Текст книги "Жестокие клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

23

РЕЙ

Лежа на мне, прижавшись всем своим большим, тяжелым телом, Куинн целует меня со странным отчаянием, как будто пытается вместить в один поцелуй все, чего у меня никогда не было. Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ему, что ему не нужно так сильно стараться, потому что мне нравится внимание.

– Моя сладкая гадюка, – шепчет он мне в губы. Глядя на меня сверху вниз, он говорит что-то по-гэльски, чего я не понимаю.

– По-английски, пожалуйста.

– В английском языке нет нужных слов.

– Для чего?

– Какая ты красивая.

Часть меня хочет сказать ему, что он ничтожество, но его глаза сияют от эмоций, и в моей груди нарастает давление. Поэтому я просто улыбаюсь ему и зарываюсь пальцами в его мягкие золотистые волосы.

Он опускает голову к моей груди и втягивает сосок в рот. Вспышка удовольствия пронзает меня прямо между ног. Я ахаю, выгибаясь ему навстречу.

– Такая отзывчивая, – рычит он довольным голосом.

Он перемещается к другой моей груди и тоже сосет этот сосок, водя языком по кругу, пока он не становится тугим и ноющим. Я закрываю глаза и провожу руками по его плечам, изучая их форму, пока мое тело оживает под его ртом.

– Тебе нужно снять швы, – шепчу я, дрожа.

– Да. Сразу после того, как я трахну каждую частичку тебя.

Его голос такой гортанный от желания, что у меня по коже бегут мурашки. Он прокладывает поцелуями путь вниз по моей груди к животу, нежно прижимаясь ко мне зубами. Его борода мягкая, но в то же время колючая, и от нее приятно щекочет все, куда бы она ни тянулась. Я хочу почувствовать эту щекотку у себя между бедер.

– Куинн?

– Тише, – твердо говорит он. – Не ты здесь главная.

Я не знаю, почему приказ в его голосе заставляет меня вздыхать от удовольствия. Я не знаю, почему его слова похвалы ощущаются так же приятно, как прикосновение рук к моей коже. Единственное, что я знаю, это то, что выпуклость в его брюках большая и твердая, и отчаянно хочу его внутри себя. Но я прикусываю язык и молчу, позволяя ему идти своим чередом.

Проводя пальцами по моим твердым соскам, он прокладывает поцелуями путь вниз по моему животу, останавливаясь, чтобы укусить меня за бедро. Это не больно, но очень доминирующе, как будто он говорит, что Это мое. Двигаясь ниже, он также покусывает внутреннюю поверхность моих бедер, одно за другим, облизывая и посасывая плоть там, где надавливали его зубы. Это так приятно, что я стону. Он шепчет: – Тебе это нравится?

– Да.

– А как насчет этого? – Он нежно кусает меня между ног.

Я втягиваю воздух, напрягаясь. Это не больно, я просто в шоке, когда чувствую зубы в таком чувствительном месте. Он быстро стаскивает с меня трусики, затем снова оказывается у меня между ног, лаская языком мои складочки. Я стону громче, дергая его за волосы. Я слышу тихий, самодовольный смешок.

– Да, ей это нравится, – шепчет он. – Хорошая девочка.

Я бы соврала, если бы сказала ему, что мне не нравится, когда он называет меня своей хорошей девочкой, хотя действительно чертовски ненавижу то, что мне это нравится. В любом случае, мой мозг это ненавидит. Остальное мое тело сходит с ума.

Сильная дрожь удовольствия пробегает по всему телу. Мои ноги раздвигаются шире. Мои бедра изгибаются, и кажется, что все это происходит откуда-то вне моего контроля. Мое тело работает на автопилоте, подпевая каждой ноте, которую он играет ртом и руками.

– Посмотри на эту хорошенькую розовую пизду, – рычит он. – Боже, мне нужно погрузить в нее свой член.

Я издаю искаженный звук удовольствия, когда он проводит языком вверх и вниз по моему центру. Затем, когда он откидывает капюшон с моего клитора и проводит по нему языком взад-вперед, я стону, долго и громко. Он просовывает свой толстый палец внутрь меня, и я вижу звезды. Его голос мрачный и жесткий, он говорит: – Я хочу, чтобы ты кончила мне на лицо. Затем я собираюсь трахнуть твою киску и заставить тебя кончить снова. Потом я собираюсь трахнуть твою великолепную задницу и...

– Слишком много разговоров! – Кричу я, покачивая бедрами. – Просто сделай это!

Его губы прижимаются к моему клитору. Он сосет, засовывая палец глубоко в меня. Я стону, выгибаясь дугой на матрасе, мои пальцы зарываются в его волосы, а ягодицы сжимаются, когда я беспомощно терзаюсь о его рот.

Вскрикивая и царапая ногтями его кожу головы, я достигаю оргазма. Это разрывает меня на части. Я бьюсь и извиваюсь в конвульсиях, сходя с ума от ощущения его горячих губ и языка, облизывающего и посасывающего меня, и его пальца, погружающегося глубоко. Мои соски такие твердые, что причиняют боль. Меня обдает жаром. Пот покрывает мою кожу.

В тот момент, когда конвульсии замедляются, и я умоляю его остановиться, потому что это слишком чувствительно, Куинн поднимается на колени, расстегивает молнию на брюках и сжимает член в руке. Я смотрю на это широко раскрытыми глазами. Мое бешено колотящееся сердце пропускает удар, затем снова начинает биться еще быстрее.

Толстый, с прожилками, стержень гордо торчит из его кулака. Коронка толстая и красная. Разрез сверху блестит от капельки влаги. Его член чертовски огромен. Размером с порнозвезду. Он бы сорвал куш в эротических фильмах.

– Это выражение твоего лица – чертовски приятный комплимент, – рычит он. Затем он устраивается между моих раздвинутых бедер и проводит головкой вверх-вниз по губкам моей киски, смачивая их.

– Презерватив? – выдыхаю я, выдавив с придыханием.

– Я не планировал сегодня заниматься сексом, – говорит он сквозь стиснутые зубы, глядя в мои широко раскрытые глаза. – Еще есть время сказать “нет”.

Я так возбуждена, что едва могу думать.

– Ты сказал, что был чист?

– Да. Даю слово.

– Тогда трахни меня, Куинн. И не смей ничего утаивать. Я хочу все, что ты можешь мне дать.

Его ухмылка выглядит дикой. Одним мощным толчком он засовывает этого толстого зверя глубоко в меня. Мой рот открывается, но из него не вырывается ни звука. Я широко растягиваюсь, насаживаясь на его член, вбирая каждый его дюйм, вонзаю ногти в спину и обхватываю дрожащими бедрами его талию. Он наклоняется, упираясь предплечьями по обе стороны от моей головы и запуская руки в мои волосы, рычит мне на ухо: – Я знал, что ты почувствуешь себя в раю.

Затем он снова двигает бедрами, сильно толкаясь. Мои груди прижимаются к его груди, мои соски соприкасаются с маленькими металлическими пирсингами в его сосках. Я вскрикиваю от удовольствия.

Посмеиваясь, он тянет меня за волосы. Его мрачный голос командует: – Попроси меня трахнуть тебя, жена.

Это вырывается одним долгим, захватывающим дух порывом.

– Пожалуйста, трахни меня, о боже, Куинн, трахни меня, если ты сейчас остановишься, я убью тебя, как только смогу!

Он толкается снова. И еще. И еще. С каждым разом я все глубже вонзаю ногти в его плоть и беспомощно стону, потерявшись в ощущениях.

Он начинает говорить по-гэльски, горячий поток слов, которые я не понимаю, но обожаю слушать. Это красивый язык, музыкальный и ритмичный, но с жесткими нотками, которые также делают его звучание мужественным и чертовски сексуальным.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь кончить снова, он перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Тяжело дыша и обливаясь потом, я смотрю на него сверху вниз с затуманенным удивлением. Его пальцы впиваются в плоть моих бедер, он смотрит на меня горящими глазами и приказывает: – Трахни этот член, детка. Оседлай меня и заставь себя кончить. – Я чуть не падаю в обморок от волнения.

Наклоняясь, кладу руки на его сильную грудь и балансирую, пока подпрыгиваю вверх-вниз на его толстом члене. Он чувствуется невероятно. Я наполнена его членом до отказа, и мне это нравится больше, чем следовало бы. Я люблю это больше всего на свете. Я побеспокоюсь об этом позже, но сейчас я наслаждаюсь лучшим временем в своей жизни. Это намного лучше, чем любая из моих игрушек.

Мои глаза закрываются. Мои губы приоткрываются. Когда я впиваюсь ногтями в его грудь и издаю сдавленный низкий стон, он смеется. Это хриплый звук. Полный удовольствия.

– Ты само совершенство. Посмотри на себя, моя прекрасная жена. Господи, какие сиськи.

Он протягивает руку и обхватывает их своими большими руками, сжимая и лаская, пока я раскачиваюсь взад-вперед, прижимаясь клитором к его тазу. Он щиплет оба моих соска одновременно, и мои движения становятся все более неистовыми.

Когда он садится, обнимая меня за талию, чтобы поддержать, и прикасается к моему соску своим чудесным горячим ртом, это загоняет его член еще глубже в меня. Мои движения становятся бешеными. Я начинаю брыкаться и стонать, дергая его за волосы. Он кусает мой сосок, и я с криком кончаю.

Крепко обхватив меня руками за талию, он входит в меня короткими, жесткими толчками бедер, в то время как моя киска сжимается вокруг его члена. Он пульсирует внутри меня, жесткий захватчик, широко растягивающий меня.

Я не осознаю, что повторяю его имя снова и снова, пока он горячо не рычит: – Черт возьми, женщина, продолжай так выкрикивать мое имя, и ты заставишь меня кончить.

Я не знаю, что заставляет меня это делать. Это нерациональное решение. Это просто вырывается наружу, выплескивается из экстаза и какой-то темной, первобытной потребности.

– Да, войди в меня, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне почувствовать, как ты кончаешь!

Когда я вот так умоляю, в нем что-то высвобождается. Раньше он был чувственным, но теперь настоящее животное, рычащее, как голодный зверь, выпущенный на свободу из клетки. Движением настолько быстрым, что у меня кружится голова, он снова переворачивает меня на спину, закидывает мои ноги так, что мои лодыжки оказываются у него на плечах, затем трахает меня жестко и быстро, склоняясь надо мной со сцепленными руками и дикими глазами, оскалив зубы, когда погружается в меня.

– Куинн! О Боже! – Он проглатывает мои крики, прижимаясь своим ртом к моему постанывая в него, когда его тело содрогается и вздымается. Я чувствую, как он пульсирует глубоко внутри меня. Он дергается, кусая мои губы. Затем он запрокидывает голову и стонет в потолок, делая последний сильный толчок и опустошая себя внутри меня.

Он прекрасен. Боже, он так прекрасен вот такой, потный и напряженный. Жаль, что я не могу сделать снимок, чтобы посмотреть на него позже, и не забыть ни единой детали.

Волна эмоций с силой накрывает меня, сдавливая легкие и перехватывая дыхание. Я поворачиваю голову и закрываю глаза, готовясь к этому, но это не помогает. Я все еще чувствую все это. Все внутри меня болит и горит. Все клетки моего тела кричат. И они кричат одно и то же: Куинн. Куинн. Куинн.

Имя человека, который смотрит на меня, как на восход солнца, и смеется, когда я угрожаю лишить его жизни. Человек, чье эго настолько велико, что может сравнять с землей целый город, но чье сердце такое нежное, что оно разбилось, когда он увидел мои шрамы.

Мужчина, о котором я почти ничего не знаю, за исключением того, что он милее, чем должен быть любой созданный мужчина. Под всем его мачо-чванством, за его привлекательной внешностью супергероя из комиксов и за его броней язвительности скрывается душа, которая болит от одиночества. Точно так же, как у меня.

Тяжело дыша, он падает на меня. Все его тело дрожит. Он делает паузу, чтобы перевести дыхание, затем берет мое лицо в ладони и крепко целует.

– Привет, – хрипло говорит он, глядя мне в глаза.

– И тебе привет.

– Почему ты так улыбаешься?

– Может быть, я подумываю о том, чтобы вытолкнуть тебя из окна. – Его смех низкий и прерывистый.

– Или, может быть, ты думаешь о том, какой я бог секса.

– На самом деле, я подумала, что у меня гораздо более гибкие бедра, чем я думала. На случай, если ты не заметил, я согнулся под тобой пополам.

– Твою мать. Извини.

Он приподнимает грудь, чтобы я могла опустить ноги, затем снова устраивается на мне, все это время удерживая свой член внутри меня. Я обвиваю руками его плечи, глубоко вдыхаю, затем выдыхаю, вытягиваясь под ним, как кошка. Он смотрит на меня из-под опущенных век.

– Я хочу кое-что сказать.

Я развожу руки в стороны и вздыхаю.

– Конечно, хочешь.

– Не драматизируй так. Это важно.

– Я собираюсь выследить этих ваших психотерапевтов и заставить их сменить карьеру. Они превращают взрослых мужчин в Опру Уинфри.

– Помолчи и послушай меня.

– Не похоже, что у меня есть выбор. Ты весишь тысячу фунтов. Я никуда не собираюсь уходить.

Он перекатывается на спину, укладывает меня на себя так, чтобы наши тела были на одном уровне, затем кладет мою голову себе на шею и сжимает меня.

– Лучше? – Прижимаясь к его твердой груди, я киваю. – Хорошо. Итак, вот что я хочу сказать.

Наступает долгая, зловещая пауза.

– Не ломай себе голову, Куинн. Просто скажи это.

Его грудь поднимается и опускается от тяжелого выдоха. Он проводит открытой ладонью по моему позвоночнику, его пальцы нежно очерчивают дорожку вокруг моих шрамов. Затем, внезапно, он начинает говорить.

– Я убью любого, кто когда-либо проявит к тебе неуважение. Я убью любого, кто хотя бы посмотрит на тебя не так. Если кто-нибудь хотя бы будет тебя раздражать, я всажу ему пулю в череп и брошу его тело в реку Чарльз. Тебе никогда больше не придется сражаться в своих собственных битвах, гадюка, поняла? Я уничтожу к чертовой матери любого тупого ублюдка, который когда-либо посмеет заставить тебя нахмуриться. – Он такой пылкий, а его слова настолько неправдоподобны, что я начинаю смеяться.

– Вау, ромео. От секса тебя всегда так колет?

– И она смеется, – ворчит он. – Чертовски замечательно.

– Подожди… – Я поднимаю голову и смотрю на него. – Ты серьезно?

– Да, я чертовски серьезен!

– Потому что это ненормально. Ты ведь знаешь это, верно?

– Мне все равно!

Мои брови приподнимаются, я изучаю выражение его лица. Помимо оскорбления из-за того, что я рассмеялась, он совершенно искренен в своих угрозах. Я испытываю странную смесь неверия и удивления. И волнения тоже. Палец на спусковом крючке у этого человека немного чешется.

Я тихо говорю: – Спасибо. Это мило. Безумно, но мило. – Он что-то ворчит и отводит взгляд. Изо всех сил стараясь не рассмеяться, я целую его в щеку. Я шепчу ему на ухо: – Знаешь, для такого мачо ты большая размазня.

Он ворчит: – Не произноси слово ”нежный", когда я все еще внутри тебя. – Сейчас я ничего не могу с собой поделать. Я опускаю голову ему на грудь и смеюсь, пока он не переворачивает меня на спину и не целует. Улыбаясь мне сверху вниз сияющими глазами, он говорит: – Что это за отвратительный шум ты издаешь, девочка? Я слышал гиен, которые звучат лучше.

– Прошу прощения, но в данный момент я по горло набита твоим гигантским членом. У меня, наверное, отказали легкие.

Он сияет.

– Так тебе это нравится, да?

– Перестань напрашиваться на комплименты.

Он опускает голову и прижимается губами к моему уху.

– Тебе это нравится. Признайся.

– Я ни в чем не признаюсь.

Когда он сгибает бедра, мне приходится подавить стон.

– Подожди, почему у тебя все еще стоит?

– Ты голая. Значит, у меня стояк.

– Но ты…

– Кончил. Да. Но мои яйца снова полные. – Когда я корчу гримасу, он хихикает. – Это оскорбляет тонкие чувства ее светлости?

– Давай просто скажем, что мои чувства не привыкли к такого рода разговорам о сексе. – Моя улыбка гаснет. Плохие воспоминания одолевают меня, и я вынуждена отвести взгляд.

После того, как Куинн некоторое время молча смотрит на меня, он тихо говорит: – Ему нет места между нами, девочка. Оставь его в могиле, где ему самое место.

У меня сжимается горло и начинает болеть грудь, и да поможет мне Бог, если этот ублюдок заставит меня плакать, я воткну нож ему между ребер.

Сдавленным голосом я говорю: – Я хочу сделать тебе комплимент, но не хочу, чтобы он взбрел тебе в голову. – Он хмурит брови в ожидании. – Я понизила уровень сильной неприязни, которую испытываю к тебе, до общего легкого отвращения. А теперь поторопись и трахни меня снова, пока твое эго не стало слишком большим и не задушило меня .

– Это, по-твоему, комплимент?

– Ох, заткнись, Куинн.

Я наклоняю его голову и крепко целую, и через несколько секунд он обо всем забывает.

24

ПАУК

Она думает, что я забыл об этом, но это не так.

И я не забуду.

Никогда.

Потому что я точно знаю, что стоит за этим не-комплиментом, и это воспламеняет мою душу.

Это похоже на то, когда бездомная кошка, которую вы пытались накормить месяцами, которая всегда шипела и убегала при вашем приближении, наконец решает однажды принять жалкое предложение поесть и позволить вам наблюдать с безопасного расстояния, как она ужинает, глядя на вас с нескрываемым презрением.

Это называется прогрессом.

Я не дурак. Я знаю, потребуется гораздо больше, чем вынужденные обязательства и хороший секс, чтобы разрушить все ее стены.

Но это только начало. А пока я собираюсь трахнуть ее.

25

РЕЙ

Он вырывается, переворачивает меня на живот, ставит на колени, затем погружает свой все еще твердый член обратно в меня с рычанием, которое звучит по-звериному. Схватив мои бедра обеими руками, он снова начинает толкаться.

Уткнувшись лицом в пододеяльник, я вздыхаю от счастья. Его смех мрачный и понимающий.

– Да, девочка. Мне это тоже нравится.

Меня коробит упоминание этого слова из семи букв, но я отвлекаюсь, когда он протягивает руку и начинает ласкать мою киску, пока трахает меня, пощипывая клитор и скользя пальцами по всему месту нашего соединения. Я стону и закрываю глаза, отчаянно цепляясь за одеяло. Он говорит что-то по-гэльски, короткое, рычащее слово, затем трахает меня сильнее.

Хотя я полностью обнажена, со шрамами и всем прочим, я не чувствую неловкости. Все мое сознание сосредоточено на моем теле и на том, что он с ним делает. То, как он великолепно заставляет меня чувствовать. Пока он не протягивает руку назад и не нажимает своим влажным большим пальцем между моих ягодиц. Я вздрагиваю, напрягаясь. Мои глаза широко распахиваются.

– Полегче, гадюка, – мягко напевает он. – Помни, ты всегда можешь сказать “нет”.

– Я всегда могу воспользоваться той ручкой на тумбочке, чтобы проколоть тебе яремную вену.

– Пока я не услышу ”нет" или ты не сообщишь, что еще ты хотела бы, чтобы я сделал, я развлекаюсь с твоей идеальной задницей.

Замедляя движения бедрами, он начинает нежно поглаживать большим пальцем чувствительный бугорок плоти взад-вперед. Круг за кругом, снова и снова, он ласкает мою дырочку, пока я пытаюсь решить, потрясающе ли это или я собираюсь взбрыкнуть и пнуть его в подбородок.

После нескольких затаивших дыхание мгновений я выдыхаю, – Потрясающе.

Когда чувствует, что я расслабляюсь, он рычит: – Черт возьми, ты великолепна. Моя сладкая девочка. Я бы убил целую армию ради тебя. Я бы сжег дотла империи и сложил все их золото к твоим ногам.

Я вздрагиваю и зажмуриваю глаза, пряча лицо в одеялах, чтобы он не видел, как сильно мне нравится, когда он так говорит. Как глубоко это затрагивает меня.

Он разрывает узел мышц и скользит большим пальцем внутрь меня, успокаивая меня мягкими словами, когда я задыхаюсь. Мне требуется мгновение, чтобы расслабиться, но затем я отталкиваюсь от его руки, и он одобрительно рычит. Он протягивает другую руку и гладит мой пульсирующий клитор.

– Скажи мне, чего ты хочешь, милая, – говорит он хриплым голосом. Я отвечаю, не задумываясь.

– Еще. Я хочу большего. Я хочу тебя всего.

Я хотела сказать “этого”, но вырвалось “тебя". Есть небольшая разница в значении, и он ее не упускает.

– И ты получишь меня всего, жена, – говорит он, трахая сильнее. – Теперь кончай на мой член.

Он теребит мой клитор, посылая ударную волну удовольствия по всему телу. Тяжело дыша, я стону в одеяла, мое лицо горит от звуков, которые мы издаем, когда наши тела соприкасаются.

Сквозь стиснутые зубы он говорит: – Ты на ощупь как шелк. Влажный, горячий шелк. Господи. Давай, детка. Кончай за мной.

Когда мои твердые соски упираются в одеяло, а его палец и член заполняют меня, я со всхлипом кончаю. Он стонет. Движение его бедер замедляется. Его толчки становятся медленными, а затем и вовсе прекращаются, когда я сжимаюсь в конвульсиях вокруг его бедер.

Он шепчет: – О, черт, гадюка. Я чувствую это. Это чертовски потрясающе. Ты кончаешь так чертовски сильно.

Я снова всхлипываю, дергаясь, мое тело полностью выходит из-под контроля. Я чувствую себя бескостной, как будто единственное, что меня удерживает, – это огромный пульсирующий член, вокруг которого я бьюсь в конвульсиях.

Он перемещает руку, сжимающую мое бедро, дальше вверх по моему телу, скользя ею под мою грудь, чтобы он мог ласкать ее и пощипывать мой сосок. Я прижимаюсь к нему, умоляя о большем. С мрачной усмешкой в голосе он говорит: – Тебе нравится, когда я играю с твоими сосками, пока трахаю тебя, не так ли? Тебе нравится мой член, и тебе нравится кончать на меня, когда я тебе говорю, потому что ты совершенна, ты великолепна и ты вся, блядь, моя.

Я не понимаю, как мы сюда попали. Я не могу понять, что этот человек, рычащий все эти грязные вещи, – мой муж. Я не могу осознать всю чудовищность всего этого, потому что только этим утром я собиралась с духом, чтобы отправить Лили в ее семейную жизнь, но теперь я здесь, лицом вниз на гостиничной кровати, и меня оскорбляет сексуальный, сумасшедший ирландец, который мне даже не нравится. Или, по крайней мере, я говорю себе, что это не так. Альтернатива невообразима.

Внезапно, ни с того ни с сего, я разрыдалась. Я зарываюсь лицом в одеяло и плачу, как новорожденный младенец, колотя кулаком по матрасу, потому что так сильно ненавижу себя за это. Потом я больше не лежу лицом вниз, потому что каким-то образом сижу на руках Куинна, и он укачивает меня, что-то бормоча мне в волосы.

– Все в порядке, девочка. Здесь, со мной, ты в безопасности. Ты в безопасности.

Он сжимает свои большие руки вокруг меня, крепко прижимая к себе. Я плачу у него на груди, пряча лицо и сгорая от стыда, когда беспомощно цепляюсь за него. Я свернулась калачиком у него на коленях, его ноги обвились вокруг меня, так что все его тело обвилось вокруг моего.

– Мне жаль.

Обхватив мою голову рукой, он выдыхает и целует меня в плечо.

– Не будь чертовой идиоткой. Тебе не нужно извиняться.

– Я не знаю, что произошло.

Он хихикает.

– Я расскажу тебе, что произошло. Я ослепил болотную ведьму своим членом, она погрузилась в сон, и впервые за столетия ты проснулась настоящей.

Шмыгая носом, я вытираю нос тыльной стороной ладони и прерывисто вздыхаю.

– Боже, ты самонадеянный осел.

Он утыкается носом в мою шею, шепча: – Но я прав.

По крайней мере, в одном он действительно прав. Я правда чувствую себя в безопасности в его объятиях.

Что за женщина плачет во время секса? Я скажу вам, какая именно: слабая. За все годы, что Энцо издевался надо мной, я никогда не позволяла себе плакать до тех пор, пока он не оставил меня одну истекать кровью.

– Lass. (с гэльского. девочка)

– Да, Куинн?

– Нам нужно будет еще поговорить.

Напрягаясь, я спрашиваю: – Прямо сейчас?

Он делает паузу.

– Нет. После того, как я накормлю тебя и искупаю.

– Мне не нужны ни еда, ни ванна.

Он приподнимает мой подбородок и заставляет посмотреть на него снизу вверх. Мягким, но твердым голосом он говорит: – Нет, тебе нужно гораздо больше, но на данный момент ты позволишь своему мужу позаботиться о твоих основных потребностях, и ты окажешь мне большое, черт возьми, одолжение, если будешь держать свой раздвоенный язык во рту, пока я не закончу. Понятно?

– Почему ты так чертовски хочешь командовать?

Он рычит: – Ты носишь мое кольцо. Я несу ответственность за твое благополучие. Теперь моя работа – заботиться о тебе. Я собираюсь это сделать, нравится тебе это или нет. Поняла?

Моя нижняя губа дрожит, пока я не прикусываю ее. Я не доверяю себе, чтобы заговорить, поэтому просто киваю. Он берет мое лицо в ладони, целует одну за другой обе мои мокрые щеки, затем хрипло говорит: – Хорошо. А теперь засунь свою сладкую попку под одеяло и лежи здесь тихо, как хорошая девочка, пока я не вернусь.

Не дожидаясь моего ответа, он откидывает одеяло, переворачивает нас так, чтобы я лежала, встает, затем натягивает одеяло мне до подбородка. Он взбивает подушку у меня под головой, целует в лоб и уходит, насвистывая.

Я закрываю глаза и молюсь о внезапной эмболии мозга. Смерть предпочтительнее, чем жить с этой новой, плаксивой версией меня.

Куинн снимает трубку и заказывает обслуживание в номер. Я не вслушиваюсь в слова, только в низкие, успокаивающие интонации его голоса. Закончив разговор, он включает музыку с помощью пульта дистанционного управления, который нашел на консоли под телевизором. Это тоже успокаивает. Звучит что-то вроде испанской гитары. Затем он исчезает в ванной. Я слышу, как льется вода. Это также мог быть звук моего рассудка, изливающийся из моих ушей.

Через несколько мгновений он возвращается, обнаженный, склоняется надо мной.

– Еду принесут через тридцать минут, – бормочет он, натягивая одеяло. – А этого времени вполне достаточно для принятия ванны.

Он берет меня на руки и направляется в ванную, неся на руках. Я кладу голову ему на плечо и говорю в подбородок: – Я пытаюсь не поддаваться впечатлению от того, как легко ты можешь нести взрослую женщину, но я должна признать, это что-то удивительное. – Он усмехается.

– Ты едва ли весишь унцию.

– На самом деле я вешу несколько тысяч унций. Подожди, мы говорили о твоем мозге? – Ухмыляясь, он бросает на меня косой взгляд.

– А, пробуждение болотной ведьмы. Что ж, это было приятно.. Привет, Дьяволица.

– Привет, человек-паук. В реальной жизни ты намного выше, чем выглядишь в комиксах.

– Я уверен, что где-то здесь кроется комплимент.

– Ты так думаешь только потому, что одержим собой. – Посмеиваясь, он ставит меня на ноги рядом с ванной. Притягивая меня к своему телу, он крепко целует закрытыми губами. Затем указывает на воду.

– Залезай. – Когда я посылаю ему тяжелый взгляд, он улыбается. – Пожалуйста, садись.

– Гав. – Я вхожу в воду, морщась от того, что она горячая, но жжение быстро проходит, и я опускаюсь с благодарным вздохом, закрывая глаза.

– Подвинься, милая, – шепчет Куинн.

Я наклоняюсь вперед. Он опускается в ванну позади меня, отчего вода поднимается опасно высоко. Он устраивается поудобнее, вытягивая ноги по обе стороны от меня, затем обнимает меня и прижимает спиной к твердой стене своей груди. Он кладет подбородок мне на макушку и сжимает меня.

Некоторое время мы молчим, просто сидя вместе в горячей воде, пока он не говорит задумчивым тоном: – Что, если мы купим тебе дом?

Я жду, когда он объяснит. Когда он этого не делает, я спрашиваю: – Для чего, для моей коллекции коронок, сделанных из человеческих бедренных костей?

– Я не думаю, что мы смогли бы найти такое большое помещение. Нет, я имел в виду для тебя.

– Чтобы я делала что?

– Чтобы в нем жить.

Нахмурившись, я поворачиваю шею и смотрю на него снизу вверх. Он проводит большим пальцем у меня под глазом. Подушечка пальца становится черной от размазанной туши. Он опускает руку в воду и повторяет процедуру с другой стороны, стирая то, что, должно быть, представляет собой неприглядное месиво на моем лице, образовавшееся от слез, смешавшихся с косметикой.

Очень мягко он говорит: – Ты сказала, что никогда не жила одна. Что ты отправилась прямо из дома своего отца в ... его. – Его глаза вспыхивают ненавистью, когда он произносит “его”, но быстро продолжает. – Что ты думаешь о том, чтобы обзавестись собственным жильем?

– Мне кажется, я не совсем понимаю вопрос.

– То, что мы женаты, не означает, что я буду заставлять тебя жить со мной. – Я смотрю на него с открытым от удивления ртом. – Не строй из себя котенка. Я не такой уж пещерный человек. А теперь повернись и позволь мне ласкать тебя, пока ты придумываешь умные оскорбления.

Он сжимает мою челюсть рукой и наклоняет мою голову вперед. Затем отводит все мои волосы в сторону и целует меня в шею, обхватывая мою грудь своей огромной ладонью.

– Не жить с тобой? – Говорю я еле слышно. – Ты планировал сделать это и с Лили тоже?

Он фыркает.

– Господи, нет. Сомневаюсь, что крошка вообще знает, как себя прокормить. Похоже, за ней нужен круглосуточный уход, как за щенком. – Я собираюсь с ним поспорить, но вспоминаю, как она чуть не спалила дом, пытаясь приготовить еду, и передумываю. – С другой стороны, ты. – Он снова хихикает, теперь обхватив обе мои груди руками и нежно потянув за соски. – Можешь позаботиться о себе.

– Но... Ты не хочешь жить со мной?

Он делает паузу в своих ласках, чтобы сказать хриплым голосом: – Да. Хочу. Но более того, я не хочу, чтобы ты была несчастна.

Я потрясена щедростью этого предложения. Ошеломленная и не совсем верящая, потому что, черт возьми, как что-то подобное вообще может сработать?

– Куинн…Я... я не знаю, что сказать.

– Тебе не обязательно говорить сейчас. Просто подумай об этом.

Массируя мою грудь, он мурлычет от удовольствия. Питаемый внутренним ядерным реактором, который никогда не отключается, его эрекция упирается мне в поясницу.

Он говорит: – О, но не думай, что ты будешь на другом конце города или что-то в этом роде. Я бы купил тебе дом по соседству. – Это заставляет меня улыбнуться.

– Естественно.

– Я бы, наверное, также распорядился установить смежные двери, чтобы соединить спальни.

– Не могу себе представить. – Скользя руками вниз по моей грудной клетке, он сжимает мои бедра, затем просовывает руки мне между ног. Разминая нежную плоть на внутренней стороне моих бедер, он бормочет: – Ты не можешь винить меня, девочка. Ты чертова эротическая мечта. Ты само совершенство. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что могу ослепнуть.

Мое сердце болезненно сжимается, и я говорю: – На самом деле я довольно заурядно выгляжу. Просто у тебя слабость к болтливым болотным ведьмам.

Он выдыхает: – Боже, как я это вытерплю, – и погружает палец в меня.

Я поворачиваю голову. Он завладевает моими губами, глубоко целуя, пока вводит и выводит палец и играет с моими грудями, двигаясь взад-вперед между ними.

– Ты снова дрожишь.

– И ты снова заговорил. Какой сюрприз.

Наши лица всего в дюйме друг от друга. Он смотрит на меня сверху вниз, его карие глаза мягкие и теплые. Прядь волос падает ему на лоб. Я протягиваю руку и смахиваю его, мои веки опускаются, когда он лениво поглаживает пальцами мой клитор.

Он говорит: – Расскажи мне об этих своих любовных романах.

– Зачем?

– Мне интересно знать, что тебе в них нравится.

Я на мгновение задумываюсь, когда он нежно пощипывает сосок и мой клитор одновременно. Ощущения невероятные. О чем он знает, потому что пристально наблюдает за моим лицом с расстояния в один дюйм.

Хриплым голосом я говорю: – Наверное, мне нравится, что они написаны для женщин. Весь мир создан для того, чтобы радовать мужской взгляд, но любовные романы заботятся только о том, чего мы хотим. Что нам нужно. Они созданы специально для нашего удовольствия. Некоторые из этих историй – отличные эскапистские фантазии.