Текст книги "Сладкие папики (ЛП)"

Автор книги: Джейд Вест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 4

Кэтти

Пары часов сна никогда не бывает достаточно, так еще и мои внутренние часы. Я проснулась с первым проблеском света, проникшим сквозь занавески, и во рту было ощущение, будто я всю ночь сосала задницу бабуина.

Карл. Счет: 1.5. Хороший выбор вина, жутко сексуальный. Минус полбалла за гадкую сухость во рту утром.

Я рискнула оглянуться через плечо, с облегчением обнаружив, что это дыхание Рика щекотало мою обнаженную кожу. В комнате было жарко, как в сауне, и я горела, даже без одеяла, ощущая жар от его ног, переплетенных с моими. Я рискнула подвинуться к краю кровати, но он потянулся во сне и обхватил меня своими руками, крепко прижав к груди. Дерьмо.

Я чувствовала его член у своей задницы, и он не был мягким. Возможно, это было не так уж плохо. Вероятно, еще один хороший трах скрепил бы сделку по-настоящему.

Но Карл. Боже всемогущий, Карл… я не была уверена, что моя свежеоттраханная киска была готова к раунду с ним.

Я замерла неподвижно, словно статуя, и прислушивалась – Карл дышал ровно и глубоко. Звук отдавался близко, наверняка тот был по другую сторону Рика, и эта мысль заставила мое сердце забиться чаще. Да, я определенно не была готова к новому раунду. Мои пальцы покалывало при воспоминании о его твердом гигантском члене, о приливе адреналина, пока он мастурбировал себе моей рукой.

Я задержала дыхание и высвободилась из хватки Рика, двигаясь так медленно, что это казалось даже нелепым. Моя концентрация была на пике, неустойчивая поставив ногу на ковер, собираясь незаметно пробраться к выходу, но нет. Рик нащупал пальцами мою руку и сжал ее, потом подкатился ко мне.

– Золушку ждет карета из тыквы? – его голос был сонный и хриплый.

Я легла рядом с ним и понизила голос, чтобы не разбудить зверя позади него.

– Тыква исчезает в полночь. Так что в действительности я пропустила эту поездку.

Я почувствовала его улыбку на своем плече.

– Тебя определенно прокатили…

Я не могла сдержать улыбки.

– Да. Прокатили.

Он приподнялся на локте, и я почувствовала в темноте его взгляд.

– Как насчет второго раунда? – Он задел пальцами мою руку, пощекотал ребра, затем пополз ими вниз по моему животу, но я отодвинулась.

– Мне нужно идти, – прошептала я.

– Бросишь меня в темноте?

Я слегка рассмеялась.

– Сейчас утро, и я не бросаю.

– Кто, черт возьми, называет это утром?

– Самсон, – сказала я. – Он определенно называет это утром.

– Ах. – Он перекатился на спину. – Самсону пришлось бы привыкнуть к поздним подъемам воскресным утром, если бы он был моим.

– Он стоит того, чтобы просыпаться пораньше.

– Поверю тебе на слово.

Я опустила на пол обе ноги.

– Могу я уйти?

Мне понравился его низкий смех.

– До тех пор, пока ты обещаешь вернуться.

Я поднялась на ноги.

– Я еще вернусь.

Пару раз моргнув, чтобы привыкнуть к темноте, я смогла разглядеть груду простыней и жесткие линии тела Карла рядом с Риком. Я смотрела, как Рик меняет позу, прижимаясь к груди Карла.

– Не пропадай, – прошептал он.

Я восприняла это как разрешение уйти, благодарная, что он не настоял на поцелуе моих со вкусом «задница бабуина» губ. Потом нащупала пальцами ног жалкий клочок ночной рубашки и подобрала его, но трусиков нигде не нашла. Поэтому пошлепала босыми ногами, надеясь, что мне повезет, но нет. Мне придется оставить их.

Сувенир на память.

Я представила, как они вместе дрочат, их толстые члены рядом, и только тонкий кусок кружева между ними. Эта мысль была на удивление возбуждающей.

Гораздо более возбуждающей, чем парень в колледже, который украл мои грязные трусики и спрятал их под своей кроватью. Однажды я нашла там пятнадцать пар. Пятнадцать испачканных спермой гребаных пар.

Мудак.

Я прокралась к двери спальни, которая оказалась приоткрытой. Света на лестничной площадке было достаточно, чтобы без труда вернуться в мою комнату. Мою комнату, на все десять минут, что я там провела вчера. Я включила лампу и швырнула вчерашнюю одежду в свой чемодан, всего за минуту собрала свои растрепанные волосы в пучок и почистила зубы в ванной. Потом выудила со дна чемодана смену одежды. Последний писк моды – поношенная пара брюк для верховой езды, футболка оверсайз и «Я люблю свою лошадку» носки. Все отлично, кроме обуви, которая осталась в гребаной машине.

Я с досадой посмотрела на сверкающие шпильки, в которые с важным видом влезла вчера. Твою же мать.

Брюки для верховой езды и долбанные шпильки. Ну что за полнейшая идиотка.

Я расправила постель, ополоснула стакан в раковине и спустилась по лестнице, держась ближе к краю, чтобы не скрипнула ступенька. Затаив дыхание, опустила ручку входной двери, но никто не последовал за мной. Почти в безопасности, почти…

Пока приторно веселый голос не пожелал мне «доброго утра» с соседней подъездной дорожки. Вот дерьмо. Такого рода район. Я повернулась к поприветствовавшей меня – это была женщина средних лет, у ног которой топтался очаровательный спаниель. На ней была одна из этих шикарных флисовых курток и пятнистый шарф на шее. Определенно богатая. Я чуть не умерла от того, как та оглядела меня с ног до головы, задержав взгляд на моих носках в идиотских туфлях на шпильке. Унижение даже близко не стояло. Она подняла руку в приветствии.

– Синди, – представилась она. – Вы… родственница?

– Подруга, – сказала я, и мои щеки запылали. Виновна. Я даже не знала, почему чувствовала себя виноватой, но это было так. Ощущение, словно у меня на лбу для всеобщего обозрения вытатуировано «шлюха».

– Подруга, хмм…

И она это знала. Она, черт возьми, знала. Аргх. Я возилась с центральным замком, пока мне, наконец, не удалось открыть машину.

– Кэтти. Рада знакомству, – солгала я.

– Да… я тоже. Еще увидимся?

Я кивнула, улыбнулась и коротко пожала плечами, прежде чем забраться на водительское сидение. Улыбка не сходила с моего лица, пока скидывала туфли, так отчаянно желая убраться отсюда поскорее, что завела машину в одних дурацких носках. И съежилась, когда моя машина загрохотала, затрещала и захлебнулась достаточно громко, чтобы перебудить весь чертов район, так что я быстро отъехала, маша Синди на прощание, будто не она только что поймала меня во время позорной прогулки по подъездной дорожке бисексуальной пары в шесть утра.

Я выехала из богатого пригорода и вздохнула свободнее.

Я сделала это. Я действительно, черт возьми, сделала это.

И это было хорошо.

Я была хороша!

Удача!

После этого так легко почувствовать себя этакой сексуальной богиней. Это чувство уверенности, когда вы находитесь на безопасном расстоянии и уверены, что все схвачено. Ничего особенного. Еще увидимся, жеребец.

Но это было большое дело. Большие деньги, большие члены.

Просто… огромные. Все это было большим.

Безумно чертовски большим.

Между ног у меня пульсировало, на лице играла улыбка, а на банковском счету лежала тысяча фунтов, и жизнь еще никогда не казалась такой чертовски приятной. Когда я отъехала от Челтенхэма и направилась к дому, мне стало еще приятнее. Я поехала прямиком в «Вулхоуп и двор», свернув с автострады и держа свой путь через сельскую местность. Дороги стали проселочными, солнце поднялось над горизонтом, заливая мир прекрасным светом нового дня. Меня охватило возбуждение. Такое никогда не надоест. Никогда.

Я завернула во двор, проползла мимо дома Джека на знакомое место возле кормушки. Джек уже вышел, перекладывая щепки из одного ящика в другой.

Мой желудок слегка сжался при виде его. Он не был стар, лет пятидесяти пяти, хотя выглядел побежденным. Изможденный старик в теле в самом расцвете сил.

Он выглядел так, словно вырос в деревне. Настоящий фермер, с добрым лицом и обветренными руками… с глазами, которые за последнее время слишком много повидали.

Одинокий. Он был просто одинок. Но он не хотел этого.

Джек поднял бровь, когда я вылезла из машины в одних носках.

– Не спрашивай, – проговорила я.

– И не собирался, – улыбнулся он. – Долгая ночь?

– Ты сказал, что не будешь спрашивать.

– Я спрашивал не о носках, а о твоей ночи. – Его глаза блеснули, и он закурил.

– У меня было свидание, – ответила я. – Оно прошло… хорошо.

– Так где же он? – спросил Джек. – Недостаточно хорош, чтобы встретиться с твоим мальчиком?

– Не-а, – усмехнулась я. – Никто не встретится с Самсоном, пока все не станет серьезно. Ему не нужна череда отчимов у дверей конюшни. – Я выудила сапоги из багажника, пока Джек сокращал расстояние между нами.

Выражение его лица было тяжелым, и у меня упало сердце.

– Банк снова на меня наехал.

Я постаралась улыбнуться.

– Мне нужно еще несколько месяцев.

Он вздохнул.

– Не знаю, есть ли у меня столько времени. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Ты никак не можешь попросить, эм, своего отца?

Я сожалела о том дне, когда проболталась о своем тупом раздражающем папаше.

Только от одной этой мысли меня затошнило.

– Я достану деньги, – твердо сказала я. – Только не от него. Лучше предпочту съесть свое собственное дерьмо.

Джек поморщился.

– Я знаю, милая. Прости, что спросил. Ты же знаешь, каково это, какие сейчас времена.

– Знаю.

И я знала. Знала, как тяжело приходится Джеку. Его жена сбежала в прошлом году, прихватив с собой старшего бригадира, и Джеку самому пришлось собирать все по кусочкам, практически в одиночку управляя хозяйством в суровые зимние месяцы, когда цены вокруг росли, а прибыль снижалась. На его земле было всего несколько конюшен и жалкое подобие выездного кольца, но я здесь уже много лет, и мне это нравилось. Это было наше место – Самсона и мое – мы принадлежали этому месту. Просто хотелось сделать это официальным.

Джек хотел сдать мне землю в аренду, потому что ему нужны были деньги, но он нуждался в них заранее. Иначе ему придется продать дом. Продать и выгнать меня.

Мысль была ужасной.

Мы были прямо у леса, акры и акры идеальные для верховой езды. Я мечтала о конюшне с тех пор, как впервые увидела это место, и только укрепилась в желании, как только Самсон прибыл в конном грузовике, и я отвела его в стойло. Это было правильно.

– Я могу дать тебе немного сейчас, если надо…

Он покачал головой.

– Не нужно, Кэтти, только когда ты сможешь, понимаешь? Но мне не хочется продавать.

Я достаю телефон.

– Пятьсот пока хватит?

Он выглядел таким грустным. Таким неловким.

– Выставили счет за топливо. Оно встанет мне в шестьсот пятьдесят.

Оу.

Проигнорировав укус боли, я перевела семьсот. Эх, плакал мой остаток на счете. Это были славные несколько часов.

– Готово, – сказала я. – Перевела немного больше. Для любой мелочи, которая может понадобиться Самсону.

Джек никогда не принял бы их и никогда не использовал бы дополнительные деньги для Самсона, но мы все равно танцевали этот маленький танец.

Он улыбнулся.

– Лучше выведи старые ослиные уши. Он доставил мне немного дерьма этим утром.

Джек говорил это каждое утро, и каждое утро это было просто, чтобы что-нибудь сказать. Но я все равно улыбнулась.

Потом завернула за угол к конюшне. Мое сердце подпрыгивало каждый раз, когда я видела моего прекрасного мальчика. Он уже знал, что я иду, навострив уши и глядя в мою сторону. При виде меня конь тихонько заржал и тряхнул головой, и я улыбнулась. Глаза у него были большие, карие и такие добрые, а уши длинные – как у осла, как сказал бы Джек – а нос мягкий, словно бархат.

– Привет, – поздоровалась я, и он боднул меня, щекоча мою щеку своей челкой. Я почесала его за ушами и потерла белое пятно на лбу. Мой большой ребенок выглядел сегодня таким большим, шаркая по своему стойлу, стремясь выйти и поиграть. Я сняла с крючка оголовок (Примеч. часть уздечки), надела его, сдвинула засов на двери стойла и вывела его наружу. Его шаги были изящными и упругими, глаза возбужденными. Я привязала его к столбу и направилась обратно к стойлу.

Он заржал, когда я опустила его седло на перила, обнюхивая мои карманы в поисках лакомства, пока я чистила его.

Самсон был большим ирландским тяжеловозом (Примеч. порода лошадей). Бывший охотник, определенно принадлежащий кому-то, кого больше интересовал азарт, чем мастерство. Я подобрала его на аукционе, мое сердце застряло в где-то горле, пока я торговалась с каким-то дилером из Форест-оф-Дин (Примеч. неметрополитенский район в графстве Глостершир (Англия)). Черт знает, что случилось бы с Самсоном, если бы мою ставку перебили, но я поняла, что он для меня, как только наши глаза встретились через торговый двор. У меня даже не было возможности прокатиться на нем, не говоря уже о том, чтобы проверить, прежде чем я предложила цену, но это не имело значения. Я рискнула, и это дорого мне обошлось, хотя он был слишком неопытным для своего возраста, прыгал слишком сильно и слишком неуклюже, и боялся всего на свете, когда мы выезжали одни. Но я упорно продолжала, несмотря ни на что. На все проблемы с зубами, все обучение, все удары, шишки и падения. Мы учились вместе, он и я, и это было лучшее чувство.

Он был практически черным, его шерсть казалась очень темной, грива плотной и густая, а хвост длинный. Самсон дышал мне в плечо, пока я чесала завитки его челки, и не двигался, пока целовала его нос.

– Давай прокатимся.

В мгновение ока я оседлала его, схватила шлем и вскочила ему на спину, даже не успев застегнуть ремешок на подбородке. Он вышел с высоко поднятой головой, навострив уши, когда мы прошли мимо других лошадиных морд в стойлах и дальше мимо Джека. Он помахал мне, когда мы выезжали со двора. Я заставила Самсона перейти на рысь (Примеч. это движение лошади, при котором поочередно переставляются пары ног по диагонали), когда мы вышли на дорогу.

Седло казалось тверже, чем обычно, из-за воспаленной плоти между моих ног. Каждый шаг напоминал о том, что прошлой ночью меня трахнули. Меня действительно трахнули прошлой ночью. Вероятно сильнее, чем меня когда-либо трахали до этого, и определенно глубже. Рик трахался как порнозвезда. Эта мысль заставила меня улыбнуться. Один в киске, другой в руке. Может быть, я сама могла бы быть маленькой порно-шалуньей.

Нервы снова натянулись, на меня нахлынули воспоминания об адреналине, эндорфинах и страхе. Это вернуло меня с небес на землю.

Едва ли я порно-шалунья, но я справилась. Наверное.

Они оба кончили. Это ведь хорошо, верно? Даже если Карл в значительной степени сам дрочил моей рукой, это все равно считалось.

Я мысленно вздохнула. Это считалось.

В следующий раз я сделаю это лучше. В следующий раз я разденусь как профессионалка, раздвину ноги достаточно широко для двоих и скажу им, чтобы они пришли и взяли то, за что заплатили. Дрожь пробежала по мне. А может и нет.

Самсон ускорил шаг, и мы легким галопом пересекли общий выгон, повернули за угол парковки. Я похлопала его по плечу и подбодрила. Конь заставил меня гордиться собой. Опустив голову, тот продолжал шагать. Когда мы добрались до входа в Хауг-Вуд, я замедлила его шаг до рыси. Я пыталась сосредоточиться на своей позе, на изяществе работы ног, но движения были слишком интенсивными. Моя киска все еще ощущалась только что оттраханной, слишком нежной напротив седла. К тому же все, о чем я могла думать, – это они.

Голые тела, первобытные звуки и запах секса в воздухе.

Стоны Рика, такие болезненные… такие… отчаянные. От этого воспоминания мне стало жарко, щеки горели от утренней свежести, а бедра непроизвольно сжались. Я подпрыгнула и приземлилась, наклонилась вперед, чтобы прижаться к луке седла таким образом, что кожаная ручка прижалась к клитору. Перед глазами посыпались искры. Блядь.

Я огляделась – дорога была пуста. Только мы. Я и Самсон. Поэтому подтолкнула его вперед и пустила рысью. Перестала подниматься в такт, прижимаясь к кожаному гребню, когда Самсон поднимал ноги. Блядь. Я вынула ноги из стремян и раздвинула бедра, удерживая себя впереди седла, двигаясь, потираясь.

Ворчание Рика. Удар плоти о плоть. Напряженная задница Карла, удары его бедер. Выпуклость его члена в моих пальцах. И Рик. Металл против моего клитора. Хлюпанье пальцев, когда он вставлял их внутрь. И влажность… ох, блядь, влажность…

Дрожь между моих бедер, ровная рысь Самсона. Я уговаривала его идти быстрее и терлась, терлась о сиденье.

Блядь.

Глаза Рика, когда он прижал мои бедра к груди, как он трахал меня, жестко. Как он проник внутрь, как сомкнул мои пальцы вокруг большого жесткого члена Карла.

Блядь.

Я удерживала себя у луки седла. Мое дыхание было прерывистым. Тук, тук, тук.

Два члена сразу. Их готовность. Сильные руки Карла поднимают меня, его толстый член толкается в мою задницу, заставляя меня рычать и кричать, как Рик. Толчок его бедер, и я бы завизжала, растянулась, приняла его. А потом еще, гораздо больше. Пальцы Рика на моем клиторе, потирают меня, пробираясь внутрь, растягивая меня, и я бы извивалась…

Ох, блядь.

И я приму их. Приму их обоих. Два толстых члена, два ворчащих, толкающихся и врезающихся в меня тела. Карл сказал бы мне, что делать… Рик сказал бы мне, как хорошо это ощущалось… и я буду потерянной… растянутой двумя большими чертовыми членами.

Ох, ебать меня.

Я остановила Самсона и сунула руку в свои брюки, стоя в стременах, с замиранием сердца ожидая, когда же пальцами найду свой пульсирующий клитор. Потом потерла его в поисках оргазма.

Лес был наполнен щебетом птиц. Самсон шуршал носом в зарослях, скрипела кожа, пока я раскачивалась в седле. Сплошной комок нервов, отчаянно жаждущий оргазма. Я кончила с шипением, мои стоны застревали в горле. Эйфория охватила меня, успокаивая мое колотящееся сердце.

Я улыбнулась и рассмеялась над абсурдностью ситуации, убеждая себя, что здесь безопасно, пока не услышала голоса и знакомый перезвон велосипедного колокольчика.

Вот это да. Я вернула Самсона на дорогу, прежде чем успела застегнуть свои брюки, и он бросился вперед, как только я отпустила поводья.

Я громко смеялась. Ярко покраснела. Смущенная, возбужденная и обезумевшая от эндорфинов.

Это сделали мы.

Это сделала я.

Ветер в лицо. Знакомый тройной стук его копыт по земле, и я потеряла себя. Я потерялась в езде.

Мы были живы. Мы были свободны. Мы были всем.

Я усмехнулась, когда он перешел на рысь, похлопав его по спине, он фыркнул и перешел на шаг. Вот это мой мальчик.

Мы завершили круг, совершив длинную поездку, и увидели велосипедистов, когда вернулись к Джеку. Самсон обливался здоровым потом, его голова красиво покачивалась, уши торчали вперед. У меня все еще болело и приятно пульсировало между ног. Клитор все еще был чувствительным, в животе щекотало при мысли о том, что меня возьмут два члена.

Я спрыгнула на землю во дворе, ноги были словно желе, пока я подтягивала Самсона обратно к перилам. Я ослабила седло, затем его сняла, потом уздечку и, пока он жевал завтрак, окатила его прохладной водой в лучах утреннего солнца.

Я уже собиралась выставить его в поле, когда у меня в кармане зазвенел мобильный.

Необычно.

Люди редко звонят мне по утрам.

Я достала его, и на экране вспыхнуло имя, которое я действительно не хотела видеть:

Донор спермы.

Черт побери!

Меня охватил ужас. Тот же страх, который я испытывала при звуке его имени, с тех пор, как мне исполнилось десять лет, и я не могла не обращать на него внимания. Странная смесь чувств, которые я не могла объяснить, не хотела объяснять.

Не хотела, чтобы в этом был хоть какой-то смысл.

Ни у кого нет времени на такие вопросы.

Какого хрена может хотеть донор спермы в девять часов утра в воскресенье?

Мой палец завис над кнопкой ответа, пока я не решила, что мне насрать, чего он может хотеть в девять утра воскресенья.

Я отправила его на голосовую почту.

Нахер его.

Глава 5

Карл

– Ну, вот и все. По крайней мере, ты потрахался. – Я бросил на Рика сердитый взгляд. – Лучше, чем просто дрочить. Я же говорил, что это пустая трата времени.

Улыбка Рика ничуть не ослабла.

– Она вернется.

– Конечно. В этом году, в следующем году, когда-нибудь никогда.

Я прошел в ванную и почистил зубы, выпустив первую струю утренней мочи все еще полутвердым членом. Рик всегда получает чертову киску первым.

Он появился в дверях, и я увидел в зеркале, как блеснули его глаза.

– Она все еще заинтересована. Она так сказала.

– Значит, ты видел, как она уходила? И не подумал сказать ей, что она может остаться и заработать остальную часть денег?

– Она пошла разбираться со своей лошадью. Утренние дела в конюшне.

– Великолепно, – закатил глаза я.

– Тебе почти нечего сказать, а ты ведь самый большой жаворонок, которого я знаю.

– Я должен быть жаворонком.

– Она тебе тоже нравится, – ухмыльнулся он. – Я знаю, что она тебе нравится. Знаешь, все в порядке. Ты можешь позволить своей короне мудака немного соскользнуть.

– Мы не знаем ее, – совершенно искренне заметил я. Мы ее не знали. Ни черта о ней не знали. Не считая того, что она красивая девушка, которая любит лошадей. И член Рика.

Он погладил себя в дверях, и было очевидно, почему все так любят член Рика.

– Надо было настоять хотя бы на минете, прежде чем она сбежала.

– Теперь твоя очередь, – сказал он. – Все справедливо.

– Не думаю, что она заинтересована в моей очереди.

– Чушь собачья, – рассмеялся он. – Вот всегда ты такой.

– Так всегда бывает. Ты увлекаешься, влюбляешься в каждую в ту минуту, как они входят в дверь, укладываешь их в постель и разглагольствуешь, а потом устраиваешь мне большой сюрприз, когда через несколько месяцев все идет наперекосяк.

– Не в этот раз, сейчас все по-другому. Она другая.

Я почувствовал, что хмурюсь, но сдержался.

– Тогда давай расскажем ей, в чем дело. Если она такая другая.

– Не начинай. – Он перестал поглаживать себя и бросил на меня взгляд.

– Я серьезно, Рик.

– Я тоже. Не начинай, черт возьми, – сказал он, а затем оттолкнул меня от унитаза, как только я закончил мочиться, и сел сам. Я закончил чистить зубы, улыбаясь над шипением и рычанием, с которыми тот справлял свою нужду.

– Мило.

– Ты, блядь, порвал меня прошлой ночью.

– И это сработало. Маленькая любительница кататься прибежала, не так ли?

– Ага, сработало.

Я взъерошил его волосы.

– Тебе чертовски понравилось это.

– А я и не говорил обратного. – Он улыбнулся мне, и снова эти чертовы щенячьи глазки. – Она мне действительно понравилась.

– Началось…

– Но это так.

Я прополоскал рот.

– Они тебе всегда действительно нравятся.

– Только не так. Она забавная и милая. Очень добрая, видно, что у нее хорошая энергия. Она ощущается…

– Тугой? – усмехнулся я. – Хорошенькая тугая дырочка, не так ли?

– Речь не об этом.

– Но она именно такая?

Он ухмыльнулся.

– Ага, так и есть.

– Надеюсь, это так. Мы достаточно ей платим.

Я прислонился к раковине, пока он вытирал свою жалкую задницу.

– Ты же не это имеешь в виду. Ты просто говоришь это, чтобы поворчать.

Он меня раскусил.

– Давай просто сначала подождем, появится ли она снова, прежде чем ты признаешься в своей вечной преданности, хорошо?

Я пошел одеваться, натягивая на ходу футболку, пока тот наблюдал.

– У тебя есть моя вечная преданность, Карл.

– Надеюсь, что это так. – Я достал из гардероба джинсы.

– Ты знаешь, что это так, – сказал он. – Я люблю тебя.

Чертов Рик и его проявления чувств.

– Спасибо.

Он спустил воду в туалете.

– И это все? – Он вымыл руки. – Спасибо?

– Спасибо. Большое спасибо? – Я застегнул джинсы.

Рик прислонился к дверному косяку, и в утреннем свете его тело казалось невероятным. Его член был толстым и идеально пропорциональным, блеск серебра в головке притягивал мой взгляд.

– И…?

– Что «и»?

– Ты собираешься сказать это?

Я притворился, что ничего не понимаю.

– Что сказать?

– Ты знаешь, что. Ты никогда, блядь, не говоришь это.

Я присел на край кровати, любуясь видом.

– Надеюсь, Маленькая любительница кататься не заставила тебя нервничать? Я едва до нее дотронулся.

– Дело не в ней, – сказал он. – Это касается нас.

Я скорчил гримасу.

– Боже правый.

– Я серьезно, Карл. Разве ты не можешь просто, черт возьми, сказать это?

– Я люблю твой тугой маленький зад, Ричард. Я его очень люблю.

– Прекрасно. – Его глаза потемнели, плечи напряглись, а движения были резкими, пока он вытаскивал одежду из комода.

Я рассмеялся.

– Ты такой чувствительный сегодня утром.

– Просто… неважно, Карл.

Он натянул боксеры, и я закатил глаза.

– Серьезно. Ты же знаешь, что мне не нужно произносить это дерьмо. Нам не по пять лет, Рик. Чего ты хочешь? Маленькие любовные сердечки и цветочные поцелуи?

– Неважно.

– Боже, Рик, что все это значит?

Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня твердым взглядом.

– Почему ты не можешь сказать это?

– Могу, – усмехнулся я. – Я просто не такой… сентиментальный.

– Не можешь, – проговорил он. – Это причиняет тебе неудобства, не так ли?

Я не ответил.

– Это потому что я парень? Я думал, что ты со всем этим справился?

Мои слова прозвучали резко.

– Я покончил с этим. Я уже давно обо всем этом забыл. Черт возьми, Рик, в лучшем случае это длилось всего одну гребаную неделю.

– Что тогда?

Я нахмурился.

– Как я уже сказал, я просто не такой расточительный в своих словах. Что это меняет? Я здесь. Ты прекрасно знаешь, как обстоят дела.

– Может, я хочу это услышать. Ты всегда хочешь услышать их ото всех остальных. Почему же ты не можешь сказать мне это?

– Это даже отдаленно не одно и то же. – Я поднялся на ноги. – Нелепая параллель. – Из-под одеяла выглядывала темная полоска кружева. Я вытащил ее. Трусики Кэтти. Не раздумывая, поднес их к носу. Вдохнул ее запах. Вкусно.

– Я просто хочу это знать. Приятно иногда это слышать, – вздохнул он. – Если только ты не...

Я провел вставкой между пальцами.

– Если только я не что?

– Не чувствуешь это.

– Что именно? – Кружева были прекрасны, и от них исходил восхитительный аромат.

Рик с несвойственным ему раздражением хлопнул ладонью по комоду.

– Просто забудь.

– И теперь ты будешь выходить из себя, да?

Он пожал плечами и собрался уходить. Но Рик никогда не уходит.

Это заставило меня потерять голову.

Поэтому схватил его за локоть, и его глаза расширились, когда я оттащил его назад. Он с глухим стуком врезался в стену, и я прижал его, уткнувшись в его плечом своим и стягивая с него трусы. И я сказал это. Несмотря на то, что от этих слов у меня скрутило живот, уязвимый, неуютный и чертовски неловкий, я сказал это.

– Я люблю тебя.

Его твердый член упирался мне в бедро.

– Скажи это снова.

Я взял его член в руку, обернув вокруг него кружевные трусики Кэтти. Он застонал, когда я обрабатывал его.

– Многого и не надо, да? – Я сжал его, пока тот не застонал. – Я люблю тебя, Рик. Поскольку ты, черт возьми настаиваешь, на том, чтобы услышать это. Я люблю тебя, я люблю тебя, я, блядь, люблю тебя. Сердечки, розы и гребаные сентиментальные поцелуи. Ты этого хочешь, Рик? Хочешь услышать, как я выставляю себя на посмешище? Это то, что делает тебя чертовски твердым, красавчик?

– Блядь, Карл. Ебать.

Его пальцы были на моих джинсах, и я почувствовал облегчение. Мои яйца были тугими и горячими, запах сладкой киски задержался на моем языке. Рик обвил меня руками и жестко начал дрочить мне. Быстро. Темп нарастал, пока я не заворчал ему на ухо.

Потом тот притянул меня к себе, прижал свой член к моему, и я застонал, когда его пирсинг вдавился в мой ствол.

– Ебать…

Он застонал для меня, затем просунул маленькие трусики Кэтти между нашей плотью.

– Трахнем ее. Мы оба. Я знаю, ты хочешь это…

Я подумал о розовом маленьком бутоне. Ее бритой щелке.

– Конечно, я, черт возьми, хочу это…

– На славу растянем эту пизду, Карл. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Там будет чертовски тесно, Карл. Так чертовски туго.

– Блядь, Рик… – Ритм был безжалостным: бедра, член, пальцы.

Он облизал мои губы, и я пососал его язык. Потом ущипнул, сильно потянув штангу зубами. Рик застонал, и стало мокро. Я не отпустил его, а он извивался и корчился.

Я теснее прижался к нему, сильнее дергался.

Тот схватил меня за задницу, прижал к себе, и не было пальцев, только члены, члены и трущаяся плоть о плоть.

Я отпустил его язык, и Рик, закрыв глаза, прижался головой к стене.

– Я открою ее для тебя, Карл. Сделаю ее милой и широкой. Я знаю, что тебе нужно.

– Ебать… – зашипел я.

– Я заставлю ее принять, заставлю ее умолять… открою ее, пока ты не окажешься внутри, Карл. Ох, блядь, она будет такой чертовски тугой. Такой тугой маленькой ебанной пиздой.

– Я хочу… я хочу…

– Я знаю, – выдохнул он. – Наполнить ее, Карл. Наполни ее прямо сейчас.

И я кончил, брызгая и стреляя своей спермой на его чертов живот. На себя.

– Да… – прошипел он и тоже кончил. Я почувствовал его толчок, неистовую дрожь его члена напротив моего.

Задержал дыхание у его плеча, и он рассмеялся.

– Это было не так уж и трудно, верно? – проговорил он. – Три маленьких слова. – Он сделал глубокий вдох. – Скажи еще раз.

– Теперь ты испытываешь свою чертову удачу, – проговорил я.

Кэтти

В полдень я переступила порог, и мама вскочила из-за стола. Она в нерешительности стояла, пока я скидывала в коридоре ботинки.

– Что? – спросила я.

– Ты знаешь что.

Аргх. Я закатила глаза.

– Только не говори, что он и тебе позвонил. Ну что за гребаный мудак.

– Следи за языком, – сказала она, и я показала ей палец.

Я улыбнулась, и она тоже.

– Я не разговариваю с ним, – сказала я. – Пусть проваливает.

– Он сказал, что пытается дозвониться уже неделю.

– Нет, – возразила я. – Из его офиса звонят уже неделю. Он – нет. Он позвонил один раз. Чуть раньше. Я была занята.

– Семантика. Он звонит уже неделю.

– Мне плевать, что он скажет. Меня не интересуют никакие семейные сборища. Меня не интересует новое гребаное шоу пони Верити. Мне плевать, насколько прекрасна его чудесная жизнь. – Я вытащила из кармана телефон, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. – Мне действительно все равно. Я ничего не хочу.

– Он твой отец…

– Он мой донор спермы. Ничего больше.

Она поморщилась.

– Это ужасно, Кэтти.

– Он ужасен.

– Он все равно твой отец. – Она взяла мой телефон и протянула мне. – Позвони ему.

Я покачала головой.

– Ни единого чертова шанса.

– Ты должна позвонить ему. Он хочет поговорить с тобой кое о чем.

– Мне все равно, чего он хочет.

– Тебя это заинтересует, – заметила она. – Позвони ему.

Я взяла телефон, но не стала набирать номер.

– С чего бы это?

Мама провела рукой по волосам, которые завивались на концах точно так же, как у меня. Мы могли бы сойти за сестер. Люди часто так говорили.

– Спроси его!

– Ты скажи мне, – настаивала я. – Чего он хочет?

Она вздохнула.

– У него есть для тебя возможность.

– Тогда я действительно не заинтересована в звонке, – засмеялась я. – Мне не нужна его возможность.

– Это другое, – сказала она. – Тебе нужно подумать об этом.

– Мне ничего от него не нужно. – Обещанные три штуки в месяц держали меня в теплых объятиях. – Я сама разберусь со своим дерьмом.

Она прислонилась к столу и вздохнула.