Текст книги "Сердце камня (ЛП)"
Автор книги: Джессика Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Я чувствую присутствие Аэрона. Он тоже здесь – если не телом, то духом, – смотрит глазами Кона на его изобретения. Как и со всем Рондетом, я уже общалась с ним мысленно, но Кон ему ближе всех. У них схожие интересы и одинаково пытливый ум.
Дверь закрыта, и ни следа стражников, которые должны стоять снаружи у входа. Значит, он опять позвал их внутрь. Вероятно, в качестве рабочей силы или подопытных кроликов. Я искоса смотрю на Бека, но тот тут же находит точку на стене и разглядывает её с интересом, лишь бы не встречаться со мной глазами.
Отлично, просто великолепно. Всегда покрывают друг друга.
Прежде я бы стучалась, пока Кон не откроет. Зрителей поблизости нет, шоу не будет. Но жизнь на Антеесе сильно меня изменила. Поэтому вместо того, чтобы устраивать шум, я использую коммуникатор на запястье, похожий на изящный браслет. Подарок Кона. Я люблю эту вещицу за её красоту, гениальность и посыл, вложенный при создании.
Но в этот самый момент я чуточку меньше влюблена в её создателя.
– Я знаю, что ты там, Кон. Открой дверь.
В ответ слышится не очень-то подобающее правителю ругательство, а затем кто-то несётся к двери. Она распахивается, и на пороге оказывается его стражник Кельвин, два метра мышц, весь красный от неловкости под стать рыжим волосам. Совесть не даёт ему посмотреть мне в глаза. Прямо за ним я вижу вставшего в защитную стойку Декса, второго стражника Кона, который, если такое вообще возможно, выглядит ещё более смущённым, чем напарник.
Это маленькое, тесное помещение, ставшее особенным местом вскоре после освобождения Антееса. Жалкое подобие той огромной комнаты с витражным куполом, которая раньше была его кабинетом. Но для моего инженера это, кажется, не проблема. Он забил новую мастерскую всем оборудованием, которое только удалось спасти, и всё продолжает пополнять коллекцию.
Кон стоит, наклонившись, над какой-то скамейкой, освещаемой со всех сторон. На глазах огромные гогглы, волосы растрёпаны, и на нём всё та же простая льняная рубашка, которую он надел на завтрак.
– Бел! Иди сюда, только взгляни на это, – голос Кона звенит от счастья, и, несмотря на всё раздражение, я чувствую трепет в груди. Он как ребёнок утром в свой день рождения. И сейчас он пытается обхватить руками нечто, похожее на крупный обломок антейского кристалла.
– Ты должен был быть в зале приёмов. Зендер только что прилетел.
Радость на его лице затухает. Он оглядывается на Лиетт, одну из своих помощниц. Она же, в свою очередь, избегает моего взгляда. Милая девушка чуть старше двадцати с золотыми волосами и васильковыми глазами, которые кажутся слишком большими на её худеньком личике. Она заметно боготворит Кона. Это могло бы стать проблемой, будь я ревнивицей… Или не будь Кон таким верным. Безответную влюблённость я не перепутаю ни с чем. Мне стоит рассказать Кону об этом наедине, но боюсь, он скорее умрёт от смущения, чем решит вопрос. К тому же она обязательно переключится на кого-нибудь другого. К примеру, оба стражника Кона очень внимательны и заботливы – наверняка она это уже заметила.
– Ой, любимая, – он осторожно возвращает глыбу на место и подходит ко мне. – Прости. Воздушный отряд прислал отчёты о ряде аномалий вокруг Келты, которые могут оказаться признаками вторжения. Возможно, просто контрабандисты… Или ещё, как вариант, метеоритный дождь, обещанный синоптиками, но на всякий случай я решил внимательно прочитать эти отчёты в тихом месте. А ещё тут надо было закончить кое-что. И я… потерял счёт времени.
Скажи это кто-нибудь другой, я бы посчитала такое объяснение весьма посредственной отмазкой, но нет, в случае с Коном, так всё и было. На него невозможно злиться.
– Я удивлена, что Джондар не приказал Кельвину и Дексу запереть тебя в зале приёмов, – если бы эти двое могли заставить землю разверзнуться, они бы обязательно сейчас туда провалились. Судя по их пристыженному виду, им повезло, что их нашла я, а не Петра. – Как ты мог опять забыть?
Я вздыхаю. Стараюсь не винить его, но иногда это сложно. Такое ведь происходит уже не в первый раз.
– Я послал Джона на зону посадки. Мне нужно было совсем немного времени, чтобы закончить здесь.
Скрещиваю руки на груди.
– Кон, прошло уже несколько часов.
Он поднимает глаза, которые выглядят огромными за толстыми стёклами гогглов и, кажется, занимают пол-лица. Насыщенно зелёные, как драгоценные камни.
– Ой, – откликается он. – Я… Прости, Бел. Я просто… давай я…
Он начинается суетиться с гогглами и оборудованием, пытаясь быстро закончить прерванное занятие и прибраться.
– Показатели кристаллов всё ещё сбоят, – из смежной лаборатории выходит его помощница Соррелл. – Мы получили только сорок пять процентов, а нужно не менее… Ой! Простите, ваше высочество.
Она выдающаяся студентка факультета Земли с отделения геологии и инженерии. Ей ещё нет семнадцати, и фигура ещё слегка мальчишеская. Кон приметил её во время оккупации, когда она делала бомбы и мины-ловушки. У неё это хорошо получалось.
– Всё хорошо, Соррелл, – говорю ей. Это не её вина. Я понимаю, что они увлеклись новыми разработками, но у него есть и другие обязанности. Соррелл и Лиетт должны были помогать ему, чтобы у него хватало время на ещё что-нибудь. – Я пришла забрать у вас антейма.
Он виновато улыбается, и я уже прощаю ему то, как сводят с ума и выводят из себя до трясучки его увлечения, из-за которых его блестящий ум забывает обо всём. Не то чтобы я не понимаю его азарта, но у нас ещё очень много дел. А он иногда слишком зацикливается на этом. Или, возможно, таким образом бежит от реальности.
Чтобы восстановить разрушенный мир недостаточно отстроить заново все здания. Нужна ещё дипломатия и укрепление связей. Разговоры, переговоры, уговоры, договоры и всё остальное, что мой жених считает до смерти скучным.
Надо бы как-то подключить к этому Джондара, найти способ исправить ситуацию, но с другой стороны, мне не хочется спускать Кона с небес на землю.
Он до сих пор просыпается, крича от кошмаров. Пытки гравианцев всё ещё живы у него в памяти, постоянно стоят перед глазами. И я ничего не могу сделать, чтобы избавить его от этого.
Моё сердце сжимается при взгляде на него, и я не могу думать ни о чём другом, кроме как о том, что через несколько дней мы поженимся.
– Могу я быстро проверить? – спрашивает он так серьёзно и строго, что я понимаю: стоит мне сказать «нет», и он тут же пойдёт со мной. Но мысли об этом будут мучить его потом весь день, пока он не вернётся сюда вновь. Я не могу с ним так поступить.
Киваю, и Кон расплывается в улыбке. Он знает, что я прощу ему всё ради этой улыбки.
Соррелл подаёт ему планшет, и Кон с ещё большей серьёзностью изучает данные.
– Здесь просто другая передача энергии. Келтанские кристаллы дадут больше, в противном случае нам придётся копать глубже.
– Над чем ты работаешь? – спрашиваю я. Зря, скорее всего. Я редко понимаю его ответы. Кон пытается упростить для меня объяснения, но в процессе становится таким взволнованным, что я не успеваю за скачками его мыслей.
– Это новый способ подключения кристаллов в единую сеть, с помощью которой они будут усиливать действие друг друга, и в итоге их понадобится намного меньше. Они работают по тому же принципу, что и нейронные пути, понимаешь? Мы видим это на примере Рондета. Так что наша задача запрограммировать их так, чтобы они могли справляться с травмами, как физическими, так и психологическими. Также они могут создать связь. Мы могли бы ввести их под кожу или просто…
Я силюсь понять, о чём он говорит. Мне нравится всё, что связано с физикой: техника, действия, реакции. Он создаёт оружие, подобного какому не найти во всей галактике. Его оборонительные технологии и солнечные батареи стали прорывом, не только на Антеесе, но и во всей Вселенной.
К счастью, Джондар напомнил ему запатентовать их. Пока эти двое взаимодействуют, антейская сокровищница никогда не опустеет. Прогнозы после оккупации были ужасными, но Кон не дал событиям пойти по худшему сценарию. Мы потеряли значительную часть населения, преимущественно трудоспособного возраста. Уцелевшие в большинстве своём ещё молоды и не умеют ничего, кроме как выживать. И очень многие получили серьёзные ранения и психологические травмы. Кон пытается не только защитить своих людей, но и найти способ их исцелить.
– Ты имеешь в виду вживить кристаллы в людей? – уточняю я.
– Ну… вроде того…
То есть да. Разумеется. Он берёт меня за руку и тянет к скамье. На подставке из тонких золотых металлических нитей лежит диск, диаметром не больше моего большого пальца. Сплетение проводов с каймой из осколков кристаллов и мелкой электроникой в центре. Довольная красивая вещица, в своей изящности напоминающая мой браслет-коммуникатор. Чем-то даже похоже на лабиринт с высоты птичьего полёта.
Лиетт прочищает горло:
– С их помощью можно лечить паралич или тремор. На разум тоже влияет, блокируя эпизоды посттравматического стресса или подавляя депрессию. Для этого нужна только энергия кристаллов. Кон полагает, что, если нам удастся установить между ними связь, их действие усилится вдвое, – она явно желает угодить и решительно настроена заставить меня понять. Очевидно, она расценивает это как проверку.
Многие антейцы страдают от последствий войны с гравианцами. Оккупация была суровым испытанием, особенно для тех, кто попал в плен и в рабство. В том числе и для Кона.
В голову приходит жуткая мысль.
– И как вы это тестируете?
Виноватое молчание всех – как учёных, так и стражников, – говорит само за себя. Однако Лиетт, видимо, в отличие от Кона, лишена инстинкта самосохранения.
– Мы принимаем все меры предосторожности, ваше высочество…
– Это должно прекратиться, – говорю я ему, не обращая внимания на помощницу. – Что подало тебе идею?
Я снова сверлю взглядом эту штуку, словно она ответит мне, если он промолчит. И внезапно понимаю. Это совсем не антейский стиль, если приглядеться. И на имперские изобретения не похоже.
– Кон? Ты взял за основу гравианскую технологию создания мех?
Трое из них обмениваются виноватыми взглядами. Кон единственный, кто смотрит мне в глаза. Девушки внезапно находят себе занятие, к которому приступают с невероятным интересом.
– Самую малость. Только из благих намерений. Я не собираюсь использовать их разработки, чтобы поднимать из мёртвых отряд киберзомби или ещё что-нибудь, Бел. Но, послушай, сама по себе технология не является чем-то аморальным. Она гениальна. Она помогает отключить эмоциональную связь с телом на миллисекунды, не давая травмирующему эпизоду закрепиться. Она может восстановить двигательную способность и…
– Кон, я не спорю с тобой. Знаю, ты желаешь только добра, но… мехи?
К слову об эмоциональных реакциях. Я не могу воспринимать ничего даже отдалённого связанного с мехами, не вспоминая о том, что сделали гравианцы с Шаем. Они поступили так со многими нашими погибшими: забрали тела и воскресили с помощью технологий, чтобы те сражались за Гравию, таким образом они превращали наших друзей во врагов, в своих безмозглых рабов. Уничтожая всё человеческое, что в них было. И теперь, когда я вижу нечто подобное среди разработок Кона, по моему позвоночнику пробегает холодок. Я уже молчу про то, что он сам себя пытается подключить к этому.
– Оно не работает, – мягко сообщает Соррелл. Полагаю, она пытается помочь, успокоить меня. – Точнее работает не больше минуты. В этом-то и загвоздка. Те кристаллы, что у нас есть, недостаточно мощны, чтобы создать нейронную связь и поддерживать её дольше шестидесяти секунд.
– Мы собираемся попробовать те, что с дальнего севера. Например, с гор Монтсерратта, – добавляет Лиетт, протягивая руки за планшетом. – Показатели там всегда были сильнее. И гравианцы с самого начала сосредоточились на том месте. Мне нужно отправиться туда.
– Да, – ласково отвечаю я. – Было бы неплохо.
Что угодно, лишь бы она заткнулась.
Кон возвращает ей планшет.
– Как сказала Соррелл, это пока ещё не работает.
Ключевое слово «пока». Пока ещё нет, но заработает. Если я во что-то верю, так это в его способность находить решения сложных задачек. Даже когда лучше бы он их не искал.
Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу. Даже когда слышу, что он зовёт меня вслед, не колеблюсь и не оглядываюсь. Я помню, что пришла сюда за ним, но теперь уже мне всё равно.
Я иду, не останавливаясь, и выхожу в сад. Проходя мимо Стены потерь, я невольно задерживаюсь. Сначала это была настоящая стена – мемориал с фотографиями и записками от людей, приходивших сюда со всего Антееса. Каждый, кто сражался за свободу своего мира и выжил, чтобы сохранить память о погибших; каждый, кто потерял близких во время гравианского вторжения и оккупации, мог прийти сюда. Здесь не было случайных наблюдателей.
Новая стена представляет собой гладкий стеклянный экран. На нём мелькают картинки, подсвечивающиеся за счёт энергии кристаллов и солнечного света – блестящая задумка моего будущего мужа. Ты как будто видишь призраков в зеркале, навсегда застывших в одном мгновении. Там есть и фотографии, и видео, и прочие свидетельства из личных архивов. Вот Матильда спускается по лестнице в бальный зал, которого уже больше нет. Как и её самой. Портрет Шая – просто фотография из личного дела. Ему не нравилось, когда его фотографировали.
Боль при виде его всё ещё жива во мне, она никуда не делась, но притупилась и скорее полна сожалений о том, что могло быть, но никогда не было. Об иной жизни.
– Бел, – голос Кона мягкий, нерешительный. Так он всё-таки побежал за мной. Ну, хоть что-то.
Наши стражники стоят на лестнице, желая дать мне и Кону личное пространство, насколько это возможно. Я стараюсь выровнять дыхание, но не могу выдавить улыбку.
– Тебе нужно переодеться. Это официальный приём.
– Хорошо, – его ладони оказываются на моих плечах, и он притягивает меня спиной к себе. Он тёплый и нежный, и даже когда я злюсь, с ним это быстро проходит. – Я буду осторожен, Бел, – шепчет он в мои волосы. – Обещаю.
Я смягчаюсь. Ещё одна вещь, в которую я безоговорочно верю, это его обещания. Потому что он никогда ещё их не нарушал. Не тогда, когда это было по-настоящему важно. Он заключает меня в объятья и целует до тех пор, пока я не забываю о братьях, банкетах и обо всём остальном.
Спустя некоторое время я заставляю себя оторваться от него и кладу голову ему на грудь, прислушиваясь к сердцебиению. Так бы и простояла до конца жизни. Но…
– Мы уже опаздываем, – говорю ему, отмечая, каким хриплым стал мой голос.
– Я помню, – он улыбается мне, и теперь я вижу человека, которого люблю, который, как и прежде, заботится обо мне. – Но мы можем ещё немного задержаться, если хочешь.
Он делит меня с воспоминанием. Шай никогда меня не оставит. Но с другой стороны, я делю его с Матильдой – призраком той, кого он потерял дважды. Возможно, поэтому мы так подходим друг другу.
Но я знаю, что дело не только в этом. Для меня Кон удивительный. Не могу представить свою жизнь без него. Странно вспоминать, что когда-то меня пугала перспектива выйти за него замуж и переехать в другой мир – его мир. Теперь я не могу дождаться нашей свадьбы. Осталось меньше недели.
Мы ещё немного задерживаемся, пока Декс, Бек и Кельвин отдают свою дань уважения павшим, а затем направляемся обратно ко дворцу через сады.
Всюду новая жизнь. Весна принесла с собой роскошь зелени растущей листвы, и цвета ещё никогда не были такими яркими и насыщенными. Здесь поселилось множество птиц. Я не помню, чтобы раньше в этих садах с многочисленными террасами всюду слышалось пение, как сейчас.
Джондар ждёт нас на входе во дворец, хмуро сосредоточившись на экране карманного планшета, на котором он что-то листает.
– О, наконец-то, – заметив нас, произносит он. – У нас на повестке целая тысяча вопросов. Я как раз собирался вас искать. Есть проблема.
Кон бросает на меня беспомощный взгляд, но он сам виноват.
– Тебе не стоило прятаться так долго, – серьёзно отвечаю я.
Он взглянул на меня, как на предательницу.
– Разве ты не должна быть на моей стороне, любимая?
Не могу удержаться, смеюсь.
– Я всегда на твоей стороне. А сейчас иди помоги Джондару. Увидимся вечером на ужине с Зендером.
– Боюсь, что не только с Зендером, – перебивает Джондар. Он выглядит встревоженным – не как обычно, раздувающим проблемы из пустяков, а по-настоящему встревоженным.
Кон тоже это замечает.
– Что такое? Что произошло?
– Прибыл Имперский корабль, галласийский. С делегацией из Куоре.
Кон хмурится.
– Но мы не ждём никого из Куоре.
– Императрица решила иначе. Она послала нам нового посла, чтобы «поздравить с предстоящей свадьбой», временного, но со всеми полномочиями. Лорд Велентин Тил скоро к нам присоединится, – черты лица Джондара застыли, скрывая эмоции. Плохой знак. Очень плохой знак.
– Что ж, – отвечает Кон, и снова на нём возникает эта странная холодная маска, скрывающая от меня человека, которого я люблю. – Нам будет целесообразно встретиться с ним при первой же возможности. Однако прежде мы уделим внимание кронпринцу Лисендеру. Мой будущий деверь в приоритете. А лорда Тила мы приглашаем присоединиться к нам этим вечером. В дипломатических целях.
Я мысленно отмечаю, что он не назвал куорца «новым послом». Кон ещё не принял его в такой роли. Уж точно не в качесиве того, кто будет говорить от имени Императрицы. Кон вообще недолюбливает послов. Он всё ещё слишком хорошо помнит гравианского посла, Чолтуса. А ещё он, как и я, не забыл, что имперские посланцы не предприняли ровным счётом ничего, чтобы нам помочь.
Джондар кривится, будто от боли.
– Кон…
– Семья в первую очередь, Джондар, – он раздвигает губы в тонкой, напряжённой улыбке. – Тем более что моя будущая супруга так давно не видела брата.
– Хорошо, антейм. Я всё организую, – Джондар официально кланяется и только после этого, наконец, расслабляется. – Кстати, Бел, тебя ищет Арианна.
Я чертыхаюсь, и несмотря на всё сказанное до этого, Кон совершенно несерьёзно прыскает со смеху. Вот совсем не по-королевски.
Этого никак не избежать. Я направляюсь в свои покои, где ждёт моя главная фрейлина, готовая в мельчайших подробностях расписать, что на этот раз я сделала не так.
Глава 3
ПЕТРА
Зендера и его людей разместили в покоях, расположенных недалеко от моих, в одной из сохранившихся старых частей дворца, состоящей сплошь из изящных изгибов и арок, украшенных расписной плиткой и дорогими тканями. Моя команда ещё прошлой ночью проверила все комнаты на предмет безопасности, и ещё раз сегодня утром. Спальни, гостиные, ванные, балконы и террасы. Вид здесь открывается намного лучше, чем у меня, – на сады с их буйством красок и жизни. Покои просто роскошны – насколько это возможно после вторжения гравианцев, укравших многие антейские сокровища. Но местные жители находчивы и изобретательны. От них всего можно ожидать.
Корабль Зендера, «Отважный», остался на орбите, как я полагаю, вместе со всем экипажем. На Антеес же высадились шесть стражников, включая Дарию; их разместили всех вместе. Я не знаю никого, кроме телохранителя Зендера, но судя по их взглядам, направленным на меня, они уже наслышаны обо мне. Ну, или хотя бы имеют представление, кто я. Это напрягает. Я всё думаю о том, что именно они могли услышать обо мне, но в итоге прихожу к выводу, что не хотела бы этого знать.
При первой же возможности возвращаюсь в собственные покои. Я никогда в жизни ни от чего не бежала, и сейчас не исключение. Это не побег, а тактическое отступление.
Дуайер суетится поблизости с материалами на завтра, ожидая поручений.
– Вам ещё что-нибудь нужно, мэм? – спрашивает он.
Там, откуда я родом, пажи есть только у членов королевских семей, но даже Меррины предпочитают обходиться без них. Здесь они есть у высшей знати и высокопоставленных лиц, и Джондар отказался слушать возражения, а Том стоял за ним и ухмылялся этой своей бесящей улыбочкой. К тому же Дуайеру всего пятнадцать, и он приставлен ко мне, чтобы многому научиться – да помогут ему предки. Но есть в нём некая жёсткость и непоколебимость, так хорошо знакомые мне. Он уже немало повидал за свою короткую жизнь. Взгляд его светло-серых глаз подобен камню.
Сироты войны. В этом мы похожи, хотя я никогда не расскажу ему об этом.
– На сегодня всё, Дуайер.
Он остаётся на месте. Оторвав взгляд от бумаг, замечаю его сдвинутые брови.
– Вы не собираетесь переодеться, мэм?
О, предки, он опять наслушался Джондара. Или Арианну. Главная фрейлина Бел решила взяться теперь за меня, потому что Бел уже играет по её правилам и ведёт себя, как полагается будущей королеве.
– Дуайер, как хорошо ты успел меня узнать за это время?
Он краснеет, уже неплохо.
– Вы сегодня будете ужинать с кронпринцем Вейриана и выступать от лица военных сил Антееса.
Дуайер оставил попытки нарядить меня к встречам с Коном и Бел, но это уже новая тактика. Я пытаюсь прочитать его эмоции и замечаю среди них одну неожиданную – восхищение героем. Великолепно. Только этого мне не хватало.
– Я уже ужинала с ним раньше. И при гораздо менее приятных обстоятельствах. Еда тогда тоже не была впечатляющей, не то что здесь.
Он переминается с ноги на ноги. Знаю, ему неловко, когда я разговариваю таким тоном. Я всё ещё ввожу в ступор многих антейцев. Бел нашла способ очаровать их, стала всеобщей любимицей. Меня вроде бы тоже, как и её, считают героиней войны. Вот только не могут смириться с моим категорическим нежеланием носить их изысканные платья и вести себя более женственно. Я же намерена, несмотря ни на что, остаться собой. Упрямой до мозга костей. Но даже пятнадцатилетний солдат, переживший войну, видевший смерть, не может понять меня.
Я уступаю, совсем немного.
– Ладно, доставай мою парадную форму. Можешь добавить немного цацек, если хочешь. Но только быстро. У меня всего полчаса, чтобы надеть это всё на себя.
Дуайер салютует рукой. Ну, не кланяется, и на том спасибо.
Я об этом пожалею. Сегодня и в следующий раз, когда назначат подобное мероприятие. Паж исчезает в гардеробной, и оттуда доносится шорох перебираемой одежды и подозрительно много звяканья.
Я уже знаю, что скажет Зендер. Просто знаю.
***
– Как много у тебя медалей, Петра!
Это я ещё настояла, чтобы Дуайер снял половину из них. Мне не нравится выслушивать мнение Зендера по этому поводу, тем более, когда у него самого Имперская звезда на левом лацкане и лента Ордена Клатина. Будто он их заслужил. Вдобавок у него на боку ещё висит церемониальный меч – просто яркая иллюстрация тому, что такое «перебор».
Я уже готова пошутить про его очень большое оружие. Но сдерживаюсь.
– Она надела лишь малую часть, – добавляет Бел, добивая меня. Она подходит к нам в платье, которое выглядит так, будто было соткано из отражения света звёзд на воде. Я чувствую себя простушкой рядом с ней. Совершенно невзрачной простушкой. И было бы намного хуже, если бы я надела такой наряд, как у неё. Она тонкая и изящная. А я… ну, а я нет. Я создана для войны. И обычно меня это не заботит. Раньше я вообще об этом не задумывалась…
Но здесь всё не так, как я привыкла.
Нахожу в себе смелость бросить взгляд на лицо Зендера, и наши глаза встречаются. Блин. Почему он пялится на меня?
– Конлейт и Беленгария слишком щедры, – осторожно произношу я.
– Судя по тому, что я слышал, ты заслужила каждую из наград. И даже больше.
Я сужаю глаза, а он ухмыляется. Что он задумал? Когда рядом с нами останавливается слуга с подносом, Зендер наполняет бокалы искрящимся вином из Мелии. По вкусу оно словно впитало в себя солнечный свет и сок крыжовника, наподобие того, что растут в моей деревне, недалеко от Эльведена, и этот аромат вызывает во мне тоску по дому.
– Зендер? – спрашиваю я почти шёпотом. – Зачем ты сюда приехал?
– На свадьбу сестры, разумеется, – отвечает он с небрежностью, которую я бы ожидала от какого-нибудь незнакомого принца. Но Зендера-то я знаю. За этим ответом кроется что-то ещё. Он улыбается и чокается бокалом с моим. Я не купилась. Путь до сюда неблизкий, а Зендер немало времени провёл на Куоре. И Куоре, похоже, увязалась сюда за ним.
– Бел права. За тобой нужно приглядывать.
Его бровь взлетает вверх от удивления. Он наклоняется ближе, и я оказываюсь в ловушке его ореховых глаз. У меня перехватывает дыхание.
– И, как и прежде, за мной приглядываешь ты?
Десятки остроумных ответов вылетают из головы, и я могу думать лишь о его губах и о том, как они близко. Старые чары никуда не делись. Я всё такая же идиотка, как и раньше. Но теперь я знаю, к чему это может привести.
Ни к чему хорошему.
Не я успеваю что-нибудь ответить или сделать, как до нас доносится некий шум со стороны дверей. Возмущённые крики. Мы оба поворачиваемся, чтобы посмотреть, что там. А вместе с нами и все присутствующие. Тут сложно удержаться.
В зал входит небольшая делегация: судя по виду, аристократия и жёлтая пресса с планеты Куоре. Я ещё никогда не видела ничего подобного. Антейский двор, конечно, тоже любит роскошь и изысканность, но это какой-то совершенно новый уровень.
Они прекрасны. Все до единого, мужчины и женщины. Их тонкие черты как будто неземные. Наряды женщин обтягивают тела, подчёркивая и привлекая внимание ко всем их изгибам, а драгоценные украшения похожи на переплетённое стекло. На мужчинах идеально сидят сюртуки павлиньих цветов, расшитые золотом. Ни у кого из них нет волос естественного оттенка. Более того, их причёски словно меняют цвет при каждом движении, сияя и переливаясь яркими летними красками. Куорцы подобны райским птицам в окружении стаи голубей.
В центре делегации идёт мужчина, выделяющийся среди них всех, от красоты которого захватывает дух.
Его волосы каштановые с бордовым отливом, как покрытое лаком красное дерево, и они подстрижены коротко сзади, тогда как передние пряди почти доходят до его высоких скул. А большие миндалевидные глаза, немного раскосые и сверкающие серебром, делают его похожим на кота. У него очень светлая и сияющая кожа, будто он сделан изо льда. В отличие от других, он одет во всё чёрное с едва заметной серебристой обшивкой. И выглядит при этом как божество среди них, как эльф из старых сказок и тёмный властелин. Кажется, что чем проще наряд, тем ярче сияет его красота.
Внезапно осознаю, что стою с открытым ртом. И быстро его закрываю. Я никогда не видела никого, подобного ему. Никогда.
– Велентин, – мягко произносит Зендер. Это прозвучало так, будто он заговорил о давно потерянной любви.
– Прости, что? – я даже не поворачиваю к нему головы. Просто не могу. Мой взгляд приклеен к делегации из Куоре, которая в настоящий момент пересекает зал в ошеломлённой тишине. Они приветствуют Кона с глубоким уважением, какого я от них не ожидала.
– Велентин Тил, – поясняет Зендер, уже чуточку твёрже. – Хотя правильнее называть его лорд Тил, – он издаёт краткий и даже немного горький смешок. – Интересно, что он на этот раз натворил.
– Ты о чём?
Вместо Зендера отвечает Дария. Она бесшумно встаёт рядом с нами. Её-то не заставили надеть вычурную пародию на форму. Посмотрела бы я на идиота, который попытался бы это сделать. Она выглядит холодной и собранной – идеальный солдат. Как же я завидую ей в этот момент.
– Видишь ли, Императрица не позволяет ему слоняться по галактике. Она предпочитает держать его при себе. Догадываешься почему, да?
Это риторический вопрос. Я прекрасно понимаю почему. Если у тебя в руках есть нечто настолько… неземное, с чего бы это отпускать?
– Откуда он родом?
– Куоре, – пренебрежительно сообщает Дария. – Всю свою жизнь провёл в столице Империи. Прямо сейчас ты смотришь на результат многих поколений селективного размножения лучших представителей империи и генетических манипуляций. Говорят, он родился в Первомире, но я сильно в этом сомневаюсь. Он любит раздувать слухи о себе – чем грандиознее, тем лучше.
– Идеальный представитель человеческого вида, как он сам себя называет, – добавляет Зендер.
Дария прыскает от смеха.
– Ну, вы-то ему легко поверили, ваше высочество. Он миловидный, но не славится верностью. У него большой выбор любовников, женщин и мужчин, и он меняет их чаще, чем мелийская тусовщица.
Смех Зендера звучит странно. Вообще не похоже на смех, который я помню. Возможно, он научился этому там, на Куоре. Императрица потребовала его присутствия при дворе, и он ещё долго там оставался. Явно наслаждался всем, что только могла предложить ему столица Империи. Возможно даже, что в компании Тила.
Не знаю, как я к этому отношусь. «Ревность» – первое, что приходит на ум, но я не уверена, к кому именно.
– Ты знаешь его лично?
– Конечно. Не слушай Дарию. Она слишком опекает меня.
Дария ни разу не похожа на ту, кто душит его своей заботой. Скорее она выглядит раздражённой им. Она тоже провела всё это время на Куоре? Присматривая за ним? Пытаясь удержать в узде? Я хочу спросить её, но она уже отвернулась и сейчас выискивает взглядом всех своих подчинённых, которых расставила по разным углам зала и за которыми осторожно наблюдают мои ребята.
Когда с формальностями покончено и все церемониальные нюансы соблюдены, Кон и Бел без какого-либо труда заводят разговор с делегацией Куоре. Со стороны выглядит как обычная беседа на совершенно обычном приёме. Кон обсуждает последние разработки в области гелиоэнергетики с женщиной с голубыми волосами. Она внимает каждому его слову.
Я отвлекаюсь на мгновение, и это становится моей ошибкой. Не успеваю понять, что происходит, как Зендер берёт меня за руку и тянет вперёд.
– Идём, я тебя представлю.
Шокированная, я не могу ничего сделать, кроме как пойти с ним. В любой другой ситуации я бы не побоялась разругаться на глазах у всех, но прямо сейчас это кажется кощунством. Я оглядываюсь назад в поисках подмоги. Дария, продолжающая стоять на месте, мотает головой.
И вот я, вместе с Зендером – в роли его приза или питомца, я ещё не поняла, – вот-вот буду представлена членам императорского двора. Любимчику Императрицы. Кон улыбается и любезно приветствует Зендера, когда тот приближается к ним. Он же член семьи – может приходить и уходить, когда вздумается, и правила этикета тут не помогут. У Бел, однако, появились почти неуловимые морщинки недоумения над переносицей.
Женщина с голубыми волосами, свободно спадающими роскошным каскадом за спиной, смотрит на меня так, будто Зендер представляет им какую-то скотину с фермы. Она прикрывает рот ладонью, чтобы скрыть язвительную усмешку, и разворачивается к своей подруге, не обращая на нас внимания.
Не стоило мне подходить. Я пытаюсь сделать шаг назад, но ладонь Зендера сжимает мой локоть железной хваткой. Я не могу ускользнуть, не устроив сцену, а скандал – это последнее, что мне сейчас надо. На меня и так уже смотрят слишком много глаз.
