Текст книги "Первый апостол"
Автор книги: Джеймс Беккер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Глава четвертая
Перед тем как покинуть Ватикан, Иосиф Вертутти переоделся в светскую одежду и теперь шел по виа Стацьоне ди Пьетро в синей ветровке и легких брюках, ничем не отличаясь от типичного итальянского бизнесмена его возраста.
Кардинал Вертутти был префектом, то есть главой Конгрегации вероучения, самой старой из девяти конгрегаций Римской курии, непосредственно восходящей к римской инквизиции. Ее отношение к миру практически не изменилось с тех пор, когда обычной карой для еретиков было сожжение на костре, Вертутти лишь старался, чтобы методы деятельности подотчетной ему конгрегации были более тонкими и соответствовали требованиям современной, значительно более лицемерной цивилизации.
Он продолжал идти в южном направлении, миновал церковь перед тем, как перейти на восточную сторону улицы, затем повернул к северу, к площади, на которой ярко-красные и ярко-зеленые цвета кафе контрастировали с рекламой мартини на зонтиках над столиками. Несколько столиков были заняты, но три или четыре с краю оказались свободны. Кардинал отодвинул стул и сел за один из них.
Когда к нему наконец подошел официант, Вертутти заказал кофе с молоком, откинулся на спинку, огляделся по сторонам и взглянул на часы. Двадцать минут пятого. Он почти не опоздал.
Через десять минут мрачный официант с грохотом поставил перед ним большую стеклянную чашку с кофе, так что часть напитка пролилась в блюдце. Как только официант удалился, мужчина крепкого сложения в сером костюме и модных солнцезащитных очках отодвинул стул напротив кардинала и сел.
Одновременно с ним два молодых человека в костюмах черного цвета и солнцезащитных очках уселись за двумя ближайшими к ним столиками. Это были крепко сбитые ребята спортивного сложения, излучавшие с трудом сдерживаемую агрессию. Они бросили равнодушный взгляд на Вертутти, затем начали пристально рассматривать улицу и прохожих, появлявшихся у входа в кафе. Вертутти, внимательно следивший за улицей, не мог представить, откуда вдруг появились все трое.
Как только человек в сером костюме уселся, вновь появился официант, принял от него заказ и исчез, захватив с собой только что принесенный кофе Вертутти. Через полторы минуты он вернулся с двумя чашками кофе с молоком на подносе и корзиночкой с круассанами и сладкими булочками.
– Меня здесь знают, – пояснил мужчина.
– И кто же вы такой? – спросил Вертутти. – Сотрудник какого-то церковного ведомства?
– Меня зовут Грегорио Мандино, – ответил его собеседник, – и я рад сознавать, что не имею никакого отношения к католической церкви.
– В таком случае откуда вам известно о Кодексе?
– Мне известно о нем, потому что мне платят за мою информированность. Еще важнее то, – добавил Мандино, оглянувшись по сторонам, – что мне платят за то, чтобы я следил за всеми признаками утечки информации, касающейся документа, на который ссылается Кодекс.
– И кто вам платит?
– Вы. Точнее, Ватикан. Организация, к которой я принадлежу, происходит из Сицилии, но в настоящее время имеет широкие деловые интересы в Риме и по всей Италии. Мы работаем в тесном сотрудничестве с Матерью – церковью в течение ста пятидесяти лет.
– Мне ничего об этом не известно, – пробормотал кардинал. – О какой организации вы говорите?
– Если вы хорошенько подумаете, то поймете, кого я представляю.
Некоторое время Вертутти пристально всматривался в Мандино, но только переведя взгляд на соседние столики и на двух молодых парней, не прикоснувшихся к кофе, а с напряженным вниманием всматривавшихся в прохожих, он наконец догадался. Кардинал покачал головой, и на его румяной физиономии отразилось возмущение.
– Если вы хотите сказать, что мы когда-либо пользовались услугами коза ностры, то я этому никогда не поверю.
Мандино спокойно кивнул.
– Тем не менее, – с тем же спокойствием произнес он, – вы пользовались ее услугами с середины девятнадцатого века. Если не верите, у вас есть все возможности воспользоваться документами из архивов Ватикана и удостовериться самому, но пока я хочу сообщить вам кое-что такое, что обычно не включают в официальную историю Ватикана. К числу понтификов, дольше всех занимавших Святой престол, принадлежит Джованни Мария Мастаи-Ферретти, Папа Пий Девятый, который…
– Я знаю, кто он такой, – грубо перебил Вертутти.
– Рад это слышать. В таком случае вам, вероятно, известно, что в тысяча восемьсот семидесятом году он вдруг оказался со всех сторон окружен новым объединившимся итальянским государством. За десять лет до того государство подчинило Сицилию и Папскую область, и Пий обратился к верным католикам с требованием прекратить всякое сотрудничество с государством. Упомянутое требование Папы мы неукоснительно поддерживали и исполняли на протяжении всего времени нашего существования.
– Полная чепуха! – воскликнул Вертутти, в его голосе звучала плохо скрываемая злость.
Кардинал откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, лицо его пылало. Сидящий перед ним человек – по сути, не кто иной, как похваляющийся преступник, – заявляет, что в течение полутора последних столетий Ватикан, самая древняя, святая и важная часть Матери всех церквей, сотрудничал с самой отвратительной преступной организацией на планете. В любой другой ситуации он просто бы осмеял подобное заявление.
И в довершение всего он, один из самых высокопоставленных служителей Римской курии, сидит в уличном кафе в середине Рима за одним столиком с представителем мафии. У кардинала не было ни малейших сомнений в том, что Мандино принадлежит к верхам мафии. Почтительность со стороны обычно грубых официантов, два телохранителя, ощущение власти и влияния, исходящее от него, – все недвусмысленно доказывало, что перед Вертутти далеко не рядовой член преступной организации. И беседующему с ним гангстеру известно о документе, тщательно скрываемом в ватиканских архивах, документе, который принадлежит к числу самых больших тайн католической церкви.
Мандино продолжал:
– Давайте раскроем карты, ваше преосвященство. – Последнее слово в его уставах прозвучало почти как грубое оскорбление. – Меня крестили в католической религии, подобно большинству итальянских младенцев, но я не бывал в церкви почти сорок лет, так как давно уверился в том, что христианство – полнейшая чушь. Подобно всем остальным религиям, это набор пустых выдумок.
Кардинал Вертутти побледнел.
– Кощунственная риторика! История католической церкви насчитывает два тысячелетия. Ее учение основано на жизни, деяниях и истинных словах Господа нашего Иисуса Христа. Ватикан является религиозным центром для множества миллионов верующих почти во всех странах мира. С какой стати вы берете на себя смелость заявлять, что вы один правы, а миллионы людей заблуждаются?
– Я беру на себя подобную смелость, кардинал, потому что вместо того, чтобы верить на слово всем тем фантазиям, которые католическая церковь выдает за истину, я провел собственное расследование. Количество людей, принимающих что-либо за правду, как вы прекрасно понимаете, не является критерием истины. В прошлом миллионы людей верили, что Земля плоская, а Солнце и звезды вращаются вокруг нее. Они заблуждались точно так же, как ныне продолжают заблуждаться упомянутые вами миллионы христиан.
– Ваша наглость поражает меня. Христианство основано на не подлежащей сомнению истинности слов самого Иисуса Христа, Сына Божия. Вы в самом деле отрицаете истинность Слова Божия и святой Библии?
Мандино едва заметно улыбнулся и кивнул.
– Вы попали в самую точку, кардинал. Того, что вы называете Словом Божьим, нет и быть не может. Есть только слово человека. Любое религиозное сочинение, когда-либо созданное, было творением человека, как правило писавшимся ради личной выгоды или в силу каких – то вполне конкретных обстоятельств. Назовите мне хоть одно неопровержимое доказательство бытия Божия.
Вертутти попытался было ответить, но Мандино перебил его:
– Знаю, вы сейчас начнете говорить, что необходимо иметь веру. Ну что ж, скажу вам прямо, у меня ее нет. Почему? А потому, что я внимательно изучил христианство и убедился в том, что это – опиум, предназначенный для того, чтобы держать людей в повиновении у руководителей церкви и Ватикана, которые желают жить в роскоши, не занимаясь никакой полезной работой. Вы не сможете мне доказать, что Бог существует, а вот я знаю практически наверняка, что Иисус не существовал. Иисус Христос упоминается только в Новом Завете, а он – как вам прекрасно известно – есть не что иное, как слишком часто редактировавшееся собрание различных текстов, ни один из которых не может даже отдаленно претендовать на документальность, ибо все они создавались спустя много лет после описываемых событий. Чтобы придать своему учению некоторую логичность и согласованность, церковь исключила из канона множество других подобных писаний, которые противоречат названному канону. Если Иисус действительно был такой харизматической и вдохновенной личностью и творил все упомянутые в Евангелиях чудеса, как так получилось, что в современных ему греческой, римской и иудейской литературах нет ни единого упоминания о нем? Если он действительно был так значим, привлек к себе такое количество преданных последователей и так досаждал оккупационным римским властям, почему никто вообще ничего не написал о нем? Правда заключается в том, что существовал он только в Новом Завете, литературном источнике, сфабрикованном церковниками и ими же многократно редактировавшемся на протяжении столетий. И нет никаких, даже минимальных независимых свидетельств его реального существования.
Подобно всем современным служителям церкви, Вертутти привык к сомнениям, все чаще высказываемым по поводу истинности Слова Божьего во все более безбожном мире, и воспринимал их как неизбежное зло, но в словах Мандино звучала какая-то необычная, поистине сатанинская ненависть к церкви и ко всему, что она представляла. Это вызывало вполне естественный вопрос.
– Если вы до такой степени ненавидите и презираете церковь, Мандино, почему вас вообще заинтересовали вопросы, связанные с религией? Почему вас заботит будущее католической религии?
– Я уже объяснил вам, кардинал. Мы взяли на себя упомянутую обязанность много лет назад, а моя организация очень серьезно относится к принятым обязательствам. Каково бы ни было мое личное отношение, я сделаю все, что в моих силах, чтобы достойно выполнить возложенную на меня миссию.
– Вам с вашими еретическими взглядами посчастливилось родиться в двадцатом веке.
– Знаю. В Средние века, без сомнения, вы привязали бы меня к столбу на площади и сожгли за вольнодумство.
Вертутти сделал глоток кофе. Несмотря на все отвращение к этому человеку, он понимал, что ему предстоит с ним сотрудничать, чтобы решить внезапно появившуюся проблему. Кардинал поставил чашку на стол и снова перевел взгляд на Мандино.
– Нам придется пока смириться с нашими разногласиями относительно церкви и Ватикана, – сказал он. – Меня в данный момент гораздо больше заботит тот вопрос, который стал причиной нашей встречи. Вам явно что-то известно о Кодексе. Откуда у вас подобная секретная информация?
Мандино кивнул и наклонился вперед.
– Моя организация участвовала в поисках документа-источника с начала прошлого века. Названная задача всегда была единственной обязанностью главы Римской семьи. Когда это бремя легло на мои плечи, мне дали прочесть одну книгу – книгу, в которой, с моей точки зрения, было очень немного смысла. Поэтому я обратился за разъяснениями в ваше ведомство, из которого когда-то и исходила первоначальная просьба о нашей помощи. Ваш предшественник оказался настолько любезен, что снабдил меня дополнительной информацией, некоторыми фактами, которые, по его мнению, должны были способствовать осознанию мною всей важности стоявшей передо мной задачи.
– Он совершил ошибку. – В голосе Вертутти звучали неприязнь и раздражение. – Информацией подобного сорта могут обладать лишь самые проверенные и надежные из высших сановников Ватикана. И что он вам сообщил?
– В общем, немногое, – ответил Мандино, тон его из высокомерно-презрительного внезапно сделался добродушным и примиренческим. – Он просто объяснил мне, что церковь разыскивает некий документ, потерянный много столетий назад. Древний манускрипт, который ни в коем случае не должен попасть в руки непосвященных.
– И все? – спросил Вертутти.
– Пожалуй, все.
У Вертутти отлегло от сердца. Если его предшественник на самом деле из всей информации разгласил только то, что ему сейчас сказал Мандино, тогда ничего страшного не произошло. Виталианский кодекс относился к числу самых мрачных тайн, сокрытых в Апостольском пенитенциарии, и складывалось впечатление, что пока непосредственной угрозы ее разглашения нет. Тем не менее у кардинала оставались сомнения. Может ли он полностью доверять такому человеку, как Грегорио Мандино?
– Итак, мы установили, что вам кое-что известно о Кодексе. Однако мне до сих пор непонятно, зачем вы позвонили мне сегодня утром. Вы получили какую-то новую информацию? Или что-нибудь случилось?
Мандино пропустил вопрос кардинала мимо ушей.
– Все в свое время, ваше преосвященство. Вам, по-видимому, неизвестно, что группа работающих на меня людей постоянно отслеживает появление в открытой печати каких-либо значимых фраз и отрывков из текста Кодекса. Таков один из пунктов письменного соглашения, заключенного между нами и вашим ведомством более ста лет назад. Мы располагаем отслеживающими системами в самых важных местах, но с появлением Интернета мы также стали обращать особое внимание на сайты по переводу с мертвых языков – как на онлайновые сервисы, так и на те, которые предоставляют более профессиональные услуги. С согласия вашего предшественника мы основали здесь, в Риме, небольшое агентство, официально занимающееся идентификацией, восстановлением и изучением древних текстов. Под прикрытием академических исследований мы обратились с просьбой ко всем известным переводчикам с латинского, древнееврейского, древнегреческого, коптского и арамейского немедленно сообщать нам обо всех случаях появления отрывков текста с ключевыми словами. Почти все они согласились. Мы связались с онлайновыми программистами. Здесь все было еще проще. Поразительно, с какой готовностью люди идут на сотрудничество, если полагают, что вы работаете на Папу. Для каждого языка мы составили список ключевых фраз, и во всех случаях владельцы веб-сайтов согласились ставить нас в известность, как только кто-либо запросит перевод текста с соответствующими параметрами. Большинство сайтов снабжено автоматическими системами, которые сразу высылают нам электронное письмо, содержащее нужный отрывок текста и ту информацию, которой они располагают о человеке, сделавшим такой запрос. Как правило, это имя и электронный адрес, но у нас всегда есть возможность получить также и IP-адрес.
– И что это такое? – спросил Вертутти.
– Набор чисел, определяющих местонахождение в Интернете. Мы можем воспользоваться им для отыскания адреса человека, обратившегося с запросом, или, по крайней мере, адреса компьютера, которым он пользовался. Естественно, если запрос был сделан из интернет – кафе, определить его источник очень сложно.
– Все то, что вы мне сейчас говорите, действительно важно?
– Очень важно, поверьте. Мы довольно широко распростерли свою сеть и выделили достаточно большое число ключевых фраз, чтобы быть полностью уверенными, что ничто не пройдет незамеченным. У нас также есть программы, сканирующие получаемые нами электронные письма и находящие в них наиболее вероятные совпадения. До нынешней недели не было ни одного совпадения, которое бы превышало коэффициент в сорок два процента. И вот два дня назад мы получили это. – Он сунул руку в карман пиджака и вытащил листок бумаги, развернул его и протянул кардиналу. – Программы по проверке синтаксиса оценили его коэффициент в семьдесят шесть процентов, почти вдвое больше любых поступавших к нам ранее текстов.
Вертутти взглянул на лежащий перед ним листок бумаги. На нем было три латинских слова, напечатанных большими буквами.
HIC VANIDICI LATITANT
Глава пятая
1
– И откуда вы это получили? – спросил кардинал, не отрывая глаз от листа с латинской фразой.
Ниже приводился ее перевод на итальянский.
– Онлайновая программа по переводу с латыни зарегистрировала ее на сервере, находящемся в Америке, а если уж быть совсем точным, в Арлингтоне, штат Виргиния. Но запрос исходил отсюда, из Италии, из местности, расположенной в нескольких милях от Рима.
– Почему они выбрали американский сайт?
Грегорио Мандино пожал плечами.
– В Интернете географическое местонахождение сайта не имеет значения. Пользователи обычно выбирают тот сайт, которым легче пользоваться, или наиболее полный, или тот, который быстрее работает.
– А перевод? Его дала программа?
– Нет, хотя он очень близок к тому, что предложила программа. Американский сайт выдал: «В этом месте или местности сокрыты лжецы», что звучит несколько неуклюже. Перевод моего профессионального консультанта более элегантен: «Здесь лежат лжецы».
– Латынь в этой фразе очень проста, – пробормотал Вертутти, – «Hic» означает «здесь», и я бы скорее ожидал увидеть «vatis mendacis» – «ложные пророки», нежели «vanidici», но почему «latitant»? Бесспорно, «occubant» было бы более уместно.
Мандино едва заметно улыбнулся и вытащил из кармана две фотографии.
– Мы предвидели подобный вопрос, ваше преосвященство, и вы были бы абсолютно правы, если бы данную надпись обнаружили на месте захоронения. «Occubant» – «похоронены» или «покоятся» – в подобном случае было бы значительно более вероятно. Но это вовсе не надпись на могильной плите. Она высечена на небольшом продолговатом камне, являющемся частью стены над камином на вилле, в которую переделали старую ферму шестисотлетней постройки, в районе Монти-Сабини.
– Что? – Впервые за все время их беседы кардинал был по-настоящему потрясен. – Покажите мне фотографии.
Мандино передал ему снимки, и Вертутти несколько мгновений внимательно их рассматривал. На одном было изображение самой надписи крупным планом, а на другом – нескольких камней над большим камином.
– Почему вы так уверены, что это имеет какое-то отношение к Кодексу?
– Поначалу я не был уверен, однако потом решил провести некоторое расследование. И тут произошло кое-что крайне неприятное.
– Поясните, пожалуйста.
– Человек, сделавший запрос, оставил свой электронный адрес – он просто выполнил одно из главных условий пользования данным сайтом, – что упростило поиски. Мы установили местонахождение дома, из которого поступил запрос на перевод. Он находится на небольшом расстоянии от дороги, соединяющей Понтичелли и Скандрилья, и год назад был приобретен семейной парой из Англии по имени Хэмптон.
– И как вы поступили? – спросил Вертутти, ожидая услышать самое страшное.
– Я попросил доверенного человека послать туда двоих наших сотрудников в тот момент, когда, по нашим сведениям, хозяева должны были выехать на родину, но, как выяснилось, синьора Хэмптон по какой-то причине осталась на вилле. Муж уехал один. Наши люди проникли в дом, начали поиски латинской фразы и очень быстро ее обнаружили на камне над камином. Он был частично заштукатурен рабочими, которые ведут ремонт в доме. Неоштукатуренной оставалась только та его часть, на которой и находилась надпись. Им было приказано отыскать латинскую фразу, а также внимательно осмотреть камень и выяснить, нет ли на нем каких-либо других надписей. Наши люди начали отбивать штукатурку, но синьора Хэмптон услышала их и спустилась вниз узнать, что происходит. Увидев незнакомцев у себя в доме, она бросилась бежать. Один из них стал ее преследовать. В суматохе она споткнулась, упала, ударилась о перила и сломала себе шею. Чистейшая случайность.
Это было хуже того, что ожидал услышать кардинал Вертутти: погибла невинная женщина.
– Чистейшая случайность? – скривившись, переспросил он. – Неужели вы в самом деле полагаете, что я вам поверю? Мне прекрасно известны методы работы вашей организации. Вы уверены, что ее не столкнули? Или просто не избили до смерти?
Мандино холодно улыбнулся.
– Я могу только повторить то, что мне было сказано. Мы никогда не узнаем, что на самом деле произошло в том доме, но в любом случае женщина должна была умереть. Насколько мне известно, именно этого недвусмысленно требуют условия Акта.
В середине VII века Папа Виталий написал Кодекс от руки, не доверяя даже никому из самых преданных писцов. В течение столетий содержание Кодекса было известно лишь горстке самых высших и доверенных лиц в Ватикане, включая самого Папу. В случае если какие-либо из запретных артефактов были бы обнаружены, допускалось принятие самых решительных мер, каковые фиксировались в так называемом Виталианском акте, что само по себе было совсем не удивительно.
– Да как вы смеете читать мне лекцию об Акте! Откуда вам вообще о нем известно? – воскликнул Вертутти. Глаза его сверкали от возмущения.
Мандино пожал плечами.
– Тоже от вашего предшественника. Он сообщил мне, что любой, кто найдет Кодекс или каким-то образом получит информацию о его содержании, считается настолько опасным для церкви, что должен быть физически устранен. Ради блага церкви, разумеется.
– Кардинал преувеличивал, – Вертутти наклонился к собеседнику, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – Упомянутый документ должен быть найден, и ни при каких обстоятельствах нельзя допустить, чтобы он стал известен непосвященным. Это верно. Условия Акта хранятся в тайне, но я могу вас заверить, что в нем нет требования физического уничтожения кого бы то ни было.
– В самом деле, ваше преосвященство? Церковь в прежние времена вполне открыто требовала физического устранения очень и очень многих. Более того, она даже потворствовала им в самом Ватикане. И вы совершенно правы, не мне читать вам лекции на подобные очевидные темы.
– Ерунда! Приведите хотя бы один пример.
– Не составит особого труда. Папу Пия Одиннадцатого почти наверняка убили в тысяча девятьсот тридцать девятом году, чтобы не позволить ему выступить с принципиально важной речью, в которой он собирался осудить фашизм, в то время как Ватикан был готов с ним примириться. И неудивительно, что его преемник, Пий Двенадцатый, открыто поддержал Третий рейх.
– Ни на чем не основанные инсинуации, которые никогда не были доказаны.
– Конечно не были, – со злобным презрением в голосе отозвался Мандино, – но только потому, что Ватикан не разрешает проведение независимых расследований на территории Святого престола. Непризнание чего-то Ватиканом вовсе не свидетельство неистинности этого.
– О, многие пойдут на все, лишь бы опорочить святое имя церкви! – Вертутти откинулся на спинку стула, убежденный, что победа в споре осталась за ним. – Однако ваше лицемерие меня потрясает. Вы пытаетесь читать мне мораль о нравственных принципах и гуманизме!
– Здесь нет никакого лицемерия, ваше преосвященство! – И вновь Мандино произнес последнее слово с глубочайшим презрением. – По крайней мере, коза ностра не прикрывается сомнительными одеждами религии. Подобно нашим, руки католической церкви были запятнаны кровью на протяжении многих столетий, не стали они чище и сегодня.
Несколько мгновений оба молчали, злобно вглядываясь друг в друга. Первым опустил глаза Вертутти.
– Подобные перепалки никуда не приведут, а у нас, насколько я понимаю, есть совместная работа. – Он сделал глоток кофе, стараясь продемонстрировать этим перемену в отношении к собеседнику. – Поиски ваших людей дали какой-либо результат? Что еще они нашли?
– Ничего особенного, – спокойно ответил Мандино, словно несколько мгновений назад они не обменивались взаимными обвинениями. – Только тот же самый латинский текст, который обнаружили Хэмптоны. Мои люди очистили камень от штукатурки, сфотографировали его, записали слова, но больше ничего не нашли.
Вертутти сокрушенно покачал головой. Значит, женщина не просто погибла, она погибла напрасно.
– Итак, вы стали причиной бессмысленной, я подчеркиваю, бессмысленной гибели человека.
Мандино натянуто улыбнулся.
– Не совсем. Мы обнаружили нечто такое, что Хэмптоны, по всей вероятности, сочли несущественным. Посмотрите внимательнее на фотографии, и вы сами увидите.
Вертутти взял у Мандино фотографию надписи крупным планом и несколько мгновений внимательно ее разглядывал.
– Не вижу ничего, кроме надписи.
– Здесь есть еще восемь отдельных букв, точнее, сочетание из двух букв, затем сочетание из трех и еще одно сочетание из трех букв. Они находятся в самом низу и намного меньше по размеру, напоминают подпись. – Мандино сделал паузу, предвкушая удивление кардинала. – Первое сочетание букв – «РО», второе «LDA», и я полагаю, что мы оба сможем понять, что они значат. Последние три – «МАМ», и мы склонны полагать, что они означают «Марк Азиний Марцелл». В большем доказательстве мы вряд ли нуждаемся.
2
Роган с Альберти знали, что дом должен быть пуст, но все равно дождались половины одиннадцатого и только тогда приблизились к зданию. Там мог находиться дежурный полицейский. Роган обошел здание, проверил, нет ли где припаркованных машин и не светят ли сигнальные фары. Только после этого они с Альберти проникли в дом через заднюю дверь.
Обоим было прекрасно известно, что Мандино и его помощник Карлотта крайне недовольны ими из-за гибели женщины, и хотя они толком и не понимали смысл данного им поручения, решили на сей раз исполнить его идеально.
Альберти извлек из кармана складную отмычку, просунул ее между дверью и косяком и аккуратно надавил. С едва слышным щелчком дверь распахнулась.
Альберти закрыл замок – уходить они собирались, как и в прошлый раз, через парадный вход, – а Роган, освещая себе дорогу маленьким фонариком, проследовал к лестнице и по ней поднялся на второй этаж. Он не знал точно, где может находиться то, что ему нужно, поэтому осматривал все комнаты, но безуспешно. Значит, надо искать где-то внизу.
Так оно и было. В холл выходило четыре двери, за третьей располагался небольшой кабинет. На столе луч фонарика высветил плоский экран монитора, клавиатуру и мышку, системный блок находился на полу рядом. Там же были телефон, сканер с принтером, хаотически разбросанные листы бумаги, ручки и множество всяких других вещей, которые можно найти в любом кабинете.
– Великолепно! – пробормотал Роган.
Он подошел к окну, посмотрел сквозь стекло, чтобы убедиться, что наружные ставни закрыты, и задернул шторы. Только после этого зажег в комнате свет, сел в кожаное крутящееся кресло, включил компьютер и монитор. Ожидая, пока система загрузится, быстро просмотрел бумаги на столе в поисках каких-нибудь заметок относительно надписи на камне. Обнаружил он только лист бумаги с тремя латинскими словами и их переводом на английский язык. Роган сложил записку и положил ее себе в карман, затем продолжил поиски, но ничего примечательного больше не нашел.
После того как на экране монитора появился рабочий стол «Windows», Роган открыл браузер, выбрал «Параметры» и стер информацию обо всех недавно посещавшихся веб-сайтах. Затем открыл «Избранное» в поисках чего-то, что напоминало бы те веб-сайты, которые называл Карлотти. После этого просмотрел входящие и отправленные электронные письма в «Outlook Express», вновь следуя инструкциям Карлотти, и вновь поиск не дал результатов. Роган перечитал письменные указания Карлотти, пожал плечами и выключил компьютер.
Он еще раз оглядел комнату, выключил свет и вышел. Альберти ждал его в холле.
– Проверим напоследок гостиную, – произнес Роган и прошел в комнату.
Новая штукатурка над камином была еще немного влажной, но ничем не отличалась от штукатурки на соседней стене.
Они внимательно осмотрели комнату в поисках чего – либо подозрительного – ничего.
– Думаю, все, – заключил Роган. – Мы сделали все, что хотел от нас капо. Уходим.
Через двадцать пять минут они проехали уже почти тридцать километров, когда Роган внезапно вспомнил, что забыл отдернуть шторы в кабинете. Он снял ногу с педали акселератора, раздумывая, стоит ли возвращаться, чтобы исправить ошибку, но в конце концов решил, что это не имеет принципиального значения. И в самом деле, какие выводы можно сделать на основании завешанных штор?
