Текст книги "Последняя надежда (ЛП)"

Автор книги: Джессика Клэр

Соавторы: Фредерик Джен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Только для меня мир останавливается.

Я не должен быть здесь. Я испорчу наше дело, но не могу позволить мудаку Фуке поднимать на нее руку.

– Компанию? – повторяет она неопределенным тоном. – Не знаю. Мне не стоит.

Она поджимает свои мягкие губы, а в глазах появляются слезы.

И какие глаза! Они разного цвета, один темно-коричневый, а другой бриллиантово-зеленый. Она выглядит просто потрясающе с такими уникальными глазами на фоне бледной кожи. При взгляде на нее у меня перехватывает дыхание.

– Всего на часок? Два бедных одиноких американца, – я улыбаюсь ей своей самой широкой улыбкой.

У нее же улыбка застенчива, но, кажется, страх немного уменьшается. Я рад ее видеть. Она оглядывается, раздумывая, что нужнее, оставаться в одиночестве или провести время в компании. Я беспокоюсь, что девушка вот-вот упадет, но она снова смотрит на меня и кивает.

– Что за место?

Я машу рукой в сторону кафе, из которого только что вышел. Это место во французском стиле, но там подают еду и кофе, а в качестве бонуса для Авы официанты говорят на двух языках.

– Там милое место, и не шумно.

Она кивает и опускает голову, шагнув вперед. По дороге я замечаю, что она плотно прижимает руки к сумке, и от этого они белеют. Продвигаюсь вперед, чтобы открыть ей дверь. Она проходит мимо меня.

Мы оказываемся внутри и садимся за столик в глубине, где потише. Я машу официанту, чтобы он подошел и принял заказ.

Она приседает на стул рядом со мной и кладет сумочку на колени.

– Спасибо. Так ты американец, да?

Она наклоняет свою симпатичную голову, и солнце сияет на ее синяке, покрытом макияжем. Он хорошо замазан, но все еще заметен. Под столом я сжимаю руку в кулак, представляя, как окажусь с Фуке в одной комнате и буду бить его, пока не по вылетают все зубы, и он не начнет плакать и звать мамочку.

– Что делаешь здесь в Лиме?

– Навещаю семью, – вру я. – А ты?

Она ошеломленно моргает. Может быть, у нее нет подготовленной лжи.

– Э-э-э, отпуск, – она хватается руками за сумочку. – Откуда ты? Со среднего запада?

– Из Аризоны.

Неважно, что она узнает правду о том, где я вырос. Сейчас я там не живу, и не был там с тех пор, как ушел в армию в восемнадцать лет.

– А я из Огайо. То есть... Люси Уэссекс, – она протягивает мне руку, но другой сжимает сумку.

– Рафаэль Мендоза, – я всегда использую свое настоящее имя.

В нашем деле есть те, кто считает, что псевдонимы необходимы. Но думаю, успех зависит от страха, который зарождается в желудках моих врагов при звуке моего имени. Этот страх часто помогает мне выигрывать драгоценные секунды колебаний. Ясно, она никогда не слышала обо мне. Да и откуда бы? Прежде чем попасть в крепкую хватку Дюваля, она была моделью. Хотя ни один наш поиск не привел к печатным или цифровым изданиям, тогда как ее соседка Роза разгуливает по подиумам Парижа, Милана и Нью-Йорка.

Никак не могу понять, почему никто не запечатлел кремовую красоту Авы. Возможно, из-за ее прекрасных пышных форм ей не стать вешалкой для одежды, каких любит современная мода. Как бы то ни было, Ава сейчас играет главную роль во всех моих фантазиях. И в тех, где я хлопаю ее по горячей заднице, пока вхожу в нее, и в тех, где наматываю ее темные волосы на кулак, трахая ее.

– Кофе? – я поднимаю руку, чтобы привлечь внимание официанта, но в этом уже нет необходимости.

Темноволосый худощавый малец появляется у ее локтя и слегка наклоняется, потому что восхищается тем, о чем я никак не могу перестать думать.

– Что леди будет пить?

– Кофе было бы хорошо, – она посылает ему короткую улыбку.

– И больше ничего? – спрашивает он.

– Тебе стоит поесть, – грубо говорю я.

За последние два дня она мало ела. Фуке должен приносить ей вещи и продукты, но принес лишь сумку и маленький пакет продуктов.

– Я не голодна, – говорит она, но ее выдает еле уловимый гул живота.

– Принеси нам большую мясную тарелку чаркетуре⁵. Большую, – заказываю я, держа руки на расстоянии двух метров друг от друга. – У вас же есть, да?

Официант убегает с заказом, оставляя нас с Авой наедине.

Она прикусывает пухлую губку, нерешительно глядя на меня.

– Спасибо за еду, но ты не должен был этого делать.

Она переживает о деньгах? Вероятно, Дюваль не дал ей ни копейки.

– Я бы все равно заказал, птичке нужно кушать.

Девушка улыбается, быстро скривив губы, будто знает, что в сложившихся обстоятельствах нет ничего хорошо, но не может сдержаться. Каждая часть моего тела реагирует на нее. Если она улыбается, я тоже улыбаюсь. Несмотря на то, что она впутана в планы Дюваля по продаже информации, которая может погубить любую страну, а я здесь, чтобы украсть ее.

– Ты выглядишь больше, чем птичка.

Я подавляю инстинкты. Пусть она говорит, мне хочется знать, как высоко я должен прыгать и кого расколоть, чтобы облегчить ей жизнь.

– Значит, нужна тарелка с едой побольше.

– Могу я признаться?

Да, пожалуйста. Ее мягкий голос заставляет меня предсказуемо реагировать. Хорошо, что я сижу, и стол прикрывает мою растущую эрекцию.

– Конечно.

– Мне не нравится перуанская еда, – она корчит гримасу, – я не могу распознать половину блюд.

– Я съем все, что будет странно выглядеть для тебя.

Она широко улыбается, и я попал. Черт возьми! Это была пленяющая улыбка. За такую улыбку я выгнал бы на ночь весь город.

– Сегодня нет дождя, – говорит Ава, поднимая голову.

– Да, это прекрасно.

Мы оба знаем, что я говорю не о погоде.

Она косо смотрит на меня.

– Это своего рода клише, не так ли? Что-то, что парень говорит девушке в фильмах Николаса Спаркса?⁶

– Я не знал. Не видел его фильмов, но это Лима. А совершенно точно не Париж.

У нее замирает улыбка.

– Мне жаль, что я никогда не была в Париже.

– Я отвезу тебя, – немедленно заявляю я. – Скажи только слово, и я прокачу тебя на лифте Эйфелевой башни. Только скажи мне, когда.

От этого у нее розовеют щеки, что делает ее странно раскрашенные глаза еще ярче.

– Мистер Мендоза...

– Зови меня Раф.

– Раф, – произносит она, и у меня член становится твердым, будто она провела по нему языком. – Я ценю предложение, но... сейчас не самое подходящее время для меня. Пожалуйста, не обижайся.

Она пытается мягко отказать мне. В выражении ее лица отражается обеспокоенность и грусть. И я возвращаюсь от легкомыслия к трезвому уму. Она здесь, черт возьми, не для веселья. Ава здесь потому, что она в опасности, а я веду себя, как мудак.

Мне нужно сделать дело. Я снимаю бейсболку, слегка откидываясь на спинку стула. Интересно, какие кодовые слова, которые заставят ее открыть сумочку и показать мне содержимое.

– Так, почему ты оказалась в Лиме, Люси Уэссекс?

Это дерьмовое фальшивое имя. Она не похожа на Люси Уэссекс, веселую блондинку из Коннектикута, чей папа управляет хедж-фондом, а мама печет маффины и трахает тренера по теннису.

– Я, эм, в отпуске.

– Была на пляже?

Я представляю ее фигурку в крошечном бикини.

– Еще нет, – она выглядит грустной. – Была слишком занята. Хотя я люблю пляжи.

– Я бы хотел отвести тебя.

Она неловко ерзает.

– Кажется, мне надо идти.

Черт. Я был так близко. Поднимаю руку, чтобы схватить ее.

– Нет, – я почти кричу на нее, затем выдыхаю и успеваю придумать несколько слов, чтобы не выглядеть сумасшедшим. – Пожалуйста, останься. Мне нравится твоя компания.

У нее кожа кажется шелком на ощупь. Буду думать о ней весь сегодняшний вечер. Чувствую к ней не только жажду. Знаю, что такое похоть. Я чувствовал ее каждый день, когда был мальчишкой, и мой член изливался на простыни. Она как жар, жгучая и меняющая жизнь мания. Хочу ее больше, чем хотел что-либо в жизни. Но это желание никогда не будет удовлетворено. Знаю это, но все равно задерживаю ее. И хуже того, что она позволяет это. Я медленно опускаю руку и краду еще один момент удовольствия.

Слышу крошечную задержку ее дыхания, когда убираю руку, будто ей нравится мое прикосновение. Но ведь я большой и страшный ублюдок с мозолями на руках, мне точно показалось. Я внимательно смотрю на нее, вдыхая ее чистый запах, и наслаждаюсь ее атласной кожей. От нее веет теплом и негой.

Для других мужчин этого бы было слишком мало, но мне более чем достаточно.

– Мне скоро нужно идти кое-куда, – признается она.

Оторвав руку от моей, хватает сумочку. Она носит эту проклятую вещь с собой повсюду, даже в ванной гостиничного номера. Очевидно, эту информацию она продает. Я должен подумать, как заполучить ее.

Но могу думать только о ее мягких руках.

– По крайней мере, останься, чтобы помочь мне справиться с огромной кучей еды, что я заказал.

У нее снова вспыхивает улыбка, и она спрашивает со смехом.

– Мы можем есть очень быстро?

– Махом проглотим, – обещаю я. – Как дикие животные.

Ава

Рафаэль Мендоза совершенно очарователен. О, Боже, если бы я действительно была в отпуске, как говорю ему. Хотела бы я быть беззаботной моделью, которая может снять красивого мужчину на углу улицы, и думать, что это куда-нибудь приведет.

Но продолжаю думать о встречи, которая скоро состоится. Через полчаса мне надо быть в абсолютно другом кафе и встречаться с абсолютно другим человеком. Человеком, которому предназначена красная папка.

И хотя я немного очарована Рафаэлем Мендоза, но его манеры отталкивают меня. То, как он отвечает на мои вопросы, выглядит так, будто он скорее следит за моим поведением, которое важнее моих слов. Наверное, это должно волновать меня, но по какой-то причине заставляет чувствовать себя защищенной. Может быть, дело в его руках с мозолями на ладонях. На самом деле, я не против мозолей на руках мужчины, они многое говорят о парне. Говорят, что парень привык работать руками и не боится испачкаться. Но коротко подстриженные и чистые ногти говорят так же, что он брезгливый.

А еще он пожирает меня глазами, словно я аппетитнее, чем тарелка, полная мяса и сыра, которая стоит перед ним.

Он смотрит, как я ем несколько кусочков мяса и сыра, затем улыбается, когда я облизываю губы. На мгновение он выглядит распутным и греховным.

– Расскажи мне о себе, Люси Уэссекс?

Я взволнована этим вопросом. Что будет безопасно ему рассказать?

– Я довольно скучная.

– Я так не думаю, – он подталкивает нож для сыра ко мне.

Моргаю и смотрю на тарелку с мясом перед нами, и ем, но он не трогает еду. Разве он не говорил, что голоден? Почему он не ест? А просто смотрит на меня, как ястреб. Или хищник.

Мне начинает казаться, что я в ловушке. Сердце бьется быстрее.

– Я... я думаю, мне пора идти.

Он снова касается меня рукой.

– Останься. Пожалуйста, – он показывает на еду, – ты едва притронулась.

У меня урчит в животе, но я больше не голодна. В этом что-то не так. Что-то не так в Рафаэле Мендоза. Он запутывает меня, и я не знаю, что и думать.

– Мне действительно нужно идти.

– Я увижу тебя снова? – спрашивает он, и снова подталкивает ко мне нож.

Его вопрос волнует меня еще больше. Покачав головой, я засовываю сумку под мышку.

– Я скоро уеду домой.

– Береги себя, – говорит он мне, но не встает, а берет кусок сыра с тарелки и ест его.

Еще недолго наблюдаю за ним, а у меня кружится голова, и в ней полно спутанных мыслей.

– Спасибо за еду. Мне действительно надо идти.

Затем выбегаю из кафе и перебегаю улицу, стараясь контролировать свои неуклюжие поспешные шаги.

Перейдя улицу, я останавливаюсь, чтобы оглянуться и увидеть, остался ли он в кафе. Но за столом пусто. Я озираюсь вокруг, чтобы понять, следит ли он за мной, но на улице никого нет, кроме несколько смеющихся парочек.

Не понимаю, почему я так взволнована, но иду вниз по улице на встречу.

Час спустя, после шоу рассказов, я возвращаюсь в свой номер в отеле.

Не могу расслабиться, пока не запираю дверь, сажусь на кровать и дрожу. Роскошная сумочка для меня, словно кандалы с пушечным ядром, которое я больше всего желаю выкинуть в окно. Но просто злобно швыряю ее на кровать, чувствуя себя расстроенной и несостоявшейся.

Я была само спокойствие, когда встречалась с клиентом. Рассказала свою речь, дала ему информацию, потягивала свой напиток. Ушла.

И все же я потрясена встречей с симпатичным незнакомцем в Лиме. Что такого в этом парне, что так притягивает меня? Возможно, из-за того, что я впервые почувствовала, что кто-то увидел меня, а не подругу Розы. Или то, что я понравилась ему в совершенно неподходящее время? Эти мысли тревожат меня. Я не могу позволить себе отвлечься.

Наверняка, он хотел получить информацию. Он использовал меня, чтобы получить то, что в сумочке, не так ли? Хотя он не проявлял к ней никакого интереса, но я больше никому не доверяю.

В приступе блажи я двигаюсь к краю кровати, открываю сумочку и вытаскиваю красную папку. В ней ксерокопии документов, какие-то квитанции и государственные письма. Выглядят вполне законно, но что я понимаю? Там еще липкие листки с заметками и обрывками, которые кажутся совершенно бессмысленными и размещены в хаотичных местах. Вот, на одной наклейке написано, купить степлер, наверное, это код для чего-то.

В дверь быстро стучат, и слышен поворот дверной ручки. Я быстро сую папку в сумку, а сердце бешено колотится.

Фуке врывается в комнату. Его перекроенное пластическими операциями лицо искривлено яростью, а взгляд безумный. Я инстинктивно отклоняюсь назад, когда его взгляд останавливается на мне, а ноздри раздуваются от гнева.

– Ты тупая сука, – рычит он, подходя ко мне.

Я встаю с кровати и отступаю вглубь комнаты, держа сумку перед собой.

– Что я сделала?

– Ты встречалась с мужчиной в кафе!

Он отстраняется назад, словно хочет ударить меня.

Я вздрагиваю, держа сумку перед лицом.

– Что? Да! Но он был добр и купил мне обед. Я ничего ему не сказала. И ни за что бы ни сказала. Я бы не стала рисковать Розой.

– Ты встречалась с Рафом Мендозой! Ты знаешь, кто он?

Он толкает сумку, зажатую в моих руках, и я врезаюсь в стену.

– Нет! – кричу я.

Раф Мендоза – имя, которое для меня ничего не значит.

– Конечно, нет! Кто он?

– Наемный убийца, – шипит он. – Ты заигрывала с врагом. Ты слишком глупа, чтобы делать эту работу. Мне стоит найти другого мула?

– Нет, – быстро говорю я, наклоняясь прежде, чем его кулак снова ударяет меня. – Я могу это сделать. Могу.

Роза зависит от меня. Я должна это сделать.

– Ты стоила нам покупателя. Турецкий покупатель вышел из игры, узнав, что здесь Раф Мендоза.

Он выхватывает сумку, бросая ее к кровати. Я немедленно пытаюсь ее поймать, но он швыряет меня на кровать. Я сразу выгибаюсь, чтобы подняться, потому что совсем не хочу лежать на спине перед этим человеком.

Он хватает меня за лодыжки, и я в панике пинаю его.

– Это не входит в сделку!

Фуке смеется.

– Я не хочу тебя, идиотка! Не с твоими уродливыми глазами.

Он протаскивает меня по кровати к себе и хватает за горло, сжимая его.

– Говори сейчас же, что тебе сказал Раф Мендоза?

Я смотрю в его бледные глаза, и на мгновение меня поражает прилив ненависти, настолько сильный, что у меня возникает желание сбросить с себя ответственность и сказать ему, чтобы трахнул себя сам. С тоской вспоминаю нож, который мистер Мендоза подталкивал ко мне в кафе. Мне стоило его забрать.

Но мою лучшую подругу, человека, которого я люблю больше всего в мире, и обязана всем, удерживают убийцы.

Так что я проглатываю свой гнев.

– Он сказал, что его зовут Рафаэль Мендоза. Он американец. Из Аризоны, – подробно описываю я наш разговор.

Я хотела заметить, что они прослушивают меня и могли слышать все, что звучало бы злобно и противоречиво. Мне нужно быть милой Авой, чтобы они не гневались на Розу.

Пока я говорю, выражение лица Фуке напрягается, а он утяжеляет свою хватку на моем горле. Он давит большим пальцем мне на гортань, и на мгновение становится интересно, собирается ли он меня задушить.

– Если ты убьешь меня, то сам будешь торговать своей сумкой, – говорю я ему хриплым голосом.

Его хватка ослабляется.

– Он говорил что-нибудь о сумке? Хотел купить?

– Нет.

– Ты уверена?

Он думает, я получила какой-то тайный сигнал? Единственное, что он сделал, это подталкивал ко мне нож.

– Я рассказала тебе все.

Он снова сужает свои бледные глаза. Фуке наносит еще один звонкий удар по моему лицу. Он бьет меня, а я чувствую, как что-то трескает внутри и появляется вкус крови во рту.

– Если я буду плохо выглядеть, люди заметят, – предупреждаю я его.

Он прищуривает глаза, хватая меня за подбородок, сжимает мне щеки, как бурундуку, и говорит.

– Тогда тебе лучше привести себя в порядок, – и он отпускает меня, сползая с кровати.

Я сажусь на кровати и двигаюсь к спинке, игнорируя ноющее запястье и пульсирующее лицо.

– Что теперь?

Фуке поправляет пиджак.

– Теперь я должен пойти и извиниться перед турецким покупателем. Постараюсь убедить его, что все хорошо, – он оглядывается на меня, – ты увидишь меня снова, когда решение будет принято.

Я ползу в угол кровати.

– Можешь прислать мне еду, я голодна. И медикаменты для моего лица?

– Позже, – пренебрежительно говорит он, и уходит, закрыв за собой дверь.

Я снова остаюсь в комнате одна.

С облегчением выдыхаю и прикасаюсь к пульсирующей губе. Чем дольше я здесь, тем больше Фуке меня бьет. К тому времени, как встречусь с настоящими покупателями, буду похожа на кровавое мясо. Это напоминает мне, как стоит относиться к таким мужчинам. Мне нужно быть осторожнее.

Я встаю с кровати и начинаю обычную проверку на наличие жучков и подслушивающих устройств, проводя рукой под подоконником и абажурами. Думаю о том, как Раф подталкивал ко мне нож. Был ли это сигнал, который я пропустила?

Он на моей стороне? Или просто использует меня, как инструмент, который нужно использовать.

В любом случае, он может быть моей единственной надеждой.

Глава 4

Рафаэль

По пути в отель я захожу и покупаю немного мягкого хлеба, сыра и нарезку салями. Скорее всего, у нее в комнате нет ножа. Я оставлю это за дверью. Она может подумать, что это от Фуке или другого жителя гостиницы. Мне все равно. Просто хочу, чтобы она поела до того, как упадет в обморок от голода. Еще я добавляю коробку миндального печенья. Она разглядывала его в кафе на соседнем с нами столике.

Подойдя к отелю, вижу, как Фуке садится в свою черную «Ауди». Поэтому обхожу по аллее к входу для сотрудников, где некоторые здороваются со мной, и исчезаю на лестничной клетке.

Выжидаю в проходе несколько минут. Я не волнуюсь, что меня поймают. Фуке ушел. За пределами ее номера нет охраны, но я знаю, что за ней все время следят. Жду, стараясь взять себя в руки. Огромная глупая часть меня хочет пройти по коридору, выбить дверь и ворваться в ее номер. И она, конечно, захочет меня. Сорвет с меня одежду и упадет передо мной на колени. В порно женщины делают именно так. Они встают на колени, вытаскивают большой член и заглатывают его целиком, все время глядя на камеру, будто сосать член лучше, чем трахаться.

Ох, сколько неверного многие мужчины выучили из порно.

Никто никогда не смотрел на меня с членом во рту, и никто никогда не смотрел на меня с желанием. Со страхом, да. С гневом. С адской болью, но не с желанием.

Это глупая бессмысленная игра, в которую я играю сам с собой.

Черт возьми, мне не нужно, чтобы она сосала мой член. Я бы предпочел утопить свое лицо в ее киске, вдыхая мускус ее соков. Поэтому вместо того, чтобы позволить ей упасть предо мной на колени, я бы толкнул ее на кровать, сорвал бы с нее штаны и зарылся бы в нее языком, пока она молилась бы Богу или Будде или кому-то, приносящему благословение, в кого она верит.

И это буду я. Раф Мендоза. Я смеюсь, и этот горький звук отскакивает от стен в пустом коридоре так, что слышу эхо моей усмешки.

Резкий звук, как удар приносит в голову ясность. Я никогда не приносил женщинам нежность, только боль. Без сомнений то же самое будет и с Авой. У снега в Амазонии больше шансов выжить, чем то, что я когда-либо позволю себе прикоснуться к Аве. Моя мать говорила, что я был проклят еще в утробе. Я жил так, чтобы доказать, что она не права, но каждый год моей жизни лишь доказывал ее правоту.

Я причиняю боль тем, кого касаюсь. Убиваю тех, кого люблю.

Воздержание не так уж и плохо, когда альтернативой является причинение вреда невинной женщине.

Я прижимаю подбородок к груди и вхожу в коридор. Дверь рядом с комнатой Авы открывается, и из нее выходит вооруженный мужчина ростом около метр восемьдесят. Он встает в проеме и внимательно наблюдает за мной. Фуке не единственный, кто приближен к Аве. Боковым зрением я заглядываю в номер, внутри еще один мужчина сидит на кровати с длинным пистолетом на коленях. Я могу свалить их обоих, вытащить Аву и укатить ее на остров за полчаса.

Но если я сделаю это, то подпишу смертный приговор Дэвидсону, а он слишком хороший человек, чтобы оставить его на обочине. Кроме того, чтобы я стал делать с Авой, если бы оказался с ней наедине? Смотреть, как она получает оргазм? Гладить ее по руке, пока она не затонет от удовольствия?

«Глупец», – ругаю я себя, но остаюсь, как осел, со своим жалким подношением еды.

Я прохожу мимо с пакетом в руках, останавливаясь в дальнем конце холла. Там номер, в котором тихо, а из остальных слышны звуки телевизора. Подношу к замку телефон и захожу в специальное приложение. В считанные секунды открывается замок. Открыв дверь в номер, громила заходит обратно в свою комнату. Я считаю до десяти и иду обратно к лифту, сбросив пакет у ее двери. Просто я обычный турист, который что-то забыл.

Вернувшись на базу, Беннито выдает мне свежие новости.

– Фуке возвращался. Он ударил ее пару раз, и я думаю, что она рассказала ему о тебе.

– Он ударил ее? – рычу я.

– Да, мужик, на этот раз по лицу.

Я кладу руку на дверную ручку, прежде чем прихожу в себя от того, что сжимаю ее так сильно, и металлический шарик ранит мне кожу. Нужно успокоиться.

– Позвони в ее комнату и скажи, что за дверью ее ждет еда.

– Не покормил ее? Так ты представляешь свидание? – шутит он, нажимая несколько клавиш на своем компьютере.

– Дерьмовая шутка.

Я заставляю себя посмотреть на мониторы. Мы наблюдаем, как она прерывает обыск лампы, с подозрением глядя на телефон, и поднимает трубку.

Беннито говорит с перуанским акцентом, хотя сам он из Западного Техаса.

– Сеньора, за дверью вас ждет посылка.

– О, хорошо. Могу я спросить, от кого она?

– От вашего белого рыцаря.

Я отвешиваю ему подзатыльник, и он вешает трубку.

– Что? Ты ведь хороший парень в этой ситуации. Я прокладываю тебе дорожку на всякий случай. Вижу, как ты смотришь на нее.

Представляю, как сую кулак в его зубастую улыбку.

– Не трахайся на деле. Это не игра.

– Да, да, – он поднимает руки, будто сдается. – Никаких шуток. Но знаешь, я бы подумал, тебе стоит сплавать в эту киску. Если бы у меня был свой частный остров, лодка и куча налички, я стал бы чертовым Лео Ди Каприо с личным гаремом из дюжины супермоделей, которые кормили бы меня виноградом и делали бы мне массаж ног. Но ты, я никогда не видел тебя с девушкой. Никогда. На острове куча горячих девочек, которые в одно мгновение раздвинули бы перед тобой ноги, но ты даже не смотришь на них дважды.

– Массаж ног, Беннито? – сзади подкрадывается Грасия. – У тебя дюжина супермоделей, а ты думаешь только о еде и ногах?

Мягкая насмешка Гарсии достигает желаемого эффекта. Беннито краснеет, но не возвращается к теме моего монашеского житья. Он меняет тему.

– На днях я видел свежее фото Лео. Что, черт возьми, женщины находят в нем?

– Деньги. Славу. Силу, – подмечаю я.

– Все вышеперечисленное, – добавляет Гарсия.

– У тебя все это есть, – фыркает Беннито.

Предупреждающий взгляд Гарсии закрывает ему рот, но мне все равно, что Беннито считает меня соблюдающим целибат. Для него это хороший урок – обходится без следования стереотипам. Чем дольше ты обходишься без секса, тем быстрее забываешь, что тебе его не хватает. По крайней мере, эту ложь, я говорю себе.

Подойдя к двери номера, Ава выглядывает в глазок и открывает дверь. Она оглядывается вокруг, протягивает руку, и быстро схватив сумку, закрывает дверь. Прислонившись к деревянной дверной панели, она заглядывает в сумку и принюхивается к ней.

Пахнет чертовски приятно. Только что из пекарни. Она спешит к столу и все распаковывает.

– Черт, ты что скупил весь магазин? – бормочет Беннито.

Когда еда разложена на столе, кажется, что ее много. Там булочки с маслом, медом, а еще свежий сыр и мясо. Пара фруктов катится к краю стола, еще там есть джем, шоколад и миндальное печенье.

– Она ест недостаточно, – замечаю я.

– Точно. Так то, что продает Дюваль законно?

Она разламывает булочку и сует половину в рот. Откидывает голову, и хотя я не слышу, но точно знаю, что она стонет. Боже, мне хочется услышать этот звук? Он мягкий? Короткий вдох или протяжный низкий выдох, который заставит мой член вздрогнуть в ответ?

– Думаю, да, иначе нас бы не было здесь?

– Что дальше? – Гарсия присаживается на край стола.

– Судя по слежке, она отдала желтую папку покупателю из Северной Кореи. Зеленая папка ушла в Ливию. Как только покупатели разберут все, аукцион будет закрыт. Мы ждем обмена, делаем дело и убираемся с посылкой.

– А что, если мы не получим ее? – спрашивает Беннито. – Что тогда?

– Это не вариант, – Гарсия снова отвешивает Беннито шлепок.

– Что за черт? Я же просто спросил, – ноет Беннито.

Я примирительно вытягиваю руку между ними.

– Ты новичок, но клятва, которую ты дал, когда пришел, заключалась в том, чтобы защищать всех в «Слезах Господа» так, будто они значат для тебя больше, чем собственная мать. Мы никого не оставляем. Неважно, если даже сам Бог будет держать одного из нас в заложниках. Мужчина или женщина из «Слез Господа» знает и ждет, что его семья придет и спасет его. Разве не поэтому ты с нами, Беннито?

У него в глазах смешивается благодарность и стыд, но юношеский максимализм побеждает.

– Ну, это и еще девочки.

Гарсия снова шлепает его по макушке, в этот раз легонько, почти ласково, но голова Беннито сегодня вечером будет болеть от всех ударов. Может быть, это заставит его задуматься. Пока мы смеемся, на мониторах начинается движение.

Дверь в номер Авы распахивается, и на пороге стоит Фуке. Он показывает двум мужчинам позади себя действовать. Вторая половина булочки была на полпути в рот Авы, когда мужчина, которого я видел в коридоре, поднимает ее на ноги. Он выносит ее и захлопывает дверь.

– Черт, – я вскакиваю на ноги. – Должно быть, они хотят перевезти ее.

Гарсия сует мне в руки сумку, которую мы шуткой называем сумкой бойскаута.

– Я сегодня утром дважды проверял аварийный комплект. Иди!

Схватив два своих глока, засовываю их в двойную кобуру на плече, надеваю куртку, которую в меня бросил Гарсия, и бегу. Даже не знаю, собираюсь ли защищать Аву или посылку, но знаю, что не могу упустить ее из виду.

Глава 5

Ава

– Куда мы едем? – спрашиваю я уже десятый раз за последние десять минут.

По обе стороны от меня в машине сидят мужчины, а у меня на коленях сумочка. Мои запястья снова в синяках от того, что Фуке хватал меня.

Мне никто не отвечает. Конечно, нет. Я для них не имею значения. Но ответ получила достаточно быстро, когда машина подъехала к аэропорту и остановилась на пожарном проезде.

Аэропорт?

Я хмурюсь от удивления, а мужчина справа от меня, Афонсо, снова хватает меня за руку. Когда он впивается пальцами в мое запястье, я шиплю от боли, а он усмехается.

– Не волнуйся, малышка. Это временно.

Не волноваться? С синяками на руках? Я вырываю свое запястья из его рук.

– Не трогай меня.

– Ты пойдешь со мной, как моя дочь, – говорит Афонсо, доставая свой паспорт.

Там написано Афонсо Уэссекс. Тьфу. Затем он вручает мне мой на имя Люси Уэссекс.

– Отлично, – говорю я, но в голосе мне не хватает энтузиазма.

– Выкинешь что-нибудь, и твоя подруга Роза умрет, – кричит Фуке со своего места. – И эта смерть не будет быстрой и безболезненной.

«Вы, ребята, мудаки», – думаю я, но не говорю этого, а просто отвечаю.

– Знаю. Я не собираюсь ничего делать.

Роза зависит от меня, а значит, я буду хорошим послушным мулом. ⁷

Я смотрю на Афонсо, а он заглядывает в разрез моей блузки. Классный «папочка». Я инстинктивно прикрываюсь.

– Можно мне использовать свои резиновые перчатки и лосьон для рук, пока мы тут?

Они привыкли к моим странностям с руками. Я модель рук, как они знают, и поэтому постоянно мажу руки лосьоном и надеваю резиновые перчатки, чтобы защитить руки от любых неприятностей окружающей среды. Я купила их на следующий день после встречи с первым покупателем. И с тех пор фанатично использую, хотя Фуке смотрит на меня так, будто я что-то замышляю. Я объяснила им, что когда все закончится, мне хочется вернуться к работе, будто ничего не произошло. Они приняли это, хотя не поняли, что резина и лосьон – это комфорт, а не психологическая проблема.

У перчаток есть и вторая цель, они не оставят моих отпечатков на всем этом дерьме. Независимо ни от чего, если информация, которую я продаю, станет известной, а вместе с ней и мое имя, я попаду в тюрьму. Судя по тому, что я знаю, это уровень информации Сноудена⁸. И эта мысль ужасает меня.

– Сейчас же положи их в сумку, не время заботится о руках, – Фуке бросает в меня коробку одноразовых перчаток.

Я ловлю их, поражаясь темному кольцу вокруг своего запястья на правой руке, там большой синяк, который заставляет меня вздрогнуть. Упаковываю перчатки и лосьон в свой чемодан.

Захожу в аэропорт в окружении Фуке и моего «папы» Афонсо. Мы не выглядим обычными, но никто не обращает на нас внимания. Может быть, потому что мы в Лиме, и всем плевать на чужое дерьмо.

Мы проходим через стойку регистрации, охрану и направляемся в зону ожидания. Все проходит гладко и сдержано, хотя мне хочется кричать на людей, проходящих мимо и погруженных в свои мысли. Разве они не видят, что я не хочу быть здесь с этими двумя мужчинами?

Но все вокруг нормально, и я передаю посадочный талон девушке за несколько минут до полета.

– Приятного пребывания в Пукальпе⁹, – говорит она мне с улыбкой.

Это место, куда мы летим? Никогда о нем не слышала.

Я улыбаюсь в ответ, а что еще мне остается делать?

– Выбери карту, – в сотый раз предлагает Афонсо, наклонившись слишком близко ко мне, – любую карту.

О, Боже, как я ненавижу этот полет. Прямо перед посадкой Фуке позвонили, и он сказал, что мы встретимся в Пукальпе. Так что теперь остаемся только я и мой «папа».

Я разглядываю своего похитителя, который с каждой минутой становится все более пьяным, благодаря стараниям стюардессы. Мне нужно сохранять терпение. Он еще ни разу не ударил меня. А запах виски и лосьона для волос, лучше удара в челюсть.

Но клянусь, если он еще раз посмотрит в мою блузку, я растеряю последние крохи терпения.

– Давай, – говорит Афонсо, размахивая колодой передо мной.

Он продолжает пытаться показывать мне фокусы. Возможно, это эвфемизм для чего-то или глупая игра папы и дочки, но меня это пугает.