Текст книги "Врата Абаддона"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 37
КЛАРИССА

Сперва она не заметила перемену. Перемена сказывалась в мелочах. Палуба, на которой раньше она спала как убитая, теперь стала жестковата. Она чаще задумывалась, что делает в своей камере ее отец в пяти миллиардах километров отсюда, если не в другой Вселенной. Она постукивала руками по решетке, чтобы услышать разницу в тоне звучания прутьев. И она ненавидела.

Ненависть была для нее не внове. Она жила с ней так долго, что все прошлое окрасилось в цвета праведного гнева. Только раньше она ненавидела Джима Холдена, а теперь ненавидела Клариссу Мао. В ненависти к себе была чистота, восхищавшая так сильно, что это казалось катарсисом. Джим Холден вывернулся из-под удара ее ненависти, не дал ей себя поглотить. А она жила в пламени и знала, что заслужила ожоги. Это походило на игру в поддавки.

Она постучала по решетке. Между звучанием прутьев было слишком мало разницы. Больше всего она мечтала на что-нибудь отвлечься. Задумалась, хватит ли силы ее имплантов, чтобы погнуть решетку или сорвать с петель дверь. Хотя это было ни к чему. Выйдя из камеры, она в лучшем случае попала бы под выстрелы астерской охраны. В худшем – оказалась бы на свободе.

Хорошо хоть, капитан перестал с ней заговаривать. Она видела, что к нему потоком ходят посетители. Она более или менее представляла, кто из охраны отвечает за него. Приходили двое марсиан в военной форме, несколько офицеров ООН. Приходили и переговаривались с капитаном Ашфордом тихими голосами людей, относящихся к себе и ко всему, что их окружает, всерьез. Такие голоса она помнила с тех пор, как подслушивала переговоры отца. И помнила, какое впечатление они когда-то производили на нее. Теперь при этом воспоминании ей становилось смешно.

Она мерила шагами свой крошечный мир. Отжималась, приседала – исполняла все бессмысленные упражнения, какие позволяла небольшая сила тяжести. И ждала кары или конца света. Во сне ее караулил Рен, поэтому она старалась поменьше спать.

И понемногу, с нарастающим ужасом сознавала, в чем состоит перемена. Она возвращалась в себя. После неудачи на «Росинанте» ей было в какой-то мере спокойно. Она от всего отключилась. Да и прежде все немного напоминало сон. Она не взялась бы сказать, началось это с убийства Рена или с того дня, как она приняла имя Мелбы Кох. Может, еще раньше. С известия, что отец арестован. Она не помнила, когда потеряла себя, но теперь возвращалась, и онемевшую совесть словно кололо иголками. Это было хуже боли, и это заставляло ее метаться по кругу.

Размышляя, она все яснее сознавала игру, которую вела с ней рыжая священница. Священница и Тилли Фэган, пожалуй, тоже. Может, Анна решила, что, если поманить ее прощением, словно подвешенной перед носом морковкой, она признается? Тогда она дважды глупа: во-первых, потому, что вообразила, будто Кларисса откажется от сделанного, а во-вторых, потому, что решила, будто ей нужно прощение. Что она его примет.

«Я хотела бы еще поговорить с тобой», – сказала Анна, и в тот момент это прозвучало искренне. Но она больше не приходила. Рассудком, сколько у Клариссы осталось рассудка, она понимала, что времени миновало не так много. В камере менялось восприятие времени и обострялось чувство одиночества. Для того камеры и придуманы. А все же Анна не пришла. И Холден тоже. И Наоми, которую Кларисса чуть не убила. О ней забыли – а почему бы и нет? Клариссе нечего было им предложить. Разве что предупреждение, что власть на корабле вот-вот перейдет в другие руки, – если это имело значение. Смешно было беспокоиться о том, кому сидеть в капитанском кресле обреченного корабля. Все равно что спорить, кто самая хорошенькая девушка в концлагере.

Но больше отвлечься было не на что, поэтому она наблюдала.

Голоса в соседней камере зазвучали по-новому. Настойчиво. Изящно одетый мужчина еще не успел подойти к ее двери, а она уже знала, что маленький спектакль движется к концу. Он остановился у решетки, заглянул внутрь. Блестящая седина, уложенная в идеальную прическу, старила мужчину. В его профессионально-отеческом взгляде скрывалась темнота. Мужчина взялся руками за решетку – словно он был здесь заключенным, а не Кларисса.

– Ты меня, наверное, не помнишь? – В его голосе слышались грусть и ласка.

– Отец Кортес, – возразила она, – я вас помню. Вы когда-то играли в гольф с моим отцом.

Он горестно хмыкнул и переступил ногами, почти прижавшись лбом к прутьям.

– Верно, только это происходило очень давно. Тебе было не больше… семи?

– Я и потом видела вас в новостях.

– А, – кивнул он, рассеянно глядя перед собой, – кажется, и это было очень давно. Я сейчас говорил с капитаном. По его словам, он пытался убедить тебя присоединиться к нам, но не слишком преуспел.

Вдоль ряда клеток шли два охранника. Кларисса узнала в обоих союзников Ашфорда. Кортес на них даже не взглянул.

– Не преуспел, – согласилась она и добавила: – Он много лжет.

Кортес поднял брови.

– Лжет?

– Сказал, что добьется для меня амнистии. Что, когда мы вернемся домой, доставит меня на Цереру, под покровительство АВП. Только он этого не сумеет.

Кортес медленно вдохнул и снова выдохнул.

– Нет. Не сумеет. Можно быть с тобой откровенным?

– Не вижу, как я способна вам помешать, – ответила Кларисса.

– Я думаю, у нас с тобой много общего. У тебя на руках кровь. Кровь невинных.

Она хотела презрительно фыркнуть, отвернуться с пренебрежением, но от этого почувствовала себя еще моложе и беззащитнее. Кортес продолжал, словно ничего не заметив. Может быть, он действительно не заметил.

– Я послужил… орудием, которое провело нас за врата. Единой силой, представляющей все три части человечества, со славой… – Его слова были темными от горечи, но Кортес улыбнулся, и Кларисса подумала, что он, пожалуй, так же болен, как она. – Тщеславие – профессиональное заболевание у людей моего ремесла. Боюсь, я боролся с ним не слишком успешно.

– Это я загнала Холдена в Кольцо, – сказала Кларисса, сама не зная, признаётся в преступлении или предлагает оправдание Кортесу.

– Да. А я повел за ним других. И они умерли потому, что я скрыл от них опасность. Я привел мое стадо на бойню. Думал, что полагаюсь на волю провидения, но…

Глаза его наполнились слезами, лицо застыло.

– Отец? – напомнила о себе Кларисса.

– Когда я был мальчиком, – заговорил Кортес, – мой кузен нашел покойника. В овраге за нашим участком. Он подбил меня посмотреть на него. Я до смерти испугался, но пошел и высоко держал голову, притворяясь, что мне это ничего не стоит. Прибывшие медики установили, что человек умер от геморрагической лихорадки. Остаток лета меня продержали на антивирусах. Так что, возможно, во мне это всегда было. Я думал, что полагаюсь на провидение, а сам просто скрывал страх. И мой страх привел к гибели множество людей.

– Это не ваша вина.

– Но мое дело. И, возможно, моя ошибка послужит ко благу. Ты права, девочка. Ни для тебя, ни для меня не будет амнистии. Но не потому, почему ты думаешь.

Кларисса встала. Взгляд Кортеса тяжело давил на нее. Его интимное признание, страх и горе, которые старик нес с таким достоинством, внушали уважение, несмотря на то, что она никогда не любила Кортеса.

– Чужаки представляют слишком большую угрозу. Надежда, что мы сумеем использовать их или общаться на равных, – гордыня, из-за которой все прежние смерти могут показаться каплей в океане. Мы отдались в руки дьявола. Не каждый это поймет, но у тебя, по-моему, получится.

К своему удивлению, Кларисса почувствовала заливающий горло ужас. В дальнем конце коридора лязгнул металл – клетка Ашфорда открылась. Что-то проговорил охранник, но Кортес не отвел от нее взгляда, словно лившего на ожог холодную воду.

– Думаю, что получится, – тихо согласилась она.

– Это я освободил капитана Ашфорда – потому что мы с ним сходимся во взглядах, а найти взаимопонимание с нынешним капитаном я не сумел. Они, чтобы собрать здесь команды со всех кораблей, создали новое оружие.

– Оружие здесь не работает.

– Свет движется, и они сделали оружие из света. У коммутационного лазера достаточно мощности, чтобы прожечь обшивку. И его можно еще усилить. Как мы полагаем, его силы хватит, чтобы уничтожить Кольцо и закрыть врата.

– Тогда мы останемся здесь, – напомнила Кларисса.

– Да. Но, если промедлить, сюда придут другие. Это искушение. «Если мы научимся использовать врата, – скажут они, – нас ждет слава!» Я так и слышу подобные слова.

– Вы сами их говорили. Вы были таким.

– Был, и я получил ужасный урок. А тебя привела сюда ненависть, не так ли?

Ашфорд рассмеялся.

– С возвращением, капитан, – сказал один из охранников.

Кларисса постучала пальцами по решетке, послушала звон.

– Мы ошибались, – говорил Кортес, – но теперь нам выпал шанс все исправить. Мы спасем человечество от повторения нашей ошибки. Мы защитим людей. Но понадобится жертва.

– Мы станем жертвой. Мы все.

– Да. Мы умрем во тьме, отрезанные от всего, что нам дорого. И те, кто будут здесь, рядом с нами, станут проклинать нас. Возможно, накажут. Даже казнят. – Он коснулся ее руки. Касание кожи о кожу пронзило ее электрическим разрядом. – Я не лгу тебе, Кларисса. То, о чем я прошу, не принесет награды в этой жизни.

– О чем вы просите? – удивилась она. – Зачем я вам нужна?

– Нас попытаются остановить. Например, попробуют убить капитана. Как я понимаю, твое тело наделено выдающимися физическими возможностями. Идем с нами. Защищай капитана, не дай его остановить. Скорее всего, от тебя ничего не потребуется, кроме как быть свидетелем. Или именно ты превратишь поражение в победу.

– В любом случае мне не жить.

– Да. Но ты выбираешь между просто смертью и смертью со смыслом.

Капитан Ашфорд с охранниками двинулись к ним. Каблуки стучали по металлической палубе, напоминая тиканье больших часов. Время кончалось, и в ней шевельнулось раздражение. Клариссе не нужен был Ашфорд. Ей хотелось остаться на месте, поговорить с преподобным о жертве и гибели. О грузе зла, настолько тяжкого, что его не уравновесить всей жизнью.

Губы у Кортеса были плотно сжаты, но его голубые глаза улыбались ей. Он вовсе не походил на ее отца. Слишком мягкое лицо, слишком широкий подбородок. И он держался очень искренне, а отец всегда смеялся над миром из-под маски. Однако сейчас Кларисса видела в священнике Жюля-Пьера Мао.

– Те, кого мы убили, – сказала она. – Если мы это сделаем, значит, они умерли не напрасно.

– Ради благороднейшей из целей, – согласился Кортес.

– Пора идти, – позвал Ашфорд, и Кортес отступил от решетки, сложив руки на груди. Ашфорд обернулся к девушке. Крупноватая голова и тонкое тело астера придавали ему сходство с фигурой из кошмара. – Последнее предложение, – сказал он.

– Я иду, – ответила Кларисса.

Ашфорд поднял брови, перевел взгляд на Кортеса, затем снова на нее и медленно растянул губы в улыбке.

– Уверена? – спросил он, и по голосу стало ясно, что капитан слишком доволен, чтобы интересоваться ее мыслями и мотивами.

– Я позабочусь, чтобы вас никто не остановил, – сказала она.

Ашфорд задержал взгляд на Кортесе, всем видом давая понять, что впечатлен. Потом отдал ей честь, и Кларисса неумело отсалютовала в ответ.

Шагнув из клетки, она ощутила короткое головокружение, в котором виновата была не тяга и не сила Кориолиса. Это оказался ее первый шаг после «Росинанта».

Ашфорд шел впереди, двое сопровождавших обсуждали боевую группу и блокаду «Бегемота». Машинное и командное отделения располагались вне вращающегося барабана, так что им предстало захватить переходники на южном и северном концах и соединяющие их наружные лифты. Мужчины толковали, как не всполошить людей в барабане, кто выслеживает врагов, кто уже верен, а кого предстоит убеждать. Кларисса почти не слушала. Она остро чувствовала идущего рядом Кортеса, и еще ей казалось, что она оставила груз вины позади, в своей камере. Она умрет и этим исправит все, что сделала дурного. Каждый ребенок, родившийся на Земле, на Марсе и в Поясе, будет огражден от протомолекулы, если они добьются своего. А Соледад, Боб, Станни, отец, мать, братья – все услышат, что она умерла. Все, кого знал и любил Рен, будут спать немного спокойней, понимая, что убийца понесла наказание. Она сама спала бы спокойнее – если бы ей еще случилось уснуть.

– У нее стоят боевые импланты, – произнес Ашфорд, ткнув кулаком через плечо.

Один из охранников обернулся. Тот, что с бесцветными глазами и со шрамом на подбородке. Йохо.

– Вы уверены, что она наша, капитан?

– Враг моего врага, Йохо, – процитировал Ашфорд.

– Я за нее поручусь, – сказал Кортес.

«Напрасно», – подумала Кларисса, но промолчала.

– Кларо. [24]24
  Ясно.


[Закрыть]– Йохо сделал движение, заменяющее астерам пожатие плеч. – Она пойдет на командную палубу с ту алле ту. [25]25
  Вместе с нами.


[Закрыть]

– Отлично, – согласился Ашфорд.

Перед ними открылся широкий коридор. Яркие светодиодки заливали его хирургической белизной. Вдоль стен сидели в электрокарах или стояли мужчины и женщины, дюжина человек, вооруженных метателями. Клариссе хотелось бы, чтобы самый воздух здесь пах иначе, но этого не было. Пахло все тем же нагретым пластиком. Капитан Ашфорд с тремя вооруженными спутниками занял переднюю тележку.

– Потребуется время, корабль под охраной, – сказал Кортес. – Нам надо будет оповестить всех сторонников, которых сумеем найти. Подавить сопротивление. Когда мы соберем все, что нужно, и покинем барабан, остановить нас уже не сумеют. – Он словно уговаривал сам себя. – Не бойся. Все это не напрасно. Тому, кто верует, нечего бояться.

– Я не боюсь, – сказала Кларисса. Кортес с улыбкой в глазах посмотрел на нее, встретил ее взгляд, и улыбка погасла. Он отвернулся.

ГЛАВА 38
БЫК

Бык сдерживал кашель. Врач, слушая его дыхание, немного переставила стетоскоп. Возможно, маленький серебристый кружок был холодным – он не чувствовал. Выкашлял плотный комок мокроты и взял у доктора салфетку, чтобы сплюнуть. Она ввела в ручной терминал какие-то заметки. В свете экрана видно было, как она устала.

– Ну, немножко прочистилось, – сказала врач, – хотя белых шариков еще выше крыши.

– А позвоночник?

– С позвоночником плохо и становится хуже. В смысле, все трудней будет привести его в порядок.

– Приходится жертвовать.

– Кому это нужно? – спросила она.

– Смотря как понимать, – сказал Бык.

– Вы хотели всех собрать вместе. Собрали.

– На половине кораблей еще осталась команда.

– Только самые необходимые, – уточнила она. – Я знаю, сколько народа на этом корабле, я их лечу. Вы хотели собрать всех и собрали. Чего еще?

– Хорошо бы позаботиться, чтобы они не принялись стрелять друг в друга, – сказал Бык.

Доктор устало подняла ладонь.

– То есть вы сделаете из людей ангелов, а потом уж позволите мне заняться своей работой.

Бык засмеялся – и напрасно. Кашель ушел вглубь, заклокотал в груди, но был не слишком мучительным. Для кашля, который по-настоящему выворачивает наизнанку, нужны брюшные мышцы. Врач подала ему еще одну салфетку.

– Как только все будет в порядке, – сказал он, – вы меня вырубите, договорились?

– А оно будет? – спросила врач.

Этот вопрос мучил всех, даже тех, кто не задавал его вслух. Быку, по правде сказать, не нравился существующий план: отчасти потому, что исходил от Джима Холдена, отчасти потому, что исходил от протомолекулы, и, наконец, потому, что ему до боли хотелось, чтобы все получилось. На всякий случай он начал эвакуировать людей на челноках, однако челноки мало годились для дальних рейсов. Бесполезное дело.

Надо было заняться продовольствием. Генерировать почву для заполнения барабана. Растить урожай под полоской искусственного солнца, протянувшегося по оси «Бегемота». И как-то справиться с треклятой жарой. Бык обязан был позаботиться, чтобы все вышло, – что под этим ни понимай. Медикаментозная кома может сильно затянуться, если корабль пересекает пространства, не сравнимые с земными океанами, со скоростью неторопливо летящего мяча.

Все, что привело их сюда – землян, марсиан, астеров, – казалось невероятно далеким. Беспокоиться о месте АВП в политическом раскладе сейчас было все равно, что вспоминать, расплатился ли ты с парнем, который в школьные годы угостил тебя пивом. С какого-то момента прошлое стало несущественным. Все, происходящее за пределами медленной зоны, ничего не значило. Важно было одно: остаться цивилизованными людьми, пока все не убедятся, что безумный план Холдена – просто бред лунатика.

А для этого ему надо было дышать.

– Есть вероятность, что выгорит. План капитана Па обещает вернуть нам тягу. С некоторыми шансами, – добавил он. – А пока мы ждем, вы не могли бы меня взбодрить?

Врач недовольно поморщилась, но достала из пакета ингалятор и бросила Быку. Руки у него еще работали. Он дважды встряхнул баллончик, поднес керамический раструб к губам и вдохнул. Гормоны пахли океаном и немного жгли язык. Он сдержал кашель.

– Это не лечение, – сказала врач. – Это всего лишь маскирует симптомы.

– Достаточно, чтобы продержаться, – с усилием улыбнулся Бык. По правде сказать, чувствовал он себя дерьмово. Не боли, так усталость. Болезнь и отчаяние.

Оставив ингалятор у себя, он развернул ходунки в коридор. Медотсек до сих пор был полон. От нарастающего зноя повсюду царила атмосфера нездорового, душного тропического лета. Пахло телами и болезнью, кровью, гнилью и дезодорантами с цветочной отдушкой. От этого помещение казалось еще теснее, чем было. С мехом Бык управлялся уже довольно ловко. Оперируя двумя джойстиками, он уворачивался с дороги сиделок и врачей – стараясь по возможности не мешать. Ему нужно было вернуться в свой отдел.

Загудел терминал. Бык свернул в коридор, забился в угол, чтобы не задерживать проходящих, выпустил джойстик и взял терминал. Связи просила Корин. Большим пальцем он нажал «прием».

– Корин, что у тебя?

– Босс? – проговорила она так напряженно, что он мгновенно встрепенулся. – Вы на процедурах?

– Что там?

– Только что явились Йохо и Гутмансдоттир, сказали, что занимают отдел безопасности. Я ответила, что им придется подождать конца моей смены, и тогда они на меня напали.

–  Чтосделали?

Он вывел окно интерфейса безопасности, но оно горело красной рамкой отказа. Его отрубили от системы управления. Быстро сработали.

– Я надеялась, что это учения. Они так держались… по-моему, они рассчитывали застать вас. Я иду к Сержу. Он пытается выяснить, что за чертовщина творится, – продолжала Корин. – Если это недоразумение…

– Нет. Правильно сделала, что ушла. Где им полагалось быть?

– Сэр?

– Была их вахта. Где они находились?

На мгновение лицо Корин недоуменно застыло. Потом она поняла. Взгляд стал холодным и сосредоточенным. Ответа не требовалось. Йохо и Гутмансдоттир должны были охранять пленного. То есть Ашфорда.

Жаль, Па не дала прикончить ублюдка.

– Понятно. Разыщи Сержа и всех, на кого можно положиться. Надо действовать, пока дерьмо не расползлось.

– Бьен.

Они наверняка пойдут в оружейную. Безопасники уже вооружены. Размышляя, Бык позволил себе бормотать под нос бранные словечки. Знать бы, сколько человек поддержало Ашфорда, с чем придется иметь дело.

– Ни в коем случае не допускать его к Монике и в радиоцентр, – сказал он. – Если станет известно, что в барабане назревает бой, дюжина кораблей кинется вытаскивать своих.

– Нам сосредоточиться здесь? – спросила Корин.

– Вообще не сосредоточиваться, – возразил Бык, – пока не узнаем, о чем речь. Просто соберите всех, кого можно, побольше оружия, и оставайтесь на связи.

Нужен был план. Ему следовало бы уже иметь план, только голова плохо работала. Он болен. Он, черт возьми, умирает. Но до чего же нечестно, что он при этом не способен импровизировать!

– Доберись к Сержу, – повторил Бык. – Тогда и начнем думать. Мне пока надо кое с кем поговорить.

– Бьен, босс, – сказала Корин и отключилась.

Медбрат толкал мимо передвижной стол – Быку пришлось убрать терминал, чтобы отойти с дороги. До чего же удобно было бы работать с терминалом на ходу! Он послал срочный вызов Па. Долгую минуту ждал в уверенности, что она не ответит, что Ашфорд уже добрался до нее. Но экран мигнул, и Па ответила. Он не мог разобрать, в каком она помещении, но на заднем плане звучали голоса.

– Мистер Бака? – спросила Па.

– Ашфорд на свободе, – сказал он. – Не знаю, сколько у него людей и чем он занят, но пара моих только что с оружием захватила отдел безопасности.

Па моргнула. Надо отдать ей должное – она ничем не выказала страха, просто мысленно переключилась на новый режим.

– Спасибо, мистер Бака, – ответила она.

По движению на экране было заметно, что она уже идет куда-то. На новое место, где ее не догадаются искать. Ему следовало бы поступить так же.

– Я постараюсь связаться, когда разберусь, с чем имею дело, – сказал Бык.

– Одобряю, – отозвалась она. – У меня под рукой несколько человек, которым можно доверять. Я сейчас к ним.

– Думаю, он попытается взять радиостудию.

– Значит, надо усилить охрану, – сказала Па.

– Может, это просто несколько подонков, – предположил Бык. – Может, Ашфорд тоже предпочтет не высовываться.

– А может, он уже приготовился побросать нас в утилизатор, – заметила Па. – На что поставите?

Бык улыбнулся. Почти искренне.

– Берегите себя, капитан.

– Вы тоже, мистер Бака.

– И еще, – произнес он, – простите, что втянул вас.

Теперь уже улыбнулась Па. Она выглядела уставшей.

И старой.

– Вы за меня не решали, – сказала она. – Если уж приходится платить за мои грехи, признайте хоть, что они мои собственные.

Ее взгляд метнулся от камеры терминала на что-то за экраном. Губы сжались, и связь оборвалась. Быку очень хотелось послать новый запрос, выяснить, что случилось, но времени не было. Приходилось спешить. Он попробовал связаться с Руис из инфраструктуры и с Ченом – без ответа. Задумался, много ли сторонников у Ашфорда среди командного состава. И выбранил себя, что упустил это из виду. Столько было дел…

Он вызвал Сэм – и она мгновенно отозвалась.

– У нас проблема, – сказал Бык. – Ашфорд пытается вернуть себе корабль. Он уже занял мой отдел.

– И машинный зал, – сообщила Сэм.

Бык облизнул губы.

– Откуда ты говоришь, Сэм?

– Сейчас? Забавный вопрос. Из машинного. Ашфорд ушел минут пять назад. Оставил мне список поручений и два десятка мрачных парней при оружии. Ашфорд прогнил насквозь. Бык, я не шучу. Он всегда был дрянью, но… Он требует, чтобы я прикончила Кольцо. Помнишь свой фокус с лазерным передатчиком? Он решил повторить.

– Шутишь?

– Нет.

– Он хочет подорвать дорогу домой?

– По его словам, это «спасти человечество от грозных пришельцев», – сладким голосом поправила Сэм. Глаза у нее были жесткими.

– Очень хорошо, – сказал Бык, не видевший ничего хорошего.

– И тобой он очень недоволен. Ты в надежном месте?

Бык оглядел коридор. Здесь негде было укрыться. А если б и было – что может сделать человек в погрузочном мехе и без куска позвоночника?

– Нет, – сказал он, – не думаю.

– Давай уже двигайся.

– У меня нет безопасного места, – сказал Бык.

Кто-то на том конце связи заорал, и Сэм обернулась.

– Я пытаюсь собрать своих технарей, – заорала она в ответ. – У нас тут малость беспорядок. Маленькие проблемы с переменами в законах физики. Ты не заметил?

Кричавший первым снова заорал. Бык не разбирал слов, зато голос узнал. Гарза, один из его людей. Бык пожалел, что плохо знал этого человека. После катастрофы следовало серьезно проверить своих сотрудников. Он должен был предвидеть подобное.

Это его вина. Все это – его вина.

Сэм снова смотрела на экран. На него.

– Ты вот что, милок, – заговорила она, – затихарись. Давай на второй уровень, сектор М. Там полно пустых складов. Кодировка замков отключена. На нуле.

– Почему отключена?

– Потому что там пусто, а устанавливать пароли на пустое место у меня пока руки не дошли. Что, сейчас пора?

– Извини, – сказал Бык.

– Ничего, – кивнула Сэм, – мы оба на нервах. Просто убери голову, пока ее не отшибли. И Па…

– Па знает. Тоже ищет безопасное место.

– Ну и ладно. Попробую прислать тебе помощь.

– Не надо, – сказал Бык. – Неизвестно, кому можно доверять.

– Мне – известно, – отрезала Сэм. – Не будем ссориться при детях.

Звук голоса вернул Быка в коридор медотсека. Не стон раненого и не профессиональный говорок сиделок. Голос звучал возбужденно и агрессивно. Крикуну кто-то тихо ответил, и раздался новый вопль: «А мне-то что!» Первым порывом Быка, несмотря ни на что, было вернуться туда, где случился непорядок. Специфика работы – лезть в каждую бучу и присматривать, чтобы никто не пострадал, а если уж пострадал бы, так он сам. Сначала он, потом плохие парни.

– Мне пора, – сказал он и прервал связь.

Всего секунда понадобилась, чтобы убрать терминал и положить руки на джойстики. Этого хватило, чтобы справиться с инстинктивным порывом. Она направил мех по коридору, прочь от голосов. Там были люди Ашфорда. Ашфорда и его сторонников. Попавшись им, он уже никому не сумеет помочь. Возможно, его убьют. Возможно, даже не станут тащить к шлюзу. Ноги меха двигались слишком медленно. На максимальной скорости он шагал как неторопливый пешеход. Сзади что-то разбилось. Он уже слышал крики врачей и ждал выстрелов. Мех тащился к наружной двери, за которой была относительная безопасность. Бык с силой сдвинул джойстик вперед, словно надеялся, что мех почувствует опасность.

Голоса становились громче, приближались. Бык заставил мех шагать вдоль самой стены. Если кто-то выскочит из-за угла, такое положение даст ему лишнюю долю секунды. Толстые механические ноги выдвигались вперед, переносили центр тяжести, снова выдвигались.

До выхода оставалось шесть футов. Четыре. Три. Он чуть поторопился выпустить управление и потянуться к двери – пришлось снова взяться за джойстик и подать мех еще немного вперед. Бык вспотел и надеялся, что это всего лишь от страха. Если в кишках что-то порвалось, он и не узнает. Но, может, это был просто страх.

Дверь открылась, и он рывком сдвинул джойстик вперед. Мех провел его сквозь проем. Закрыв за собой, Бык, не медля и не раздумывая, свернул по коридору к внутреннему лифту, к долгому переходу на второй уровень, к сектору М.

Никогда еще просторные внутренние залы и переходы «Бегемота» не казались такими чужими. Он спускался, и гравитация вращения неуловимо усиливалась. Бесчувственное тело чуть тяжелее натягивало сбрую. Скоро придется найти кого-нибудь, кто сменит ему мочеприемник, или придумывать, как самому запустить руку внутрь меха – но это с плохо гнущимся локтем вряд ли удастся. Вот такая жизнь предстоит ему до самой смерти, если позвоночник так и не срастется и если Бык не найдет способа вырвать «Бегемот» с людьми из капкана протомолекулы.

«Не думай об этом, – сказал он себе. – Не заглядывай слишком далеко. Не думай, просто делай свое дело».

Он не воспользовался основным лифтом: слишком велика была вероятность, что за ним уже наблюдают люди Ашфорда. Поэтому он свернул на длинный спиральный переход и предоставил меху шагать вперед, а сам достал терминал. Его трясло, сквозь смуглоту кожи проступал серый цвет.

Серж отозвался почти без задержки.

– Гране нахт, босс, – поздоровался татуированный астер. – Ждал твоего вызова.

– Ашфорд… – начал Бык.

– Уже в курсе, – перебил Серж. – Похоже, с ним каждый третий из наших и еще шайка чокнутых койо с других кораблей. На данный момент они держат переходники от барабана: северный – к командному, и южный, к машинному, – а еще отдел безопасности, оружейную. Мелкие стайки движутся через барабан, поднимают переполох.

– Как они вооружены?

– Нихт соу бьен са муа, [26]26
  Не так хорошо, как я.


[Закрыть]– ухмыльнулся Серж. – Они решили, что и от связи нас отрезали, но я держу заднюю дверь открытой.

– Как?

– Я такой, вечно жду маленьких пакостей. Взбучку мне потом устроишь, – ответил Серж. – Я собираю команды, очищаю барабан. К отбою мы их прихлопнем.

– Осторожней с этими ребятами, Серж.

– Обязательно, босс. Понимаем, что делаем. Корабль знаем получше некоторых. Ты прячься, мы все устроим.

Бык сглотнул. Отдавать командование было больно.

– Хорошо.

– Мы пытаемся вытащить капитана, – добавил Серж.

– Я ее предупредил. Надеюсь, что она не выходит на связь, пока не знает точно, кому может доверять, – сказал Бык и не стал договаривать: «Или они ее уже нашли».

– Ясно, – ответил Серж, и Бык услышал в его голосе ту же мысль. – А когда выследим Ашфорда?..

– Убивать его нам не разрешается, – ответил Бык.

– А если палец сорвется, нас простят?

– Возможно.

Серж усмехнулся.

– Мне пора, босс. Только, когда эс се серадо [27]27
  Все это пройдет.


[Закрыть]и тебя сделают старпомом, придержишь для меня свое кресло, но?

– Пошел ты, – ответил Бык. – По мне, когда все закончится, хоть сам становись старпомом.

– Ловлю на слове, босс, – сказал Серж, и связь оборвалась.