я махала ей рукой, чтобы она вышла и присоединилась к нам, подруга отворачивалась.

В конце концов доктор назначил ей другой тип антидепрессанта.

– Кажется, эти таблетки просто вырубают ее, – заметил Гэри, – вместо того чтобы лечить. – Он потер глаза. – Через неделю начинается учебный год, и мне придется вернуться к работе. Я вообще не знаю, что делать. Родители Джейн живут слишком далеко, чтобы помогать. Они предложили оплатить няню, но мне не нравится, что за детьми будет присматривать кто-то посторонний. Ты мне очень помогла, однако я не смею надеяться, что ты сможешь сидеть тут целыми днями.

– Я с радостью это сделаю, – услышала я свой голос, будто чужой.

Гэри слабо улыбнулся:

– Это так любезно с твоей стороны. Но ты… у тебя есть свой малыш, о нем нужно заботиться, и свой дом, который нужно содержать в порядке.

– Квартира, ты хочешь сказать, – поправила я. – Мне не нужно много времени, чтобы прибрать ее. Мне больше нечего делать, кроме как присматривать за Стюартом. Если я сижу с одним ребенком, с таким же успехом могла бы присмотреть за двумя. Кроме того, Элис теперь будет учиться в школе полный день, не так ли?

Я замолчала, прежде чем мой энтузиазм завел бы меня слишком далеко.

– Есть только одна проблема… – Не в силах встретиться с Гэри взглядом, я смущенно уставилась в пол.

– Что такое? – спросил он.

– Джок сказал мне, чтобы я больше не встречалась с Джейн, после того как вы приглашали нас на ужин.

Гэри кивнул:

– Да. Джейн говорила мне, прежде чем… заболела. Но я предположил, что он передумал после рождения ребенка, иначе тебя бы здесь не было.

– Джок не знает, – сказала я, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Он постоянно на работе и никогда не спрашивает, как я провожу время днем.

Гэри закусил губу.

– Понимаю. Я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности.

– А я не хочу бросать свою лучшую подругу в беде! Я с удовольствием помогу, если ты сможешь найти кого-то, кто будет отвозить Элис в школу и забирать ее. Таким образом, меня никто не увидит. И вечерами мне нужно будет возвращаться домой раньше Джока.

– Разумеется. – Он все еще выглядел неуверенным. – Вот только я не в восторге от мысли, что это может вызвать неприязнь у твоего мужа.

– Об этом не беспокойся, – сказала я. На языке у меня вертелось, что хуже, чем есть, уже не будет.

– Естественно, – добавил он, – я заплачу тебе столько, сколько ты захочешь.

– Заплатишь мне? – Я отступила на шаг. – Мне не нужны деньги. Я предлагаю это, потому что Джейн была мне доброй подругой, а теперь ей нужна моя помощь.

Гэри выглядел так, словно собирался поспорить. Затем пожал плечами.

– Прости. Не хотел тебя обидеть. Огромное тебе спасибо. Я уверен, что Джейн скоро почувствует себя лучше. После рождения Элис ее депрессия длилась около полугода. Так что, надеюсь, к Рождеству мы все снова заживем нормальной жизнью.

Когда позднее лето плавно перетекло в осень, я полюбила свой новый распорядок дня. Казалось таким облегчением выбраться из квартиры и дать Стюарту поползать по прекрасному дому Джейн, в котором было гораздо больше места. Вайолет тоже начала ползать. Они так мило смотрелись рядом.

– Погляди! – говорила я Джейн, которая сидела в кресле, уставившись в пространство. – Разве не удивительно наблюдать, как они быстро растут?

Но она ничего не отвечала. Гэри сказал, что вечерами все то же самое. Было трудно разговаривать с этой новой угрюмой Джейн, которая так отличалась от моей прежней счастливой подруги. Наверняка можно ведь что-то сделать, чтобы ей снова стало лучше? Но что? Доктор уже передал ее узкому специалисту, и тот прописал ей другие лекарства. Улучшения не последовало.

Возможно, к ней требовался более личный подход. Я перепробовала все, чтобы вернуть Джейн интерес к жизни. Например, включала «Радио-1» и подпевала The New Seekers, одной из моих любимых групп, которая раньше нравилась и Джейн тоже. Но это не вызывало в ней никакого отклика. Однажды я включила телевизор на детскую программу, когда Элис вернулась из школы. По-моему, это возымело некий эффект. Джейн даже встала и подошла к экрану, наклонившись вперед так, что ее лицо почти касалось изображения. Это было похоже на то, как если бы она пыталась проникнуть внутрь телевизора. Но Джейн по-прежнему не желала с нами разговаривать.

– Может, тебе хочется подержать свою младшую дочку? – предложила я.

Я положила ребенка ей на руки, но она оттолкнула нас обеих. Вайолет закричала, и мне пришлось ее успокаивать.

– Тихо, малышка, – шептала я, засунув ей в рот свой мизинец, чтобы она могла его пососать для утешения.

– Почему мама вас отпихивает? – спросила Элис, отвернувшись от телевизора.

– Она не нарочно, – быстро ответила я. Но внутренне запаниковала. А если она причинит вред детям?

– Раньше я не видел, чтобы Джейн так делала, – взволнованно сказал Гэри, вернувшись в тот вечер. – Но замечал, что она оживляется, если включен телевизор. Однако такого не происходит, когда я рядом.

– Наверное, – осторожно предположила я, – она хочет побыть одна. Не пойми меня неправильно. Но именно так я себя порой чувствую, когда нахожусь дома. Роды – это очень большое дело, а потом все мысли занимает ребенок. Иногда тебе необходимо какое-то личное пространство.

Гэри кивнул:

– Я понимаю. Вообще-то у меня есть идея.

Он купил Джейн портативный телевизор для веранды. Это стало своего рода прорывом. Она смотрела все дневные передачи – в те дни в основном школьные и образовательные программы для взрослых, – не отрывая глаз от экрана.

Когда я готовила обед для нас с детьми (Стюарт и Вайолет уже перешли на твердую пищу), то приносила ей туда поднос со всякими деликатесами, которые Гэри оставлял в холодильнике. Копченый лосось! Я никогда даже не пробовала его раньше. Порой Джейн кивала мне, как бы говоря «спасибо», и я видела в ней проблески моей прежней подруги.

– Скоро ты поправишься, это точно! – радостно восклицала я.

Но потом ее глаза снова становились тусклыми, и она отводила взгляд.

Гэри договорился в школе, что будет уходить пораньше, чтобы я могла успеть вернуться домой и приготовить Джоку ужин. Но однажды я чуть не «засыпалась», когда фабрику закрыли в полдень из-за механических неполадок.

– Где тебя черти носят? – накинулся на меня муж, когда мы со Стюартом пришли. – Твоя мать сказала, что не видела тебя уже несколько недель.

– Мы выходили поразмяться, – ответила я. В общем-то, это и не было ложью. До дома Джейн мы поднимались по крутому холму.

– А откуда взялась эта модная коляска?

– Эта? – переспросила я, чтобы выиграть время. Гэри подарил ее мне. Это была запасная, стоявшая у них в гараже, намного лучше прежней, которую купила мама, и в ней было легче везти Стюарта, становившегося все тяжелее. – Нашла рядом со свалкой. Она мне досталась бесплатно.

После этого я стала немного осторожнее, сказав Гэри, что мне очень жаль, но я смогу помогать только пару дней в неделю. Поэтому он оплатил девушку из агентства, чтобы она приходила в оставшиеся три дня. Какое-то время это казалось хорошим решением, но через две недели Гэри позвонил мне из школы – к счастью, Джок давно ушел на работу.

– Доун только что звонила и сообщила, что Вайолет кричит без умолку, а Джейн ходит взад-вперед в ужасном состоянии и рвет на себе волосы. Элис тоже сегодня дома, потому что простудилась. Мне совестно просить, но не могла бы ты…

Я уже тянулась за своей старой курткой и искала комбинезон Стюарта (еще одна подержанная вещь, которую отдал Гэри; он выглядел немного по-девчачьи, но, по крайней мере, был теплым).

– Мы скоро будем, – пообещала я.

Я была в шоке, когда прибежала к ним. Подгузник Вайолет промок насквозь, вероятно, из-за этого она так плакала, а у Элис текли сопли, которые никто не вытирал. Взгляд Джейн были диким, и она схватила меня за руки.

– Останься, – повторяла она снова и снова. – Останься.

Как будто страх помогал ей говорить, хотя она произносила всего одно слово.

Юная няня Доун, которая выглядела так, словно только что окончила школу, пребывала в полной прострации.

– Я не виновата, – твердила она, защищаясь. – Я делала все, что в моих силах.

– Детям просто нужен кто-то, кого они знают, – объяснила я, пытаясь ее успокоить. – Не волнуйся.

Я сменила подгузник Вайолет и нашла ее сухую одежду в детской, пристегнув на время Стюарта к креслу-качалке, чтобы он не свалился. Достала пластилин для Элис и предложила ей полепить фигурки на кухонном столе. Затем усадила Джейн с кружкой чая (не обжигающе-горячего, на всякий случай, чтобы она не ошпарилась) перед телевизором.

– С твоей стороны было очень любезно нас выручить, – произнес Гэри, вернувшись из школы. – Я позвонил в агентство, и они попытаются найти кого-нибудь более опытного.

– Нет, – возразила я. – Не надо. Джейн и детям не опытность нужна, а знакомое лицо. Я снова буду приходить каждый день, как прежде.

Гэри выглядел встревоженным:

– Но я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности с мужем.

Он был так добр. Так заботлив. Вот бы мне такого мужчину, как Гэри, вместо грубого скандалиста, который мог наброситься на меня из-за любой мелочи, например, если я забывала почистить ему ботинки.

– Нет причин для беспокойства, – солгала я, зная, что Джок убьет меня, если узнает, что я сюда хожу. Мне нужно сделать все, чтобы этого не случилось. – Не волнуйся обо мне. У тебя и так достаточно забот.

– Тогда я сообщу в агентство, что в услугах Доун мы больше не нуждаемся, – сказал он. – Мне станет гораздо легче на душе, если дети будут с кем-то, кто их действительно любит.

На словах я была смелее, чем чувствовала себя на самом деле. Но по мере того, как проходили недели, а муж так и не застукал меня снова, я обрела больше уверенности в себе. Если бы ситуация дошла до крайности, я бы просто объяснила Джоку, что нужна своей подруге, вот и все. Джейн не могла вечно находиться в депрессии. А после мы все снова вернемся к нормальной жизни.

И вместе с тем я хотела, чтобы это продолжалось вечно. Я почти могла представить, что дочери Джейн – мои. Несколько раз Элис даже оговаривалась, называя меня «мамочкой», а маленькая Вайолет всегда успокаивалась, когда я брала ее на руки. Порой, хотя и не часто, потому что потом мне бывало плохо от чувства вины, я воображала, будто Гэри мой муж, когда он возвращался вечером с работы.

Я понимала, что это неправильно. И знала, что подобные мысли возникают лишь потому, что дом Джейн являлся желанной отдушиной от перепадов настроения Джока, его пьянства и грубых приставаний ко мне по ночам. Но никак не могла выбросить эти фантазии из головы.

Глава 17
Поппи

Сегодня первый день рождественских каникул, и я не собираюсь ругать девочек за то, что они долго валяются в постели, хотя пора готовиться к январским экзаменам. Кто я такая, чтобы учить других благоразумию? Я больше не имею права устанавливать свои порядки. Не после того, что я сделала. Мне остается лишь надеяться, что Мэтью не натворит никаких глупостей с этой фотографией. А вдруг он пошлет ее Стюарту?

Нет. Конечно, он этого не сделает. Но его голос звучит у меня в голове снова и снова. «Что касается того, чтобы оставить тебя в покое, я не думаю, что смогу это сделать. Извини».

У меня возникает ощущение, будто я окунулась в водоворот событий, которыми не в состоянии управлять. Не только из-за Мэтью, но и из-за папы. Какой безумной выходки ждать от отца дальше? Что же до Стюарта, то я с ним почти не вижусь, потому что каждый день он допоздна работает. По крайней мере, по его словам. Я хотела побеседовать с ним по душам об этой Джанин, но боюсь спровоцировать более серьезный разговор «что делать с нашим браком, в котором нет секса». Кроме того, Стюарт может быть совершенно невиновен. Я просто не представляю его неверным мужем. Хотя он, наверное, думает обо мне то же самое.

Так много вопросов. И никаких разумных ответов.

Вероятно, следует поступить так, как женщины предыдущих поколений. Закрыть на все глаза и надеяться, что это пройдет. Но наше поколение слишком честное для этого. Разве не так? Если мы изменяем, то идем до конца и разрушаем наши семьи в процессе. Моя мать опередила свое время. А теперь, похоже, я продолжаю эту традицию.

Моя свекровь кажется самым уравновешенным человеком в нашем доме на данный момент.

– Как твои продажи бижутерии? – спрашиваю я ее, пытаясь интересоваться еще кем-то, кроме себя.

– А, – машет рукой Бетти. – Мне пришлось отказаться от ассортимента из консервных банок. К сожалению, одна из моих покупательниц с церковной ярмарки «принеси и купи» утверждает, что порезалась ожерельем, которое приобрела у меня.

Я не удивлена. Стюарт много раз говорил ей, что у ее украшений из жестянок острые края и дело может закончиться именно так. Мои собственные босые ноги были тому свидетелями, когда я наступала на обрезки. Пока Бетти рассказывает мне это, я не могу отделаться от мысли, что некоторые раны заживают быстро. В отличие от других.

– Вместо них я теперь плету веревочные браслеты, – добавляет Бетти. – Они становятся весьма популярными.

Надо отдать должное свекрови. Если она сталкивается с мелкой неудачей, то просто берет себя в руки и двигается дальше. Конечно, ей никогда не приходилось иметь дело с крупным несчастьем, кроме смерти Джока. Но даже тогда она справилась лучше, чем мы ожидали, несмотря на то что его болезнь была шокирующе скоротечной. Я и не подозревала, что человек может сгореть за три месяца от рака поджелудочной железы. Потом я узнала, что это бывает еще быстрее.

Я поднимаюсь в свой кабинет и стою около окна, глядя вниз на наш длинный узкий сад и на забор, отделяющий нас от соседнего участка, такого же размера, с домом, похожим по архитектуре на наш. Эта симметрия обычно меня успокаивает, но не сейчас. Особенно после случая с Дорис. Мой кабинет раньше был комнатой для гостей, пока я не начала свой бизнес, а теперь все иногородние друзья вынуждены ночевать на диване-кровати внизу. Нет, нас редко посещали гости – никто не приезжал уже целую вечность. Я слишком занята работой, как и Стюарт.

Если девочки устраивают вечеринки с ночевкой, то кладут подруг спать на полу в своих комнатах. При спальне Бетти есть своя ванная, мы втиснули ее туда, когда свекровь переехала к нам. Вот и все наше семейное гнездышко, которое из-за одной безумной ночи в отеле Уортинга я подвергла опасности.

Каким-то образом я должна избавиться от Мэтью. Но как? Вероятно, если я позвоню ему, мне удастся воззвать к его здравому смыслу. Хотя нет, трубку может взять Сандра. Я почти вижу их. Сейчас девять часов утра, он, наверное, готовит ей завтрак или помогает одеваться. Я даже представить не могу, как сложно одеть человека, прикованного к инвалидной коляске. Бедная женщина! Пусть мне нет особого дела до Сандры, но рассеянный склероз – это то, чего я не пожелала бы своему злейшему врагу.

Неожиданно мне в голову приходит ужасная мысль. Предположим, случится нечто, из-за чего Мэтью тоже окажется в инвалидном кресле. А еще лучше – не в состоянии говорить, не способный снова испортить мне жизнь…

Остановись, говорю я себе. Даже не думай об этом. Это отвратительно. В какую женщину я превращаюсь? Какой женщиной я уже стала? Я всегда считала себя довольно добрым и разумным человеком. Из тех, кто никогда не станет обманывать мужа. Но теперь я больше не знаю, кто я такая. Кстати, мне нужно снова позвонить отцу, чтобы проверить, как у него дела.

Так я и поступаю.

– Перезвони через пять минут, хорошо? – просит папа. – По телику хорошая передача о дикой природе Борнео. Она как раз подходит к концу.

Смотреть телевизор с утра пораньше? Впрочем, если не жить в свое удовольствие в его возрасте, то когда еще это делать? Это хотя бы означает, что отец не нарушает закон и не копит огромные счета. По крайней мере, я надеюсь, что это так.

Динь!

На экране моего компьютера всплывает сообщение. Я встаю с дивана и пересаживаюсь к столу, положив руку на мышь. Это заявка от производственной компании, которая ищет шестидесятилетних хиппи. Мне даже не нужно проверять свою базу данных. У меня на примете есть как раз такая чокнутая богемная клиентка с фиолетовыми волосами и склонностью к пышным юбкам. Она сыграла небольшую роль в мюзикле «Волосы», когда была молодой, и с тех пор не имела ничего сравнимого в своей карьере. Ей должно это понравиться! Я отправляю в компанию электронное письмо и сообщаю, что у меня есть такая возможность, а затем еще одно той женщине, о ком идет речь.

Я ощущаю прилив удовлетворения, как всегда, когда нутром чувствую, что попала в яблочко. Кроме того, эта экстравагантная леди будет в восторге. Потом снова вспоминаю о папе и берусь за телефон.

Отец не отвечает.

Подобное случалось и раньше, повторяю я себе, стараясь не волноваться. Он наверняка пошел в туалет.

Я даю ему еще десять минут. Нет ответа. Теперь я начинаю паниковать. В моей голове разыгрываются обычные сценарии. У отца случился инсульт. Он порезался кухонным ножом. Холодная дрожь страха пробегает по мне. Сколько раз я просила его переехать в Лондон! Мы бы как-нибудь справились. Может, построили бы флигель в саду или убедили отца использовать деньги от продажи его дома, чтобы купить дом побольше, в котором мы сможем жить все вместе.

Я еще раз звоню папе. Ответа по-прежнему нет. Нехороший признак.

Еще через двадцать минут постоянных попыток связаться с отцом я вынуждена опять позвонить Реджу.

– Я сейчас к нему зайду, – обещает тот.

– Спасибо, – произношу я. – Простите, что беспокою вас.

– Нет проблем. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Поступает еще одна заявка. От другой производственной компании. Они ищут людей возраста от сорока и выше для массовой сцены. Это серия фильма о «поколении сандвичей», где, как сообщается в аннотации, женщина средних лет разрывается между потребностями своих пожилых родителей и сыновей-подростков. Мне хочется рассмеяться в голос. Кажется такой иронией, что это прислали именно сейчас. Лишь такие дуры, как я, могли все осложнить, подбрасывая в котел семейных проблем еще и измену.

Я слышу, как внизу спорят девочки. Наверное, они уже встали. Коко тоже подтявкивает. Ей давно следовало бы вернуться к мадам Бланш, учительнице французского, но та написала письмо и просила подержать ее «дорогую chien» еще «un peu дольше», потому что она задерживается в Париже.

Я привыкла решать проблемы по мере их поступления. Как жонглер, ловящий булавы. Но раньше мне не попадалось в руки динамитной шашки, которая может взорвать мою семью в любой момент. И у которой я сама подожгла фитиль.

Рождество, напоминаю я себе, – это хорошо известный триггер для развода. Данный праздник изображают как идеальное время, когда все любят друг друга. Разочарование неизбежно.

Раздается стук в дверь. В отличие от всех остальных в нашем доме Бетти редко беспокоит меня, когда я работаю. Вероятно, что-то важное.

– Это твой папа, – произносит она, протягивая мне трубку стационарного телефона.

– Зачем ты звонила Реджу? – Голос отца полон ярости. – Я тебе уже говорил. Из-за этого я выгляжу полным идиотом.

– Но ты велел мне перезвонить через пять минут, а сам не ответил.

– Я сидел в сортире, где мне еще быть? – спрашивает он так, как будто я должна это знать. – А теперь живи своей жизнью, а меня оставь в покое.

Отец гордый. Он нарочно грубит. Это началось, когда моя мать ушла, и с годами стало еще хуже. Но порой я ловлю его заботливый взгляд или нотки голоса, которые дают понять, что мой прежний папа все еще со мной.

Я спускаюсь вниз, чтобы приготовить кофе и проверить, как там девочки. На полу кухни валяются полусгрызенные туфли и разорванный фартук с надписью «Я люблю маму», который дочери подарили мне на прошлый День матери. Дейзи сидит у плиты с виновницей на коленях.

– Когда именно щенок вернется к хозяйке? – интересуюсь я, разглядывая эту белую швабру и уродливую металлическую собачью клетку, которую предоставила учительница французского. Очевидно, для большей безопасности животного. Сейчас я не отказалась бы от такой и для себя. – По-моему, это уже настоящая наглость с ее стороны.

Бетти и Дейзи обмениваются взглядами. Я сразу же вижу – что-то не так.

– Вообще-то, – говорит свекровь, – мадам Бланш только что написала. Похоже, у нее семейные проблемы, и она спрашивает, можем ли мы побыть с Коко еще несколько дней, пока она все не уладит.

Что? Эта мадам явно считает, что из Бетти можно веревки вить.

– Она что, шутит? – восклицаю я.

Дейзи сразу разражается слезами.

– Не будь такой злюкой, мам, – говорит Мелисса. – Ты же знаешь, она всегда хотела собаку. И к тому же это вроде бы не навсегда.

– Животные оказывают успокаивающее действие, – добавляет Бетти. – Я недавно читала о том, как они могут помочь во время экзаменационного стресса.

Я сдаюсь. Сейчас и так слишком много дел, с которыми нужно разобраться.

– Я поговорю насчет нее с твоим отцом, – произношу я.

– Спасибо, мамочка! – Дейзи вскакивает и обнимает меня. Все ее слезы мгновенно высохли.

– Это еще не означает «да», – предупреждаю я.

Но она обнимает Коко, словно решение уже принято.

К моему удивлению, Стюарт возвращается из клиники около шести часов вечера и предлагает выбраться в город на поздний рождественский шопинг. Учитывая все происходящее, я пока даже не думала о подарках. Спасибо небесам за Бетти, две недели назад она установила елку и развесила украшения. Еще прикрепила поздравительные открытки к красивой ленте. Они продолжают поступать.

– А это тебе не нужно? – спрашивает она, обнаружив в мусорном ведре нераспечатанный конверт с австралийской маркой как раз перед тем, как мы со Стюартом собираемся выходить.

– Нет, спасибо, – отвечаю я, избегая встречаться с ней взглядом, и бегу наверх, чтобы нанести блеск на губы.

Это второй раз за неделю, когда мы идем куда-то вместе и без детей. Настоящий рекорд. Стюарт крепко держит меня под руку, чего не делал уже целую вечность. Я бы все отдала за это до прошлого воскресного вечера. Но сейчас ощущаю себя ужасно. Не только из-за чувства вины, но еще и потому, что хватка моего мужа совсем не такая, как у Мэтью. Менее многозначительная. Скорее жест друга, чем любовника. Где же страсть? Имеет ли она значение, когда вы одна семья? Да. Нет. Я не знаю. Но знаю, что сделаю все, чтобы мы были вместе и девочкам не пришлось пережить то, что выпало мне, когда ушла моя мать. Конечно, я понимаю: думать так – это все равно что запирать дверь конюшни после того, как лошадь убежала. Но лучше поздно, чем никогда.

– Холодновато, да? – говорит муж, доставая из кармана пару черных кожаных перчаток.

– Симпатичные, – замечаю я.

– Да. Я купил их на днях.

Странно. Стюарт редко покупает что-либо для себя. Он предоставляет заботу о своей одежде мне.

Мы выбираем несколько дополнительных маленьких подарков: небольшой рюкзак для Дейзи с изображением собаки на нем, пушистые розовые наушники для Мелиссы и полосатую забавную обложку к айпаду для моей свекрови.

Потом идем в кафе пить горячий шоколад. Со стороны мы, вероятно, выглядим как обычная супружеская пара средних лет. Только я знаю правду. И это просто убивает меня.

От стресса – и тепла в помещении после холодного воздуха снаружи – мне становится жарко. Я снимаю джемпер, обнажая кровоподтек на руке, в том месте, где Мэтью схватил меня в отеле, чтобы удержать.

– Ничего себе синячище! – удивляется Стюарт.

– Ударилась, когда вылезала из такси, – беспечно отвечаю я. – Ты же меня знаешь. Достаточно только слегка задеть за что-то, и кожа становится черно-синяя.

Мне нужно быстро сменить тему.

– Как продвигаются твои исследования?

– Хорошо, спасибо.

– Та твоя коллега помогла? – осторожно спрашиваю я.

Я не хочу показаться подозрительной, но начинаю чувствовать себя неловко из-за огромного количества времени, которое Стюарт проводит вне дома – теперь даже больше, чем обычно. Правда, люди, которые сами неверны, всегда с подозрением относятся к своим партнерам. По крайней мере, я читала об этом.

– Да, – кивает он. – Помогла, я ей очень благодарен.

Затем муж замолкает. Я хочу спросить еще, но боюсь раскачивать лодку. В ответ он может задать мне свои каверзные вопросы. И я могу непроизвольно выложить ему все. Чтобы отвлечься, я помешиваю пенку в горячем шоколаде, а затем облизываю чайную ложку, как ребенок – именно за это я обычно отчитываю девочек.

– Кстати, – произносит Стюарт, внимательно наблюдая за мной, – сегодня у меня зарегистрировался новый пациент. Он не из нашего района, но ему нужно было срочно, а у его дантиста из государственной клиники очередь на неделю вперед. Поэтому он заплатил, чтобы прийти ко мне на прием в частном порядке.

Я киваю, стараясь выглядеть заинтересованной. Уже не в первый раз у Стюарта пациенты с подобной историей. Найти хорошего стоматолога в наши дни нелегко.

– Очевидно, кто-то ему меня порекомендовал. – Муж выглядит вполне довольным собой. – Интересный человек, на самом деле. Он актер. – Стюарт понижает голос. – Я сказал ему, что моя жена тоже когда-то хотела стать актрисой, а теперь руководит агентством по подбору массовки.

Я вздрагиваю, жалея, что он это сделал. Несмотря на то что моя нынешняя работа вполне успешна, былая неудача все еще мучает меня.

– Кажется, он очень заинтересовался, – продолжает Стюарт, делая глоток горячего шоколада, а затем вытирая рот бумажной салфеткой с узором из зеленых листьев. – Обычно я не разглашаю имен пациентов из-за врачебной тайны, но он специально попросил меня рассказать тебе о нем. Пояснил, что всегда стремится поддерживать контакт с другими «слугами Мельпомены», как он выразился. В общем, его зовут Мэтью Гордон. Ты его знаешь?