Текст книги "Айлсфордский череп"
Автор книги: Джеймс Блэйлок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
Выражения лица женщины под вуалью было не разобрать, а его светлость, напустив на себя усталое безразличие, снял цилиндр и водрузил его на стол.
– Занятная вещица, – объявил он, обведя широким жестом ящик с призраком и череп.
– Данный череп являлся принадлежностью уличной проститутки. Я взял его взаймы, – Нарбондо улыбнулся гостям, однако ответа не дождался. – Но к делу. Я обещал вам подтверждение собственных возможностей, и вы его получите. Это будет стоить мне сего ценного черепа, на который я потратил немало сил, зато, не сомневаюсь, вы получите представление о грядущей катастрофе. Вы и ваш консорциум – назовем его так – можете быть спокойны.
Нарбондо снова опустил линзу и посмотрел через нее, и на миг Финн четко разглядел выражение лица призрака. От него исходила такая глубокая и необузданная ненависть, что мальчишка скорее ощутил ее, нежели действительно увидел. Похоже, Нарбондо тоже проняло – он отпрянул и торопливо опустил огромную линзу ниже, установив прямо на пути луча света из черепа. Два стеклянных ящика немедленно заполнило белое сияние, в котором призрак совершенно растворился, а вместе с ним исчезла и его лютая ненависть. Затем горбун раз пять нажал на рукоятку мехов, и из сопла прыснул черный порошок. «Конечно же, угольная пыль», – догадался Финн. Во внутреннем стеклянном ящике закружилось черное облако, и призрак показался снова, еще даже четче прежнего – он выглядел едва ли не сплошным и будто даже осознавал собственное заточение в стеклянном гробу.
– Советую вам отступить подальше, – бросил Нарбондо. Сияние внутри ящиков стало ощутимо ярче, а затем комнату наполнил пробирающий до костей вопль – поминальная песнь плакальщика, высокая нота на грани восприятия. Внутри ящиков заполыхало крошечное солнце, окруженное завитками дыма. Горбун, прекративший работать мехами, начал медленно отходить к стене, разведенными руками отталкивая туда же и своих гостей. Вскоре все трое оказались у окошка, прямо перед носом Финна: оглянись они в эту минуту, и разоблачения было бы не избежать. Да только крутить головами им было недосуг – все трое, как загипнотизированные, прикрыв глаза ладонями, глядели на ящик, свет в котором сиял все ослепительнее. Поминальный вой тоже звучал все выше.
В какой-то момент ящик засверкал так, что стало больно глазам, грохнул взрыв, показавшийся Финну чересчур тихим, и призрак разлетелся снопом ярких искр, которые под аккомпанемент нечеловеческого вопля покружили секунду-другую в пустоте и угасли. Узилище погибшей души на мгновение стало плоским, приняв сходство с открытой дверью, за которой разверзлась бесконечная тьма. Вопль быстро утих в ее глубине.
Жуткое зрелище так подействовало на Финна, что он в ужасе отвернулся. Над прудком низко пролетел белый журавль – шея вытянута, белые крылья окантованы полоской серых и черных перьев. Когда птица исчезла из виду, парнишка сделал глубокий вдох и снова обратился к окошку. Свет в черепе погас, и от него поднималась струйка дыма, а в воздухе воняло серой и раскаленным металлом. На столе вокруг потухшего зловещего светильника трепетали языки неестественно белого пламени. Нарбондо огляделся, пожал плечами, взял цилиндр лорда Мургейта и нахлобучил его на череп. Затем толкнул увеличительную линзу обратно к потолку, откатил тележку на прежнее место и зажег вторую аргандову лампу на полке. В ее свете стало видно, что внутренний стеклянный ящик во время взрыва разнесло вдребезги. Внешний ударную волну выдержал, однако толстое стекло передней стенки все-таки раскололось надвое и распахнулось, словно створки раковины моллюска.
– Итак, жизненная активность черепа истощилась, – объявил Нарбондо, – и душа умчалась в преисподнюю. Не сомневаюсь, вы ощутили адский мрак, когда открылись врата. Я видел это по вашему лицу, лорд Мургейт.
– Да, кое-что я действительно почувствовал, хотя и ничего такого, что послужило бы оправданием поездки на эти богом забытые болота, – голос его светлости подрагивал, несмотря на явные старания изрекать слова внушительно-небрежно. – Этим представлением вы намеревались продемонстрировать свои возможности, сэр? И по-вашему, я должен принять на веру, будто схожим образом собор, который в сотни раз больше этих пустяковых стеклянных ящиков, обратится в груду осколков и мусора? Нет, я, конечно, впечатлен, только масштабы слишком скромны. Едва ли это подтверждение, на которое мы рассчитывали. Взрывы в Бейсуотерском клубе и на речке Флит получились более зрелищными. Но все-таки это сущая ерунда.
Нарбондо пожал плечами:
– Ваше недовольство причиняет мне неописуемые страдания, мой лорд. Я совершенно уничтожен, поверьте мне.
– Вам лишь бы шуточки шутить! Что ж, объясню на пальцах. Мне и моим компаньонам стоит огромных средств выполнить нашу часть сделки. В качестве платы вы обещали нам полностью выделанный череп мальчика, для чего я через де Грота заранее приобрел – притом за весьма значительную сумму! – миниатюризованную лампу. Далее, для продвижения нашего проекта я предоставил в ваше распоряжение крупную сумму, в том числе и для оплаты подделки писем, компрометирующих Гладстона – этому предателю место только на виселице! И для выполнения нашего плана я вкладываю еще двадцать пять тысяч фунтов. Наш друг в Военном министерстве заверяет меня, что с его стороны все готово, и де Грот вручит ему аванс, как только получит на то мое указание, а по завершении мероприятия передаст и остальное. Для успешного осуществления плана ему требуются только деньги, и таковые уже отложены. Ради достижения наших целей я рискую собственной карьерой – да самой жизнью, в конце концов! – а вы, сэр, кроме этой вот, с позволения сказать, демонстрации, этой бури в стакане воды… вы, сэр, потчуете меня пустыми обещаниями!
– Ваши политические устремления утомляют меня, лорд Мургейт, – отозвался на тираду Нарбондо, – равно как и фантомная петля, гипотетически накидываемая вам на шею. Мы оба окажемся в выигрыше лишь в том случае, если наше мероприятие увенчается успехом. Вот только едва ли мы достигнем такового, если я стану вас обманывать.
– Да вы прямо излагаете мои мысли. Меж тем мне дали понять, будто вы предложили отцу мальчика выкупить его за сумму, равную оговоренной выплате моему человеку в Военном министерстве. Я ни в чем вас не обвиняю, однако мне представляется весьма и весьма возможным, что вы пообещали его обеим сторонам, намереваясь заработать вдвойне, – для этого вам достаточно продержаться день-другой. Прошлым вечером вы были в Лондоне. Сегодня я застаю вас на болотах. И только небесам известно, где вы окажетесь на следующей неделе, когда операция закончится.
– Уверяю вас, небеса не следят за моими передвижениями. И напомню, что я оказал вам любезность, уведомив вас о своем нынешнем местонахождении. Потому-то вы сюда и приехали. Оставаться в трущобах мне было опасно.
Мургейт, однако, отмахнулся от заявления горбуна.
– Хочу заметить, времени в обрез, что, впрочем, и вам хорошо известно. Вы обещали изготовить светильник из черепа мальчика, но пока и пальцем ради этого не пошевелили. Только и напрашивается предположение, что вы сохраняете ему жизнь, планируя каким-то образом нас надуть.
– А вы храбрец, лорд Мургейт. В который раз вы заявляетесь ко мне и предъявляете необоснованные обвинения. Мне ведь достаточно свистнуть, и сюда мигом примчится десяток головорезов. Уж не желаете ли вы оказаться на этом столе, мой лорд? Ваш череп выглядит весьма многообещающе, – Нарбондо указал на хирургические инструменты на стене, и на лице его появилась дьявольская усмешка.
Тут Финну пришло в голову, что назревающая бойня в подвале окажется как нельзя более кстати для осуществления его намерений – хотя бы тем, что громилы покинут трактир. Он тревожно выжидал, наблюдая за лордом Мургейтом, лицо которого обратилось в каменную маску, а рука скользнула за пазуху – возможно, за пистолетом. Женщина стояла совершенно неподвижно.
– Да шучу я, – ухмыльнулся вдруг Нарбондо после угрожающе долгой паузы. – Уверяю вас, у меня и в мыслях не было отдавать мальца его папаше. Я надеялся, что он окажется достаточно безрассудным и принесет мне выкуп, и тогда мне одним махом удалось бы избавить его и от жизни, и от кошелька. Признайте, задумка и вправду обещала получиться ужасно забавной. Ладно, выкладывайте, чего хотите. Предоставьте мне возможность все уладить. И, кстати, можете снять свою вуаль, моя дорогая. Я взял себе за правило знать своих соучастников. У всех нас имеются секреты, и таковыми они и останутся, но вуаль – это все-таки чересчур.
Мургейт дернул за край вуалетки, и вместе с ней с головы его спутницы слетела и шляпка. Тогда его светлость оторвал вуаль от головного убора, после чего первое швырнул на пол, а второе вернул женщине. Та полоснула лорда испепеляющим взглядом, но шляпку надела.
– Знакомьтесь, это Хелен, – сказал Мургейт Нарбондо. – Хотя лично я не уверен, настоящее ли это ее имя. Но ей можно доверять. По крайней мере, я пока доверяю.
Нарбондо подобострастно поклонился.
– Очень рад, – с придыханием, будто восхищенный неземной красотой, произнес он, пристально глядя в лицо женщине.
– Итак, мы приехали засвидетельствовать отделение головы мальчика от его тела, – объявил Мургейт. – Подобной демонстрацией вы подтвердите свою приверженность нашему совместному предприятию. Всячески одобряю ваше стремление выманить деньги у его отца, но раз уж попытка провалилась, сохранять жизнь ребенку больше незачем. Я помню, что обещал вам… хм, награду за голову, так сказать, и не отказываюсь от своих слов. Но желаемое хочу получить прямо сейчас. Вдобавок хочу увидеть ваши руки, обагренные не гипотетической, а вполне реальной кровью. В противном случае я посылаю де Гроту указание отменить выплату Военному министерству и отозвать мистера Фокса. Он ожидает моего распоряжения.
– Так-так, принимаете меры предосторожности. Что ж, прекрасно. Мне нравятся предусмотрительные люди. А быть может, вы еще и питаете некоторую слабость к операциям подобного рода? – Нарбондо плотоядно уставился на лорда.
– Я питаю такую слабость, – впервые за все время раскрыла рот женщина. – А потом неплохо было бы позавтракать.
– Замечательно! – Нарбондо, словно испытывая величайшую радость, хлопнул в ладони. – Что ж, тогда я пошлю кого-нибудь за мальцом.
Финн за окном застыл как изваяние. Он прекрасно слышал последние слова, однако разум его отказывался их принимать.
XXXI
ПИСЬМО ДОСТАВЛЕНО
Элис нанесла кисточкой на голову щуки еще один слой экспериментального фиксажа Лэнгдона, источающего запах лака и трижды очищенного спирта. И еще раз порадовалась тому, как аккуратно ей удалось отрезать огромную голову – размерами, надо сказать, превзошедшую все ее ожидания. Щука весила почти сорок фунтов – вряд ли ей когда-либо в жизни удастся поймать рыбину еще больше. Вчера хищная тварь, укрывшись в норе под берегом, под прикрытием множества камней, едва не перехитрила ее снова, однако Элис отважно шагнула в воду, удерживая леску вертикально и избегая опасного натяжения. Битва продолжалась почти двадцать минут, на протяжении которых Клео и миссис Лэнгли, устроившиеся на берегу, не прекращая, подбадривали Элис и давали ей советы.
Для отвердения плоти должным образом требовалось нанести целых двенадцать слоев лака, причем как снаружи, так и изнутри. Впрочем, благодаря своей чрезвычайной горячности – как выразился Лэнгдон, подразумевая горячность химическую, – высыхало средство очень быстро, в особенности на летней жаре. За утро Элис успела нанести требуемое количество слоев на внутреннюю поверхность выскобленного черепа, который затем заполнила смесью мездрового клея и молотого шлака. Потом она вставила в еще не застывшую смесь два болта, и теперь они надежно зацементировались на своих местах – на них-то голова и будет крепиться к деревянной дощечке.
Сегодня Элис поднялась еще до восхода и, встав с постели, поскольку заснуть ей никак не удавалось, хотя бодрой она себя не чувствовала, устроилась с головой щуки в галерее, затянутые сеткой окна которой выходили на глициниевую аллею. То и дело ее воображение рисовало Лэнгдона и Хасбро на повозке, сворачивающих с дороги и появляющихся среди глициний – а на козлах между мужчинами сидел Эдди. Элис, безусловно, понимала, что мысленные образы реальностью не обернутся, однако представляемая картина была ей приятна и вдобавок отгоняла прочие, не столь радужные, видения.
Повернув голову рыбины пастью к себе, молодая женщина задумалась над тем, найдутся ли в хозяйстве стеклянные глаза, которые подошли бы к пустующим глазницам. За спиной скрипнула дверь, и вошедшая в галерею миссис Лэнгли, посмотрев на будущее украшение гостиной тоскливым взглядом, простонала:
– Эта штука воняет просто убийственно! Возможно, мэм, вам лучше вынести ее наружу. Накрыть стол тоже можно на свежем воздухе, погода стоит чудесная.
– Ваша правда, – согласилась Элис. – Сама-то я к запаху привыкла, но теперь, когда вы сказали, чувствую, что перед глазами у меня все так и плывет. – Она закрыла банку с лаком, опустила кисти в лохань со скипидаром и последовала за миссис Лэнгли на кухню. Клео, стоя на стуле, что-то сосредоточенно мешала в миске длинной деревянной ложкой.
– А мы делаем оладушки, – защебетала девочка. – Вишневые!
– К чаю будут в самый раз, – подключилась миссис Лэнгли, после чего тихонько отчиталась Элис: – Утром я поспрашивала в деревне насчет мистера Маршана, служителя зоопарка, мэм. Как будто держится вполне бодрячком, хотя и совсем уже старенький. Говорят, проживает в Мейдстоне. А его младший брат Беннет работает бухгалтером на бумажной фабрике, что на Хенли-роуд. – Старая леди покосилась на Клео, но та была целиком поглощена кулинарными манипуляциями. – Младший мистер Маршан сообщил мне, что… интересующий вас объект действительно можно приобрести за определенную сумму. Довольно существенную, мэм, но в оговоренных пределах.
– Отлично, – отозвалась Элис. – Значит, наш план запущен в действие?
– Именно так. Вы уверены, мэм, что он… хм, достаточно разумный?
– Вовсе нет. Он совершенно неразумный, и в этом-то заключается его привлекательность. Видите ли, я начала подозревать, что благоразумие – качество весьма переоцененное.
– Возможно, так и есть, мэм. Клео, хватит мешать. Оладушки получатся слишком твердыми, если перестараться.
Вдруг снаружи донеслось громыхание, свидетельствующее о появлении на глициниевой аллее повозки. Сердце у Элис так и екнуло, и она бросилась обратно в галерею, прижав ладонь ко рту и едва ли дыша. Повозка, увы, оказалась чужой, и на козлах сидели вовсе не Лэнгдон с Хасбро, а какой-то неизвестный ей мальчик. Он остановился перед верандой и спустился на землю, однако не успел даже постучаться, как Элис распахнула дверь.
– Я – Элис Сент-Ив, – выпалила она. – У тебя вести о моем муже? – Женщина почти произнесла «и сыне», однако оборвала себя, не желая искушать судьбу.
– Нет, мэм, – отвечал мальчик. – Я лишь привез вам письмо от Матушки Ласвелл, которое только что доставили экипажем из Клифф-Виллиджа.
– От Матушки Ласвелл? И кто же ты такой?
– Симонид меня зовут, я с фермы «Грядущее», – парнишка приподнял кепку. – Она в записке велела мне отыскать вас как можно скорее и передать письмо. Повозка в вашем распоряжении, мэм, я отвезу вас в Клифф-Виллидж, если вы решитесь туда поехать. Старина Бинион, наш рысак, как раз для этого и запряжен – весьма быстрый и так и рвется в дорогу.
Симонид вручил Элис письмо. Заинтригованная женщина вскрыла его, прочитала раз, другой, подняла взгляд на глициниевую аллею и перевела его на пустующий домик Финна, поблескивающий стеклами на солнце. Немного подумав, она спросила:
– Подождешь десять минут? А потом нам надо будет спешить.
– Десять минут, мэм, и отправляемся.
Элис снова появилась на веранде на минуту раньше оговоренного срока, за ней вышла и миссис Лэнгли с девочкой на руках. Они с Клео будут в полном порядке, заверила Элис старая домоправительница – только что взволнованной молодой женщине, лихорадочно бросавшей в сумку вещи, в том числе и одежду Эдди, пришлось выслушать тысячи разнообразнейших советов. Усевшись рядом с Симонидом, Элис пообещала прислать из Клифф-Виллиджа весточку и неукоснительно следовать мудрым назиданиям, полученным от миссис Лэнгли.
Повозка покатила прочь, перед поворотом дороги Элис обернулась. Старушка-экономка и девочка по-прежнему стояли на крыльце, и ей тут же вспомнилось, как вчера она сама, исполненная горем, с того же места смотрела вслед удаляющемуся Лэнгдону. Наконец-то сбылось ее заветное желание – бездеятельному ожиданию пришел конец. Правда, Элис не имела понятия, что намеревается делать. Что ж, разберется на месте.
XXXII
ТУННЕЛЬ ПОД КОРЧМОЙ
Финн бросился бежать, озираясь по сторонам. К счастью, передний двор оказался безлюдным – только бы удача и дальше не оставляла его! Даже не задумываясь, он зацепился за нижние ветви орехового дерева и принялся карабкаться. Никаких окликов не последовало, утреннюю тишину ничто не нарушало. Парнишка добрался до окна Эдди и вгляделся через рифленое грязное стекло. Малыш мирно спал – ничего удивительного, впрочем. Финн громко стукнул по раме, однако ребенок даже не пошевелился. Стукнул еще разок – и снова ничего. Тогда он натянул рукав вельветового сюртука на кулак и нанес по стеклу резкий удар. В комнату посыпались осколки, и испуганный Эдди сел на кровати. По округлившимся глазам мальчика Финн понял, что профессорский сынишка его узнал – возможно, даже вспомнил знаки, что он подавал малышу через заднее окошко кареты. Эдди огляделся, слез с кровати и, не мешкая, натянул тапочки и фуфайку – приготовился к побегу.
Через разбитый просвет окна Финн откинул щеколду и, распахнув раму, проскользнул по подоконнику в комнату.
– Они погонятся за нами, – вместо приветствия сказал он Эдди. – Сможешь спуститься по дереву?
Малыш покачал головой, и на лице его отчетливо обозначился ужас перед подобной перспективой. «Клео хватило бы духу», – подумалось Финну, а вот Эдди был ребенком осторожным. Эх, надо было научить его лазить по деревьям, конечно же, но теперь-то уж поздновато начинать. Парнишка беспомощно оглядел комнату, совершенно не оставлявшую выбора пути бегства, любимым ножиком отомкнул замок и осторожно высунул голову за дверь: влево тянулся длинный коридор, оканчивающийся лестницей, а справа оказался тупик. Значит, придется удирать по лестнице.
– Слушай меня внимательно, – начал Финн втолковывать Эдди, присев на корточки. – Нам с тобой нужно выбраться наружу. Я чертовски сообразителен, но с тобой мне даже не сравниться, так что вместе у нас все получится. Профессор, твой отец, уже близко, возле самого залива. И если мы вырвемся отсюда, то найти его будет раз плюнуть. Он увезет нас домой на своем дирижабле. Понимаешь, о чем я говорю?
Эдди кивнул.
– Тогда приготовься как следует побегать. Если меня схватят, не останавливайся, удирай без оглядки. Когда окажешься снаружи, сразу же прячься среди деревьев. – Финн взял мальчика за руку. – Идем. – Он распахнул дверь и бросился по коридору, хоть и видел, что какой-то человек встал у них на пути. Финн притормозил – это оказался Джордж. Он прижал палец к губам и покачал головой.
– Хочешь жить, делай, как я велю, – тихо проговорил лысый головорез. Финн кивнул, и Джордж продолжил: – Тогда топайте за мной, и скоро навсегда покинете «Тенистый дом». Если кого-нибудь встретим, ты мой пленник, понял? Так что играй свою роль поубедительнее, парень.
Они двинулись к лестнице в конце коридора. Снизу доносились громкие голоса и смех, и Финн был только рад сыграть свою роль на отлично, что бы это ни означало. Все-таки насчет Джорджа он не ошибся, подумалось ему, и им с Эдди крупно повезло, что за мальчиком послали именно его. И обманывать их этому типу сейчас совершенно незачем. На втором этаже они юркнули в коридор, и гомон снизу постепенно затих. Финн по-прежнему держал Эдди за руку и безропотно следовал за Джорджем, который, открыв какую-то дверь, пропустил ребят вперед и тут же шагнул вслед за ними. Щелкнул замок.
Беглецы оказались в просторной комнате, заставленной столами и пустыми бочонками, в одной из стен был сооружен открытый камин – такой огромный, что в него могла бы войти и лошадь. Все трое проследовали в смежную комнату, с печкой и угольным люком рядом. Арка, пробитая в дальней стене, выводила на какую-то другую лестницу – из круглого оконца на площадке открывался вид на мельницу.
Пока они спускались, до Финна донесся звук, как если бы где-то наверху дергали дверную ручку. Джордж оглянулся, тоже услышав возню. В конце лестницы оказались еще две двери, одну из которых мужчина открыл, а когда они вошли, с величайшей осторожностью задвинул длинный деревянный засов. Затем Джордж снова прижал палец к губам, и все трое на цыпочках прокрались на середину комнаты и замерли. Эдди посмотрел на Финна, и тот подмигнул и кивнул мальчику.
Пару секунд царила полная тишина, затем кто-то попытался открыть дверь, повернув ручку, но препятствие в виде засова не позволило этому кому-то осуществить задуманное. Филенка двери содрогнулась под ударами кулака. Потом стало тихо – возможно, неизвестный визитер прислушивался, – после чего раздались шаги вниз по лестнице. Джордж выдохнул и кивнул, и Финн впервые за все утро почувствовал облегчение. Судя по мешкам и ящикам, в беспорядке сваленным на плиточном полу, они находились в кладовой. Парнишка сообразил, что рядом должна располагаться кухня, и заметил еще одну дверь, довольно низкую. Возможно, за ней возился со стряпней сам Макфи.
– Ты просто рожден для сцены, парень, – тихо проговорил Джордж. – С этой байкой о бедном братике, умирающем от желтой лихорадки, да про сыроварню!.. Тебя ждет успех, как пить дать, – если прежде не пришьют. Это же ты в Спитлфилдзе явился за мальцом в одиночку? Хоть ты тогда и был в летной маске, твой зеленый сюртучок я сразу признал.
– Да, сэр, это был я, – не стал отпираться Финн.
– Уж больно ты рвешься его освободить. Родня, что ли? – Мужчина перевел взгляд с одного мальчишки на другого.
– Вовсе нет, сэр. Дело в том, что я мог помешать доктору похитить его, но не сделал этого. Теперь пытаюсь исправить.
– Так и думал, что тебя грызет совесть, – кивнул Джордж.
– А вы, сэр? – храбро вопросил парнишка. – Теперь-то вы и сами угодили в переплет.
– Если они не узнают, что это я вам помог, ничего мне не будет. Выпутаюсь как-нибудь.
Он покосился на дверь, и Финн решил про себя, что дела обстоят не столь оптимистично. Ведь Нарбондо послал за Эдди именно Джорджа, так что его содействие побегу будет очевидным.
– А теперь слушай меня внимательно, – снова заговорил лысый головорез. – Под трактиром проложены туннели. Сейчас вы спуститесь в один из них, но выбираться тебе придется самому. Вот, приготовил свечки и спички, – он протянул Финну кожаную сумку. – Увидишь ручей на полу туннеля – иди по нему, тогда будешь спускаться на север к реке. В конце концов тебе попадется проход, ведущий наверх – он будет сухим. Если пойдешь влево – запомни, все время влево! – выйдешь на поверхность возле залива. Сразу же прячься в лесу или где попадется и двигай поверху к реке. Все понял?
– Да, – кивнул Финн. – Удирать по ручью вниз, а когда наружу – влево, там будет сухо.
– Точно. Если не там свернешь, можешь оказаться где угодно, тогда ищи любую тропинку, куда-нибудь да выведет. Деньги есть?
– В башмаке.
– Толковый паренек. А если вам не повезет и вас поймают, старину Джорджа вы не видели и знать не знаете. Ты сам стянул еду и свечи на кухне, пока Макфи рядом не было. Понял? И это ты запер дверь на засов и сам нашел путь в туннель. Если они просекут, что я дал слабину, мне конец. Сейчас поднимется переполох, и я буду искать вас вместе с остальными. Если попадетесь, сомневаюсь, что мне удастся вас вызволить.
– Да сэр, я все понимаю. И спасибо вам, сэр, мы вам очень признательны.
– Пока не выбрались, с благодарностями не спеши. Все, идем.
Джордж распахнул дверь чулана, оказавшегося пустым, что в кладовой выглядело несколько странным. Пол каморки, однако, был хитро закреплен на петлях, что стало очевидно, только когда Джордж откинул люк. Он кивнул Эдди и Финну на уходившие во тьму ступеньки. И в этот миг для парнишки все разом перевернулось. Буквально пару минут назад ему казалось, что из комнаты наверху невозможно выбраться, и вот теперь перед ними многообещающая темнота. Пока туннели представлялись загадкой, но ведь все на свете является загадкой, пока ее не разгадаешь. Спички и свечи помогут отыскать дорогу.
Финн и Эдди спустились в темную круглую выработку, укрепленную сверху балками. Посередине грязновато-белого пола куда-то бежал ручеек, с потолка капало. Свет лился только из открытого люка над головами ребят, дальше в туннеле царили мрак и холод.
– Bon voyage, как говорят французы. Зажигай свечу. – Джордж приподнял шляпу. Дождавшись, когда свеча разгорится, он закрыл люк.
Финн взял Эдди за руку и двинулся вперед. Почти тут же позади наверху послышалась какая-то возня. Парнишка остановился и обернулся, полагая, что Джордж решил спуститься за ними, однако лесенка так и осталась темной, а потом и шум стих. Беглецы поспешили продолжить путь. Свеча отбрасывала кружок света, только и выхватывающий из мрака что ноги да ручеек, о котором предупреждал Джордж. В туннеле ощущалась сырость, в затхлом воздухе стояла вонь. Свеча вдруг погасла, хотя сквозняка не было. Эдди прижался к Финну, но не заплакал. Парнишка прикинул расстояние до залива – насколько ранее ему удалось разглядеть с кареты, вряд ли река располагалась слишком далеко. Стоило ему, однако, обнадежить себя, как из тьмы впереди раздался бестелесный глас:
– Привет, цыпочки. Остановитесь-ка на минутку.
Открылась дверца потайного фонаря, и Финн в ужасе уставился на держащего его человека – елейно улыбающегося Коржика собственной персоной. На нем была та же самая щегольская одежда, что и прошлой ночью в трущобах – синий жилет и черно-белые кожаные туфли с узкими носками, сейчас, впрочем, покрытые меловым налетом. Ростом он был не намного выше Финна, что, впрочем, не мешало ему казаться таким же порождением ада, что и тогда под мостом. Он стоял и освещал беглецов фонарем, словно был приятно удивлен встречей с ними.
– Так-так, кого я вижу, – подмигнул Коржик Финну. – Госпожа Фортуна посмеивается над нами, сводя снова вместе. – Тут улыбочку с его физиономии как рукой сняло. – Даже не думай, дорогуша, если вдруг на ум тебе пришел ножик. У меня собственный имеется, вот, – он достал из-за пазухи длинный и узкий клинок. – Вообрази же мое изумление, когда ты порезал меня, дружок. Взял и вспорол мне брюхо. Только на этот раз, не сомневайся, еще до захода солнца узнаем, что там внутри у тебя самого. Доктор обещал мне тебя. А пискуна придется доставить наверх – из его головки там сделают настольное украшение.
Финн швырнул свечку Коржику в лицо, развернулся и бросился по темноте назад к трактиру, волоча за собой Эдди. Под ногами хлюпала вода, свободной рукой он вел по стенке, пытаясь сообразить, сколько же еще нужно бежать, чтобы уткнуться в невидимую лестницу. Она точно недалеко. Если бы только люк был открыт…
– Помогите! – завопил парнишка. – Помогите! – Вопреки всему он надеялся, что Джордж окажется наверху и услышит его крики.
Когда же они оказались у лестницы, наверху, к огромному облегчению Финна, и вправду появилась полоска света, разом превратившаяся в широкий проем, когда люк полностью открылся. Вот только спустился к ним по ступенькам не Джордж. Это оказался тот самый карлик из трущоб. В руке он держал такой же, как у Коржика, нож, с лезвия которого капало что-то красновато-коричневое. Беглецы оказались в ловушке: спереди и сзади враги, по бокам меловые стены. У Финна мелькнула мысль об устричном ноже, но в тот раз победить Коржика ему удалось благодаря не только ловкости, но и внезапности. Сейчас же ни о какой внезапности не могло быть и речи, к тому же нужно было думать об Эдди.
– А где же наш дружище Джордж, Снид? Присоединится ли он к нам? – спросил Коржик у карлика.
– Он сбежал.
– Кому же, осмелюсь поинтересоваться, ты пустил кровь? Твой кинжал, вижу, весь перепачкан ею.
– Джорджу, тупица ты эдакая. Раззява этот Джордж, я уделал его.
– Уделал, говоришь? Уж не хочешь ли ты сказать, Снид, что ты порезал его, но не убил?
– Именно так, чертов придурок, – огрызнулся карлик. – Всадил ему под ребра. Глубоко. Кровищи было, как со свиньи на бойне. Далеко он не уйдет. Макфи погнался за ним.
Коржик театрально закивал.
– Прекрасно. Ну вот мы во всем и разобрались. Видишь, к чему приводит так называемое сострадание? – обратился подонок к Финну, вырывая у него сумку. – К ножу под ребра. Урок, конечно, суровый. Мне его преподал ты – о да, я прекрасно его усвоил. Потом многими бессонными ночами я мечтал, как научу тебя тому же, да не раз, если повезет. И вот теперь мы с тобой болтаем, словно старые друзья, удача наконец-то улыбнулась и мне. Учителем я буду дотошным, маленький разбойник. Уж поверь мне. Ты у меня запоешь, я еще и до половины урока не дойду.
Он развернулся и двинулся назад по туннелю, и карлик подтолкнул Финна, угрожающе помахав у него перед носом ножом. Мальчишка с грустью подумал о Джордже, о проявленной им доброте. И в итоге доброта вышла ему боком. Финн крепче сжал ручонку Эдди, держась в двух шагах позади Коржика. Устричный нож в ножнах лежал в кармане сюртука, и парнишку так и подмывало потрогать его, дабы убедиться в его наличии, однако он не осмеливался. Взамен он стал представлять, как достанет оружие, когда придет время, – вытащит из ножен и нанесет удар изогнутым лезвием. Финн снова и снова проигрывал движения в голове, чтобы действовать быстро и наверняка.
В прошлый раз, под мостом, было темно, слабо светила луна. Финн услышал приближение Коржика и приготовился – вспыхнувшая в нем ненависть, могучая, ледяная, подавила страх. Он смог осознать происшедшее только потом, когда бросился бежать, по крови на руке и одежде да по стоявшему в ушах хрипу, что издал Коржик, схватившись за живот и грузно повалившись на землю. Перебравшись из Лондона в Кент, Финн, казалось, позабыл этот жуткий урок, но теперь его снова выворачивало наизнанку от воспоминаний. Тем не менее отныне он сторож Эдди, как гласит одна древняя мудрость[57]57
И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал не знаю; разве я сторож брату моему? (Бытие 4:9)
[Закрыть], и ни к чему подставлять щеку, когда ударили ближнего, или что-то вроде того, как учила его мать. Если ему хватит духу, он отправит Коржика прямиком в ад.
