Текст книги "И пала тьма"

Автор книги: Джеймс Клеменс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Посредине огромного темного помещения, судя по запаху – птичника, разлилась лужа света. Она освещала растерзанное тело на полу. Целое озеро крови отблескивало в ярком сиянии.

Источник света находился рядом. По колено взрослому мужчине, он пылал яростным огнем. Морду его обрамляло пламя, а бугристое тело ощетинилось острыми шипами. Существо встретилось с Тиларом взглядом. В его глазах светился разум сродни тому, что Тилар видел в пламенных глазах наэфрина.

– Щен… – выдавил он, не понимая, откуда знает это имя.

Тот встряхнул шипастой гривой, на миг вспыхнул ярким светом и исчез. Комнату накрыла тьма. Сотни воронов с криками вспорхнули с насестов и вылетели в окна.

Из мрака появилась маленькая фигурка. Вторая девочка.

– Дарт, – прошептал Тилар.

Она дрожала и не могла больше сделать ни шагу.

Тилар передал Лауреллу Катрин.

Казалось, что Дарт его не замечает. Она уставилась стеклянным взглядом в пол. Тилар наклонился, поднял ее на руки и прижал к груди.

– Ты в безопасности, – сказал Тилар.

В ответ он услышал похожий на смех звук, полный невеселого недоверия. И она была права. Никто из них не мог сейчас похвастаться безопасностью.

И все же Дарт крепче прижалась к нему. Его обожгли горячие слезы. Он дал ей выплакаться, слегка покачивая на руках. Тилар заметил плащ на растерзанном теле. На промокшей от крови ткани виднелись вышитые серебром дубовый листок и желудь.

– Я… Я… я убила его.

– Ш-ш-ш, – прошептал Тилар. – Я знаю, что ты не хотела.

Она подняла голову с его груди. Ее глаза напомнили Тилару о повелителе виров Беннифрене: младенце с глазами старика. Но в Дарт не текла Милость долголетия. Просто девочка успела повидать слишком много.

Она затрясла головой.

– Я хотела, чтобы он умер. Я… я наслала на него Щена.

Тилар вспомнил ее рассказ. Щен уже убивал, защищая хозяйку, но тогда он пришел ей на помощь самостоятельно. На сей раз Дарт позвала его. И теперь начала осознавать ужас случившегося.

Тем не менее она постепенно приходила в себя. Рыдания стихли до редких всхлипываний. Тилар знал, как жестоко с ней обошлись. Может, она и родилась богиней, но в душе оставалась девочкой. Но хотя ее и потрясло кровопролитие, он подозревал, что оно в чем-то помогло ей. Кровь за кровь.

– Пойдем, – мягко позвал он. – Надо уходить.

Девочка кивнула, но не выпустила его руки. Ее глаза уперлись в грудь Тилару, и она указала на темный отпечаток.

– Ты тоже кого-то носишь с собой, – сказала она. – Я вижу, как оно шевелится.

Тилар уставился на отметину. Для него она выглядела обычной татуировкой. Видимо, глаза девочки видели больше, чем его собственные. Как она могла видеть Щена, так ее зрение позволяло ей заглянуть глубже, чем всем остальным. Тилару стало не по себе, и он одернул рубашку, чтобы прикрыть отпечаток.

Дарт подняла голову.

– Ты думаешь, что перестал быть человеком?

Тилар встретился с ней глазами, зная, что она задается тем же вопросом. И снова увидел несоизмеримый с годами возраст в ее глазах. Она заслуживает честного ответа, а не успокоительной лжи.

– Я не знаю.

* * *

На лестнице Дарт держалась позади остальных. Время от времени арбалетный болт ударялся в ступени и дрожал у ног беглецов.

– Не очень хороший план, – сказал Тилар.

– Но и мы не очень хорошая армия, – возразил бородач.

Тилар вздохнул. Дарт наблюдала за ним, она чувствовала с ним странную общность. Впервые услышав о случившемся на Летних островах, Дарт очень боялась богоубийцы, но сейчас ей хотелось держаться поближе к нему.

Дарт присела на ступеньку, обняла себя за колени. Пережитый в птичнике ужас понемногу таял. Она знала, что поступила правильно, но никак не могла уравновесить кошмар убийства и полученное от него удовлетворение.

Лаурелла тоже держалась особняком от остальных. Она смотрела прямо перед собой, не мигая. Она спускалась вместе с Дарт, но больше не пыталась взять ее за руку. Дарт знала, что у подруги перед глазами все еще стоит картина, где огненный Щен терзает лекаря Палтри. Пусть эта смерть спасла их обеих, но отмыться от пролитой крови нелегко.

– Надо очистить лестницу, – повторил Роггер. – Это единственный путь.

– Хорошо. Давай попробуем. Но мне кажется, что это слишком уж простой способ.

– Чем запутаннее план, тем вернее он обречен на провал, – возразил мастер Геррод.

Без дальнейших споров беглецы вернулись по лестнице на чердак. Только Роггер остался внизу.

Бородач сложил руки рупором и закричал.

– Темный рыцарь! – позвал он.

Дарт невольно вздрогнула от баса, который издавал тощий вор.

– Отходи к покоям лекаря! Запремся там до наступления ночи!

Громко топая ногами, он пробежал несколько шагов к покоям Палтри, потом скинул сапоги, подхватил их и босиком вернулся к лестнице.

Тилар только покачал головой.

Несколько болтов свистнули снизу, и он поднялся к беглецам на чердак.

– Идут, – беззвучно прошептал он.

Послышались перешептывания, а следом за ними шаги.

– Дверь заперта изнутри, – заявил один из стражников.

– Принеси топоры, – ответил другой. – Пора выкурить оттуда этих выродков.

Последовали возня и топот. Стражники взбегали по лестнице и направлялись к двери в покои лекаря. Один из солдат прокричал:

– Я слышу, они там!

Последняя порция стражников протопала по коридору этажом ниже. После нескольких мгновений тишины Роггер с Тиларом выглянули из-за перил верхней площадки.

– Путь чист, – объявил Тилар. В его голосе звучали удивление и радость от того, что план удался. – Наверняка на лестнице осталась пара-другая солдат, но с ними-то мы справимся.

Беглецы начали спуск. Двое рыцарей, Яэллин и Катрин, прикрываясь тенями, возглавляли процессию. Поскольку все гвардейцы столпились у дверей лекаря, им удалось проскользнуть через площадку больничного крыла незамеченными. Вскоре вдогонку им понесся стук топора.

Беглецы заторопились вниз.

Как и предполагал Тилар, за лестницей наблюдали несколько гвардейцев, но Яэллин и смотрительница, закутанные в тени, прошли сквозь них как нож сквозь масло. Тела остались лежать на ступенях.

У них не было времени раскаиваться в этом. Они не различали виновных и невиновных. На весах лежала судьба всей Мириллии.

Роггер немного отстал от богоубийцы, поравнялся с Дарт и что-то ей протянул.

– Ты оставила его в комнате лекаря.

Девочка уставилась на черный клинок проклятого кинжала, что подарил ей Яэллин. Она думала, что навсегда потеряла его. Если бы он был при ней раньше, когда Палтри…

– Как вор, я знаю, что никогда не следует бросать оружие, – подмигнул Роггер.

Дарт поблагодарила его кивком и опустила кинжал в ножны.

Когда они пересекали одну из лестничных площадок, раздался крик. Дарт повернулась и увидела в коридоре мужчину в алой с золотом форме гвардейцев. Судя по богатству и тщательной отделке одежды, их заметил начальник стражи.

Не успел он крикнуть второй раз, как Роггер метнул кинжал. Клинок вонзился ему в горло, и он упал. Тут беглецы увидели таившуюся за его спиной девочку.

Дарт и Лаурелла встретились с ней взглядами. На лице той застыло виноватое выражение.

Вот кто вызвал стражу, вот кто их предал.

Маргарита.

Не дав никому вымолвить и слова, мастер Геррод заторопил девочек по двум последним пролетам. Наконец они оказались во дворе. Здесь их поджидала горстка гвардейцев, но они не стали помехой беглецам, и вскоре те выбрались через задние ворота в город.

Вдогонку неслись крики, но они быстро стихли, оставшись позади в лабиринте улиц и проулков.

Лаурелла украдкой поглядывала на Дарт. В ее глазах горела боль от предательства Маргариты.

Прежние друзья стали врагами. Кому верить?

В конце концов Лаурелла снова потянулась к Дарт.

Та с радостью взяла ее за руку.

Глава 23
Меч в тени

Тилар отпустил жгущую ладони веревку и спрыгнул на землю рядом с Катрин и Герродом. Ветви дерева над головой скрипели и качались под порывами ветра. Небо заволокло низкими тучами. Воздух стал густым и душным.

Надвигалась гроза.

Тилар отступил в сторону, когда сверху по второй веревке заскользил Яэллин с двумя девочками. Дарт держала под мышкой Щена. Она мазнула Щена кровью и придала ему телесность – чтобы стена снова их не разлучила. На земле она опустила своего странного спутника на землю. Щен тотчас растворился в воздухе. Ни одна из девочек не выглядела довольной тем, что снова очутилась в саду Чризма.

Яэллин тронул Дарт за плечо, пытаясь приободрить ее.

Весь город кишел солдатами – гвардейцами кастильона и пехотинцами городского гарнизона. Улицы стали небезопасны для беглецов.

Горстка верных Чризму рыцарей теней прочесывала закоулки. Но Катрин и Яэллин без труда их обходили, а при нужде и расправлялись с ними. Рыцари все как один были юнцами, едва успевшими получить плащи. Беглецам повезло, что у Чризма, из-за близости в случае нужды к Ташижану, служило мало рыцарей.

Катрин мрачно глядела, как Роггер с Эйлан последними спускаются по каменной стене. Тилар понимал ее беспокойство. Он тоже заметил знак отличия на плаще одного из рыцарей, которого оглушил Яэллин. На подкладку юноша нашил алый круг с крестом из языков пламени.

Огненный Крест.

Катрин погрузилась в молчание. Тилар легко читал ее страхи. Как широко раскинулись сети Креста и связан ли Огненный Крест с недавними событиями в Конклаве?

Геррод повернулся к Яэллину.

– Ты уверен, что сможешь вывести нас туда, где происходил кровавый ритуал?

Рыцарь кивнул и указал, куда им нужно идти.

Геррод предложил воспользоваться тем, что внимание стражников сосредоточено на городских улицах, и тем временем осмотреть святилище Чризма. Его план всем показался разумным. Никто не станет подозревать, что беглецы затаились в саду под носом у Чризма. И все же, увидев своими глазами состояние мирра и гложущую его сердцевину порчу, беглецов стали одолевать сомнения. Возможно, они выбрали для укрытия не самое безопасное место.

Однако Геррод был прав. Перед тем как встретиться с Чризмом лицом к лицу, необходимо побольше узнать о том, что с ним случилось.

Группа во главе с Яэллином углубилась в заросли.

Тилар догнал Геррода. Доспехи мастера громко жужжали, а одно колено начало поскрипывать.

– Что ты надеешься найти там? – спросил Тилар.

– Не стану гадать, – медленно ответил тот, – но из рассказа получается, что ритуал совершается там, где Чризм впервые привязал себя к земле. Думаю, это очень важно.

– Почему? – нахмурился Тилар.

Каждый в Девяти землях знал историю о том, как Чризм первым основал царство. В попытке остановить безумие, что преследовало его и других богов, Чризм истек кровью в землю. Истек до самой последней капли, потому что пытался покончить с жизнью. Но смерть не пришла. Вместо нее живая кровь бога привязала его к земле, и он исцелился от безумия.

Он стал первым, к кому пришло избавление. Слухи распространились очень быстро. Примеру Чризма последовали другие и начали столбить за собой земли. Только бродяги остались неоседлыми, предпочтя сумасшествие.

– Чризм первым основал царство, – ответил Геррод. – И тем не менее именно он замешан в темных делах. Он говорит о свободе, о том, чтобы разорвать свою связь с землей. Возможно ли такое? Действительно ли он разорвал ее? А если так, превратился ли он снова в бродягу? Что им движет, безумие или предательство? Нам необходимо обыскать его святилище, чтобы найти ответ.

Тилар молча кивнул. От мысли, что Чризм стал бродягой, по коже пробежал мороз.

Путь продолжался в полном молчании. Верхние ветви дерева качались под порывами ветра. Сыпались сухие листья, и от их шелеста всем становилось не по себе: казалось, что сад-лес вздыхает и перешептывается с кем-то. Сумерки сгустились до полуночной тьмы. Единственный свет давали странные ягоды, что украшали тернистые кусты, да отдыхающие среди ветвей бабочки размером с ладонь.

Через какое-то время Яэллин поднял руку и жестом приказал двигаться еще тише.

– Мы уже рядом со Срединным деревом. Будьте осторожны, не разбудите его.

Рыцарь повел их в обход дерева. Сквозь листву Тилар заметил проблески гигантского ствола – изуродованного, как и слуги Чризма. От него доносился еле слышный шелест опавших листьев… или костей.

Никто не произнес ни слова.

Беглецы медленно миновали Срединное дерево и углубились в мирровую рощу. По навесу из листвы застучал моросящий дождь, но немногие капли долетали до земли.

– Уже недалеко, – сказал Яэллин.

Они сделали короткий привал, проверили повязки. На всех, кроме Геррода, после боя в Конклаве остались раны. Геррод же чинил разболтавшееся сочленение своих доспехов.

После краткого отдыха беглецы снова пустились в путь, еще медленнее и осторожнее, чем раньше. Однако сад казался вымершим. Видимо, прислужники Чризма все еще рыщут по улицам.

Но как долго они там пробудут?

– Вот! – указал Яэллин.

Это были две каменные колонны посреди поляны, окруженной массивными стволами. Ветви над ними переплетались в огромную ступенчатую крышу. В нескольких местах сквозь нее пробились струйки дождя, и там скапливались лужицы воды.

Беглецы остановились и ждали, пока Катрин с Яэллином не сделают полный обход поляны. Стояла тишина, и только в воздухе витал слабый запах дыма.

Наконец вернулись разведчики.

– Здесь пусто, – заявила Катрин.

– Я нашел помет, – с отвращением произнес Яэллин. – Звероподобного. Но не свежий, прошло не меньше двух колоколов. Думаю, мы здесь одни.

– Пока, – добавила Катрин. – Лучше поторопиться с осмотром, а потом найти менее подозрительное место, чтобы переждать грозу и решить, что делать дальше.

Будто в поддержку ее слов, далеко громыхнул гром.

Тилар первым ступил на поляну, направляясь к колоннам-близнецам. В белый гранит местами въелся желтоватый мох, колонны были увиты лозами, уже пожухлыми.

Тилара поневоле охватило благоговение перед почитаемым местом. Здесь началась новая эра Мириллии – самый длинный в ее истории период порядка и относительного спокойствия. Может, Чризм и отрекся от прежней жизни, но его жертва четыре тысячи лет назад не утратила своего величия.

Тилар прошелся между колоннами. Здесь Чризм привязал себя, предварительно перерезав горло, пах и запястья. В отчаянии он истекал кровью, чтобы не сдаться перед безумием. Он искал конца, но обрел начало.

Что же изменилось?

Геррод опустился на корточки между колоннами, зачерпнул горсть земли. Тилар дернулся от святотатства. Мастер понюхал землю, высыпал ее обратно и прихлопнул.

– Свежая земля, – пробормотал он. – Не понимаю. Не чую никакой испорченности.

Тилару в его голосе послышалось разочарование.

– Если бы у меня было больше времени и инструменты… – Геррод со скрипом выпрямился. – Здесь нет ничего необычного.

– А что ты надеялся найти? – спросил Тилар.

– Доказательство. Кто поверит, что Чризм предал свою землю? Ты слышал, что говорят на улицах. Те, кто видел звероподобных, считают их нашими хозяевами. Нас также обвиняют в крушении флиппера и нанесенном нижним уровням кастильона ущербе. Но если бы мы могли доказать, что святилище Чризма изменилось… – Он покачал головой. – Извини. Я напрасно привел вас сюда.

Катрин положила руку ему на плечо.

– Я надеялся, что меч богов может быть спрятан здесь, – продолжал Геррод. – Если Яэллин не нашел его в Высоком крыле, здесь наиболее вероятное место из всех прочих.

– Я искал его и здесь, – ответил Яэллин. – Но тоже ничего не нашел.

– Должно быть, Чризм держит его при себе, – решил Тилар.

Их прервал тихий голос из-за полы плаща Катрин.

– Я… я не понимаю.

Катрин повернулась, и стала видна Дарт. Девочка стояла у одной из колонн.

– Что такое? – спросил Тилар.

Она указала на землю.

– Вот меч. Он торчит из земли.

Тилар ничего не увидел.

Дарт махнула пальцами.

– Щен, отойди от него.

Тилар встретился глазами с Катрин, потом с Герродом.

Роггер вслух высказал то, что поняли все:

– Она его видит! Как и собаку-демона.

– «Меч из тени и света», – процитировал Геррод. – Неудивительно, что его никто никогда не видел.

– Ривенскрир, – выдохнул Тилар. – Меч богов.

* * *

Дарт нахмурилась. Наверное, они все же ошибаются. На вид меч был выкован из обычной тусклой бронзы, рукоять никак не отделана. Совсем не похож на страшное оружие, что способно разрушать миры.

Но лица всех беглецов обернулись к ней. По их выражениям девочка догадалась, что они не видят того, что находится у них перед глазами. Дарт же смотрела, как Щен снова потянулся носом к торчащему из земли мечу. Его бронзовая шкура почти полностью сливалась с бронзой меча, за исключением того, что Щен чуть светился, словно раскаленный металл. Меч же казался холодным и очень древним.

– Ты можешь его описать? – спросил Геррод.

Она так и сделала, будучи уверена, что мастер питает ложные надежды. Вполне может статься, что клинок осенен или, наоборот, на него наложено проклятие, но его никак нельзя принять за ужасный меч богов.

– …И он воткнут в грязь, почти по самую рукоять. Лезвие видно примерно на ладонь.

Девочка развела пальцы и показала, насколько оно виднеется.

– На нем есть какие-нибудь отметины? – поинтересовался Геррод.

Дарт ступила поближе к мечу. Остальные попятились от колонн. Девочка наклонилась и потянулась к оружию.

– Не трогай! – остановил ее твердый голос.

Дарт отдернула руку. Приказ исходил от виры. Эйлан редко открывала рот, но если говорила, то всегда повелительно. Она привыкла к тому, что ей подчиняются.

– Она не должна касаться меча богов. – В ответ на вопросительные взгляды Эйлан чуть понизила голос.

– Почему так? – спросил Роггер.

Глаза виры, и без того черные, потемнели еще больше. Она повернулась к Тилару.

– Меч предназначен только для богоносца.

– То есть для меня? – нахмурился тот.

Роггер хмыкнул:

– Звучит лучше, чем богоубийца.

– Что ты еще знаешь, о чем не сказала нам? – спросил Тилар.

Вира перевела взгляд с него на Дарт.

– Мы не уверены. Когда ты пришел к вирам, ты пришел с Милостью. Ты пришел один. Но в башне я видела, что ты несешь в себе бога. И в той же башне ты нашел свои ножны.

– Я нашел мои что?

Вира снова бросила взгляд на Дарт.

– Она – ножны. – Эйлан снова повернулась к Тилару. – А ты – меч.

Тилар потер лоб.

Тут заговорил Геррод:

– Думаю, что госпожа Эйлан имеет в виду кровь Дарт. Как дитя двух богов, только она способна омочить меч своей кровью и вызвать его из теней к жизни. Но, очевидно, держать в руках меч предназначено тебе.

– Кем это предназначено? – спросила смотрительница Вейл.

И хотя снова общее внимание обратилось к Эйлан, Дарт никак не могла вздохнуть полной грудью. Она украдкой глянула на подругу. Лаурелла крепко обхватила себя руками. Рядом с ней стоял Яэллин. Дарт придвинулась к ним в страхе перед тем, что сейчас будет сказано.

– Так кто говорил о мече и ножнах? – требовательно спросил Тилар.

Эйлан встретилась с ним глазами и кивком указала на Дарт:

– Ее мать.

– Что? – задохнулась девочка.

Яэллин нагнулся к ней.

– Все хорошо, Дарт, – прошептал он.

Она прижалась к нему. Ее переполняли противоречивые чувства. Много лет она мечтала о родителях, думала о них, терзалась загадками. Но правда оказалась хуже неведения. Яэллин обнял ее и укутал в тени, предлагая посильное утешение.

Геррод подался к вире, в его глазах засветилось внезапное понимание:

– Так это ты принесла в Ташижан послание из окраинных земель от богини-матери?! Ты была посланником, рассказавшим сиру Генри о ребенке и настоявшем на его спасении?!

Эйлан не стала его опровергать.

– Но ты не все рассказала сиру Генри, – продолжал мастер. – Верно?

Ответом ему послужил медленный кивок.

– Бог и ее мать страдали безумием. Милость в подобных созданиях порой пылает настолько сильно, что все связи с настоящим сгорают. Они путешествуют в прошлое… и во времена, что еще не настали. Богиня-мать увидела великую войну древности – и еще более великую войну, что придет в Мириллию. – Эйлан уставилась на Тилара тяжелым взглядом. – И это одна и та же война.

– Что это значит? – спросила смотрительница Вейл.

Но ей ответил Геррод.

– Еще одна война богов.

Вира повернулась к нему.

– Нет, не еще одна война. Та же самая война. Старые враги еще живы, хоть и пребывают глубоко в наэфире. Но они поднимутся и принесут свою вражду на нашу землю.

– И война уже началась, – с глубоким вздохом закончил Тилар и дотронулся до черного отпечатка на груди.

Дарт испугалась, что его пальцы провалятся в кружащийся омут. Что-то зашевелилось в глубине и поплыло к поверхности. Но он, казалось, ничего не замечает. Пальцы Тилара ощущали только собственную кожу. Дарт глянула на Щена, перевела взгляд на меч, на бурлящую тьму в груди Тилара. Все они похожи – едва привязаны к этому миру.

И только она видела их.

В голове закружились слова Эйлан. «Она – ножны. Ты – меч». Девочку охватила дрожь. Она поднималась из глубин, о которых Дарт даже не подозревала.

– Почему ты не рассказала об этом сиру Генри? – спросила смотрительница Вейл.

– Богиня-мать запретила. Она видела нити последовательности и линии силы. «Я паук в паутине, у которой нет конца», – сказала она мне. Только избранные нити можно просветить. Остальные должны оставаться в темноте. Только виры знали правду. Потому что богоносец должен был прийти к нам. И как Ташижан охранял ножны, я обязана охранять меч.

– А что ж вы так добиваетесь его семени? – спросил Роггер. – Для отвода глаз?

Эйлан надменно подняла бровь.

– Нет. Мы получим его семя. У нас, виров, есть свои собственные цели, независимые от великих войн. Но в данном случае наша нить и нить богини пересеклись.

– Другими словами, – подытожил вор, – почему бы не воспользоваться случаем.

Вира передернула плечами.

Роггер поджал губы и потянул себя за бороду.

– Такой подход я уважаю.

Геррод, однако, еще не закончил расспрашивать Эйлан.

– Что еще увидела в будущем мать Дарт? Чем закончится война?

Эйлан покачала головой, впервые за время их знакомства на ее лице появилось выражение беспокойства.

– Если верить богине, там пересекается слишком много нитей. «Темная паутина, скрытая в тумане» – так она сказала. Что случится после воссоединения меча и ножен, ей не открылось.

– И никакой подсказки, что нам нужно делать? – спросил Тилар. – Как поступить с Ривенскриром? Что случится с нами самими?

Долгое мгновение Эйлан хранила молчание. Когда она заговорила, ее голос потерял решительные нотки и звучал более мягко, даже грустно:

– Виры не верят в предначертания. Следовать предсказаниям – путь дураков.

– И все же они перед нами, – возразил Геррод. – Меч и ножны.

– Да, но было ли предсказание богини предвидением или всего лишь догадкой? Она знала, что меч богов все еще существует. Знала, что в жилах ее ребенка течет кровь, которая может напитать его. Знала, что старые враги скрываются в наэфире. Не так трудно предположить, что дело дойдет до войны. Можно ли считать ее слова пророчеством? – Взгляд Эйлан переметнулся к Дарт. – У виров есть свое объяснение, почему ребенка отправили в обжитые земли.

– И почему же это? – спросил Тилар.

Глаза Эйлан не отрывались от девочки.

– Мы думаем, что ее послали сюда, чтобы начать войну. Как огонек пламени на конце очень длинного фитиля.

Дарт отшатнулась от ее обвинения. Но Яэллин по-прежнему обнимал ее.

«Нет… не может быть, чтобы она говорила правду…»

* * *

Тилар видел, как бедная девочка спряталась в тенях Яэллина, видел ужас на ее лице. Он понимал, что она чувствует, – стоило ему глянуть на собственную грудь. Неужели это правда? И они оба лишь пешки в великой войне?

Геррод прикрыл ладонью глаза.

– Четыре тысячи лет обе стороны древней войны находились в равновесии. И все, что удерживало их, – это пропавший меч. – Он взмахом указал на пустую землю между колоннами, где покоилось призрачное оружие. – Но если появился способ заново выковать меч и обе стороны знают о нем, то они больше не станут медлить.

– В скорпионье гнездо закапала кровь, – поддержал его Роггер. – И обитатели зашевелились.

– Все несчастья последнего времени… – начал Тилар, – появление неизвестных доселе тварей, стычки на границе с окраинными землями, темные ритуалы, пугающее поведение некоторых богов…

– Все это предвестия грядущей войны, – закончила вира.

– И смерть Мирин…

Тилар вспомнил, что сказал во время схватки на флиппере Даржон. «Она пала первой. Но она не будет последней! Наконец к нам пришла война богов».

Только сейчас он осознал, зачем погибла Мирин. Заново вспыхнула старая вражда. На поляне стояла тишина, по лиственной крыше продолжал стучать дождь. Потоки воды громко звенели в темноте. Всем казалось, что внезапно похолодало.

– А Чризм? – спросил Геррод. – Ведь это он принес меч в Мириллию. И меч спрятан в его святилище. Зачем? Какую роль он собирается сыграть в войне?

Тилар покачал головой.

– Только он сможет на это ответить. – Он глянул в сторону темного кастильона, скрытого ветвями извращенного мирра. – Придется допросить его.

– И как ты предлагаешь это сделать? – заявил Роггер. – Постучаться в парадную дверь и пригласить его на чай?

Тилар повернулся к Дарт. Он не хотел просить ее об этом, но выхода не было. Ни у одного из них. Им обоим нашлась роль в грядущих событиях: меч и ножны.

– Дарт, – начал он. – Прости. Я должен…

– Я знаю, – ответила девочка с удивительной твердостью.

Она выступила из теней Яэллина и отогнула повязку, что стягивала поцарапанное плечо. Поморщилась и потянула за присохшую ткань, едва затянувшаяся рана тут же закровоточила. Дарт обмакнула пальцы в кровь.

– Я не знаю, сколько крови нужно…

– Дотронься и увидишь, – посоветовал Тилар.

Она кивнула и двинулась к мечу. Тилар шел рядом. Он требовал слишком многого от столь юного создания. Но с другой стороны, он видел ее глаза в птичнике. Она давно перестала быть ребенком.

Дарт бросила на него последний взгляд и протянула перед собой руку. Ее пальцы зашарили в воздухе, и вдруг что-то зажглось у их кончиков, разгораясь все ярче, пока кости ее руки не начали просвечивать сквозь кожу.

Она отдернула руку и отшатнулась к Тилару.

Он поймал ее и прижал к груди, но не мог оторвать глаз от земли между колоннами.

По поляне прокатились пораженные охи.

В ладони от усыпанной листьями земли парила золотая рукоять меча. Но без клинка. Тилар наклонился. Рукоять просто висела в воздухе. Она казалась сделанной скорее из солнечного луча, чем из металла. Он провел под ней рукой:

– Ничего.

– Он тоже здесь, – сказала Дарт. – Клинок.

– Должно быть, нужно больше крови, – решил Геррод. – Рукоять и клинок – две части одного целого. Думаю, что надо омочить кровью весь меч.

– Я вытащу его. – И Тилар потянулся к рукояти.

– Подожди! – остановил его мастер. – Его воткнули сюда не просто так. Здесь Чризм пролил свою кровь и заявил права на эту землю. Он связан с этим местом, и следует предположить, что он тотчас узнает, если меч будет вытащен из земли.

– Значит, так тому и быть, – возразил Тилар. – Пусть и он раз в жизни испугается.

Он снова потянулся к мечу.

– Подожди! – На сей раз приказ исходил от Дарт.

– Что еще?

– Мастер Геррод сказал, что нужно смочить весь меч.

Дарт намочила обе ладони в капающей с плеча крови, распростерлась на земле и обхватила воздух под рукоятью.

– Скажи, когда тянуть, – попросил Тилар.

Девочка кивнула и плотнее сблизила ладони. Глубоко втянула воздух.

– Берись за рукоять.

Тилар повиновался, хотя ясно слышал ужас в ее голосе. Он крепко сжал рукоять. На ощупь она оказалась теплой, он даже подумал, что пальцы вот-вот погрузятся в нагретый металл. Но тепло растекалось неприятное, как если засунуть руки в распоротый живот. Мясистая рукоять будто пыталась удержать его.

– Я… держу.

– Тяни!

Дарт свела вместе ладони. И снова разлилось яркое сияние, заливая все вокруг серебром, перед которым отступили тени леса. Тилар потянул меч.

Девочка вскрикнула, но не разжала рук.

Тилар наблюдал, как вытягивается из ножен ее ладоней серебряный клинок. Его сияние ослепляло. Наконец длинный, в руку человека, меч вышел из небытия – тонкая лунная дорожка с рукоятью из солнечного света.

Тилар в изумлении разглядывал меч. Он узнал его и помнил, где видел его прежде: на улицах Панта, в лапах черного наэфрина, убийцы Мирин. Именно этот клинок пронзил сердце богини Летних островов.

– Это он, – выдохнул Тилар. В груди черным дымом зашевелилась уверенность. Наэфрин Мирин тоже узнал клинок. – Вот оружие, что поразило Мирин.

У его ног Дарт снова закричала и откатилась в сторону. Ладони девочки дымились, будто от огня, но кожа на них осталась нетронутой.

И тут в воздухе разлился запах черной желчи и тления.

Катрин схватила Тилара за плечо.

– Отойди!

Он отскочил вместе с ней назад. Остальные рассыпались по поляне.

Из раны в земле, где доселе стоял меч, поднималась черная змея призрачного дыма.

– Глум, – узнал дымящуюся колонну Тилар.

Наэфир сочился в мир, бесплотный, но смертельно опасный. Вонь усилилась. Издалека донесся звук, который скорее отдавался в костях, чем слышался человеческим ухом. От высокого пронзительного визга заныли зубы.

Зажав уши, спутники Тилара кинулись прочь.

Но темный смерч медленно развеивался. Земля стягивалась над раной, и та, свободная теперь от меча, наконец затянулась.

За все время никто не проронил ни слова.

Тилар держал меч богов, ощущая, как тот вцепился в его руку маслянистой хваткой. Он хотел бросить клинок и бежать… и бежать. Но вместо этого только крепче сжал пальцы. Он теперь сам был мечом.

– Что это было? – наконец спросил Роггер. К нему первому вернулся дар речи.

– Наэфир, – пробормотал Геррод. – Меч пробил путь из нашего мира в нижний.

Тилар представил, как клинок проделал то же самое с Мирин и пронзил не только ее сердце, но и дальше, до самого наэфира. Если так, то, скорее всего, поток Глума, а не клинок выжег ее сердце.

Он положил руку себе на грудь. Получается, что Мирин использовала остатки Милости, чтобы дотянуться до наэфира и привязать к нему свою нижнюю сущность. Но зачем? Не могла больше ничего сделать? Или хотела оставить за собой возможность продолжать борьбу в грядущей войне? Превратила Тилара в свое воплощение, сохранив в нем частицу себя?

Он сжал меч. «Если так… да исполнится воля ее». Он видел, что убило Мирин. Он видел, как испорченность богов обращает мужчин и женщин в звероподобных, как выжигается в них человеческая сущность. Он высоко поднял клинок. Он знал, на чьей стороне будет сражаться этот меч – и он сам.

Глум растаял, потерялся в тяжелых тенях сада-леса. Колонны стояли как и прежде, только засохшие коричневые лозы на них обратились в пепел, а желтый мох почернел. Над поляной все еще висела вонь наэфира.

Лес казался более темным. По земле прокатился рокот, ощущаемый через подошвы, и ветви над головой задрожали. Сквозь потревоженные листья хлынул дождь.

– Мирр почуял пришествие Глума, – объяснил Геррод. – Наверняка и Чризм тоже ощутил его. Здесь оставаться небезопасно. Он догадается, что мы пришли за мечом.