Текст книги "Я угнала его машину (СИ)"

Автор книги: Джессика Франсес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

    – Если такие фото и существуют, они будут уничтожены! – фырчит Зандер.

    Мне кажется, он слегка перебарщивает с этим сердитым высказыванием, раз уж я вижу проблеск юмора на его лице: подергивание губ в попытке сдержать улыбку, веселье в его глазах, и то, как он следит за Ваном через зеркало заднего вида.

Затем на нас обрушивается тишина. Она ощущается напряженной, поскольку легкое настроение уступило место мрачному, которое окружает братьев также, как и меня. Их происходит из скорби, а мое – из-за монстра, от которого я не могу сбежать.

    Чтобы удержать более легкое настроение, я делюсь историей, которую не рассказывала никому раньше.

   – Однажды моя сестра предложила сделать мне стрижку. Я думала, что она облажается, и я смогу навлечь на нее неприятности, поэтому согласилась. Но она подстригла меня идеально. Я была так раздосадована, что взяла ножницы и отрезала огромную часть челки, а затем еще один случайно попавшийся локон сзади. Я выглядела нелепо и смеялась, когда мама сказала Аманде уйти. А потом я поняла, что мне придется жить с такой стрижкой. Она была слишком короткой, чтобы что-то подравнять, так что мне пришлось ждать, пока волосы немного отрастут. Это заняло год, прежде чем стрижка стала выглядеть нормально, – я улыбаюсь, вспоминая выражение ужаса на лице Аманды, когда она увидела, что я наделала. Такое же выражение быстро появилось и на моем лице, когда я поняла, как теперь выгляжу.

Ван смеется надо мной, оттянув побольше свой ремень безопасности, поскольку наклоняется вперед, пока его голова не оказывается наравне с нашими.

– Вот умора! Сколько тебе было?

    – Не знаю, – вспоминаю я и удивляюсь, что эти воспоминания уже не так ранят, как раньше. – Может десять. Или одиннадцать.

    – Твоя сестра разозлилась на тебя?

    – Нет, – я оглядываюсь назад и слегка улыбаюсь. – Думаю, она осознала быстрее меня, что я сама буду выглядеть по-идиотски. Я в какой-то степени сама себя наказала.

    Ван снова смеется, и я замечаю, как Зандер снова отслеживает движения брата, а в выражении его лица перемешалось удивление и немного грусти.

    – Мой школьный приятель однажды засунул жвачку в волосы своей сестры. Им пришлось выстригать ее, и он был наказан на месяц, – сообщает мне Ван.

    – Ну, это определенно не круто. Надеюсь, ты никогда так не поступишь.

    – Нет, ни за что. Никогда, – он категорично качает головой, от чего мне становится любопытно: а не слишком ли усердно он протестует? – Я думал об этом однажды, но был слишком труслив, – наконец-то признается он, переводя взгляд на Зандера.

    – Когда это ты думал об этом? – спрашивает тот.

Ван игнорируя его, заявляет:

   – Я голоден.

    Полагаю, нет смысла признаваться в действиях, которые так и не были совершены.

    – Дома осталось кое-что, – Зандер говорит кратко и окончательно, но не то, к чему Ван прислушался бы.

    – Но я хочу пиццу.

    – Очень жаль.

    Тут же настроение в машине снова падает. Мы некоторое время едем в тишине, и я начинаю задаваться вопросом, куда именно меня везут.

    – Что будет со мной? – мой голос дрогнул, потому что я не смею надеяться на многое.

    – Я еще не решил, – его тон немного резок после разговора с Ваном. Или, возможно, я его раздражаю, как и он Вана.

    – Тогда куда мы направляемся?

    – Домой, – он не уточняет. И если подразумевается его собственный дом, то я спрашиваю себя, почему он доверяет мне настолько, чтобы впустить в свою собственность. Этот парень суперглупый или супердерзкий?

      – Ааа, – единственный убогий ответ, который у меня находится.

    Как будто услышав мои мысли, он продолжает объяснять:

    – Мне нужно услышать, что именно происходит, а это значит – абсолютно все. Утаишь хоть что-то и я позвоню в полицию.

    Мои глаза распахиваются от такого заявления, а Ван кажется удовлетворенным словами Зандера.

    – Ты можешь занять мою комнату. Я не возражаю против того, чтобы поспать на диване, – восторженно предлагает он.

– Это мило, Ван, но мне не нужна твоя кровать, – как будто бы я могла выкинуть двенадцатилетнего ребенка из его собственной кровати.

    – Ты собираешься спать с Зандером в его постели? – невинно спрашивает он. Или он намеренно пытается смутить меня?

    – Нет! Я не сплю ни в чьей постели, – тороплюсь заявить я. Не об этом же речь, верно? Определенно, у Зандера нет проблем с сексом. Он слишком привлекательный, чтобы это было проблемой, двухминутное там чудо или нет. И все же, вопрос хороший. Пока что я не вижу причин не доверять Зандеру, но после того, что я узнала, моя вера в людей поколеблена до основания.

    Должна ли я слепо довериться ему? Должна ли я идти в место, которое не знаю? С людьми, которых не знаю? Игнорируя то, насколько мил Ван, вот в чем вопрос. Разве не должен весь этот опыт научить меня быть более осторожной и умной?

    Но есть ли у меня выбор? В конечном счете мне придется кому-нибудь довериться, верно?

    – Тогда где ты будешь спать? – спрашивает Ван.

    Хороший вопрос. Предполагая, что Зандер предложит мне убраться из его дома как можно скорее, едва дослушав мою ужасную историю, я размышляю над тем, куда отправлюсь ночевать? После двух ночей, проведенных на улице, готова ли я снова пройти через это? Будет ли безопасно найти женский приют? Брайан и его друзья должны прекратить поиски когда-нибудь… Верно? Даже если это когда-нибудь и случится, вряд ли это произойдет после трех дней поисков.

  Мне, скорее всего, придется провести на улице множество ночей, если я не смогу выбраться из Чикаго. Даже тогда смогу ли я найти безопасное место? То, которое действительно будет не досягаемо для Брайана?

    – Воун, просто успокойся и сядь обратно.

Ван ворчит шепотом, пока выполняет то, о чем его попросили, и вся оставшаяся часть пути проходит в полной тишине. Мы подъезжаем к небольшому многоквартирному дому в районе Вест Тауна. Местность выглядит скромно и безопасно, и все же я знаю, что полной безопасности быть не может.

    Оставив машину на подземной парковке, Зандер проходит мимо лифта и открывает перед нами дверь на лестницу. Мне становится любопытно, почему: может лифт сломан? Но Ван опровергает мои домыслы.

    – Зандер считает, что использование лифта – это потеря возможности немного размяться. Мы им пользуемся, только если опаздываем на игру по ТВ или если срочно нужно в ванную комнату.

    Я перевожу взгляд на Зандера, чтобы увидеть его реакцию, но он уже поднимается по ступеням, так что мой взгляд фокусируется на его заднице и ногах: он без усилий штурмует лестницу, перепрыгивая несколько ступенек за раз. Вау, этот парень действительно в форме.

     – Если бы я был на твоем месте, то просто прошелся бы пешочком. Нам на восьмой этаж, – любезно предлагает Ван.

    – Хорошая идея, – никогда раньше я не заботилась о фитнессе. Единственным исключением было время, когда я бежала, опаздывая на автобус. И даже тогда я предпочитала пропустить его, чем прикладывать подобные усилия. Мой недостаток в приличных спортивных бюстгальтерах означает, что мои сиськи не самые лучшие партнеры для пробежки.

    – Однажды я буду быстрее Зандера. Я перегоню его на лестнице и хлопну дверью перед его лицом, – Ван улыбается только от одной этой мысли.

    – Тогда тебе, вероятно, нужно начать практиковаться, – подталкиваю его, и он решительно кивает перед началом своего быстрого подъема.

   Вскоре я остаюсь наедине с эхом от ботинок, барабанящих по бетонному полу и звуками тяжелого дыхания, когда Ван стал выбиваться из дыхания. Я стою в дверном проеме, дверь которого оставалась открытой, и смотрю, не отводя взгляда, на выход из гаража и кусочек внешнего мира, рассматривая возможность сбежать. Мне не хочется отвечать на любые неловкие вопросы или вовлекать Зандера и Вана во что-то, что намного большее, чем они осознают. Но что же мне придется делать, если я сейчас уйду? Мне негде скрыться, и на данный момент Брайан понятия не имеет, где я. Здесь, внутри этого здания, мне безопасней.

Закрывшаяся дверь позади меня, когда я начинаю подъем, кажется знамением. Словно это точка в решении, которое изменит всю мою жизнь. Возможно, глупо так думать, но я просто знаю в глубине души, что приняла важное решение, которое отразится на всем.

    Я просто понятия не имею, правильный ли этот выбор.

    Стыдно признаться, но к тому времени, как я поднимаюсь на четвертый этаж, чувствую, что дыхание сбилось, а я ведь только иду! И это только половина пути. Это пытка. Кто, черт возьми, может пробегать это?

    Я могла бы использовать как оправдание мою усталость или недостаток еды в последнее время, но знаю, что даже если бы и была хорошо отдохнувшая и накормленная, мне бы все равно это давалось с трудом.

До того как моя жизнь перевернулась с ног на голову, она была скучна. Я просыпалась, завтракала, спешила на работу, заканчивала работу, приходила домой невероятно возбужденная от того, что можно снять свой лифчик, и готовила ужин. Затем я смотрела бы телевизор, возможно, поболтала бы в онлайн-беседе или проверила эмейл, и легла спать. Затем проснулась бы и повторила все заново. Единственное время, когда график менялся, это когда я встречалась с Брайаном. Но даже тогда я бы просто отправилась к нему в дом между возвращением домой и снятием своего лифчика. Он всегда с большей радостью оставался дома, чем куда-нибудь уходил.

    Моя работа в качестве подменного секретаря означала, что меня отправляли по всему городу на любой отрезок времени. Самая долгая замена была, когда сотрудница отправилась на роды, и длилось это восемь недель. В других случаях я получала подробные инструкции за день до того, как мне нужно было менять место работы. Обычно у меня выходило четыре последовательных дня в неделю, и раз уж я работала на заменах, мне платили по повышенной ставке, что приятно. Затем остаток времени я проводила, занимаясь дизайном веб-сайтов уже из дома.

    Работа Брайана вынуждала его проводить по многу недель вдали от дома. Я понимала это, и была рада, что мне не требовалось заставлять его оставаться дома и проводить тихие вечера со мной. Если не учитывать того, что сейчас я понимаю, что совершенно ошибалась в нем.

    Это, вероятно, как-то характеризует меня. Например, что вся моя жизнь хоть и не распланирована, но все же была замкнута в рутине. Я, возможно, могла и не знать, где буду работать на следующий день или неделю, но я знала, как это впишется в мою организованную, свободную от драм жизнь.

К тому времени, как я добираюсь до восьмого этажа, я раскрасневшаяся и вспотевшая, а мои ноги просто отваливаются. Ван сидит на верхней ступеньке у дверного проема, положив руки на колени и подперев голову руками. Его теплая улыбка такая милая, что я практически по-настоящему улыбаюсь в ответ. Однако мне для начала нужно восстановить дыхание, чтобы улыбнуться, так что я просто морщусь и хватаюсь за живот.

    – Ты еще медленнее, чем был я, когда впервые пытался пробежать всю эту лестницу! – он кажется пораженным.

    Я скукоживаюсь еще больше, когда понимаю, что он думает, что я в таком состоянии, потому что пыталась пробежать вверх по лестнице.

    – Если я еще когда-либо приду сюда снова, – говорю в перерывах между рваными вдохами, – лучше, чтобы была игра, на которую мы опаздываем.

Ван смеется надо мной, потом поднимается на ноги и проходит в квартиру. Я покидаю лестничную клетку не так воодушевленно, и внезапно чрезвычайно смущаюсь из-за того, что последние пару дней не принимала ванну. Когда я слышу, как бежит вода в том, что я подозреваю, является душем, я понимаю, что готова на всё, лишь бы самой туда попасть.

    Я пытаюсь незаметно понюхать свои подмышки, чтобы понять насколько все плохо, но Ван поворачивается лицом ко мне, и мой шанс унюхать что-либо растворяется.

    – Ты голодна? Прошлым вечером мы ели какое-то отвратительное ризотто. В этом доме никогда ничего не задерживается дольше одного приема пищи, но ни один из нас не брал добавки. А я всегда беру добавку, – это звучит немного драматично из уст ребенка, но не думаю, что он нарочно сгущает краски.

    – Уверена, что все не так плохо, – если учесть, что я нормально не ела уже несколько дней, для меня любое блюдо будет изумительно.

    – Все так и есть, – сейчас его слова звучат серьезней и не такие воодушевленные. Он вынимает из холодильника миску и накладывает содержимое большой ложкой на тарелку до тех пор, пока, я уверена, не получается слишком много, чтобы смог съесть один человек. Даже такой изголодавшийся человек, как я. Полагаю, что его план состоит в том, чтобы отдать как можно больше мне, чтобы самому досталось как можно меньше.

Он ставит тарелку в микроволновку, а затем наливает мне стакан воды, даже не спрашивая.

    – У тебя отличные манеры по приему гостей, – говорю, присаживаясь на стул у стойки, вдыхая запахи разогревающейся еды. Из-за них я допиваю воду за один глоток, а Ван снова наполняет мне стакан.

Мне хочется осушить и этот стакан, но было бы жалко заполнить свой желудок водой и испортить ужин. Я просто благодарна за возможность снова поесть и попить.

    – Мама постоянно принимала своих подружек. Она всегда заставляла меня обслуживать их. Говорила, что это привьет мне хорошие манеры и однажды сделает из меня хорошего мужа, – он хмурится. Очевидно, это были слова, которые его мама часто ему говорила. – Хотя девчонки довольно отвратительные. Они много ревут. С чего бы мне хотеть жениться на одной из них? – он говорит это с очень-очень важным видом. Я киваю, потому что другого ответа у меня нет. Наверное, для его возраста это утверждение правдивое.

    После сигнала микроволновки я полностью готова приступить к моей первой настоящей трапезе за последние три дня. Однако после первой же ложки я понимаю, почему Ван говорил, что это ужасно.

    Что, черт побери, в этой штуке? Мне удается определить нечто похожее на рыбу, но там есть ещё что-то поджаренное и острое. А что это за текстура в виде желе? Мои глаза расширяются, пока я ищу правильный ответ. Вероятно, я всё же не смогу проглотить это, но было бы очень грубо выплюнуть в тарелку то, что уже находится во рту. Отвратительно или нет, но Ван и Зандер, оба, помогли мне.

    – Выплевывай, – голос Зандера раздается справа, и от удивления я чуть не проглатываю еду.

    Я перевожу взгляд на мусорное ведро, которое он держит так, чтобы мне было удобно выплевывать, а затем окидываю взглядом Вана, который заливается смехом, прикрываясь рукой.

    – Просто выплюнь. Я по твоему лицу вижу, что ты терпеть такого не можешь. Никто не станет держать еду во рту с таким перепуганным лицом, если бы это было вкусно. Просто выплюни.

И когда он приподнимает мусорку повыше, я склоняюсь и, навечно опозорившись, выплевываю еду. Ван вручает мне бумажное полотенце, и я тщательно вытираю рот, а он, пользуясь паузой, смахивает в мусорное ведро остатки еды из моей тарелки.

    – Я говорил, что это отвратительно! Можем мы заказать пиццу? – ноет Ван Зандеру.

    – Нет. Мы слишком часто едим еду на вынос. Иди в душ и переоденься перед сном. Я что-нибудь придумаю.

Ван ворчит, пока топает туда, где, похоже, располагается его спальня и захлопывает дверь.

    – Извини, – бормочу я, уставившись на мусорное ведерко, которое Зандер все также держит в руках.

    – Думаю, это мне следует извиниться. Я пытался сделать что-нибудь новое и, кажется, перепутал какое-то ингредиенты.

    – Думаю, ты перепутал все ингредиенты, – выпаливаю я.

    Мне не следует быть такой привередливой, потому что прямо сейчас для меня еда – это роскошь, но я не уверена, что дошла до той стадии, когда могу начать обдумывать возможность самоотравления.

    – Ты, вероятно, права, – он выглядит немного робким, от чего я задаюсь вопросом, смущен ли он тем, что сделал что-то настолько ужасное. – Ты все еще голодна? – спрашивает он, наконец-то ставя ведро в угол и открывая холодильник.

    В других обстоятельствах у меня бы не сохранился аппетит после того, как я попробовала такое, но опять же, я три дня без какой-либо нормальной еды. Я удивлена, что до сих пор не упала в обморок. Хотя теперь, когда я сижу и мне спокойно, истощение быстро одолевает меня.

    – Да, – отвечаю, как раз когда мой живот издает руладу. Эта почти что пища, по-видимому, только раздразнила его.

    – Может сделать сырный омлет? – предлагает Зандер.

Я пользуюсь моментом, чтобы принять эту ситуацию. Каким образом я здесь очутилась? Здесь, в доме незнакомца, предлагающего мне омлет? Может, я уже потеряла сознание? Может, это бредовый сон? Ну, после того ризотто, возможно, это больше похоже на кошмар.

    – Ава? – Зандер переключает на себя мое внимание, и я киваю, соглашаясь на омлет, который, надеюсь, будет более съедобен, чем ризотто.

    – Тебе нужна какая-нибудь помощь? – наконец-то додумываюсь спросить, и вздрагиваю от того, с каким опозданием проявились мои манеры. У меня не было проблем с тем, чтобы упрекнуть его в неправильном диалоге с братом, или выплюнуть его стряпню в мусорное ведро. Но я не подумала о том, чтобы предложить ему помощь, пока он готовит мне ужин?

Это еще один неизвестный факт о себе самой: я могу быть эгоистичной.

    – Нет, что мне от тебя нужно, так это объяснение причины угона моей машины.

    В животе все падает, и я теряю аппетит.

    – Прямо сейчас? – мой голос получается похожим на писк.

    – Сейчас самое время,– он передергивает плечами, и я наконец замечаю, что он переоделся в темно-синие мешковатые тренировочные штаны и белоснежную футболку, которая не облегает его, но все же сидит достаточно хорошо, чтобы можно было разглядеть очевидные мускулы. Его руки достойны того, чтобы из-за них пускали слюнки, поскольку рукава футболки натянуты на бицепсах. Я сомневаюсь, что в этой вселенной существует футболка, которая не была бы в обтяжку на этих мышцах.

Кончики его волос слегка влажные сзади и спереди. Они все еще волнистые и взъерошенные, будто он просто слегка пробежался по ним полотенцем. Я глубоко вдыхаю и чувствую запах мыльной свежести, исходящий от него.

Если бы я не была настолько взволнована поворотом этого разговора, я, возможно, отвлеклась на то, как выглядит Зандер.

    Вместо этого я ищу любую возможность не рассказывать свою историю.

    – Что насчет Вана? Это на самом деле не предназначено для его ушей, – быстро отрицаю я.

    – Рассказывай, пока он не выйдет, а если не успеешь, продолжим позже. Он обычно принимает душ целую вечность, так что время у тебя есть.

    Я смотрю на свои руки, обдумывая хреновую историю, случившуюся со мной. Как я до такого дошла? Я была обычным веб-дизайнером, периодически подрабатывала в офисах. Теперь я не пойми кто в бегах с практически нулевой наличкой и без идей относительно того, что мне следует делать. Раньше все было понятно, теперь у меня ничего нет.

    – Ава, – со вздохом произносит Зандер. – Там, на парковке я принял решение ничего не говорить тому офицеру. Ты должна дать мне какую-то информацию, чтобы я мог поверить, что сделал правильный выбор. Нет ни единой причины, по которой бы я не мог прямо сейчас отвезти тебя в полицейский участок и вручить тебя им. То, что ты сделала, было уголовным преступлением. Не стоит упоминать, что ты забрала с собой и Воуна, случайно или нет.

    – Я знаю. Ты прав, – я встряхиваю головой, надеясь прояснить свои мысли, но они продолжают скакать. – Просто это тяжело, и я не знаю, откуда начать.

    – Начни с того, почему ты скрываешься от полиции, – произносит он спокойно, и по какой-то причине эти слова меня обнадеживают. Он излучает поддержку и, кажется, будто владеет ситуацией. Есть в нем что-то, что заставляет думать, будто он понимает, что нужно делать, и беспокоиться не стоит. Уверена, это очень полезная в его работе черта.

    – Я не могу им доверять, – признаюсь я. И моя ситуация снова начинает давить на меня. – Я уже обращалась в полицию, и они просто передали меня ему. Я не знаю, кому там можно доверять.

    – Передали тебя кому?

    – Брайану, – только произнося его имя вслух, я чувствую, как меня бросает в дрожь и хочется с мылом вымыть рот.

    – Твоему бывшему? – уточняет он.

    Я начинаю кивать, а затем соображаю, что Зандер не мог знать, кто такой Брайан.

    – Д-да, – теперь меня серьезно трясёт, мои мысли сразу разворачиваются в сторону худшего варианта, выискивая возможность, с помощью которой он мог всё узнать. – Как ты узнал о..

    – Воун никогда не сбрасывает звонок, – быстро уверяет меня Зандер, а его глаза отрываются от сковороды, чтобы я увидела – он говорит правду. – Я слышал весь ваш разговор в машине.

    – Ты подслушивал? – я задыхаюсь, представляя сколько всего он мог подслушать, и особенно как я называла его засранцем. Впрочем, мне становится легче от того, что нет никакой зловещей причины в том, что он знает Брайана, как моего бывшего. Что, если это ловушка, и он специально стремится задержать меня здесь, пока за мной не придет Брайан? Я бы облажалась по полной.

– Это ты позвонила мне; почему это должно выглядить неправильно, если я не разъединился? – выдает он, снова поворачиваясь к сковороде.

    – Но это был личный разговор!

    – Да, и он происходил в моей машине, которую ты украла. Не думаю, что в данном случае ты можешь выставить меня плохим парнем. Кроме того, я знаю, ты теперь просто тянешь время. Давай рассказывай, – он переворачивает омлет, и мой рот наполняется слюной от звука жарящейся еды. Ну да, я тяну время, но как же я могу сказать вслух то, что видела? Особенно после того, что случилось в прошлый раз!

    – Ладно, – всего одно слово заставляет меня дрожать. – Брайан Кларк – мой бывший парень и агент ФБР. Мы встречались практически полтора года. Ну до того времени, три дня назад.

    – Что случилось три дня назад? – Голос Зандера остается мягким, и, хотя он сейчас не смотрит на меня, я точно знаю, что все его внимание сконцентрировано на мне.

    Я делаю глубокий вдох. Готова ли я сказать это вслух? Последний и единственный раз, когда я рассказала это, меня вернули Брайану. И если он вновь доберется до меня, я умру.

    – Послушай, мне действительно хочется довериться тебе, и, честно говоря, я понимаю, что вероятно ты никак не связан с Брайаном и тем, что мне стало известно. Я знаю, Ван хороший ребенок, и ты сделал мне просто невероятное одолжение тем, что меня не арестовали этой ночью. В довершении всего, ты позволил мне войти в свой дом и готовишь мне что-то, что пахнет так изумительно, что мой живот не перестает урчать уже наверно минут пять, – я вздрагиваю, произнося это, но быстро говорю дальше, пока он меня не остановил. – Но вместе с тем, вся моя жизнь перевернулась с ног на голову три дня назад. Я доверяла тому, кто оказался монстром. Я узнала, что не могу доверять даже местной полиции. Моя жизнь разрушена, мое будущее, которое я вполне четко себе рисовала, разрушено, при этом было бы счастьем прожить хотя бы эту неделю.

Я останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем вновь сорваться и не позволить Зандеру сказать что-либо.

    – Я не говорю, что мне не хочется рассказать тебе то, что я видела. Мне просто нужна минутка, чтобы прояснить мысли, обдумать все и убедиться, что хочу вовлечь тебя в это. Потому что, когда ты узнаешь, ты не сможешь остаться в стороне. А если он выяснит, что ты знаешь, тогда ты, возможно, окажешься в такой же беде, как и я. А тебе нужно думать о Ване. – Теперь я тяжело дышу, и мне приходится схватиться за стойку, чтобы удержать себя от падения со стула.

    – Ты закончила? – он поднимает брови и снимает сковороду с плиты.

    – Эмм… думаю, да, – я раздумываю, не пропустила ли что-нибудь, но быстро возвращаюсь к настоящему, когда Зандер начинает свою собственную тираду.

    – Я не просто так задаю вопросы. Я понял, что ты в беде и что твои проблемы вынуждают скрываться от полиции. Вижу, что ты напугана и, вероятнее, всего бездомная, и это, как я понимаю, не по твоему выбору, раз уж при тебе нет никаких сумок. Я не вижу контуров кошелька, и если ты не прячешь где-нибудь личные вещи, ты, вероятно, находишься в чрезвычайно хреновом положении. Особенно, когда дело доходит до еды или безопасного ночлега. Если полиция разыскивает тебя, значит, у тебя не только дома нет, но так же друзей или семьи, которых наверняка не прослеживают. Таким образом, если только ты на самом деле не думаешь, что все незнакомцы такие великодушные и так же готовы помочь, как я, тебе лучше попытать шанса со мной.

    – Я управляю частным детективным агентством, и хотя мы, возможно, новички и менее опытные по сравнению со многими нашими конкурентами, мы чертовски преданы своему делу, и у нас много ресурсов и связей. Я могу помочь тебе; однако, мне нужно будет узнать, в чем эта гребаная ситуация состоит. Если окажется, что она намного серьезнее, с чем я и мои люди можем справиться, тогда я свяжу тебя с кем-нибудь, кто сможет помочь. Понимаешь?

Теперь наступает моя очередь поднимать брови, и мне удается кивнуть в знак согласия, когда Ван вылетает из ванной, пар вьется за ним следом.

    – Чем так вкусно пахнет? – спрашивает он, запрыгивая на стул рядом со мной и голодными глазами исследует мою тарелку, когда Зандер кладет на нее омлет, от которого просто слюнки текут. – Завтрак на ужин! – выкрикивает он, улыбаясь мне, и начинает искать собственную еду.

Зандер относит сковороду обратно на плиту и начинает готовить следующую порцию омлета. Я пробую небольшой кусочек, не готовая принимать все на веру, как с ризотто, и понимаю – омлет идеален. Мой живот отвергает любое смущение или застольный этикет, и я быстро уплетаю все.

    – Вау. Никогда не видел, чтобы девочки так ели, – произносит Ван, смущая меня, и сосредоточиваясь на своей собственной порции, когда Зандер ставит на стол ещё одну тарелку. – Так какая у тебя любимая видеоигра? – спрашивает он меня в перерывах между кусочками омлета.

    – Я не играю в видеоигры, – почему-то думаю, что Ван не сочтет TheSims чем-то стоящим. – Что насчет тебя?

Я едва успеваю произнести вопрос, как Ван начинает говорить, активно жестикулируя вилкой, о нескольких играх, которые любит, и тех, что разочаровали его. Они все в той или иной степени включают в себя жестокость, которая, похоже, является обязательным условием для игр двенадцатилетних.

В конечном счете, он заканчивает свою тираду о видеоиграх и, кажется, усердно раздумывает над своим следующим вопросом.

  – Какой твой любимый фильм?

    – Не знаю… Мне нравится Джуно. А тебе? – я улыбаюсь в знак благодарности Зандеру, когда он приносит мне еще одну порцию омлета. Эту я ем более разумно.

Позади нас располагается обеденный стол, который на половину завален журналами, газетами и прочим, и все же там еще достаточно места, чтобы нам троим комфортно посидеть. Но и Ван, и я едим за стойкой, пока Зандер стоит, облокотившись на раковину, и ест свой собственный омлет. Это ощущается как что-то расслабляющее и повседневное. Мне нравится.

Приятно не быть напряженной и нервной, даже если это и не будет длиться долго. Вскоре, я вернусь на улицы и буду сама по себе. Ну, если только Зандер на самом деле не думает, что может помочь мне.

    Смею ли я надеяться?

    – Мне нравится «Падение Олимпа», – с гордостью говорит Ван.

    – А разве ты слегка не в том возрасте, чтобы смотреть подобные фильмы? – я оглядываюсь на Зандера, который просто пожимает плечами.

    – Оно клевое. Там перестрелки и вертолет падает, и хорошие парни выигрывают.

    Я киваю, пытаясь вспомнить, смотрела ли я этот фильм.

  – Ну, Джеральд Батлер горяч, – признаю я, от чего оба парня хмурятся.

    – Какой твой любимый вид спорта? – наконец спрашивает Ван, закончив с едой и громко бросив вилку.

    – Я раньше играла в баскетбол, но, признаюсь, люблю смотреть бейсбол. Кабс, полный вперед! (Чикаго Кабс – профессиональный бейсбольный клуб)

Зандер стонет, а Ван ликует рядом со мной.

    – Зандер ненавидит их. Он помешан на «Уайт Сокс» (еще один клуб из Чикаго). Он считает, что именно они превосходны, но я думаю, что они – отстой.

    – Они не отстой. Ты просто ненавидишь их, потому что они нравятся мне, – возражает Зандер.

    – Они так же и отстойны. Ты же согласна со мной, Ава?

    – Ну… – я извиняющимся движением пожимаю плечами, но соглашаюсь с Ваном. – Они проиграли довольно впечатляюще...

– Нет уж! – быстро прерывает меня Зандер. – Мы не вспоминаем поражения в этом доме.

– Да, потому что они просрали прошлый год, и просрут так же этот, – мямлит Ван.

    – Закрой рот и иди мой свою посуду, Воун, – Зандер срывается, отчего легкое настроение тут же рассеивается.

    Ван дерзко смотрит на Зандера, а потом поворачивается ко мне с дьявольской усмешкой на губах.

  – На всех детских фотографиях Зандера он в розовых платьицах, потому что мама думала, что у нее будет девочка. У него был розовый конверт на выписку, и все говорили ей, какая у нее великолепная малышка, когда видели его.

    От удивления челюсть у Зандера отвисает.

  – Как ты узнал об этом?

    – Мама рассказала мне кучу историй о тебе, так что прекрати звать меня Воун, – последнюю часть он прямо-таки рычит.

– Это твое имя. Я не перестану использовать его.

    – Тогда полагаю, ты не возражаешь, если я расскажу Аве о том, как ты привел девушку на ужин, и так разнервничался, что тебя стошнило на нее,– так же срывается Ван, его голос повышается от злости.

– Серьезно, я не смог бы беспокоиться об этом еще меньше. Ты думаешь, что стыдишь меня, но в действительности ты только укоряешь себя, – он рявкает на Вана, и я вижу, как боль отражается на его лице, как будто Зандер ударил его физически.

    Это нужно остановить сейчас же, прежде чем эти парни скажут что-нибудь, что не смогут вернуть назад.

    – Если твоя мама думала, что у нее будет девочка, каким должно было быть имя? – выдаю я, моей сообразительности хватает только на это.

– Это не ва...

    – Агнес, в честь нашей бабушки, – Ван перебивает Зандера, триумфально улыбаясь, и мне не удается сдержать смех.

– Это ужасное имя для ребенка. Но не знаю… полагаю, я могла бы рассмотреть Агнес, – я подмигиваю Вану, и его улыбка становится еще ярче. – Может быть, если он может называть тебя Воун, тогда ты мог бы называть его Агнес, – предлагаю я, игнорируя рык Зандера, и задаваясь вопросом, станет ли он мне помогать, если я намерено настраиваю его против себя. Это своего рода самовредительство?

    – Отличная идея! – подпрыгивает Ван.

    – Ты угнала мою машину, забрала моего брата, и вместо того, чтобы сдать тебя полиции, я привожу тебя к себе домой, кормлю, и так вот ты благодаришь меня? – ворчит Зандер.