Текст книги "Жестокие клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

28

РЕЙ

С утра, когда я открываю глаза, я понятия не имею, где я. Я лежу на боку в незнакомой кровати, уставившись сквозь стеклянную стену на незнакомый вид города. Я ощущаю новую болезненность в теле, особенно между ног. А еще я чувствую непривычное, но очень комфортное тепло, уютно устроившееся позади меня. Как одеяло с подогревом, только с мускулами. Луч утреннего света падает на кольцо на моем пальце, ослепляя меня внезапной вспышкой алого. Все это возвращается ко мне, как пощечина.

Я замужем.

За Куинна.

Моего заклятого врага.

Но мне кажется неправильным называть его моим заклятым врагом. У меня никогда не было врага, который убивал бы ради меня, или сосредоточивал все свое внимание на моем удовольствии, или давал мне выбор, как жить дальше. Теперь, когда я думаю об этом, у меня также никогда не было такого друга.

Это то, кем мы теперь являемся? Друзья? Не будь смешной. Женатые люди —не друзья. Так ведь?

Я не знаю. Я никогда не видела подобного брака, но, полагаю, не исключено, что они существуют. В “реальном” мире люди все время женятся по любви. Я полагаю, эти люди должны нравиться друг другу. Зачем еще тебе клясться провести остаток своей жизни с кем-то, кто будет раздражать тебя половину времени, пока вы вместе? Или, может быть, нормальные пары не раздражают друг друга. Может быть, нормальные пары также не угрожают убить друг друга.

Хотя угрозы убийства исходят только с моей стороны. Я не хочу забегать вперед, но если Куинн продолжит вести себя так мило, мне придется пересмотреть то, как часто я предупреждаю, что собираюсь всадить в него пулю.

Пошевелившись у меня за спиной, он говорит хриплым голосом: – Я слышу, как крутятся шестеренки, девочка. Ты снова думаешь.

– Я знаю, тебе трудно это понять, но некоторым людям нравится время от времени заниматься этим.

– Единственное, что мне трудно понять, – это то, как такая привлекательная женщина может звучать, как сломанная газонокосилка, когда она спит.

– Я понятия не имею, что это значит.

– Это значит, что у тебя апноэ во сне.

Я вздыхаю и закатываю глаза.

– У меня нет апноэ во сне.

Он обнимает меня тяжелой рукой за талию и целует в затылок.

– Есть. Все дикие кабаны и слоны в радиусе тысячи миль слышали твой пугающий брачный зов, – шепчет он с улыбкой в голосе.

– Ты много времени проводил с дикими животными, не так ли? – Он фыркает.

– Только всю мою жизнь.

Зарываясь носом в мои волосы, он глубоко вдыхает, затем с удовлетворенным вздохом выдыхает. Он бормочет: – Доброе утро, миссис Куинн. Ты пахнешь, как заколдованный лес.

С чувством удивления меня поражает: этот мужчина – романтик. Он закоренелый преступник, который живет вне законов общества, убивает людей, не потея, и, вероятно, грабит банки и наслаждается небольшими поджогами в свободное время, но он также романтик.

Ошеломленная этим осознанием, я бормочу: – Доброе утро вам, мистер Куинн.

– Тебе хорошо спалось?

– По большей части. Там был какой-то большой, твердый предмет, который тыкался в меня на каждом шагу, будя меня, но мне удалось продержаться несколько часов .

Куинн изгибает бедра, прижимаясь эрекцией к моим ягодицам.

– Что бы это могло быть, как ты думаешь?

– В матрасе сломана пружина.

– Уморительно.

Лаская мою грудь, он целует меня в шею и перекидывает обе мои ноги через свои, притягивая меня ближе. Он шепчет: – Я хотел бы направить запрос в министерство внутренних дел, чтобы моя жена всегда спала обнаженной.

– Хм. Мы примем это к сведению.

Потянув за сосок, он нежно прикусывает мое плечо. Его голос становится хриплым.

– Мне нужно трахнуть тебя, женщина. – Это заставляет меня улыбнуться.

– Я думаю, ты принимаешь слишком много витаминов.

Его рука скользит вниз по моему животу, опускаясь между ног.

– Это не витамины. Это ты. Ты делаешь мой член таким твердым, что это причиняет боль.

– Похоже, тебе следует обратиться за медицинской помощью по этому поводу.

Делая маленькие ленивые круги, он потирает пальцами мой клитор. Он проводит губами вверх по моей шее, щекоча меня своей бородой. Он шепчет: – Ты не представляешь, что со мной происходит, когда ты вот так дрожишь.

– Я ничего не могу с собой поделать.

– Я знаю. Вот почему здесь так чертовски жарко. Как ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? Пальцами, ртом или членом?

Выгибая спину и хватаясь за его предплечье, я нетерпеливо прижимаюсь задницей к его тазу.

– Пальцы и член одновременно, пожалуйста.

Довольный этим, он рычит.

– Это моя жадная девочка. И такая вежливая.

Когда он погружает толстый палец в мою киску, я выдыхаю: – Меня воспитывали с хорошими манерами.

Он сильно посасывает стенку моего горла, прикусывая зубами. Это доминирующий и собственнический жест, от которого дрожь возбуждения проходит по всему моему телу. Мои соски твердеют, превращаясь в две ноющие точки.

– Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, не так ли? – Затаив дыхание, я киваю.

– Скажи это.

Я шепчу: – Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

– Хорошая девочка.

Приподнимаясь на локте, он убирает руку у меня между ног и использует ее, чтобы направить головку своего члена к моей киске, в то время как я откидываю бедра назад и раздвигаю ноги. Он просовывает головку между моих складочек, шипя от удовольствия. Я тихо стону, когда он изгибает бедра, просовывая головку своего толстого члена внутрь меня.

– Тебе это нравится?

– Да. С тобой так хорошо.

Он обхватывает рукой мое бедро и опускается еще на дюйм, наклоняя голову, чтобы сказать мне на ухо: – И так?

– Да. Еще. Глубже.

– Скажи, пожалуйста, гадюка.

Начиная задыхаться, я шепчу: – Пожалуйста. Очень прошу. Мне это нужно.

– Тебе это, – выдыхает он ликующим голосом, проскальзывая глубже в меня., – Тебе это нужно.

Я вскрикиваю, закрывая глаза и содрогаясь от ощущения, как он погружается в меня, заполняя. Когда он толкается, чтобы зарыться в меня, я кричу громче. Куинн снова просовывает руку мне между ног и поглаживает клитор, пока он не начинает пульсировать, и я умоляю его подвигать бедрами.

Нависая надо мной на локте, его рот на моей шее, а твердая грудь прижата к моей спине, он требует: – Кому ты принадлежишь?

– Тебе! – Он вознаграждает, выходя и снова входя в меня. Затем замирает, терпеливо играя с моей киской в ожидании. – Куинн, пожалуйста!

Его голос темный и мягкий, он говорит: – Дай мне то, чего я хочу, жена. Ты знаешь, что это. Дай это мне.

Я поворачиваю голову и смотрю в его горящие глаза. Не останавливаясь, чтобы подумать, что собираюсь сказать, я выпаливаю: – Я принадлежу тебе. Только тебе. Мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать, и я хочу, чтобы ты никогда не останавливался. Пожалуйста, трахни меня. Трахни меня и кончи со мной.

Он ненадолго закрывает глаза, стискивая челюсть. Когда он снова открывает глаза, они горят темным, опасным огнем. Он двигает бедрами, толкая свой член глубоко в меня. В то же время сжимает мой клитор.

Я стону долго и громко. Это прекращается только тогда, когда он прижимается своим ртом к моему. Затем жестко и быстро трахает сзади, входя в меня, пока скользит пальцами взад-вперед по моему ноющему клитору. Он проглатывает мои крики удовольствия, забирая у меня все, давая мне именно то, что мне нужно, и я сдаюсь.

Когда меня настигает оргазм, я напрягаюсь, втягивая воздух через нос. Куинн вздрагивает и стонет мне в рот, и я знаю, что он прямо здесь, со мной. Он перекатывает меня на живот и трахает прямо до своего собственного оргазма, сильно толкаясь и постанывая, когда я зарываюсь лицом в подушку и кричу.

Он говорит что-то по-гэльски. Прерывисто и задыхаясь, как мольбу. Когда движения его бедер замедляются, он опускается на меня сверху и убирает волосы с моего лица, чтобы поцеловать в подбородок и щеку.

Мы долго лежим так, оба безмолвные и ошеломленные, наблюдая, как в комнате становится светлее от восходящего солнца, пока, наконец, он тяжело не выдыхает.

– Ты в порядке? – шепчу я.

– Да.

– Почему ты лжешь? – Он поднимает мою руку и смотрит на кольцо на моем пальце. Затем поворачивает лицо к моей шее и вдыхает мой аромат.

– Просто думаю о том, что кто-то однажды сказал мне.

– Что?

– Что мужчина, который женился бы на женщине по любой другой причине, кроме любви, обладает душой монстра.

– Ах. Да, ну, в то время этот человек был довольно зол на тебя.

Он приподнимает кольцо большим пальцем, обнажая наклонную черную линию курсива внизу. Понизив голос, он говорит: – Да. Но ты была права.

Что-то в его тоне тревожит меня. Я не знаю причины, но внезапно, без предупреждения, он расстроен.

– Я не думаю, что ты чудовище, – мягко говорю я.

Наступает короткая пауза. На этот раз его голос звучит еще тише.

– Но ты не знаешь меня, не так ли, девочка? На самом деле ты меня совсем не знаешь.

—

После этого он не разговаривает со мной в течение двух часов. Мы встаем с постели. Он делает заказ в номер и звонит по телефону. Далее ведет меня в душ, моет все мое тело, включая волосы. Он моется сам, ополаскивает нас обоих, затем прижимает меня к стене душа и трахает. Тогда его молчание особенно нервирует. Даже когда он достигает оргазма, это не более чем стон.

После душа и завтрака он делает еще несколько телефонных звонков из другой комнаты и продолжает игнорировать меня. Я сажусь на край кровати в гостиничном халате, сбитая с толку этой резкой переменой.

Возможно, я была права насчет доктора Джекила и мистера Хайда. Может быть, он прекрасен только ночью. В постели. Пока он трахает меня. Ночной сексуальный вампир, который встает на закате и днем превращается в раздражающего, сбивающего с толку ирландца.

Поскольку он все еще расхаживает по соседней комнате, рыча по-гэльски в свой мобильный, я снимаю трубку гостиничного телефона и набираю Four Seasons. Оператор соединяет меня с комнатой Джанни.

– Привет, мама. Это Рейна.

– Какая Рейна?

Я тяжело вздыхаю.

– Рада слышать, что ты не утратила своей особой искры с тех пор, как твоя единственная дочь вышла замуж за незнакомца, а твая внучка сбежала в Мексику с мальчиком из бассейна.

– Я пью третью “мимозу". Здесь все немного размыто.

– Что произошло после того, как мы ушли? Ты говорила с Лили? Что делает Джанни?

– Я в порядке, спасибо что спросила.

– Мама, пожалуйста. Не сегодня.

Она делает паузу.

– Как у тебя дела? Ирландец еще дышит?

Я бросаю раздраженный взгляд в сторону другой комнаты.

– Он все еще дышит.

Она хихикает.

– Похоже, это ненадолго.

– Расскажи мне о Лили. Ты видела, как она уходила?

– Да. Она и ее красавчик уехали в сопровождении примерно девяноста семи телохранителей в колонне лимузинов. Было похоже на президентский кортеж. Потом Джанни уехал. Я не знаю куда, потому что он не пошел на прием и не возвращался в отель.

Я рада слышать, что Лили покинула церковь с Хуаном Пабло и была под защитой, когда уходила. Это должно означать, что они направлялись в аэропорт, как приказал Куинн. Но потом я слышу громкий хлопающий звук на заднем плане и хмурюсь.

– Ты только что открыл еще одну бутылку шампанского?

– Не осуждай меня. Я в отпуске.

Чувствуя приближение головной боли, я потираю висок.

– Я собираюсь договориться, чтобы кто-нибудь приехал в отель за моими вещами.

– Не утруждай себя.

– Почему бы и нет?

– Они уже были здесь.

– Кто был?

– Ирландская армия, вот кто. Постучала в дверь двадцать минут назад, ворвалась как цунами, собрала чемодан и снова выбежала. Вон тот, с бочкообразной грудью, симпатичный. Келлен?

– Киран.

– Ммм. Думаю, я напугала его, когда сказала, что мне всегда нравились приятные крупные мужчины.

– Господи, мама.

– Что, девушка не может мечтать?

– С каких это пор ты флиртуешь с мужчинами?

Она хихикает.

– С тех пор никогда, но это было весело. Он выбежал отсюда так быстро, что оставил следы на ковре.

– Я не понимаю, что случилось с моей жизнью, – еле слышно произношу я.

– Ты приземлишься на ноги. А пока выпей «мимозу». Судя по твоему голосу, тебе не помешала бы одна. Или пять.

– Спасибо за эту волнующую ободряющую речь.

– Не за что. Когда Джанни вернется, передать ему сообщение?

– Я наберу его номер. Не могу поверить, что он оставил тебя там одну. Как ты вернулась с приема?

– Твой кузен Кармайн.

– О Боже. У него все еще есть водительские права? Ему около ста лет!

– Ты думаешь о своем двоюродном дедушке Кармине. Кстати, на приеме он был molto ubriaco (с итал. очень пьяный). Подружился с группой молодых ирландских парней и выпивал с ними рюмку за рюмкой. Потом они все начали петь. Это было весело .

Я рада, что пропустила это. Когда Куинн заходит в спальню, я говорю: – Мне нужно идти. Я позвоню тебе позже, хорошо?

– Certo (с итал. конечно). А Рейна?

– Да?

Ее голос смягчается.

– Дай этому шанс. У меня хорошее предчувствие насчет него.

– У тебя тоже было хорошее предчувствие, что Лили поступит в колледж.

– Может быть, она поступит в колледж в Мексике.

– И, может быть, я стану астронавтом и полечу на Луну. Поговорим позже.

Я вешаю трубку и, разглядывая свой маникюр, отвлекаюсь от сердито глядящего на меня Куинна, стоящего в дверях. Я всегда подстригаю ногти и крашу их в черный цвет. Это сбивает людей с толку. Они не уверены, шикарная я и модная или доминантка.

Он спрашивает: – Это была твоя мать?

Я лукаво прищуриваюсь: – Он говорит! Я уже начала думать, что мне придется брать уроки языка жестов.

Недовольное ворчание указывает на то, что моему новому мужу не нравится моя дерзость. Он стоит в дверях, одетый только в белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Его волосы растрепаны, глаза горят, и он такой чертовски красивый, что это выводит меня из себя.

– Я принесу тебе одежду. – Он произносит это как угрозу. Это бесит меня еще больше.

– Как захватывающе. Не хочешь рассказать мне, в чем твоя проблема сейчас, или мы просто начнем швыряться вещами? – Мы пристально смотрим друг на друга через всю комнату, пока нас не прерывает резкий стук в дверь.

Стиснув зубы, он говорит: – Это, должно быть, Киран. – Я встаю с кровати и прохожу мимо него по пути в ванную.

– Хорошо. Надеюсь, он привел с собой кого-нибудь из твоих лучших личностей. – Кипя от злости, я захлопываю за собой дверь.

29

ПАУК

Кирану хватает одного взгляда на мое лицо, когда я открываю дверь, и он разражается смехом.

Я рычу: – Заткнись. Я не в настроении.

– Как будто я не мог догадаться по твоей роже. – Он выглядывает из-за моего плеча. – Где миссис?

– Разогревает свой котел. Это все?

– Да. Только несколько сумок. Она налегке.

Я бормочу: – Должно быть, оставила все книги заклинаний и зелья дома. – Когда Киран корчит мне рожу, я вздыхаю. – Неважно. Встретимся внизу через двадцать минут.

– Разве ты не хочешь узнать, как прошла твоя вечеринка?

– Деклан уже сказал мне.

Он недовольно поджимает губы.

– Он сказал тебе, что я провел половину ночи, флиртуя с девушкой из мафии, а вторую половину танцевал с ней?

– Сделай себе одолжение, парень. Держись подальше от итальянцев. Они убийственно действуют на нервы.

Мы с Кираном заносим сумки Рейны, а также свежий костюм для меня, который он купил. Затем он уходит, чтобы подождать нас в машине. Через несколько минут приходит служащая отеля с платьями, которые я заказал в бутике. Я даю ей чаевые, удивляясь, почему у нее красное лицо, затем понимаю, что на мне все еще нет ничего, кроме полотенца. Когда она уходит, а я одеваюсь, стучу в дверь ванной.

– Твоя одежда здесь. – Когда Рейна не отвечает, я стучу снова, приступ паники скручивает мой желудок. Я дергаю за ручку, но дверь заперта. – Женщина, открой эту дверь.

Ничего. Я дергаю за ручку.

– У тебя пять секунд! – По—прежнему ничего.

Мой мозг представляет мне серию ужасных образов, начиная с плачущей Рейны, сидящей на унитазе, обхватив голову руками, до лежащей обнаженной в луже крови, с перерезанными запястьями, посиневшей кожей и широко открытыми глазами, невидяще уставившимися в потолок.

Мое сердце бешено колотится, дыхание учащается, я отступаю назад и сильно пинаю дверь. Она распахивается и с грохотом ударяется о стену.

Завернувшись в полотенце, Рейна прислоняется к раковине в ванной, подпиливает ногти и улыбается мне.

– Я задавалась вопросом, сколько времени это займет у тебя. Молчаливое обращение может быть таким раздражающим, не так ли?

Испытывая облегчение, разочарование и злость, я рявкаю: – Больше так не делай.

Она оглядывает меня с ног до головы с таким выражением, словно я только что, пошатываясь, вошел с улицы, весь в собственной блевотине. Я поворачиваюсь и беру ее чемоданы. Бросаю их в ванную, затем возвращаюсь за пакетами из бутика. Я бросаю их на пол прямо за дверью.

– Одевайся. У тебя есть десять минут.

– Куда мы направляемся?

– Вон!

Полчаса спустя она плавно выходит из ванной, задрав нос, как светская львица, пришедшая на сбор средств для своей нелюбимой благотворительной организации. Я бы сказал что-нибудь об этом стервозном выражении ее лица и о том, как она опаздывает, но я не могу вымолвить ни слова.

На ней красное платье без рукавов. Кажется, что оно по крайней мере на размер меньше, если не на два. Глубокий вырез, из которого выглядывают ее пышные сиськи. Ее талия стянута так, словно на ней корсет, ноги обнажены, туфли на шпильках заоблачной высоты, и все, что я могу видеть, – это её изгибы.

Глядя на меня в холодном молчании, она приподнимает брови. Мне приходится сделать паузу, чтобы прочистить горло, прежде чем я могу заговорить.

– Почему ты не надела одно из белых платьев?

– Я ненавижу белый цвет.

– Это цвет новых начинаний.

– Это цвет невинности. – Ее улыбка убийственна. – Я не хотела, чтобы у тебя сложилось неправильное представление.

Я рычу: – Никто никогда не примет тебя за невинную, гадюка.

– Хорошо. Кстати, какой идиот подумал, что я ношу на размер меньше?

– Этот придурок.

Удерживая мой пристальный взгляд, низким и ровным голосом она говорит: – Дорогой муж. Ты уже должен был бы знать, что во мне нет ничего мелочного.

Мы смотрим друг на друга через всю комнату. И, конечно, – поскольку у меня явно есть проблема – мой член начинает твердеть. Она опускает взгляд на растущую выпуклость на моих брюках, и ее убийственная улыбка становится шире. Я пересекаю комнату, беру ее за руку и направляюсь к входной двери, ведя за собой.

Она вырывает свою руку из моей хватки и язвительно говорит: – Я могу ходить без бешеного служебного животного, спасибо.

Итак, мы вернулись к исходной точке. Чертовски замечательно.

Открывая входную дверь, я делаю широкий жест, сопровождаемый насмешливым поклоном. Она проходит, как королева мимо вонючих попрошаек.

Как только мы оказываемся в машине, она решает, что ее ненависть к человечеству не распространяется на Кирана. Наклонившись вперед на заднем сиденье внедорожника, она говорит ему: – Итак, расскажи мне все о приеме. Тебе было весело?

– Ах, неужели! Встретил одну из твоих родственниц, которая мне понравилась. Маленькую девочку по имени Ария?

– Это дочь Лео! О, она прелестнейшее создание, не так ли?

– Да. – Киран присвистывает, его щеки розовеют. – Такая заводная. С самой милой маленькой попкой, которую я когда-либо видел в моей ... – Он резко обрывает, бросая испуганный взгляд через плечо. – Извини, девочка. Я идиот. Просто спроси Паука.

Она машет рукой и смеется.

– Не говори глупостей. Я не возражаю.

Я рычу: – Ты возражаешь, если я буду дышать в твоем направлении, но ты не возражаешь против этого?

Игнорируя меня, она спрашивает: – Как все ладили? Были ли какие-нибудь ссоры?

– Ссоры? Нет, это был чистый хаос! Половина парней оцепенела, другая половина трепетала! А у "Бетти" было смертельное кровотечение с обеих сторон, так что было много игр в теннис с миндалинами. Если они не были на танцполе, то прятались в темных углах, пряча друг от друга лица.

– В переводе это значит, что всем было весело?

– Будь уверена, они повеселились!

Она с облегчением выдыхает и откидывается на спинку сиденья.

– Приятно слышать. Я волновалась. Ты же знаешь, как опасно помещать кучу непомерных эго в одну комнату.

Я спрашиваю: – Этот выпад насчет эго был направлен против меня?

– Не все зависит от тебя, принц Высокомерия.

– Это будет ”Король высокомерия", если так угодно.

Бросив на меня резкий взгляд, она снова обращает свое внимание на Кирана.

– Так куда мы идем?

Его голос звучит растерянно.

– Паук тебе не сказал?

– В данный момент мы не разговариваем. Ты мне скажи.

Он бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.

– Э-э... прости меня, девочка, но, если ты не против, я бы предпочел держаться подальше от супружеской размолвки. Однажды я попытался вмешаться в спор между моими мамой и папой, но получил за это лишь жестокую пощечину.

Она складывает руки на коленях и скрещивает ноги.

– Тогда, я полагаю, это должен быть сюрприз.

Мы проезжаем через центр города в промышленную зону недалеко от доков. Она забита складами и транспортными контейнерами, ожидающими наполнения и отправки через Атлантику. Мы останавливаемся перед одним из них, большим зданием из белого кирпича с решетками на окнах, и Киран паркуется.

Рейна смотрит в окно на парковку, и вид у нее скучающий. Эта упрямая женщина не спрашивает меня, где мы находимся. Но когда я говорю: – Для этого тебе понадобится пистолет, – она резко поворачивает голову и смотрит на меня.

– Для чего?

– Мы встречаемся с главами остальных четырех мафиозных семей.

Ах, это выражение шока на ее лице так чертовски приятно, что жар приливает к моим яйцам.

– Почему?

– Не знаю. Они назначили встречу. Ты мне скажи.

Явно выбитая из колеи, она хмурится.

– Предполагается голосование за нового капо.

– Так почему здесь нет Джанни?

– Откуда ты знаешь?

– Нам сказали, что его не пригласили. – Она молча обдумывает это, затем качает головой.

– Это не имеет смысла. Он глава семьи. И голосование должно было состояться завтра, а не сегодня. – Она снова выглядывает в окно, на этот раз с настороженным выражением лица. – Мама сказала, что он не пошел на прием. Прошлой ночью он тоже не возвращался в отель.

Деклан уже рассказал мне о голосовании и о том, что Джанни отсутствовал на приеме, но новость о том, что он не вернулся в отель, – это что-то новенькое. В нашем мире, когда кто-то пропадает без вести, это означает только одну из нескольких вещей. Ни одна из них не хороша.

Из кармана на спинке водительского сиденья я достаю пистолет. Проверяю, есть ли патрон в стволе, затем протягиваю его Рейне.

– Ты умеешь стрелять из “Глока”?

– Это не может быть так сложно. Ты же знаешь, как это делать. – Она забирает пистолет у меня из рук. Когда я снимаю пиджак, она спрашивает: – Что ты делаешь?

– Ты же не войдешь в комнату, полную мужчин, в таком виде.

Она застенчиво спрашивает: – В каком?

Я бросаю на нее тяжелый взгляд.

– Надень этот чертов пиджак.

Она думает возразить, но, видимо, решает, что лучше этого не делать. Она пожимает плечами и надевает пиджак, закатывая манжеты.

– Застегнись. – Она смеряет меня взглядом, но я не в настроении для нахальства. – Полностью.

– Я хочу, чтобы ты знал, единственная причина, по которой я ношу твой пиджак, – это то, что мне негде спрятать пистолет в этом крошечном платье, которое ты купил.

– Жаль, что ты забыла захватить сумку с черепами. Ты могла бы положить его туда. – Она мило улыбается мне.

– В ней хватит места только для одного. Я приберегала для твоего. – Она открывает дверцу и выходит. После того, как уходит, Киран смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Она мне действительно нравится.

– Это потому, что у тебя здравого смысла, как у морковки.

– То, что ты не знаешь, как с ней обращаться, не значит, что она не может мне нравиться!

– Я чертовски хорошо знаю, как с ней обращаться! – Он улыбается.

– Конечно, будь по твоему. Позволь мне вернуться к тебе, когда мои барабанные перепонки заживут, и мы мило поболтаем обо всем этом.

Бормоча что-то себе под нос, я выхожу из Escalade и обхожу его сзади, где меня ждет Рейна. Я уже готов подраться из-за того, что она не застегнула мой пиджак, но, к моему великому удивлению, она это сделала.

– Готов? Я не уверена, что идти туда одним – хорошая идея.

– Мы будем не одни. Все остальные уже здесь.

Она приподнимает бровь, глядя на меня.

– Кто “все”?

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах.

– Теперь ты в Мафии, дорогая. Ты больше никогда не будешь одна.

Вспышка эмоций согревает ее глаза. Или, может быть, мне это кажется. В любом случае, она отводит взгляд прежде, чем я успеваю понять.

Я ожидаю, что она отстранится, когда я беру ее за руку, но она этого не делает. Она позволяет мне отвести ее с парковки вокруг здания к двери наверху пандуса. Крупный лысый мужчина в черном костюме ждет наверху, сложив руки на промежности, широко расставив ноги, с непроницаемым, как кирпичная стена, лицом.

– Патрик.

Он почтительно наклоняет голову, приветствуя меня по-гэльски. Он также наклоняет голову к Рейне, но не смотрит ей в глаза. В нем триста фунтов сплошных мускулов, но он не может заставить себя посмотреть ей прямо в лицо. Забавно, что все остальные тоже чувствуют, что она болотная ведьма.

Он открывает нам дверь. Мы заходим внутрь, Киран следует за нами. Моим глазам требуется мгновение, чтобы привыкнуть к слабому освещению. Посреди темного, пустого склада стоит группа из пяти человек. Все в дорогих темных костюмах. От всех веет опасностью и властью.

Деклан – единственный, кого я узнаю. В нескольких футах от группы стоят еще мужчины в костюмах, но это солдаты, а не лидеры. Хотя все они итальянцы, и я никогда ни с кем из них не встречался, я могу определить разницу за милю.

Вдоль стен склада стоят наши ребята. Интересно, у скольких из них тяжелое похмелье после вчерашней ночи.

Деклан поворачивается, видит нас и вздергивает подбородок. Взявшись за руки, мы медленно идем к нему.

Рейна говорит себе под нос: – Тот, у кого много волос слева от Деклана, – Массимо, глава семьи ДеЛука. Он умен, но ему нельзя доверять. Он заботится только о себе. Справа – Томази Берласкони. Он туп как скала. Рядом с ним в темно-сером костюме – Алессандро Риччи. Он хороший человек. Блестящий стратег. Энцо называл его генералом. Тот, на ком костюм в тонкую полоску – Альдо ЛаРоса. – Напряженная нотка, прозвучавшая в ее тоне, когда она произнесла эту фамилию, заставляет меня посмотреть на нее.

– А что насчет него?

– Я расскажу тебе позже.

– Скажи мне сейчас. – Она колеблется.

– Ему тоже нельзя доверять.

Я бы надавил на нее, чтобы узнать больше деталей, но мы пересекли склад и теперь стоим перед группой. Киран стоит в стороне с нашими мужчинами.

Расслабленный и улыбающийся, Деклан говорит: – Мистер и миссис Куинн. Извините, что прерываю ваше утро.

Я ожидаю, что Рейна сделает остроумное замечание, но она сохраняет самообладание и просто говорит: – Доброе утро, Деклан.

Затем она по очереди приветствует каждого итальянца по имени. В ответ она слышит уважительное бормотание.

Деклан жестом указывает на группу.

– Эти парни хотели бы поговорить с тобой, Рейна. – Он уходит, закуривая сигарету.

Как будто для нее самое естественное в мире быть вызванной на заброшенный склад воскресным утром в присутствии главарей мафии и еще десятков вооруженных людей, не имея ни малейшего представления о причине, она улыбается и спокойно говорит: – Конечно. Чем могу быть полезна, джентльмены?

Я испытываю горячую вспышку гордости и восхищения своей женой. Может, она и адский демон с раздвоенным языком и способностью доводить мужчину до грани безумия, но, черт возьми, эта женщина соответствует значению своего имени.

Тот, кого зовут Массимо, с пышными волосами, смотрит на меня. Взгляд недружелюбный.

– Мы надеялись поговорить с вами наедине.

Я раздражаюсь. Однако, прежде чем я успеваю сказать хоть слово, Рейна сжимает мою руку. Глядя на Массимо со сталью в глазах, она говорит: – Мой муж остается, или мы оба уходим. Выбор за тобой.

Наблюдая за нами из-за итальянцев, Деклан улыбается. Массимо скрывает свой гнев за натренированной улыбкой, но его глаза злобно сверкают.

– Очень хорошо. Тогда я сразу перейду к делу. Насколько нам известно, на прошлой неделе в вашем доме произошел инцидент с участием вооруженных злоумышленников.

– Было. И что из этого?

– Твой брат выяснил, кем они были?

– Насколько мне известно, нет. – Это умный ответ. Она не говорит ни "да", ни "нет", и она также не предает главу своей семьи, разглашая какие-либо подробности. Она добавляет: – Это вопрос к нему.

– Мы бы спросили его, но у нас нет уверенности, что он скажет нам правду.

– И почему же это так?

– Давай просто скажем, что недавно мы обнаружили некоторые факты, которые заставили нас поверить, что у твоего брата были секреты.

Это звучит как угроза. Намек на то, что, чем бы ни занимался Джанни, она тоже занималась. С каждой секундой это превращается из разговора в допрос. Но если она и чувствует это, то никак не подает виду. Выражение ее лица безмятежно. А рука, которую я сжимаю, прохладная и сухая.

Когда Массимо некоторое время ничего не говорит и только стоит, уставившись на нее, пытаясь выглядеть устрашающе, она вежливо спрашивает: – Извините, я пропустила какой-то вопрос?

Намек на улыбку кривит рот Риччи. Рейна сказала, что Энцо называл его генералом. Самый старший в группе, у него волосы цвета бронзы, небольшое брюшко и глаза как у ястреба. Прямо сейчас эти проницательные глаза смотрят на Рейну с тем же восхищением, что и я. Я решаю, что он мне нравится.

Массимо использует другой подход, чтобы посмотреть, сможет ли он вывести ее из себя.

– Когда ты убила своего мужа, семьи смотрели сквозь пальцы.

Не сбиваясь с ритма, она отвечает: – Мой муж жив и здоров, Массимо. Возможно, ты пропустил вчерашнюю церемонию? Мне показалось, что я видела тебя в церкви, но свадьбы – это всегда такой вихрь. – Она поворачивается и улыбается мне. – В любом случае, вот и он. Прости, что забыла представить тебя, дорогой. Знакомьтесь, это мой муж, мистер Куинн.

Массимо выглядит так, будто пытается не проглотить язык. Риччи выглядит, словно вот-вот засмеется в голос. Двое других итальянцев предпочли бы быть дома, в постели, чем стоять на этом пыльном, гулком складе, наблюдая, как женщина без усилий наматывает вокруг них круги.

Что касается меня, то я просто ослеплен. Глядя на нее, я говорю хриплым голосом: – Рад познакомиться с вами, джентльмены. – Ее улыбка могла бы осветить океан тьмы.

Сквозь стиснутые зубы Массимо шипит: – Я хочу сказать, что тебе дали подписку о невыезде за хладнокровное убийство одного из наших. Самое меньшее, что ты можешь сделать в качестве компенсации, – это быть честной с нами.

Ослепительная улыбка Рейны умирает быстрой смертью. На её месте расцветает выражение такой горячей, бессвязной ярости, что я чуть не отпускаю ее руку и не бросаюсь бежать. Она поворачивается к Массимо и испепеляет его взглядом.