Текст книги "Врата Абаддона"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 21
БЫК

В последние часы перед рывком к Кольцу на «Бегемот» снизошла тишина. Люди в коридорах переговаривались, но голоса звучали сдержанно, тихо и хрупко. Назойливые независимые каналы новостей приглушили. Поток жалоб в отдел безопасности иссяк. Бык держал под присмотром места, где люди могли бы напиться и натворить глупостей, но вспышек так и не случилось. Передачи по лазерной связи в сторону станции Тихо и дальше к Солнцу занимали в шесть раз больше частот, чем обычно: многим на корабле хотелось что-то кому-то сказать – ребенку или сестре, отцу или любимым – до ухода в поглощающую сигнал сферу и дальше, на ту сторону.

Бык тоже подумывал выйти на связь. Он впервые за несколько месяцев включился в переговоры родственников, погрузился в волны большой семьи Бака. Кузен развелся, у кузины ожидалась помолвка, все обменивались наблюдениями и мнениями. У тетушки с Земли случились проблемы с бедром, но она жила на пособие, и ей приходилось ждать очереди на визит врача. Брат сообщил, что получил работу на Луне, но какую, не уточнил. Бык слушал голоса родичей, которых видел только на экране, чьи жизни не пересекались с его жизнью. Он с удивлением чувствовал их любовь, и ему тоже хотелось вставить словечко в болтовню. Но его новости вызвали бы у них страх и недоумение. Бык уже выслушал совет кузена соскочить с корабля и перебраться на тот, что не лезет в Кольцо. Так или иначе, пока его слова дойдут, он уже будет на той стороне.

Поэтому он предпочел записать личное видеосообщение для Фреда Джонсона, в котором сказал только: «После этого тымне будешь должен».

За час до нырка Бык привел корабль в состояние боевой готовности. Каждый находился в своей койке, один. Никаких «поместимся вдвоем». Все инструменты и личные вещи были закреплены, все электрокары стояли на местах под замком, переборки между большими отсеками пришлось закрыть – так, чтобы в случае чего из строя вышла максимум одна палуба. Были официальные протесты, но большинство только ворчали сквозь зубы.

Корабль шел неторопливо, тяги едва хватало, чтобы упавший предмет медленно дрейфовал в направлении пола. Бык не знал, то ли Сэм предпочитала не разгоняться перед опасной зоной у Кольца, то ли Ашфорд давал кораблям Земли и Марса время подтянуться, чтобы нырнуть более или менее одновременно. Окажись верным второе, решал наверняка не Ашфорд. Дипломатическое мышление было по части Па.

Скорее всего, просто главный двигатель не мог настолько снизить мощность, а маневровые – разогнать корабль сильнее.

Земляне Быка не волновали. Они больше всех нуждались в мире, да и на борту у них находились штатские. А вот Марс, сколько бы ни именовал своих научной экспедицией, послал откровенно боевой конвой, который, пока вмешалась бы Земля, вполне успел бы наделать в «Бегемоте» дырок и начисто выпустить из него дух.

Слишком много участников, слишком много разных интересов, и каждый боится, как бы другие не выстрелили в спину. Самый дурацкий из всех возможных способов отправиться на встречу с богоподобными создателями протомолекулы, и самый опасный, и – на взгляд Быка – самый человеческий.

Переход произошел не мгновенно, массивная туша «Бегемота» погружалась в Кольцо несколько секунд. По кораблю пронесся жуткий свистящий вздох, у расположившегося в амортизаторе Быка руки и шея покрылись гусиной кожей. Он щелкал экранами наблюдения. Так отец обходит дом, проверяя, все ли окна и двери заперты, все ли детишки лежат по своим постелям. В память толкнулось воспоминание о передачах с Эроса: черные волокнистые заросли в коридорах, тела – невинных и виновных вперемежку – корчатся, распадаются на части, превращаются в нечто иное, не умирая; и голубые огоньки светлячков, присутствие которых никто до сих пор не сумел объяснить. На каждом новом мониторе Бык со страхом ожидал такого же свечения и каждый раз, не увидев, на миг замирал в облегчении, чтобы тут же испугаться снова.

Он переключился на наружное наблюдение. Светящийся голубой объект в центре сферы аномалий, по оценке компьютера, был величиной примерно с Кольцо. Врата бог весть куда.

– Какой черт нас сюда несет? – пробормотал он себе под нос.

– А-шатте, брат, – проговорил бледный Серж с настольного экрана. В ручном терминале пискнул запрос на связь – красный огонек вызова от старшего командного состава. Страх встал комом в горле. Бык принял вызов, и на экране появилась Сэм.

– Эй, – сказала она. – Насчет боевого положения и распоряжения никому не вставать с коек. Хорошо бы ты отменил приказ и позволил проверить, не разваливается ли наш кораблик.

– Есть аварийные сигналы?

– Нет, – призналась Сэм. – Просто мы с «Бегемотом» вышли в неведомые моря с неведомыми, знаешь ли, физическими законами, и мне хочется глянуть своими глазами.

– За нами впритык идут восемь кораблей, – возразил Бык. – Лежи смирно, как бы не пришлось их стряхивать.

Улыбка Сэм в полной мере выразила ее недовольство.

– У тебя ярко выраженный синдром клуши, Бык, тебе не говорили?

Рядом с лицом Сэм вспыхнул огонек нового вызова. Сверхсрочного, по лазерной связи. С «Росинанта».

– Сэм, мне некогда. Поговорим позже.

– Найдешь меня в койке, плюющей в потолок, – пообещала она.

Бык включил входящее сообщение. В открытом эфире. В камеру смотрела женщина из астеров, с такой прической, словно она только что паяла или сверлила и собирается как можно скорее вернуться к работе.

«…Нагата, старший помощник на „Росинанте“. Сообщаю: предыдущая передача с „Росинанта“, предъявляющая права на Кольцо, была фальшивкой. Нам в систему связи запустили вирус, который перехватил управление. Саботажник на борту уже признался, и после передачи я приложу файл с доказательствами преступления. Приложу также краткую документальную презентацию о том, что мы узнали за время, что здесь находимся, – в исполнении Моники Стюарт и ее съемочной группы. Еще раз подчеркиваю: капитан Холден никем не уполномочен предъявлять права на Кольцо, не имеет такого намерения, и никто из нас не участвовал и не был осведомлен о диверсии на „Сунг-Ане“ или других кораблях. Мы просто доставили сюда съемочную группу и не представляем угрозы для других судов».

Серж недоверчиво хмыкнул.

– Как считаешь, они его арестовали?

– Чтобы Джеймс Холден не перехватил микрофон? Либо он мертв, либо связан по рукам и ногам.

Бык шутил, но в шутке что-то было. Почемус заявлением выступает не капитан «Росинанта»?

«Мы не сдадим корабль, – продолжала женщина, – но готовы принять инспекцию для проверки этого сообщения на следующих условиях. Во-первых, инспекторы должны будут подчиняться общим правилам безо…»

Еще пять вызовов с пяти кораблей. Все по открытым каналам. Пусть они все летят прямо в пасть великому и злобному инопланетному разуму, но, видит бог, молчать при этом не станут!

«…Неприемлемо. Требуем немедленной сдачи „Тахи“ со всеми…»

«…Чем вы докажете, что…»

«…Немедленно представить Джеймса Холдена для допроса. Если ваши сведения подтвердятся, мы…»

«…Повторяю сообщение. Прошу подтвердить и уточнить активность в вакууме. „Росинант“! Кого вы там выпустили и куда он направляется?»

Бык подключил датчики и начал пристальный осмотр пространства вблизи корабля Холдена. Через полминуты нашел. Одиночный человек в вакуумном скафандре, разгоняющийся на реактивном ранце в сторону центральной сферы. Бык грязно выругался. Пять секунд спустя старпом «Росинанта» подтвердила его худшие подозрения.

«Это Наоми Нагата, – сказала она. – Старший помощник и исполняющий обязанности капитана на „Росинанте“. Капитан Холден сейчас недоступен для допроса, встреч с представителями и ареста. Он… – женщина опустила взгляд, и Бык не смог разобрать, был в нем страх, смущение или что-то иное. Наоми глубоко вздохнула и закончила: – Он вышел в космос и направляется к Станции в центре медленной зоны. У нас есть основания полагать, что его туда… вызвали».

Хохот Быка удивил Сержа. Тот поднял ладонь в астерском вопросительном жесте. Бык покачал головой.

– Просто пытаюсь представить, бывает ли хуже, – сказал он.

Ашфорд настоял на личной встрече, так что Бык, приказав своим ничего не предпринимать и оставаться в амортизаторах, сам выплыл к лифту и поднялся на мостик.

В рубке царила тихая какофония. Со всех постов шла телеметрия, переключались сигналы и датчики. Ничего особенного не происходило, но такое волнение заставляет всех быть серьезными и деловитыми. Волнение или, скорее, страх. Мониторы, настроенные на тактическую программу, выделяли земные корабли голубым, Марс – красным, «Бегемот» – оранжевым, а артефакт в центре светился густой лиственной зеленью. Кольцо обломков было помечено белым. И две золотые точки: одна – далеко обогнавший остальные корабли «Росинант», и вторая – его капитан. Масштаб установили таким крупным, что Бык различал очертания больших кораблей – угловатых и неуклюжих, как все сооружения, предназначенные для вакуума. Вселенная съежилась до шарика меньше Солнца величиной и все же осталась невообразимо огромной.

И в этом пузырьке, наполненном темнотой, тайной и ужасом, к золотистой точке, обозначавшей Холдена, равномерно продвигались два пятнышка – голубое и красное. Десантные боты, практически койки-амортизаторы, снабженные реактивными двигателями. Бык когда-то давно, можно сказать, в другой жизни летал на таких шлюпках и как сейчас ощущал дребезжание дюз, передающееся на скорлупу скафандра. Бывают вещи, которые не забываются.

– Сколько времени, – заговорил Ашфорд, – вам понадобится, чтобы собрать соответствующие силы?

Бык потер ладонью подборок, пожал плечами.

– Сколько нам добираться до Тихо?

Ашфорд покраснел.

– Чувство юмора оставьте при себе, мистер Бака. Земля и Марс пошли на перехват преступнику Джеймсу Холдену. Если мы не выдвинем своих сил, нас посчитают слабыми. Мы должны обеспечить АВП паритет с внутренними планетами, и мы это сделаем любой ценой. Я понятно выразился?

– Понятно, сэр.

– Сколько вам нужно времени?

Бык обернулся к Па. Та держалась нарочито бесстрастно. Знала ответ не хуже него, но озвучивать не собиралась. Свали все дерьмо на землянина… Ну что ж…

– Нереально, – сказал Бык. – В каждом из тех ботов дюжина десантников в боевых скафандрах. В мощных скафандрах: возможно, класса «Голиаф» у марсиан и класса «Ривер» у землян. В любом случае я не располагаю ничем подобным. А солдат, которые внутри этих скафандров, годами обучали именно такому типу боевых действий. Я мог бы набить челнок компанией вооруженных винтовками водопроводчиков.

На мостике стало тихо. Ашфорд скрестил руки.

– Водопроводчиков. С винтовками. Вот как вы о нас думаете, мистер Бака?

– Я не сомневаюсь в отваге и преданности нашей команды, – ответил Бык. – Уверен, кого бы вы ни послали, каждый охотно положит жизнь за общее дело. Правда, проживут они не больше пятнадцати секунд, и я на такое людей не отправлю.

Недоговоренное повисло в воздухе между собеседниками. «Вы капитан. Вы отдадите приказ, но и последствия на вас. И все узнают, что землянин предупреждал».

Па сощурилась и отвела взгляд.

Отдав честь, Бык развернулся и направился к лифту. За его спиной снова послышались голоса, только теперь совсем тихие. Пожалуй, всем там достанется просто за то, что они присутствовали при унижении Ашфорда. Вряд ли на это дело кого-нибудь пошлют. Может, ядерный заряд. Ничего лучшего Бык не придумал, потому и такой выход счел бы за победу.

Возвращаясь к себе, он просмотрел присланные с «Росинанта» файлы. Саботажник выглядел подлинным. Бык достаточно насмотрелся поддельных признаний и научился их отличать. Здесь ничто не указывало на фальшь. Но если принять его за настоящего, вся история превращается в сказку. Таинственная девица манипулирует правительствами и штатскими, готова убивать десятки людей и рисковать тысячами ради… чего? Чтобы загнать Джеймса Холдена в Кольцо?

Модель, выполненная пленником, походила на ледяную статую. Никто не потрудился ее раскрасить. Бык добавил равномерный оливковый цвет кожи и каштановые волосы – лицо осталось незнакомым. По их словам – Джульетта Мао. Не она первая заразилась протомолекулой, но все, зараженные до нее, так или иначе попали в автоклавы. Она стала кристаллом, из которого вырос Эрос и само Кольцо. Разве можно быть уверенным, что она не бродит по системе, нанимая диверсантов и подкладывая бомбы?

Проблема с чудесами заключается в том, что, допуская их, допускаешь все что угодно. Оружие чужаков миллиарды лет торчало на орбите Сатурна. Оно сожрало тысячи людей, переделав их тела под себя. Оно создало кольцо-червоточину, ведущее в шар с привидениями. Если все это возможно – что считать невозможным?

Быку такой подход не годился.

Вернувшись в отдел безопасности, он просмотрел последние данные. Земной бот слишком разогнался, норовя опередить марсиан. Медленная зона остановила его и развернула в сторону кольца с обломками. Марсиане продолжали охоту, но Холден очевидно успевал добраться до цели прежде, чем его перехватят. Это было плохо. У всех марсиан чесались пальцы на спусковых крючках. Надежды, что кому-нибудь удастся допросить Холдена, практически не оставалось.

Бык поцокал языком – в голове замаячила смутная идея. Холдена не допросишь, но это не значит, что допрашивать некого. Он перебрал свои коды доступа. Капитан не перекрыл ему выход к лазерной связи. Полагалось бы согласовать свои действия с Ашфордом или Па, но у них сейчас и так хватало забот. А если дело выгорит, им трудно будет протестовать против дешево доставшегося выигрыша.

На экране появилась старпом «Росинанта».

– Чем могу помочь, «Бегемот»?

– Я Карлос Бака, шеф безопасности. Хотел предложить решение вашей проблемы.

Женщина пошевелила бровями, помотала головой, словно разгоняя сон. Она была симпатичная и неглупая на вид.

– У меня тут полно проблем, – сказала она. – Которую вы беретесь решить?

– У вас на борту шайка цивильных. Один из них под арестом. Марс продолжает уверять, что ваш корабль принадлежит ему, Земля гадает, не силой ли выбиты показания из людей. Я мог бы принять вашего пленника и обеспечить ему более надежную охрану.

– Помнится, до сих пор в нас норовили попасть только ваши, – улыбнулась она. Хорошая улыбка. Женщина была слишком юна для него, но, окажись Бык лет на десять моложе, пригласил бы поужинать. – Вы у меня не числитесь в главных союзниках.

– Это я стрелял, – признался Бык. – Я больше не буду.

Он заслужил смешок, но невеселый. Так мог бы смеяться человек, бредущий через ад.

– Послушайте, у вас полно забот и без посторонних людей на борту. Их надо охранять, а это лишние хлопоты. Отсылайте их к нам, и все убедятся, что вы не пытаетесь перекрыть к ним доступ. Тогда общественности легче будет поверить, что не вы подорвали «Сунг-Ан».

– Думаю, стадию жестов доброй воли мы уже миновали, – заметила она.

– Думаю, жест доброй воли для вас – единственный шанс избежать внепланового повышения в чине, – возразил Бык. – За вашим капитаном отправили убийц. Умелых. Здесь никто не способен рассуждать хладнокровно. Мы с вами могли бы показать пример. Вести себя как взрослые люди. Вдруг наш пример подействует? Хватит уже убийств.

– Слабая надежда, – сказала она.

– Другой нет. Вам нечего скрывать? Докажите это мне. Докажите всем.

Ей понадобилось двадцать секунд.

– Хорошо, забирайте их.

ГЛАВА 22
ХОЛДЕН

– Ух, – сказал Холден сам себе. – Как же мне туда не хочется. Голос отдался у него в шлеме, перекрыв слабое шипение рации.

– Я тебя отговаривала, – отозвалась Наоми. Ее голос, даже искаженный маленькими динамиками скафандра, звучал интимно.

– Прости, не знал, что ты слушаешь.

– А, – сказала она, – иронизируем?

Холден оторвал взгляд от медленно увеличивающейся в размерах сферы и развернулся к оставшемуся позади «Росинанту». Корабль был невидим, пока Алекс не включил маневровые двигатели и паутинный пар выхлопа не отразил голубого сияния сферы. По показаниям скафандра, «Росинант» уже удалился на тридцать тысяч километров – вдвое дальше, чем бывает между двумя пунктами на Земле, – и продолжал удаляться. А Холден висел в вакуумном скафандре, снабженном реактивным ранцем с запасом хода на пять минут. Одну он уже потратил, разгоняясь к сфере. Еще одна уйдет на торможение у цели. Оставшихся хватит, чтобы потом вернуться на «Росинант».

Оптимизм выражается как производная ускорения.

Корабли трех флотов посыпались из Кольца еще до старта Холдена. Сейчас «Роси» защищал только скоростной предел медленной зоны. «Росинант» дрейфовал от них на пределе допустимой скорости. В качестве игрового поля у них имелась сфера диаметром в миллион километров – это если не выходить за пределы, обозначенные порталами. Кольца разделяли пятьдесят тысяч километров пустоты, но от мысли вылететь из медленной зоны в беззвездную пустоту у Холдена по коже ползли мурашки. Они с Наоми договорились, что этот вариант оставят на крайний случай.

Пока применение баллистического оружия невозможно, «Роси» хватит для бегства и ста квадриллионов квадратных километров.

Холден снова перевернулся, использовав две четверти секунды запаса, и измерил расстояние до сферы. Еще несколько часов лета. Разгон, который он взял при старте, был в астрономических понятиях черепашьей скоростью, а «Роси», выпуская его, затормозил до относительного нуля. Выброси его корабль на максимальной для медленной зоны скорости, всего заряда ранца не хватило бы на торможение.

Впереди, посреди беззвездной темноты, висел огромный голубой шар.

Он два миллиарда лет дожидался, пока кто-то выйдет из этого портала – если ученые правильно определили время захвата Фебы в орбиту Сатурна. Правда, странные события последнего времени вызвали в Холдене беспокойное предчувствие, что все предположения о цели и происхождении протомолекулы – ошибка.

Название протомолекуле дал «Протоген», он же счел ее инструментом перестройки жизненных форм, породивших в конечном итоге человечество. Жюль-Пьер Мао видел в ней оружие. Все, что убивает людей, – оружие. Но радиация тоже убивает, а рентгеновские установки созданы не для убийства. Холден начал подозревать, что люди похожи на обезьян, играющих с микроволновкой. Нажмешь кнопку – внутри загорится свет: значит, это светильник. Нажмешь другую кнопку и сунешь руку внутрь – тебя обожжет: значит, это оружие. Научишься открывать и закрывать дверцу – это тайник. А зачем она на самом деле нужна, обезьяна так и не догадается, у нее, может быть, и нет в мозгу структур, способных догадаться. Ни одна обезьяна не имела дело с замороженными буррито.

Вот и они, как те обезьяны, тычут пальцами в блестящий ящичек и гадают, что он умеет. Сколько бы Холден ни твердил себе, что ящичек сам напрашивался, чтобы в него потыкали, даже это казалось натяжкой. Миллер выглядел человеком, раньше он и былчеловеком, так что невольно хотелось приписать ему человеческие побуждения. Миллер желал что-то передать. Требовал, чтобы Холден что-то понял или сделал. Но вполне вероятно – даже более чем вероятно, – что Холден приписывал человеческие мотивы чему-то совсем чуждому.

Он представил себе: вот он высаживается на Станции, и Миллер сообщает: «Джеймс Холден, у тебя и только у тебя во всей Вселенной подходящий химический состав для идеального топлива» – и запихивает его в машину на переработку.

– Ты в порядке? – спросила Наоми, услышав его хихиканье.

– Просто задумался, как все это невероятно глупо. И почему я не позволил себя отговорить?

– Похоже, что позволил, только дошло до тебя с опозданием на пару часов. Хочешь, мы тебя подберем?

– Нет, если я сейчас дам задний ход, на новую попытку уже не решусь, – сказал Холден. – Как там у вас?

– Прошло примерно две дюжины кораблей, в основном тяжеловесов. Алекс вычисляет курс торпеды, которая бы подбила хоть один, не превысив скоростного предела, но еще не закончил. В нас пока не стреляли.

– Может, поверили?

– Может, и поверили, – вздохнула Наоми. – От основного флота отделились два маленьких корабля, идут тебе наперерез. «Роси» опознал в них десантные боты.

– Черт, за мной послали десантников?

– Они разогнались до предела, но «Роси» уверен, что ты достигнешь Станции раньше, чем они доберутся до тебя. Чутьраньше.

– Черт, – отозвался Холден. – Очень надеюсь, что там найдется дверь.

– Тот, что с корабля ООН, – влип. Второй бот марсианский. Может, с ними Бобби – она уговорит их тебя не обижать.

– Нет, – со вздохом протянул Холден, – там ребята, которые на меня очень злы.

После сообщения о десантниках у него зачесался затылок. В скафандре это было дополнительным пунктом к длинному списку неразрешимых проблем.

– А из хороших новостей – группу Моники эвакуируют на «Бегемот».

– Она тебе никогда не нравилась.

– Да, не слишком.

– Почему?

– Ее работа – раскапывать прошлое, – ответила Наоми легким тоном, почти скрывшим ее тревогу. – А когда копаются в прошлом, как раз вот такая каша и заваривается.

Когда Холдену только исполнилось девять лет, у них умер домашний лабрадор Руфус. К моменту рождения Джима он был уже взрослым псом, так что мальчик знал его только большим слюнявым клубком любви. Ребенок делал первые шаги, вцепившись пухлым кулачком в мохнатую шерсть. Он, едва встав на ноги, бегал по ферме в Монтане под присмотром единственной няньки – Руфуса. Холден любил его с той простой силой, какая бывает только в любви ребенка и собаки. Но к его девяти Руфусу исполнилось пятнадцать: весьма почтенный возраст для такого крупного пса. Он стал медлительным, больше не бегал за Холденом, едва переходил на рысь и тут же сбивался на медленный шаг. Он перестал есть. А однажды вечером упал на бок у камина и запыхтел. Мать Элиза сказала, что Руфус, может быть, не доживет до утра, а если и доживет, утром придется вызвать ветеринара. Холден со слезами клялся не отходить от пса. Первые пару часов он держал голову Руфуса у себя на коленях и всхлипывал, когда Руфус, задыхаясь, собирал силы, чтобы вильнуть хвостом.

На третий час, против воли, вопреки лучшему мнению о себе, на него напала скука.

Он никогда не забывал этого урока. Человеку отмерено определенное количество эмоциональной энергии. Как бы остра ни была ситуация, как бы сильны ни были чувства, невозможно все время оставаться на взлете эмоций. Рано или поздно устаешь и хочешь одного: чтобы это кончилось.

В первые часы плавания навстречу сияющему голубому шару Холден с трепетом озирал пустоту беззвездного пространства. Он ужасался при мысли, что способна сотворить с ним протомолекула, боялся преследующих его десантников, боялся, что ошибся в выборе и ничего не найдет на Станции. Сильнее всего был страх не увидеть больше Наоми и своих.

Однако за четыре часа одиночества в скафандре все страхи выгорели. Ему хотелось только покончить с этим.

Его окружала бесконечная, беспрерывная черная тьма, единственным светлым пятном маячил голубой круг прямо впереди, и легко было вообразить себя в огромном тоннеле, медленно продвигающимся к выходу. Человек плохо уживается с бесконечностью. Ему нужны стены, горизонты, границы. Если таковых нет, человек их придумывает.

Скафандр пискнул, напоминая, что пора пополнить запас кислорода. Холден вытащил из крепления на спине баллон и вставил ниппель в гнездо. Показания счетчика выживаемости снова поднялись до четырех часов и замерли. В следующий раз менять баллон придется уже на Станции – или под арестом у марсиан.

«Так или иначе, я уже не буду одинок», – с облегчением подумал Холден и задумался, что сказали бы сейчас его матери, похвалили бы за принятое решение или нет, и как бы достать для будущих детей собаку, при том что Наоми не сможет жить в гравитационном колодце. Мысли блуждали свободно, а потом уплыли куда-то.

Он проснулся от резкого гудка и несколько секунд хлопал ладонью по пустоте, пытаясь заглушить будильник. А когда наконец открыл слипавшиеся глаза, до Станции оставалось всего несколько километров.

На таком расстоянии она вставала плавно изгибающейся стеной стальной синевы, мерцая внутренним светом. Радиационная тревога молчала: это излучение, по мнению скафандра, не представляло опасности. Программа полета, рассчитанная Алексом, потревожила комплекс жизнеобеспечения, включив подготовку к минутной перегрузке при торможении. Размахавшись спросонья руками, Холден раскрутил себя вокруг оси, и теперь программа просила разрешения на коррекцию курса. В делах навигации Холден целиком полагался на Алекса и передал управление посадкой автоматике.

После нескольких коротких выбросов сжатого газа перед его лицом оказалась чернота, а сфера осталась за спиной. Затем ранец на минуту включил тягу, замедляя его до плавного падения со скоростью полметра в секунду. Холден включил магнитные подошвы, не зная, сработают ли, – сфера выглядела металлической, но это ничего не значило, – и осмотрелся.

До мерцающей стены оставалось меньше пяти метров. Холден согнул колени, напружинился, готовясь к удару и надеясь, что тело поглотит достаточно энергии, чтобы не отскочить рикошетом. По полметра в секунду – секунды тикали, растягиваясь и улетая. За метр до касания Холден заметил, что не дышит, и протяжно выдохнул:

– Ну, прибыли.

– Эй, босс? – прорвал шум помех голос Алекса.

Ответить Холден не успел, поверхность сферы раскрылась диафрагмой и поглотила его.

Внутри он опустился на плавный изгиб пола – помещение имело форму перевернутого купола. Стены с тем же металлическим блеском, что снаружи, текстурой были похожи на мох, а в глубине помещения перемигивались огоньки светлячков. Скафандр доложил, что разреженная атмосфера преимущественно содержит бензольные составляющие и неон. Диафрагма входа снова сошлась и стала сплошной, словно и не думала открываться.

Миллер стоял в нескольких метрах от приземлившегося Холдена, его мятый серый костюм и шляпа выглядели буднично и неуместно в столь чуждом окружении. Отсутствие воздуха для дыхания, очевидно, ничуть не беспокоило детектива.

Распрямляя колени, Холден с удивлением почувствовал тяжесть. Ему было знакомо тяготение вращения, тяги и естественное притяжение планетных тел. Сейчас ранец ощутимо оттягивал спину, но ощущение казалось незнакомым – не земля тянулась ему навстречу, а как будто что-то давило сверху.

– Эй, босс? – с ноткой беспокойства повторил Алекс.

Миллер поднял руку, показывая, что не хочет мешать разговору.

– Слышу тебя, Алекс, продолжай.

– Сфера тебя просто проглотила, – сообщил пилот. – Ты там в норме?

– Да, более-менее. Но ты меня вызвал, когда я еще был снаружи. Что-то случилось?

– Просто хотел предупредить, что тебе наступают на пятки. Минут через пять жди гостей.

– Спасибо, что предупредил. Надеюсь, Миллер их не пустит.

– Миллер? – хором переспросили Наоми и Алекс. Наоми, как видно, следила за переговорами.

– Я вас вызову, когда разберусь. – Холден, закончив отстегивать ранец, крякнул и со стуком сбросил его на пол. Странное дело.

Включив наружный динамик, Холден позвал:

– Миллер?

И не услышал эха своего голоса от стен. Для такого эха атмосферы здесь было недостаточно.

– Привет, – отозвался Миллер. Скафандр не заглушал его голоса, они словно стояли рядом на палубе «Роси». Детектив медленно склонил голову, на его лице грустного бассета появилось подобие улыбки. – Там еще подходят – это ваши?

– Нет, не мои, – ответил Холден. – Там бот с марсианским десантом, меня хотят арестовать. Или пристрелить, трудно понять.

– Завел себе новых друзей, пока меня не было? – съязвил Миллер.

– А ты тут как? – спросил Холден. – Сейчас ты, похоже, в себе.

Миллер повел ладонями – астерский эквивалент пожатию плеч.

– Ты о чем?

– Последнее время, когда ты со мной говорил, половина сигнала терялась за помехами.

Старый детектив вздернул брови:

– Ты меня видел и раньше?

– В последний год ты время от времени появлялся.

– Тревожно это, – заметил Миллер и добавил: – Если в тебя намерены стрелять, нам лучше уйти.

Он словно погас и тут же возник снова на кромке мягкой стены. Холден двинулся следом, отгоняя тошнотворное чувство тяжести в невесомости. Приблизившись, он разглядел во мху на стене спирали. Нечто подобное он наблюдал в связи с протомолекулой и прежде, но эти были куда сложнее, гуще, глубже – словно круги от брошенных в пруд камушков разбежались по поверхности, и Холден даже в герметичном скафандре ощутил запах апельсиновой корки и дождя.

– Эй, – окликнул Миллер.

– Извини, – спохватился Холден. – Что?

– Пойдем, а? – позвал мертвец, указывая на подобие складки в странном мху.

Приблизившись, Холден увидел за складкой расщелину. Края отверстия выглядели мягкими, как кожа, и блестели каплями выпота.

– Куда нам?

– Поглубже, – сказал Миллер. – Раз уж мы здесь, наверное, надо что-то делать. Должен сказать, ты лихой парень.

– Почему? – спросил Холден, скользнув ладонью по стене. К пальцам перчатки пристал слой слизи.

– Раз сунулся сюда.

– Ты же мне велел, – сказал Холден. – Ты меня сюда привел. Джули привела.

– О том, что сталось с Джули, я говорить не хочу, – отрезал мертвец.

Холден пошел за ним по узкому тоннелю. Стены были из живой слизи, казалось, они с Миллером заползли в глотку гигантского зверя.

– Тебя определенно легче понимать, чем прежде.

– Здесь есть инструменты, – объяснил Миллер. – Они… не в порядке, но они есть.

– Значит, ты и сейчас способен выпалить что-нибудь загадочное и растаять в воздухе?

– Возможно.

Миллер не стал развивать тему, и Холден молча пошел за ним. Через несколько десятков метров тоннель снова свернул и вывел в гораздо более просторное помещение.

– Ух ты! – вырвалось у Холдена.

Поскольку и в первом зале, и в тоннеле явственно ощущался «низ», Холден решил, что они движутся под поверхностью Станции. И наверняка ошибся, потому что под поверхностью не поместился бы зал с такими высокими потолками. Соборные своды протянулись на сотню метров от них. Купол, к которому сходились арки, возвышался на двадцать метров над полом. По залу в кажущемся беспорядке были разбросаны колонны в два обхвата – из подобия голубого стекла, простреленного ветвящимися черными жилами. В колоннах пульсировал свет, и каждый удар сопровождался дрожью, отзываясь у Холдена в зубах и костях. Огромная, тщательно сдерживаемая сила. Шепот гиганта.

– Дрянь господня, – пробормотал Холден, когда совладал с дыханием. – Мы здорово влипли, да?

– Да, – кивнул Миллер, – зря ты пришел.

Он зашагал через зал, и Холден поспешил вдогонку.

– Постой, постой, я думал, ты меня звал!

Миллер обошел предмет, напоминавший издали голубую статую насекомого, а вблизи – смешение металлических выступов и членов, словно свернувшийся в комок строительный мех. Холден попытался угадать его назначение, но скоро сдался.