Текст книги "И пала тьма"

Автор книги: Джеймс Клеменс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

– Держитесь крепче, – предупредил их спаситель.

Плащ в обрамлении теней взвился вверх. Тени нашли опору в неровной, крошащейся кладке, и Яэллин поднял девочек в воздух, прижимаясь к камням. В один миг они оказались наверху.

Внизу, на земле, Щен горел крохотным угольком. Он смотрел, как улетает хозяйка. Привстал на задние лапы, передние положил на нижний камень в кладке – он явно переживал. Умение Щена проходить сквозь что угодно не распространялось на камень. Если Дарт опустится по другую сторону, Щен не сможет последовать за ней. Стена не даст ему пройти.

– Нет, – простонала она.

Из леса выскочили двое звероподобных, их догнал третий. Они бросились на стену, царапая ее когтями и завывая, но вскоре оставили попытки. Стена оказалась непреодолимой для них.

Щен метался между ними, невидимый и неосязаемый.

Яэллин перекинул ноги и опустился со своей ношей на землю по другую сторону стены. Как только Дарт потеряла Щена из виду, ее охватила паника. Он никогда не покидал ее, даже не отходил надолго. Сердце девочки тяжело колотилось. Пальцы крепко сжались на плече Яэллина.

Перед ними раскинулся Чризмферри. Хотя небо розовело зарницей, пробуждающийся город еще был освещен фонарями и факелами. Разделенный серебристой Тигре, город простирался до самого горизонта. Река исчезала под сенью массивного кастильона. Невдалеке Дарт увидела башни Конклава. Лишь в двух-трех окнах горел свет.

Она оглянулась на стену.

«Щен…»

– Что теперь? – спросила Лаурелла.

Ее зубы клацали. Она крепко обнимала себя за плечи и, казалось, стала меньше ростом.

Дарт тоже трясло. Утренний ветерок холодком пробегался по телу. Руки покрылись гусиной кожей. Даже дыхание никак не желало войти в привычный ритм. Ей приходилось с усилием втягивать воздух, будто тело забыло, как надо дышать.

– Нам нужно укрыться так, чтобы даже псы следопытов нас не нашли, – ответил Яэллин. – С восходом солнца стражники начнут поиски и непременно приплетут историю о совершенном нами преступлении. К тому времени мы должны покинуть город.

Он зашагал по Высокой улице по направлению к реке, держась в глубокой тени под стеной сада.

– Мы должны рассказать об увиденном, – с пафосом заявила Лаурелла.

– Что рассказать? И кому? – спросил Яэллин. – Что лорд Чризм потерял рассудок и честь? Что он погряз в темных искусствах и собирается чинить всюду хаос? Да нас подвесят на дыбу и выпотрошат прежде, чем мы даже слово вымолвим. Чризм тщательно скрывает творимое им. И никто нам не поверит.

Дарт шагала, легонько ведя ладонью по стене.

– Чему не поверят? Тому, что мы видели в саду?

Яэллин уставился на кирпичную кладку, будто хотел пронзить ее взглядом.

– Отец послал меня в Чризмферри, чтобы следить за заговорщиками. Назначил меня тайным хранителем меча богов, чтобы я не дал ему попасть в руки Кабала. Только в последние дни я начал подозревать, что заговор возглавляет сам Чризм.

Дарт вспомнила, что уже слышала это название – Кабал. Сначала в роще, а потом во сне.

– Что за люди входят в этот Кабал?

Яэллин окинул ее пристальным взглядом:

– Прибережем рассказ до той поры, пока не окажемся в безопасности. В городе у меня есть друзья, верные делу моего отца. А пока знайте, что угроза нависла над всей Мириллией. И ты, малышка Дарт, вполне можешь оказаться тем ключом, который ищут все.

Девочка споткнулась от неожиданности.

– Что ты говоришь?

– Туда, – указал Яэллин, метнулся на другую сторону Высокой улицы и скрылся в узком переулке между рядами богатых домов.

Девочкам не оставалось ничего другого, как последовать за ним. По мостовой прогрохотала повозка, она поднималась с приречных улиц.

Яэллин двигался быстро, поворачивал то в одну сторону, то в другую. Узкие улочки верхнего города петляли среди богатых вилл и дворцов знати и родовитых семейств. Все мечтали поселиться поближе к кастильону первого бога Мириллии, и за тысячелетие вокруг его замка стало яблоку негде упасть. Здания здесь строились высокими и узкими. Крылья некоторых дворцов выдавались на улицу, создавая крытые проходы.

С каждым шагом ужас пережитой ночи давил на Дарт все сильнее. Она наконец начала осознавать, что произошло. Воздух обжигал горло, ноги подгибались. Ей приходилось опираться на стены, чтобы не упасть.

– Дарт, – спросила Лаурелла, – с тобой все в порядке?

Дарт облизнула губы. Она покачала головой и махнула рукой, указывая вперед.

Лаурелла замедлила шаги:

– Яэллин! Мы больше не можем идти.

Яэллин вернулся к ним, внимательно изучил лица девочек и кивнул.

– Потерпите. Осталось немного.

И он снова зашагал впереди, но на сей раз чуть медленнее.

И все же Дарт чудилось, что он бежит изо всех сил. Она как могла старалась не отставать.

Наконец Яэллин указал на наемный двуконный экипаж и подвел к нему девочек. Возница чистил лошадей.

– Добрый сир, – поприветствовал его возница, выпрямляясь при виде рыцаря.

– Мы хотели бы нанять твой экипаж, если он не занят.

– Конечно, сир. Я как раз собирался начинать работу. Куда вас отвезти?

Яэллин шагнул к двери крытого экипажа.

– Я скажу, когда мы тронемся.

Он усадил девочек, последовал за ними и уселся сам.

Кучер закрыл дверь и вскарабкался на облучок. Перезвон колокольчиков на упряжи стал сигналом к отъезду. Лошади встрепенулись, и со скрипом колес экипаж двинулся.

– Пригнитесь, – прошептал подругам их спаситель.

Он открыл маленькое окошко спереди и заговорил с возницей. До Дарт долетали отдельные слова, но она уловила, что они направляются на другой конец города. Яэллин передал кучеру полный кошель. Дарт невольно подумала, сколько монет предназначаются к оплате поездки, а сколько – чтобы купить молчание кучера?!

Яэллин закрыл окошко, порылся во внутреннем кармане плаща и вытащил крохотный хрустальный сосуд.

– Вытяните руки. Ладонями кверху, – приказал он.

Дарт трясло, руки не слушались. Держать их на весу оказалось сложно.

Яэллин вытащил стеклянную пробку. К ней крепилась макательная палочка. Он коснулся ею левой ладони Дарт, потом правой. От жидкости по коже побежала легкая щекотка. Потом он помазал руки Лауреллы, а затем свои.

– Помашите руками, – попросил он и показал как.

Девочки начали послушно разгонять ладонями воздух.

Дарт почудился слабый неприятный запах.

– Это состав, созданный на основе воздуха и черной желчи, – продолжал Яэллин. – Его придумал мой отец. Он поможет скрыть наш след ото всех, кто будет искать его с помощью Милости. Состав действует только тогда, когда нанесший его не касается земли, и то всего четверть колокола. – Он вытер ладони о ткань плаща. – Будем надеяться, что за это время мы успеем выбраться из центральной части города.

Он откинулся на спинку сиденья.

Дарт последовала его примеру. Ей казалось, что в голове бьются крылья сотни бабочек. Свет занимающегося дня резал глаза, а в желудке урчало. Карета то и дело подскакивала на неровной мостовой, что тоже не улучшало ее состояния.

Яэллин, должно быть, заметил, что ей не по себе:

– Дарт, тебе плохо?

Она покачала головой, от чего ломота в висках только усилилась. В животе, около пупка, появилась тянущая боль, будто внутренности пытались найти путь наружу.

– Кажется, она заболела, – произнесла Лаурелла и взяла подругу за руку. – Она совсем холодная.

Яэллин потянулся, потрогал лоб девочки и нахмурился.

Дарт оттолкнула его руку. От усилия в глазах потемнело, и во тьме заплясали огоньки. Тянущая, пульсирующая боль за пупком нарастала. С губ девочки сорвался стон. Она терла и терла живот, пытаясь облегчить боль.

Яэллин соскользнул с сиденья на колени перед ней.

– Что-то случилось, – взволнованно сказала Лаурелла.

Дарт едва услышала ее слова. Она сложилась пополам на сиденье.

– Хватит, – выдохнула она.

Ей казалось, что пупок вот-вот порвется. Она крепко обхватила себя руками, словно пытаясь удержать внутренности.

– Что с ней? – спросила Лаурелла.

Мир вокруг потемнел. Рассвет снова сменился ночью. Дарт внезапно очутилась в другом месте и в другом времени. Только что она сидела в экипаже, но вот уже под ней покачивается лодка.

Покачивается, покачивается и покачивается.

В одиночестве.

Нет, совсем не в одиночестве.

Она представила себе крохотное существо, которое примостилось у нее на животе и сосет, елозит носом. Как раз там, где сейчас так ужасно болит.

– Щен, – простонала Дарт. – Нет…

– О чем она бредит? – раздался издалека голос Яэллина.

– Так зовут то создание. Я однажды его видела. – Слова Лауреллы мельтешили в пустой голове Дарт. – …Говорила… всегда рядом…

– И оно все еще при ней? – прошипел Яэллин. – Почему мне никто не сказал?

– Пропал… – выдавила Дарт. – Остался… за стеной…

– В саду! – воскликнула Лаурелла. – Наверняка он остался там!

– Заперт… – задыхаясь, упорствовала Дарт. Она во что бы то ни стало должна заставить их понять. Но ее мир потемнел, его разрывала боль. – Нужен…

До нее донесся скрежет открываемого окошка и приказ Яэллина повернуть.

Дарт казалось, что все происходит слишком медленно. Она все глубже соскальзывала в забытье.

Но вот карета развернулась. Девочку окутало густое, тягучее тепло. Боль не проходила, но потихоньку начала отступать. Экипаж тащился в гору, возвращаясь. Хотя Дарт не видела, куда они направляются, она ощущала приближение к саду всем телом. Натяжение в пупке ослабевало, и, хотя мир по-прежнему окутывала болезненная тьма, она снова могла дышать.

Яэллин вернулся к сиденью, положил руку ей на колено.

– Я видел его в твоем сне, – сказал он.

– В ее сне?

Лаурелла задала вопрос, который сама Дарт не могла озвучить из-за боли.

– Услышав о разбившихся осветильниках, – отвечал ей Яэллин, – я начал подозревать, кто такая Дарт. Невероятной волей случая занесенная именно туда, где ей никак нельзя находиться. Но я хотел убедиться в этом. Поэтому две ночи назад пробрался в ее покои и наложил на нее благословение вещего сна.

Дарт простонала. Так значит, действительно Яэллин побывал в ее покоях.

– Я пробудил ее самые ранние воспоминания. Я видел мою мать и отца… Они увозили ее откуда-то. Ее глазами я видел крохотное создание, связанное с ней.

– Это демон? – спросила Лаурелла. – На нее наложено заклятие?

– Я не уверен.

Несмотря на мучения, Дарт уловила замешательство в голосе их спасителя. Он что-то недоговаривал, но у девочки не осталось сил вмешаться в разговор.

– Должно быть, разлука с тем созданием причиняет Дарт боль. Надо вернуться как можно скорее, – взволнованно закончил Яэллин.

Экипаж катился к саду Чризма. С каждым поворотом колес к Дарт возвращались силы. В черноте перед глазами начали проступать серые тона.

– Как мы будем его искать? – спросила Лаурелла. – Неужели снова пойдем в сад?

– Нет, это слишком опасно. Найдем какое-нибудь убежище рядом с кастильоном. Мне потребуется время, чтобы хорошенько поразмыслить…

На окно обрушился удар, и все вздрогнули. Дарт приподняла раскалывающуюся голову и увидела, что на окошке кареты примостилась птица. В ответ на ее взгляд ворон склонил голову сначала на один бок, потом на другой.

Дарт ахнула и отшатнулась. Самые сокровенные страхи в ее жизни были связаны с воронами. Ей вспомнился птичник, где целая стая этих птиц молча смотрела на ее позор.

Темная птица застучала клювом в стекло, и Дарт вернулась в настоящее.

– У него письмо! – воскликнула Лаурелла, указывая на привязанную к ноге птицы белую трубочку.

Яэллин открыл задвижку на окне, потянул раму вверх.

– Нет, – застонала Дарт.

Не обращая на нее внимания, он впустил ворона. Тот тут же вспрыгнул на протянутую руку.

– Он осенен Милостью воздуха. – Яэллин заметил светящиеся глаза птицы. – И отправлен лично мне.

– Может, послание от Чризма? – испуганно спросила Лаурелла.

– Нет. Он помечен знаком Ташижана. – Он указал на символ, украшающий правое крыло. Ворон прерывисто и часто дышал распахнутым клювом. – Должно быть, он искал нас в верхнем городе, пока не прекратилось действие состава.

Яэллин бережно отвязал трубочку с письмом. Дарт все еще пугало присутствие ворона. Она пыталась отодвинуться от него подальше.

– Печать смотрительницы Ташижана, – нахмурился Яэллин. Он сломал воск на трубке, вытряхнул оттуда крохотный свиток, развернул его и про себя прочел. Ворон выбрал этот миг, чтобы прыгнуть в окно и распахнуть крылья.

Дарт обрадовалась исчезновению птицы.

Закончив читать, Яэллин заново скатал письмо. Его лоб сморщился еще сильнее.

– Кажется, не одни мы пустились сегодня в путь. Меня просят о встрече. Кое-кто, кому я доверяю… И кому доверял мой отец. Не думаю, что нам угрожает опасность, зато у нас появилась возможность укрыться неподалеку от кастильона.

– Где назначена встреча? – спросила Лаурелла.

– В Конклаве. – И Яэллин во второй раз оповестил кучера об изменении маршрута.

Лаурелла облегченно вздохнула: девочка обрадовалась возможности вернуться туда, где так долго чувствовала себя в безопасности.

– Возвращаемся в школу.

Дарт молчала. Яэллин переговаривался с возницей, но она слышала только хлопанье вороньих крыльев.

Глава 20
Горящая кровь

– Даржон. – Тилар оттолкнулся от перил. Грудь и плечо горели от впившихся арбалетных болтов. Каждый вдох разрывал его на части, обжигая легкие огнем.

На него ринулось сразу трое рыцарей. Двое отбросили ненужные уже арбалеты и выхватили мечи. Меч третьего, Даржона сир Хайтаура, с грозным свистом описывал низкую дугу.

В нападении не было ни изящества, ни доблести. Лишь быстрая и жестокая свалка. Даржон предугадал, что Тилар попытается покинуть Ташижан на утреннем флиппере. Тилару припомнилась ловушка, в которую они с Роггером и Делией угодили при побеге с Летней горы. Тогда Даржон едва не убил его.

Судя по пылающему взгляду, сейчас рыцарь намеревался завершить начатое.

Катрин метнулась наперерез нападающим, завертелась в сполохах теней. Ее клинок со звоном отразил удар Даржона.

– Катрин… – позвал Тилар.

На губах стоял вкус крови. Он оттолкнулся от перил, чтобы помочь ей.

– Стой там, – каменным голосом приказала она.

На Тилара надвигались двое подручных Даржона. Тилар не осмеливался вызвать наэфрина – на стене и крыше кабины замысловато переплетались стеклянные и стальные детали механизма, что управлял полетом. Одного прикосновения к ним демона будет достаточно, чтобы флиппер охватило пламя неминуемой гибели.

Поэтому Тилар выхватил из-за пояса кинжал и метнул его чуть заметным движением. Нож вонзился в горло одному из рыцарей, тот рухнул, захлебываясь кровью.

Катрин тем временем продолжала опасный танец теней и стали с Даржоном. Она считалась одним из самых искусных в игре теней рыцарей. Пусть удар ее меча и уступал по силе мужскому, зато мало кто мог сравняться с нею в проворстве. Она сражалась плащом и клинком, на ходу создавая сложные комбинации и молниеносные выпады.

Второй противник прыгнул вперед. Тилар чуть замешкался: клинок просвистел по воздуху, и живот Тилара прорезала тонкая полоса огня. Его отбросило спиной к поручню – невыгодная позиция.

Следующий выпад пришелся сбоку. В руках высокого рыцаря меч доставал далеко. Тилару ничего не оставалось, как перевалиться через перила, что ограждали смотровое окно судна. Ему хватило сноровки, чтобы приземлиться на ноги, но скользкая поверхность изогнутого освещенного стекла тут же ушла из-под ног, и Тилар грохнулся на спину.

Противник перепрыгнул через поручень следом за ним, но сперва зацепил за перила край плаща и спустился вниз плавно, как планирующая на сонные воды пруда стрекоза. Острие меча нацелилось на барахтающегося Тилара.

Он оттолкнулся ногами и отъехал в сторону. Из раны на плече по руке сочилась кровь, размазывалась по стеклу. Даже если нельзя вызвать демона, ничто не мешает ему воспользоваться другим даром Мирин. Он приложил правую ладонь к окровавленному стеклу и мысленно пожелал самое яростное пламя, представляя раскаленный пар, поднимающийся из кратера вулкана. Окно стало стремительно нагреваться. Заклятия не хватит на то, чтобы расплавить толстое стекло. Для этого потребуется гораздо больше крови и в придачу слезы, чтобы усилить действие.

Но нападающий этого не знал.

Он ощутил нарастающий жар и замедлил атаку. Его внезапно охватила неуверенность в собственной устойчивости, и он припал на одно колено.

Тилар тем временем припечатал окровавленную ладонь к горячему стеклу, зажмурился и представил себе зимнюю бурю: ледяной дождь, беспощадный град и холодный ветер.

Из последних сил он подпрыгнул и ухватился за раму смотрового окна.

Раскаленное стекло, которое так внезапно и резко остудили, с громким хрустом пошло трещинками. Рыцарь боязливо поднялся на ноги и шагнул к висящему на одной руке Тилару. Плащ его взметнулся вверх, чтобы за что-нибудь зацепиться, но и одного шага оказалось достаточно. Треснувшее стекло разлетелось на куски под его ногами.

Рыцарь не успел найти опору для плаща. С воплем он рухнул вниз.

Тилар отвернулся. Он протянул вторую руку, чтобы ухватиться за стойку перил и подтянуться.

Тут что-то вцепилось ему в лодыжку.

Он глянул вниз. Рыцарь все-таки успел выбросить вверх полу плаща, и ткань обмоталась вокруг ноги Тилара. Тому, ослабевшему от потери крови и боли, теперь приходилось удерживать не только себя, но и противника.

Тилар разжал одну руку и достал из-за пояса другой кинжал. С рожденной отчаянием и яростью силой он приподнял ногу. Тело кричало в агонии, но он привык жить с болью. Ее пламя придавало сил.

Надо высвободиться из хватки противника раньше, чем тот взберется по нему как по канату. Тилар резанул по плащу, но тени тут же затянули прореху. Его затрясло от неимоверных усилий.

В это мгновение флиппер оказался над широкой Тигре. Под утренним солнцем вода переливалась серебром, яркие лучи отражались от нее и заливали судно ослепительным светом. Он растворил тени и превратил рыцарский плащ в самую обычную одежду.

Тилар еще раз полоснул клинком по краю плаща, обернутому вокруг его лодыжки. Когда окно раскололось, ветер сорвал с рыцаря масклин, и сейчас Тилар получил возможность разглядеть противника. Молодое, свежее лицо с широко распахнутыми от страха глазами. Не старше Перрила и, должно быть, столь же наивен.

Но выбора у Тилара не имелось. С пронзительным криком юный рыцарь рухнул в разбитое окно. В падении его рука все еще инстинктивно тянулась вверх.

Тилар засунул кинжал в ножны, ухватился за раму второй рукой, раскачался и спрыгнул на палубу.

Он снова выхватил кинжал и огляделся.

В другом конце кабины две затянутые тенями фигуры сцепились в клубок. Дело дошло до рукопашной – и исход боя стал очевиден. Даржон сир Хайтаур поднялся на ноги, зажав в кулаке волосы Катрин. Он заставил девушку встать на колени, с откинутой назад головой, и приставил к ее горлу меч.

– Одно движение, и она умрет, – прокричал победитель Тилару.

За его спиной дверь в кабину сотрясалась от ударов. Но спасения оттуда ждать не приходилось – дверь была заперта изнутри.

Тилар не мог оторвать взгляда от Катрин. Из нижней губы сочилась кровь, но в глазах горело упрямство.

– Чего ты хочешь? – спросил Тилар.

– Мне повезло, что ты разбил окно. Порыв ветра и резкий прыжок флиппера спасли мне жизнь. Твоя ведьма владеет мечом лучше, чем я ожидал. Но, увы, с кулаками она управляется хуже. Ее легко обвести вокруг пальца. – Он сильнее вжал меч в шею девушки. Закапала кровь. – А теперь я хочу, чтобы ты выбросился в окно. Сделаешь, как я говорю, и девка будет жить.

– Почему? – спросил Тилар. – Зачем тебе это?

В глазах рыцаря вспыхнуло пламя. Он презрительно приподнял губу.

– Слишком долго люди прислуживали великой сотне, но на смену идет новый порядок. Власть вернется к людям! Мы перестанем быть игрушками, глиной для забавы богов. Кабал освободит нас всех. Мы перевернем привычное. Мы вернем украденное у нас!

– Так значит, вы убили Мирин? – спросил Тилар. В основном чтобы выиграть время.

– Да, она пала первой. Но ее смерть не станет последней! Наконец-то наступает время войны богов!

– А я стал козлом отпущения за гибель Мирин. Но если вы так гордитесь убийством на Летних островах, то почему Кабал открыто не признался в содеянном?

Даржон раздраженно сощурил глаза:

– Время еще не подошло. Мирин узнала о Кабале слишком рано. Ее требовалось остановить, и один из приверженцев нашего дела вызвал наэфрина. Но не все боги желают править человечеством. Некоторые хотят подарить нам свободу. Плечом к плечу с ними мы боремся за наше общее освобождение.

В дверь за спиной продолжали колотить. К ударам присоединился безошибочный стук топора. Может, удастся протянуть время?

– Хватит разговоров, – отрезал Даржон, будто читая его мысли. – Считаю до трех, а потом либо ты прыгаешь, либо я убью ее.

– Ты сделал большую ошибку, Даржон, – холодно произнес Тилар.

– И какую же? – оскалился тот.

– Ты решил, что она все еще дорога мне.

Довольная ухмылка сползла с лица рыцаря.

– Эта женщина обрекла меня на рабство. – Тилар прибавил стали в голосе. – Она нарушила данную мне брачную клятву. Она дала показания на суде против меня. Из-за ее свидетельства меня отправили на арену. Ее жизнь ничего для меня не значит.

– Ты лжешь.

– Слова – всего лишь воздух, – согласился Тилар. – Но действия – это плоть.

Он с размаху метнул проклятый кинжал Бальжера.

Даржон загородился полой плаща, но Тилар метил не в него. Кинжал по самую рукоять вонзился в открытую шею Катрин. Смертельный удар.

Сила удара откинула девушку назад. Даржон удержал ее рывком за волосы. Глаза Катрин широко распахнулись. Как брошенная на дно лодки рыба, она глотала ртом воздух – мучительно, но беззвучно.

Даржон с отвращением разжал руку.

Тилар шагнул к мертвому рыцарю и подобрал меч.

Даржон раздул плащ, укрылся тенями как щитом, вытягивая из них скорость и силу.

Тилар поустойчивее расставил ноги. Из ран текла кровь: с каждым болезненным вздохом он ощущал ее привкус и запах. Он знал, что сейчас не может равняться с Даржоном, но все же поднял меч.

– Пора положить конец нашим встречам.

* * *

Дарт вышла из кареты, Лаурелла последовала за ней. Яэллин что-то вполголоса говорил кучеру, в его интонации ясно ощущались угроза и предостережение. Возница кивнул, взобрался на передок. Лошади тронулись с места, и плащ Яэллина начал впитывать тени в переулке.

– Он скажет о том, куда нас привез? – спросила Лаурелла.

– Золото свяжет ему язык ненадолго, – ответил тот. – А страх перед последствиями за то, что помог нам, подарит от силы еще один день. Но я подозреваю, что награду за наши головы назначили очень высокую, и соблазн заставит его разговориться очень скоро.

Дарт заметила отряды замковых стражников на улицах, их красно-золотая форма сразу бросалась в глаза. Они стучали в двери горожан и опрашивали все экипажи.

– И что теперь? – спросила она.

Она не сводила глаз с двух башен Конклава. Они покинули карету всего в нескольких улицах от школы.

– Пойдем пешком. Быстро. И будем держаться в тенях.

Яэллин пересек улицу и скрылся в переулке. Дарт пришлось бежать, чтобы угнаться за ним. У нее все еще ныло в животе, в голове метались тысячи вопросов, а сердце колотилось от страха и тревоги. Ей хотелось лечь, закрыть руками лицо и разрыдаться. Но оброненная Яэллином фраза заставляла ее двигаться.

«И ты, малышка Дарт, можешь оказаться тем ключом, который ищут все».

Она молилась, чтобы он оказался не прав.

И как же Щен? Где он? Должно быть, он сильно перепугался, оставшись в одиночестве. Может, он тоже страдает от разлуки? Волна любви к верному спутнику придала ей сил, и девочка побежала быстрее. Они двигались к Конклаву, но одновременно приближались и к саду Чризма. Каждый шаг давался Дарт чуть легче предыдущего. Она обязательно найдет Щена. Он защитил ее в самый страшный момент ее жизни, и она отплатит ему тем же.

Троица беглецов завернула на другую улицу, все еще прячась в тенях. Конклав был уже за углом следующего квартала.

– Осталось чуть-чуть, – подбодрил девочек Яэллин.

Спереди донесся топот сапог по мостовой. Патруль.

Яэллин судорожно осматривался. Спрятаться было негде.

– Назад, – прошептал он.

Дарт повернулась, но ближайший проулок находился слишком далеко.

– Назад! – крикнул Яэллин.

– Нет, – произнесла Лаурелла. – Вот сюда!

Она пробежала вперед, к углу здания, из-за которого уже приближались стражники. Дарт сперва замешкалась, но потом все же поторопилась следом за ней. Она уже потеряла одного друга и не собиралась терять второго.

Яэллин с ворчанием следовал за ними.

Лаурелла нырнула в лавку на углу. Дарт знала это заведение. На его вывеске красовалась скалка. Пекарня и кондитерская Хавершима. Не одно поколение учеников Конклава заходило сюда, чтобы купить или незаметно стащить медовые пирожные, имбирные палочки или бутылку фруктового сиропа. Лаурелла редко обходилась без пакета сластей и щедро делилась ими с подругами.

Дарт, впрочем, ни разу не довелось воспользоваться ее щедростью. Да и в лавочке она была лишь однажды, когда получила два медных пинча за то, что помогла матроне Граннис выпрясть целую гору овечьей шерсти. Она купила тогда четыре карамельки и растянула лакомство на месяц.

Бронзовый колокольчик встретил их приветливым звоном. В воздухе плыли запахи жженого сахара и поднимающегося теста. Жар пылающих в задней комнате печей моментально прогнал принесенный с улицы холод.

От печей донесся крик коротышки Хавершима:

– Хлеб еще печется! Подождите немного!

В открытой двери мелькнул его округлый зад – пекарь наклонился к печи с длинной деревянной лопатой. Из дальнего угла комнаты раздавался звон кастрюль: там подмастерья замешивали тесто. Звону сопутствовал задорный смех.

Лаурелла не остановилась у входа. Она поднырнула под прилавок и побежала вдоль полок со сластями. В конце ряда она толкнула низкую, узкую дверцу и оглянулась на спутников.

– Быстрее, – поторопила она.

Комнатушку наполняли бочки с мукой и бочонки поменьше с кусковым сахаром. Со стропил на железных крюках свисали мешки, откуда пахло зерном и дрожжами.

Лаурелла пригнулась, пролезла под мешками и заторопилась к задней двери. Рывком распахнула ее. Перед ними был тихий темный переулок.

Дарт с Яэллином догнали девочку и зашагали по переулку туда, где от него ответвлялась другая улица. Внезапно Дарт поняла, где находится. Она посмотрела вверх: башни Конклава вздымались в утреннее небо. Они оказались прямо за школьным двором.

– Мы пришли.

Дарт бросила быстрый взгляд на Лауреллу. Та пожала плечами:

– Я столько раз ходила в лавку и оставляла там целые пригоршни монет, так что Хавершим в конце концов разрешил мне пользоваться служебным входом. И я знала, что на рассвете они заняты у печей. Если быстро пробежать к черному ходу, никто и не заметит.

Девочки с Яэллином подошли к задним воротам двора. Их открывали только для тележек и повозок, что доставляли в школу продукты, и мало кто обращал на ворота внимание.

– Держитесь поближе ко мне, – приказал Яэллин, когда они приблизились к кованым створкам. Он распахнул плащ и укрыл девочек. – Наверняка нас ищут по всему городу, и Конклав не исключение.

– Тогда куда мы пойдем? – спросила Дарт.

– К тому, на встречу с кем нас просили прийти. Спрячемся у него, пока не прибудут остальные.

– Спрячемся у кого? – настаивала Дарт.

Яэллин кивнул на ворота, и тени метнулись над головой девочек, как крылья огромного ворона.

– У лекаря Палтри.

* * *

Тилар извлек из горла Катрин проклятый кинжал и теперь выжидал, когда противник перейдет в атаку. Даржон с опаской обходил его по кругу. Или же просто дожидался, когда он окончательно ослабеет от ран.

Из-за ведущей в каюту двери продолжали доноситься стук и треск: флипперы строили из мореного дуба и железного дерева. Так что помощь подоспеет еще не скоро.

– Почему ты не зовешь своего демона? – насмешливо спросил Даржон. – Или он бросил тебя на произвол судьбы?

Тилар осклабился в ответ. Мастерство Катрин преподнесло Даржону неприятный сюрприз. А теперь у него появились сомнения насчет демона.

– А почему ты предал свой плащ? – поинтересовался в свою очередь Тилар. – Зачем вступил в Кабал?

Даржон не опустил меча, но кончиком кинжала поддел и высвободил полосу масклина, открыв бледное лицо.

– Кровь бога сотворила со мной вот это, – выплюнул он. – Из меня готовили мастера истины, но осенение Милостью не удалось. Я родился настолько бледным, что слабейшее прикосновение солнца обжигает кожу. Она не удерживает никакой краски, даже знаков рыцарства.

Тилар уставился в красные глаза. Наравне с Милостью в них светилось безумие.

– И тем не менее я стремился с честью служить Мириллии, – продолжал рыцарь, обходя противника осторожными шагами. – Я упорно тренировался и честно заработал право покрыть себя плащом. Учителя всегда выделяли меня среди ровесников. Но кому нужен такой урод? Тем более без рыцарских полос. – Его голос ожесточился. – Они отправили меня в самое дальнее царство, туда, где с безоблачных небес жарко светило солнце, но я не смел ни на мгновение снять плащ, чтобы не сгореть и не ослепнуть. День стал для меня запретным временем. Рыцарский плащ стал для меня проклятием.

– Рыцарь идет туда, где есть необходимость в нем, – ответил Тилар. – В том и заключается долг рыцаря.

– И это ничуть не лучше рабства! Уверен, что уж ты в состоянии понять это яснее многих. Представь, что ты заперт не в камере или на арене, но в собственном плаще и тебе никогда не избавиться от его уз. – Он тряхнул мечом. – Когда заговорщики нашли меня и рассказали об ином образе жизни, свободном от богов и рабства перед долгом, я понял, что их дело справедливо. Великая сотня правила слишком долго. Настало время, чтобы люди сами распоряжались своей судьбой!

Тилару доводилось в прошлом слышать подобные речи.

– Сотня не правит нами. Они делятся с нами своими Милостями, а мы воздаем должное им. Только благодаря их гуморам Мириллия вырвалась из варварства и зажила в мире и достатке. Люди вполне свободны.

– И свиньи свободны совокупляться и валяться в грязи. И не знать, когда настанет пора забоя.

Тилар вздохнул и поднял меч.

– Мы остановим Кабал. Найдем его голову и отрубим ее.

Ответом ему послужил грубый смех:

– Кабал неисчислим. Он везде. Вы нанесете один удар, и вам ответят тремя. Вот так…

Даржон прыгнул на него.

Тилар отшатнулся. Он отбил удар рыцаря, сделал обманное движение плечами и попытался полоснуть по руке противника. Но клинок встретил лишь тени.

Из складки плаща сверкнул кинжал. Тилар понял, что не сумеет парировать удар, поэтому попытался хотя бы избежать серьезного ранения и принял клинок на руку; тот пронзил предплечье до самой кости.

Тилар увернулся, отступая. Через несколько шагов поручень снова уперся в поясницу. Ветер из разбитого окна подталкивал в спину столь сильно, что приходилось опасаться, как бы порыв не бросил его на меч Даржона.