Текст книги "Последняя надежда (ЛП)"

Автор книги: Джессика Клэр

Соавторы: Фредерик Джен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– У меня есть доза адреналина, – предлагает Беннито.

– Это слишком опасно. Ей придется попытаться идти пешком.

Я поддерживаю Аву.

– Детка, мне нужно, чтобы ты прошла через терминал. Это очень короткая поездка. Я буду с одной стороны, а Беннито – с другой. Все, что ты должна сделать, это просто передвигать ногами.

– Я не могу этого сделать, – хнычет она. – Слишком сильная боль.

Даже Беннито вздрагивает от этого мучительного звука.

– Знаю, детка, знаю. Но мы должны вытащить тебя отсюда. Мы почти дома, там безопасно. Тебе просто нужно оставаться в вертикальном положении несколько метров. Я знаю, что ты можешь это сделать. Я знаю это.

Она поворачивает голову набок и смотрит в окно. Понятия не имею, видит ли она приземистое здание из стекла и металла, или это просто туман боли.

– Я могу попробовать, – наконец, говорит она.

– Это моя девочка, – при этих словах все выходят из джипа, и мы направляемся к выходу.

Охранник смотрит в нашу сторону. Я вижу, что мужчины колеблются, но пауза означает вину.

– Иди, – резко приказываю я, и все снова начинают двигаться.

Охранник делает еще один шаг, потом еще один.

Мы продолжаем двигаться.

Он делает еще один шаг, и я вижу, как Норс лезет в свою свободную нейлоновую куртку.

– Коллега, – кричит другой охранник.

Мужчина колеблется, но мы продолжаем идти вперед. Когда его друг снова зовет его, он бросает на нас последний взгляд и отворачивается.

Мы вздыхаем с облегчением, и никто нас не останавливает.

– Неужели я умру? – всхлипывает она, прижимая руку к ране, будто прикоснувшись к ней, она может прогнать боль.

– Конечно, нет.

Я убираю ее руку и сжимаю в своей руке. Не хочу, чтобы ей было еще больнее, даже от собственного прикосновения.

– Никто больше не причинит тебе вреда.

– Куда ты меня ведешь? Мне некуда идти. Розы больше нет, – ее голос охрип от сдерживаемых слез, но она не позволяет им пролиться и привлечь к нам ненужное внимание.

– Мой остров. Помнишь, я тебе о нем рассказывал.

Она кивает.

– Где нет ни слез, ни боли?

– Совершенно верно. У меня там есть люди, которые вылечат тебя.

– А как же Роза? Ты похоронил ее? Она не должна оставаться здесь совсем одна.

– Она не одна, – говорю я ей. – Ты была с ней, когда она умерла. Ее лучшая подруга. Это что-то значит.

– Она не знала, во что ввязывается, – говорит Ава, и ее глаза умоляют о понимании.

– Конечно, она не знала.

Ава задыхается, и пот выступает на ее бледном лбу. Я крепче обхватываю ее за талию.

– Почему мне так больно, когда я дышу? Ты уверен, что я не умираю? Ты ведь не станешь лгать об этом, правда?

– Никогда. Ты ранена в плечо рядом с легким. Когда ты дышишь, оно давит на мышцы, сухожилия и нервы рядом с твоим сердцем.

Объяснение, кажется, успокаивает ее.

– Я веду себя, как огромный ребенок, не так ли? Тебя ударили ножом, а ты ничего не сказал.

– Это другое, – говорю я ей.

Она сонно кивает.

– Я стала моделью из-за Розы. Я не была достаточно хороша, чтобы быть на обложке любого журнала или ходить по подиуму.

– Тогда эти люди не знают, что делают, потому что ты красивее тех, кого я видел на обложке журналов.

Она слабо улыбается мне.

– Модели бывают разной красоты. Они должны иметь углы и плоскости, которые хорошо смотрятся под светом и макияжем. Они необычны и поражают воображение. Как Роза. Это другой вид красоты, – ее дыхание становится очень тяжелым. – Роза устроила меня на работу моделью, – повторяет она.

Поверх ее головы Беннито бросает на меня обеспокоенный взгляд. Ава начинает немного бредить. Она теряется в своем прошлом. Может быть, это боль, возможно, это горе, но у нее двигаются ноги, и мы почти там. Я вижу перед собой отдельную гостиную.

– Будь сильной ради Розы, – говорю я ей. – Разум может питать нас чудесным образом.

Вот, почему я все еще жив. Я отказывался умирать, сколько бы раз жнец ни стоял у моих ног, размахивая косой. Возможно, он уже здесь. Ава может встретиться с ним, но я позволю ему забрать ее.

Красивое лицо Авы искажается болью.

– У тебя все получится. Расскажи мне еще о Розе, – приказываю я.

Ава кусает губы, но кивает. Настолько сильная. Такая храбрая.

– Роза хотела стать моделью, а дома у меня никого не было, поэтому, когда она переехала в Нью-Йорк, я поехала с ней. Она отвела меня в модельное агентство, но я не подходила внешностью. Слишком... большая.

Она смотрит на свою великолепную фигуру. Дурацкое модельное агентство.

– Но Роза продолжала брать меня с собой, пока однажды я не пошла в ванную, когда Роза была на работе, и мыла руки, а женщина рядом со мной не могла перестать смотреть на них. Когда я подошла, чтобы положить их под сушилку, она остановила меня, достала носовой платок и начала вытирать мои руки. Это было самое странное. Думала, у нее может быть фетиш, и она хочет, чтобы я подрочила ей в ванной, но она сказала мне, что у меня были самые красивые руки, и спросила, занималась ли я моделированием в прошлом. Я подписала контракт с агентством, и с помощью Розы я стала работать по всему миру, используя свои руки.

Она поднимает их, и мы все смотрим на них. Они элегантны. У нее длинные пальцы и тонкие ладони. Там, где у большинства людей морщинистые костяшки пальцев, у нее гладкие и идеальные, но ее некогда незапятнанные руки теперь в царапинах. От открытых ран осталось несколько струпьев, а ногтевые ложа разорваны. Ее правая рука фиолетово-зеленая.

– Что же мне теперь делать? – спрашивает она, и на этот раз ее боль – от тоски и отчаяния, а не от плеча. – Я совсем одна.

– Нет, – более резко отвечаю я, чем намереваюсь. – Ты не одна, и никогда больше не будешь одна.

Каждый ее шаг в сторону зала ожидания становится все более болезненным, и когда она начинает всхлипывать, я понимаю, что не могу заставить ее пройти еще один дюйм. Подхватив ее на руки, я прохожу в гостиную.

– Сэр, какие-то проблемы?

– Нет, подруга смертельно боится летать. Она слишком много выпила, чтобы пережить полет. Нам просто нужно подняться в воздух.

– Очень хорошо.

Он вопросительно смотрит на нас, но не останавливает. Норс регистрируется и уходит, чтобы предупредить пилота.

Мы одеты не так, как все остальные. Есть, по крайней мере, пять групп – три из которых являются бизнесменами, и две, которые кажутся путешественниками. Бизнесмены смотрят на нас с подозрением, и я задаюсь вопросом, не является ли кто-нибудь из этих людей покупателем Дюваля.

Я сажусь в кресло в углу, а Беннито бежит за водой для Авы. Родриго встает, и кажется, смотрит в окно, но знаю, он наблюдает за пассажирами в отражении.

Прежде чем начнутся неприятности, появляется Норс.

– Мы готовы.

По бледному лицу Авы я могу сказать, что перспектива встать со своего места, и пройти по асфальту пугает. Я подхватываю ее на руки и выхожу, не заботясь о том, что могут подумать другие пассажиры. Наш самолет взлетит, несмотря ни на что. Мы выходим из салона и выходим на влажный полуденный воздух, поднимаясь по лестнице в самолет.

– Такой богатый, что у тебя есть свой самолет, – шутит она, когда я усаживаю ее в кресло.

К черту федеральные правила, касающиеся воздушного движения. Я протягиваю руку к ней и нажимаю кнопки, которые откидывают сиденье на спинку, а затем накрываю ее всеми одеялами, которые мы можем найти.

– Нет, просто арендую его.

Я поворачиваюсь к Норсу.

– Капельницы есть?

– Сейчас сделаем.

Он связывает две веревки и вешает их рядом с сиденьем.

– Одна капельница с морфием, а другая – с антибиотиком.

Через пару минут капельницы закачивают в нее жидкость, а к сердцу и пальцу прикреплены провода, чтобы следить за ее жизненными показателями.

– Мы потратили все наши деньги, чтобы купить остров. Теперь должны пойти и достать еще немного, – говорю я ей.

– Так вот в чем дело?

– Отчасти. У них есть один из наших. Как будто они держали Розу для тебя.

– Вы не знаете, жив ли он еще?

– Да, люди, на которых мы работаем, не убьют его. Он слишком ценный актив. Они потратили много денег, чтобы сделать его таким, какой он есть сегодня.

У нее опускаются глаза, когда морфий начинает действовать.

– Поспи немного. Твое тело нуждается в этом. Мы поговорим, когда тебе станет лучше.

Она едва заметно кивает. Чувствую под собой гул двигателей, когда самолет начинает двигаться.

– Норс, ты следишь за каналами, и Беннито, я хочу, чтобы ты начал взламывать USB-накопитель. Нам нужно знать, что там происходит.

Я сажусь напротив Авы и кладу руку ей на плечо. Мне нужен контакт, даже если она этого не сделает.

– Что мы будем с ней делать, когда ей станет лучше? – спрашивает Норс.

– Я пересеку этот мост, когда доберусь до него.

Девушка, которая живет высоко летящей жизнью модели, даже модели рук, не будет заинтересована в том, чтобы спрятаться на моем маленьком острове, независимо от того, насколько это идиллически. И у нас нет денег, чтобы арендовать самолет, чтобы лететь в Майами каждый раз, когда у нее есть идея для какой-то общественной жизни. Но есть много времени, чтобы подумать о будущем. А сейчас мне нужно поспать. Заставляя себя отдыхать, я даже не осознаю, что мы в Майами, пока самолет не касается земли.

Ава все еще спит, когда я сажусь.

– Мне нужно, чтобы ты подошел и посмотрел на это, – говорит Беннито, как только замечает, что я проснулся.

Тон его голоса беспокоит меня, и я не уверен, то ли это резкий блеск салона самолета, то ли он действительно потерял весь цвет лица, но он выглядит дерьмово.

– Плохие новости, да?

– В общем, самое худшее.

Он поворачивает экран так, чтобы я мог на него посмотреть. Норс и Родриго толпятся позади меня.

Электронные письма и телефонные разговоры, которые были записаны и расшифрованы, не являются обычными. Информация на экране Беннито – это коллекция имен и глав государств. Не только из США, но и отовсюду. Информация показывает, что за последние десять лет правительства платили различным повстанческим группам, чтобы убить политических соперников, шпионов и то, что я предполагаю, неудобные любовники по женским именам в списке. Это хит-лист. Грязный, всемирный список хитов.

– Мне бы хотелось, чтобы ты не был так хорош в шифровании, как сейчас, – говорю я Беннито.

– Черт, я знаю. Но это была детская игра. Кодер и пятиклассник мог бы взломать.

Беннито тычет пальцем в экран.

– Должно быть, Дюваль считал себя непобедимым. Но почему? – рассуждает Норс.

– Глуп, так же глупо и делает. Он француз, а у них всегда есть склонность к драматизму.

Беннито поднимает приемник.

– Мы хотим сохранить его копию?

– Нет. Если станет известно, что у нас есть копия, мы станем мишенями. Единственный способ остаться в безопасности – это убедиться, что люди боятся нас. Но мы не можем допустить, чтобы они постоянно стучали в нашу дверь, пытаясь убить нас, потому что мы слишком много знаем.

Я беру приемник и кладу его в маленькую нейлоновую сумку, в которой лежат флешки.

Все вздыхают с облегчением, что я беру на себя ответственность. Это бомба замедленного действия, и думаю, если бы я открыл аварийный люк и выбросил информацию из самолета, они были бы так же счастливы. Я ненавижу шпионские игры. Одно дело убить человека. Многих людей нужно убить. Конечно, я не возражаю защищать их, пытаясь сохранить людям жизнь. Но с такими секретами, как эти? Всегда есть кто-то, кто готов убить, чтобы заполучить их, и убедиться, что они никогда не увидят дневного света. Такая информация может только навредить нам.

«Но это также может защитить тебя», – шепчет голос у меня в голове.

Когда пилот возвращается, чтобы сообщить, что заправка закончена, мы все вздыхаем с облегчением.

– Выкладывайте карты, ребята, мы почти дома, – говорю я, снова поворачиваясь к все еще отдыхающей Аве.

Даже когда она спит, я начинаю рассказывать ей обо всем, что она может ожидать. Пальмы, свежие фрукты, которые мы посадили, ветряная мельница, которую мы установили, чтобы использовать чистую энергию. Я говорю ей, что на острове полно одиноких мужчин, и если бы у нее было много модельных подруг, мы могли бы устроить чью-то любовь. Норс фыркает, но возражений не высказывает.

Легкая улыбка касается ее губ, будто она чувствует, даже в своем бессознательном состоянии, что настроение улучшается.

Глава 31

Ава

Мне снятся разные путаные сны. Знаю, что сны, но это не имеет значения, потому что мой мозг настроен оставаться в них.

Роза держит меня за руку, и мы сидим на пляже, зарывшись пальцами ног в песок.

– Я встретила парня, – говорит она мне.

– Я тоже, – говорю я, и она прижимается пальцами к моим. – Он потрясающий. Самый замечательный парень, которого когда-либо встречала.

– Каким образом? – спрашивает она. – Что же он делает такого замечательного?

– Он заботливый, добрый, забавный, сексуальный, и у него большой член.

– Большой член очень важен.

– Но то же самое относится и к доброте. И он так хорошо ко мне относится. Лучше, чем со мной когда-либо обращались.

Я думаю о Рафе, и о том, как он прикасается ко мне, словно я золотая. И затем добавляю.

– Он дает мне хорошие оргазмы. Это очень важно.

– Это важно, – торжественно произносит Роза. – Ты должна выйти за него замуж.

Я громко и дико смеюсь, видимо в моем сне у меня сумасшедший смех.

– Он не хочет жениться на мне, и даже не думает, что мы должны заниматься сексом.

Мне становится грустно, и я начинаю плакать. Я люблю Рафа, а он меня не хочет.

– Все должны заниматься сексом, – мечтательно произносит Роза. – Это то, как мы сближаемся.

– Иногда мне кажется, что он не хочет сближаться со мной.

Я с несчастным видом смотрю на океан. Вдалеке гигантский динозавр – нет, Годзилла – топает мимо, двигаясь по волнам.

– Вот, он идет.

– Это твой парень?

– Да.

– Он кажется милым, – говорит Роза, снова сжимая мне руку. – Парень, с которым я познакомилась, не такой уж хороший.

– Что ты собираешься делать? – спрашиваю я ее, потому что мне неприятно слышать, как она это говорит.

У нее глаза наполняются слезами, и она выглядит такой грустной.

– О, Ава, – говорит она, слегка пожимая мне руку. – Ава. Ава. Ава. Просыпайся. Я всегда делала то, что хотела.

А потом она уходит, уходит в воду, а Годзилла отдаляется все больше и больше. Все покидают меня, и я плачу еще сильнее. У меня продолжает дрожать рука.

– Ава. Ава, детка.

У меня снова дрожит рука, и я смотрю, чтобы увидеть, как краб схватил ее, и снова встряхиваю ее.

– Проснись, – говорит мне краб, и в нем слышится голос Рафа.

Я распахиваю глаза и медленно моргаю. В комнате темно, а кровать подо мной мягкая. Там есть с одной стороны окно и мини-жалюзи, и солнечный свет проникает через них. Кто-то держит мою руку на краю кровати. Повернувшись, я вижу великолепное лицо Рафа и облизываю губы.

– Эй.

– Тебе приснился кошмар, детка, – говорит он, сжимая мне руку. – Прости, что разбудил тебя, но ты плакала.

– Ты уходил от меня, – бормочу я, все еще чувствуя слабость. – Все меня бросают.

– Это все морфий. Тебе просто снятся сумасшедшие сны.

– Не оставляй меня тоже, – говорю я ему.

– Не буду, детка. Ты моя.

– Мне это нравится, – сонно говорю я ему. – А теперь я возвращаюсь ко сну.

Он тихо хихикает.

– Ладно, Ава. Я сейчас приду.

Он снова сжимает мне руку, и я теряю сознание.

Проснувшись через некоторое время, понимаю, мне нужно пописать, но мое плечо убивает меня, а во рту как будто пустыня. Раф дремлет в своем кресле, прислонившись головой к моей ноге и держась за мою руку. Его темные кудри повсюду, лицо небрито, и похоже, он не отходил от моей постели. Мне открывается хороший вид на него, и я просто смотрю со вздохом удовольствия. Я могла бы смотреть на него вечно.

Но мой мочевой пузырь настаивает на обратном. Я сжимаю его руку, чтобы разбудить, и мужчина вскакивает на ноги, резко выпрямляясь.

– Привет, – тихо говорю я.

У него теплеет взгляд, глядя на меня.

– Привет, детка.

У меня мурашки бегут по коже от того, как он произносит это случайное прозвище.

– Мне нужно воспользоваться ванной комнатой.

Раф помогает мне встать с кровати, и я отмахиваюсь от него, чтобы он ушел, и занимаюсь своими делами, а когда выхожу из ванной, он настаивает, чтобы я вернулась в постель. Да, чувствую себя хорошо, просто я уставшая и слабая. Ну, это и мое плечо – дерьмо. Не могу расслабиться. Что-то не так.

– Где мы находимся?

– Мой остров. «Слезы Господа».

Он подходит ко мне, аккуратно укладывая одеяло вокруг меня.

– Как ты себя чувствуешь?

– Дерьмово, – говорю я ему.

Словно ощутив мою жажду, он берет с тумбочки кувшин, наливает мне стакан воды и подносит ко рту. Я тянусь за ним, но замечаю, что мое больное запястье обмотано бинтом, а на мизинец наложена шина. Он помогает мне выпить, и я снова ложусь на подушки, чувствуя слабость. У меня в голове проносятся воспоминания о Дювале и Розе.

– Наверное, я все испортила, да?

Я стараюсь говорить об этом небрежно, но к моему ужасу, на глаза наворачиваются слезы.

– О, детка, нет, – бормочет Раф, прикасаясь к моей здоровой руке.

Он поглаживает и потирает мне руку, лаская меня. Просто трогает меня везде, где только может.

– Ты отлично справилась. Все просто пошло не так. Такое бывает.

Все пошло не так, и теперь Роза мертва. Я прошла через ад, чтобы попытаться спасти ее. Рисковала своей жизнью ради нее, и все это время она понятия не имела, что я в опасности. Она по-настоящему рисковала только тогда, когда я появилась. Помню ее крик, и то, как она упала на меня, когда Дюваль выстрелил в нее.

– Я не смогла спасти ее, – шепчу я, сморщив лицо, и начинаю всхлипывать.

– Я знаю, детка, знаю.

Он садится на кровать, нежно прижимая меня к себе.

Конечно, он знает. Его лучший друг тоже умер. Я прижимаюсь к нему и плачу. Я уродливая плакса, и рыдаю у него на груди, как мне кажется, целую вечность, смачивая ее жалкими слезами, соплями и несчастьем.

Я убила свою подругу. Позволила ей умереть.

– Ты не могла защитить ее, детка. Она выбрала свой путь.

Он поглаживает меня по спине, успокаивая.

– Ты сделала все, что смогла. Мы сделали все возможное. Иногда этого просто недостаточно.

В его голосе тоже слышится боль, и я знаю, он чувствует то же, что и я. Он думает о Гарсие, даже когда я плачу о Розе. В конце концов, мои рыдания превращаются в икоту, и Раф прижимает меня к груди, укачивая и успокаивая.

С ним чувствую себя в безопасности. Я никогда не хочу покидать его объятия. Никогда.

Снова заснув в объятиях Рафа, я просыпаюсь поздно ночью. Они перестали давать мне морфий и переключили на какой-то сверхпрочный тайленол, что означает, я страдаю и капризничаю, но по крайней мере, мне не снятся странные сны. Раф настаивает, чтобы я оставалась в постели, и кормит меня супом с ложечки, как будто я инвалид. Я разрываюсь между мыслью, что это мило, и желанием выбить ложку из его рук.

Но после ужина он забирается ко мне в постель, и мы обнимаемся, а я все прощаю. Он скользит рукой по моим волосам и моей руке, и мы не разговариваем. Просто касаемся друг друга и наслаждаемся. Он держит меня в идеальном месте, прижав к своему подбородку, и если от этого мое раненое плечо немного болит, мне все равно.

В конце концов, однако, жизнь меняется. Так всегда бывает.

– Я должен ехать в Вирджинию, – тихо говорит мне Раф. – Чтобы доставить информацию и вернуть моего человека.

Я знала, что это произойдет, но все еще цеплялась за Рафа, несчастная при мысли о том, что он покинет меня.

– Когда?

Он колеблется.

– Скоро. Сначала я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Это значит, скорее всего, он опоздал, и все нервничают. У меня желудок сжимается от беспокойства.

– Что теперь будет?

Раф молчит. Он молчит так долго, что у меня снова наворачиваются слезы. В последнее время я просто плаксивый рыдающий бардак. Хотя знаю, он пытается придумать лучший способ избавиться от меня. Я вспоминаю его слова перед тем, как войти в бунгало: «Давай просто закончим сегодня».

Ну, этот день закончился, и мы вышли на другую сторону. Немного пользы от модели рук с уродливыми руками. Я утыкаюсь лицом в его шею, снова начиная плакать.

– Я знаю, – говорит он, снова поглаживая мою руку. – Беннито... он отвезет тебя домой. Просто дай ему знать, когда будешь готова, и он зафрахтует для тебя самолет, хорошо?

– Конечно, – дрожащим голосом говорю я.

– Здесь не место для тебя, Ава.

Похоже, он отчаянно хочет, чтобы я поняла.

– Остров не похож на жизнь в городе. Через месяц тебе станет скучно.

– Нет, все в порядке, – говорю я ему, пытаясь сморгнуть слезы.

Я знаю, что он говорит. Там нет места для тебя рядом со мной. Мы много раз расставались, но мне никогда не было так больно, как когда Раф отталкивает меня.

Думала, он любит меня так же, как и я его.

Я думаю, просто снова стала доверчивой. Думала, смогу спасти подругу. Думала, смогу достать парня.

Оказывается, я ничего не понимаю.

В тот же вечер Раф уходит, и наш поцелуй на прощание, кажется, длится целый час. Он властно прижимается своим ртом к моему, пожирая, и наполняет меня болезненной печалью, зная, что это будет наш последний поцелуй. Когда, наконец, он нежно целует меня в нос и уходит, на этот раз навсегда, я держу его за руку, пока он не выходит из комнаты. Потом сворачиваюсь калачиком в своей жалкой постели и плачу навзрыд.

На следующее утро глаза стали опухшими и зудящими, но меня никогда не ценили за них. Я заставляю себя встать с кровати и принять душ. У меня несколько швов на плече и спине. Рана выглядит не так ужасно, как ощущается. Вся в синяках. Я тщательно умываюсь, что напоминает мне о Рафе и обтирании губкой, и снова начинаю плакать.

Надев старую рубашку и шорты-карго, которые мне слишком велики, я выглядываю из окна своей комнаты. С тех пор, как я попала на остров, нигде не была. Номер, в котором я нахожусь, выглядит как гостиничный, и у меня есть вид на пляж, который не слишком далеко. Он великолепен, и мне хочется увидеть его перед отъездом. Думаю, что уже могу.

Беннито останавливает меня, предлагая несколько ломтиков что-то похожего на банановый хлеб.

– Банановая кукушка, – с усмешкой говорит он мне. – Мы больше не в Бразилии, но все еще едим, как мы любим.

Он протягивает мне чашку чего-то под названием «пингадо», который на вкус похож на молочный латте. Проглотив еду, я сажусь с ним в маленькой кухоньке.

– Что это за место? – спрашиваю я его.

– Это старый отель. Когда-то это было прикрытием для торговцев оружием, но теперь мы просто используем его в качестве базы и позволяем людям открывать здесь лавки, пока они не смогут построить дом для себя на острове.

Я киваю, не особо заботясь. Больше я не увижу Рафа, так что это не имеет значения.

– Я хочу пойти на пляж.

– Ты уверена? – нахмурив брови, он скрещивает руки на груди. – Раф говорит, что ты все еще слаба.

Я отряхиваю рукав здоровой рукой, убирая крошки.

– Рафа здесь нет, и я хочу увидеть океан, прежде чем уеду.

– Вполне справедливо, просто дай мне знать.

Кивнув, я выхожу из кухни и направляюсь к океану вдалеке. Знаю, он все еще наблюдает за мной – и вероятно, доложит об этом Рафу, но мне все равно.

Я помню океан из моего сна с Розой, и мне нужно посидеть на песке и подумать.

Мне требуется целая вечность, чтобы преодолеть пару сотен ярдов до берега, и когда подхожу к берегу океана, я уже изнемогаю. Пошатываясь, добираюсь до песка и сажусь на край волны. Я прижимаю гипс к груди, чтобы он не промокал, и смотрю на океан, пока вода движется по моим ногам.

Роза ушла.

Думаю о возвращении в Нью-Йорк и о нашей квартире. Наши друзья, которые больше ее друзья, чем мои. Наша работа, которая больше ее работа, чем моя. Я растопыриваю пальцы, глядя на свои руки. Они выглядят, как из ада. Есть укусы насекомых и темно-красные пятна от ожогов. Моя кожа покрыта царапинами, а ногти ободраны и все еще покрыты кольцами грязи. Мой мизинец в шине, а запястье в гипсе. Ручное моделирование – сомнительная работа, и в течение долгого времени она мне не светит. Я не такой реактивный сеттер, как Роза. Она отправлялась в Париж и Милан, чтобы прогуляться по подиуму. Я бы пошла в штаб-квартиру телевидения и держала ботинок в течение шести часов.

Я потерялась. Не только потому, что Роза ушла, а мои руки – дерьмо. Я потерялась без Рафа. Мне нужно, чтобы он сказал мне, что все будет хорошо, и поцелуем прогнал все мои тревоги. Кажется, это одна из причин, почему я думала, что мы были так хороши друг для друга. Уверена во всех отношениях, что это не так, и он берет на себя ответственность там, где я сомневаюсь.

Я хочу, чтобы он увидел, что мы принадлежим друг другу.

У меня снова текут глупые слезы, я вытираю глаза и стону, потому что в них попадает соленая вода. Схватившись за край рубашки, я вытираю свои жгучие глаза и мысленно ругаюсь.

Когда я поднимаю глаза, ко мне по пляжу спускается женщина.

Думаю о том, чтобы встать и уйти, но я так устала. Просто хочу посидеть здесь еще немного и позволить воде расслабить меня. Поэтому я шевелю пальцами ног в песке и притворяюсь, что не вижу ее. Я здесь не для того, чтобы кого-то беспокоить. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое, пока я не уйду.

К моему удивлению, она подходит и садится рядом со мной.

– Ты дама босса? – спрашивает она меня на английском с акцентом.

Я смотрю на нее. Она красивая с великолепной бразильской окраской, которой я восхищаюсь. Темные волосы, бронзовая кожа и карие глаза. У нее также есть ужасный шрам, пересекающий одну щеку к другой, будто кто-то разрезал ее рот вдоль, и он был снова зашит.

– Кто здесь босс? – спрашиваю я.

– Мендоза. Слышала, его даму привезли на остров, – кивает она мне, скрещивая ноги, и ее ступни не совсем касаются прибоя. – Ты она?

– Даже не знаю. Почему?

Чего хочет эта женщина?

Она смотрит на меня.

– Моя дочь беременна. Ей тринадцать лет. Пара других девушек тоже беременны. Нам здесь нужна акушерка.

У меня расширяются глаза, и я поднимаю руки.

– Погоди, погоди, я же не акушерка...

Она смеется, слегка закатывая глаза.

– Я знаю. Но ты же его дама. Он тебя послушает. Мы хотим, чтобы ты поговорила с ним вместо нас.

– Почему...

Я облизываю губы, тщательно размышляя. Это кажется важным, и я не хочу все испортить.

– Почему бы тебе самой не пойти к нему и не спросить?

На этот раз женщина не смотрит мне в глаза. Когда она отвечает, ее голос звучит тихо.

– Здесь мы в безопасности, но все равно боимся. Трудно идти к человеку и просить о чем-то. Нет такой женщины, к которой мы могли бы подойти и поговорить.

О. И тут меня осеняет. Это остров, управляемый наемниками, которые пытаются сделать жизнь лучше для всех, кто приходит к ним, но есть некоторые вещи, которые вы не сможете спросить у парня, когда вы девушка. Особенно, если вы девушка, которая в прошлом подвергалась насилию.

– То есть... здесь нет акушерки? Вообще? Ни одна женщина не соглашается? Нет женщины-врача?

– Нет. А нам нужны вещи. Таблетки. Подгузники.

Она смотрит на меня.

– Лучше тампоны.

Я вздрагиваю.

– Дай угадаю. Они мужчины, поэтому покупают то, что дешевле, а не то, что с хорошими аппликаторами.

Она показывает на меня, как будто говорит: «теперь ты поняла».

– Ты когда-нибудь пыталась поговорить с солдатом о тампонах?

Я неохотно хихикаю.

– Наверное, это трудно.

– Очень трудно, когда ты такая, как я.

У нее дрожат губы.

– Мне было трудно сюда приехать. Увидеть тебя. Пришлось подождать, пока ты останешься одна.

Я смягчаюсь.

– Раф хороший парень. Он послушает. Я обещаю.

– Я знаю, – просто говорит она. – Но иногда легче прийти к женщине.

Мы разговариваем еще час или два, сидя на песке. Ее зовут Фернанда, и она работала в борделе больше десяти лет, прежде чем мужчины закрыли его, спасли всех и отвезли на остров «Слезы Господа». Я изучаю ее. Должно быть, она на год или два моложе меня, о чем страшно подумать. Что она была шлюхой с детства, и у нее есть ребенок, которому тринадцать. Боже.

Она говорит, что на острове много девочек-подростков, которые раньше жили в борделях. Некоторые из них – матери, и все они подвергались насилию. Большинство из них боятся мужчин.

– В фавеле все было не так уж плохо, – говорит она. – Мы могли бы носить наши татуировки «Слезы Господа», и никто не коснулся бы нас. Могли бы пойти и взять то, что нам нужно. Могли увидеть акушерку, которой нет здесь, или привести ее к нам. Но на острове мы изолированы. И не знаем, как спросить, – она улыбается. – Вот, почему мы рады, что ты здесь. Что у босса теперь есть дама. Потому что мы можем прийти к тебе и поговорить.

Мягко улыбнувшись Фернанде, я снова смотрю на океан.

– Я бы осталась, если бы он хотел, чтобы я была здесь. Но он этого не делает.

– Это он так сказал? – спрашивает она, скептически глядя на меня. – Эти мужчины умеют обращаться с оружием, но не умеют обращаться с женщинами. Может, тебе стоит сказать ему, зачем ты ему нужна. Покажи ему, чего ему не будет хватать, если он тебя отпустит.

Я снова думаю о своем сне. О Годзилле, бьющимся в далеком прибое. Не пенис, а монстр из японских фильмов. Я вспоминаю свой разговор с Розой.

«О, Ава. Я всегда делала то, что хотела».

«Ты должна выйти за него замуж. Он кажется милым».

Даже после смерти Роза пытается подтолкнуть меня в правильном направлении. Может быть... может быть, Раф не умеет обращаться с чувствами, как был неумел в сексе. Возможно, мне действительно нужно показать ему, что он нуждается во мне.

Не только потому, что женщинам на этом острове нужно с кем-то поговорить, но и потому, что он нуждается во мне, а я в нем.

Я поднимаю подбородок и смотрю на Фернанду.

– Знаешь что? Думаю, я все-таки останусь.

– Хорошо, – говорит она. – Скажи им, что нам нужны настоящие тампоны. Только не это дешевое картонное дерьмо.

Глава 32

Рафаэль

В Вирджинии холодно. Проживая на острове на Багамах и бродя по перуанским джунглям, вы не подготовитесь к морозной погоде Северной Вирджинии в октябре.

– Чертова зима, чувак, – жалуется Норс.

Мы наблюдаем за тем, как туристы фотографируют остатки пришвартованного командного модуля «Аполлон». Хром отполирован до зеркального блеска, но я не вижу на его поверхности ничего, что указывало бы мне на приезд Дэвидсона.

– Я бы присоединился к вашему маленькому отряду наемников, лишь бы выбраться из этого проклятого холода.

– Разве твои кости не должны быть сделаны изо льда?

– Если и были, то все это растаяло, став песком и маргаритой.

– Звучит неудобно.

Я смотрю на часы. Обмен должен произойти прямо сейчас, и мой правительственный связной опаздывает.

– Родриго уже зарегистрировался?

Я послал Родриго за тем, что осталось от тела Гарсии. Если это безопасно, он может забрать Розу – ради Авы. Похоже, после смерти Дюваля Пукальпа опустошилась довольно быстро.

– Нет, с тех пор как ты спрашивал меня пять минут назад, – с обманчивой ленцой отвечает Норс.