Текст книги "Сердце камня (ЛП)"
Автор книги: Джессика Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Да, наверное, всё дело в этом. Он слишком проблемный. От макушки до пят и до мозга костей.
«Свяжитесь с Томом, хорошо?»
Наша связь обрывается. И это говорит мне о том, чего бы я предпочла не знать. Мы в радиусе действия Копариуса. Подъезжаем к Лимасиллу.
Двигатель начинает работать громче, когда начинается спуск. А как только приземляемся, всё резко стихает. Солдаты не разговаривают между собой. Они просто поднимают меня и выносят. Не грубо, но и не сказать, что бережно. Они перетаскивают меня, как какой-то багаж, а моё тело, уставшее и усыплённое медикаментами, слишком обессилено, чтобы сопротивляться.
Не успеваю я понять, что происходит, как меня прижимают к чему-то жёсткому и неподвижному. Ремни сковывают мои руки и ноги, ещё один идёт поперёк горла, затрудняя дыхание. Я не могу пошевелиться.
Кто-то сдёргивает мешок с моей головы. Я смотрю на Арта, но не вижу его. Я вижу на его месте нечто другое.
В следующее мгновение Лиетт встаёт между нами. На её слишком миловидном личике появилось нечто жестокое. Оно всегда там было, но сейчас стало ярче выражено. У неё было время дать волю своей истинной сущности.
– Генерал Кел! Мы по вам скучали.
– Не играй с ней, – произносит Бел за её спиной. Взгляд Лиетт становится злым на мгновение, но она тут же расслабляется и отступает, кланяясь королеве.
– Как пожелаете, ваше величество.
И Бел… Нет, это не Бел.
Она прижимает камень к своей груди, поглаживая, как дитя, и, опустив голову, смотрит на него. У меня даже сложилось впечатление, что она вовсе забыла, что я здесь.
Но затем она начинает говорить, развеивая мои сомнения. Нет, она ничего не упускает из виду.
– Тебе не стоило возвращаться в Лимасилл.
Я стараюсь звучать уверенно, подавив страх глубоко внутри. Я не дам ей увидеть его.
– Это не было моей инициативой, Бел. Не стоило посылать его за мной.
Она смеётся. Я этого не ожидала. У монстра есть чувство юмора. Или дань уважения моему сарказму. Или, что более правдоподобно, – понимание безнадёжности моего положения.
Дверь позади меня открывается, и кто-то врывается внутрь.
– Простите, ваше величество. Меня задержали дела братства.
Фейстус падает на колени перед ней, раскинув руки в мольбе.
– Дела братство значат больше, чем наша госпожа? – скалится Лиетт.
Ярость на её лице выглядит довольно комично, и я бы посмеялась, если бы не моё плачевное состояние в настоящий момент.
– Ты забываешься. Я прайм Копариуса! Ваше величество, неужели вы позволите этой зазнавшейся девчонке разговаривать со мной так?
– А сам-то? – спрашивает в ответ Бел скучающим тоном.
Не такого ответа он ожидал.
– Я, ваше величество?
– Ты, если мне не изменяет память, считал, что королева недостойна того, чтобы взглянуть на камень. Ты не видел её потенциал. А вот Лиетт разглядела, – девушка просияла на этих словах, чуть ли не заплясав от радости. – Не мне решать ваши разногласия. Вы оба мои слуги. Кто служит мне лучше, Арториус?
Тот пожимает плечами. Ему определённо всё равно. Но в глазах Лиетт и Фейстуса горит фанатичный огонь. И они ненавидят друг друга. Возможно, я смогу это использовать.
– Мне это надоело, Арториус, – продолжает Бел. – Если один из них может послужить мне лучше, то они смогут это доказать.
Арт бросает кинжал на пол. Он звякает, останавливаясь между спорщиками. Фейстус поворачивается с мольбой к Копариус, своей богине. Лиетт, всегда такая прагматичная, хватает нож и бросается на противника, потроша его за считанные секунды. Она поднимает глаза, тяжело дыша, вся покрытая кровью, пока он корчится в предсмертных судорогах рядом с ней. Всё произошло так быстро, что он едва ли успевает издать хоть звук. Лиетт поднимается на колени, протягивая кинжал перед собой в ожидании благословения. Её губы раздвинулись в широкой зубастой улыбке со смесью удивления и облегчения.
– Теперь я прайм? Да, ваше величество?
Бел молча обходит её и приближается ко мне. Кровь течёт следом за ней, как багровая река, и испаряется, когда камень начинает сиять.
Потеряв дар речи от происходящего, я дёргаю ремни.
– Ты готова служить? – спрашивает Бел. – Выбора у тебя в любом случае нет.
Она двигается так грациозно, словно танцовщица – тонкая, изящная, красивая в своей стихии. Дикая паника охватывает меня, какой ещё никогда не испытывала. Всю свою жизнь я боролась со страхами, подавляла их, как могла.
Но есть вещи, которые вроде бы и удаётся подавить, но потом они вылезают, сильнее прежнего.
Мой голос срывается на крик:
– Не приближайся ко мне с этой штукой!
Пытаюсь высвободиться из ремней. Я как будто в одной из тех машин, в которых программировались мехи – той же формы, только вот никаких проводов не видно. Надеюсь, что их нет. Глядя на зловещее свечение в руках Бел, я понимаю, что никаких проводов и не надо. Этого камешка достаточно, чтобы воздействовать на меня.
– Будет немного больно, – предупреждает Лиетт. Бел не останавливается. Она приближается ко мне пугающе медленно. Дразнится. – А нет, вру. Будет ОЧЕНЬ больно.
Я должна выбраться отсюда. Сбежать куда-нибудь. Высвободиться, вырваться и вылететь пулей, но не могу. Сердце колотится в груди – возможно, пытается пробить рёбра и выбраться на волю. Я хватаю ртом воздух.
– Нам пришлось создать эту камеру для тех, кто не захотел присоединиться добровольно, – рассказывает Лиетт. Какой интересный факт, спасибо. Бел ничего не говорит. Нет, это не Бел. Нельзя забывать, что это кто-то другой на её месте. Она поглаживает камень.
– Так правда намного проще. Без беготни и криков. Но ты… я бы хотела увидеть, как ты пытаешься сбежать. И кричишь. И зовёшь на помощь. Если у нас есть время в запасе. Можно, ваше величество? – спрашивает она, как ребёнок, умоляющий родителей купить щенка. – Пожалуйста?
Она спятила. Совсем свихнулась.
Бел… Нет, не Бел! О предки, я должна помнить, что это не Бел!.. Она замирает и бросает вопросительный взгляд на брата.
– Ваше величество, это было бы неразумно.
Спасибо, Арт! Хотя, может быть, если бы они меня освободили, я смогла бы оказать сопротивления. Смогла бы сбежать. И может даже… смогла бы добраться до неё.
Бел вздыхает, словно её ужасно расстраивает, что она не может поиграть со мной. Капризный ребёнок с божественными способностями.
Не Бел. Это не Бел. И не Арт. Насчёт Лиетт не знаю.
Это всё Копариус, проникший в каждого из них. Он подпитывается их энергией и скоро возьмётся за меня.
– Бел, послушай! Ты должна бороться! Услышь меня, Бел, пожалуйста!
Бел останавливается передо мной, внимательно изучая меня, и подсветка снизу делает её каким-то демоническим. Она похожа на инопланетянку. Я побывала в бесчисленном множестве миров и сталкивалась с врагами самых разных рас, но такого ещё не видела.
– Мы с тобой похожи, ты и я, – шепчет она. – Мы сделаны из камня. С каменным сердцем. Бел не слышит тебя, Петра. Никто не слышит. Кроме меня.
Слова застревают в горле.
– Прошу. Не надо.
Знаю, звучит жалко. Но мне уже всё равно. Я должна её остановить.
– Тссс, – успокаивает она. – Как тебе уже сказали, будет больно, но совсем недолго. А потом ты уже не будешь ничего чувствовать. Поверь мне.
И она прикладывает камень к моей груди. Я втягиваю ртом воздух. Мои лёгкие плавятся. Мне хочется закричать, но я не слышу своего голоса. Свечение из камня переходит ко мне. Оно распространяется по моей коже, просачиваясь внутрь, проходя насквозь, прожигая вены.
Внезапно ко мне возвращается голос. Но я не кричу. Я вою.
Темнота окружает меня. Я теряюсь в тени, в пещере, глубоко-глубоко под землёй, куда не проникает солнечный свет. Кристаллы в скалах светят слабо, мутным зелёным цветом. Я пытаюсь осмотреться, но ничего не вижу. От каменных стен исходит тепло. Даже жар. У меня словно лихорадка, я горю заживо.
Делаю шаг вперёд, наощупь ориентируясь в проходе. Здесь душно, дышать нечем. Пот проступает на моей коже.
Такую же панику я испытывала, когда Бел подходила ко мне с этим камнем.
Мне знакомо это место. Я уже видела его раньше. Здесь, в темноте, в глубине Антееса… Это не месторождение Копариуса. Но это тот самый проход, где его нашёл Натуэль.
У меня скручивает живот. Тошнота подкатывает к горлу. Я знаю, где я. И знаю, что я здесь увижу.
Я протискиваюсь в щель в конце туннеля, оказываясь в небольшом пространстве в самом сердце мира, где был спрятан Копариус.
Она здесь – свернувшаяся клубочком у стены, зажмурившаяся и вцепившаяся пальцами в волосы.
– Бел?
Мой голос звучит странно, здесь своеобразная акустика. Бел поднимает голову, в её глазах отчаяние.
– Петра? Ты видишь меня?
Мир вокруг содрогается, и она протягивает руку. Я тянусь к её ладони, но только мы пытаемся соприкоснуться, как что-то отдёргивает её от меня. Она отлетает назад с оглушительным воплем. Или это меня отбрасывает в другую сторону. Может, это мой крик? Не могу понять.
Меня снова сковывают ремни, я ударяюсь затылком о жёсткую поверхность и металлическая полоса врезается в моё горло.
Я ловлю ртом воздух, открываю слезящиеся глаза и вижу её перед собой с камнем в руках.
Она не выглядит злой. Это было бы проще. Она выглядит почти разочарованной.
Мой голос хриплый и надломленный. Я пытаюсь дышать, но получается только всхлипывать. Но пока я прикована к этой камере, беспомощная, она прижимает подушечки пальцев к моей щеке. У неё прохладные руки. В них нет ничего заботливого. Это не моя подруга. Это даже не человек. Теперь я знаю наверняка.
– Мы попытаемся снова. Всё равно я сделаю это, Петра, рано или поздно. Ты особенная. Я хочу, чтобы ты стала моей. Мы похожи.
Она снова прикладывает ко мне камень, и я выгибаюсь от боли.
В какой-то момент я снова отключаюсь, уходя в блаженное забытье.
Я лежу на холодной жёсткой земле, где-то в пещере. Сначала мне кажется, что это одно из двух: либо та пещера, где скрывался Рондет, либо та, которую я видела в кошмаре. Здесь нет свежего воздуха, только затхлый. И у меня всё болит. Я пытаюсь пошевелится и стону от боли.
– Петра? Петра, ты в порядке?
Кто-то наклоняется надо мной. Я пытаюсь открыть глаза, но сложно сфокусироваться.
– Джондар?
– Да. Слава предкам! Ты можешь сесть? Ты… Ответь что-нибудь, Петра, пожалуйста.
Здесь есть и другие, сидящие по углам, пытающиеся не сойти с ума в этом тёмном сыром месте. Их не так много. Даже слишком мало.
Джондар выглядит ужасно – измождённый и бледный, по всему лицу царапины и ушибы. И волосы в беспорядке. Таким я его ещё не видела.
– Всё хорошо. Я…
Я не в порядке. Голова раскалывается, тело ноет. Я не справилась.
– Осторожно, – говорит он. – Медленно, – он помогает мне сесть. Я поднимаю руку к голове. Там огромная шишка. И, наверное, ещё фингал под глазом. И сотрясение. Хорошо, если ничего не сломано. Чувствую я себя не лучше, чем выглядит Джондар.
– Что произошло? – шепчу я.
Хотя уже знаю ответ. Бел и её чёртов гипнокамень.
Джондар, должно быть, проследил ход моих мыслей по выражению лица.
– Копариус, – кратко подтверждает он, беря меня за руки и усаживаясь рядом.
Воспоминания волной обрушились на меня. Бел, которая не Бел, прижала ко мне эту штуковину. Из-за этого кровь в венах вскипела, ломая все мои защиты и отправляя в этот кошмар.
– Она пыталась…
Джондар мягко шикает, останавливая меня, и рукой растирает мою кожу между лопаток. Я никогда не воспринимала его как того, кто мог бы помочь справиться со стрессом. Но, клянусь предками, прямо сейчас мне нужен этот физический контакт. Как ни странно, я расслабляюсь. Мою благодарность не выразить словами.
– Знаю. Это срабатывает не со всеми. Со мной тоже возникла заминка. Оно либо оно причиняет боль и только, либо… меняет нас. И всех остальных… Подозреваю, с этим связана сонная болезнь. По всему миру. Копариус становится сильнее. Чем больше людей у него под контролем, тем больше энергии он поглощает. Он никогда не насыщается.
– Да, сильнее… Она сказала, что рано или поздно сломает меня.
Джондар снова кивает, поджимая губы.
– Копариус не оставит попытки.
Я не обращаю внимание на дрожь, пробежавшую по его телу. Как часто она предпринимает попытки сломить его?
– Но на тебя это не действует.
– Пока что нет. Ни на кого из присутствующих. Они заперли нас здесь, чтобы время от времени пытаться ещё. На тебя тоже, как я понял, не подействовал камень, но это не значит, что так будет всегда.
Я оглядываюсь на прочих пленников. Джондар явно самая значимая политическая фигура здесь, так что наверняка она сосредоточена в первую очередь на нём. Он выглядит хуже всех, но держится. И я тоже могу. У нас есть какой-то иммунитет. Значит, должен быть способ это использовать.
Джондар смотрит на меня, его губы шевелятся, но он не сразу решается спросить:
– Петра, ты не знаешь, Том… жив? Он был с тобой?
– Он на борту «Отважного» вместе с Зендером, в целости и сохранности среди своих. Я вернулась за… – стону и прячу лицо в ладонях. – Я вернулась, чтобы встретиться с Артом, потому что мы собирались попытаться спасти вас с Коном.
Джондар прожигает меня взглядом, в которым застыли напряжение и страх. Догадываюсь, о чём он думает. Он знает Тома не хуже, чем я. Он понимает, что его муж не станет сидеть сложа руки на корабле, пока мы тут в заточении. А ведь они ещё не знают про Арта.
У меня есть миссия. Никто её не отменял. Надо сосредоточиться на этом, а не на предательстве принца, на собственном провале и бедственном положении, в котором мы все оказались. Я во дворце. Прямо сейчас я здесь.
– Где они держат Кона? – спрашиваю я.
– Не знаю. Он упал в обморок вскоре после их возвращения, как раз когда Бел… изменилась. Хэли начала лечить его от сонной болезни. Ну… так нам сказали.
– Что мы можем сделать?
Он кажется потерянным. Джондар, у которого всегда есть план, инструкции и традиции на все случаи жизни, растерян.
– Не знаю, Петра. Честно, не знаю.
Я закрываю глаза. Думать больше нет сил. У меня был план, но этот план зависел от Арта. Сейчас Арт нам не помощник. Мне нужно подумать. Я здесь, я жива. Часть меня с этим не согласится, но боль напоминает, что я жива. А ещё я очень устала. И не могу мыслить ясно. Мозг притуплён болью. Если я закрою глаза на несколько секунд, то когда открою, смогу что-нибудь сообразить. Может… если сильно захотеть… может…
Да, я просто идиотка. Но бороться больше не могу. Может, позже. Но уж точно не сейчас.
Глава 28
БЕЛ
В темноте нет ни одного звука. Я сломлена, заперта среди камней и кристаллов. При этом кристаллы – мой единственный источник света, тепла. Единственный способ выживания. Я не могу выбраться отсюда, даже если попытаюсь. Во тьме я в безопасности. Потому что за пределами этой пещеры… за пределами…
Я помню боль. Страх. Ужас. Тьма, пожирающая меня изнутри и заглатывающая целиком. Я потеряна. Не знаю, сколько времени я уже здесь и где я вообще.
Но я здесь, в темноте. Потеряна.
Мне нужен Кон. Я безумно переживаю за него. Когда я думаю о нём, то передо мной встаёт его лицо, искажённое страхом и болью. Знаю, он страдает из-за меня. Поэтому я стараюсь не думать об этом, и его образ исчезает. А я прячусь в тени от всего мира.
Когда я пытаюсь связаться с Ренной или ещё кем-либо из Рондета, то сталкиваюсь только с помехами и болью. Всё здесь сводится к боли.
Только во тьме я в безопасности. Я не могу пошевелиться. Может, оно и к лучшему.
Как вдруг меня ослепляет свет, жуткий свет. Не тусклое мерцание кристаллов и не сияние Копариуса, похитившее мою жизнь. Он золотой, как мёд, как солнце Антееса. Он тёплый и обволакивающий. И прекрасный. Это моя первая надежда за целую вечность пребывания здесь.
– Бел?
Этот дрожащий голос мог бы принадлежать ангелу. Он пробуждает меня, зажигает что-то внутри меня, хотя я думала, что там уже давно всё холодно и мертво, как и каменные стены вокруг. Я думала, что сама уже превращаюсь в камень. Но вот я поднимаю глаза и вижу Петру, окружённую янтарным светом. Её волосы расплываются, закручиваясь в воздухе, как чернила в воде. Мои руки трясутся, пока я пытаюсь откинуть пряди, упавшие на лицо.
– Петра? Ты видишь меня?
Никто меня не видит. Пока я здесь, в этой пещере, я потеряна для всех. Никто не может со мной связаться. Никто не может меня найти. Даже Ренна. Даже Кон.
Кон и не станет. Конечно, не станет. После того, что я с ним сделала…
– Бел! – снова зовёт Петра и тянется ко мне. Я пытаюсь схватить её за руку, но она слишком далеко. Я знаю это. Я никогда до неё не дотянусь.
– Петра, пожалуйста… – не знаю, о чём именно я прошу её. Чтобы она осталась? Чтобы попыталась ещё?
Мир застывает на мгновение. Я пытаюсь взять её за руку, пытаюсь дотянуться до неё. Мне безумно важно схватить её за руку. Человеческое прикосновение. Лёгкое скольжение её пальцев по моим.
А затем тьма забирает её, унося прочь, сквозь каменные стены, обратно в никуда. Она закрывает мне путь, словно запирая в обсидиановой клетке.
Я кричу.
Я кричу снова и снова, но никто меня не слышит. Мне не хватает воздуха на крики и некому кричать.
Сорвав голос, я прекращаю. Этим ничего не добиться. Я видела её. Всего на секунду, но видела. Она знает, что я здесь. И если хоть в чём-то я могу быть уверена, так это в том, что Петра не сдастся, пока не найдёт меня.
Я заставляю себя успокоиться и всё обдумать. Не знаю, как долго я здесь. И где это «здесь». Но впервые за целую вечность кто-то знает, что я всё ещё здесь. Что я не умерла.
Это первая искорка надежды, что у меня есть. Если Петра смогла проникнуть сюда, то может, я смогу выбраться? Как-нибудь.
Я прикасаюсь к кристаллам, и они поют. Никогда ещё не слышала, чтобы они вот так пели, даже когда помогала Джондару и Тому с восстановлением коммуникационного устройства Кона. Это было, кажется, в прошлой жизни. Сначала они звучат тихо, гудят едва слышно, но когда я прикасаюсь призрачными пальцами к их поверхности – тёплой и гладкой, – из звук отдаётся во мне вибрацией. Я так счастлива, что по моему лицу текут слёзы. Не настоящие, конечно, потому что физического тела у меня нет. Я только сейчас это поняла. Оно у Копариуса.
Чем больше я нажимаю на кристаллы, тем громче они распеваются, и уже не хочу их отпускать. Это единственное утешение, что у меня сейчас есть. Эти кристаллы – это вены Антееса, его жизненная сила, моя единственная компания, пока я заперта в самом сердце мира.
Я наклоняюсь ближе и различаю в пении шёпот. Голос кажется таким знакомым, что я отдёргиваю руку, внезапно разрывая контакт.
Но я слышала его. Слышала кристально чётко и ясно.
Это был Кон. Кон, звавший Аэрона.
Дыхание перехватывает в горле, сердце ноет по мужу, и хлопаю ладонью по кристаллам – не ласково, не мягко и не осторожно.
Внезапно я оказываюсь вне скрытого сердца мира. Я плыву по кристальной сети, я часть Антееса, я везде и всюду сразу. Я вижу руины, башни, леса. Вижу океаны и их глубины. Вижу… Вижу… буквально всё. Это не похоже на полёт с Рондетом, не как подключение к коллективному разуму. Это скорее как плавание под водой… когда у тебя заканчивается воздух и ты тонешь.
Слишком много всего. В одно мгновение я повсюду. Я слышу голоса – столько голосов… Люди по всему Антеесу. Но я не могу сосредоточиться на всех сразу. Их слишком много, и этот гул заглушает все мои органы чувств. Я дёргаюсь обратно, пытаясь вернуться в тишину тёмного угла, но я в кристальной сети и не знаю, как отсюда выбраться. Меня рвёт на части, на куски, на осколки. Я пытаюсь сосредоточиться, взять себя в руки.
– Бел, – я чувствую его. Чувствую его прикосновение. – Бел, это ты? Пожалуйста, ответь мне. Пожалуйста.
– Кон?
Я концентрируюсь на его голосе, на странном ощущении физического контакта, хотя знаю, что он может быть рядом. Пытаюсь представить его мысленно. Он выглядит уставшим, помятым, будто бы только что проснулся.
– Бел, пожалуйста… я всё ещё сплю?
Его голос дрожит, он падает на колени, глядя в отполированный осколок кристалла, который использовал, проводя опыты над Копариусом. Тогда камень впитал в себя всю энергию кристалла. Могло ли это создать некую связь? Или дело в нас с Коном? Это какое-то чудо?
– Я люблю тебя, – говорю ему. – Прости. Мне так жаль.
Но затем энергия кристальной сети уносит меня прочь. Я лечу вместе с ними, моё сознание проходит свозь камни и скалы, на которых основан этот мир. Я ныряю между корней многолетних деревьев и выпрыгиваю из ручьёв.
Проникаю в глубину пещер в поисках знакомых лиц. В поисках тех, кого я люблю. Пытаясь найти Кона, я нахожу кое-кого другого.
Ренна окружена кристаллами розовых и сиреневых, синих и голубых оттенков, и эти цвета отражаются от неё.
– Беленгария? Юная королева, это ты?
Я чувствую её удивление.
– Ренна? Где ты? Петра с тобой?
– Петра была здесь, но Арториус схватил её в плен, а нас загнал в ловушку.
Стоп, что? Я пытаюсь сосредоточиться на её словах. Но её слова сложно понять неправильно. Арт поймал Петру… но…
– Что случилось с Артом?
– Он был пуст, прямо как ты. Он стал другим, Бел.
Прямо как я… Он под её контролем. Она добралась до моего брата и сделала его своим слугой, рабом, марионеткой. Резкая боль от осознания этого поставила бы меня на колени, если бы я ещё могла стоять. Ренна тянется ко мне, пытаясь успокоить, помочь. И тут я понимаю, что могла потерять и её тоже. Я могла потерять их всех. Мне надо собраться с силами.
– Ренна, ты в безопасности? Ты…
– Мы в ловушке. Твой брат запечатал ход в пещеру. С нами остались люди с другой планеты. Но они долго не протянут. Мы можем впасть в спячку. А они… умрут.
Какие ещё люди? С какой планеты?
– Я не понимаю, о ком ты.
– Велентин Тил. Он… не такой, как мы думали. Он помогал нам. Пытался нас защитить, и ему это будет дорого стоить.
Велентин Тил сейчас с ней? В ловушке. Умирает. Не понимаю. Но если куорская делегация погибнет на Антеесе из-за действий моего брата… Императрица уничтожит нас всех. Это просто предлог, чтобы заполучить Вейриан и Антеес, с Зендером или без него.
– Я помогу вам. Обещаю. Я найду кого-нибудь.
Она смеётся. Печальным, мелодичным смехом, по которому я очень скучала. Я так часто слышала его за прошедший год, что он стал частью меня.
– Есть способ, – отвечает она. – Ты уже его обнаружила, ведь так? Ты используешь кристаллы – вены этого мира, его жизненную силу. Ты путешествуешь по сети. Но это опасно. Ты можешь потеряться.
– Я уже потеряна, Ренна. Покажи мне.
Она уступает, и это… невероятно. Самоубийственно, но гениально. Я бы улыбнулась, если могла, и думаю, она об этом догадывается. Кон называет это моим безрассудством.
– Мы должны попытаться, – убеждаю её. – Можешь поддерживать со мной связь?
– Могу, но… Бел… помни, кто мы. Помни, кто ты. Не улетай слишком далеко.
Помнить, кто я? Я пытаюсь. Серьёзно пытаюсь. Но я уже слишком далеко. Я могла бы потерять себя здесь, забыться. Могла бы раствориться в кристальной сети и не найти пути назад.
Но это ещё одна авантюра, и я не могу от неё отказаться.
Это должно сработать. Есть один кристалл, который может спасти нас всех.
И если я потеряю себя, пока пытаюсь достать его, то так тому и быть. Он может спасти остальных, и это всё, что имеет значение.
– Старайся поддерживать связь со мной, Ренна, столько, сколько сможешь.
Я пролетаю высоко над планетой, среди звёзд, и замечаю его, как супернову вдалеке. Он сверкает мне, манит к себе.
Зендер взял себе антейский кристалл – обработанный и красивый, но очень уж маленький. Я тянусь к нему сейчас, такому далёкому от остальной сети. Он на борту «Отважного», и с помощью него я вижу пункт управления. Кристалл лежит на столе. Зная Зендера, не удивлюсь, если он использует его в качестве грузика, чтобы бумаги не разлетелись. Но это неважно. Я проникаю внутрь него. Долго так не протяну, но я должна это сделать. Мне нужно совсем немного времени.
И вдруг я слышу его приближение. Чувствую, что тонкая нить, связывающая нас с Ренной, начинает рваться. Но я не сдаюсь, пытаюсь докричаться до него.
Зендер заходит в помещение. На его лице написано замешательство. Он услышал меня? Почувствовал? Мы же семья. Он не мог не почувствовать.
Он проверяет коммуникаторы и матерится. Тогда в дверях появляется Том.
– Что-нибудь слышно?
– Ничего. Петра уже давно должна была связаться с нами. Арт тоже молчит, – он вздыхает.
«Они не могут», – пытаюсь мысленно передать им я, и мой брат напрягается. Он резко поворачивается к кристаллу, и я понимаю, что он услышал. Каким-то чудесным образом. – «Они не выйдут на связь. Её поймали в плен, а с Артом случилось то же самое, что и со мной. Вы меня слышите? Пожалуйста, ответьте».
– Бел? – Том опускается на колени у стола, вглядываясь в кристалл. – Откуда у тебя это, Зендер?
– Из мастерской Кона. Я тогда думал, что меня пытались одурачить.
Том берёт кристалл в руки, и я чувствую тело его ладоней, его силу и надёжность. Мой друг, которому я всецело доверяю.
– Как ты это делаешь, Бел?
– Бел? Моя сестра, Бел? – Зендер уставился на кристалл. Интересно, видят ли они в нём меня. Пожалуйста, предки, пусть они увидят.
«Рондет вместе с куорцами заперты в ловушке. У них скоро закончится воздух. Они в пещере, что в скале у озера. Арт обрушил вход. Так сказала мне Ренна. Вы должны добраться до них, слышите?»
Они оба смотрят на меня так, будто я какая-то инопланетная форма жизни. Может, так оно и есть.
– Откуда нам знать, что это правда ты, а не какая-то уловка? – спрашивает Зендер.
Серьёзно? У меня нет на это времени. Ренна тянет меня обратно, ради моей же безопасности, но в любой момент связь разорвётся. Не знаю, что тогда со мной будет. Я могу остаться здесь навсегда. Могут провалиться в пустоту. Я чувствую, как она тянется ко мне, предупреждает, переживает, боится за меня.
«Ты правда хочешь, чтобы я рассказала Тому о том, как ты до десяти лет не мог заснуть без своей любимой игрушки, Зендер? Или про тот раз, когда ты съел слишком много пирожных, и тебя вырвало внутри прототипа «Осы»? Или…»
– Ладно! Достаточно! – кричит он. В его голосе слышится веселье несмотря на то, что это были довольно неловкие воспоминания. – Но Бел… Как такое возможно?
«Это сейчас не главное. Спросим Кона, когда он вернётся к своим исследования. Но сначала… вы должны найти остальных. Пожалуйста».
Он прижимает камень к груди, и это даёт мне странное ощущение, будто он обнимает меня. Это лучшее, что он мог для меня сделать. Я даже мечтать об этом не смела.
– А где Петра? – отчаянно спрашивает Зендер. Я всегда знала, что они неравнодушны друг к другу. Даже когда они пытались убедить друг друга в обратном.
«Она во дворце. Они схватили её. Ей удалось разбудить меня. Она нашла меня во тьме».
Я больше не могу держаться. Мне хочется остаться с братом и Томом, но мои силы на исходе. Ренна зовёт меня обратно, и я больше не могу сопротивляться. Но я должна предупредить его.
«Тил и остальные… они умирают… Императрица… отомстит».
Они должны понять. Должны. Я отправила координаты пещеры своему брату, пытаясь рассказать ему всё в последние секунды, хотя меня уже затягивало обратно на Антеес. Надеюсь, он всё понял. Но проверить я этого уже не могу. Я слишком слаба. Я не смогу добраться назад. Я чувствую поддержку Ренны, но она тоже не всесильна.
Кристальная сеть поглощает меня.
Это последнее, что я сделала. Эта жертва… это всё, что я могу. Надеюсь, этого окажется достаточно.
Глава 29
ПЕТРА
Не знаю, сколько я проспала. Мне снилась Бел, плывущая по кристальным водам через сердце планеты. Мне снились Зендер и Том. Снилась Ренна. Снился Тил. Я плакала, и слёзы текли ручьём по лицу.
Мне было страшно.
Когда я проснулась, был уже вечер. Точно время здесь не определить, но лунный свет проникает в нашу темницу. Теперь я знаю, где мы: в самых дальних подвалах цитадели Лимасилла.
Я уже сыта всем этим по горло. Я знаю, что они придут за мной снова. Она мне чуть ли не прямым текстом так сказала. Она будет мучить меня этим своим камнем до тех пор, пока я не сдамся. Я бы спросила Джондара, как ему удалось столько продержаться, но отчего-то страшно. Боюсь услышать ответ. В его глазах какое-то загнанное выражение. Он всегда был таким собранным, щепетильным, аккуратным, а теперь со мной в камере какой-то дикарь. Может ли эта внешняя разбитость быть отражением сломленной души? Мой долг перед Томом – уберечь его мужа, помочь ему выбраться отсюда. Если я не смогу помочь никому другому, то хотя бы ему.
Хуже всего то, что я уже не уверена. Прежняя я была бы уверена. Прежняя я могла сразиться с кем угодно, преодолеть все преграды, вырваться из любой клетки. А теперь? Это место высасывает волю. Или, может, это остаточный эффект пытки Копариусом. Не знаю. Единственное, в чём я уверена, так это в том, что желание сжаться комочком в уголке и ждать, когда это всё закончится, настолько сильно, что долго я ему противиться не смогу.
Может, это начало сонной болезни? Вдруг я тоже заразилась? Потому что я чувствую себя крайне уставшей. Тело тяжёлое, измученное, мне хочется свесить голову и сдаться. Как и другие.
Но я не могу сдаться. Просто не могу.
Поэтому я наблюдаю и жду.
Стражники здесь так себе. Это первое, что я отмечаю. Это не мои люди, не те, кого я тренировала. Это даёт мне прилив надежды. А затем я понимаю, что это вообще не специально обученные люди, а просто Серые, отправленные сюда, чтобы следить за нами. Большую часть времени они даже не смотрят на нас – болтают друг с дружкой или молятся. Вместе уходят на перерыв, выходят из поля зрения.
О большем я и мечтать не могла.
Оценить обстановку внутри камеры непросто. Нас всего восемь. Мы с Джондаром можем рассчитать свои силы. Если я достану ему откуда-то меч, то лучше напарника и представить нельзя. Что до остальных… помощник повара, горничная, библиотекарь – не многообещающе. Трое садовников могут помочь. Они физически сильны, даже если сейчас подавлены. Если дать им надежду и направление, возможно, из этого что-то выйдет. Я уже делала это во время оккупации гравианцев: превращала фермеров в воинов. Многие из них в итоге погибли, но об этом сейчас лучше не думать.
Медленно, вдумчиво, я продумываю план.
Еда, что нам приносят, это просто помои, чтобы мы не сдохли, но не более того. Приносит каждый раз один и тот же человек. Они отпирают дверь, спешно забегают внутрь, отбиваясь от ближайших заключенных, бросают ведро на пол, разворачиваются и вылетают. Это их главная глупость, и я намерена этим воспользоваться.
Джондар сразу в деле, конечно же. Остальных ещё нужно убедить. Однако слова генерала, пускай даже впавшего в немилость, и принца всё же имеют некоторый вес. В результате они занимают позиции, какие я им указываю, и даже умудряются выглядеть так, будто искренне верят в наш успех.
Я не могу их подвести. Мне всё ещё нехорошо после воздействия Копариуса, избиения Артом и наркотиков, с помощью которых меня усыпили. Я пытаюсь не показывать это, но к горлу подкатывает тошнота, а по телу пробегает дрожь в самое неподходящее время, и это может всё испортить. Завершая последние приготовления, я сжимаю кулаки так, чтобы ногтями впиться в ладони, и наклоняюсь вперёд, пытаясь справиться с паникой.
