Текст книги "Звёздные Войны. Катализатор. Изгой-Один. Предыстория"

Автор книги: Джеймс Лучено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Сидя в безопасном челноке, Кренник смотрел, как мощные, напоминающие грибы взрывы превращают остатки комплекса-дублера в руины и пепел. Город у подножия холма, на котором был построен комплекс, тоже был объят быстро распространяющимся пламенем. Хуже того, во время первых взрывов и пожаров расплавился примитивный ядерный реактор, и теперь сотни тысяч местных жителей разных рас бежали на другую сторону широкой реки, которая, как все надеялись, могла задержать всеуничтожающее пламя. Масштаб разрушений был таков, словно прямо посреди города взорвался вулкан.

   – Мы кого-нибудь потеряли? – спросил Кренник у адъютанта.

   – Невероятно, – ответил сидевший за пультом связи Оянта, – но система защиты позволила всем вовремя эвакуироваться. Местным не настолько повезло.

   – Сколько жертв? Примерно.

   – Свыше десяти тысяч. Скорее всего, радиация от реактора убьет больше, чем взрывы и пожары, вместе взятые.

Кренник подвигал челюстью.

   – И кого мне в этом винить?

Оянта кивнул в сторону главной кабины:

   – Команда уже собралась.

Пригнувшись, Кренник выскочил за дверь. В кормовой кабине теснились десять ученых, в число которых входили и бывшие сепаратисты. Вид у всех был нервный и виноватый. У некоторых виднелись бинты или толстый слой мази на ожогах.

   – Прежде всего я хочу услышать, что мы не потеряли кайбер, – сказал Кренник.

   – Он полностью неуничтожим, – ответил один из ученых, человек. – Как только пожары утихнут, мы сможем его забрать.

   – Это избавит от неприятностей некоторых из вас, – кивнул Кренник. – Но мне хотелось бы услышать объяснение, каким образом простой эксперимент мог уничтожить все построенное мной, не говоря уже о целом городе. У вас имелись все материалы исследований. Что вы могли упустить или недосмотреть?

   – Выход энергии оказался чересчур мощным, – сказал профессор Сахали, явно говоря за всех. – Кристалл вызвал дифракцию лазера, вместо того чтобы создать необходимый энергетический импульс. Это было равносильно выходу из-под контроля целой батареи турболазеров.

   – Тогда почему того же самого не произошло в основном комплексе? Вы наверняка неверно интерпретировали данные или неточно последовали процедуре.

   – Данные крайне сложно истолковать, – ответил специалист-иктотчи Дагио Белькоз. – Если мы фактически лишь воспроизводим предыдущие эксперименты – значит другая наша команда использовала какой-то другой метод накопления и контроля энергии. Возможно, они применяли другой лазер или нашли способ отводить излишки энергии в конденсаторы. А может, использовали другую примесь-ингибитор. – Его опущенные вниз рога дрогнули. – Данные во многих случаях попросту недостаточно конкретны, а даже если и нет, то уравнения записаны так, что их трудно расшифровать.

   – Кто-то понимает свойства кайбера намного лучше нас, – согласился приземистый Сахали. – Нам никогда не удастся применить их в военных целях, если экспериментами не будет руководить сам автор изначальных разработок.

Раздраженно ворча, Кренник направился обратно в рубку связи, когда вдруг понял, что следом за ним идет Дагио Белькоз.

   – В чем дело? – спросил он, разворачиваясь к иктотчи.

   – У меня нет никаких сомнений в том, кто проводил исследования, – сказал Белькоз. – Гален Эрсо.

Кренник хотел было возразить, но вместо этого спросил:

   – И если это так, то что?

   – Он должен быть здесь, с нами.

У Кренника от ярости раздулись ноздри.

   – Он занят в другом месте, доктор. И советую вам сосредоточиться на выяснении, где вы ошиблись, а не на вариантах работы для Галена Эрсо. В следующий раз вы должны предоставить мне ожидаемые результаты.

Белькоз попятился, словно его оттолкнули сами слова Кренника, и, повернувшись, поспешил к остальным.

   – Скрыть случившееся вряд ли удастся, – сказал стоявший у иллюминатора Оянта. – Может, тут все зачистить?

   – Нельзя ли сделать так, чтобы разрушения напоминали последствия атаки?

   – Они и без того их напоминают.

Кренник задумался. Можно было свалить все на реактор, обвинить местных жителей, поместить выживших в лагеря. Впрочем, учитывая радиацию, последнее могло и не понадобиться.

   – Тогда пусть все так и остается, – наконец сказал он Оянте. – Но команду эвакуируйте.

17

МАТЕРИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

СОЙДЯ ПО ТРАПУ грузовика, Хас подошел к высокому берегу устья реки и, прикрыв рукой глаза, посмотрел в сторону моря. От берега дул теплый ветерок, течение лениво несло прозрачные словно хрусталь воды. Вдали, где река впадала в море, вода обретала темно-синий цвет, а еще дальше, словно плавая в туманной дымке, возвышалась над горизонтом цепь вулканических вершин, самая высокая из которых исчезала в облаках. На среднем плане были разбросаны каменные островки, покрытые цепляющейся за трещины растительностью, и врезавшиеся в уединенные песчаные бухты крутые утесы.

Хас повернулся к главе встречавшей его наземной команды – невысокой женщине с уже привычной для него, с тех пор как он начал работать с Матизом, внешностью: подтянутой и мускулистой, с коротко подстриженными волосами, но при этом совершенно неприметной. За ее спиной еще пятеро помогали команде Хаса разгружать контейнеры из переднего грузового отсека грузовика.

Наземная команда прибыла на двух аэроспидерах, за которыми следовала небольшая процессия репульсорных тягачей.

По обоим берегам устья из красной глины пробивалась редкая растительность; над головой сияло невероятной чистоты небо, какое Хасу редко доводилось видеть с земли. Еще подлетая к планете, он успел заметить, что на тысячи километров в любом направлении нет ни одного крупного населенного пункта.

   – Отличная у вас работа, – сказал он главе команды.

   – Это только так кажется. Нужно быть отшельником, чтобы захотеть тут остаться.

   – Да уж, ночная жизнь тут вряд ли бурлит.

   – Не считая светлячков. – Она утерла пот со лба и небрежно махнула в сторону моря. – У горнодобывающей компании «Турлин-Бентик» на западном побережье есть небольшое поселение – пара сотен постоянно сменяющихся представителей разных рас. Компании особой не найдешь, но выпивка дешевая и еда вполне сносная.

   – И это все?

   – Постоянные поселения запрещены с тех пор, как группе защитников окружающей среды удалось добиться, чтобы Вади объявили Заповедной планетой.

«Ну конечно», – подумал Хас.

   – «Турлин-Бентик»? – переспросил он. – Не знаю таких.

   – Горнодобывающий консорциум. У них концессия на добычу руды на дне океана.

   – Я заметил их платформы, когда мы подлетали, – кивнул Хас.

   – В основном там работают дроиды, но есть и несколько пилотов.

   – Что они добывают?

   – Насколько я знаю, в море есть большие залежи полиметаллических руд в активных гидротермальных источниках – дуния, мелиния, доловита, каммриса. ТБ доставляет их с помощью гидравлических насосов на поверхность для переработки. Отходы собирают и отправляют в центры очистки за пределами планеты.

   – Их настолько заботит загрязнение окружающей среды?

   – Как я уже сказала, у них нет выбора, поскольку Вади – Заповедная планета.

Значит, получатели нашего груза – «Турлин-Бентик»?

Женщина оторвалась от работы и многозначительно улыбнулась:

   – Арматура для труб лишней не бывает.

   – Вот только это вовсе не арматура для труб?

   – Она самая, – с подчеркнутой серьезностью кивнула женщина. – Так прямо и написано в накладной.

Хас натянуто рассмеялся, притворяясь, будто оценил шутку.

С Вади-Раффой все прошло точно так же, как и с Самоваром: командир блокпоста сообщил ему координаты для посадки и проинструктировал, чтобы он садился как можно мягче, используя тормозные, а не маневровые двигатели.

Хас немного понаблюдал за разгрузкой. Все вели себя достаточно расслабленно, без каких-либо признаков естественной, когда имеешь дело с оружием, спайсом или прочими нелегальными товарами, тревоги. Дело сделано – отчего бы и ему самому не радоваться вместе с ними? С чего ему беспокоиться о будущем планет вроде Самовара или Вади-Раффы? Разве это не забота Императора? Все, что требовалось от Хаса, – выполнить задание, получить кредиты и смотаться, как он всегда и поступал.

Почему же в таком случае он чувствовал себя с ног до головы в грязи? И почему у него все переворачивалось внутри?

Хас знал ответ, как и то, что нет никакого смысла чересчур глубоко задумываться о том, почему Матиз солгал ему или почему Империя предпочитала захватывать планеты хитростью, а не с помощью турболазеров.

   – Отбуксируете контейнеры в море? – как можно более невинно спросил он.

   – Платформы слишком далеко, – покачала головой женщина. – Груз заберут.

Хас посмотрел на небо.

   – Каким образом?

Достав из футляра на поясе макробинокль, она протянула его Хасу. Приставив бинокль к глазам, он окинул взглядом горизонт и, поймав в фокус странный объект, удивленно выдохнул:

   – Это что, корабль, который плавает по воде?

   – Прямо как в исторической голодраме, да? – усмехнулась женщина. – Такое порой встречается на Заповедных планетах. Примитив как он есть.

Хас вернул ей бинокль.

   – И как они собираются обосновать, что компании, занимающейся глубоководной добычей руды на Заповедной планете, вдруг понадобились ионные пушки?

Прищурившись, она посмотрела на него и тут же огляделась вокруг, как будто кто-то мог их подслушать.

   – Для защиты.

Хас не вполне понимал, посвящена она в суть плана или нет. Возможно, она в самом деле работала на горнодобывающую компанию и понятия не имела, что все это попросту подстроено. А может, она всего лишь не хотела, чтобы Хас знал то же, что и она.

   – Кто-то внезапно заинтересовался этой планетой и их собираются отогнать с помощью корыта с парой ионных пушек времен сепаратистов на борту? – Женщина пожала плечами, и он продолжил: – А может, компанию беспокоят глубоководные твари? Чудовища с морского дна?

Женщина, однако, явно не собиралась идти у него на поводу.

   – Знаете, что бывает, когда выходишь с виброклинком против бластера? – спросил Хас.

   – Это что, должно быть смешно?

   – Только не для того, в чьих руках виброклинок.

Лира засиделась допоздна, переписывая личные заметки Галена и стараясь соблюдать его точные, но непростые указания. Сделанные командой ученых записи собирались и передавались в другие исследовательские комплексы на Корусанте, а может, даже на других планетах. Будучи координатором проекта, Орсон был посвящен во все, что касалось последних, но не первых.

Всего в нескольких метрах от нее, в специально огороженной игровой зоне, не позволявшей уйти слишком далеко, забавлялась Джин. Большинство детей ее возраста давно бы уже спали, но Джин унаследовала привычку отца к ночному образу жизни, и Лира в конце концов оставила все попытки вмешаться в ее естественные биоритмы. К счастью для всех, Джин не требовала ничьего внимания и часто могла развлекать себя сама, порой много часов подряд, распевая песни, играя и притворяясь воображаемыми созданиями.

В окно кабинета падал свет от окружающих небоскребов, но вид за ним нисколько не радовал – окно выходило на высокую стену из пластали, окружавшую бывшую территорию заповедника, и уходящие в небо здания за ней. Кто-то посадил у подножия стены цветущие лианы, но им еще предстояло взобраться на два с лишним метра. Даже при всем при этом у Лиры вошли в привычку долгие прогулки по территории вместе с Джин, обычно по ночам, когда освещение было мягче, несмотря на циклопические сооружения вокруг, хотя ее и не оставляло чувство, будто она идет по дну огромного, лишенного воды плавательного бассейна.

Она чувствовала, как весь комплекс пульсирует и дышит вокруг нее, хотя в самом его сердце и царил холод.

Гален наверняка тоже еще не спал, занимаясь какими-то своими делами. Когда он не проводил эксперименты, его обычно можно было найти у себя в кабинете, где он писал в воздухе или печатал на клавиатуре. Иногда он вносил расчеты или заметки в свой рабочий журнал, размашистым почерком и разноцветными чернилами, словно его мысли переключались с одного аспекта решаемой им проблемы на другой. По завершении подобных сеансов Лира сортировала заметки по цвету, а потом возвращала ему для дальнейших уточнений.

Хотя Галену и приходилось разрываться между ролями рассеянного ученого и измученного мужа и отца, в какой-то степени он выглядел более довольным, чем в предыдущие годы. Он мог получить все, что ему требовалось, – лазеры, металлы, химические реактивы, консультантов, инфокроны джедаев, – причем требования его исполнялись быстро и без лишних вопросов. Продолжали поступать новые кристаллы всех размеров, некоторые из которых были явно позаимствованы из храмов, судя по имевшимся на них следам клея, подобным тем, что можно найти на извлеченных из оправ драгоценных камнях.

Лира постепенно привыкла к подобным периодам, когда разум мужа был объят огнем, когда он мысленно находился где-то далеко, хотя физически и присутствовал рядом. Часто ей казалось, что любая попытка его отвлечь прервет некий внутренний диалог или спор, что лишь подчеркивала обстановка комплекса. Иногда возникало ощущение, будто, стремясь разгадать тайны кайбера, он пытается расшифровать нечто внутри себя самого.

Она готова была согласиться, что джедаи не проникли в тайну могущества кристаллов, но продолжала верить, что, с точки зрения Ордена, в эту тайну и не следовало проникать. С другой стороны – разве та служба на благо общества, которую нес Орден в течение тысячи с лишним лет, не была достойна того, чтобы их священные кайберы использовались для обеспечения недорогой и безопасной энергией бесчисленных планет? В конце концов, никто не сомневался в том, что в Галактике наступил мир, – за исключением территорий, где якобы окопались остатки сепаратистов, возможно даже не знавшие, что война закончилась. Новости из тех мест в Голосеть почти не попадали, но Лира слышала, что некие далекие планеты все еще пытаются обзавестись оружием, хотя Империя быстро предпринимала меры по пресечению подобных попыток.

«Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить устойчивый мир», – сказал Император во время одного из своих недавних редких публичных выступлений.

Лире ничего не оставалось, как только верить, что хватка сильной руки ослабнет, как только исчезнет угроза. Не будучи ни оптимисткой, ни пессимисткой, она могла лишь питать надежду, что Джин предстоит расти в более стабильные времена.

Взглянув на разноцветные заметки Галена, она откинулась в кресле, не в силах понять охватившего ее беспокойства. Внезапно раздался сигнал комлинка, что было весьма необычно в столь поздний час. К тому же на экране появилась информация, что вызов поступил от неизвестного абонента из неизвестного места. Вспомнив сообщение, принятое ее комлинком во время войны, она поколебалась, но, когда все же ответила, с радостью увидела лицо бывшей наставницы Галена, Ривы Демейн.

   – Лира, – столь же радостно проговорила Рива, – как я рада тебя видеть!

   – И я вас тоже, Рива. – Лиру всегда привлекала темная кожа и экзотические татуировки на лице мириаланки.

   – Прошу прощения за поздний звонок, но я решила рискнуть.

   – Вы нас вовсе не разбудили. Я работала над заметками Галена, но его самого здесь нет. Могу ему передать, чтобы связался с вами...

   – Передай, пожалуйста. Но сперва расскажи, как у вас дела.

   – Все хорошо, спасибо.

   – А Джин? Как она?

   – Могу показать. – Лира направила камеру на Джин, которая разыгрывала с помощью игрушечных фигурок какую-то приключенческую фантазию.

   – Красавица! Вы оба должны ею гордиться.

   – Что мы и делаем.

   – Я так рада, что Гален нашел работу, которая его устраивает.

   – Он от нее в восторге. Хотя меня это порой и пугает.

   – Знакомо. Все-таки, мы с Галеном – как, собственно, и многие из нас – служим одному хозяину.

Лира удивленно наклонила голову.

   – Вы участвуете в проекте «Небесная мощь»?

   – Да, – без особого энтузиазма ответила Рива. – Скажи, Лира, не получал ли Гален каких-нибудь известий от Дагио Белькоза в последнее время?

   – Дагио? С чего бы? В смысле – они, конечно, помирились после того маленького боксерского поединка, но близкими друзьями не были никогда. Насколько я знаю, Гален не получал известий ни от кого из своих старых друзей. Вы первая.

   – Странно, – с тревогой посмотрела на нее Рива. – Я безуспешно пыталась связаться со многими нашими общими коллегами. Дагио работал на Малпазе... Что-то мне слегка неспокойно.

   – Вполне вас понимаю, – кивнула Лира. – Где вы сейчас, Рива?

   – На Хайпори. Знаю, ты любишь путешествовать по Галактике, – не бывала там? – Прежде чем Лира успела ответить, что нет, Рива спросила: – Гален доволен своей работой?

Лира невольно нахмурилась:

   – Вы же его знаете. Когда исследования идут как надо – да.

   – И он все так же близко общается по работе с Орсоном Кренником?

   – Да, Рива, – помедлив, ответила Лира. – А что?

   – Просто я иногда вижусь с Орсоном...

Лира ждала продолжения, но Рива замолчала.

   – Скажу Галену, чтобы он связался с вами, Рива.

   – Незачем. Просто скажи ему, что я передавала привет и надеюсь, что у нас будет возможность встретиться лично. Запомни – я на Хайпори. Хайпори!

Связь внезапно оборвалась.

Лира долго сидела, глядя на пустое голографическое поле. Рива явно не сказала всего, что собиралась сказать.

Может, ее прослушивали, и виной тому была работа, которой она теперь занималась.

«Рива хочет, чтобы мы знали, где она», – подумала Лира, мысленно воспроизведя в памяти их разговор.

Ощущая себя прославленным экскурсоводом, Кренник приказал пилоту подвести ширококрылый челнок поближе к параболической тарелке боевой станции. Они уже облетели ее как по экваториальной орбите, так и по полярной, время от времени останавливаясь для осмотра отдельных зон, предназначенных для генераторов щита и орудийных башен. Кренник говорил не переставая, но пока что ни великий визирь Амедда, ни кто-либо из его пышно разодетых советников не задал ни одного вопроса.

Сфера была почти полностью покрыта оболочкой, и в широком желобе по ее экватору монтировались несколько орудийных позиций. Пространство вокруг было забито кораблями и дроидами всех разновидностей, и большую часть корпуса заливал свет из рядов огромных иллюминаторов.

   – Кто-то из вас заинтересован в посещении внутренних модулей? – спросил Кренник.

   – Если только у вас есть оружие, которое вы готовы нам показать, – наконец ответил Амедда.

   – В данный момент наш приоритет – реактор.

Амедда яростно уставился на него:

   – Что с оружием, лейтенант-коммандер?

   – Движемся. Медленно, но верно.

Чагрианин бросил на Кренника презрительный взгляд:

   – С «верным» мы еще можем согласиться, но «медленно» для нас неприемлемо. Мне еще раз вам напомнить, что это не какая-то программа общественных работ для порабощенных потомков Поггля? Приоритетом должно быть оружие. Без него станция – ничто.

   – Чтобы перевести исследования на военные рельсы, требуется больше времени, чем ожидалось, – решительно заявил Кренник.

   – В таком случае вы должны требовать большего от своих ученых.

Кренник успокаивающе махнул рукой:

   – Мы уже избавились от немалого балласта. Осталась лишь основная группа.

   – Я не это имел в виду. Безопасность для нас сейчас не столь важна, как прогресс, которого мы практически не видим. – Помолчав, Амедда добавил: – Насколько мы понимаем, вы практически лишились своей команды на Малпазе.

Кренник с трудом сдержал гримасу – он не знал, что Амедде стало известно о случившемся.

   – Всего лишь временная неудача. Мы заново анализируем данные.

   – Мне интересно услышать ваше изложение происшедшего.

   – Местные не справились со своим ядерным реактором, – пожал плечами Кренник.

   – И это все, что вы можете сказать?

   – Да, все, – ответил Кренник, не собираясь уступать.

В глазах Амедды вспыхнул огонь.

   – Либо вы поступаете безрассудно, бросая вашу команду на штурм недостижимых для нее высот, либо данные Эрсо недоступны ее пониманию.

   – У вас прямо-таки дар говорить двусмысленно, визирь, – усмехнулся Кренник. – Или требовать большего от моей команды, или вести себя осторожнее. Что из двух?

Амедда дернул раздвоенным языком.

   – Мы предоставили в распоряжение Галена Эрсо весь комплекс. Мы обеспечиваем его ресурсами и материалами со всей Галактики. Мы практически готовы на все по одному лишь его кивку, а вам до сих пор не удалось его завербовать? – Визирь наклонил рога. – Император крайне недоволен задержками. Более того, кто дал вам полномочия привлекать имперские войска к экспроприации горнодобывающих предприятий?

Кренник расправил плечи:

   – Мне это показалось самым быстрым способом получить то, что нам требуется.

Из горла Амедды вырвалось низкое рычание.

   – Вы чрезвычайно изобретательны. Но еще раз повторяю – вы превысили свои полномочия.

   – В интересах упрощения, – ответил Кренник. – Когда мы в последний раз дискутировали с вами, визирь, мне показалось, мы договорились, что вы не мешаете мне заниматься своим делом.

   – Не припомню, чтобы мы договаривались о чем-то подобном. В любом случае у вас больше нет права нарушать субординацию.

Кренник уставился на него, ожидая разъяснений.

   – Нам кажется, мы возложили на вас непосильное бремя, – с нарочитой бесцеремонностью продолжал Амедда'. – Вам следовало заниматься исключительно оружием, оставив снабжение и производство другим.

«Таркин», – решил Кренник, думая, как среагировал бы Амедда, узнав, что именно мофф санкционировал нелегальные приобретения. Впрочем, это вовсе не означало, что Кренник собирался об этом рассказывать, нарушая тем самым имперский этикет и лояльность. По крайней мере, открыто.

   – Любая экспроприация приостанавливается до особого распоряжения, – говорил Амедда. – Вам придется обходиться имеющимися материалами или найти законные способы их получения. И в данной ситуации мы вынуждены найти кого-то, кто возьмет на себя ответственность за совершенное вами.

   – У меня есть кое-какие мысли на этот счет, – сказал Кренник.

   – Не сомневаюсь.

   – Думаю, будет лучше для всех, если вы меня повысите, – слегка помедлив, заявил Кренник.

Амедда уставился на него:

   – Вашей дерзости вообще есть хоть какие-то пределы? На каком основании?

   – Повышение ясно даст понять ученым и всем прочим, участвующим в проекте, что я делаю успехи и им придется полностью мне подчиняться. Звания контр-адмирала будет вполне достаточно.

   – Разве что полноправного коммандера, – устало вздохнул Амедда. – И только с одобрения Императора.

Кренник слегка наклонил голову. Пришло время сыграть козырной картой.

18

КОМБИНАТОРНАЯ ИГРА

РИЛОТ, официально находящийся под протекторатом Империи, праздновал годовщину главного сражения против сепаратистов во время Войн клонов, но на столь мрачном параде Хас еще никогда не бывал. Не было ни воздушных шаров, ни транспарантов, ни развевающихся над трибунами флагов – лишь несколько тысяч местных тви’леков разного цвета кожи и длины головных хвостов толпились за электрическим ограждением с таким видом, будто их выволокли из домов, заставив смотреть на отряды штурмовиков, марширующих по улицам Лессу к некоему сооружению под названием Плазменный мост. Строй вооруженных бластерными винтовками солдат возглавляла группа из двадцати местных жителей, а замыкали его имперские шагоходы и танки под аккомпанемент военного оркестра и оглушительного рева проносящихся над головой эскадрилий новеньких СИД-истребителей. Любой бы подумал, что заслуга освобождения планеты принадлежит Империи, хотя настоящим героем был местный революционер по имени Чам Синдулла, который при помощи и содействии нескольких джедаев и солдат-клонов нанес поражение главе скакоанского Техносоюза Уоту Тамбору и его легионам боевых дроидов.

Хас прибыл как раз к началу празднеств и до сих пор не мог понять, зачем Матиз заставил его лететь через всю Галактику вместо того, чтобы, как обычно, встретиться за столиком в «Кладезе разврата».

Прошло больше месяца с тех пор, как он доставил груз на Вади-Раффу. Обычно Хас не следил за новостями, но после случившегося на Самоваре решил выяснить, не постигнет ли Вади та же судьба. И действительно, сервис Голосети, на который он подписался, прислал ему среди прочих достойных внимания историй статью о том, что компанию «Турлин-Бентик» обвинили в приобретении оружия. Деятельность по глубоководной добыче руды была экспроприирована Империей, а сама планета объявлена закрытой для доступа.

Грузовик Хаса был припаркован на орбитальном кордоне. Из-за устроенной СИД-истребителями воздушной демонстрации все движение в сторону планеты было перекрыто, но, несмотря на это, поднявшимся на борт его корабля солдатам было приказано посадить его на челнок и доставить в штаб местного гарнизона – в кабинет, окна которого, так уж случилось, выходили прямо на путь прохождения парада.

Хас стоял у окна, глядя на четвероногий имперский шагоход, с грохотом топающий мимо, когда дверь кабинета открылась и вошел неприметного вида майор с папкой под мышкой. Офицер окинул его взглядом, заставив вспомнить первую встречу с Орсоном Кренником несколько лет назад.

– Садитесь, капитан, – сказал человек.

Хас сел, пытаясь прочитать надпись на папке.

   – Матиз к нам тоже присоединится?

Офицер посмотрел на него:

   – С прискорбием должен вам сообщить, что Матиза с нами больше нет.

   – Нет в смы...

   – Боюсь, он погиб.

Новость обрушилась на Хаса подобно килотонне бетона.

   – Когда? Как? Я разговаривал с ним всего стандартную неделю назад.

   – Судя по всему, промышленная авария.

Хас сразу же почувствовал недоброе, но все же спросил:

   – На военном складе?

   – Насколько мне известно – да.

Хас печально вздохнул, ощутив внезапную усталость.

   – А ведь он только обзавелся глазным имплантом...

   – Весьма сожалею, – не слишком убедительно проговорил офицер. – Должен также проинформировать вас, что все операции отменяются.

Неожиданно на Хаса обрушилась и вторая килотонна.

   – Надолго?

   – На неопределенное время.

   – Я только что заплатил крупную сумму за новый грузовик, – сказал Хас, хотя и понимал, что толку от этого никакого. – Я раздал кучу денег, чтобы помочь друзьям...

   – Мне очень жаль, – прервал его офицер, – но такое случается. Сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет.

   – Как с Матизом?

   – Увы, да.

Хас поерзал на стуле.

Так что мне теперь остается? И почему вы заставили меня проделать такой путь ради того, чтобы сообщить о его смерти? Могли бы просто со мной связаться и сэкономить мне топливо.

Человек недовольно поморщился, словно Хас показался ему чересчур назойливым.

   – Вы здесь потому, что мне приказано передать вам личное сообщение, которое по некоторым причинам нельзя доверить комлинку.

Хас поднял на него взгляд:

   – Сообщение от кого?

   – От лейтенанта-коммандера Орсона Кренника из Инженерного корпуса.

Хас открыл рот, но не смог произнести ни слова. Сглотнув, он попробовал еще раз, но так же безрезультатно.

   – Мне сказали, что вы с ним знакомы.

   – Уже несколько лет, – сумел выговорить Хас. – Но...

   – Не могу представить, как и где вы могли познакомиться, но меня это не касается. Коммандер просит вас как можно быстрее явиться к нему на Корусант. – Он достал из папки комлинк военного образца и положил на стол. – Когда прибудете на место, воспользуетесь вот этим.

Хасу не хотелось прикасаться к комлинку, но он все же взял его и покрутил в дрожащих руках.

   – С шифрованием?

   – Это тоже никак меня не касается, – пожал плечами офицер.

   – Почему Корусант?

Человек раздраженно вздохнул:

   – Это лучше знать вам, а я предпочту оставаться в неведении. В данном случае я всего лишь курьер.

Внезапный шум за окном заставил обоих вскочить. Внизу группа скандирующих тви’леков, несших плакаты с надписями «Движение „Свободный Рилот“» и «Молот Рилота», прорвала ограждение и рассеивалась по широкому бульвару. Резко остановившись, ближайший отряд штурмовиков перегруппировался, сомкнув ряды, но головохвостых инородцев становилось все больше и больше. Послышался громкий приказ офицера, и штурмовики подняли оружие. Над головами протестующих пронеслись энергетические разряды, но толпа не собиралась замедлять движение.

Что-то подсказывало Хасу, что еще немного, и Империя заявит свои права еще на одну планету.

Кренник был нечастым гостем в исследовательском комплексе, так что когда Гален услышал, что тот собирается к ним заглянуть, он был вне себя от радости и потребовал, чтобы он остался поужинать вместе с ними. Кренник явился без сопровождения штурмовиков, но в полной форме и с подобающими случаю винами – как обеденным, так и десертным. Когда его аэроспидер опустился на посадочную площадку, Гален уже его ждал, и они тепло приветствовали друг друга. В вестибюле к ним присоединилась Лира с дочерью, и все четверо совершили занявшую больше часа экскурсию по комплексу. Гален оживленно рассказывал про свои исследования в области энергетики, словно ожидая одобрения со стороны Кренника, Лира молча следовала за ними, а девочка бежала впереди с игрушечным мечом на поясе и двумя плюшевыми игрушками под мышками.

Когда все наконец оказались в уютном жилище Эрсо, Кренник открыл бутылку вина, а Лира усадила дочь перед проектором, показывавшим «Лестницу Октавы», любимую сказку девочки. Из окна гостиной открывался грандиозный вид на рощу посаженных б’анкорами несколько столетий назад гигантских деревьев, за которыми устремлялись ввысь несколько самых новых небоскребов планеты-города.

Кренник почти забыл, что они на Корусанте. Он надеялся, что такое же ощущение рано или поздно возникнет и у Лиры, но, судя по записям их подслушанных разговоров с родными и друзьями, ей было скучно и тоскливо.

Несколько недель назад Кренник узнал, что с Галеном пыталась связаться Рива Демейн, якобы чтобы просто передать ему привет, но на самом деле она явно намеревалась что-то разнюхать. Демейн ничего не знала о боевой станции, но программой по разработке генератора щита, которую она возглавляла, занималась Специальная группа по вооружениям, и некоторые из разбросанных повсюду ученых начали сравнивать между собой свои заметки. К счастью, с Демейн разговаривала Лира, и Кренник тщательно изучил содержание их беседы. Если у Лиры имелись некие сомнения насчет исследований, которыми занимался Гален, то завуалированные вопросы ученой-мириаланки, вероятно, удвоили их, что вскоре могло стать серьезной проблемой. Кренник вспомнил их спор, случившийся вскоре после окончания войны, и записи разговоров Галена и Лиры подтверждали, что ее опасения лишь усиливаются. Демейн не стала ссылаться на слухи о том, что исследования Галена поставлены на службу военным целям, но она вполне однозначно высказала собственные соображения по поводу проекта, и Кренник не мог оставить мрачные предчувствия Лиры без внимания. Что касается Галена, его слишком соблазняли предоставляемые комплексом возможности, чтобы всерьез думать о чем-то еще, кроме кристаллов.