Текст книги "Пропавшие"

Автор книги: Джейн Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Так вы ничего не решите, Майкл. Вы только осложните ситуацию еще больше, но ничего не решите. Мы можем поговорить о Дженни и что-нибудь придумаем, – сказала Вэлери.

Я была абсолютно уверена: обращаясь к Майклу Шеферду как к ребенку, Вэлери никак не повлияет на его поведение. Всего в нескольких шагах отсюда находился полицейский, а сразу за ним – журналисты из мировых средств массовой информации. И если кто-нибудь из нас не придумает выхода из этой ситуации, мы умрем в этой кухне, а они ничего не узнают. Вэлери только ухудшала дело. Дайана выглядела как сломанная кукла, ее голова свесилась набок. Я сомневалась, что она осознает происходящее. Оставалась я. Опустив руки и сунув их в карманы, я пыталась казаться спокойной.

– Послушайте, Майкл, простите, что задавала слишком много вопросов. Я думаю… думаю, я запутала Дайану. В беседе со мной она просто хотела кое-что выяснить. Это был просто разговор. Не думаю, что кто-нибудь воспримет его всерьез.

«Если бы ты не наставлял на меня арбалет, я бы придумала что-нибудь более правдоподобное…»

Майкл Шеферд засмеялся. Это был вселяющий ужас звук, лишенный веселья.

– Хороший ход. Не пытайся убедить меня, что ты этому не веришь.

– Я не верю, что вам нужно перестрелять всех нас, – спокойно сказала я, опираясь на запасы невозмутимости, отрепетированной за годы общения с мамой, когда она бывала в опасном настроении. Мне было страшно, но я знала: обнаруживать этого нельзя. – Это не поможет ни вам, ни нам. Я имею в виду то, что вы собираетесь делать. Расстреливать каждого, кто зайдет в дом, чтобы узнать, где мы находимся, не самый подходящий план, по-моему.

Он сверкнул глазами.

– Самый нормальный план. Он заключается в том, чтобы избавиться от людей, которые меня раздражают, например, от тебя, лицемерная сучка, пришедшая сюда поучать нас.

– Я думала, это поможет, но ошиблась. Прошу прощения.

– Не так-то это просто. Моя жена рассказала тебе то, о чем не должна была говорить. Она показала, что ей нельзя доверять. Она предала. При малейшей возможности она все расскажет. Это недопустимо. – На последних двух словах он сильно сдавил ее шею, и Дайана пискнула от страха. Послышалось журчание, и я увидела растекавшуюся у ее ног лужицу мочи. Шеферд тоже ее заметил. – Ты мне отвратительна, шлюха, – прошептал он ей на ухо. – Не можешь держать себя в руках, да? Жалкое зрелище. Совсем как твоя дочь. Она набралась этого от тебя, да? Да?

Теперь уже Дайана открыто плакала, зажмурившись, лицо ее было до неузнаваемости искажено болью и ужасом. Напряжение, пропитавшее воздух в помещении, имело металлический привкус, привкус крови. Он собирался ее убить. Я видела это по его лицу.

– Где вы раздобыли арбалет? – выпалила я, отчаянно пытаясь снова переключить его внимание на себя. – С трудом верю, что он валялся в кустах.

Его взгляд в мою сторону не выражал ничего, кроме отвращения, но через секунду он ответил:

– Это вещь моего приятеля по спортзалу. Он купил его через Интернет… любит такие игрушки. Я попросил одолжить его мне. Репортеры таблоидов и папарацци лазали в наш сад, заглядывали в окна, надоедали нам день за днем. Я сказал ему, что мне нужно их отпугнуть. Не волнуйтесь, Вэл, это законно. Красивый, правда?

Он наклонил его, показывая мне, и я посмотрела на смертоносный механизм из проволоки и металла, отчего мне стало совсем нехорошо. На таком расстоянии, даже если Шеферд был плохим стрелком, у нас не было ни малейшего шанса остаться в живых.

Пока мы с Шефердом разговаривали, Вэлери воспользовалась возможностью переместиться к задней двери. Теперь, находясь в двух шагах от нее, она сделала свой ход: развернувшись и схватившись за ручку, она лихорадочно ее вращала. Я не увидела, как Майкл Шеферд прицелился, не слышала выстрела, но внезапно узкий черный стержень вырос между лопатками Вэлери, и она упала вперед, вывалившись в дверь, которую успела открыть. Со своего места я видела только ее ноги. Упала она неловко, носок одной ноги уперся в землю, и туфля почти съехала, другая нога вывернулась под неестественным углом. С мучительной тревогой я ждала, что она шевельнется, что туфля окончательно спадет с ноги. Так лежать просто невозможно. Но никакого движения не последовало.

Я посмотрела на Майкла Шеферда, который разглядывал Вэлери со странным выражением лица. Это была смесь гордости и благоговейного ужаса перед тем, что у него получилось.

– Один выстрел, – сказал он и, отпустив жену, вытащил из-за ремня вторую стрелу и стал осторожно заряжать арбалет.

– Майк, умоляю. – Дайана рыдала так сильно, что слова искажались. – Не делай этого. Ты должен остановиться.

Он словно бы расслабился, когда увидел, как легко стреляет арбалет, как легко убивать. Он двигался без спешки, но сосредоточенно. Думаю, он даже не услышал ее слов. Я почувствовала, как внутри нарастает паника, и постаралась ее подавать: она не поможет, что бы ни случилось дальше.

Дайана снова попробовала уговорить мужа:

– Ты только ухудшаешь положение. Пожалуйста, остановись.

Тут он посмотрел на нее.

– Ухудшаю? Как можно ухудшить это положение? Ты со своей дочерью и так уже сделала из меня дурака! Как можно его ухудшить, когда ты сознательно перекладываешь на меня вину за то, что случилось? Тебе это на руку, не так ли? Если я пойду в тюрьму, ты станешь свободной, верно? Сможешь уехать и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте и забыть все это. – Он ткнул в ее сторону арбалетом. – Так вот, этого не произойдет. Я уже говорил тебе. Я сказал, что убью тебя, а не отпущу, и я это сделаю. Единственная разница в том, что это доставит мне удовольствие, поскольку – позволь сказать тебе, Дайана, – ты получаешь по заслугам.

Теперь она уже без слов билась в истерике, тряся головой. Я с отчаянием подумала, что полицейский на улице должен услышать ее, но никто не подошел к входной двери. Мир сузился до одного помещения, комнаты, где стоял запах ненависти, горя и крови, и мы вполне могли быть последними людьми на Земле.

Закончив заряжать арбалет, он привлек к себе жену и поцеловал в висок, зарывшись лицом в ее волосы. Глаза у него были закрыты, и на долю секунды в голове у меня возник вопрос, не мой ли сейчас шанс, не единственный ли это шанс на спасение, но я не смогла двинуться с места. Я вытянула у себя за спиной руку и по расширяющейся траектории принялась шарить по рабочему столу, надеясь на чудо. Зацепившись за что-то пальцами и невольно оттолкнув это от себя, я снова потянулась, не зная, что произошло, и едва не плача. Он не задумываясь оборвал жизнь Вэлери. То же самое он сделает и со мной.

«Просто подожди, – сказала я себе. – Выжди».

Я снова потянулась, напрягая мышцы, и мои пальцы коснулись холодного металла.

– О, моя дорогая, – приглушенно произнес Майкл Шеферд. – Я так сильно тебя любил. Я умер бы за тебя. А ты все это погубила.

Он слегка толкнул Дайану, и она, спотыкаясь, отступила от него на пару шагов. Обретя равновесие, она медленно, вяло повернулась к нему лицом. Сопротивления в ней не осталось. Я стояла позади нее и не могла видеть лица Дайаны, но передо мной было лицо Майкла Шеферда. На мгновение он показался опечаленным, и я подумала: «Он не может этого сделать».

Однако Шеферд оказался человеком принципа, человеком, способным лишить жизни собственную дочь за то, что она его разочаровала, человеком, который требовал полного подчинения; он мог это сделать и сделал. На этот раз я услышала глухой удар, и Дайана, не издав ни звука, рухнула где стояла. Пока она падала, я снова пошарила у себя за спиной, преодолев последний дюйм, который отделял меня от того, что лежало на столе, и не успела она еще растянуться на полу, как я сунула это в задний карман джинсов. Я получила в свое распоряжение холодное оружие, о котором Майкл Шеферд не знал, но если я неправильно им воспользуюсь, я только все испорчу. Думать об этом я себе не позволила. Правда о том, что случится со мной, лежала у моих ног.

Он прицелился ей в лицо, и стрела вошла в правый глаз. Это выглядело нелепо. Зловеще. В ужасе я секунду смотрела, потом оторвала от нее взгляд и зажала рот рукой, уверенная, что меня стошнит, и не сомневаясь, что теперь моя очередь. Край кухонного стола впился мне в спину, я обрадовалась этой боли. Она позволила мне собраться. Теперь я осталась в одиночестве. Никто не придет мне на выручку. Все зависело от меня.

Майкл Шеферд разглядывал жену. Потом он снова поднял арбалет, бесстрастно на него посмотрел и отложил в сторону.

– Стрел больше нет. Для тебя придется придумать что-то другое.

– Зачем? – «Не давай ему молчать, Сара, заговаривай ему зубы…»

Он нахмурился.

– Что значит «зачем»? Я не могу допустить, чтобы ты пошла в полицию и все им рассказала.

– Полиция все знает, – спокойно произнесла я. Чужая слабость заставляла его ощущать себя сильным. Настало время увидеть, как он справится с человеком, который его не боится, даже если я и тряслась от страха. Я надеялась, он не заметит этого. – Они просто ждали, чтобы вы сами себя раскрыли. Два мертвых тела у вас на кухне… я бы сказала, вы сделали достаточно для своего ареста.

– Они думают, Дженни убил Дэнни Кин. Ты же сама это сказала.

Я со смехом огляделась вокруг.

– Полагаю, вы доказали, что тут они ошибались. Как вы сумеете выдать это за чужих рук дело?

Он пожал плечами:

– Ну и что? Какая разница? Я не собираюсь сидеть тут и ждать, пока меня арестуют. Разберусь с тобой, а затем скроюсь отсюда.

– Мне все равно, сбежите вы или нет. Я пришла сюда по одной причине – из-за неприязни к Дэнни Кину… я чувствовала себя виноватой в том, что он натворил, поскольку делал это, чтобы произвести впечатление на меня. Теперь, когда я знаю, кто убил Дженни, мне глубоко наплевать, что будет дальше. Вам не нужно меня убивать, Майкл. На самом деле вам не нужно было и ее убивать. – Я показала на тело его жены.

– Она это заслужила.

– А Вэлери?

– Она меня раздражала, – просто ответил он.

– Меня тоже. – «Прости меня, Вэлери, я так не думаю, но мне нужно каким-то образом остаться в живых». – Наверное, я бы и сама ее убила за это.

Майкл Шеферд посмотрел на меня и засмеялся, засмеялся по-настоящему.

– А ты крепкий орешек, да?

– Я все это видела. Теперь меня уже ничем не удивишь.

Я улыбнулась ему, но получилась, видимо, гримаса.

– Это правда?

Он потянулся и зевнул, не потрудившись прикрыть рот, показав мне розовый язык и белоснежные зубы. Шея у него напряглась, вены и сухожилия проступили как на анатомическом рисунке. Он обладал огромной силой и был в два раза крупнее меня. Надо говорить с ним не переставая. Я сунула руки в задние карманы джинсов, стараясь проделать это непринужденно, и сжала то, что спрятала там.

– Знаете, а я понимаю, почему вы это сделали.

– Правда? – Он скептически прищурился.

– Конечно. Дженни по-настоящему вас предала. У нее было столько преимуществ. – Я с восхищением обвела кухню взглядом. – Стоит только взглянуть на этот дом. Вы дали ей все, а она вела себя так, будто это ничего для нее не значило.

Он издал горлом звук, похожий на согласие. Я осторожно нащупывала дорогу, пытаясь представить, как он мог оправдывать свои поступки. Ложь, которую он сам озвучил, всплыла у меня в памяти. Дайана дала мне ключ к пониманию строя его мыслей. Мне нужно было только следовать в этом направлении. Но это был опасный путь.

– Я понимаю, – настойчиво продолжала я двигаться вперед, – а вот присяжные могут не понять. Вам нужно выбираться отсюда, пока полиция не узнала о совершенном. Вы можете уехать, скрыться за границей или где хотите, если уйдете сейчас. Я на вашей стороне, Майкл. Я не хочу, чтобы вы страдали за ошибки других людей. Все они заслужили то, что получили, но вы тюрьмы не заслуживаете. Я останусь здесь и в течение нескольких часов буду притворяться, будто все в порядке… это даст вам достаточно времени, чтобы исчезнуть.

При этих словах внутри у меня закипела злость, собираясь в твердый, горячий камень в груди, мешавший дышать.

Шеферд нахмурился.

– А зачем ты будешь помогать мне?

– Давайте скажем так: я навидалась в жизни несправедливостей. Почему бы мне вам не помочь? Вы не такой, как Дэнни Кин. У вас были все основания сделать то, что вы сделали. На вашем месте, надеюсь, у меня хватило бы мужества поступить подобным образом.

На секунду я подумала, что зашла слишком далеко и он перестанет мне верить, но оказалась права, решив, что Майкл Шеферд считает себя непогрешимым. Он кивнул:

– Хорошо. Я готов уехать. Заткнись на минуту. Мне нужно подумать.

Я тоже думала. Я размышляла о том, что ему никогда не приходило в голову: это он сделал свою дочь такой. Он лишил ее самоуважения. Он создал в ней жажду любви и одобрения, которую увидел и воспользовался ею. Во всем этом был виноват Майкл Шеферд, и я с горечью это осознала.

– Я мог бы связать тебя и оставить здесь. А вдруг ты все же захочешь позвонить в полицию, ведь связанная ты ничего не сделаешь, верно?

Я кивнула.

– Мне нужно чем-то тебя связать. И кляп.

Он наполовину отвернулся от меня, почесывая голову, и в ту долю секунды, когда он не думал обо мне, я бросилась на него, оттолкнувшись от стола. Выхватив ножницы, которые взяла до этого со стола, я вонзила лезвия ему в шею, повернула и вытащила. Думаю, он не увидел моего движения и не понял, что с ним произошло, пока из него фонтаном не брызнула горячая красная кровь и его рука не взметнулась к горлу. Мой удар оказался для него гибельным, густая кровь выплескивалась из него толчками, пропитывая рубашку, которая из хаки стала блестяще-черной. Я предусмотрительно отступила, недостаточно ловко, чтобы не попасть под первую струю, но достаточно быстро, чтобы он меня не схватил. Да он и не хотел. Все внимание он сосредоточил на себе. Он пытался остановить кровь, со стоном зажимая ладонями рану на шее, но красная жидкость просачивалась сквозь пальцы, струилась по рукам и капала на белый кафель. Шеферд тяжело привалился к шкафу и опустился на одно колено, глаза его были широко раскрыты от ужаса. Кровь уже образовала лужу вокруг него и стала расползаться по полу, затекая в углубления между плитками. «Поразительно, сколько в нем крови», – подумала я, и почти немедленно в голове эхом откликнулось: «Но кто бы мог думать, что в старике окажется столько крови!» [6]6
  У. Шекспир. Макбет. V акт, 1-я сцена. Перевод Б. Пастернака.


[Закрыть]

Я поступила правильно. Вернуть ничего невозможно, как нельзя было воскресить Дженни.

– Пожалуйста…

Я еще отступила, по-прежнему сжимая ножницы, кровь скользила и липла на моих руках и в волосах. Я посмотрела ему в глаза и подумала о том, сколько раз он сам предавал свою семью, вспомнила своего отца и поняла: он тоже, по-своему, предал меня и мою мать, которая столько у меня взяла, совсем при этом не уважая, и я порадовалась, порадовалась, что получила возможность на ком-то это выместить, что кому-то пришлось пострадать за все то зло, которое причинили мне и моим близким, и что это он. Дженни оказалась дважды жертвой. Он должен был обеспечить ей защиту, а не убивать ее.

В тот момент я ненавидела их всех, всех мужчин, которые считали, будто другие люди существуют только для того, чтобы удовлетворять их потребности. Я ненавидела Дэнни Кина и его гнусного отца, ненавидела безликих мужчин, выстраивавшихся в очередь, чтобы насиловать невинных детей. И ненавидела мужчину перед собой, который стал олицетворением всех остальных, единственный, до которого я смогла добраться. Я смотрела ему прямо в глаза и ждала, когда он умрет, не собираясь и пальцем пошевелить, чтобы помочь ему. Это заняло немногим больше минуты. Не долго. Но показалось вечностью.

Только когда он окончательно сполз на пол и его глаза потускнели, я сдвинулась с места, положила на рабочий стол ножницы, оставляя на всем, к чему прикасалась, кровавые пятна. Я повернулась к кухонной раковине и стала полоскать рот и сплевывать, вымывая душивший меня металлический привкус. «И рука все еще пахнет кровью…» [7]7
  У. Шекспир. Макбет. V акт,  1-я сцена. Перевод Б. Пастернака.


[Закрыть]

Я вымыла руки, намыливая их мылом, окрашивая мыльную пену в розовый цвет кровью Майкла Шеферда. Кровь была у меня и под ногтями, и я старательно вычистила ее оттуда. Отмыв руки, я села за кухонный стол, внезапно почувствовав изнеможение. Достала свой телефон и уставилась на него. Мне нужно было позвонить Викерсу и рассказать, что случилось, поскольку теперь наступило время, когда из всего этого нужно выпутываться. Но до всех звонков, до того, как кто-нибудь увидит, что я здесь натворила, мне требовалось составить версию.

В следующую секунду мысль о собственном спасении улетучилась. Позади меня раздался шум, и я не глядя поняла, что здорово просчиталась.

Когда я обернулась, на меня в упор смотрела Вэлери. Она сумела сесть, прислонившись к шкафу. Стрела все еще торчала у нее из спины, но Вэлери оказалась жива.

Я встала и направилась к ней, она заморгала. Я поняла: она боится меня, и поэтому остановилась в нескольких шагах от нее.

– Господи, Вэлери. Я думала, ты умерла. Как ты?

– Я слышала… – проговорила Вэлери, дыша немного с присвистом, – все. Тебе не нужно было его убивать. Он собирался… тебя… отпустить.

– Ты этого не знаешь.

Меня затрясло.

– Я его слышала. – Взгляд ее был холоден. – Я собираюсь… сказать… что ты сделала. Ты… его… убила.

Я посмотрела на нее с ненавистью, с подлинной ненавистью.

– И что? Ты всерьез думаешь, будто кто-то его пожалеет? Ты всерьез думаешь, что он не заслужил смерти? Я сделала миру одолжение, глупая дура.

Она не ответила, а подняла руку с мобильным телефоном. Своим. И экран горел.

– Вы слышали это, сэр?.. В доме Шефердов. Да… да, «скорую». Со мной… со мной все будет хорошо.

Она дала отбой и выронила телефон, который со стуком упал на пол, словно стал слишком тяжел для нее.

– Даже если он это… и заслужил… не тебе было… решать.

Тогда я отвернулась от нее и села за стол, положив руки перед собой, и больше с ней не разговаривала. Сейчас я постигала то, что уже и так знала. Я никогда не мечтала, будто могу получить именно то, чего хочу, и сейчас все рассыпалось в прах у меня на глазах.

Перед домом послышался шум, полицейский переговорил по рации и застучал в парадную дверь, затем вломился в дом. Краем сознания я отметила: кухня заполнилась полицейскими в форме, которые склонялись над телами. Появились парамедики, они оказали помощь Вэлери и поинтересовались, не ранена ли и я. Я покачала головой. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое. В комнате стало темно от людей, она наполнилась шумом, а мне хотелось остаться одной.

Когда появился Блейк, я прежде услышала его голос, а потом увидела, подняв глаза, как он пробирается мимо других полицейских, в смятении глядя на меня. Он присел рядом со мной на корточки и откинул с моего лица волосы.

– Я думал, что потерял тебя. Я подумал, что тебя тоже убили. С тобой все в порядке? Он не ранил тебя?

Я сидела в оцепенении, не в силах говорить, и он обнял меня. Казалось, он не замечает любопытных взглядов полицейских и парамедиков.

– Что произошло? Что бы то ни было, ты можешь мне сказать. Все нормально, Сара. Все будет хорошо.

Как только он узнает, я стану ему не нужна. Я сама сделала этот выбор. Вот с чем мне придется жить.

За его плечом я увидела Викерса. Одним взглядом он охватил всю сцену и, обойдя тело Дайаны Шеферд, наклонился к Вэлери и заговорил с ней. Ее уже положили на носилки и приготовились нести в машину «скорой помощи». О чем они говорили, я не могла слышать, но когда Викерс выпрямился, лицо у него было мрачное.

– Энди, – произнес он, тронув Блейка за плечо, – пожалуйста, пойди и проследи, чтобы с Вэл все было нормальною. Узнай, в какую больницу ее повезут. Я хочу переговорить с Сарой.

Я видела, что Блейк хочет возразить, но сумела слабо ему улыбнуться и прошептать:

– Иди.

Тогда он пошел, а я смотрела, как он уходит, и у меня разрывалось сердце при мысли о том, что она ему скажет, как он отреагирует.

Через секунду я посмотрела на Викерса.

– Значит, его там не было. Он не слышал того, что слышали вы.

Инспектор покачал головой.

– Я позвонил ему и вызвал сюда. Но он узнает.

Я отвернулась.

– Конечно.

– Сара, послушай меня, – сказал Викерс, выдвигая стул и садясь рядом. Он наклонился и взял меня за руки, говоря слишком тихо для остальных. – Просто послушай. Ты хрупкая молодая женщина.

Я засмеялась.

– Скажите это Майклу Шеферду.

Он сильно сжал мои руки, и я с удивлением на него посмотрела. Лицо у него было серьезное, голос звучал настойчиво.

– Ты в два раза меньше Майкла Шеферда. Он выстрелил в Вэлери, убил у тебя на глазах свою жену и признался в убийстве своей дочери. Это правильно?

– Да.

– Ты испугалась за свою жизнь.

– Да.

– Он угрожал убить тебя.

– Да.

– Затем он напал на тебя.

Я посмотрела на Викерса и поняла: он хочет, чтобы я солгала.

– У тебя не было выбора, ты должна была сопротивляться. Тебе удалось завладеть ножницами, и ты ткнула ими наугад.

Я кивнула.

– Когда он упал, ты не знала, что делать. Ты была в шоке, ты растерялась. Он умер, прежде чем ты успела подумать о помощи. Ты вымыла руки. Пока все это происходило, Вэлери пришла в себя настолько, что позвонила мне. Я послал сюда наряды полиции убедиться в твоей безопасности, и они нашли тебя в состоянии шока. Только когда приехал я, ты почувствовала, что тебе ничто не угрожает, и рассказала о произошедшем. Ты запомнишь все это?

– Вэлери…

– Забудь о ней, – сурово произнес он, – она сделает, как я попрошу.

– Это не имеет значения, – сказала я, и прозвучавшее в моем голосе отчаяние поразило даже меня. – Он узнает. И никогда меня не простит.

– Энди? С чего ты взяла? Он поймет, Сара. Кто-кто, а Энди поймет. Он сам бы это сделал, если б ты хоть как-то пострадала. – Он говорил еще тише, и его слова были слабым проблеском света во тьме, которая угрожала меня поглотить. – Живи своей жизнью, Сара. Забудь об этом и живи своей жизнью.

Мне хотелось верить, что это возможно, очень хотелось, но я знала: ничего не получится.

– Так не бывает, инспектор. За все нужно платить.

В глубине души я невольно надеялась, что ошибаюсь. Я не могла не думать, несмотря на свои слова, что заплатила сполна. Теперь я уж точно заплатила сполна.

Дом пуст. Мебели нет: продана, отдана на благотворительность, вынесена на помойку. Ковры содраны; полы остались. Стены голые с неясными пятнами на местах, где висели фотографии. Я обхожу его в последний раз, проверяя, не забыла ли чего-нибудь. Комнаты кажутся больше, потолки – выше. Ничто не нарушает тишины. В моем доме нет призраков – больше нет.

Я спускаюсь по лестнице, держась одной рукой за перила. Мои шаги отзываются эхом. На кухне полнейшая тишина. Наконец-то починили капающий кран. Часы унесли. Холодильник выключили.

Перед домом раздается шум, и я возвращаюсь в пустую прихожую. Там стоит он, глядя на картонную коробку на полу в центре прихожей.

– Это все?

Я киваю:

– Да.

Он садится на корточки и поднимает крышку, чтобы заглянуть внутрь. Несколько фотографий. Немного книг. Детская чашка и тарелочка с узором из ягод земляники.

– Налегке путешествуешь, да?

Я улыбаюсь ему и думаю: так или иначе, я увожу с собой очень многое. Он видит, как я улыбаюсь, и точно знает почему.

– Иди сюда, – говорит он, я подхожу и оказываюсь в его объятиях, словно всегда там и была. Он целует меня в макушку. – Я отнесу коробку в машину. Скажешь, когда будешь готова.

Я смотрю, как он уходит, потом снова брожу по дому. Я не знаю, что ищу. У меня есть все необходимое.

Наконец я выхожу на улицу и в последний раз закрываю за собой дверь. Я покидаю этот дом не оглядываясь.