Текст книги "Ставка лоха"
Автор книги: Джеймс Суйэн
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
ДЖЕЙМС СУЭЙН
СТАВКА ЛОХА
Томасу Суэйну
Особая благодарность Деборе Редмонд,
Шону Редмонду и моей жене Лоре
Перевернутая карта
Простофилю звали Найджел Мун.
Джек Легкоступ узнал Муна сразу, как только вошел в казино резервации миканопи. Давным-давно, еще в восьмидесятых, Мун играл на барабанах в английской рок-группе «Одноглазый свин», и о том, как он крушил гостиничные номера, писали не меньше, чем о его сумасшедших соло на барабанах. В отличие от прочих членов группы, которые разжижали себе мозги наркотой и выпивкой, Мун открыл сеть популярных закусочных, которая теперь охватывает два континента.
Мун шел через казино, и Джек пялился на аппетитную рыжеволосую девушку, которую он вел под руку. Она была подсадной уткой, или, как говорил его партнер Рико, наживкой.
– Наживка убедит Муна прийти в твое казино, – объяснил Рико накануне, – и попытать счастья в блэкджеке. Она приведет его за твой стол. Остальное в твоих руках.
Ее лицо казалось знакомым. Джек был завсегдатаем многочисленных клубов для взрослых Форт-Лодердейла[2]2
Форт-Лодердейл – город на юге штата Флорида.
[Закрыть] и часто просматривал бесплатные журналы, изобилующие рекламными объявлениями местных проституток. Наживка была проституткой по имени Кэнди Харт. В объявлении Кэнди сообщалось, что ее можно вызвать в любое время дня и ночи, принимаются «Виза» и «Мастеркард».
– Добрый вечер, – сказал Джек, когда они устроились за его пустым столом.
От Муна несло пивом. Ему было под пятьдесят, на подбородке пробивалась щетина, седоватые волосы были заплетены в косицу – такие носят матадоры. Он вытащил из кармана чудовищную пачку денег и бросил ее на стол. Там были одни сотни.
– Предельная ставка на этом столе – десять долларов, – сообщил Джек.
Мун скривился. Кэнди дотронулась до его руки.
– Нельзя ставить больше десяти долларов за кон, – прощебетала она. – На всех столах своя максимальная ставка.
Мун откинулся на спинку стула.
– Десять долларов? Ты че, в сортир меня привела, лапуля? Да я в Майами-Бич со старыми евреями могу в домино больше поставить.
Кэнди впилась ногтями в руку Муна.
– Ты же обещал, помнишь?
– Обещал?
– В машине.
Мун хитро улыбнулся.
– А, да. Минутная слабость, наверное.
– Ш-ш-ш, – остановила она его, покосившись на Джека.
Мун успокаивающе погладил ее по руке.
– Уговор дороже денег.
Мун подтолкнул к Джеку пятьсот долларов. Джек отсчитал фишки. Отбывая срок в тюрьме, он наслушался песен «Одноглазого свина», которые доносились из камер с утра до ночи, и знал наизусть слова многих из них.
Джек пододвинул фишки игроку. Мун положил по десять долларов в каждый из семи кругов для ставок на сукне. Джек вел игру двумя колодами, держа их в руках. Перетасовал карты и протянул Муну, чтобы тот снял.
– Пересчитайте, – сказал Мун.
– Что, простите? – не понял Джек.
– Карты пересчитайте, – потребовал Мун.
Джек привел питбосса,[3]3
Питбосс – сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите – ограниченном пространстве в игровом зале, включающем в себя игровые столы и прочее необходимое оборудование.
[Закрыть] и Мун повторил свое требование.
– Хорошо, – согласился питбосс.
Джек принялся считать карты, перекладывая их на стол.
– Лицом вверх, – рявкнул Мун.
– Что, простите? – спросил Джек.
– Ты слышал.
Джек вопросительно посмотрел на питбосса. Тот кивнул. Джек перевернул колоды лицевой стороной наверх и снова начал считать.
– Зачем это? – спросила Кэнди.
– Хочу убедиться, что все на месте, – пояснил Мун, внимательно наблюдая за колодой. – Я в Пуэрто-Рико как-то нарвался на дилера, который играл короткой колодой, и проигрался к чертовой матери в пух и прах.
Джек закончил считать. Сто четыре карты.[4]4
Две стандартные колоды по пятьдесят две колоды.
[Закрыть] Удовлетворенный результатом, Мун откинулся на спинку стула.
– Что там было коротким у этого дилера? – захихикала Кэнди.
– Колода. Так называют колоду, из которой вытащили несколько карт большого достоинства. При таком раскладе казино всегда с наваром.
– И ты догадался? – спросила она.
– Да, лапуля, я догадался.
Джек заметил, как рука Кэнди скользнула под стол на ногу Муна. Лицо Муна засветилось, словно лампочка.
– Ты такой умный, – пропела она.
Джек еще раз перетасовал карты. Раз Мун догадался, что дилер играл короткой колодой, значит, он опытный счетчик. Счетчики внимательны инстинктивно, на подсознательном уровне. Джек понял, что сегодня ему нужно быть особенно осторожным, иначе их афера пойдет прахом, еще не успев начаться. Он положил две колоды перед Муном, который снял их специальной пластиковой картой.
– Желаю удачи, – сказал Джек.
И начал раздавать.
Джека Легкоступа нельзя было назвать типичным картежником.
Он родился в резервации племени навахо в Нью-Мексико и, не успев сделать первый шаг, начал попадать в неприятности. В семнадцать Джек угодил в федеральную тюрьму за несколько ограблений круглосуточных магазинов и отсидел шесть лет.
Заключенные делились на несколько банд. Джек тяготел к мексиканской и ошивался в их крыле. Мексиканцы были заядлыми картежниками и днями напролет резались в карты. Им приходились по душе разные игры: стад на семь карт, омаха, рэзл-дэзл, техасский холдем. В каждой игре была своя прелесть, но влюбился Джек в блэкджек. И когда приходила его очередь быть дилером, он выбирал его.
Быть дилером означало получить преимущество перед другими игроками. Джек быстро это понял и прикинул, что оно составляет чуть меньше двух процентов. Если он проигрывал кон, ему приходилось платить всем остальным, что подрывало его финансовое благополучие. Но уж если он выигрывал, все остальные должны были платить ему. Блэкджек оказался игрой крайне рискованной, но и весьма прибыльной.
Как-то ночью, растянувшись на нарах, Джек размышлял. Он видел немало шулеров среди мексиканцев. Они крапили карты кремом для обуви или прятали в ладони пару карт до начала раздачи. Ему пришло в голову: если стать шулером, лучше всего выбрать для мошенничества блэкджек.
Джек обдумывал все не один месяц. Мексиканцы – люди подозрительные, поэтому манипулировать картами себе дороже. Не лучше ли манипулировать партнерами, добиваясь, чтобы они принимали неверные решения? В покере такое происходит сплошь и рядом. Называется «блеф».
Чем блэкджек хуже?
Как-то вечером один мексиканец дал Джеку волшебный гриб. Джек съел его и лег спать. А проснулся от собственного вопля. Температура зашкаливала за сорок один.
Джека привязали к койке в тюремном лазарете, мозги у него выворачивались наизнанку. Когда он наконец пришел в себя, в его голове осталась только одна мысль.
Перевернув одну-единственную карту, он может изменить ход игры в блэкджеке в свою пользу.
Перевернув одну-единственную карту, он может заставить других игроков принимать неверные решения.
Перевернув одну-единственную карту, он может стать хозяином игры, у которой, согласно правилам, нет хозяев.
Одна карта – и больше ничего не надо.
А от Джека требуется только перевернуть ее.
Он так громко выл, что его продержали привязанным к койке еще целый день.
Вскоре кучка фишек Найджела Муна превратилась в большую гору. Вокруг стола столпились изумленные туристы, чтобы полюбоваться на битву титанов. Британец бросил пренебрежительный взгляд через плечо, как будто внимание его раздражало.
– У тебя появились фанатки, – заметила Кэнди.
Лицо Муна было угрюмым, но глаза горели живо. Он потягивал «мартини», пытаясь изображать безразличие. Кэнди смотрела на него мечтательно.
– Поздравляю, сэр. – Джек говорил заученными фразами. – Вы только что превзошли рекорд нашего казино.
Мун выловил оливку из бокала.
– И каков же рекорд, милейший?
– До сих пор никому не удавалось выиграть восемьдесят четыре раздачи, – ответил Джек.
Мун выпрямился, наслаждаясь моментом.
– Это я столько раз выиграл?
– Да, сэр, восемьдесят четыре кона.
– И ни у кого раньше столько не получалось?
– Подряд – нет, сэр.
– Так я, стало быть, круче всех?
– Да, сэр, вы круче всех.
Мун щелкнул пальцами, и официантка бросилась к нему со всех ног.
– Всем выпивки, – расщедрился он.
Толпа благодарно зааплодировала. Кэнди прошептала что-то похабное на ухо Муну. В его глазах заплясали чертики.
Джек собрал карты. Ему и раньше случалось наблюдать за тем, как игроки выигрывают кон за коном. Они на глазах становились другими. Слабохарактерные превращались в смелых, застенчивые – в откровенных. Победа меняла их в собственных глазах и в глазах окружающих. И все это из-за переворота одной-единственной карты.
– Один вопрос, – сказал Мун.
Джек изобразил ожидание.
– А на чаевые максимум установлен?
– Простите?
– Ну вот, как я понял, на ставки он есть, – продолжил Мун. – А на чаевые?
– Полагаю, нет, – ответил Джек.
Мун подвинул к нему половину своих фишек. Поднялся, перегнулся через стол и дыхнул ароматом «мартини» в лицо Джеку.
– Оттянись по полной сегодня. Это твое.
– Да, сэр, – кивнул Джек.
* * *
Смена Джека закончилась в полночь.
Он переоделся из костюма дилера в джинсы и рубашку и вышел через заднюю дверь. На парковке стояли его коллеги, другие дилеры. Они собирались нагрянуть в «Гепард» в Форт-Лодердейле, чтобы поглазеть на голых студенток. Джек сослался на неотложные дела и отказался присоединиться к компании. Приятели расселись по машинам и уехали.
Джек закурил. Полная луна подкрашивала желтым щебень на дороге. Казино стояло у озера, на поверхности посверкивали десятки пар зеленоватых глаз. Резервация индейцев миканопи находилась в «Эверглейдс»,[5]5
«Эверглейдс» – национальный парк в южной Флориде.
[Закрыть] и местные аллигаторы всегда были начеку, полагая каждого потенциальной добычей.
Джек докурил сигарету до фильтра, раздумывая о наживке. Она оживилась, когда Мун начал выигрывать. Потом Джек смотрел ей вслед, когда она уходила из казино под руку с Муном. Неужели запала на него? Джек надеялся, что это не так.
На парковку въехал черный лимузин. За рулем сидел водитель Рико, жуткого вида кубинец по прозвищу Щепка. Лимузин остановился, распахнулась задняя дверца. На сиденье развалился Рико Бланко, болтавший по сотовому.
Джек сел рядом.
– Саут-Бич, – бросил Рико шоферу.
Лимузин плавно выехал на дорогу. Рико был из Нью-Йорка и любил прихвастнуть тем, что он – единственный представитель клана Джона Готти, находящийся в данный момент на свободе. Сегодня на нем был смокинг от модного дизайнера и красная бабочка. Выглядел он на миллион. Рико прикрыл ладонью телефон.
– Слышал, ты сегодня отличился.
– Кто тебе сказал?
– Кэнди. Только что звонила.
– Да, неплохо получилось.
– Скажи-ка мне вот что. Как думаешь, она на него запала?
Джек кивнул.
– Проклятые шлюхи, – разозлился Рико. – Стоит им учуять запах денег, и у них мозги тут же размягчаются. Знаешь, что я им каждый раз талдычу, когда привлекаю к делам?
Джек понятия не имел, что говорил им Рико. Но у Рико для каждого находилась своя фраза. Если провести в его обществе достаточно долго, рано или поздно услышишь их все. Джек открыл мини-бар и взял бутылку пива.
– И что же?
– Я говорю им: сладкая моя, ты прекрасно знаешь, что из дела нужно уходить, если начинаешь путаться с клиентами. Думаешь, хоть одна послушалась?
– Нет, – предположил Джек.
– Ясен хрен, нет, – сказал Рико. Убрав руку от телефона, он продолжил разговор. – Да, Виктор, я тебя слушаю. Нет, Виктор, я не веду машину, беседуя по телефону. У меня есть кому водить машину. – Рико глянул на Джека и закатил глаза. Виктор был старшим партнером по бизнесу и часто относился к Рико как к ребенку. – Да, Виктор. До завтра. Ровно в девять. Завтракаем в «Брейкерсе». Пока. – Он отключил телефон. – Так о чем мы?
– О шлюхах, – напомнил Джек.
– Кстати говоря, я тут подобрал девочек, они тебе понравятся.
– А они любят индейцев?
– Они любят тех, кого я им велю любить, – ответил Рико. Он взял с полочки «Хайнекен» и чокнулся с бутылкой Джека. – За лучшего блэкджекового шулера в мире.
Лишь одна дорога вела обратно к цивилизации, и она была длинна и окутана тьмой. Лимузин подпрыгнул, встретив колдобину, и тяжело плюхнулся на дорогу.
– Ты чего, совсем охренел? – заорал Рико.
– Простите, – отозвался Щепка, но в его тоне не слышалось сожаления.
Джек оглядел рубашку. Пиво выплеснулось из бутылки и облило его. Он тихо чертыхнулся. Рико заржал, как будто в жизни не видел ничего смешнее.
– Джек весь обмочился, – продолжил Рико с деланным возмущением. – Извинись.
– Простите, – повторил Щепка.
Джек сглотнул.
– Ничего страшного.
– У тебя там полотенце есть? – спросил Рико. – А то на меня тоже капнуло, черт возьми.
К заднему сиденью полетел носовой платок. Рико поймал его в воздухе и скомкал. Потом промокнул мокрое пятно на коленке, наклонился и приложил платок к рубашке Джека. Джек отстранился, Рико выпучил глаза. Его рука сжалась в каменный кулак.
– Ах ты, сукин сын! – прорычал он.
На следующий день в семь утра вождь Бегущий Медведь, предводитель племени миканопи, сидел в своем жилом комфортабельном трейлере в ста ярдах позади казино и смотрел на два одинаковых телевизора. Двумя часами ранее его разбудил телефонный звонок, и теперь он устало тер глаза, вглядываясь в двоящееся изображение.
На одном экране камера видеонаблюдения засняла его работника, Джека Легкоступа, раздающего карты на блэкджеке. Игрок за его столом выиграл восемьдесят четыре кона подряд, а такое, насколько было известно Бегущему Медведю, статистически маловероятно. Игрок ни разу не прикоснулся к картам, исключая тем самым мошенничество. Оставалось лишь одно логическое объяснение: в этой игре мухлюет Легкоступ.
На втором экране вторая камера видеонаблюдения показывала Легкоступа на парковке казино. Он курил.
Прежде чем просмотреть пленки, Бегущий Медведь пролистал личное дело Легкоступа. Джек был из племени навахо и поступил на работу к миканопи по восторженной рекомендации Билла Хиггинса, тоже навахо, который по стечению обстоятельств управлял Комиссией по игорному бизнесу штата Невада. Индейцы своих не обманывают. Бегущий Медведь помнил слова Хиггинса, как будто услышал их вчера.
– Джек тебя не подведет, – пообещал Хиггинс.
Бегущий Медведь покачал головой. Джек Легкоступ все-таки подвел его. Он шулер, причем отменный. Как-то Хиггинс похвастался, что знает всех до единого мошенников в стране. Отчего же он не знает этого?
На втором экране появился длинный лимузин. Бегущий Медведь подался вперед, чтобы разглядеть его. Открылась задняя дверца. На заднем сиденье сидел усатый итальянец с вьющимися волосами. Для Бегущего Медведя почти все белые были похожи как близнецы. Их круглые физиономии напоминали пудинг. Итальянцы его особенно раздражали. Они все носили усы, или, как называли их индейцы, соплесборники. Этот тип выглядел как гангстер.
Бегущий Медведь остановил пленку. Потягивая кофе, он прислушивался к жужжанию кондиционера за окном. Его казино обворовывал дилер, рекомендованный чиновником самой уважаемой организации. И этот дилер работал на мафию. «Да, хуже и быть не может», – подумалось ему.
Дверь открылась. Вошел глава службы безопасности казино, Гарри Гладкий Камень. Он тяжело дышал.
– Проблем прибавилось, – сообщил Гладкий Камень.
Бегущий Медведь заставил себя оторваться от стула. Тридцать лет борьбы с аллигаторами одарили все его суставы артритом. Он поморщился, слушая тоскливую песню собственных костей. Может, он в последнее время опозорил покойного пращура и сам того не заметил? Должна же быть причина столь неожиданного потока невезения.
Джип Гладкого Камня перевалил через бетонный бордюр парковки, и они поехали сквозь мангровые заросли по узкой грязной дороге, ведущей в самое сердце «Эверглейдс». Веками миканопи жили в согласии с аллигаторами, пантерами и медведями, которые считали этот край своим родным домом, а в награду получили такое, что не каждый человек оценит по достоинству.
Спустя десять минут Гладкий Камень затормозил на вырубке и остановился у большой заводи. Бегущий Медведь отлично знал это место. По весне аллигаторы приплывали сюда спариваться, а потом растить потомство. С полдюжины индейцев стояло у края воды с удочками. Вид у них был испуганный.
Бегущий Медведь вылез из джипа. Люди расступились, открыв тело, плававшее в воде лицом вниз. Это был мужчина с простреленной головой. Левая рука у него была откушена, так же как и обе ступни. Кто-то подцепил его за ворот.
– Переверните его, – сказал Бегущий Медведь.
Индейцы послушно перевернули труп. Мертвец был покрыт грязью. Кто-то зачерпнул ведро воды и плеснул ему в лицо. Бегущий Медведь присел, чтобы убедиться, что не обознался.
Вернувшись в трейлер, Бегущий Медведь просмотрел визитки, которые хранил в столе. Он решил бросить тело Джека Легкоступа в соседнем округе Брауард – в лимузине сидели белые, вот пусть сами и разбираются с этим убийством. Гладкий Камень тем временем отдавал распоряжения по телефону.
– Готово, – резюмировал глава службы безопасности, повесив трубку.
Бегущий Медведь наконец отыскал карточку, которая была ему нужна, и протянул ее Гладкому Камню.
– Позвони этому человеку и найми его. Расскажешь ему все как есть, только не говори, что мы нашли тело.
Гладкий Камень глянул на визитку.
Седьмое чувство
Международные консультации по азартным играм
Тони Валентайн, президент
(727) 591-5115
– Он ловит тех, кто обманывает казино, – пояснил Бегущий Медведь.
– Думаешь, он нам поможет?
Бегущий Медведь различил сомнение в голосе Гладкого Камня. Привлекать к делу человека со стороны, конечно, рискованно, но это шанс, и его нельзя упустить. Джек Легкоступ обманывал их. Если пойдут слухи о том, что его дилеры – шулеры и воры, бизнесу конец. Казино – главная статья доходов резервации. Оно платит за здравоохранение, образование плюс по три тысячи долларов пособия ежемесячно каждому совершеннолетнему. Если казино закроется, племени придется туго.
– Я слушал его лекцию на семинаре по азартным играм, – ответил Бегущий Медведь.
– И как?
Бегущий Медведь кивнул. За несколько часов лекции Тони Валентайна он узнал о мошенничестве больше, чем за десять лет управления казино.
– Он – лучший, – заверил Бегущий Медведь.
1
– Так чем вы занимались до того, как попали в этот бардак? – прокричал ему в ухо охранник.
– Я консультировал, – объяснил Тони Валентайн.
– В какой области?
– В игорном бизнесе. Ловил перекресточников.
Они стояли в проходе между рядами крытого стадиона «Орландо», зал был до отказа забит бешеными фанатами борьбы. На ринге Глэдис Лафонг сцепилась с подругой Валентайна, красавицей Кэт Берман. Девушки выступали под псевдонимами Лисица и Дзюдоистка. И именно на их схватку пришли посмотреть фанаты. Валентайн был вроде помощника, впрочем, это не очень беспокоило его. Кэт по всем признакам должна была стать звездой вечера, и он был не прочь постоять в тени ее славы.
– Это кто такие? – поинтересовался охранник.
– Мошенники, которые грабят казино. Мы их так называем.
– И вы их ловили?
– Днями напролет.
Срежиссированное побоище привело зал в состояние неистовства. Глэдис проигрывала, и это ее не очень радовало. Донни, ее муж и тренер, подлез под веревки, схватил Кэт за волосы и протащил по полу.
Валентайн почувствовал, что его кто-то тянет за рукав. Это оказалась Зоуи, двенадцатилетняя языкастая дочка Кэт. Ее глаза были обведены черным карандашом, губы накрашены устрашающе коричневой помадой. Неужели ее сверстники западают на такие вот маски-страшилки?
– Знаете, на кого вы похожи? – спросила Зоуи.
– Нет.
– На огромный банан.
Этот наряд казался единственным недостатком его работы. По контракту ему предписывалось носить ярко-желтый костюм с плечиками, в котором он был похож на героя комиксов. Донни был облачен в лиловый костюм, который делал его похожим на баклажан. Зрители безостановочно хлестали пиво, поэтому им требовалось постоянно напоминать, кто есть кто.
– Эй, – окликнула его Зоуи, – вам пора!
Валентайн забрался на ринг под веревками. Донни шлепал Кэт об пол, держа за волосы, бутафорская кровь струилась по ее подбородку. После смерти жены Валентайн задавался вопросом, будет ли когда-нибудь снова счастлив. А потом, выполняя одну работу в Атлантик-Сити, он познакомился с Кэт. Отношения у них получились не идеальные, но ему было хорошо с ней. Теперь ему ничего другого и не хотелось. Он похлопал по плечу Донни.
– Отпусти ее, – прокричал Валентайн в микрофон над рингом.
– Пошел бы ты, дед, – заорал в ответ Донни.
– Да, – подхватил кто-то в зале, – проваливай, старый пердун!
Валентайн не собирался проваливать. Он заломил свободную руку Донни за спину, тот отпустил Кэт. Она отбежала на другую сторону ринга и навалилась на Глэдис, которая стояла в углу, раззадоривая публику. Теперь по сценарию Валентайн должен был перебросить Донни через плечо. Этот прием они отрабатывали тысячу раз. Здоровяк топнул ногой, сигнализируя, что готов к броску.
– Поосторожней, ладно? – пробормотал Донни.
– Не боись, – ответил Валентайн.
После шоу в раздевалку заглянул промоутер с улыбкой от уха до уха. Звали его Рик Хани, и был он бритым наголо набожным придурком. Рик отдал им чеки и билеты на самолет: на будущей неделе предстояло выступать в Мемфисе, билеты на шоу уже были распроданы. Валентайн заглянул в свой конверт, и Рик бросил на него неодобрительный взгляд.
– В чем дело, Тони, ты мне не доверяешь?
– Тебе-то доверяю, – ответил Валентайн. – Дело не в тебе.
В раздевалку вошла Зоуи.
– Это вас, – сообщила она и протянула Валентайну сотовый телефон матери.
Он вышел в коридор, чтобы поговорить. Валентайн никогда не оставлял свой телефон включенным – из принципа. Поэтому его всегда находили через Кэт.
– Это я, – сообщила ему его соседка Мейбл Страк. В жизни Валентайна было две женщины: Кэт и Мейбл. Мейбл вела дела в его консалтинговой фирме, когда он отлучался из города, что в последнее время случалось довольно часто. – Пришла посылка из казино из Южной Африки. Прочитала послание от главы службы безопасности и решила, что лучше будет позвонить тебе.
Валентайн бросил взгляд на часы. Вторник, девять тридцать вечера, а Мейбл еще работает.
– До завтра не может подождать?
– Он в отчаянии.
– Мейбл…
– Тони, он выслал тебе чек на пять тысяч!
– Подтвержденный?
– Да! Простите, молодой человек, но я сызмальства привыкла каждый доллар ценить…
– Так и я тоже.
– И я не позволю тебе отмахнуться от таких денег, так что слушай внимательно.
Валентайн стоял в тоннеле, струя прохладного воздуха из вентиляции била ему в лицо. Мейбл начала читать, он прикрыл глаза. Казино называлось «Царство джунглей». Глава службы безопасности объяснил ситуацию достаточно хорошо. Деньги утекали из казино через столы блэкджека. Казино подозревало, что его обкрадывает клиент, делающий крупные ставки. Проблема же состояла в том, что у них не было никаких доказательств и они не могли задержать этого человека, опасаясь судебного иска.
– «Мы часами наблюдали за тем, как он себя ведет, – читала Мейбл. – Он играет с разными дилерами, что исключает сговор. Также мы убеждены, что он не занимается подсчетом карт. Иногда кажется, что он рассматривает рубашки карт. Мы осмотрели эти карты – они совершенно чистые. Прилагаю четыре колоды, чтобы вы взглянули своими глазами. Мы были бы вам крайне благодарны за помощь в этом деле. С уважением, Жак Дюгей».
– Жак Дюгей? Он когда-то работал в Атлантик-Сити.
– Вы были дружны?
– Нет, он с приветом. Иди в мой кабинет и зажги черную лампу рядом со столом.
– Все, я в кабинете, – отрапортовала соседка. – Так, свет включила.
– Положи одну из колод под лампу.
– Ага, сейчас. Ого. Карты светятся, как рождественская елка. Даже я могу разобрать, несмотря на свое слабое зрение. Слушай, как же ты догадался?
– В прошлом году делал кое-какую работу для одного казино в Южной Африке. И заметил, что они пользуются картами, произведенными в соседнем городке. Мне показалось, что это очень глупо, и я так и сказал управляющему. Он объяснил, что это ради экономии.
– Хочешь сказать, что мошенники проникают на карточную фабрику и метят все колоды, которые потом отправляются в «Царство джунглей»?
– Да. Такие карты называются «светящиеся метки». Шулер метит их на фабрике еще до отправки заказчику. Значки, нанесенные светящейся краской, можно прочитать только с помощью специальных очков или контактных линз.
– А может, мошенник метит их дома, а потом договаривается, чтобы какой-нибудь сотрудник ввел их в игру?
Мейбл работала на него всего два месяца, но рассуждала уже вполне профессионально. Валентайн объяснил, почему пришел именно к такому выводу.
– Ему пришлось бы выйти на дилера или питбосса. Это рискованно. Особенно при наличии камер. Самый безопасный способ отправить в казино меченые карты – съездить на фабрику и пометить их там.
Валентайн почувствовал, что его снова тянут за рукав.
– Торт тает, – сообщила Зоуи.
Он закрыл ладонью телефон.
– У тебя есть торт?
– Из шоколадного мороженого.
Валентайн отнял руку от телефона.
– Мейбл, мне пора бежать.
– Тебе еще не надоело быть борцом? – спросила соседка.
– Это же сплошное удовольствие, – ответил он.
Торт Зоуи уже начал оседать. Донни держал пустую тарелку и ждал, пока Валентайн возьмет себе кусочек, чтобы попросить добавки. Карьера Донни как профессионального футболиста оборвалась из-за травмы. Людей скромнее Валентайну встречать не приходилось. Кэт и Глэдис уплетали торт, прислонившись к стене. Выглядели они усталыми и счастливыми.
Валентайн нашел себе стул и принялся за свой кусок. Для него вся эта история с выступлением на рингах стала желанной передышкой. Он открыл консалтинговую фирму, чтобы чем-то занять себя после смерти Лоис, и тогда даже не представлял, во что ввязывается. В 1978 году, когда он начал охранять закон и порядок в казино Атлантик-Сити, азартные игры были разрешены лишь в двух штатах. Теперь же их стало тридцать восемь, плюс казино в трехстах индейских резервациях. И каждое хотя бы однажды обворовывали, зачастую на кругленькую сумму. Большинство даже не догадывалось об этом. А кто догадывался – обращался к Валентайну.
Вот почему ему так нравились бои. Ни тебе давления, ни тебе переживаний, и роль у тебя малозначительная. Короче говоря, его жизнь стала легкой. И когда через минуту дверь в раздевалку открылась, он никак не ожидал, что этой легкой жизни придет конец. Причем из-за красавца, впорхнувшего в комнату с букетом цветов.
– Папуля! – завопила Зоуи.
Она бросилась через раздевалку и обняла отца. Тот взъерошил ей волосы, девочка радостно взвизгнула, а Валентайн почувствовал, что в желудок упало что-то тяжелое. За полтора месяца знакомства с Зоуи его хватало максимум на «дай пять!». Донни и Глэдис бросили тарелки в мусорное ведро и вышли.
– Привет, Ральф, – сказала Кэт.
– Привет, красавица, – ответил ей бывший муж. – Это было потрясающе.
– Не знала, что ты любишь борьбу.
– Не знала? А мне казалось, я упоминал об этом в одном из своих писем.
Валентайн моргнул. Ральф бросил Кэт и Зоуи два года назад. Кэт говорила, что они не общаются, если не считать ежемесячно присылаемых чеков. Ральф пересек комнату и протянул Кэт цветы.
– Поздравляю со свалившейся на тебя славой.
Зоуи цеплялась за обоих родителей. Ее лицо сияло улыбкой. Сцена семейного счастья напоминала картины Нормана Рокуэлла.[6]6
Норман Рокуэлл (1894–1978) – американский художник-реалист, автор многочисленных патриотических плакатов времен Второй мировой войны, портретов президентов США и лидеров других стран, книжный иллюстратор.
[Закрыть] Валентайн поднялся со стула и увидел свое отражение в зеркале. Единственный, кто не вписывался в ситуацию, был клоун в желтом костюме. Кэт вышла за ним в коридор.
– Прости, что не сказала, – начала она.
– Сколько раз? – спросил он.
– Четыре или пять. Мы пару раз еще разговаривали.
Проснувшийся в нем полицейский хотел допросить ее с пристрастием. Они болтали, пока Валентайн спал или выполнял ее поручения, касавшиеся Зоуи?
– Надо было сказать, – сказал он.
– Я боялась, ты уйдешь.
– А должен был?
Ее губы задрожали.
– Черт возьми, Тони. Зоуи все время о нем спрашивает. Если нужно быть милой с Ральфом, чтобы он навещал Зоуи, я буду с ним милой.
– Насколько милой? – выпалил Валентайн, не подумав.
Кэт ударила его по лицу. Со всей силы. Валентайн отпрянул, боясь провалиться в бездну, разверзшуюся между ними.
– Хочешь, чтобы я ушел? – уточнил он.
– Хочу, чтобы ты перестал так себя вести, – отрезала она.
Валентайн достал из кармана ключи от машины.
– Не надо было мне врать, – бросил он и ушел.
Ральф доедал последний кусок торта. Кэт подвинула стул к себе, голова у нее шла кругом. Тони никогда не был разведен и не понимал, как можно ненавидеть человека и при этом беспокоиться о нем в глубине души. Ральф вытащил из кармана несколько монет и протянул их дочери.
– Сбегай купи папочке газировки, ладно?
Зоуи вприпрыжку выскочила из раздевалки, едва касаясь пола. Их брак кончился отвратительно, но все же были в нем и светлые моменты.
– Ну как, тебе нравится продавать машины? – спросила Кэт.
Ральф расстегнул пиджак, из него вывалился его живот, круглый как надувной шарик.
– Я уволился неделю назад.
– Что случилось?
Он презрительно фыркнул.
– Человек не может парить с орлами, когда приходится барахтаться в грязи со свиньями.
Это была любимейшая фраза Ральфа. Он произносил ее, когда увольнялся с должности бармена, администратора в ресторане, продавца недвижимости и биржевого маклера. Он вытащил из-за пазухи какие-то документы и передал ей. Кэт прочла первый лист и подняла на него глаза, не веря.
– Что это такое?
– Я урезаю алименты. Ты зашибаешь приличные деньги, а я нет. Мой адвокат говорит, что у тебя нет ни единого шанса, если ты потащишь меня в суд. – Он вынул дешевую ручку и протянул ей. – Так что окажи любезность, поставь подпись на последней странице.
– Так вот почему ты хотел видеть нас с Зоуи?
– Ну это не единственная причина.
– Какая низость.
Ральф пожал плечами.
– Такое в Америке каждый день происходит.
– И что мне сказать Зоуи?
Он снова пожал плечами.
– Мне не нравится ее раскраска. Если тебе интересно мое мнение.
Кэт показалось, что у нее внутри что-то оторвалось. Зоуи нарисовалась в дверях с бутылкой пепси в руке. Кэт вытолкала ее в коридор.
– Иди в машину, – велела она.
Зоуи заглянула в раздевалку. Ее отец держал в одной руке пачку документов, в другой – грошовую ручку. «Вот черт», – мысленно выругалась она.
– Что случилось?
– Делай, что тебе говорят, – ответила ей мать.
Зоуи вышла из подземного тоннеля на стоянку позади стадиона и увидела, что Тони как раз отъезжает на своей «Хонде-Аккорд» 1992 года.
– Эй, Тони!
Девочка помахала ему, надеясь, что он остановится. Но Валентайн не остановился. Господи, до чего же она терпеть не могла тачку Тони, старую, уродливую, с таким пробегом, что одометр уже зашкалило. У Тони хватило бы денег на что-то крутое – вроде «мерса» или «Лексуса», – но для него это был слишком решительный шаг. И Зоуи ненавидела его за это. Они с матерью заслуживали большего, чем какая-то занюханная дряхлая «Хонда».
Зоуи следила за тем, как он едет по стоянке к дороге. Тони опустил стекло и выбросил что-то. Машина пересекла улицу и повернула на федеральную автостраду номер четыре. Тони, конечно, чудак, но временами может быть забавным. Особенно, когда по телику показывают фокусников. Он всегда раскусывает их.
