Текст книги "Сердце камня (ЛП)"
Автор книги: Джессика Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Не, такие штуки не для меня. Том, конечно, мог бы поспорить, но я знаю правду. Это всё должно быть для королей и прочих правителей, героев и так далее. Для великих и добрых людей. Рондет считается сердцем этого мира, и до недавнего времени их существование хранилось в строжайшем секрете. Так почему же они сочли меня достойной их?
Я направляюсь вперёд, остальные следом за мной. Я замечаю людей, укрывающихся здесь, членов куорской делегации и нескольких антейцев. Их не так много. Все изгои. Некоторые из них больны, я понимаю это с первого взгляда. Их кожа блестит от пота, хотя они лежат на холодном каменном полу и заметно дрожат.
Ни Джондара, ни Кона, ни Арта нигде не видно.
Кейда де Лоренс сидит у костра, её синие волосы собраны в высокую причёску, лишь несколько прядей обрамляют идеально лицо. Она внимательно за мной наблюдает, не упуская ни одной детали. Значит, окружение Тила всё ещё с ним. И ещё десяток других людей. Я узнаю горничных Бел, пару придворных, пажа Кона. Ближайшие к ним люди, доверенные лица.
Теперь изгнанные, они скрываются здесь.
Я иду дальше. Мне нужно увидеть Ренну. Нужно выяснить, что ей известно и что с ней не так. Я почему-то уверена, что с ней тоже что-то не так.
В стене какая-то трещина – дыра, ведущая в никуда. Должно быть, Ренна как-то туда попала. Она прячется? Или попала в ловушку?
Аэрон останавливается у входа, Тил и Фавре тоже замирают на месте. Дальше я сама. Мне предстот встретиться с ней один на один.
Внезапно я понимаю, что ещё никогда ничего так не боялась. Я вообще не боялась. Я же солдат, воин. Я встречаю опасности с высоко поднятой головой, и это не пустые слова. Но сейчас я впервые не готова к тому, что меня ждёт.
Монстр затаился в темноте. Есть в этой пещере некое инопланетное существо.
Вот только для этой планеты оно как раз родное, а я чужачка.
Дыши. Дыши, Петра. Возьми себя в руки. Это Ренна. Просто Ренна. Подруга Бел.
«Проходи», – говорит она. Приказывает. Я снова отмечаю, каким уставшим кажется её голос. Истощённым. Во мне поднимается новая волна тревоги. А ноги двигаются сами по себе.
Я будто вошла внутрь жеоды. Здесь кристаллы повсюду: над головой и под ногами, сверкая миллионом красок, воплощение света и жизни. Ренна лежит в самом центре, её хрустальная кожа сияет, отражая свечение кристаллов. Она мурлычет, и от этих звуков, отражающихся от стен, кристаллы вибрируют энергией. Она похожа на большую кошку, свернувшуюся клубочком. Крылья накрывают её, словно шёлковый кокон.
И при этом она наблюдает за мной. Её глаза сияют, полные жизни, в них видится немалый ум.
– Здравствуйте, Ренна, – выдавливаю я. Как любила повторять моя мать, манеры – наше всё. Ей это не особо помогло, когда серия бомб обрушились на наш дом в последние дни войны, но всё же. Есть вещи, которые застревают в нас навсегда.
– Я очень устала. Бел всё никак не приходила, а у меня не было сил полететь к ней. Я звала её снова и снова, но она была слишком занята. А затем она замолчала. Я потеряла её.
– Вы прятались здесь? Это… очень красивое место.
– Оно энергетически заряженное. Особенное. Оно приносит мне успокоение. Сейчас мне это нужно как никогда.
От неё исходит некий жар. Она горячая, слишком горячая. Кажется, она тоже заболела.
– Как давно вы чувствуете себя такой уставшей, Ренна?
– С тех пор, как прилетела сюда. С тех пор, как потеряла Бел, – она кажется несчастной, ужасно одинокой. А так быть не должно.
Что-то во мне побуждает несмело протянуть ей руку. Когда никто не откусывает её острыми зубами, я решаюсь подойти ближе и коснуться её лба. Она подаётся навстречу, отчаянно желая прикосновений. Я обхватываю её шею руками и прижимаюсь всем телом.
– Она нужна мне, – говорит Ренна. – Верни её мне. Пожалуйста, Петра Кел. Спаси её ради меня. Я не знаю никого больше, кто мог бы это сделать.
– Расскажи, что случилось?
– Она коснулась Копариус. Та попробовала её кровь на вкус и выбрала её. Теперь она поселилась под её кожей, говорит её устами. Истощает всех нас. Скоро все снова заснут. Как люди, так и Рондет.
– Не понимаю. Копариус? Она?
Ренна замолкает, словно ждёт, что кто-то другой мне всё объяснит.
– Древняя богиня, которую мы заточили, – отвечает мне голос Фавре. – Нам стоило честно рассказать всё Конлейту и Беленгарии. Но мы были… мы одолели её много веков назад. У нас не было выбора, потому что мы хотели жить. И мы стыдились того, что нам пришлось сделать…
Я глажу Ренну по голове, пытаясь её успокоить. Инересно, чувствует ли он то же самое? Я не понаслышке знаю, что такое стыд. Что же они такого сделали? Почему они так боялись рассказать нам о событиях многовековой давности?
Мне хорошо знакомо чувство стыда. Я прекрасно его помню. Оно оказывает странное воздействие на людей. Может, мне стоит поделиться с ними своей историей. Стыд, который я испытала, когда Бел лишила меня звания и изгнала из Антееса, был не самым страшным. Это лишь эхо того, через что проходила много лет назад.
Я сажусь, прислоняясь к Ренне. Я теперь не хочу оставлять её одну. Скрещиваю ноги перед собой. В окружении разноцветных кристаллов я закрываю глаза и позволяю словам литься рекой. Если я смогу это сделать – показать, что они не одни такие, что я прекрасно их понимаю… может, тогда они доверятся мне, подскажут, как я могу помочь Бел. Потому что я знаю всё о стыде.
– Мой отец был героем Вейриана. Но он погиб как трус. Его имя было вычеркнуто из списков почёта. Он ослушался прямого приказа, потому что это привело бы к смерти его людей в засаде. Тем самым он спас немало жизней. Однако не все согласились с его решением: часть людей самовольно отправились на задание и погибли. Это была ужасная смерть: их разорвало на куски под обстрелом врагов, как он и предсказывал. Они были настолько обезображены, что гравианцы даже не могли использовать их в качестве материала для новых мех. Небольшое утешение. Но хуже всего оказалось то, что среди них был младший сын короля Вейрона. Подающий надежды герой войны, любимец всего Вейриана. Моего отца лишили звания и отправили на передовую в разгар войны. Тем не менее он выжил. Спустя полгода после войны… Спустя восемь месяцев после того, как моя мать и мои братья погибли в результате бомбардировки, он направил бластер себе в голову. Если вы хотите поговорить о стыде… встаньте на место ребёнка народа воинов, чей отец совершил всё это и погиб таким вот образом.
Наступает долгая тишина. Болезненные воспоминания повисают в воздухе, передаются им по ментальной связи. Я делюсь с ними не только на словах. Они чувствуют всё: мучения, страдания, позор, унижение, бесчестье.
– Зендер знает? – слышу я ещё один голос в темноте. Он звучит не в моей голове. Он говорит вслух, и в нём слышится потрясение, ошеломление. Такая человеческая реакция.
Тил! О предки, я совсем забыла про Тила. Глаза распахиваются в ужасе. Я не хотела, чтобы он знал. Я пыталась поделиться чувствами с ними, а не с ним.
Как он вообще нас услышал? Как он понял?
– Он установил с нами связь, – признаётся Аэрон, пытаясь подавить панику, поднявшуюся во мне. – Эта связь работает в обе стороны. И его присутствие нас успокаивает… отвлекает от потери…
Отлично, Аэрон, очень рада за вас.
– Петра? – в голосе Тила появились несмелые нотки.
– Что ты вообще здесь забыл? – выпаливаю вслух. Мой голос эхом разносится по залу, нарушая гармонию вибрации кристаллов, и Ренна рычит недовольно. Я расстраиваю её. Торопливо протягиваю руку, извиняясь и успокаивая. Она вновь закрывает глаза и мурлычет.
Тил пробирается к нам и устраивается рядом со мной.
– Я не хотел их покидать. Они были встревожены. Расстроены. Особенно, когда королева стала вести себя странным образом. Мы были на полпути в Лимасилл к куполу Рондета, когда я впервые заметил. И как только она помогла мне установить с ними контакт… Ну, это получилось легко. но вскоре после этого, когда мы вернулись во дворец, она изменилась. И они были так… напуганы.
В его голосе слышится доброта. И это как-то не вписывается в то, что я о нём знаю.
Прикусываю нижнюю губу.
– Это было очень хорошо с твоей стороны. Остаться с ними, – это всё, что я могу сказать ему сейчас.
– Так Зендер знает? Про твоего отца?
Я вздыхаю, тихо и горько.
– Ох, Тил, да все знают. Все вейрианцы. Некоторым из них всё равно, но таких немного – Бел, Том, наши бывшие сослуживцы. В этом-то дело. Я приложила массу усилий, чтобы люди забыли, чтобы очиститься от такого наследия, и у меня это почти получилось. Почти. Я сделала себе имя, создала нужную репутацию, но что я ни делала, я всё равно остаюсь Кел. Я всегда буду Кел.
– Так вот почему…
Он не договаривает, но додумать несложно. Это закономерная мысль. Вот почему мы с Зендером не можем быть вместе. Вот почему я сбежала от него. Вот почему…
– Да, именно поэтому.
С тем же успехом я могла бы сказать это ему. Он всё равно знает. Он всё знает. Вот почему я сбежала, когда Зендер признался мне в любви. Потому что одно я знаю наверняка: я не допущу, чтобы он пострадал из-за моей репутации. Я не могу это сделать. Просто не могу. Всё остальное – наивные мечты.
Он берёт меня за руку и подносит к своим губам, разворачивая запястье, чтобы поцеловать самое чувствительное место. Так легко ему поддаться – забыть всё, что он сделал, и просто наслаждаться моментом. Но затем я вспоминаю поцелуй Зендера и вырываю руку из хватки Тила.
– Зачем ты дал мне маячок? Под видом красивого подарка?
– Потому что я хотел знать, где ты? Хотел быть уверен, что ты в безопасности? – он раскидывает руки в стороны. Он говорит это с вопросительной интонацией, но это не вопросы. Извинения, может? Он выглядит максимально невинным, но я знаю, что он лжёт.
– Что? Мне самой выбрать подходящий ответ? Хочешь, я ещё подкину вариантов?
– Ты слишком умна для меня, Петра Кел.
Сомневаюсь, что он на самом деле так думает. Вряд ли Велентин Тил считает хоть кого-то в этой вселенной умнее себя.
– Правду, Тил.
– Мне нужно было знать, где ты находишься.
Его ответы просты и уклончивы. Я пытаюсь узнать одно: зачем? Зачем ему это было знать? Но я не хочу знать ответ. Или, точнее, я уже его знаю. Но не хочу слышать.
– Это ты дал наши координаты тому кораблю?
В ответ он хмурится. Может быть, просто играет свою роль. А может быть… и нет.
– Какому кораблю?
Даже не знаю, что ему ответить. Спорить бесполезно.
Я думала, что, когда спрошу его напрямую, будут жестокие слова. Возможно, слёзы и мольбы. Но эта невыносимая печаль – это слишком.
«Так что вы знаете про стыд, Фавре?» – мысленно произношу я. Не узнаю, услышит он меня или нет, но, подозреваю, что они слышат намного больше, чем показывают. – «Что вы знаете про позор?»
Мой отец, моя семья, каждый аспект моей жизни – всё оказалось запятнано позором.
Даже моя любовь… Зендер сказал, что любит меня. Он прошептал это, засыпая, а я потом не могла сомкнуть глаз. Я знала, к чему это приведёт, хотя он тогда даже не был членом королевской семьи. Слухи, сплетни, косые взгляды и едкие замечания. Дочка Лавендера Кела строит карьеру через постель. Или рушит репутацию молодого дворянина. Лисендер Меррин пошёл по стопам отца, выбрал не ровню.
Старший лейтенант Пенн Арбон первым высказал это вслух. Не при Зендере, конечно. Одной мне. Намекая, что если я не хочу проблем себе и Зендеру, то я должна позволить ему делать, что хочет.
Зендер был потрясён и очень, очень зол. Он хотел избить его до полусмерти. Я не могла допустить, чтобы Зендер из-за меня разрушил свою карьеру. Поэтому сделала это вместо него. Точным ударом я отправила Арбона в нокаут и подала заявление об уходе. Не из-за Зендера. Не совсем. Но я должна была это сделать. Я ушла от Зендера, а Арбон так и не выдвинул обвинений. Не знаю уж, что с ним было дальше. Честно говоря, мне плевать. Возможно, отчасти я винила и самого Зендера. За то, что был таким беспечным. Столь глупым, чтобы мечтать о нашем совместном будущем. Может, поэтому я всегда его отталкивала и наговорила тех ужасных вещей. Чтобы уязвить его.
Вот чего я никогда ему не рассказывала. Не могла.
Я знаю всё про позор.
Внезапно что-то сжимает меня – что-то большое и бесконечное, чему я не в силах сопротивляться, даже если бы попыталась. Меня ослепляет яркий свет, я чувствую руки Тила на своих плечах, они притягивают меня к его груди, но мой разум где-то в другом месте. Это намного сильнее, чем я себе представляла. Никакие описания Бел и Тома не сравнятся с тем, как оно на самом деле. Я ничего не вижу, не слышу, не могу говорить. Ветер обдувает меня, и мне хочется закричать, но я не могу. От страха мне становится не по себе, я начинаю бороться, но не с чем. Здесь только яркий свет. Я открываю глаза.
И вижу всё.
Я парю высоко над планетой, но это не тот Антеес, каким я видела его совсем недавно, прыгая с парашютом. Это Антеес, задолго до гравианского вторжения. Здесь нет ни намёка на пребывание людей. Лишь буйная растительность, дикие заросли, древние антейские постройки, часть которых возвышается над водами южного океана, который поглотил их много веков назад, другие оплетены местной флорой, третьи – выделяются из горных склонов. Всё настолько естественное и поразительно красиво. У меня даже не сразу укладывается всё это в голове. Антеес, каким он должен был быть. Антеес, каким он был много лет назад.
– Это был наш дом. Мы никогда ещё не показывали его людям, – говорит Фавре неожиданно мягким, мелодичным голосом. – Таким мы знали Антеес до того, как погрузились в спячку.
– Он прекрасен.
– Ещё как. Но всё изменила наша глупость. Наш позор.
Мы ныряем вниз вместе. Лес тянется высоко, и когда мне уже кажется, что мы разобьёмся, мы влетаем в одни из врат в подземные города. Мы пролетаем через пещеры, которые выглядят обитаемыми. Только не людьми, а древними антейцами. Их хрустальные тела сверкают. Они здесь повсюду, и их так много. Всюду яркий блеск. Из одного длинного пещерного коридора идут разветвления в различные ниши – их покои. Они создали себе дома среди всех этих чудес. Кристаллы сверкают вокруг, заряженные энергией.
Повсюду играет музыка. Она доносится по воздуху, сквозь каменные стены, но главным образом через кристаллы.
А затем мы снова падаем, на нижние уровни, дальше под землю, ближе к центру планеты. Свет всё слабее, музыка всё тише. Лишь тонкая полоса света просачивается сюда. Но здесь, на глубине, в сердце мира, лежит камень. Он всасывает в себя потихоньку силу, энергию, жизнь. Я чувствую, как он раскачивается при нашем приближении, заинтригованный нашим появлением. Оно явно обладает собственным разумом.
И оно голодно.
Некто проходит сквозь нас, и я вспоминаю, что нас на самом деле здесь нет. И камень реагирует вовсе не на нас с Фавре, а на того, кто тайком сюда проник.
– Какая красота, – шепчет голос. – Я слышал твою песнь.
Я знаю, что это было произнесено не на моём языке. И не на каком-либо из известных мне языков. Но даже если я понимаю слова этого молодого антейца, их смысл всё равно ускользает от меня.
«Он был изгоем, бродил по нижним уровням, копал глубже, перебирал камни. О нём все забыли. Но он не забыл. Он обнаружил Каменное сердце, Копариус. Камень почувствовал, что может получить намного больше, чем те крохи, на которых он выживал всё это время. Антеец был ранен, и камень впитал его кровь. А потом захотел ещё».
Голос Фавре звучал нерешительно.
«Этого поступка вы стыдитесь?» – спрашиваю я.
«Это мой предок», – отвечает он. – «Натуэль, древний. Позор нашей семьи. Чудовище».
Он не похож на чудовище. У него вид человека, попавшего в бедственное положение. И Фавре болезненно реагирует на эту сцену. Он не хочет быть здесь. Не хочет рассказывать мне. Я понимаю. Сочувствую ему. Но я никуда не уйду, пока не пойму, что произошло, потому что это мой единственный способ узнать, как спасти Бел.
Если её ещё можно спасти.
Натуэль тянется к камню когтистой лапой, которую он повредил во время раскопок. Копариус поглощает кровь с его чешуи, и свет озаряет Натуэля. Проходит через всё его тело, словно рой светлячков в ночи. Свет заменяет тускнеющие краски, разъедает их, пожирает всего антейца на наших глазах.
«Он выжил», – отвечает Фавре на мой невысказанный вопрос. – «В некотором роде. Мне кажется… Мне хочется думать, что… Натуэль был потерян с самого начала. К тому моменту, как он вышел на свет вместе с камнем, он уже… не был собой».
Пока он говорит, я смотрю на сменяющиеся сцены того, как это было. Натуэль поднимается в город. Он показывает камень остальным. Одни отворачиваются, другие будто бы зачарованы его светом. Этим всепоглощающим светом, который подчиняет всех Натуэлю. Или, скорее, Копариусу.
И многие из них – очень многие – погрузились в глубокий, неестественный сон. Копариус высасывал их энергию, пока они не превращались в камень.
«Приведите мне антейма», – велел Натуэль.
И так началась война.
Я думала, что я видела войну. Как же я ошибалась. Это длилось веками. Сложно сказать, сколько времени прошло в этих видениях. Солнце и луны сменяли друг друга, менялись времена года, а антейцы, чья продолжительность жизни намного больше нашей, всё умирали, и умирали, умирали.
Они разрывали друг друга на части. Ломали крылья прямо в полёте. Истязали, мучали, пытали. Некоторые пытались спасти своих близких из плена, некоторые пытались захватить власть.
Те, кто не погибал в сражениях, умирали во сне.
Копариус не знал ни жалости, ни сострадания. Он посылал своих подданных в бой, а мир трещал по швам. Города разрушались, леса горели, горы разваливались.
В итоге антейцев остались считанные единицы. Копариус контролировал их всех и считал себя победителем.
И тут я увидела Фавре. Не того, который мне это всё показывает. А юного, неопытного, вдвое меньше размером, чем он сейчас. В нём горит ясный голубой свет, он просто малыш, играющий среди руин, хлопая крыльями и размахивая хвостом, как котёнок.
Но ему доверяют. Он потомок Натуэля, и Копариус считает, что это лишь вопрос времени, когда Фавре попадёт под влияние камня, как и все оставшиеся в живых антейцы.
«Это было нашей слабостью», – комментирует Фавре. – «Нашим позором».
«Что вы сделали?»
Он отстраняется от меня, и внезапно это существо, наводящее страх, воин, родившийся тысячи лет назад, снова становится ребёнком.
«Камень был прекрасен. Всегда один, без стражи. Всегда на том же месте, всю мою жизнь, я с рождения знал, что это чистое злое. Я знал это так же, как то, что небо голубое и что я могу летать. Поэтому я взял его. Схватил и закопал глубоко под землёй».
Натуэль – или существо, жившее в его теле, – обезумел от ярости. Он рвал и метал, проходя через остатки Лимасилла, убивая всех на своём пути – своих и чужих. А враги у него всё ещё были – порабощённые, сломленные, их не считали угрозой. Но когда о пропаже Копариуса стало известно, они восстали.
И убили его. Разорвали на части.
Первое время всё было хорошо. Жизнь вернулась на планету. Мир процветал. Шли годы, и о камне не то чтобы забыли, но уничтожили все воспоминания о нём.
Тем не менее, глубоко под землёй, где Фавре похоронил его, камень дотянулся до сети кристаллов, которыми был усеян весь Антеес, и начал всасывать вновь. Ещё более жадно, чем раньше, теперь уже недовольный тем малым, что ему доставалось. Он жаждал мести, власти. И постепенно один за другим антейцы начали погружаться в спячку.
Погибли все, кроме четверых, которые тоже не протянули бы долго, если бы не люди-колонизаторы.
Придя в себя, я чувствую руки Тила, крепко обнимающие меня. Я в его объятьях, прижимаюсь лицом к его груди. Его рубашка влажная, я запоздало понимаю, что плачу.
Я никогда не плачу. Слишком много слёз пролила в детстве. Думала, что больше не осталось.
Мне хотелось, чтобы здесь оказался Зендер. Хотя бы ненадолго. Всё, чего я хочу, это чтобы он был рядом.
– Знаю, – шепчет Тил, и я скорее чувствую его голос вибрациями в груди, к которой прижимаюсь, чем слышу. – Но пока тебе придётся обойтись мной.
Глава 26
ПЕТРА
Рондету удалось вернуть Копариус обратно под землю, потому что они убили Натуэля. Я пытаюсь осмыслить услышанное. Нет, вариант с убийством Бел отметаю сразу. Она моя подруга. Мы поищем другой способ.
Но Фавре похитил камень, и это ослабило влияние Капариуса на Натуэля. Возможно, это то, что можно извлечь из истории. Если у Бел забрать камень, он прекратит своё негативное воздействие на неё. А затем…
А что затем?
Натуэль разгневался и стал убивать всех подряд, пока его самого не убили.
Должен быть другой способ вернуть её в чувства. Я отказываюсь сдаваться.
Но… но… я хороша разве что как солдат… Может, поэтому они меня и выбрали. Потому что они знают. Я могу сделать это быстро. Чисто. Так, чтобы она ничего не почувствовала.
Не хочу об этом думать. В этом нет никакого утешения. Я должна связаться по радиосвязи с Зендером и ребятами на «Отважном», но тогда мне придётся сказать, что я не нашла Арта. Вместо этого я здесь с Тилом. И что похоже единственный способ освободить его сестру – это убить её.
К такому разговору я пока не готова.
Я выхожу из пещеры наружу, на дневной свет, и окидываю взглядом озеро и верхушки деревьев. Красивый вид. Весь этот мир прекрасен. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь в таком месте.
Ко мне возвращаются образы из прошлого. Разрушения, оставленные гравианцами, Капариусом. Это уже было и может повториться вновь.
– Кел, мне нужно поговорить с тобой. Где Лисендер? Что ты с ним сделала?
Кейда де Лоренс подходит ко мне – как всегда, безупречная во всём. Ей это удаётся даже будучи в пещере. Наверное, назначила кого-то своим слугой.
– Прошу прощения? – переспрашиваю я. Не потому что не расслышала её. Мне просто не нравится её тон. Или она.
– Я спросила, где Лисендер?
Она не отступит. Титулованные люди привыкли добиваться своего.
– Он в безопасности, Кейда. На борту «Отважного».
Она вздыхает, словно это самые неприятные новости за сегодня. Возможно, так оно и есть, раз Зендер вне зоны её досягаемости. Ну и хорошо. Я только рада.
– Я сказала лорду Тилу, что нам лучше покинуть Антеес. Вызвать корабль и улететь из этого нелепого мира, но он не желает об этом слышать. А у меня на Куоре осталось незаконченное исследование, знаешь ли.
Как всегда, само дружелюбие. Я была бы только за, если бы они улетели. Одной проблемой меньше.
Но у них нет корабля здесь. Им нужно вызвать его, но я сомневаюсь, что Бел позволит их забрать. Да и Тил вряд ли хочет раскрывать новый имперский корабль и их секретную деятельность на Келте. Тем не менее, им лучше покинуть Антеес как можно скорее, вернуться в свой мир политики и тусовок. Обратно в цивилизацию.
– Отличная идея, леди де Лоренс. Почему бы вам так и не поступить?
Она смеётся, таким тяжёлым, горьким смехом, который как-то не сочетается с её в целом лёгким образом.
– Ага, попробуй его уговори. Он не позволяет мне даже приблизиться к Рондету, чтобы изучить их. Ты только представь, сколько всего можно сделать с образцом их генетического материала!
– Для этого тебе понадобится лаборатория, которую в пещере не найдёшь. И их разрешение, как я понимаю.
Она смотрит на меня как на идиотку.
– Они же животные.
Напрягаюсь внутренне.
– Нет, не животные.
Она устало фыркает, совсем не как леди.
– Да вы все помешались на… этих.
На этих. Мило.
Но краем сознания слышу смешок. Фавре. Он считает её забавной. Как мошку, летающую вокруг. Хотела бы я хоть немного воспринимать мир как он.
«Ты можешь. Она нет. Аэрон говорит, у неё отличный аналитический склад ума, но катастрофические проблемы с этикой».
«Спасибо», – мысленно отвечаю.
Кейда уходит, очевидно, утратив ко мне всяческий интерес. Или даже испытав неприязнь. Так или иначе, я не стою того, чтобы тратить на меня драгоценное время.
«А где Кон, Фавре?» – спрашиваю я.
Почему именно он решил разговаривать со мной, мне неизвестно. Точно так же, как Ренна предпочитает общаться с Бел, а с Коном охотнее всего идёт на контакт Аэрон.
«Он всё ещё в Лимасилле. Мы не можем установить с ним связь».
Звучит не очень обнадёживающе.
«А что с Джондаром?»
«Аэрон говорит, он в темнице. Не знаем, где именно. Он в отчаянии».
«Том в курсе?»
«Мы подумали, что лучше не рассказывать ему».
Возможно, они правы. Я легко могу представить, как он наплюёт на всё, отправится в одиночку спасать своего любимого мужа и в результате героически погибнет сам. Я знаю Тома. Он создаёт впечатление разумного стратега, но на самом деле нет. К тому же он сейчас на «Отважном» вместе с Зендером. Пока что он в безопасности, и я могу быть спокойна за него.
Я присаживаюсь на полу, скрестив ноги, и обдумываю варианты. Что знаю, чего не знаю. Я не могу сделать это в одиночку. Прежде я рассчитывала Арта и его тайные лазейки во дворец. Теперь у меня есть Рондет. И Тил, которому нельзя светиться.
Или можно?
Он же посол Императрицы. У него должно быть право свободно войти во дворец.
– Мэм, вы уже поели?
Рядом со мной стоит Арт Мерри собственной персоной, держа в руках поднос с кружкой ароматного супа и сухариками. Я пытаюсь не подавать виду и не привлекать к нему лишнего внимания. Но, о предки, как же я рада его видеть.
– Ты вовремя, – я поднимаюсь на ноги.
– Ты перепутала место встречи.
– У Рондета были на меня другие планы, – я схватила кружку и отпила немного. Горячо, но запах просто божественный. – Где ты это достал?
– Не переживай, это готовил не я. Тил путешествует с личным поваром. И нынешние условия шеф воспринимает как вызов его умениям.
– У него неплохо получается, – я насыпаю сухариков в кружку и вдыхаю потрясающий аромат. А я голоднее, чем думала. Прям-таки умираю с голоду. – Так ты прячешься среди слуг?
Он слегка наклоняет голову вбок.
– Мне нравится общаться со слугами.
Улыбаюсь.
– Только не говорите это своему отцу, ваше высочество. И как они?
– Ужасно. Они на это не подписывались. Недовольство растёт. Кейда де Лоренс портит жизнь всем тем, кого ещё не сразила болезнь. Вечно командует и обзывает лодырями. В ней столько сочувствия и понимания.
– Арт, у нас есть план?
– Я работаю над этим.
– Я быстрее. Знаешь, Тил может провести нас во дворец.
– А где Тил?
Конечно, ему нужно это знать. Его целью было шпионить за Тилом, но что-то в его выражении лица наводит меня на мысль… Встряхиваю головой. Странное чувство, голова как в тумане. Может, я просто устала. Но это неточно.
– Что ты сделал, Арт? – напряжённо спрашиваю я.
– Мы должны добраться до Бел, – говорит он. Это не совсем ответ на мой вопрос.
– Твоя сестра нам сейчас не помощник. Фавре показал мне, на что способен Копариус. Он разрушит мир. А затем перейдёт к следующему, и к следующему. А Бел… Больше не наша Бел. Теперь она вместилище Копариуса. Мы должны её остановить.
Арт улыбается, загадочно так, глядя куда-то вдаль. У подножия горы озеро, дальше долина и лес – восхитительные пейзажи Антееса.
– Лучше бы ты осталась там, где я вам сказал, Петра. Тебе и Зендеру. Всё было бы намного проще.
– Проще? – что-то не так. На краю сознания какая-то мысль жужжит, как пчела, предупреждая об опасности.
Движения Арт становятся невероятными быстрыми. Не просто плавными и ловкими, как в результате многолетних тренировок, а совершенно неестественными. Как вдруг я понимаю, что это не он такой быстрый, а я медленная. Поднос прилетает мне в живот, и я сгибаюсь пополам, воздух вышибает из лёгких. Арт переворачивает поднос и бьёт им меня по голове.
«Фавре!» – мысленно вскрикиваю я, паникуя, пока мир вокруг вращается. – «Уходите оттуда!»
Но я уже знаю, что Ренна никуда не уйдёт. У нет нет сил. А Фавре и Аэрон её не бросят. Где же Тил? Что с ним случилось?
Я слышу какой-то крик, пронзительный вопль, от которого сжимается сердце, и я падаю на колени. Арт возвышается надо мной, отдавая приказы по коммуникатору. Антейские солдаты появляются из ниоткуда, оцепляя гору и забегая в пещеру. Среди команд я слышу «Разыщите Тила», но я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Закрываю глаза и молюсь, чтобы он успел спрятаться, скрыться, сбежать.
Мои солдаты. Мои люди. Я пытаюсь сделать вдох, но мне слишком больно. Мог ли он сломать мне какое-нибудь ребро? Если мне удастся сделать вдох, может, я смогу к ним обратиться, заставить услышать меня. Но они считают меня изменницей. Бел лишила меня звания. И пускай они уважают и слушаются меня, её они просто боготворят. Копариус, занявший её место, рассчитывает на это. Я хватаю Арта за ногу, но я слишком слаба. Пытаюсь подняться, но безуспешно.
Неудивительно, что, когда он опускает на меня взгляд, вместо глаз я вижу только два камня. Как и у неё. Он потерян для нас, как и Бел. Я смотрю в глаза тому, кто полностью попал под влияние Копариуса.
– Зендер придёт за мной, – голос звучит надломленно, мне не хватает дыхания.
Рот Арта расплывается в холодной ухмылке.
– На то и расчёт, Петра. Эта семья, этот род… очень полезен для нас. А у Зендера есть доступ к Императрице. Только представь, какие возможности это нам открывает?
О да. Я представляю. Копариус в сердце Империи…
Он отбрасывает меня, и я отключаюсь.
Глава 27
ПЕТРА
Я прихожу в себя. Не знаю, где я и что происходит, но ещё до того, как в голове проясняется, в руке возникает острая боль, и туман снова заслоняет все мысли и органы чувств. Я понимаю, что это снотворное. Мне знакомо его действие. Бешусь от ситуации, но ничего не могу с этим поделать.
Просыпаюсь вновь со связанными руками и ногами и чёрным мешком на голове. Меня слегка покачивает. Значит, всё ещё в транспорте. Я напрягаю вслух, пытаясь сосчитать количество людей вокруг меня по дыханию.
«Петра Кел? Ты меня слышишь?»
«Я слышу тебя, Фавре. Как остальные?»
«Не трогай камень. Что бы ни случилось. Что они тебе ни говорили. Не верь его обещаниям».
«Ренна в порядке? Аэрон и другие?»
«Мы в безопасности».
Я едва решаюсь на следующий вопрос.
«Тил?»
«Мы в безопасности».
Отлично. Больше мне ничего знать не надо. Они в безопасности. Ну, хоть кто-то.
«Можете связаться с Томом?»
«Он слишком далеко, но я попробую. Петра Кел… не трогай камень».
«Берегите Ренну. Ей нехорошо. Мне кажется… Мне кажется, она заболела. Кристаллы истощают её. Присмотрите за ней».
«Клянусь честью, я защищу её. Но… мы заперты в ловушке. Под землёй».
«Что?»
«Они загнали нас вглубь и обвалили выход из пещеры. Тил и другие пытались не допустить их во внутренние коридоры, так что те просто достали взрывчатку. Петра Кел… у нас мало времени. Воздух меняется».
В каком смысле меняется?
А затем до меня доходит – у них заканчивается воздух. Они загнаны в ловушку, и у них заканчивается кислород. А что Тил? Он не ранен?
Но я не спрашиваю это у Фавре. Мне нужно быть сильной. Серые оставили его там, что странно. Знаю, они хотели добраться до меня – возможно, лишь в качестве приманки для Зендера, но факт остаётся фактом. Если их целью была бы Императрица, они бы уж точно постарались схватить Тила. Если только не сочли его слишком проблемным.
