Текст книги "Священное воинство"

Автор книги: Джеймс Рестон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

2. Караван

Зимой 1187 г. (или 583 г. по мусульманскому летосчислению), после третьего удара в барабан эмира, большой караван тяжело нагруженных верблюдов отправился в обычный путь из Каира в Дамаск по Трансиорданскому пути. Он вез ценнейшие товары – шелка великолепной работы, искусно изготовленные ювелирные украшения, прекрасные керамические сосуды, пряности и груды золота и серебра. Поскольку за несколько лет до того между Саладином и королем Иерусалимским было заключено перемирие, считалось, что караван сможет безопасно пройти через южную оконечность этого королевства, а затем на север, по дороге хаджа. Предводитель каравана так полагался на перемирие, что его сопровождал только легковооруженный конвой, с которым ехала сестра самого Саладина.

Ночью, при свете факелов, караван прошел через Синай, той дорогой, которую Моисей избрал после того, как пересек Красное море. Процессия прошла через Аль-Рахим, упоминаемый в Коране как «пещера Семи спящих», и наконец благополучно добралась до весьма древнего набатейского города Петра. В этих местах Моисей некогда высек воду из скалы. Там караван на несколько дней расположился на отдых. Здесь египтяне впервые увидели цепь впечатляющих укреплений крестоносцев, простиравшуюся от Красного моря до Сирии. Франки владели небольшим фортом и наблюдательным пунктом на высоте, именуемой Аль-Хаби, господствовавшей над главной улицей Петры, на которой шумели восточные базары и возвышались храмы и усыпальницы ушедшей цивилизации. А в миле от Петры, в долине, которую мусульмане называли Вади-Муса (долина Моисея), стоял большой замок Вуейра, где находился региональный командный пост захватчиков и стоял сильный гарнизон храмовников.

Египетские путешественники вздохнули с облегчением, когда они спокойно прошли мимо замка Вуейра и вышли на проторенную дорогу хаджа. Эта часть легендарной дороги паломников также была известна с древности как царский путь. Моисей назвал ее так, когда тщетно умолял эдомитов пропустить его в Землю обетованную. Он говорил: «Мы пройдем царским путем, не уклоняясь ни влево, ни вправо, пока не минуем твоих границ». Эдомиты были непреклонны: евреи оставались там сорок лет.

В тридцати милях к северу, в краю тучных полей, где в изобилии росли пшеница, оливы и виноград, высился Шобак, который европейцы называли Монреалем. Это была еще более впечатляющая горная крепость, которую покорил один из первых крестоносцев, король Балдуин I. Эта крепость перешла в распоряжение крестоносцев в 1115 г. Мимо нее египтяне также прошли без происшествий. Наконец конвой пересек долину Вади-Хаза, разделявшую библейские страны эдомитов и моавитян, и вышел на пустынную равнину, где Моисей и его народ провели сорок лет в ожидании. Далеко на западе простирались Мертвое море (которое арабы именовали «вонючим озером»), озеро Содома и Гоморры, где не может жить ничто живое и над которым не летают птицы.

Наконец процессия вошла в опасные владения хозяина Керака, и путники увидели эту зловещую крепость, которая была в четыре раза больше Монреаля. Под стенами этой твердыни Черного рыцаря на богатый караван было совершено нападение, его охрану перебили, огромные богатства стали добычей нападавших, а всех остальных путешественников, включая сестру Саладина, захватили в плен и заточили в «Вороньем замке». На протесты пленников, которые говорили, что он нарушил мир, Шатийон злобно прошипел: «Пусть ваш Магомет явится сюда и позаботится о вас!»

Когда об этом узнал Саладин, его ярость обратилась в решимость отомстить. Он снова обратился к Корану: «Будь же готов употребить против них всю свою мощь и прибегнуть к войне, чтобы вселить ужас в души врагов. За то, что ты совершил во имя Аллаха, тебе воздастся, и ты не будешь в обиде». Крестоносцы осквернили священную дорогу в Мекку, а теперь этот безумец из Керака еще и захватил в плен его сестру и оскорбил пророка.

Саладин послал письмо Шатийону: «Где твои обещания? Верни все захваченное тобой!» Это послание Режинальд с презрением швырнул на пол.

Султан снова поклялся своими руками уничтожить этого мерзавца, если он, по воле Аллаха, попадет в руки мусульман. Новому королю Иерусалимскому он выразил гневный протест, напомнив о перемирии, которое было торжественно заключено с его предшественником. Он потребовал освободить пленных и вернуть все захваченное имущество караванщиков. Король благожелательно отнесся к этому требованию. Он сам был шокирован выходкой Шатийона и потребовал, чтобы тот восстановил нарушенную им же справедливость. Однако Шатийон отказался подчиниться и нагло заявил: «Он (король) – владыка своей земли, а я – владыка своей. У меня не было перемирия с арабами».

Таким образом, выходка Шатийона одновременно спровоцировала могущественного султана на ответные действия и расколола Иерусалимское королевство.

Вероломство Шатийона укрепило положение Саладина внутри его империи, и его дело все стали рассматривать как правое. Недаром сказано: «Если тебя хотят обмануть, Аллах поддержит тебя, ибо Он придаст тебе силы, поможет тебе и даст тебе надежную опору – твоих единоверцев».

Цепная реакция началась.

Глава 4
ПРИНЦ РИЧАРД

Обширное средневековое герцогство Аквитания в Центральной Франции простиралось от реки Луары на севере до Пиренейских гор на юге. Оно было богато плодородными землями, реками, включая полноводную Гаронну, и лесами, в которых герцоги охотились со времени появления сведений об их роде (с 660 г. н. э.). История герцогства на протяжении веков была богата драматическими событиями благодаря силе духа, независимости нрава и романтическому характеру его народа. Летописец XII столетия Ральф Дицетский писал об аквитанцах: «Когда они хотят смирить гордыню своих врагов, они делают это на совесть. Когда же ратный труд окончен и наступает мир, они всецело предаются наслаждениям».

Этот дух смелости и артистизма, казалось, воплотился в герцоге Вильгельме IX, правившем Аквитанией в 1087–1127 гг. Он был ветераном Первого Крестового похода и одним из создателей Иерусалимского королевства; когда же война закончилась, он стал первым трубадуром, стоявшим у истоков двухсотлетней традиции, когда поэты и менестрели воспевали любовные приключения на их родном южнофранцузском («лангедокском») языке.

За годы, прошедшие после его возвращения из Святой земли, Вильгельм превратил Аквитанию в центр европейской культуры. Злые языки утверждали: «Он хорошо умел слагать песни и стихи и много лет бродил по земле, обманом прельщая дам».

В управлении собственными вассалами герцогу меньше везло, чем в покорении дам и распространении поэзии. Виконты Лиможский и Ангулемский, владетели Лузиньяна и Тайэбурга, графы Тулузский и Ла Марш противодействовали своему сюзерену, а случалось, и открыто восставали против него. Но если вассалы жили в худом мире со своим герцогом, то и он часто был в оппозиции к королю Франции, чьим вассалом являлся сам.

В 1137 г. была сделана похвальная попытка примирить французскую корону с этим богатым южным герцогством при помощи самого доступного способа – династического брака. В тот год шестнадцатилетний сын и наследник Людовика Толстого был помолвлен с внучкой Вильгельма IX Аквитанского. Пятнадцатилетняя невеста получила известность как Элеонора Аквитанская. Все признавали, что она удивительно красива, но еще более дивились ее одаренности, образованности и мужеству. В этом смысле она, как выяснилось в дальнейшем, была не пара своему хилому жениху, принцу Людовику. Но благодаря этому союзу король Франции на пятнадцать лет получил реальную власть над Аквитанией, а герцогиня Аквитанская стала королевой Франции.

За это время королева Элеонора родила двух дочерей, но заботы материнства были не единственным ее интересом. На Пасху 1146 г., после захвата мусульманами Эдессы, король и королева Франции отправились в Везелэ и, встав на сооруженный в поле деревянный помост, преклонили колени перед великим Бернаром Клервоским, носителем мистической харизмы и вдохновителем Второго Крестового похода. От имени официального Ватикана он обещал прощение грехов и право на рай всем, кто будет нести священную службу на поле боя. Бернар говорил о «новой рыцарственности», необходимой для священной войны. «Благословенны те, кто призван в год юбилея 50 лет со времен Первого Крестового похода (1096. – Примеч. научн. ред.)». Он провозгласил: «Возрадуйтесь, храбрые воины, если вы живы и воюете во имя Господа, возрадуйтесь более того, если вам суждено погибнуть в этой войне и Господь призовет вас к Себе. Такая жизнь достохвальна, такая победа славна. Но еще более славна священная гибель за праведное дело. Благословенны те, кто почил в согласии с Господом, но большее благословение тех, кто погиб во имя Господа».

Когда Людовик Капет и Элеонора Аквитанская встали с колен, получив благословение, в толпе раздался клич: «На Иерусалим!» Собравшимся людям стали раздавать нашивки на одежду в виде креста, и их не хватило всем желающим. Новые рыцари отправились в поход из разных стран Европы, «воодушевленные праведным рвением». Однако Людовика и Элеонору ожидала не слава Иерусалима, а провал в Турции и унижение в Дамаске. Еще несколько лет после этого фиаско посещало простых воинов видение «Элеоноры-воительницы» на коне, в полном боевом облачении, среди других амазонок-крестоносцев, в сопровождении челяди и многочисленных повозок с багажом. После Второго Крестового похода также появились скандальные слухи, будто в Антиохии двадцатипятилетняя Элеонора вступила в незаконную связь с собственным дядей Раймундом Антиохийским, за что обманутый Людовик взял ее под стражу до окончания предприятия. Немудрено, что в сознании простых людей именно королева стала «козлом отпущения» за провал похода. Через несколько лет брак Людовика и аквитанки распался, поскольку Элеонору обвинили в неспособности родить сына (хотя, возможно, тут дело было и в самом Людовике, слабом и изнеженном). Этот развод дорого стоил Франции. После ухода герцогини Аквитания снова обрела независимость от французской короны.

В 1152 г. Элеонора вышла замуж за короля Генриха II и стала уже не Аквитанской, а Английской. Генрих, человек мужественный, обуреваемый страстями и огромными амбициями, прослеживавший свою родословную вплоть до Ноя, гораздо более подходил страстной, энергичной и мужественной Элеоноре. У них сыновья рождались один за другим. Первый, Вильгельм, скончался в раннем детстве. Второй, Генрих, повзрослев, пошел против отца; зато их третий сын Ричард, родившийся в 1157 г., стал любимцем матери.

Говорят, это было предсказано самим знаменитым волшебником Мерлином, который будто бы изрек: «Орел со сломанной судьбой воспрянет духом в твоем третьем гнезде». Предсказание это было достаточно двусмысленным, но, как бы ни любила Ричарда Элеонора, она сама была подобна орлице, распростершей поврежденные крылья над двумя царствами. Во Франции она была разведена, а в Англии ее ждала неволя.

Принц Ричард провел большую часть юности в Аквитании, потому что его мать чувствовала себя лучше всего в привычной для нее культурной среде Южной Франции. Она неохотно ездила в Англию. С детства Элеонора внушала Ричарду свой кодекс куртуазной любви. Согласно этому кодексу, женщина считалась божеством, к которому мужчина должен был относиться почтительно и бережно. Не грешная Ева, но торжествующая Дева Мария – образ женщины, на который надо ориентироваться; недаром именно ей посвящено было столько величественных готических соборов в XII веке. Эмоциональное и духовное превосходство женщины – дар, который должен был оценить грубоватый и неотесанный юнец вроде самого Ричарда. Женщины, эти высшие существа, могут одарить представителей мужского пола своей любовью или лишить их этого дара. Власть женщины над мужчиной безгранична.

При дворе в Пуатье дамы говорили о любви так же, как Сократ и его ученики говорили о политике – ставя вопросы и находя на них ответы: «Что есть любовь?» – «Это прирожденное страдание». «Какой мужчина достоин любви?» – «Только мужчина с характером». «Какова природа ревности?» – «Она – кормилица любви. Кто не ревнует, тот не любит. Настоящая ревность всегда усиливает любовь». «Что можно сказать о сладострастии?» – «Не попадайтесь в сети сладострастной женщины. Вам никогда не заслужить ее любви, если только вы не уверены, что овладели искусством Венеры в достаточной мере, чтобы удовлетворить эту женщину. Но сделать это не легче, чем осушить океан». По иронии судьбы, развитие чувственности, питавшее эти беседы, в известной мере имело своим источником влияние мусульманской Испании.

Сама королева Элеонора принимала горячее участие в этих дебатах. Однажды темой обсуждения стал вопрос: если любви одной и той же женщины ищут пустой молодой человек и достойный рыцарь зрелых лет, то кого из них ей следует предпочесть? «Хотя, – заявила Элеонора, – есть надежда, что молодой человек исправится благодаря любви этой женщины, она не поступит умно, если предпочтет любовь нестоящего человека, когда ее любви добивается достойный. Возможно, пустой человек не исправится благодаря ее любви. Семена, которые мы сеем, не всегда приносят урожай».

Этот блестящий двор вдохновлял новую романтическую литературу. В его салонах создавались некоторые из первых поэтических произведений Запада, и все эти поэмы, сатиры, песни стали именовать «веселой наукой». Под их влиянием Томас Британский прославил любовь Тристана и Изольды, а Кретьен де Труа создал роман «Ланселот» и повесть о чаше Грааль. [2]2
  В романе Кретьена «Персеваль, или „Повесть о Граале“» Грааль не чаша, а загадочное блюдо, название которого автор даже не писал с заглавной буквы. – Примеч. ред.


[Закрыть]Из этих придворных диалогов родились и правила любви, в том числе первое и главнейшее из них: «Во всем повинуйся воле дамы и всегда будь готов к службе во имя любви». Второе же гласило: «В любовных утехах тебе не следует выходить за пределы желаний твоей возлюбленной».

Трубадуры Франции повествовали о любовных романах такими словами, как будто до них об этом не говорил никто. Самым обычным сюжетом стала любовная история о том, как вассал питает привязанность к своей госпоже и как та наконец дарит ему свою благосклонность, оказав тем самым честь своему верному слуге. Вершиной искусства менестрелей был «шансон», песнь о любви, содержавшая в себе до пяти строф и посвященная самым разнообразным страстям – от переживаний утраты любви до подвигов, свершенных ради защиты прекрасных дам. Первый и Второй Крестовые походы с их помпезностью, с героями вроде Готфрида Бульонского и фантастическими рассказами о всяких подвигах, дали новый толчок развитию искусства трубадуров, и благодаря этим событиям они стали пользоваться восточными инструментами – такими как арабский гобой или литавры. Романтика Крестовых походов при дворе Элеоноры начала вытеснять романтику времен короля Артура. Людовик VII, первый муж аквитанки, взял свой «отряд поэтов» в печально известный Крестовый поход в Дамаск, а основателем всего этого течения был ее дед, герцог Вильгельм IX.

Поэзия могла быть и вульгарной. Один придворный поэт и музыкант, некий Маркабру, сочинял вирши про неверных женщин, жертвой коварства которых стал будто бы он сам. Его притворное негодование против «распаленных шлюх» вызывало грубый смех самих дам. Он создал образ «возбужденной светской дамы» и бичевал «потаскушек, которые в постели изображают из себя нимф».

Многое из этих сочинений юный Ричард внимательно слушал, но часть из них он пропускал мимо ушей. Например, он проигнорировал одно из указаний Андрэ Капеллана, составителя придворного кодекса любви в Пуатье: «Любовь возможна лишь между людьми противоположного пола. Между двумя мужчинами она существовать не может, ибо очевидно, что два лица одного пола не имеют естественной возможности дарить друг другу любовь и совершать действия, обычно с этим связанные. Того, что не дозволено природой, любовь принять не может».

Если Элеонора предпочитала Францию Англии по причинам эмоционального характера, то у короля Генриха в это же время было много хлопот и забот в его континентальных владениях. То здесь, то там вспыхивали мятежи баронов против их английского государя (как это было и во Франции при первом муже Элеоноры Людовике VII). По иронии истории, как только Генрих сумел после 12 лет борьбы усмирить мятежных феодалов и в 1169 г. также заключил мир с Францией, против него пошли его собственные повзрослевшие сыновья.

Это относилось и к юному Ричарду. Недовольство и даже озлобление сыновей Генриха проистекало из того, что они имели титулы, за которыми не стояло реальной власти, а также тем, что у них, по сути, было две родины – Англия и Франция. Генрих, старший брат Ричарда, был объявлен наследником английского престола, но, как владетель земель на континенте, он был также вассалом короля Франции. Это было почетное положение, не дававшее власти, но при этом принц Генрих, как и его братья, оказался привязан ко французскому двору, где интриги и заговоры стали обычным делом. Сам Ричард получил титул герцога Аквитании, но и это был пустой звук. Шестнадцатилетний принц хотел большего.

Эти трения с сыновьями возникли и без того в довольно непростой период для короля Генриха: в Англии у него начались осложнения с епископами, и особенно с архиепископом Кентерберийским Бекетом. Он ставил независимость церкви выше служения королю, и это вызывало ярость Генриха. Наслушавшись ругани короля по адресу «никчемного, упрямого, низкого родом попа», четверо его дворян отправились в Кентербери и убили Бекета прямо в церкви. Через три года после этого убийства Бекета канонизировали, а еще через год Генрих II принес унизительное публичное покаяние на могиле мученика. Частью его наказания по требованию папы римского стало обязательство посылать в Святую землю дважды в год средства, достаточные для содержания двухсот рыцарей Храма и госпитальеров. Эта финансовая помощь должна была стать решающей для обороны Святой земли.

К 1173 г. (год канонизации Бекета) сыновья уже открыто выступили против отца, а их мать Элеонора, всегда следовавшая лишь велениям сердца, встала на их сторону в борьбе против мужа. Летом того же года Генрих-младший, Ричард и их младший брат Джеффри в Париже торжественно поклялись, по словам летописца Ральфа Дицетского, «не оставлять короля Франции и не заключать мира со своим отцом иначе, как через посредство короля Людовика VII и его вассалов». В свою очередь, Людовик поклялся, «используя всю свою власть, помогать принцу Генриху и вести войну против отца и завоевать для молодого Генриха Английское королевство». Во время этой семейной междоусобицы Генрих-старший смог отделаться только от Элеоноры: его шпионы захватили ее, когда она в мужском наряде пробиралась из Аквитании в Париж, и следующие шестнадцать лет королева провела в заключении.

Заточение матери еще более усилило гнев Ричарда по отношению к отцу.

В начале 1174 г. он старался объединить вокруг себя мятежных баронов и даже пытался осаждать замки вассалов, верных Генриху. Короля это возмутило, и он прибыл в Пуатье, чтобы наказать наглеца. Ричард сначала избегал отца, но вскоре сам бросился к его ногам, умоляя о прощении, и Генрих быстро на это согласился. В начале следующего года в Ле-Ман произошла торжественная церемония примирения между отцом и двумя сыновьями, Ричардом и Джеффри. Ричард за свою провинность был лишен титула герцога Аквитанского и поступил в прямое подчинение отцу.

Следующие пять лет принц охотно выполнял веления отца, поскольку тот дал ему власть усмирять мятежных аквитанских и гасконских баронов и конфисковывать земли всех непокорных королю феодалов. Именно тогда Ричард проявил себя как военачальник. Он сражался почти непрерывно: сначала – в Северной Аквитании, беря приступом Ажан, Ангулем, Шатонеф, Лимож и другие замки мятежных феодалов, а затем – в Гаскони, усмиряя мятежников в Байонне, Да, Деоле и Шатору. С каждой новой победой укреплялась его репутация жестокого воителя, однако лишь в 1179 г., когда Ричард обратил свой гнев против противников короля в области Сентонь, расположенной в плодородной долине реки Шаранты, этот принц-полководец стал известен на всем континенте.

Перед Рождеством 1178 г. Ричард осадил замок Понс, логово опасного мятежника Жоффри Ранкона. Но Понс оказал мощное сопротивление, и осада затянулась на долгие месяцы. Ричард извлек для себя урок об изнурительном характере долгих осад, который позднее пригодился ему в Святой земле. После Пасхи 1179 г. принц снял осаду с Понса и атаковал еще более сильный замок Тайебург. Его товарищи дивились такой глупости, поскольку это была мощная крепость, расположенная на горном отроге над рекой Шарантой и с трех сторон окруженная отвесными скалами. С четвертой стороны крепость защищали три рва и тройные стены. Предшественники Ричарда и не пытались взять Тайебург, поскольку он считался неприступным. Именно поэтому защитников этой твердыни не обеспокоил поход Ричарда против них. Но вместо того чтобы атаковать замок, принц стал опустошать соседние села. По словам хрониста, Ричард «забирал все, что было на фермах, вырубал виноградники, поджигал деревни и опустошил всю землю вокруг. Затем он стал лагерем чуть ли не под стенами замка, что не на шутку встревожило его обитателей, не ожидавших ничего подобного».

Защитники крепости, приведенные в отчаяние тактикой «выжженной земли», которую применил их противник, сделали ошибку, решившись на контратаку. Ричард обошел их с флангов и смог со своими людьми войти в замок через ворота, «на хвосте» его защитников. Через два дня он овладел всей крепостью.

Весть об этой удивительной, почти невероятной победе облетела весь край и дошла до Генриха Английского. Бароны-заговорщики покорялись ему один за другим, и вскоре часть их в качестве наказания отправились воевать в Святую землю. Разрушив замки мятежников в долине Шаранты, Ричард отправился в Англию, где отец принял его «с величайшими почестями».