Текст книги "Я угнала его машину (СИ)"

Автор книги: Джессика Франсес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

У меня чешется язык прочитать лекцию Зандеру по этому поводу, но напоминаю себе, что я не только незнакомка и это не моё дело, но и то, что на данный момент я похитила у этого мужчины брата. Я должна дать ему послабление.

  – Привет, меня зовут Ава, и я в данный момент нахожусь рядом с твоим братом. Я просто хотела заверить…

  – Ты с ним? Что он натворил на этот раз? – ругается Зандер.

Я немного сужаю глаза, чувствуя его раздраженное отношение к Вану, который кажется мне идеально милым.

  – Он ничего не натворил, – я оглядываюсь на Вана и вижу: глаза прищурены, и он дуется. – Просто произошло небольшое недоразумение. Я сейчас привезу его и твою машину назад.

  – Мою машину? Подожди, что, чёрт побери, происходит? Он взял мою машину? – рычит он в трубку, его обвинительный тон раздражает.

  – Нет, это была я! – тут же срываюсь, вздрогнув от своего же признания. Вероятность, что этот парень вызовет копов, была бы меньше, если бы он думал, что машину угнал Ван.

  – Ты? Ну-ка повтори, кто ты, чёрт побери? – орет Зандер мне в ухо.

  – Меня зовут Ава. И сейчас я везу тебе обратно и то, и другое, – пытаюсь вернуть себе спокойствие и не уходить от темы, но моё сердце бешено колотится. Я не уверена, от нервов ли это, от злости на Зандера, или от того и другого вместе.

  – А я вызываю полицию! Дай Воуна к телефону прямо сейчас!

Я громко сглатываю, зная, что умолять не вмешивать полицию, бессмысленно. Затем я вручаю телефон Вану и гляжу в окно, на пиццерию прямо по дороге.

Я не могу вспомнить последнее блюдо, которое ела перед тем, как все началось. Бог знает, я едва ела что-либо с тех пор. Если бы у меня было достаточно денег, я бы выпрыгнула из машины и схватила кусочек, особенно если это могло быть моим последним блюдом.

  – Что? – рычит Ван в телефон, его взгляд становится все более яростным, пока он слушает все, что говорит ему Зандер. – Нет! Если ты вызовешь их, я скажу, что больше не хочу жить с тобой, – кричит Ван в телефон.

Я задаюсь вопросом, что Зандер такого сказал, чтобы так расстроить ребенка?

  – Не зови меня так! – снова кричит он в телефон, а затем бросает его в ветровое стекло. Я ожидаю, что либо разобьется телефон, либо стекло. Но всё уцелело. Впрочем, Ван также не предпринимает никаких попыток поднять гаджет.

  – Ты в порядке?

  – Нет, – фыркает он.

Я мешкаю, чтобы спросить, но я не могу оставить это так.

  – Хочешь поговорить об этом?

  – Ненавижу его! – выкрикивает он, его мгновенный срыв шокирует.

Я позволяю этим звукам немного повисеть в воздухе, не зная, как ответить. В конце концов, Ван продолжает, так что мне и не приходится как-то реагировать.

  – Он думает, что все знает, и что он такой совершенный! Ну, он не знает всего, и он не совершенен!

– Никто не совершенен, – говорю я нежно. – И никто в мире не знает всего.

  – Да ну, мои родители считали его совершенством.

  – Думаю, родители обычно ослеплены, когда дело касается их детей, – осторожно объясняю я. Это непростая тема для разговора, учитывая, что я никогда не встречалась с ними. Впрочем, я совершенно уверена, это довольно распространено у детей, у которых есть братья или сестры.

  – Они не любили меня так, как его, – шепчет он словно признание. В сердце снова начало тянуть, когда задумываюсь, как же сильно я сопереживаю ему, хотя знакомы так недолго.

  – Моя старшая сестра тоже была идеальной. Наша мама обожала ее. Взрослея, я всегда знала, что у них особенная связь. Люди говорят, что младший всегда особенный, потому что ты для родителей последнее всё. Но я думаю, что намного более особенно быть первенцем. С этим ничто не сможет поспорить.

Ван кивает согласно прежде, чем полностью осмыслить то, что я сказала, доказывая этим, что он сообразительный ребенок.

  – Почему ты говоришь, что она была идеальной? Что с ней случилось?

Теперь на сердце тяжесть по другой причине. Я никогда не говорила об этом, но может быть сейчас что-то хорошее сможет выйти из этой истории. Если меня вскоре поймают, тогда, по крайней мере, я смогу сказать, что сделала что-то полезное в своей жизни, даже если это будет просто что-то маленькое.

  – Она умерла несколько лет назад. Её ограбили и застрелили; убита из-за тридцати восьми долларов в кошельке, – голос звучит механически, но я просто не могу добавить никаких эмоций. Если я это сделаю, тогда обязательно разревусь. Если это случится, тогда вся эта ситуация захлестнет меня, и я долгое время буду в сопливом беспорядке. Достаточно долго, чтобы отвлечься, и тогда меня легко можно будет поймать.

Ван, впрочем, не выглядит шокированным или огорченным этим, больше похоже будто ему любопытно.

  – Таким образом, твоя мама теперь любит тебя больше?

  – Нет, она умерла ещё раньше сестры. Когда мне было четырнадцать, у неё обнаружили рак. Сестра даже через это проходила идеально – ухаживала за ней и помогала, все еще получая при этом отличные оценки. Она выпустилась с наивысшими балами. Я не могла даже близко подойти к этому, а я не бодрствовала половину ночи, убирая за мамой после того, как она… – я смотрю на Вана и решаю, что эти детали лучше оставить невысказанными. – В любом случае я понимаю, о чем ты говоришь. Но только потому, что все кажется другим, не значит, что они любят тебя меньше.

  – Ты не понимаешь, – Ван громко вздыхает, как будто вся тяжесть мира на его плечах и никто этого не понимает. – Мама постоянно говорила о нем. Она постоянно рассказывала, как сильно скучает по нему, когда он съехал от нас. Она никогда не скучала по мне.

  – Как часто твои родители видели Зандера?

Ван передергивает плечами.

  – Он обычно приезжал раз в неделю на семейный ужин.

  – Могу поспорить, что она скучала по нему больше, потому что у неё была возможность проводить с тобой много времени. Ещё могу поспорить, что, если бы мы прошлись по тому времени, что вы провели вместе, ты бы выиграл, раз уж ты все ещё жил с ними.

  – Неважно. Они все равно любили его больше, – упрямо заявляет он.

Я понимаю, что это не та битва, которую я когда-либо собиралась выиграть.

– Ладно, но вряд ли это вина Зандера.

  – Теперь ты на его стороне? Даже учитывая, что он хочет вызвать копов, чтобы тебя арестовали?

Я сглатываю, задаваясь вопросом, ждут ли там меня копы или они прочесывают улицы в поисках нас?

  – Я не на его стороне. На твоей. Послушай, ты кажешься невероятно умным, без сомнения намного умнее мужчины, хоть и управляющего сыскным агентством, но не могущего даже предотвратить кражу своей машины, – спешу сказать, надеясь вернуть Вана обратно на свою сторону, спихивая Зандера под автобус.

Срабатывает. Ван тут же издает тихий смешок. Совсем короткий, но я поработаю с этим.

  – Я просто говорю, что, если Зандер – единственная семья, которая у тебя есть, в самом ли деле ты хочешь проводить все ваше время в ненависти к друг другу? Просто кажется, будто ты тратишь множество усилий, которые не приносят результатов.

  – Но он так раздражает, – торопливо бросает мальчишка, как будто это все объясняет. – Он обставляет меня во всем и ведёт себя так, словно я какой-то непослушный, глупый лузер. Но это он лузер!

  – Зандер может быть старше и успешнее, чем ты сейчас, но, честно говоря, он всегда будет впереди тебя. – Ван кривит лицо, и я спешу продолжить. – Это значит, что к тому моменту, как ты достигнешь рассвета своей жизни, его время пройдет. Он будет настоящим стариком. Он первым лишиться своих волос, первым наденет подгузники для взрослых, первым начнет пускать слюни и вечно не туда класть свою вставную челюсть. Плюс ко всему, ты будешь способен победить его во всем. Моложе, здоровее, сильнее и, определено, умнее, – я подмигиваю мальчишке, когда он снова смеется, в этот раз более открыто, и эта улыбка так и остаётся на его лице.

Мысленно я напоминаю себе, что Зандер лишь на несколько лет старше меня. Мне стоит быть осторожней, прежде чем говорить такое. Хотя, в моем затруднительном положении, можно будет считать крупным везеньем, если я доживу до этого возраста.

  – Так кто у тебя остался, если твоих родителей и сестры больше нет? – спрашивает наконец Ван, его внимание полностью сосредоточено на мне.

Я грустно улыбаюсь: никогда не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас.

  – Никого, – я мотаю головой в надежде ослабить жалость к себе, которая туго спеленала всё моё существо. Мне нужно прекратить жалеть себя. Разве я не пытаюсь подбодрить Вана?

  – Но Зандер может помочь тебе, – быстро вмешивается Ван. – Ты можешь поошиваться с нами, и тебе больше не придётся быть одной.

Это такой простой ответ, полный невинности!.. Это проще сказать, чем сделать.

Затем вспоминаю, что я совершенно незнакомый ребёнку человек только с несколькими долларами в кармане в добавок к своему имени. К тому же, я фактически похитила и Вана, и машину Зандера. Какой бы ни был исход этой ситуации, но в любом случае меня ждёт арест, в результате чего меня все-таки передадут в руки Брайана. Потом моя жизнь будет окончена.

  – Ты явно уверен в том, что Зандер может помочь мне. Что он согласится помочь мне, – выделяю я важное. Мой голос слегка дрожит, поскольку я пытаюсь выбросить свое неизбежное будущее из головы.

  – Он любит принимать вызов. Готов поспорить, он поможет тебе разобраться с этим только по тому, что твоя ситуация выглядит сложно.

И вновь простое решение. Если бы только это могло быть правдой! Со сложной проблемой я бы могла справиться. Но моя ситуация более, чем сложная. Она запутанная, грязная и очень опасная. Моя ситуация смертоносная.

  – Тогда то, что ты говоришь, означает, что Зандер – хороший человек, если он согласен помочь мне.

  – Ты пытаешься заставить меня чувствовать себя хуже из-за того, что я ненавижу своего брата? – он немного хмурится при этих словах. – Он все равно придурок. Ты же слышала его. Он худший.

  – Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя плохо, – спешу я оправдаться. Ни в коем случае я не хочу, чтобы он отворачивался от меня сейчас. – Я просто говорю, что ты, похоже, описываешь двух разных людей.

  – Это потому что он милый со всеми остальными. Со мной он придурок.

  – Если честно, то даже то ,как он отвечал по телефону, уже дает понять, что ты, похоже, прав, – признаю я, и Ван охотно кивает. – Но он так же был явно обеспокоен, когда понял, что тебя нет. Готова поспорить, он не позволяет себе из-за многого волноваться, но он, определённо, заботится о тебе.

Ван, похоже, поразмышлял над этим, прежде чем потрясти головой.

  – Он беспокоится о своей машине.

Я на самом деле не могу оспаривать это, раз уж не знаю Зандера. Возможно, он на самом деле придурок, как утверждает Ван. Бог знает, я видела худшее, что может предложить человечество. Я знаю лучше большинства, что монстры могут принимать любую форму.

  – Ладно, я только скажу ещё кое-что, а затем просто заткнусь и буду молчать на эту тему, – я дожидаюсь кивка Вана, который он делает без особого желания. – Я долгое время была зла на свою сестру. Я никогда не заботилась о том, чтобы взглянуть на вещи с её стороны. Чёрт, часть меня даже винила её за её же смерть. Будто у неё был какой-то выбор. Прошло немало времени, прежде чем я смогла смотреть на все с её точки зрения.

 – Она прошла через все тоже самое, что и я, за исключением возможности излить свою скорбь хоть частично. Она же держала все внутри себя, чтобы ради меня быть сильной. Она тоже потеряла нашу маму. Ей пришлось взрослеть быстрее, чем кто-либо заслуживает, и меня в то время это не волновало. Так что просто вспоминай иногда, что Зандер тоже потерял своих родителей. Ему так же внезапно пришлось взять на себя ответственность за очень упрямого, умного, бесстрашного двенадцатилетнего мальчика. Готова поспорить, что это очень трудно. Так что, может, будешь давать ему периодически небольшое послабление?

Ван некоторое время ничего не говорит. Я надеюсь, что это из-за того, что он пытается осознать мои слова, а не потому, что пропустил их мимо ушей.

Я боялась, что перешла границу. И раз уж я понятия не имею, на что похожа его ситуация, или настолько ли хороший его брат, как я пытаюсь это показать, надеюсь, что вот сейчас не облажалась с другой человеческой жизнью. Я-то уже проделала отличную работу со своей.

  – Тут нужно повернуть налево, – наконец говорит он.

Я выдыхаю с облегчением и завожу двигатель. Теперь практически полностью стемнело, поэтому фары тоже приходится включить.

 – Спасибо. Я прошу прощения за все это. Обещаю, с этого момента я просто заткнусь.

Мы едем практически в полной тишине. Единственные слова, которые звучат в машине, это направление, которое указывает мне Ван. Мысли частично вертятся вокруг вопроса, не тянет ли он время, решив, что путь назад занимает у нас больше времени, чем туда. Но я молчу об том.

Вскоре я начинаю узнавать некоторые здания. Теперь мы в нескольких кварталах от того места, с которого начали наш путь.

  – Зачем кому-то преследовать тебя? – тихо спрашивает Ван.

Я смотрю на него. Он скорее недоумевает, чем любопытствует.

  – Я встречалась с неправильным человеком, – отвечаю. И это только часть моего затруднения, та, которую безопасно услышать Вану.

  – Что это значит?

– Это значит, что не все в этой жизни хорошие. Мой бывший находит, что отпустить – это слегка трудно, – я, конечно, упрощаю, но надеюсь, что мальчик не будет допытываться дальше. Моя ситуация не для ушей ребенка. Чёрт, не думаю, что мои собственные уши могут справиться с историей, а я взрослая, которая живет в этой ситуации!

  – Тогда что случилось с твоей машиной?

  – Меня могут отследить по ней.

  – Ты не можешь обратиться в полицию? – предлагает он вариант. Его маленький лоб морщится от усилий придумать способ решения моих проблем.

  – Мой бывший из полиции, – говорю со вздохом. Все было бы намного проще, если бы это заявление было неправдой.

  – Ох… мой брат может тебе помочь, – предлагает он снова.

  – Честно говоря, сомневаюсь, что кто-то действительно может мне помочь, – бормочу я больше для себя, чем для Вана.

Хотелось бы мне, чтобы голос не звучал настолько потерянно, но я устала, я голодна, и я знаю, что, в конечном счёте, меня всё равно поймают.

Так или иначе, но без денег и без помощи из этого не выбраться. Я понятия не имею, как выжить, будучи в бегах. Я даже не смогла как следует угнать машину!

  – Зандер может помочь. У него есть люди, которые работают с ним, и они ещё те умники. Они помогают людям каждый день, – тихо говорит Ван, читая мое поведение. Он видит, что я готова сдаться.

  – У меня даже нет денег заплатить ему, – я знаю, что вероятность того, что полиция будет ожидать, когда мы вернемся, просто огромна.

  – Его не волнуют деньги.

  – Тогда его бизнес обречен, – шучу я, улыбаясь Вану. Пусть он думает, что я не переживаю. Последнее, что мне нужно, это оставить Вана с чувством вины. А я не хочу, чтобы он волновался. Я и так достаточно его обременила одним тем, что похитила.

  – Здесь, – он указывает на парковку через дорогу от стрип-клуба.

Там, на краю тротуара стоит мужчина с телефоном у уха и наблюдает за нами ястребиным взором, пока мы въезжаем на парковку. Боюсь, что он разговаривает с полицией. Но пока здесь нет никаких мигающих огней, приехавших по мою душу. Возможно, у меня будет достаточно времени сбежать от всего этого.

  – Это твой брат?

  – Аха, – Ван вздыхает, как будто весь мир снова оказывается на его плечах.

Я оглядываюсь и ищу глазами того парня, что был здесь, когда мы уезжали, но, слава Богу, никаких его следов не видно.

  – Вернулись целыми и невредимыми, – говорю Вану, припарковавшись и выключив двигатель.

Я вновь гляжу на Зандера. Он притоптывает ногой, и прищуривает глаза в попытке нас рассмотреть. Несмотря ни на что, не могу не заметить, каким рельефным он выглядит. Ван худощавый парень, но Зандер выглядит так, словно тренируется на Олимпийские игры по поднятию тяжестей. Его джемпер очень сильно натянут на груди, а как выпирают его бицепсы, хорошо видно из-за того, что одна рука сжата в кулак у бока, а другая все еще держит телефон у уха.

  – На самом деле он не такой страшный, – пытается успокоить Ван, считав мои опасения. – Он спит в пижаме Капитана Америки, и у него не было девушки с тех пор, как я остался с ним. Одна женщина наорала на него в первую ночь, когда я остался, и сказала, что он был двухминутным чудом. Не знаю, что это значит, но, думаю, именно поэтому они и расстались.

Если бы у меня была жидкость во рту, я бы ее точно выплюнула. Это почти комично, если бы мужчина, на которого мы смотрим, не выглядел таким грозным. Как будто он мог услышать, о чем мы говорим. Когда я осознаю, что моё окно до сих пор опущено, то понимаю, что есть шанс того, что он и правда всё слышал.

  – Время встретиться с ним лицом к лицу, – говорю я, открыв дверцу машины как раз в тот момент, когда Зандер заканчивает свой телефонный разговор.

Это был звонок в полицию? Сколько у меня времени, прежде чем появятся копы?

Когда он направляется навстречу, я удивляюсь тому, что Ван появляется рядом со мной и тянется за моей руку. Я убеждена, что дети его возраста редко делают что-то подобное, и особенно с малознакомыми людьми. Не могу отделаться от мысли, что это его способ защитить меня. Это трогает.

  – Воун, иди сюда, – сдавлено говорит Зандер, его челюсть едва движется, чтобы произнести эти слова, а сжатый кулак трансформируется так, что палец указывает на место рядом с ним.

Ван сжимает мою руку сильнее, его неповиновение выдают сжатая челюсть и яркий цвет лица. Это печально. Именно в этот момент, когда оба выглядят разъяренными, я вижу семейное сходство.

  – Нет, – срывается с губ мальчишки.

  – Ван, тебе нужно пойти с братом, – говорю я мягко и надеюсь, что он не будет чувствовать себя преданным. Я и так уже в натянутых отношениях с этим парнем. Не нужно, чтобы он думал, будто я настраиваю брата против него.

  – Почему? Я не хочу.

  – К несчастью, в жизни мы редко получаем то, что хотим. Помнишь, что я говорила тебе в машине?

  – Да, – мямлит он и смотрит вниз на свои ботинки, его хватка слабеет.

  – Ты можешь хотя бы попытаться? – умоляю.

  – Но я ненавижу … – он бросает взгляд на Зандера и обрывает предложение.

Я знаю, что он собирался сказать, и Зандер должно быть тоже, если он говорил это ему достаточно часто. Но всё же, я думаю, что это прогресс, то, что он сумел остановиться.

  – Я знаю, но думаю, вы оба будете чувствовать себя лучше, если ты просто дашь ему шанс.

Я удивляюсь, что Зандер не стал вмешиваться в нашу беседу, настаивая, чтобы я прекратила болтать и вручила ему наконец его младшего брата. Из того, что он знает, легко нарисовать мой портрет, где я – безумная психопатка, внушающая плохие мысли Вану.

  – Ладно, – он отпускает мою руку и нехотя подходит к Зандеру.

Тот кладет руку на макушку брата, но Ван быстро уворачивается от этого прикосновения.

Я позволяю себе кроткое мгновение понаблюдать за ними. Клянусь, во взгляде Зандера, направленном на Вана, облегчение и даже любовь. Их сходство очевидно: одни и те же голубые глаза, та же смуглая кожа. Волосы Зандера короче, менее кудрявые, скорее просто волнистые. Но очевидно, что Зандер – это портрет Вана в будущем.

Пристальный взгляд старшего из братьев возвращается ко мне, и я перестаю чувствовать какое бы то ни было тепло в нем. Вместо этого я чувствую, будто я стою перед судьей и готова выслушать приговор о том, на сколько лет меня бросят за решетку.

  – Ты угнала мою машину, – рычит он.

  – Да, – нет смысла отрицать этого.

  – Ты похитила моего двенадцатилетнего брата.

  – Технически да. В прочем, в то время я не знала, что он был в машине, – думаю, мои оправдания звучат жалко.

  – И все же, ты вернулась, даже после того, как я сказал тебе, что звоню в полицию, – он строг, но я вижу то же выражение любопытства, что чуть раньше было у Вана.

  – Да, – я снова оглядываюсь вокруг, мне кажется, что сейчас замигают огни приближающейся полицейской машины. Но я вижу только одинокого офицера в форме, идущего к нам.

Я не узнаю его, он не один из друзей Брайана, но это не значит, что он не передаст меня ему.

Я едва ли насладилась свободой от Брайана. Ну, технически это не было свободой, раз уж меня преследовали все это время. Почему мне нельзя просто сделать перерыв?

Я не могу удержаться и начинаю отступать от молодого офицера, тут же почувствовав, как в тело возвращаются напряженность и дрожь. Мне ненавистно, что это теперь обычное для меня ощущение. Такого раньше никогда не было. Теперь быть расслабленной уже странно.

 – Что не так? – спрашивает меня Ван. Такая забота очень мила.

 – Прошу прощения, но я сейчас слышал, что вы обвинили эту женщину в угоне своей машины? – спрашивает офицер, кладя руку на пистолет. Этот жест у полицейских кажется рефлекторным.

Нас накрывает тишина. Ван выглядит таким же взволнованным, какой и я себя чувствую. Не могу ничего прочитать по лицу Зандера, но он не подтверждает слов офицера. Это даёт мне толику надежды. Возможно, он наиболее прощающий человек в мире.

– Нет! Она подружка моего брата. Она всего лишь возила меня поужинать! – выдает Ван, и, оставив Зандера, торопится ко мне и хватает за руку, как делал это раньше.

Я вздрагиваю. Не хочу, чтобы у Вана были неприятности из-за меня.

  – Ван, тебе не следовало бы...

  – Да, детка, почему бы тебе не забрать Воуна и не вернуться в мою машину? Мы вскоре отправимся домой, – говорит Зандер, и Ван просто начинает светиться от этих слов.

Я, стараясь не выдать своего шока, киваю, будто его слова – совершенно обычное дело. И иду, как на ходулях, к машине, из которой только что вылезла, и на некоторое время замираю у дверцы, прежде чем у меня получается забраться внутрь.

Ван залезает на заднее сидение, а я занимаю переднее пассажирское, так, наверное, будет более естественно, чем сзади с Ваном.

Я отодвигаю в сторону плед у ног, пока смотрю, как Зандер обменивается ещё несколькими словами с копом и идет к машине. Я задерживаю дыхание, поскольку жду, что он скажет мне вылезать и что коп заберет меня под стражу. Вместо этого парень просто открывает дверцу и присаживается за руль.

  – Ремень, – бормочет он.

Я оглядываюсь. Ван поспешно натягивает ремень. Но до тех пор, пока Зандер не посылает строгий взгляд в мою сторону, я так и не осознаю, что не пристегнула свой.

Когда мы наконец пристегнулись, он трогается с места, оставляя позади копа. Тот всё ещё наблюдает за нами. Я чувствую себя сбитой с толку.

Что, чёрт побери, сейчас произошло? Возможно, я создала себе ещё большие проблемы, чем те, что у меня уже есть?

Глава 2

После того, как мы проезжаем несколько кварталов в тишине, я не выдерживаю.

      – Почему ты делаешь это? – спрашиваю, смотря в окно, не в состоянии даже перевести взгляд на Зандера.

    – В смысле, почему я солгал офицеру полиции ради женщины, которая только что угнала мою машину и похитила моего брата? Понятия не имею, черт побери, – фырчит он, и я прикусываю губу, чтобы удержатся от просьбы не материться при мальчике.

     – Она неплохая, – Ван с заднего сидения начинает гневно меня защищать, его предыдущая благодарность к Зандеру быстро испарилась.

    – Все в порядке, Ван, – говорю ему мягко, чувствуя, как мое собственное раздражение уменьшается, столкнувшись сего. – В этот момент я до некоторой степени плохая. – Я прекрасно осведомлена, что кража и похищение не делают меня кандидатом на звание лучшего гражданина.

    – Но у тебя не было выбора. Ты должна рассказать ему о...

     – Воун, достаточно, – рявкает Зандер, и гнев был в каждом его слове.

    Я закрываю глаза. Напряжение в машине возрастает до неуютного уровня, и стоит, пожалуй, ожидать, что кто-то сейчас взорвется. Мои ожидания оправдываются.

    – Прекрати меня так называть! Я ненавижу, когда ты так меня зовешь! – кричит Ван, и я морщусь от того, как громким эхом слова разносятся в небольшом пространстве автомобильного салона.

– Это твое имя! – выдает в ответ Зандер.

– Это не мое имя. Мое имя Ван!

 – Ван – твое прозвище, – Зандер быстр на ответ. – Я не твой друг. Я твой брат, и наши родители дали тебе имя Воун, поэтому я отказываюсь называть тебя как-то по-другому, кроме как по имени, данному тебе от рождения!

Такое ощущение, что эта ссора случалась уже не однажды. Я смотрю назад на Вана, в его глазах стоят слезы. Мое сердце сжимается. Неужели Зандер не видит этого? Почему нельзя быть снисходительным к ребенку? Предполагается, что он должен быть взрослым, и потом, мальчишка ведь не просит что-то запредельное или неблагоразумное, даже если я и не понимаю, почему имя имеет такое большое значение. И все же, Ван ясно дает понять, что для него это много значит.

    – Как же я ненавижу тебя! Хотелось бы мне, чтобы ты...

    – Ван, – быстро прерываю его я и бросаю взгляд на Зандера. После этих слов он кривится как от боли, я поворачиваюсь к Вану. – Я знаю, ты злишься, и я определенно думаю, что твой брат сейчас был засранцем по отношению к тебе. – Я наблюдаю, как его плечи немного опустились, расслабляясь. Зандер прочищает горло, как будто напоминая, что он все слышит. – Но то, что ты кричишь на него и говоришь неприятные вещи, ничего не изменит. У меня есть идея получше.

    – Есть? – Ван настороженно бросает на меня взгляд. Кажется, он разрывается между надеждой, что моя идея окажется потрясающей, и предположением, что она будет в стиле "взрослых" – скучной и разумной.

    – Ага, – у меня ее нет. Понятия не имею, почему я это сказала.

    С тех пор, как я подалась в бега, узнала две вещи о себе. Я любопытная, и мне нравится прислушиваться к разговорам других людей. Я невероятно циничная, и мне приходилось предполагать худшее в каждом человеке, которого видела за последние несколько дней. Ну, кроме Вана, но он ребенок. Я так же оказалась воровкой – украла машину, хотя не очень успешно. Теперь я знаю, что я еще и жалкая лгунья.

    Но, раз уж он так выжидающе смотрит на меня, и даже Зандер искоса поглядывает, я должна что-нибудь сказать. Так что я даю себе мгновение, позволяя разуму поработать и выдать вероятно наитупейшую идею.

    – Как на счет того, чтобы каждый раз, когда твой брат расстраивает тебя или ведет себя как мега-засранец, ты будешь мне рассказывать про него что-нибудь смущающее? Готова поспорить, что он научится намного быстрее не наседать на тебя так сильно, – предлагаю я и почувствую, что мой голос становится громче и уверенней, когда глаза Вана загораются от этой идеи.

     – Ава …– рычит Зандер, и я невольно вздрагиваю от звука своего имени.

    Брайан был тихим парнем, едва повышая или понижая голос, звучавший монотонно. Он никогда не произносил моего имени в гневе или в возбуждении. Но когда я услышала, как Зандер произносит мое имя, так ворчливо и раздраженно, я почувствовала, как мое сердце понеслось вскачь.

    – Ты, бл*дь, серьезно? – заканчивает он. Его глаза на краткий миг отрываются от дороги, чтобы взглянуть в мою сторону.

    Я вздрагиваю от матерного слова. Я до сих пор не уверена, что "засранец" допустимо для употребления в обществе детей, но это лучше, чем говорить "б...ь" в каждом новом предложении.

Вот еще одна новая деталь, которую я о себе узнала. Я против того, чтобы ругаться матом в присутствии ребенка, и у меня совершенно отсутствует такое понятие, как удержание своего носа и мнения подальше от дел других людей. Я прикусываю язык, чтобы не заговорить, но это всё равно меня не останавливает.

    – Думаю, это было бы уместно – не ругаться перед двенадцатилетнем братом, – говорю, ужасаясь тому, что зашла слишком далеко за границы допустимого, находясь в совершенно ином положении.

    Думаю, у меня в некотором роде истерическое состояние, только без неконтролируемого смеха. Но, может быть, он еще появится. И, возможно, именно потому я смехотворно веду себя в данный момент.

     Что я делаю? Мне просто нужно заткнуться и надеяться, что меня не высадят у полицейского участка. Сперва я угоняю машину этого мужчины и похищаю его брата, затем он лжет копу обо мне, а теперь везет меня куда-то, надеюсь, что подальше от этого самого копа. И что я делаю? Читаю ему лекции о том, как говорить с его же братом. Да что со мной не так?

Зандер приковывает меня взглядом, замораживая на месте, и строго говорит:

  – Как на счет того, чтобы ты не лезла в то, что тебя не касается?

    – У Зандера когда-то были дреды. И однажды паук устроил себе там гнездо. А когда мама рассказала ему об этом, он так визжал, – Ван спешит сказать это очень быстро, на одном вдохе.

 У меня челюсть на секунду падает от шока, прежде чем я понимаю, что смеюсь, представляя эту картину. У Зандера были дреды? У этого мускулистого морпеха, парня, выглядящего как спецназовец, когда-то были дреды, и он визжал из-за паука в волосах?

    – Как, черт возьми, ты узнал об этом? – задыхаясь, произносит Зандер. Его щеки горят красным, когда он оглядывается на меня и видит меня смеющейся.

    – Мама однажды рассказала. У нее были фотографии, ты выглядел по-дурацки. – В словах Вана нет ни грамма извинения, очевидно, он доволен тем, что смутил брата.

– Это... – старший брат делает глубокий вдох, а руки его становятся белыми, поскольку он очень сильно сжимает руль. – Никогда больше не повторится.

    Я смотрю назад, на Вана, и подмигиваю.

     – Дреды? И как долго тебе пришлось отращивать волосы, чтобы сделать их? – спрашиваю, испытывая благодарность за возможность сосредоточиться на чем-то еще, кроме своей собственной ситуации.

    – Неважно, – мямлит он.

    – Они были до середины его спины, – отвечает Ван.

    – И как же долго ты не мыл волосы, чтобы получилось такое? – я гримасничаю от предвкушения его ответа. Долго, очень долго – самый вероятный ответ.

    – Неважно, – снова скалится он.

    – Мама сказала, что его волосы ужасно пахли, и она думала, что там, наверное, сдохла крыса.

    – Она не говорила такого! – Зандер бросает быстрый взгляд на мальчишку и опять возвращается к дороге.

    – Говорила, – голос Вана звучит самодовольно, а его улыбка говорит, что его совсем не беспокоит раздражительность брата.

    Я снова смеюсь, ценя эту более легкую тему и момент, который дает мне возможность забыть о моей собственной насущной проблеме.

    – Готова поспорить, тогда ты выглядел как услада для глаз, – говорю я и слышу, как на заднем сидении смеется Ван.

    – Думаю, что сохранилось несколько фотографий в коробке в кабинете у Зандера. Я покажу тебе их. Такие забавные! – произносит он между хихиканьем.

    Я чувствую небольшой приступ грусти от того, что у меня не будет шанса побыть рядом с Ваном подольше. Он кажется хорошим парнишкой, и, вероятно, единственная причина, почему Зандер не сдал меня тому копу. А ещё он – единственная причина, почему я вернула угнанную машину. Так что, полагаю, в этом-то и дело.