Текст книги "Звёздные Войны. Катализатор. Изгой-Один. Предыстория"

Автор книги: Джеймс Лучено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Команде Хаса было приказано оставаться на корабле, который в данный момент исполнял роль своего рода буксира. Протонные торпеды и оружие, которые Хас получил от связного Матиза на имперском складе, были спрятаны внутри цилиндрических модулей, обычно предназначавшихся для перевозки газа тибанна – дорогой разновидности охладителя для гиперприводов. Инспекторы на имперских блокпостах обычно желали проверить эти модули на вместимость, протечки, соответствие регламентам и прочие досадные мелочи, но в этот раз все было иначе. Как только была опознана сигнатура «Доброго вестника», Хасу велели миновать инспекционные причалы и направляться прямо к командному центру.

Один из штурмовиков на ходу что-то говорил во встроенный в шлем микрофон, и после нескольких поворотов коридора всех троих встретил долговязый офицер-человек, жестом предложивший Хасу пройти в тесный кабинет. Когда люк закрылся, имперец уселся на край голостола и окинул Хаса взглядом.

   – Планы слегка поменялись, – объявил он.

Хас с трудом устоял на ногах. Именно этих слов он ждал с тех пор, как стартовал со склада с контрабандой.

   – Не могу сказать, что сильно удивлен.

Офицер наморщил лоб и рассмеялся.

   – Не тушуйтесь, капитан. Ваша задача стала намного проще. – Нажав несколько кнопок на голостоле, он вывел изображение планеты. – Когда окажетесь у Самовара, диспетчерская космопорта передаст координаты точки вашего входа на орбиту, но вместо того, чтобы буксировать груз на планету, оставайтесь на орбите – вас там встретят несколько тягачей. Вам требуется лишь отцепить контейнерные модули от корабля, и тягачи доставят их к месту назначения.

Хас задумчиво пожевал губами:

   – Что ж, и впрямь проще, за исключением одного.

   – Чего именно?

   – После доставки груза я должен получить окончательный расчет. Если я отцеплю груз, получатель может не счесть это доставкой.

   – Сочтет, – улыбнулся офицер. – После того как отцепите груз, проверьте ваш счет. Если будут какие-то проблемы – прикажете тягачам подождать, прицепите груз обратно и свяжетесь со своим заказчиком.

   – Почему мне нельзя сесть на планету? – помедлив, спросил Хас.

   – Какая вам разница? Разве мы оба не согласились, что так только проще?

   – Я не спорю. Просто любопытно.

   – Чем быстрее вы избавитесь от этой черты характера, тем лучше, – нахмурился имперец. – Она лишь вредит делу. Можете высказать свои соображения вашему заказчику, когда снова его увидите, но научитесь не задавать вопросов посреди операции. Действуйте по плану. Вам ясно?

– Пожалуй, – после некоторой паузы кивнул Хае,

Те же двое штурмовиков сопроводили его обратно на корабль, где ему пришлось заверить команду, что операция продолжается. Но даже при всем при этом Хас продолжал размышлять над новыми указаниями, выводя корабль в гиперпространство.

«Действуйте по плану».

За исключением изменившегося способа доставки, все шло в точности так, как обещал Матиз. Хас поверил бывшему спецназовцу, что Кренник тут ни при чем, но все это дельце явно попахивало операцией спецслужб. Возможно, Матиз даже не знал, что продолжает работать на Кренника. Но, с другой стороны, какая была выгода Империи от создания черного рынка оружия – если только они по какой-то причине не хотели продолжения войны? Так что, возможно, ветераны вроде Матиза и горстки имперцев-профессионалов попросту использовали слабые места системы.

Хас вывел корабль из гиперпространства на некотором отдалении от Самовара. Он прошел на досветовых двигателях мимо внешнего спутника планеты, когда на связь с ним вышел диспетчер космопорта, сообщив данные для входа на орбиту и посадки. Хас никогда не бывал на Самоваре, но из космоса планета выглядела девственно-чистой, особенно для Западных рубежей, где еще продолжались сражения между имперцами и окопавшимися сепаратистами. Он знал, что на планете до сих пор работают несколько горнодобывающих предприятий, в свое время сотрудничавших с сепаратистами, но, по слухам, они практически не оказывали влияния на окружающую среду.

Когда корабль вошел на орбиту, его сканеры обнаружили несколько ожидающих тягачей.

   – Отцепляем модули, – сказал Хас своему второму пилоту Ялли.

Наутоланин бросил на него удивленный взгляд:

   – Доставлять груз не будем?

   – Планы поменялись.

   – Давно?

   – А тебе-то что?

   – Просто любопытно... капитан, – пожал плечами Ялли.

Остальные члены команды, включая Риберта и его долговязого приятеля, занялись отсоединением контейнерных модулей. Ялли наблюдал в передний иллюминатор за тем, как тягачи начинают собирать груз.

   – Товар они получили. Что помешает им обмануть нас с окончательным расчетом? – спросил он.

Хас уже проверял состояние своего счета. Когда появились цифры, он жестом поманил Ялли к экрану.

   – Великие звезды, – пробормотал наутоланин, – это мы столько заработали?

Хас не мог выговорить ни слова. Сумма была выше, чем он или большинство его партнеров заработали за всю войну.

Лира дала Галену достаточно времени для обустройства на новой должности, прежде чем последовать за ним в комплекс. Едва они с Джин вошли в исследовательскую зону, девочка, которой уже исполнилось три с половиной года, пустилась бежать по коридору.

   – Не уверена, стоит ли приносить сюда ее гравискейт, – озабоченно заметила Лира.

   – Шлем ей точно не помешает, – ответил Гален, показывая на окружающие пульт связи экраны. – По крайней мере, мы всегда будем знать, где она.

Лира проследила за перемещениями Джин по экранам.

   – Ладно. Но, возможно, придется подумать и о том, чтобы обить стены чем-нибудь мягким.

Они какое-то время наблюдали за Джин, пока не убедились, что ей ничего не угрожает, затем Гален вывел на экран изображение главной лаборатории комплекса.

   – Мне не терпится кое-что тебе показать.

Лира огляделась по сторонам. Все вокруг выглядело сверкающим и стерильным настолько, что завод «Солнечной гиперсвязи» выглядел по сравнению с ним теплым и уютным. Усиленные меры безопасности, похоже, нисколько не тревожили Галена и остальных ученых, и Лира подумала, что рано или поздно тоже к ним привыкнет, хотя мысли о судьбе б’анкоров, внезапно переселенных из резервации, продолжали мучить ее.

   – Смотри, – сказал Гален.

На центральном мониторе был виден огромный прозрачный кристалл.

   – Неужели это кайбер? Не может быть.

   – И тем не менее. – Казалось, Гален не мог отвести от него глаз. – В большинстве случаев кайберы выносит на поверхность сейсмическая активность – сдвиги вдоль линий разломов, обычно лишь тогда, когда океаническая плита смещается относительно континентальной. Но даже при этом сдвиг должен быть горизонтальным. Кристаллы поднимаются наверх, собирая по пути примеси или другие минералы. Вот почему про кайберы всегда говорят, что они чаще растут сами, чем их приходится добывать из-под земли. Те, что поменьше, можно буквально собирать в пещерах, ручьях, лавовых туннелях древних вулканов; иногда их также находят в виде включений в жилах кайберита, ложного кайбера. Но этот... этот... Его явно добыли из-под земли и отполировали, хотя мы не сумели определить, с какой он планеты. На нем есть следы коричневой корки, которая, вероятно, в свое время покрывала весь кристалл, так что, возможно, его обнаружили в массивных залежах на какой-то далекой планете, непригодной для заселения или жизни, – планете, о которой знали лишь джедаи.

Лире казалось, будто Гален обращается скорее к кристаллу, чем к ней. Он явно страдал бессонницей в течение нескольких месяцев, и ей был хорошо знаком его взгляд безумного ученого, который она не раз видела, когда новая идея всецело захватывала его разум. Дома он оставил развешанные по всей квартире наброски и загадочные рисунки – странную мешанину цифр, непонятных фигур и математических символов.

   – Отношения – намеренно использую это слово – джедаев с кайберами уходят в прошлое на десятки тысяч лет, – продолжал Гален. – Задолго до этого кайберам поклонялись из-за их внутренних узоров и устойчивости перед огнем и ударами, – по сути, они вечны. Древние ассоциировали их с ветром, дождем и дыханием, но джедаи, возможно, считали их воплощением некоей составляющей Силы. Никто не знает, как несколько существующих музейных образцов ускользнули от внимания Ордена или почему джедаям не позволили их конфисковать.

   – Это один из них? – спросила Лира. – Музейный образец?

Гален наконец повернулся к ней, качая головой.

   – Он летел к сепаратистам, когда джедаи захватили его и экспроприировали.

Лира непонимающе нахмурилась:

   – Разве сам факт вмешательства джедаев не говорит о потенциальном могуществе кристаллов?

   – Конечно. Не забывай – Дуку был джедаем. Ему было известно все о могуществе кайберов. Джедаи с самого начала были полны решимости единолично владеть присущей им мощью.

   – Может, они просто защищали всех остальных от этой мощи? – задумчиво спросила Лира. – Даже их световые мечи были всего лишь средством для поддержания мира.

   – Увы, джедаев больше нет, – сказал Гален. – Но это вовсе не означает, что мы не имеем права притрагиваться к кристаллам из уважения к столетиям их службы.

Лира выставила перед собой ладони.

   – Я всего лишь имела в виду, что джедаи никогда не позволили бы, чтобы энергию кристаллов обратили во зло.

   – Конечно не позволили бы, – кивнул Гален. – И меня это в не меньшей степени беспокоило во время войны – но не сейчас. Это мечта Императора.

Лира наморщила нос:

   – Нельзя ли просто называть его Палпатином – в смысле, не на людях?

Гален пропустил ее слова мимо ушей.

   – В течение тысячелетий джедаи фактически владели исключительными правами на кристаллы, кроме тех редких случаев, когда их находили посторонние и они попадали на черный рынок. Не хотелось бы этого говорить, но есть причины полагать, что джедаи отказались поделиться секретами кристаллов, опасаясь лишиться части своего могущества.

   – Ни за что не поверю, – ошеломленно покачала головой Лира.

   – Это вполне соответствует тому, как они повели себя в конце войны, – уже спокойнее сказал Гален. – Покушение на Императора вполне могло быть попыткой обеспечить себе элитный статус и власть.

Слова Галена показались Лире знакомыми, и она вдруг вспомнила, где и когда их слышала: на Канзи, вскоре после того, как Орсон показал кристаллы кайбера, Гален прямо спросил его, не использовались ли они когда-то для питания световых мечей.

«И что с того? – ответил тогда Орсон. – Джедаи вели свою отдельную войну – и проиграли».

Лира с этим не согласилась, о чем и сказала.

«Полагаешь, Император мог сфальсифицировать события, происшедшие в его кабинете? Ты видела его после столкновения с предателями? Видела, что они с ним сделали?»

Гален тогда вмешался, сказав, что в словах Императора никто не сомневается, но Орсон не собирался так просто отступать.

«Они обрекли себя на поражение, цепляясь за свои давно устаревшие традиции, вместо того чтобы принять науку новой эпохи, – продолжал он, обращаясь к Лире. – Только представь, сколько добра они могли бы принести, если бы были готовы поделиться своими секретами, вместо того чтобы позволить втянуть себя в войну вопреки собственным принципам. Но у них не осталось выбора, как только они поняли, что их Ордену угрожает один из своих».

А теперь те же слова Орсона повторял Гален, хотя она понимала, что он сам не верит половине сказанного.

Когда на Локори они с Галеном узнали о событиях в кабинете Палпатина и на всем театре военных действий, они оба сразу же отказались верить официальному объяснению – объяснению, которое дала Империя. Джедаев убивали тысячами, их Храм стал ареной сражения, немногие выжившие разбежались по звездным системам, Сила рассеялась... Лира была убита горем, как от потери близкого родственника, и плакала не переставая. Большинство, однако, были настолько рады концу войны, что отнеслись к смертям джедаев так же, как и к жертвам, понесенным клонами Великой армии. За время, показавшееся Лире всего несколькими стандартными неделями, Орден практически превратился в миф, и его мало кто оплакивал. «Новая эпоха», о которой говорил Орсон, наступила, а джедаи стали достоянием истории.

Отчего же так изменился Гален? Или он просто скрывал печаль о судьбе Ордена, оправдывая свое неутолимое желание раскрыть тайны кайбера? Не грозила ли Галену, одержимому жаждой возобновить свои исследования, опасность пойти по неверному пути?

Гален вновь устремил взгляд на массивный кайбер.

   – Кто знает, для чего хотел использовать его Дуку?

   – Могу предположить, – осторожно заметила Лира. – Дуку напустил на Галактику целую армию дроидов...

   – Дуку – несомненное зло, – не глядя на нее, сказал Гален. – Но ответственность, пусть даже историческая, лежит и на джедаях – за их скрытность и утаивание собственных секретов. Теперь же у нас есть возможность раскрыть хотя бы часть их тайн.

Лира вздрогнула, что не ускользнуло от его внимания.

   – Наши исследования могут привести к резкой смене всей парадигмы. Беспокойство тут вполне обоснованно.

   – До тех пор, пока перемены идут на пользу всем, – с трудом проговорила она. – Таков путь Силы.

Гален кивнул, словно оценивая ее слова.

   – Я считаю мнение Ордена вполне здравым, и мы будем соблюдать разумную осторожность. Но кто знает – может, когда-нибудь нам даже удастся добраться до истоков самой Силы?

   – Теперь ты уже по-настоящему меня пугаешь, – невольно рассмеялась Лира. Помолчав, она спросила: – Гален, ты вообще хоть сколько-нибудь спал?

   – По мере необходимости. Ты же меня знаешь.

   – Потому и спрашиваю.

   – Ничего, наверстаю, – небрежно отмахнулся он. – Сейчас я не смог бы заснуть, даже если бы хотел. – Он увеличил изображение одной из граней кайбера. – Внутренняя структура не похожа ни на что виденное мной раньше – словно мостик между органикой и неорганикой, нечто столь похожее на живую материю, насколько вообще может быть похож на нее камень. Подозреваю, именно потому джедаи могли взаимодействовать с кайберами с помощью Силы. У нас такой возможности нет, так что придется обойтись научными методами. Однако возникает ощущение, будто кристаллы противятся нашим попыткам исследовать их свойства на квантовом уровне. Эксперименты с применением нейтронной активации и даже плазменной масс-спектрометрии ничего не дали. Мы крайне осторожно накачивали кристаллы различными лазерами и все же сумели получить неожиданный результат – энергию, которой хватило бы для снабжения небольшого населенного пункта в течение стандартной недели. Как я уже объяснял Орсону, главная проблема для нас состоит в том, как преодолеть сопротивление кристаллов.

Лира не пыталась его прерывать, хотя для нее исследования мужа начинали выглядеть скорее как некое подобие алхимии или черной магии, а не как современная наука. Ей стало ясно, что, по сути, он разговаривает сам с собой, пытаясь свести свои умственные процессы к простейшим терминам, понятным для других. Его родители никогда не пробовали ограничить одержимого идеями сына, и в каком-то смысле он сумел добиться успеха благодаря собственному несовершенству. В повседневной жизни он порой изо всех сил старался внести несовершенство в свои рисунки, образ жизни, попытки навести в доме порядок, пытаясь удержаться от чрезмерного увлечения результатами. Когда эта привычка проявлялась в его научных заметках, его теории могли показаться еще более непостижимыми.

Зачастую происходившее в голове Галена невозможно было описать словами, отчего его формулы и уравнения становились понятными лишь немногим. Дело было даже не в том, что он не хотел видеть мир таким, каким его видели другие, – он просто не мог. Он глубже других вглядывался в суть вещей и умел слышать внутренние диалоги и собственные размышления природы.

Лира отошла от пульта, глядя на мужа, а затем отступила еще дальше, окинув взглядом приборы, голопроекторы и экраны, показывавшие под всеми возможными углами гигантский кайбер и носившуюся по коридору Джин. И внезапно ее поразила мысль, что Гален в каком-то смысле вновь оказался в тюрьме – но на сей раз добровольно.

Проект «Небесная мощь» стал чем-то вроде золотой клетки.

Кренник внимательно слушал записи системы наблЮ' дения, переданные из находившегося на Корусанте комплекса «Небесной мощи» на командный модуль на орбите Джеонозиса, несколько раз останавливая воспроизведение и заново проигрывая фрагменты разговора Галена и Лиры.

«Я всего лишь имела в виду, что джедаи никогда не позволили бы, чтобы энергию кристаллов обратили во зло», – говорила Лира.

«Конечно не позволили бы, – отвечал Гален. – И меня это в не меньшей степени беспокоило во время войны – но не сейчас. Это мечта Императора».

«Нельзя ли просто называть его Палпатином – в смысле, не на людях?»

Он снова остановил воспроизведение и откинулся на спинку вращающегося кресла, задумчиво поглаживая подбородок. Как он и подозревал, за Лирой требовался глаз да глаз.

16

НЕОЖИДАННАЯ ЦЕННОСТЬ

КАНТИНА «Кладезь разврата» не относилась к числу заведений, где посетителей, особенно постоянных, встречали бы с помпой, так что Хас, явившийся на очередную встречу с Матизом, был весьма удивлен, когда двое рослых гнусавых гаморреанцев у дверей чуть ли не с почтением провели его внутрь. Возможно, это как-то было связано с его новой одеждой или манерой держать себя, выделявшей его среди обычной публики, – ибо все присутствующие, от соблазнительной Воаны, разводившей посетителей у стойки на выпивку, до пары отдыхающих музыкантов-тви’леков, повернулись к нему, едва он появился в зале. Даже его конкуренты обратили на него внимание. Однако ощутить себя на вершине славы Хасу мешали следившие за ним осторожные взгляды. Пока он шел к угловому столику, который зарезервировал Матиз, ему показалось, будто в его сторону обращены все зрительные органы присутствующих, вне зависимости от того, торчали ли они на стебельках, были утоплены в черепе или представляли собой лишь пятна на панцире. Атмосфера явно была напряжена до предела; лишь немногие с ним поздоровались, и то не слишком уверенно.

Матиз еще не появился. Плюхнувшись на стул, Хас заказал выпивку и попытался постичь смысл бросаемых на него искоса взглядов и приглушенных разговоров, столь явно касавшихся его самого, что у него почти звенело в ушах.

Еще до того, как принесли заказ, к столику подошел контрабандист, которого он знал только по имени, Моло, – мускулистый тип, по слухам нанесший немало вреда конкурентам, но теперь оказавшийся на мели точно так же, как и остальные.

   – Не возражаешь, если я присяду?

Поскольку слова его прозвучали не вполне вопросительно, Хас лишь подвинул свой стул, оказавшись прямо напротив опасного человека, – на случай каких-либо неприятностей.

   – Буду рад компании.

Судя по эмблеме на новом ухе Моло, оно было изготовлено корпорацией, производившей дешевые искусственные органы для ветеранов войны, которые не могли позволить себе бакта-процедуры или синтетические протезы. Настоящее ухо Моло пришлось отдать в качестве жеста уважения криминальному синдикату, с которым у него по неосторожности пересеклись пути.

   – Заметил твой корабль на одном из блокпостов в Западных рубежах пару месяцев назад, – сказал Моло. – Когда ты крупно заработал.

   – Крупно заработал?

Моло огляделся вокруг:

   – А где остальная твоя команда? Празднует?

«Ладно, – подумал Хас. – Значит, слухи об операции у Самовара уже разошлись. Ничего удивительного в этом нет, и все же...»

   – Каждому когда-нибудь везет.

   – Само собой. Вот только многим интересно – как у вас все так прошло без сучка без задоринки? Только не говори, что точно рассчитал время. Такое впечатление, будто тебя заранее предупредили.

Хас отодвинул стул чуть подальше – за пределы досягаемости громадного кулака Моло.

   – Мы просто сбросили груз и тут же улетели.

   – То есть вас не предупреждали?

   – О чем?

Моло откинулся на стуле, оценивающе разглядывая Хаса.

   – Не слышал, что случилось на Самоваре?

   – Увы, последние новости до меня не доходили, – развел руками Хас.

Он не лгал. Опасаясь репрессий со стороны Империи, он и его команда решили разойтись, избегая контактов друг с другом. Для Хаса это означало прыжок в зону Внешнего Кольца, обретшую известность под названием Корпоративного сектора, где он мог потратить часть заработанных кредитов. На Джибуто он вернулся лишь по настоянию Матиза, с облегчением увидев, что ни на одной встретившейся по пути орбитальной станции не висят голографические объявления о его розыске.

   – Имперцы обнаружили громадный тайник с оружием, боеприпасами и одним звездам известно чем еще. Насколько мы слышали, Империя экспроприировала около десятка горнодобывающих предприятий планеты, и доступ на нее закрыт до особого распоряжения. Такого на Заповедных планетах не бывает.

   – Заповедных планетах?

   – Планетах, где по той или иной причине добыча полезных ископаемых ограничена законом. Минимальное воздействие на окружающую среду.

Хас даже не стал скрывать замешательство:

   – И когда это случилось?

   – Почти сразу же после того, как ты улетел. Через несколько местных дней.

   – Первый раз слышу, Моло, – покачал головой Хас.

Человек наклонился и понизил голос:

   – Но нам известно, кто об этом знал. Твой связной – с которым ты тут встречался. Поговаривают, он бывший спецназовец.

   – Был, но теперь он штатский. К тому же это был всего лишь обычный рейс. Не потому ли тут все на меня так таращатся? Думаете, это я все подстроил?

   – Таращатся? Что ж, согласен – половина завидует, а вторая хочет тебя растерзать, но то, что ты сочувствуешь Империи, тут вовсе ни при чем.

   – Импе...

Моло жестом заставил его замолчать.

   – Половина, к которой принадлежу я, надеется, что у тебя найдется работенка и для остальных. Или, по крайней мере, что ты замолвишь за нас словечко.

Пока Хас переваривал услышанное, с трудом пытаясь успокоиться, вошел Матиз. Заметив, что Хас смотрит на дверь за его спиной, Моло повернулся, и на губах его возникла улыбка.

   – Не стану вам мешать. Но подумай о том, что я сказал.

Хас несколько раз кивнул. Глядя на идущего назад к своему столику Моло, Матиз отодвинул тот же самый стул и сел.

   – О чем разговор был?

Хас яростно уставился на него:

   – Когда ты со мной связывался, ты ничего не сказал мне о том, что случилось на Самоваре. Заповедная планета – ничего себе!

   – Если у тебя какая-то особая любовь к этой планете, – притворно удивился Матиз, – надо было предупредить заранее.

Хас хотел было высказать все, что думает по этому поводу, но сдержался. В конце концов, что для него значил Самовар? Все, что он сделал, – доставил груз.

   – Мне нравится твой глазной имплант, – сменил он тему.

Матиз осторожно дотронулся до импланта.

   – Все-таки не пришлось ждать Ветеранскую службу. Работает как в видимом диапазоне, так и в инфракрасном. Весьма удобно.

   – Откуда имперцы узнали про доставленные нами торпеды? – все-таки не удержался от вопроса Хас.

   – Понятия не имеем, – ответил Матиз. – Мы проверили всех, кто имел к этому отношение, и никто в нашей организации не выдавал никакой информации. Скорее всего, имперцам сообщил какой-нибудь наблюдатель-эколог на Самоваре, не желавший, чтобы на планете находилось оружие.

Хас задумался, словно пытаясь примириться с подобным вариантом.

   – Пожалуй, в это я могу поверить. Но зачем Империи экспроприировать горнодобывающие предприятия на Заповедной планете?

   – Не знаю, – пожал плечами Матиз. – Но мы вне всяких подозрений, так что – бизнес есть бизнес.

   – У тебя есть для меня новая работа?

   – А как ты думаешь, зачем я здесь, Хас? Ты мне, конечно, нравишься, но не настолько, чтобы я отправился в дальний путь лишь ради встречи с тобой.

   – А для других работа найдется?

   – Так вот о чем говорил с тобой тот верзила, – понимающе улыбнулся Матиз. – Что ж, не прямо сейчас, но вполне возможно. Если, конечно, ты готов за них поручиться.

   – За некоторых – могу, – ответил Хас. – И куда я должен лететь на этот раз?

   – Снова в Западные рубежи. На планету под названием Вади-Раффа.

   – Никогда о ней не слышал.

   – Вот и хорошо. В таком случае можно не беспокоиться, что у тебя к ней какая-то привязанность.

Имперский звездный разрушитель Уилхаффа Таркина, «Исполнительница», все еще находился на орбите Самовара, когда ему поступил вызов с Корусанта. Таркин велел перевести его на голопроектор в своей каюте. Его собеседником оказался юрист, представлявший интересы горнодобывающего конгломерата на Самоваре, – женщина по имени Арша Лоум, столь же прекрасная на голографической картинке, как и в реальной жизни. Таркин знал ее еще с тех времен, когда был генерал-адъютантом, и уже тогда она отличалась свойственным юристам острым умом, что среди женщин встречалось довольно редко.

   – Мои клиенты упорно заверяют, что не имеют никакого отношения к партии оружия, которую обнаружили ваши военные, – говорила Лоум.

Таркин стоял перед камерой, взявшись за подбородок левой рукой и поддерживая ее локоть правой.

   – Вполне возможно, советник. Мы ведем расследование, откуда взялось оружие, кто на Самоваре его получил и с какой целью. Уверен, правда рано или поздно станет известна, и ваши клиенты смогут защитить свои интересы в суде.

   – И когда это будет, губернатор? Через год? Два? Все мои попытки назначить предварительные слушания наталкиваются на препятствия.

   – Тут я ничем не могу вам помочь – даже помня о былых временах.

Рыжеволосая Арша прищурила голубые глаза:

   – Это никак не связано с тем, что мои клиенты снабжали во время войны сепаратистов?

Таркин строго взглянул на нее:

   – Империя не нуждается в подобных репрессиях.

   – В самом деле? Притом что все горные разработки теперь в руках Империи?

   – Ваши клиенты должны быть благодарны, что освобождены от ответственности и у них все еще есть работа.

   – Работа есть, но теперь они работают на Империю. – Арша помолчала. – Мне лично кажется весьма интересным, что, как только Империя экспроприирует все предприятия на планете, все ограничения по воздействию на окружающую среду тотчас же исчезают. – Она щелкнула длинными пальцами. – Не знаю, известно вам или нет, но мои клиенты уже много лет пытались добиться отмены установленных для Заповедных планет правил.

   – Вот уж действительно – странное совпадение.

   – И уж конечно, – слегка кивнула Арша, – захват планеты никак не связан с тем, что у Империи неожиданно возникла потребность в дунии и доловите – двух самых важных рудах, добываемых на Самоваре.

   – Мне об этом ничего не известно.

   – Ну если уж вам неизвестно, – рассмеялась она, – то я даже представить не могу, кто может об этом знать. – Снова немного помолчав, она спросила: – Что за игру вы ведете, Уилхафф?

   – С вами весьма приятно поболтать, Арша, – натянуто улыбнулся Таркин. – Надо будет как-нибудь встретиться, когда в следующий раз окажусь на Корусанте.

   – Только если сможем вернуться в «Купол», – фыркнула она. – В обмен на вашу внезапную бесчувственность.

– С нетерпением жду чудесного вечера.

Когда голографическое изображение исчезло, Таркин подошел к иллюминатору, глядя на прежде неиспорченный Самовар. Внизу на планету выгружали тяжелую технику – транспортное оборудование, датчики, конвейеры и дробилки. Дроиды размером с дом срезали горные вершины, уничтожали леса на склонах, снимали верхний слой почвы. Горные разработки на Самоваре уже были в самом разгаре, и вестись они должны были до самого конца, пока не будут опустошены все залежи и извлечена последняя крошка руды. К тому времени океаны и реки планеты превратятся в кислоту, разрушатся ее горные склоны, от вечнозеленых лесов и чистого неба останется одно воспоминание. Какая-то живность, возможно, и выживет в отдаленных районах, но ненадолго. И все это ради дуния и доловита, необходимых для защитного корпуса реактора гиперматерии и фокусирующей тарелки боевой станции, а в конечном счете и для ее суперлазера. Интуиция, как всегда, не подвела Аршу, и не только она могла сложить два и два. Средства массовой информации можно было контролировать, но не полностью. Любой достаточно внимательный наблюдатель предположил бы, что идет работа над неким крупномасштабным секретным проектом, и в какой-то момент пришлось бы предпринять соответствующие меры.

Некоторые назвали бы их необходимым злом.

И к этому злу теперь относился и он сам.

Кампании по зачистке в Западных рубежах полностью убедили его в ценности супероружия. Одних лишь Императора, моффов, имперской армии офицеров и штурмовиков никогда не хватило бы, чтобы подчинить всю Галактику. Лишь страх мог принести устойчивый порядок, и воплощением его должна была стать боевая станция.

Увы, Орсон Кренник был не из тех, кто мог бы ею командовать.

Таркина весьма интересовало, о чем и в какой степени Кренник ему недоговаривает. Уже одно то, что он скрыл от Императора свои планы по экспроприации строительных материалов для проекта, говорило о его всеохватывающих амбициях, о его импульсивности, его презрительном отношении к власти и иерархии. Нет, для подобной работы такой человек просто не годился, – но Кренник с его бунтарским характером вполне подходил для того, чтобы свалить на него ответственность за все ошибки и задержки, которыми неизбежно сопровождался проект. Чтобы подорвать его авторитет, требовалось крайне мало усилий, но для Таркина это влекло немалый риск, поскольку он прекрасно знал, что Император также рассматривает его в качестве кандидата на пост командующего боевой станцией. Чтобы избежать необходимости раньше срока принять эти полномочия на себя, ему приходилось считаться с мнением Кренника, пока не придет время. Возможно, стоило бы попросить Дарта Бейдера не спускать с Кренника глаз; они с Бейдером успешно сотрудничали во время ряда имперских операций, и темного повелителя, вполне возможно, удалось бы в достаточной степени заинтересовать, чтобы тот согласился помочь.

Мрачное будущее, которое Таркин предопределил для Самовара, уже воплощалось в жизнь на расстоянии короткого прыжка – на Малпазе. Именно на Малпазе, под прикрытием проекта «Небесная мощь», Кренник построил комплекс, предназначавшийся для практического применения результатов, полученных на далеком Корусанте, а именно использования в военных целях энергетических исследований Галена Эрсо, чтобы вооружить боевую станцию. В комплексе даже имелся точно такой же огромный кайбер-кристалл, как и тот, над которым проводил свои эксперименты Гален.

Вот только все пошло не так, как планировалось.