Текст книги "И пала тьма"

Автор книги: Джеймс Клеменс

Часть четвертая
Меч богов

 
…И вот померкли тяжкой тучей небеса,
И сквозь последний солнца луч упал великий,
Пронзен, расколот и разбит,
И вот сотряслась земля с могучим стоном,
И в недра рухнувшей горы упал великий,
Пронзен, расколот и разбит,
И вот вскипел потоком черной крови океан,
И в глубь ушедших волн упал великий,
Пронзен, расколот и разбит,
И вот погас огонь, распался пеплом,
И в отблеске последних искр упал великий,
Пронзен, расколот и разбит…
 

Песнь о мече богов, страница 103

Глава 17
Игра теней

– Опять у тебя холодно? – спросила Лаурелла. Она сидела у очага и зашивала серебряной иглой кружевной чулок. – Но если мы станем все время ночевать вместе, про нас начнут рассказывать небылицы.

Укор в словах смягчала улыбка.

Щеки Дарт залились румянцем. И все же она не могла заставить себя взять назад просьбу снова переночевать в покоях подруги. Она боялась спать одна с тех пор, как два дня назад обнаружила, что в ее спальне кто-то побывал ночью. И снова перед глазами возник Яэллин де Мар, наклоняющийся над нею спящей, а серебристая прядь в его темных волосах светится в темноте. Девочка с трудом скрыла содрогание.

Лаурелла ощутила ее состояние.

– Что с тобой происходит? – спросила она со вздохом.

Дарт бросила взгляд на Щена. Он лежал на полу перед Лауреллой и завороженно наблюдал, как та зашивает дырку. За его спиной плясало пламя очага, но Щен не отбрасывал тени. Дарт устала от секретов, она хранила их так много, что они буквально распирали ее изнутри.

Она не могла больше терпеть. Тайны переполнили ее. Она не могла даже есть. Спала она урывками и некрепко, даже в кровати Лауреллы.

Лаурелла смотрела на нее с искренней тревогой. Она отловила шитье и взяла Дарт за руку.

– Ты дрожишь. – Девочка пододвинулась ближе. – Что тебя мучает?

Дарт покачала головой.

Лаурелла пригнулась, пока почти не коснулась носа Дарт своим, сжала ее руки.

– Расскажи мне. Все, что ты скажешь, останется между нами.

Боль, что сжимала сердце Дарт, отпустила. Она глубоко вздохнула, и у нее вырвалось рыдание, прежде чем она успела его подавить.

Лаурелла обняла ее.

– Дарт, что случилось?

Девочка затрясла головой, но все же прошептала ей на ухо:

– Что-то ужасное…

– Расскажи, выговорись. То, что трудно нести одному, вполне может оказаться под силу двоим.

Дарт молча смотрела на подругу. Щен ползал вокруг девочек с поджатым хвостом; он чувствовал смятение хозяйки, но не знал, как ее утешить. Долгое время она считала молчание безопасным. Но что случится, если этому придет конец? Что, если начать жить в открытую? Дарт не знала, что будет большим злом: рассказать или промолчать.

Лаурелла держала ее за руки и ожидала.

Но тут внутри Дарт что-то шелохнулось. Она не должна позволить всем секретам излиться наружу. Слишком стыдно и страшно оказаться настолько обнаженной, настолько опустошенной. Она никогда не сможет рассказать о том, что случилось на чердаке, этот страх упрятан слишком глубоко. Но самый недавний страх клокочет буквально на поверхности.

Яэллин де Мар.

Лаурелла почувствовала перемену в подруге прежде, чем та заговорила. Она расправила плечи, как мечник, который принимает боевую стойку, и кивнула Дарт.

– Все началось в саду, – начала девочка.

Она говорила медленно, но рассказ набирал силу, и вот она дошла до убийства Джасинты и того, чья рука держала кинжал.

– Яэллин де Мар? – Глаза Лауреллы распахнулись. В них светилось недоверие.

Дарт в упор смотрела на подругу. Рассказ придал ей сил, и недоверие на лице Лауреллы постепенно растаяло.

– Почему он никому об этом не сказал?

– Не знаю. Может быть, и сказал, но это держат в секрете.

– И та женщина, Джасинта… Ты пыталась выяснить, кто она?

– Я не осмелилась наводить справки. Если Яэллин узнает, что это я видела их в саду…

Лаурелла снова взяла ее за руки.

– И ты хранила все это в себе. – На ее лице отразилось восхищенное уважение. – В твоей крови куда больше стали, чем у меня.

– Мне ничего другого не оставалось.

– Но мне-то ты могла рассказать и раньше. – В голосе девочки прозвучала нотка обиды.

– Я не хотела втягивать тебя в это дело. Я не хочу, чтобы ты рисковала.

Лаурелла сжала ее руку:

– Мы теперь сестры. И любые испытания мы встретим вместе.

Дарт очень хотелось поверить подруге.

– Поэтому-то ты и не хочешь спать одна? – спросила Лаурелла. – Ты боишься Яэллина?

– Случилось кое-что еще.

И Дарт поведала о том, как проснулась два дня назад и нашла жаровню еще теплой, а оттуда пахло чем-то странным.

Лаурелла прикрыла ладонью рот:

– Кто-то заходил в твою комнату!

– Думаю, это Яэллин.

– Почему? Наверняка он не знает, что ты видела его в саду. Ты же никому не говорила.

– Помнишь, на ужине ты рассказывала о лекаре Палтри и осветильниках. Это привлекло ко мне внимание Яэллина. Он все время смотрел на меня.

– Я тоже это заметила, – закивала Лаурелла. – Но я решила, что он увлекся тобой. Ты чудесно выглядела в том платье.

– Чудесно? Я? – Дарт не поверила своим ушам. Да какая разница? Она мотнула головой. – Нет, его заинтересовал рассказ об осветильниках. Когда мы уходили, он не сводил с меня глаз. Я уверена, что это он заходил ко мне. Кто же еще?

– Но зачем он так поступил, если это был он? Ты помнишь что-нибудь еще о той ночи?

– Сны… кошмары.

Мысли Дарт возвратились к бегству через темный лес, погоне и ялику.

– И больше ничего?

– Ничего.

– Я знаю, что надо сделать, – твердо сказала Лаурелла.

Дарт нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Нужно рассказать о случившемся лорду Чризму. Он во всем разберется.

– Нельзя! – Дарт крепко сжала руку подруги.

– Почему? Ему следует все знать о своих Дланях!

Дарт боялась, что обвинения в адрес Яэллина привлекут к ней чрезмерное внимание. Наверняка ее будут испытывать мастера истины, чтобы подтвердить обвинение. А что еще выйдет наружу при испытании? Ее секретам не выстоять против света мастеров истины. Значит, чтобы уличить Яэллина, придется уличить себя.

Лаурелла не сводила с нее изучающего взгляда.

– Я не могу, – запинаясь, выдавила Дарт. Она не могла объяснить подруге свой отказ, не выдав заодно и столь старательно скрываемого позора.

– А вот я могу. – Лаурелла решительно поднялась. – Я сама расскажу об этом лорду Чризму. Скажу, что это я видела Яэллина в Старом саду. Одного этого будет достаточно, чтобы его взяли под наблюдение, и он уже не сможет тайком пробираться в твои покои. Правда все равно выйдет наружу.

– Нет, тебя станут допрашивать мастера истины. И они раскроют обман.

– Но к тому времени за Яэллином уже будут присматривать. И ты сможешь перестать таиться.

Дарт поняла, что ввела подругу в заблуждение и та считает, что ее останавливает лишь страх перед Яэллином.

– Не стоит откладывать, – заявила Лаурелла. – Я заметила, что в комнатах Чризма часто горит свет после последнего колокола. Я пойду к нему прямо сейчас и расскажу все, что ты мне поведала.

Дарт также вскочила на ноги. Ей хотелось отрицать все, что она наговорила, и заверить Лауреллу, что она все выдумала, чтобы развлечься. Но страх и усталость мешали ей открыть рот. Да и в глубине души ей хотелось, чтобы тайна наконец вышла наружу. Дарт с трудом разлепила губы.

– Нет.

Лаурелла накинула поверх ночной сорочки серебристый халат:

– Мы должны рассказать это лорду Чризму. Возможно, что Яэллин замешан и в убийстве бедного мастера Виллима.

– Я знаю, – кивнула Дарт. – Но рассказать следует мне. Обвинение должно исходить от меня.

Лаурелла протянула ей другой халат, кроваво-красного цвета.

– Я пойду с тобой. – Она взяла Дарт за руку, и на глазах девочки выступили слезы. – Мы же сестры.

Дарт порывисто обняла подругу и вытерла рукавом глаза. Где-то далеко плыл звон последнего колокола.

– Лучше поторопиться, – сказала Лаурелла и решительно направилась к двери.

Дарт двинулась за ней, не отпуская ее руки. Щен оставил нагретое место у очага и потрусил за ними. Странно, должно быть, они выглядели: две девочки, одна в серебристом халате, другая в алом, охраняемые яростным бестелесным демоном.

Дарт не покидала решимость все рассказать, но она не могла отделаться от ощущения, что забыла что-то очень важное.

Что-то, от чего по коже разбегались мурашки. Но не успела она напрячь память, как Лаурелла открыла дверь и ступила в коридор.

Колокольный звон замолкал, таял далеким эхом. Тревога оставалась.

* * *

Девочки остановились перед золотыми дверьми. Высокое крыло окутывала тьма. Ее нарушали лишь красноватые всполохи огня в огромной жаровне за их спинами. В редких лампах на стенах уже прикрутила фитили.

Ничто не нарушало тишину. Из общих комнат в конце коридора не доносилось ни звука. Все уже разошлись по своим покоям.

Включая лорда Чризма.

В темноте из-под широких дверей его комнаты пробивалась четкая полоса света.

– Может, следует подождать до утра, – пошла на попятный Лаурелла. – А ты переночуешь у меня.

Но Дарт не была уверена, дотянет ли ее решимость до рассвета.

– Давай я постучу, – предложила она.

Девочка глубоко вздохнула и представила теплые зеленые глаза Чризма, непринужденную, ленивую улыбку. Она глубоко жалела, что вот-вот принесет на его порог плохие новости. Ей припомнились произнесенные потерянным, загнанным тоном слова: «Нам следует быть настороже… Нам всем».

Дарт шагнула к дверям. На них висел серебряный молоточек, вырезанный в виде цветущей ветки шиповника. Но стоило ей протянуть к нему руку, девочка почувствовала, как за дверью кто-то шевельнулся; тени у ее ног переместились.

Лорд Чризм.

Девочку охватил испуг, и ее рука повисла в воздухе. В повисшей тишине шорох отодвигаемой задвижки прозвучал особенно громко.

Слева.

Дарт отпрянула назад. Дверь открылась.

Дверь в ее покои!

Лаурелла стояла с открытым ртом. Дарт ухватила ее за руку и потянула за жаровню. Из ее комнаты в коридор вышли двое. Первой была стройная женщина в тяжелых сапогах, коротком кожаном плаще для верховой езды и ярко-красной блузе. Тусклый отсвет жаровни выхватил из тьмы ее лицо, и Дарт тут же узнала ее: госпожа Нафф – Длань семени.

За ней виднелась более высокая фигура в зеленых одеждах и коричневых сапогах, в плаще из темной кожи, отороченном черным мехом. Глаза мужчины светились Милостью.

Это был сам лорд Чризм.

– Должно быть, она снова ночует с твоей Дланью слез, – сказала госпожа Нафф, когда Чризм закрывал дверь.

Оба поглядели в направлении девочек, но не на жаровню, а на дверь Лауреллы. Дарт тут же пригнулась к самому полу. Она вслушивалась изо всех сил, стараясь не пропустить ни слова.

– И как долго мы будем ждать?

– Пока каждый не выкажет свое истинное лицо.

Звук шагов начал удаляться.

Дарт рискнула выглянуть из-за жаровни. Бог и госпожа Нафф направлялись к другому концу Высокого крыла. На глазах девочки они исчезли в двери, что вела на заднюю лестницу.

Дарт повернулась к подруге. Лаурелла тоже смотрела им вслед, выглядывая из-под ног причудливого животного, служивших подставкой жаровне.

Девочка встала, и Лаурелла перевела взгляд на нее.

– Зачем мы спрятались? – спросила она дрожащим голосом. – Это же лорд Чризм… Мы как раз его и искали.

Дарт не знала, что ответить. Она не могла бы назвать достойную причину, кроме разве что испуга.

– Может, нам лучше подождать с рассказом до утра.

Лаурелла кивнула. Даже в тусклом свете было видно, насколько она бледна.

Щен обнюхал жаровню, неторопливо изучая каждую из литых лап.

Дарт только шагнула из укрытия, как щелкнула еще одна задвижка. На сей раз Лаурелле не понадобилось толчка, чтобы нырнуть за дальний край жаровни. Дверь в покои Чризма медленно приоткрылась.

Дарт выглянула из-за бока жаровни и увидела перед собой носки сапог. Только сейчас она вспомнила о движении в комнатах Чризма. Если лорд Чризм был в ее покоях, то кто прятался у него самого?

Она рискнула прошмыгнуть к другому краю жаровни, чтобы лучше видеть нарушителя.

Тот уже шагал по коридору, следуя за Чризмом и госпожой Нафф. Она никак не могла разглядеть его: он то пропадал, то появлялся из теней и казался таким же призрачным, как и Щен. Только через несколько мгновений, глядя на танцующую вокруг него тьму, Дарт поняла почему. Плащ теней. Когда она училась в Конклаве, рыцари иногда навещали школу, и девочка наблюдала их умение двигаться невидимыми в тенях.

Мужчина поднял капюшон плаща, и на миг тьма поглотила его целиком, но вскоре он снова появился в дальнем конце Высокого крыла и исчез за той же дверью, куда удалились Чризм с Дланью семени.

Несмотря на игру теней, Дарт удалось наконец разглядеть его лицо, прежде чем оно скрылось под капюшоном. Она ни с чем не перепутала бы черные, как вороново крыло, волосы, рассеченные белой прядью.

– Яэллин де Мар, – в страхе прошептала стоящая рядом Лаурелла.

Он находился в покоях Чризма, пока бог заходил к Дарт.

Почему? Что происходит?

Дарт решительно поднялась с колен. Она должна последовать за ним. Девочка сделала шаг к двери, и тут же Щен забегал вокруг нее кругами.

Лаурелла замешкалась у жаровни.

– Дарт, куда ты? – спросила она.

– Я должна предупредить лорда Чризма, – ответила девочка и заторопилась по коридору.

– Подожди! Мы даже не знаем, что происходит.

Дарт не хотела тратить время на споры. Все, что она знала, – это то, что в руке Яэллин сжимал кинжал. Черный кинжал.

Тот самый, которым он зарезал Джасинту.

– Мне нужно идти, – сказала Дарт.

* * *

Она спускалась по лестнице тихо, как мышка, прижимаясь к стене. Девочка подоткнула подол халата, чтобы он не шуршал по камням и не выдал ее присутствие.

Лаурелла шла следом, приняв аналогичные меры предосторожности.

Щен трусил впереди и освещал путь, по крайней мере, для Дарт. Лаурелла держалась одной рукой за ее плечо. Далеко впереди тускло сияла лампа, которую несла госпожа Нафф.

Дарт недоумевала, где же стражники, которые должны охранять дверь и лестницу. После убийства мастера Виллима Высокое крыло постоянно находилось под охраной. Но никто не встал на пути у девочек.

Дарт не покидало ощущение, что вот-вот перед ней из тьмы вырастет живая тень и взмахнет кинжалом. Откуда Яэллин добыл плащ теней? И как он сумел заставить работать вплетенную в ткань Милость? Ее учили, что благая ткань откликается только на зов рыцаря.

Лишь бы отблеска от шкуры Щена оказалось достаточно, чтобы обнаружить затаившегося убийцу! Она не могла представить, чтобы Яэллином руководили какие-то иные мотивы. Кинжал, конечно, не убьет бога, а вот госпожа Нафф окажется беззащитной перед проклятой сталью.

Но тогда что Яэллин делал в покоях лорда Чризма? Неужели он собирался на него напасть? И что Чризм с Дланью делали в покоях Дарт? Они искали ее, беспокоились о ее безопасности. Может быть, они уже прознали о ее полночном посетителе? Или, может, это они и заходили к ней той ночью и наложили благословение для ее собственной защиты, а Дарт приняла его за темную алхимию.

Голова кружилась от бесчисленных вопросов.

Винтовая лестница закончилась, и свет лампы повел девочек по проходу, что тянулся к южной части кастильона. Куда они направляются? Изредка до них долетали отголоски разговора, но расстояние не давало различить отдельные слова. Так что они продолжали шагать в полном неведении.

Наконец они подошли к другой ведущей вниз лестнице, еще более темной, узкой и покрытой пылью запустения. У Дарт мелькнула мысль вернуться, но они зашли уже так далеко, что оставалось только продолжать путь.

Лестница уводила их все ниже и ниже.

– Мы, наверное, уже под городом, – прошептала Лаурелла. – Я сюда никогда не спускалась.

Дарт мысленно согласилась с подругой. Даже подземная кладовая, где хранились репистолы, располагалась выше. В сыром воздухе пахло болотной тиной. И становилось все холоднее. Даже ступеньки стали грубее, неровно обтесанный камень крошился под ногами.

Лаурелла оступилась и ухватилась за плечо подруги, чтобы не упасть. Она осторожно выпрямилась, но теперь слегка прихрамывала.

– Ты поранилась? – прошептала Дарт.

– Кажется, подвернула ногу. Но ничего, я могу идти.

– Ты уверена? Может, повернем назад?

В глубине души Дарт надеялась, что подруга согласится вернуться. Страх потихоньку подтачивал ее решимость.

– Нет, – ответила Лаурелла. Она пыталась придать голосу твердость, но не справилась. – Мы уже далеко зашли. К тому же сейчас мне легче спускаться, чем подниматься.

Дарт кивнула. Теперь им приходилось идти гуськом. Лаурелла держалась сзади.

– Темно, как в бочке, – прошептала она. – Я уже не вижу даже отсвета лампы.

Дарт вгляделась в мрак впереди. Подруга была права; она и не заметила, когда исчезли отдаленные блики света.

На пролет ниже красным угольком светился Щен. Когда девочки завернули за очередной виток спирали, Дарт разглядела конец лестницы.

– Перед нами дверь, – прошептала она.

– Откуда ты знаешь? Я ничего не вижу.

– Просто я хорошо вижу в темноте, – поспешила соврать Дарт и взяла подругу за руку. – Нам туда.

Они спустились по последним ступенькам и подошли к каменной двери. Гладкую поверхность нарушали вырезанные буквы – насколько Дарт могла судить, древний литтикский. А по контуру двери извивались затейливые ветви шиповника, символ Чризма и Чризмферри.

Дарт положила на дверь руку, и по ладони побежали мурашки. От вторжения дверь охраняли наложенные Милостью чары. Но сейчас она стояла чуть приоткрытой; наверное, ее так оставил идущий по следам лорда Чризма убийца. Должно быть, Яэллин взломал заклинание и не стал захлопывать дверь, чтобы оставить себе путь к отступлению. На взгляд Дарт, щелки как раз хватит, чтобы протиснуться и не открывать дверь шире. Она боялась, что скрежет выдаст их присутствие.

– Сюда, – поторопила она слепую в темноте подругу и махнула рукой Щену, чтобы тот пошел вперед. Красноватый отблеск его шкуры осветил туннель за дверью.

Проход оказался узким, с высоким потолком. Он выглядел как естественная трещина в камне. Дарт ступила в него первой, Лаурелла протиснулась следом. Крошки серебристого кварца отражали свет и сверкали подобно крошечным звездам.

До девочек снова донеслось эхо голосов.

– Ой, я вижу какое-то свечение, – произнесла Лаурелла. Ее шаги потеряли прежнюю нерешительность. – Куда они направляются?

Дарт понятия не имела, но надеялась, что конец пути уже близок. В отбрасываемом Щеном свете она заметила белые полоски на стенах. Но стоило ей приглядеться, и девочка отпрянула назад.

Кости…

Крохотный скелет древней рыбы. Все больше белых просветов мелькало в стенах. Их окружала целая стая мертвых рыб, но вскоре среди них появились существа побольше, с усаженными острыми зубами челюстями. Дарт доводилось видеть окаменелости, но сейчас они показались ей дурным предзнаменованием. Будто девочки пробирались сквозь застывшее во времени море призраков.

Туннель начал подниматься. Появились толстые, узловатые корни с тонкими волосками. Они свисали с потолка и высовывались из стен. Вскоре камень полностью скрылся под массой похожих на лианы корней и корешков, которые образовывали безлиственный лес с густыми бородами мха.

Из моря призраков в призрачный лес…

– Должно быть, мы под Старым садом, – прошептала Дарт.

Ей представился могучий мирр, что украшает старую часть сада. С его раскидистых ветвей в плодородную почву опускались корни, а из них вырастали новые стволы.

Дарт чувствовала, что они находятся под сенью дерева, под его темными арками и сладко пахнущими полянками. Пол снова начал подниматься, медленно выводя их к поверхности. Девочка наконец начала понимать, куда они идут и почему туннель преграждала охраняемая заклятием дверь.

Они направлялись в середину чащи мирра.

Видимо, туннель и был тайным проходом Чризма, что вел в его личное убежище – часть мирровой рощи, предназначенную только для бога.

Шаги Дарт замедлились, но она продолжала идти по подземному лесу из корней и лиан. Ее тревогу усиливал не только страх перед вторжением в святое место. Путаница корней представляла прекрасное укрытие для убийцы, где ему не составит труда незаметно подстеречь жертву. К тому же волосатые корешки, что свисали отовсюду, начали покачиваться в странном танце, совсем не в такт летящему по туннелю ветерку. Когда она задевала за них, они цеплялись и тянули за одежду и волосы, будто не пуская дальше.

Даже Щен чувствовал себя неуютно; он все принюхивался, останавливался и поджидал девочек, а порой бегом возвращался к ним. И еще он держался середины туннеля, не приближаясь к стенам. В свою очередь, Дарт тоже замедляла шаги, чтобы блики его шкуры освещали ей путь.

– Что случилось? – спросила Лаурелла, заметив ее настороженность.

Дарт в ответ лишь покачала головой.

Щен прокрался за поворот туннеля, но нечаянно задел за завернутый спиралью корень. А может, тот сам попытался ухватить его. В любом случае Щен дернулся и метнулся вперед, обрывая тонкие волоски, вырвав кусок корня.

Дарт потребовался всего миг, чтобы осознать, что корень коснулся ее нематериального компаньона.

Шкура Щена вспыхнула ярче, глаза загорелись. Девочка увидела причину этого: из оторванного корня сочилась маслянистая влага. Она капала на пол и переливалась на темном камне. Ее алый цвет не перепутаешь ни с чем.

Кровь, причем богато напитанная Милостью.

Не успела Дарт ахнуть, как Лаурелла вынырнула из-за поворота. Раздался слабый вскрик, и Дарт оглянулась на подругу. В свете сияния Щена ее глаза казались огромными, лицо побледнело от ужаса. Лаурелла отшатнулась и угодила в сеть корешков. Отростки вцепились в халат, сорочку, волосы. Один длинный, легкий как перышко корешок обернулся вокруг вытянутой шеи.

Дарт ринулась к ней и принялась обрывать и ногтями выдирать из одежды подруги корни. Она вытащила Лауреллу из ловушки, и обе отпрянули на середину туннеля. Щен одним прыжком оказался у ног хозяйки, его глаза горели яростью и заботой.

Лаурелла с усилием вырвалась из рук Дарт.

– Демон! – придушенно выкрикнула Лаурелла.

Она начала медленно пятиться и попыталась увлечь Дарт за собой.

Та наконец поняла, что является источником ее ужаса. Глаза Лауреллы не отрывались от Щена. Она видела его. Должно быть, на него попала кровь из корня.

– Нам нечего бояться, – торопливо произнесла Дарт и протянула Щену руку.

Ее пальцы коснулись твердой шкуры. Щен радостно уткнулся носом в ее ладонь, не менее хозяйки нуждаясь в поддержке. Он начал успокаиваться, и яркое сияние пропадало на глазах.

– Он мой друг, – добавила Дарт.

Лаурелла стояла, готовая бежать при первой возможности.

– Но кто… это?..

– Его зовут Щен. – Дарт умоляюще глядела на подругу.

Девочка недоуменно наморщила лоб, через мгновение она нахмурилась еще больше.

– Щен… Я припоминаю. Маргарита говорила мне, смеялась… Какой-то выдуманный тобою друг. Ты часто о нем говорила, когда жила на первом этаже.

– Видишь, совсем не выдуманный.

Лаурелла переводила взгляд с девочки на демона. Наконец она медленно опустилась на колени. Ужас сошел с ее лица, и его сменило выражение скорее любопытства.

– Так кто же он такой?

Дарт глянула на друга, который сидел у ее ног под аркой из корней и тускло светился. Ей вспомнились отрывки странного сна, где она была младенцем, а Щен сосал ее пупок.

– Я не знаю, – тихо ответила она. – Он всегда находился рядом. Как тень, которую никто не видит и не может потрогать.

– Он пропадает.

– Правда? – Дарт еще ощущала бронзовую шкуру, гладкую и теплую, как чашка с дымящимся напитком из горького ореха. И тут ее пальцы прошли сквозь шкуру насквозь.

– Пропал. – Лаурелла оглядела проход. Она больше не видела Щена, но тот продолжал сидеть у ее ног.

Дарт помахала рукой там, где находилось призрачное тело друга.

– Нет, он по-прежнему здесь.

– Правда? Тогда почему он вдруг стал видимым?

– Кровь, богатая Милостью, – ответила она. И чуть слышно добавила: – Или моя кровь.

– Мы должны показать его лорду Чризму, – заявила Лаурелла. К ней явно вернулась решимость. – Возможно, Щен имеет какое-то отношение к тому, почему тобой так заинтересовался Яэллин.

– Не думаю. Никто, кроме меня, никогда не видел Щена.

– Лорд Чризм во всем разберется. – Лаурелла кивком указала на туннель впереди. – Кажется, они остановились. Свет перестал удаляться.

Девочки снова зашагали вперед. Дарт обошла стороной кровоточащий корень и замахала на Щена, чтобы отогнать его от кровавой лужицы. Он с готовностью послушался, хотя не забыл обнюхать мокрый пол. Может, он чуял Милость?

Дарт вспомнила урок истории, который давал Джаспер Чик – магистр земель и башен замка. Его слова снова закружились у нее в голове: «Лорд Чризм первым обручился с землей и разделил с нами свои Милости. Собственной рукой посадил он первое семя и оросил его своей кровью».

Девочку пробрала дрожь. Неужели в корнях до сих пор течет его кровь?

Она старалась держаться подальше от спутанных клубков. Крохотные волоски продолжали хищно извиваться.

– Ты чувствуешь запах? – спросила Лаурелла.

Дарт тоже ощутила сладковатый аромат, смесь меда и свежевспаханной земли. Она глубоко втянула воздух.

– Это мирр, – сказала Лаурелла. – У меня есть душистая вода с его запахом, подарок мамы.

Свет становился ярче, идти явно оставалось недалеко.

Последние несколько поворотов они миновали почти бегом.

Перед ними оказалась короткая лестница, ведущая вверх и заканчивающаяся еще одной вытесанной из камня дверью. Ее покрывала такая же резьба, как и на первой двери: переплетающиеся ветви и россыпь литтикских букв. Она тоже стояла приоткрытой.

Теперь до девочек явственно доносилось бормотание сразу нескольких голосов.

Лаурелла глянула на подругу, потом перевела взгляд на дверь. Вместе они с опаской поднялись по лестнице и подкрались к двери. Щель оказалась достаточно широка, чтобы обоим заглянуть внутрь. Щен же просто прошел сквозь дверь на поляну за ней.

Через щель Дарт разглядела стволы и ветви древнего мирра. Его освещали костры, разложенные по краям поляны. Чтобы обхватить ствол, понадобилась бы дюжина человек. Тяжелые кроны возносились так высоко, что свет луны не пробивался сюда. В результате поляна походила скорее на просторный крытый двор, чем на опушку.

Голоса звучали тихо, но тревожно и настойчиво. Самих говорящих девочек не видели.

Лаурелла подтолкнула Дарт вперед. Они проскользнули в щель, поспешили к зарослям кустарника на краю поляны и там притаились. Дарт не знала, что за растение их укрыло, но на кустах было больше шипов, чем листьев, и видно отсюда было хорошо.

Посреди поляны, освещенная пламенем костров, собралась странная группа людей. Они выстроились перед холмиком, на котором высились два каменных столба. Их покрывал грубый мох и оплетали коричневые лозы.

На холм поднялся лорд Чризм. Он обнажил грудь и высоко вскинул обе руки. С надрезанных запястий по рукам стекала кровь.

У подножия холма столпились мужчины и женщины; среди них Дарт узнала не только госпожу Нафф, но еще Джаспера Чика и нескольких стражников из Высокого крыла.

Чризм встал между двумя колоннами, лицом к собравшимся. Когда он заговорил, голос его звучал, как обычно, мягко, уверенно и слегка грустно.

– Именно здесь я впервые объявил эту землю своей. – Он указал на холм под ногами, куда сейчас капала и впитывалась в почву его кровь. – Я позволил привязать себя между этими колоннами. Мое тело рассекали на шее, на запястье и в паху. Именно так бог обручается с землей, связывая себя с ней кровью и плотью.

По толпе побежал шепоток.

– Но связи этой настал конец. – Чризм отступил на шаг и плюнул себе под ноги. – Я освободился от этого места, разорвал обручение и вернул землю живущим на ней людям.

От слов бога Дарт напряглась как тетива. Она обменялась с Лауреллой перепуганным взглядом. Неужели лорд Чризм говорит правду? Он отказывается от земли, осененной его Милостью? Дарт припомнились последние слова Джасинты, перед тем как женщина пронзила себя проклятым кинжалом: «Мириллия будет свободной».

– Я принес в свое время в Мириллию мир, – продолжал Чризм. – А теперь я принесу ей подлинную свободу. Вы – мои избранники. Вместе мы составляем Кабал. Многие жители Мириллии уже встали в наши ряды. Так давайте же присягнем на верность, как делаем каждое новолуние. Поднимите чаши. Да осенит вас моя Милость и подарит новые силы.

Мужчины и женщины у подножия холма подняли чаши и осушили их. Дарт заметила, что жидкость в чашах светится тем же сиянием, как и текущая из ран на запястьях Чризма кровь.

Они пили кровь бога.

– Нет, – еле слышно простонала Лаурелла.

Кровь пьют только отступники на черных ритуалах. Милость бога чересчур сильна. Чтобы наложить благословение, хватает одного прикосновения к коже, одной-единственной капли. Питье крови угрожает потерей силы воли и даже тела. Выпитая кровь делает человека рабом, уродует его даже внешне.

Чризм воздел над своими последователями руки. Начиная от запястий, по телу бога разлилось сияние. Он благословлял собравшихся:

– Будьте свободны!

Из толпы послышалось прерывистое дыхание и вскрики. Люди падали на землю – на спины, на бок, плашмя. Они извивались, их сотрясали конвульсии. Дарт слышала, как с треском ломаются кости. Крики переходили в вой. Мужчины стали превращаться в чудовищ, медленно поднимались на изуродованных ногах. Женщины приседали и шипели, их лица вытягивались в звериные морды. Горящие дикой Милостью глаза обратились к Чризму.

– Как изменилась ваша плоть, так изменится мир!

Только одну из женщин не затронула трансформация. Госпожа Нафф поднялась на холм и встала рядом с богом. Одной рукой она обняла его, а другой притянула голову и впилась в губы поцелуем. Жестоким, кровавым поцелуем, в котором кипело больше ярости, чем страсти. Когда они отодвинулись друг от друга, между их ртами протянулась темная призрачная нить, подобная черной пуповине. Она пульсировала и закручивалась, стремилась принять какую-то форму, но не могла.

В толще дымной нити внезапно открылись пылающие глаза и уставились прямо на укрытие девочек. Над поляной пронесся визгливый вой, похожий на крик убиваемого кролика.

Лаурелла отпрянула. Под ее ногой хрустнула ветка.

Треск прозвучал громким хлопком.

Все повернулись в их сторону.

Дарт встала во весь рост, понимая, что их обнаружили. Она развернулась и ринулась прочь, таща за собой подругу. Но не успели они сделать и трех шагов, как с ветвей упали тени, волной накрыв беглянок. Дарт мгновенно ослепла.

Тут до нее долетел голос:

– Если хотите жить, двигайтесь быстро.

Дарт сразу узнала говорившего.

Это был Яэллин де Мар.