Текст книги "Я сделала ошибку"

Автор книги: Джейн Корри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24
Бетти

Оставалось только смириться с жизнью. Так меня воспитывали. Поэтому я исправно готовила еду Джоку, убирала нашу жалкую квартирку и заботилась о Стюарте – объятия его пухлых ручек приносили утешение. Но от обиды и чувства вины я заболела. Перестала есть. Кожа под волосами начала зудеть и вскоре покрылась болезненными красными язвами. Врач диагностировал псориаз. Я постоянно вскакивала в четыре часа утра, а затем на цыпочках спешила к спящему сыну, чтобы проверить, дышит ли он еще. По какой-то причине меня охватил страх, что он может умереть. Я склонялась над его кроваткой, заранее в ужасе от того, что могу там увидеть.

Но его грудь ровно поднималась и опускалась.

Люди начали замечать мою худобу.

– Ты совсем отощала, – ворчал Джок, когда домогался меня. – Это отвратительно.

«Ничего, найдутся другие женщины, которые тебя удовлетворят», – чуть не сказала я. Однако воздержалась от комментария. Я предполагала, что их больше, чем одна, потому что запах духов от рубашек Джока всегда был разным.

И вот однажды, когда мы со Стюартом гостили у моей матери, та заявила, что желает «сказать мне пару слов».

– Не беспокойся о ребенке, – махнула она рукой в сторону внука. – Какое-то время он прекрасно посидит один перед телевизором.

Мне было любопытно, что же мама собирается сообщить. Она выглядела решительно, пока выдвигала себе кухонный стул и усаживалась.

– Я хочу сказать тебе прямо. Твой Джок был с другой женщиной.

– Знаю, – кивнула я.

Ее глаза расширились.

– Знаешь? И что ты думаешь с этим делать?

– Сохранять брак, – ответила я. – Как ты мне и говорила.

– Я не имела в виду, чтобы ты закрывала глаза на проституток.

Я уставилась на нее:

– Что?

– Его видели выходящим из той дыры на Кросс-лейн.

Я знала этот бар. Все знали. Это место пользовалось дурной славой.

Мама протянула руку и погладила мою ладонь.

– Тебе нужно быть осторожной, девочка. Ты можешь от него что-нибудь подцепить.

Я вспомнила, как вся чесалась после того, как Джок в последний раз прикасался ко мне. Он отказывался надевать презерватив (или «резиновый Джонни», как мы тогда их называли), настаивая на том, что предохранение – моя проблема. Поэтому я пользовалась «голландской кепкой». Но она была далеко не так надежна.

– Что же мне делать? – спросила я.

– Лучше проверься, на всякий случай, но не у нашего врача. Иди туда, где тебя никто не знает. Таких клиник полно.

Я была удивлена, что моя мать так хорошо осведомлена об этом. Вернувшись домой, я пролистала «Желтые страницы», едва сдерживая дрожь в пальцах. В центре Лондона нашлось какое-то медицинское учреждение под названием «Консультационный центр доктора Брук», так что я подняла трубку и записалась на прием, удивляясь себе – что же, черт возьми, я делаю. Потом запаниковала. Я почти никогда не ездила «в западном направлении». Вдруг кто-нибудь из приятелей Джока увидит, как я сажусь в 38-й автобус? Поэтому я надела старую шляпку, натянув ее поглубже, чтобы прикрывала лицо. Мама согласилась посидеть со Стюартом.

Когда я туда добралась, мне пришлось сначала прогуляться вокруг квартала, чтобы собраться с духом и войти. Вскоре я сидела в приемной, прячась за журналом. К тому времени, как доктор Брук позвала меня в кабинет, я была как один сплошной комок нервов. К своему смущению, я внезапно ударилась в слезы прямо на кушетке во время осмотра.

– Вы ничего не хотите рассказать мне? – спросила она. – Не волнуйтесь, у нас все совершенно конфиденциально.

Доктор Брук выглядела такой теплой, доброй и понимающей, что я неожиданно для себя выложила ей все, включая свою вину перед Джейн, которая заставляла меня мириться с подобным обращением Джока.

– Похоже, на вас навалилось слишком много проблем, – заметила она. – Если желаете, я могу порекомендовать вам семейного психолога.

Но я вежливо отказалась. Мне уже было стыдно, что я рассказала ей все это.

Позднее я вернулась за результатами анализов.

– Хорошие новости, – сообщила доктор. – У вас все чисто. Но я бы посоветовала позаботиться о том, чтобы ваш муж тоже прошел обследование.

Она просто не знала Джока. Он бы взбесился, предложи я ему такое.

– А знаешь, – произнесла мама, когда я рассказала ей. – Это не такая уж плохая идея. Иногда мужчины вроде твоего ведут себя сурово, но в глубине души они боязливее, чем кажутся. Скажи ему, что его видели на Кросс-лейн. Объясни, что у тебя появился зуд и ты проверилась. Сделай вид, будто у тебя что-то нашли, но это лечится. Дай понять, что, по словам доктора, у тебя это с недавних пор. Чтобы Джок не смог обвинить тебя.

– Ты о чем? – спросила я, подхватывая подошедшего Стюарта, чтобы якобы обнять, но на самом деле скрыть за ним свой румянец.

– От меня-то не скрывай, девочка. Людям рты не заткнуть. Одна из женщин, с кем я играю в «бинго», мать той девушки, которая работала у твоего кавалера.

– Доун из агентства?

– Она самая. Доун не очень-то обрадовалась, когда ей сообщили, что она больше не нужна. Она вернулась за забытым джемпером и увидела тебя с тем парнем, Гэри, через окно. «Они стояли слишком близко друг к другу» – так Доун выразилась. Поэтому решила прийти за джемпером в другой раз. «У меня были подозрения еще до того, как от меня избавились», – теперь твердит она.

Мама многозначительно посмотрела на меня:

– Его жена была твоей подругой, прежде чем покончила с собой, не так ли?

Я покраснела еще больше:

– Тогда почему ты ничего мне не говорила?

– Наверное, потому, что видела, как ты несчастлива с мужем.

– Но ты сказала мне, что я должна сохранить свой брак.

– Это было до того, как я поняла, с каким мужчиной ты связалась. – Она шмыгнула носом. – Кроме того, времена меняются. Теперь все по-другому. Но ты все равно в итоге не захотела бы растить ребенка самостоятельно. Это чертовски сложно.

Я с трудом верила ее словам. Мама была последним человеком, от которого я ожидала сочувствия.

– А связываться с женатым парнем было просто верхом глупости. Бедная его жена.

К моему горлу подступила тошнота.

– Я не хочу об этом говорить, – прошептала я.

– Неудивительно. Эту женщину, конечно, не воскресить. Но еще есть время исправить ситуацию, в которой ты сейчас оказалась. Все, что тебе нужно сделать, это сказать своему Джоку, что доктор порекомендовала ему пройти обследование. Ему это не понравится. Но придется. Даже если у него ничего не найдут, вероятно, призадумается и впредь будет вести себя осторожнее в своих загулах. А еще можешь ему напомнить, что, если о его похождениях станет известно всем, это плохо отразится на его репутации.

Я и не подозревала, что моя мать может быть настолько расчетливой. Но, наверное, она опиралась на собственный опыт в подобных вопросах.

Впервые я почувствовала, что баланс сил в моем браке изменился. В тот вечер я приготовила на ужин одно из любимых блюд Джока – свиные отбивные с жареным картофелем. Я уложила Стюарта в постель до того, как вернулся его отец. И то и другое было маминым предложением.

После того как Джок покончил с едой, он, казалось, пребывал в лучшем настроении, чем за последние несколько недель. Я набрала в грудь побольше воздуха.

– Сегодня я была в клинике, – сообщила я мужу.

Его глаза сузились.

– В какой еще клинике?

– По вопросам контрацепции.

– Ты ведь уже получила «кепку» у нашего местного терапевта, не так ли?

Я старалась говорить спокойно, скрывая нервозность:

– Дело в том, что в этой клинике также берут анализы на половые болезни.

Муж подался вперед:

– Это что, венерологическая клиника? Ты хочешь мне сказать, что этот Гэри наградил тебя чем-то? Я найду его и сверну его чертову шею!

– Я уже тебе говорила, мы не… мы этим не занимались. Если тебе действительно интересно знать, у меня молочница. Но когда я рассказала доктору, куда ты ходишь, она настоятельно посоветовала тебе пройти обследование.

Джок вскочил, его лицо исказилось от ярости.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– Не прикидывайся невинной овечкой, Джок! Тебя видели! Люди заметили, как ты выходил из борделя на Кросс-лейн.

Муж выглядел так, словно я только что ударила его коленом в пах. Его лицо стало ярко-красным. Он тяжело дышал.

– Только представь, что скажет главный босс фабрики, узнав, что ты посещаешь проституток! – продолжила я. – Он примерный семьянин, верно? Нехорошо, если его начальник цеха так поступает.

Джок побледнел. Я видела, как на его лице мелькнул страх при мысли, что все его планы продвижения по службе вылетят в трубу. Я знала, что самое худшее для мужа – подвергнуться осуждению или выглядеть дураком.

Но теперь сила была на моей стороне.

– Итак, вот что будет дальше, Джок, – произнесла я. – Прежде всего тебе нужно сдать анализы.

– Ни за что на свете я не пойду к какому-то чумному доктору! – заявил он. – Это унизительно!

– Будет еще унизительнее, если я расскажу отцу о том, чем ты занимаешься. Думаю, людям на фабрике только дай языки почесать, правда? Возможно, я даже получу опеку над нашим сыном, если решу развестись по причине твоего прелюбодеяния.

У него отвисла челюсть, а сам он будто съежился. Мой муж словно превратился в маленького мальчика.

– Ты можешь пойти в частную клинику, где тебя никто не знает, по моему примеру, – посоветовала я. – Там чего только не лечат.

Джок ничего не сказал, и я восприняла его молчание как согласие.

– А теперь давай с тобой договоримся.

Я выдержала драматическую паузу. Муж продолжал пристально смотреть на меня.

– Развлекайся с другими женщинами сколько душе угодно. Ради твоего же блага я бы посоветовала держаться подальше от любых борделей, однако это твое дело. Но я хочу, чтобы ты никогда, никогда больше ко мне не прикасался.

Он по-прежнему ничего не говорил.

– Это надо понимать как «да», Джок? – холодно уточнила я, хотя сердце мое колотилось.

Его голова была опущена, но я видела, как он кивнул.

Я встала и вышла из комнаты.

Глава 25
Поппи

Меня пугала предстоящая поездка в Девон. Я просто не могу позволить себе слишком долго находиться вдали от работы. Всегда найдутся электронные письма, требующие ответа, и люди, с кем срочно нужно встретиться. Кроме того, меня беспокоит ситуация с Дорис, возникшая по моей вине. Адвокат, с которым Салли поддерживает связь, все еще размышляет, «как нам правильно разыграть эту партию».

Но больше всего мне давит на мозги ожидание, когда же Мэтью напишет «время и место». До сих пор от него не приходило больше никаких сообщений.

Я пытаюсь скрыть все свои тревоги, пока мы едем туда. В Стоунхендже я смотрю на древние камни и задумываюсь, была ли у людей, которые им поклонялись, своя запутанная личная жизнь. Мое сердце снова начинает сильно колотиться.

Что я вообще здесь делаю? Я молчу всю дорогу. Стюарт, наоборот, становится все более разговорчивым по мере приближения к цели.

– Мама и папа провели там свой медовый месяц, – произносит он с таким энтузиазмом, будто не говорил мне об этом раньше. – Приятно, что мы отпразднуем нашу особенную дату в том же самом месте, не так ли?

А вдруг Стюарт захочет секса? Впрочем, данная тема, вероятно, не поднимется, говорю я себе. Он не интересовался этим целую вечность. Но это годовщина нашей свадьбы. Было бы странно, если бы Стюарт не держал это в уме. Порой я не могу поверить, что мы женаты уже двадцать лет.

До истории с Мэтью я, вероятно, была бы так же взволнована предстоящим отпуском, как и Стюарт. Но теперь чувствую себя очень виноватой. Что еще хуже, моя давняя школьная подруга только что опубликовала в «Фейсбуке» пост о своем круизе по случаю годовщины свадьбы и о том, как они с мужем прекрасно проводят время. Фотографии, на которых они запечатлены рука об руку, явно без ума друг от друга, вызывают у меня ощущение, будто моя жизнь – сплошной обман.

Мы сворачиваем с трассы, и я ахаю, глядя на сверкающее море внизу и огромные скалы, вздымающиеся из воды. Миновало так много времени с тех пор, как мы приезжали сюда в прошлый раз, что я забыла, насколько здесь великолепный вид.

Когда девочки были маленькими, мы часто гуляли по окрестностям. Обычно исследовали пляж и посещали все местные достопримечательности, такие как Ла-Ронд (потрясающее восьмиугольное здание, объявленное национальным достоянием) и зоопарк Пейнтона. Но когда они подросли, трейлер стал казаться слишком тесным, а потом Мелисса начала спрашивать, почему мы не ездим отдыхать за границу, как все ее подруги. В общем, с тех пор трейлер просто стоял здесь. Стюарт платил кому-то, чтобы время от времени приходил человек проверить, все ли в порядке.

Теперь, когда мы вылезаем из машины на трейлерной стоянке, я полной грудью вдыхаю чистый морской воздух и восхищаюсь бликами света, танцующими на волнах. Расслабляюсь всем телом, словно мой регулятор стресса повернули в положение «выключено». Я испытываю удивительное чувство покоя. Мы отпираем дверь, открываем окна, чтобы выпустить затхлый воздух, и ставим чайник. Здесь довольно уютно.

– Не желаешь прогуляться? – спрашивает Стюарт. – Мне бы не помешало размяться после такой долгой поездки.

Сначала мы направляемся к магазину, а затем спускаемся по склону мимо рыбацких сетей и выходим прямо к морю.

– Давай поплещемся немного, – предлагает муж, скидывая ботинки. – Пойдем!

Когда вода омывает мои ноги (ледяная, но бодрящая!), я задумываюсь о том, что прошла целая вечность с тех пор, как мы ездили куда-то ради удовольствия, а не для расширения кругозора детей.

– Я приготовлю ужин? – предлагаю я, пока мы возвращаемся обратно.

– Может, позднее, – отвечает муж, обнимая меня за плечи.

Что? Стюарт не прикасался ко мне с тех пор, как держал меня за руку во время рождественских прогулок. Я чувствую и вину из-за Мэтью, и облегчение. Означает ли это, что муж все-таки не совсем равнодушен ко мне?

Он поглаживает мое плечо, как в те дни, когда мы были близки. Наверное, мне следует чувствовать себя польщенной. Разве не этого я желала последние три года? Однако сейчас мне очень неловко. Я открываю дверь и направляюсь к плите.

Неожиданно я ощущаю, как его руки обнимают меня сзади за талию.

– Ужин может и подождать, верно?

– Что это на тебя нашло? – спрашиваю я, оборачиваясь.

– Ты о чем?

– Да ладно, ты давно не уделяешь мне особого внимания.

– Так и ты мне тоже.

Это правда.

Стюарт смотрит мне в лицо. Было бы так легко рассказать ему все. Признаться… Но что потом? И все же я не знаю, смогу ли продолжать жить с чувством вины. Вероятно, все-таки следует сказать ему о Мэтью, объяснив, что теперь там все кончено.

– Вообще-то… – начинаю я, делая глубокий вдох.

– Может быть…

– Сначала скажи ты, – быстро произношу я. Смелость меня покинула.

– Может быть, это потому, что здесь нет никаких стрессов, которые мы испытываем дома.

В чем-то Стюарт прав. Тут так красиво и спокойно, словно мы в ином мире. И море за окном.

– А ты что хотела сказать? – спрашивает он.

– То же самое, – поспешно отвечаю я.

Стюарт целует меня. По-настоящему. Я с трудом могу вспомнить, когда он в последний раз так делал.

Затем Стюарт медленно снимает с меня джемпер и ведет меня к раскладной кровати. Кажется, он нервничает. Как будто это наш первый раз. Если бы только это было правдой. Я бы все отдала, чтобы начать с чистого листа. Но теперь уже слишком поздно.

Когда все заканчивается, мне хочется плакать от отвращения к себе. Что бы сказал муж, узнав о моей измене? Мне хочется плакать также и оттого, что – и я вынуждена это признать – со Стюартом не было такой страсти, которую я испытала с Мэтью в отеле Уортинга, прежде чем здравый смысл и мораль взяли верх.

И еще кое-что меня беспокоит. Возможно ли, что Стюарт занимался со мной любовью из-за собственного чувства вины? Он казался каким-то другим. А если он таким образом извинялся? А если привык утолять свое желание с Джанин? И здесь, не имея под рукой никого, кроме меня, он…

Прекрати, говорю я себе. Все эти «что, если» сведут меня с ума.

Стараясь выбросить всякие мысли из головы, я целую Стюарта в макушку.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

Он прижимается ко мне щекой.

– И я тебя люблю, Поппи Пейдж.

На следующее утро, после завтрака, мы рука об руку идем в деревенский магазин за газетами. Я просматриваю ящики с фруктами и пакеты с ирисками, выбираю коробку песочного печенья с надписью «Спасибо за детей» для Бетти и мячик для щенка. Я ощущаю облегчение, когда делаю что-то обыденное, и стараюсь сосредоточиться на этих простых действиях, вместо того чтобы мучиться из-за всего остального.

Вскоре мы со Стюартом совершаем еще одну чудесную прогулку по скалам, любуясь сверкающим морем внизу. Я начинаю чувствовать себя лучше. Бодрее. Все это так отличается от Лондона, что я почти могу представить себя какой-то другой женщиной.

– Воздух здесь пахнет совсем иначе, – замечаю я.

– Мама всегда так говорила, когда я приезжал сюда ребенком. – Муж сжимает мою ладонь. Я отвечаю на пожатие. Потом он меня целует. Это спокойнее и проще, чем полноценный секс.

Примерно через час мы возвращаемся к трейлеру.

– Кстати, – небрежно произносит Стюарт, – забыл тебе кое о чем сказать.

– Что такое? – бормочу я, не особо прислушиваясь, пока шарю в сумке в поисках ключа от трейлера.

Его слова льются потоком:

– Тот мой новый пациент позавчера опять вернулся в клинику. Беднягу совсем замучили зубы мудрости. Он рассказал, что навел о тебе справки после того, как узнал от меня, что ты тоже была актрисой.

Внезапно у меня так пересыхает во рту, что я едва могу говорить.

– Вот как?

Голос мужа звучит немного странно.

– Самое забавное, что, оказывается, вы все-таки знали друг друга.

Я едва дышу.

– Потом он показал мне фотографию на своем мобильном телефоне.

Я замираю, не в силах вымолвить ни слова.

– Ты не поверишь, – продолжает Стюарт, глядя мне в лицо. – На ней ты и он!

У меня начинает звенеть в голове. Ноги подкашиваются. Мое тело так обмякло от ужаса, что я вынуждена схватиться за дверную ручку трейлера, чтобы не упасть.

– Я попросил его переслать мне копию, чтобы показать тебе. Смотри!

Он машет телефоном перед моим носом. У меня нет выбора.

Все в порядке. Там я. И Мэтью. Но это мы в студенческие годы, на репетиции того спектакля, на который я не попала, потому что лежала в больнице. Слава небесам, это не то селфи, какое он сделал без моего ведома в отеле Уортинга. Мне хочется плакать от облегчения.

Муж внимательно смотрит на меня:

– Вы вместе учились в одной театральной школе. Я удивлен, что ты его не помнишь.

– Там было много студентов, – говорю я беспечным тоном. – Всех не упомнишь. К тому же с возрастом он изменился…

Боже! Что я несу?!

– Откуда ты знаешь? – резко спрашивает Стюарт.

– Наверное, он изменился, – быстро пытаюсь я вывернуться. – Я ведь тоже не та, что прежде.

Стюарт пожимает плечами:

– Все мы с годами меняемся. В общем-то, он весьма приятный человек. Надо тебе как-нибудь созвониться с ним и пригласить на ужин.

Затем муж целует меня, на сей раз в щеку. Более прохладно. Так целуют дальних родственников.

– Может, выберемся куда-нибудь пообедать, чтобы не готовить самим?

– Я пока не особо голодна, – отвечаю я.

Стюарт обнимает меня за плечи.

– Но это же годовщина нашей свадьбы, Поппи! Нужно как-то отпраздновать!

Кое-как я справляюсь с едой в довольно приличном ресторане недалеко от Эксмута, хотя мы почти не разговариваем. Во второй половине дня мы катаемся на машине вдоль побережья, а затем рано ложимся спать. Конечно, я не могу заснуть после таких откровений Стюарта о Мэтью. Поэтому вскакиваю в пять часов утра и иду гулять по пляжу. Рыбак, тянущий лодку по гальке, желает мне доброго утра. Молодой отец несет куда-то малыша в рюкзаке. Над головой кружат чайки. Волны бьются о камни. Я наклоняюсь, чтобы поднять раковину и засунуть ее в карман по давней детской привычке.

Здесь все кажется таким естественным. Простым. Почему моя жизнь не может быть прежней? Я поднимаюсь по тропинке, ведущей от пляжа на вершину холма. Мой мобильник, такой непредсказуемый внутри трейлера, внезапно ловит сеть. Приходит сообщение от девочек и Бетти, отправленное час назад. Они пишут, как весело проводят время с Коко.

И еще одно, от Мэтью:

«Тебе понравилась наша студенческая фотография?

Твой муж выглядел совершенно обалдевшим.

Мне потребовалось немало времени, чтобы разыскать

ее среди стопки старых тетрадей театральной школы.

Встретимся в Набережных садах во вторник.

В два часа дня тебе нормально? Кстати, поздравляю

с годовщиной свадьбы. В Девоне очень красиво,

правда?»

У меня сжимается сердце. По коже бегут мурашки. Откуда, черт возьми, он знает, где мы? Я никогда ни к кому не испытывала такой ненависти, как сейчас к Мэтью. Что я вообще в нем нашла?

Мне вспоминается совет Бетти, данный Мелиссе, которую обзывала одна девочка в школе: «Найди ее уязвимое место, любовь моя. Оно есть у всех. А потом старайся бить по нему. Обидчики не угомонятся, пока ты не ответишь им тем же».

В то время мне показалось, будто это совсем не похоже на мою свекровь, которая всегда была таким добрым, всепрощающим человеком. Но теперь я считаю, что она права.

Все верно, соглашаюсь я, удалив сообщение Мэтью и шагая вверх к скамейке. Так и есть. В эту игру можно играть и вдвоем.

– Поппи Пейдж, – говорю я вслух. – Пришло время дать отпор…

С чего начать? Наверное, с «Фейсбука». Вообще-то мне следовало сделать это раньше. Но как только я открываю страницу Мэтью, то слышу крик. Это Стюарт, машущий мне рукой от подножия холма. Он поднимается.

– Не возражаешь, если я прогуляюсь вместе с тобой? – произносит муж, подходя ближе.

Я быстро переключаюсь на приложение погоды.

– Отлично, – киваю я. – Похоже, сегодня будет хороший день.

Мои поиски придется отложить.