Текст книги "Последняя надежда (ЛП)"
Автор книги: Джессика Клэр
Соавторы: Фредерик Джен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Потому что я люблю прикасаться к нему. И хочу, чтобы ему было хорошо.
Поэтому я перекидываю ногу через его бедра и сажусь на него верхом.
– Я буду двигаться медленно и аккуратно, хорошо?
Он напряженно моргает, но кивает мне.
Я двигаюсь вперед, прижимая его член к своей киске, и ползу вверх по нему, располагаясь. Наклоняюсь вперед, чтобы моя грудь могла коснуться его груди, и Раф смотрит туда, совершенно очарованный. Этот прикованный взгляд заставляет меня чувствовать себя смелой, поэтому я качаю бедрами напротив его члена, скользя взад и вперед по его длине. Я снова смачиваю его, потому что все еще чертовски скользкая, и готовлюсь взять его.
Раф стонет, передвигая руки к моей груди.
– Мне нравятся твои сиськи, Ава.
Я сдерживаю собственный вздох, потому что его пальцы невероятно щиплют и дразнят мои соски.
– Знаешь, они вроде, как любят тебя в ответ. Это так приятно. Продолжай прикасаться ко мне.
Да, и я продолжаю скользить по его члену, привыкая к его размерам и обхвату, смазывая его своими соками, пока Раф дразнит мои соски, и они не становятся острыми, тугими и ноющими.
Приподняв бедра, я протягиваю руку между нами. Его член скользкий, но все равно чертовски большой. Я прижимаю его головку к своему отверстию, решив не бояться. Люди все время занимаются сексом с большими членами, верно? Посмотрите порно. Кроме того, подозреваю, Раф заставит порнозвезд ревновать.
– Я собираюсь спуститься к тебе, – говорю я ему.
– Ава, мы не должны этого делать, – говорит он мне, скользя рукой к моей груди, и снова сжимает ее. – Я могу лизать твою киску всю ночь.
– Тише.
Я прижимаю его головку к себе, позволяя гравитации сделать свое дело. Вот, только гравитация, похоже, не хочет работать. Я мокрая, но не настолько, чтобы взять его. Прижимаюсь к нему, решая, что мы подходим друг другу.
Острая боль пронзает меня, когда я давлю на него, и делаю вдох.
Раф замирает подо мной.
– Ава, нет...
Проигнорировав его, я качаю бедрами и решительно упираюсь руками в его грудь. Он стонет, откидывая голову на матрас, когда я ввожу в себя головку его члена. Это тесная неудобная посадка, но чувствую прилив триумфа, что мы продвигаемся вперед.
– Черт, – рычит Рэйф. – Ты чувствуешься такой чертовски тугой и напряженной... черт.
– У меня есть ты, малыш, – говорю я ему. – Ты хорош по ощущениям. Настолько большой.
Во всяком случае, это половина правды. Ощущаю, как меня растягивают на чем-то слишком большом для моего тела, но дело в том, что между гравитацией, моей гладкостью и моими маленькими движениями мы прогрессируем. Он медленно скользит в меня.
Прикусив губу, снова качаюсь на нем, и вот, мы на полпути.
– Сейчас мы едем медленно, – говорю я ему. – В следующий раз, когда мы привыкнем друг к другу, все будет не совсем так... мучительно.
Выражение его лица поражено, и он напрягается подо мной.
– Мучительно? Ава, я делаю тебе больно?
О, черт. Плохой выбор слов, Ава. Покачав головой, я одариваю его своей лучшей соблазнительной улыбкой.
– Если бы мне было больно, сделала бы я это?
Я сгибаю бедра, наваливаясь на него, и он все глубже погружается в меня.
И ладно, это вызывает неприятные уколы во всех моих внутренностях. Но подо мной Раф шипит, закрыв глаза.
– О, че-е-е-ерт.
И это стоит каждого момента.
Продолжаю извиваться и двигаться по нему маленькими покачивающимися движениями, пока мои бедра не встречаются с его, и невероятно, я принимаю всю его возмутительную длину внутрь себя.
– Вот, так, – мягко говорю я, слегка проводя ногтями по его животу. – Как ты себя чувствуешь?
– Мне нужно двигаться, детка, – стонет он, и у него шея так вытянута, будто все его тело напрягается подо мной.
– Тогда двигайся, – говорю я ему, слегка покачивая бедрами.
Меня удивляет интенсивность его толчка. Он толкает, и чувствую, как все мое тело подскакивает. У меня вырывается испуганный вздох, потому что я так переполнена им, что могу чувствовать все: каждую пульсацию его члена и каждое прикосновение его кожи к моей. И я определенно, определенно чувствую, как он трется о мою точку G.
Понимаю, есть огромный плюс в том, что парень такой большой, и может переставить твои органы. У меня никогда не было парня, который попал бы в мою точку G только через проникновение. Но с размером Рафа во мне это возможно.
Замерев от моего вздоха, он скользит рукой по моему боку.
– Ава?
– Сделай это снова, – выдыхаю я, держась за него.
Знаю, я на вершине, и понимаю, я должна быть главной, но к черту это.
– Войди в меня снова, Раф. Сейчас.
Он делает это, и все мои нервные окончания вспыхивают от возбуждения. Я стону, прижимая ноги к его бокам.
– О, черт, – выдыхаю я. – Это удивительно.
– Вот как? – похоже, он шокирован.
– Боже, да. Сделай это снова.
Он снова толкается, и у меня изгибаются пальцы на ногах от восторга. Ого. Круто.
– Раф, – стону я. – О, Господи, как хорошо!
– Ава, – стонет он, и в его голосе звучит настойчивость. – Не знаю, смогу ли я продержаться....
– Все в порядке, – говорю я ему. – Делай, что нужно.
«Я просто сяду вот здесь на твой большой член и буду наслаждаться тем, как это чертовски круто».
Дикий звук вырывается у него горла, и через две секунды мы перекатываемся. Перевернув меня на спину, он сжимает руками мои плечи, прижимает поцелуй к моим губам и начинает входить в меня. Глубокие, твердые и невероятно мощные толчки с интенсивностью сотрясают все мое тело. И, о, Боже, это потрясающе. Я страстно желала этого, но это раз в сто лучше.
– Раф, – стону я, прижимаясь к нему. – О, Боже, да. Трахни меня сильнее.
– Ава, – рычит он. – Черт!
– Да, – кричу я, когда он снова входит в меня. – Боже, да!
Но он стонет, и мгновение спустя чувствую, как его тепло омывает мои внутренности. Его тело дрожит рядом с моим. Он кончил, и я тоже... почти вместе.
– Нет, – стонет он. – А, черт. Мне очень жаль...
– Дай мне руку, – говорю я ему, все еще извиваясь под ним.
Он приспосабливается, тяжело опираясь на локоть, а я беру его руку и кладу на свой клитор. Он все еще внутри меня так глубоко, что чувствую себя изменившейся. Когда он начинает играть пальцами с моим клитором, мне требуется всего несколько мгновений, пока я не перехожу с ним через край, и тянусь ногтями по его спине, выкрикивая его имя во всю силу моих легких.
Он соскальзывает пальцами с моего клитора, и я удовлетворенно вздыхаю, обнимая его потные плечи. Ни один дюйм нашего тела не покрыт ни потом, ни спермой, ни моими соками.
Я тоже никогда не чувствовала себя лучше.
Глава 25
Рафаэль
Мне потребуется больше силы воли, чем я думаю, чтобы вырваться из теплых объятий Авы. Она засыпает прямо на мне, и я не очень-то стремлюсь выбраться из-под ее мягкого тела, но стук в дверь говорит мне, что время вышло.
Я и так заставляю Гарсию ждать слишком долго. Стянув штаны с пола, я натягиваю хлопчатобумажную лагерную рубашку. От меня воняет Авой и потом, но Гарсие придется смириться.
– Ты закончил? – раздраженно рявкает он, когда я выхожу в небольшое пространство за пределами спальни.
Я слишком доволен, чтобы реагировать на раздражение в его тоне.
– Пока.
Наливаю себе чашку воды. Пост гребаное свечение будет висеть некоторое время. По американским стандартам вода в Камповерде плохая, но по сравнению с джунглями, пыльная вода на вкус, как сладкий чай.
– Что у тебя?
Пока Ава пробивала мою девственность, Гарсия был занят. В углу лежит новый рюкзак, значит, он набит припасами. За окном я вижу «Фольксваген-Гольф», который мы купили, а на столе – его сумку.
– В карманах и подкладке я не нашел ничего, кроме GPS-чипа.
Кожаная сумочка лежит на стуле, и я провожу пальцами по ее внутренней стороне. Она гладкая, за исключением тех мест, где клей приклеил войлок.
– Нет карты памяти? Эти ублюдки совсем крошечные.
Я хватаюсь за соломинку. Если Гарсия говорит, что здесь ничего нет, значит, ничего нет.
Он качает головой.
– Все, что у нас есть, это папки, которыми просто дразнят покупателей. Безвредная информация, но достаточно секретная, чтобы заставить покупателя поверить, что она подлинная.
– Думаешь, это подделка? Дюваль продает ложную информацию?
– Нет. Это было бы слишком опасно. Северокорейская команда выпотрошит его и пошлет части его тела всем родственникам. А Ливийская группа возьмет его семью и распнет их перед ним.
Выдвинув стул, я открываю папки. Первая папка содержит обмен электронной почтой, обсуждающий подарки для молодоженов королевской пары. Один содержит непристойную бесцветную шутку, которая создаст семидневный новостной цикл защиты, а за ним последуют извинения, которые будут отложены для следующей драмы. Это не стоит того, чтобы заплатить восемь цифр, и похитить гражданина США, угрожая убить его, если информация не будет перехвачена. Следующая папка – расшифрованный телефонный разговор между другим политиком и его любовницей. Это более разрушительно, но ничего, что потребовало бы такого рода вознаграждения. К бумагам прилипли липкие записки, но кажется, они ничего не отмечают.
У Дюваля есть еще, но что это такое, и где можем его найти, мы все еще в неведении.
– Они никогда не говорили тебе, что мы должны украсть? – спрашивает Гарсия.
Мы слишком поздно пришли в игру, чтобы узнать, как предложения вышли. Когда правительство вынудило меня шантажом сотрудничать с ними, сделка уже была заключена. У нас была всего пара недель, чтобы мобилизоваться, найти Аву и доставить наши задницы в Перу.
– Нет. Вы были там, когда я получил сообщение, что они хотят увидеть меня в Вирджинии, как можно скорее. Добравшись туда, узнаю, что Дэвидсона держат в какой-то отдаленной тюрьме, и он не выйдет, пока мы не привезем товар.
Он вздыхает.
– Да, я знаю. Надеялся, мы что-то пропустили.
– Думаешь, это отвлекающий маневр? Попал туда случайно? – указываю я на стол, полный папок. – У нас есть GPS-сумка с пятью папками. Папки содержат распечатки телефонных звонков и электронных писем, которые имеют несколько скандальную информацию, но ничего, что стоит такой сложной схемы покупки. Сами папки – это обычный картон.
Он потирает голову, потому что, очевидно, много думал об этом, пока я чистил трубы.
– У меня ничего нет. Если бы у них не было Дэвидсона и пятидесяти наемников, которые бегают вокруг Пукальпы, и готовых стрелять во все, что смотрит на них косо, я бы подумал, нас троллили для какой-то сложной мистификации. Но у Дюваля есть кое-что, что заставляет людей верить, это стоит больших денег и усилий.
– А как же Ава? Зачем она им?
– Она просто салфетка.
– Что?
Обернувшись, мы замечаем, что Ава стоит в дверях. Ее тело обернуто простыней, которая почти не скрывает ее изгибы. Взгляд Гарсии слишком долго задерживается на верхней части ее груди, и я раздраженно рычу.
Он проводит рукой по щеке и рту, прежде чем вернуться к содержимому стола.
– Одноразовая, как салфетки. Вы используете ее, и вам все равно, а если выкинете ее, там, где вы ее взяли их еще много.
– Ой, – говорит она, подтягивая простыню.
В этом слове много боли, и как одурманенный дурак, я должен немедленно успокоить эту боль. Я пинаю Гарсию под столом не очень тонким жестом, чтобы он заткнулся.
– Гарсия не говорит, что считает тебя салфеткой, а я, черт возьми, так не думаю.
– До того, как ты стала мулом, они использовали другую девушку. Студентка колледжа, которая трахалась с одним из подчиненных Дюваля. Она получила перерезанное горло в переулке от китайского контингента. Не знаю, почему. Может быть, потому что она болтливая. Возможно, им не понравились ее духи. Но им нужен был еще один одноразовый мул, и им стала ты. Они могут держать тебя в узде из-за твоей подруги Розы, и если ты умрешь, что ж... – пожимает он плечами, разводя руки ладонями вверх.
Ава бледнеет, услышав рассказ Гарсии. Даже несколько дней в джунглях, и роль мула не подготовили ее к этой беседе.
– Ты хочешь сказать, что Роза не в безопасности?
Мы с Гарсией переглядываемся. Роза не была в безопасности с того дня, когда позволила Дювалю засунуть в нее свой член, но это не то, что хочет услышать Ава.
– Она в Пукальпе, и выглядит здоровой, – говорит Гарсия.
– О, слава Богу, – выдыхает она, и шатаясь, подходит к столу и падает ко мне на колени. – Ты собираешься вытащить ее, верно?
Ее глаза полны надежды, и пока она покачивает задницей на моем твердеющем члене, я не могу не задаться вопросом, трахнула ли она меня, думая, что это единственный способ помочь ей. Я делаю ошибку, взглянув на Гарсию, чей прищуренный взгляд обвиняет ее в том же самом. Но разве меня волнуют ее мотивы? Если спасение Розы – это цена того, что Ава рядом со мной, то это небольшая цена, и я бы спасал ее тысячу раз.
Я прижимаю ее лицо к своей шее.
– Ты правильно поняла, детка.
Поверх ее головы я смотрю на Гарсию, который закатывает глаза.
– Ты взбитая киска, – произносит он одними губами.
Плевать, что я решу. Это время, чтобы двигаться. Чем дольше мы здесь пробудем, тем больше вероятность, что Роза перережет себе горло, а Ава решит уйти от меня.
– Почему бы тебе не одеться? – говорю я Аве, неохотно сталкивая ее с колен. – Нам нужно идти.
Закусив нижнюю губу, она бросает косой взгляд на Гарсию, который упаковывает все, кроме GPS-локатора.
– У меня нет рубашки, – шепчет она.
Не могу остановить глупую безумную ухмылку, растянувшуюся у меня на лице, потому что я сорвал с нее рубашку.
– Я прикрою тебя.
Для того, чтобы встать, требуется не сиюсикундная регулировка Годзилы в штанах. Гарсия делает вид, что не замечает, но Ава ухмыляется. У стены я достаю из рюкзака еще одну лагерную рубашку и бросаю ей.
– Тебе лучше одеться самой, – говорю я, когда она колеблется. – Если я войду и увижу твои голые сиськи, мы не выберемся из комнаты еще тридцать минут, и это сделает его задницу еще более сварливой.
Она становится свекольно-красной, но исчезает, крепко прижимая к себе простыню.
– Я сворливый зануда? – спрашивает Гарсия, поднимаясь со стула.
– А также лучшее оружие, которое когда-либо видел этот город, – говорю я, поднимая локатор, и мотаю головой в сторону входной двери. – Мы вернемся, Ава. Собираемся отлить и избавиться от этого GPS-трекера.
Приглушенное «хорошо» из спальни следует за нами.
– Волнуюсь за тебя, чувак, – говорит Гарсия, когда мы отходим достаточно далеко от хижины, чтобы Ава нас не услышала. – Кажется, ты ужасно привязан к этой цыпочке. Обещал спасти тупую подругу? Как мы это сделаем?
– Думаю, мы заключим сделку. Отдадим Дювалю все это дерьмо в обмен на Розу и украдем обратно перед покупкой, как и планировали.
– Мы усложняем себе жизнь, потому что ты хочешь потрахаться, – ворчит он.
Я останавливаюсь, потому что мне нужно разобраться с этим дерьмом, пока оно не вышло из-под контроля, и кладу руки ему на плечи.
– Мы даже не знаем, есть ли что-нибудь. Может быть, это одна часть головоломки, а возможно, это все чушь. Но ты, я и остальные ребята – лучшая команда из когда-либо собранных. Вот, почему правительство пришло к нам, а не к кому-то другому. В конце концов, у Дюваля нет шансов против нас. Он преступник со вкусом к высокой драме, которая, в конце концов, приведет его к гибели. Мы справимся. Кроме того, разве мы не пытаемся помочь тем, у кого нет возможности помочь себе? Разве не в этом весь гребаный смысл острова и дома, который мы там строим? Я хочу спасти Дэвидсона так же, как и ты. Нам нужно позаботиться еще о паре бездомных.
Он роняет голову на грудь, делая несколько вдохов. Жду, когда он успокоится, и его страх за меня уляжется, а его чувство справедливости начнет действовать. Это не займет много времени. Гарсия хихикает, издавая печальный грубый звук.
– Прости. Я сбился с пути.
– Не беспокойся, парень.
Я отпускаю его. Мы идем в уютной тишине, пока не достигаем реки. Затем спускаемся с насыпи, опускаем локатор в грязь и засыпаем его камнями.
И он говорит:
– Для тебя это было давно, не так ли?
– Ты даже не представляешь, Гарсия. Не представляешь, – хлопаю я его по спине.
Ава уже готова. На ней надета лагерная рубашка, в которой она никогда не выглядела так сексуально, и пара свободных брюк, которые она держит вокруг талии. Гарсия присаживается на корточки рядом с сумкой, достает веревку и протягивает ее Аве.
Она смотрит на него, как змея.
К чести Гарсии, он не злится.
– Это для твоих штанов. Чтобы удержать их, – объясняет он.
– О, поняла. Спасибо.
Она берет веревку и дважды наматывает ее на себя. Я помогаю ей завязать узел, и мы забираемся в седан.
Пока Гарсия заводит мотор, я открываю бардачок и достаю пистолет.
– Здорово. Сколько еще у нас есть?
– Вот, АК, который ты снял с крестьян, и еще два длинноствольных ружья. Там должна быть еще одна обойма, – похлопывает он по приборной доске.
– Хорошо.
Я заряжаю оружие и свободно держу его на коленях.
– Эта поездка опасна? – Ава старается не выдать волнения, но у нее ничего не получается.
– Просто осторожничаю, – успокаиваю я ее.
Дорога между Камповерде и Пукальпой мощеная, но ночью совершенно темная. Только фары машины освещают длинную полосу впереди.
– Почему бы тебе не поспать? – предлагаю я.
Кивнув, она вытягивается на сиденье.
Мы с Гарсией внимательно следим за встречным движением. Скорее всего, наемники опоздали на встречу с Дювалем, и на его месте я бы отправил разведчика несколько часов назад. Но Дюваль не наемник. Он преступник с большими деньгами и жаждой большего.
Дорога проносится мимо, черное на черном, блокируя любой значимый пейзаж. Мы выключаем музыку, чтобы слушать встречный транспорт. Тихое сопение на заднем сиденье сигнализирует, что Ава спит.
– Думаешь, в этих письмах и прочем дерьме есть код? А покупатель знает? – спрашивает Гарсия, постукивая пальцами по рулю.
– Может быть. Никогда не думал об этом.
Ненавижу эти гребаные шпионские игры. Мы наемники – солдаты по найму. Защищаем наших людей, убивая других. Мы – физические существа, а не мыслители. Есть цель? Есть тело, которое нуждается в защите? Ты хочешь что-то уничтожить или забрать? Мы можем это сделать. Но не расшифровываем коды, не придумываем сложные схемы с участием нескольких покупателей и отвлекающих маневров.
Я слишком прямолинеен. Может быть, если бы Беннито был главным, все было бы по-другому, но это не так. Он – двадцатипятилетний компьютерный гений, которого мы спасли от пожизненного заключения, потому что он взломал крупный веб-сайт, и сыграл оду нынешней девушке, которую трахал в то время. Отношения умерли быстрой смертью после того, как полиция появилась в ее доме, чтобы допросить ее.
Если мы не знаем, что крадем, наши планы – какими бы они ни были – ни хрена не стоят.
Мы снова погружаемся в молчание, обдумывая, как поступить с информацией Дюваля.
Или, по крайней мере, я обдумываю это. Когда Гарсия открывает рот, я понимаю, что его что-то беспокоит.
– Что ты собираешься делать с ней?
– Понятия не имею, – об этом я не задумывался.
– Неужели ты думаешь, что она захочет приехать на остров? Единственные женщины – это те, кого жизнь уже исчерпала. Они прячутся. Она полная противоположность этим женщинам. Ради Бога, она же модель, – он не говорит ничего такого, о чем бы я не думал. Это не делает его более забавным, чтобы выложить всё передо мной. – Ей не понравится собирать фрукты с деревьев, сажать урожай и плести корзины.
– Кто-то плетет корзины на острове?
Гарсия рычит.
– Это просто гребаный пример.
Тьма бесконечно простирается перед нами. Я отбрасываю легкомыслие ради небольшой правды. Гарсия заслуживает этого.
– Не знаю, поедет ли она со мной. Не знаю, будет ли это единственный раз, когда я буду с ней. Но даже если и так, этого будет достаточно.
– Чушь собачья, – выплевывает друг, крепче сжимая руль.
Однажды, когда мы были очень пьяные, Гарсия признался мне, что когда-то любил женщину. Точнее, девушку. Ее братья не были в восторге от мокрой спины – их слова – пачкающей их сестру. Они сказали ему, что он недостаточно хорош для нее, и должно быть, он поверил в это, потому что у Гарсии не было женщины с тех пор, как я его знаю. Холостяцкая жизнь была лишь одной из многих вещей, которые нас объединяли.
– Ты хочешь сказать, что если бы ты мог, то вернулся бы и стер все те времена, которые у тебя были с твоей девушкой – той, что была дома?
Он молчит так долго, что я думаю, не собирается ли он проигнорировать вопрос.
– Нет, – наконец, говорит он.
– Что с ней случилось?
Мы не часто говорим об этом дерьме – только когда наша защита низка, и нет ничего, что удерживало бы наши рты от бессвязности. Я буду винить в этом тот факт, что Ава вы*бала из меня весь здравый смысл.
– Она погибла в пьяной аварии, находясь в машине со своим новым парнем. Его подобрали ей братья – кто-то из их друзей, или что-то в этом роде. Он выпил слишком много, сел в машину, проехал через четырехполосную дорогу и врезался в пожарный гидрант со скоростью около шестидесяти миль в час. Сломал ей шею.
Я издаю длинный низкий свист.
– Что ты с ним сделал?
Гарсия ни за что не облажался бы с этим парнем.
– Я ввел его в кому. Поскольку был несовершеннолетним, мне дали выбор пойти в армию, или в тюрьму. Я выбрал армию. Вернее, они выбрали меня. Думаю, им нравится, что я не против, причинять людям боль.
– Похоже на дядю Сэма. Иди сюда и возьми пистолет. Ты хочешь убивать людей, вот, гребаный список. Иди и не задавай вопросов.
Гарсия наполовину хмыкает, наполовину смеется.
– Звучит примерно так.
– Ты когда-нибудь находил кого-нибудь, кто значил бы вдвое меньше?
– Никогда не хотел. Для некоторых людей есть только одна, и она была для меня.
– Тогда почему ты ее бросил? Почему просто не убежал?
– Я не для нее.
То есть он попросил ее убежать, а она отказалась. Я поворачиваюсь на сидении, чтобы посмотреть на Аву. У нее спрятаны руки под щекой, и она похожа на ангела, которого целует лунный свет. Наверное, я тоже не для Авы, но собираюсь наслаждаться адским временем, которое она мне дает.
Когда оборачиваюсь, я не замечаю, как быстро приближается встречный автомобиль. Вижу только огни и слышу, как Гарсия ругается. Раздается выстрел, и машина начинает скользить в сторону.
Гарсия борется за контроль, когда задние колеса врезаются в канаву. Я перегибаюсь через сиденье, толкая падающее тело Авы обратно на сиденье.
– Что происходит? – хнычет она, пытаясь сесть.
Скольжение машины отбрасывает ее в сторону.
– Пристегнись, Ава, – кричу я, положив руку на приборную панель.
Машина поворачивается раз, другой. Почти лысые шины не имеют тяги. Мы выезжаем на середину дороги. В салоне нашей машины загорается свет.
Черт, в нашей машине.
Трубит клаксон грузовика.
Свет падает на нас. Позади себя слышу приглушенный крик страха, и в отражении вижу Аву, закрывающую рот рукой.
– Газ, Гарсия. Газ, – кричу я.
Перед самым столкновением Гарсия заводит мотор, и мы летим через дорогу в кювет. Маленький седан слегка покачивается на ветру, когда грузовик проносится мимо, в гневном страхе нажимая на клаксон.
– Что случилось? – задыхается Ава.
– Шину разорвало.
Рядом со мной ошеломленный Гарсия. Он не двигается.
– Где твой пистолет?
– Сиденье, – его дыхание затруднено. – Под сиденьем.
У меня нет времени для размышлений, почему его голос звучит странно. Тот, кто снимал машину там. И такой выстрел? Это должно быть сделано с очками ночного видения, что означает, у них есть серьезное преимущество перед нами. Нам нужно залезть в грязь. Холодный слой грязи уменьшит наш тепловой сигнал и выровняет игровое поле.
– Как ты думаешь, далеко мы от реки? – спрашиваю я Гарсию, ощупывая пол в поисках пистолета.
Я нахожу его, зажатым между сиденьем и консолью, кладу его на колени Гарсие и поворачиваюсь.
– Ава, опусти центральный отсек и протяни руку назад.
– А как насчет вас двоих? – спрашивает она.
– Не беспокойся о нас.
Я беру приклад пистолета, выключая внутреннее освещение.
Гарсия держит руку на двери. По моему кивку мы выкатываемся из машины, стараясь быть, как можно меньшей мишенью. Я подхожу сзади и открываю дверцу машины, чтобы взять рюкзак, куда мы засунули папки. Просунув руки сквозь ремни, я ползу на животе к Гарсие, который уже лежит на земле с поднятым пистолетом.
Пукальпа не может быть дальше, чем в нескольких сотнях километрах. Если нам придется бросить эту машину, мы найдем другую, которая довезет нас до конца.
Никто не приветствует нас. Кто бы ни стрелял в нас, он должен быть на некотором расстоянии. Это в наших интересах. Мы их услышим... я надеюсь.
– Сколько? – тихо говорю я.
– Не больше одного, – догадывается Гарсия. – Может, два? Но только один хороший выстрел.
– Чтобы убить нас, нужна всего одна пуля.
Он тихо хмыкает.
Я стучу по земле.
– Ты останешься с Авой. Я пойду вперед и посмотрю, смогу ли найти стрелка. Снайперы не любят приближаться. Если я обойду вокруг, то смогу увидеть его.
– У меня есть идея получше. Будь готов.
Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, он вскакивает. Небольшая вспышка появляется, когда порох вспыхивает на тридцать градусов влево. У Гарсии дергается тело раз, другой. Я закрываю глаза на то, что, как знаю, произошло, и бегу к уже погасшей точке света. Слышу быстро приближающиеся шаги, и тут же падаю на землю. Пуля свистит над моей головой. Стрелок стоит в двадцати пяти футах передо мной, как придурок. Я стреляю ему в ногу.
Дуло его пистолета поворачивается ко мне, и я бросаюсь вперед, сбивая его гребаную голову. В прозрачном лунном свете я вижу, как фигура дергается назад, а затем падает. Меньше, чем через двадцать секунд, я уже на его трупе. Снайперская винтовка лежит справа от него. Схватив ее, я бегу обратно к Гарсие.
Ава стоит на коленях у машины, а Гарсия у нее на коленях. Она вытирает рубашкой кровь, булькающую у него изо рта. Даже в темноте я вижу пятна крови на ее руках, которые прижаты к его груди.
– Раф, – кричит она. – В него стреляли.
– Ты тупой ублюдок, – падаю я на колени рядом с ними, и Ава задыхается от шока, но я игнорирую ее, чтобы повторить. – Ты тупой, тупой ублюдок.
Закрыв глаза, Гарсия нетерпеливо фыркает.
– Он убил бы нас обоих, если бы я не заставил его выстрелить. Дурацкие очки ночного видения.
Я сбрасываю рюкзак, роясь в нем в поисках аптечки. Он останавливает меня теплой рукой, скользкой от крови.
– Нет, – говорит он. – Дело не только в легких. Я ранен в живот.
Он тянет мою руку к себе. Когда я убираю ткань, входное отверстие пульсирует, будто оно живое.
– Черт, – я провожу рукой по губам, ощущая металлический привкус жизни Гарсии. – Нет, мы спасем тебя, – открыв рывком аптечку, я хватаю марлю. – Мы залатаем тебя, въедем в Пукальпу и вытащим пулю.
– Нет, – повторяет он. – У меня не получится. Мы это знаем. Возьми ее и уходи.
– Никого не осталось, брат. Не получится.
Я вырываюсь из его рук, прижимая марлю к ране. Она сразу намокает и портится. Фонтан крови продолжает лить.
Ава плачет, но пытается помочь. Вместе мы пытаемся заткнуть рану нашими руками и остановить кровь.
– Я ухожу. Увидимся с моей девочкой, – улыбается Гарсия. – Вот она. Я вижу ее.
Схватив меня за руку, он притягивает к себе, и смерть придает ему сил.
– Ты прав, – выдыхает он мне в ухо, его дыхание холодное, хотя должно быть теплым.
Я сильнее прижимаюсь к ране, хотя знаю, что это бесполезно. У меня сжимается горло.
– В чем же?
– Во всем. Она. Ты. За что мы боремся. Как только. Наслаждайся, – каждое слово ему дается с трудом, и я стискиваю зубы, чтобы не ударить, не заплакать, не убежать и не всадить еще дюжину пуль в лицо стрелка.
– Я поймал его, – говорю я, зная, что Гарсия хотел бы именно этого.
– Никогда не сомневался в тебе, брат.
Вот, и все. На мгновение он сжимает пальцами мою руку и уходит. Никакого дыхания, только мертвая безжизненная тяжесть.
Я запихиваю аптечку обратно в сумку и беру его на руки.
– Открой дверь, Ава, – приказываю я.
Она поспешно повинуется, у меня тон голоса более резкий, чем она когда-либо слышала. Я сажаю Гарсию на заднее сиденье и забираю из машины все припасы. Гарсия принес нам много дерьма. Оружие, боеприпасы, одежда, вода, деньги.
В справедливом мире Гарсия умер бы на острове с пивом на боку и удочкой между ног. Но мы не живем в справедливом мире – с тех пор, как родились, и даже раньше.
– Ты можешь унести несколько вещей? – спрашиваю я.
Она кивает, все еще всхлипывая, и выглядит сто раз потерянной, обиженной и смущенной. Я хотел бы обнять ее, но это последнее, что должен сделать.
Моя мать сказала мне, что я убийца, убивал с момента зачатия, и я не останавливался. Я хочу посмеяться над проклятием, но мертвое тело моего друга открывает правду. Даже если бы Ава действительно хотела меня, не человека, который может спасти ее подругу, а меня, мне все равно пришлось бы уйти. Ради собственной безопасности.
Гарсия – мрачное напоминание о моем проклятом существовании. Я не могу забыть снова.
Я даю ей два АК и еще упаковку патрон. Она легкая, и мы не будем ходить долго. Скоро угоню машину.
Забрав остальные вещи, я веду Аву обратно к телу мертвого снайпера, чтобы забрать его прибор ночного видения.
– Оставайся здесь, – говорю я, указывая на небольшой клочок земли.
– Думаю, мне следует пойти с тобой.
Она дрожит, но не от холода. Потирая руки, девушка пытается вспомнить, каково это – быть живой.
– Нет.
Я не даю ей возможности спорить, просто поворачиваюсь на каблуках, пока не доберусь до мертвого снайпера. Снимаю с него очки, забрызганные мозгом и кровью, и надеваю на себя. Отсюда едва вижу машину – только двигатель и тело Гарсии издают слабые тепловые сигналы, и оба быстро исчезают. Я выпускаю два выстрела в заднюю часть машины, и второй попадает в цель. Бензобак взрывается. Ава кричит. Вытираю влагу с лица и возвращаюсь к Аве.
Моя мать сказала, что я проклят. Что я должен держать палочку дьявола при себе, чтобы не навредить другим невинным. Большую часть жизни я держался, потому что не хотел причинять боль тем, кто этого не заслуживал.
Гарсия был прав в одном. Аве не место со мной, потому что такие люди, как мы с Гарсией, всего в одной пуле от смерти.
Глава 26
Ава
Раф держится отстраненно. Я не могу винить парня. Несколько часов назад его лучший друг умер у нас на руках. С тех пор мы угнали еще одну машину у двух парней, въехали в Пукальпу, бросили машину, и теперь направляемся в отель, чтобы встретиться с кем-то еще. Конечно, я предполагаю, что мы едем в отель, потому что Раф не хочет со мной разговаривать.
Он полностью закрыт.
И часть меня хочет напомнить ему, что я здесь, мне тоже страшно, и я хочу утешить его. Если он был явно расстроен, я могла с этим справиться. Если он сердится, я тоже могу рассердиться. Но ледяная тишина? Не знаю, что с этим делать. Он был так бодро компетентен все это время, даже когда я была готова развалиться на части.