Текст книги "Черная месса"

Автор книги: Джерард О'Нил

Соавторы: Дик Лер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Тим Коннолли оскорбил Балджера тем, что слишком долго разбирался с финансированием для кого-то, кто был должен Балджеру деньги за проваленную сделку с наркотиками. Тим Коннолли просто действовал недостаточно быстро.

Приставив нож к горлу Коннолли (Флемми стоял на страже у двери), Балджер постепенно успокаивался. Как и в других случаях, гнев Балджера, казалось, был точно выверен – еще один эпизод в фильме от Балджер Продакшн «Второй шанс». «Я, так и быть, позволю тебе выкупить твою жизнь», – заявил он. Это был классический сценарий от Балджера, и сумма та же самая – 50 000 долларов и добывай-их-где-хочешь. А перепуганная до смерти жертва еще и благодарила за то, что может заплатить Уайти и сохранить жизнь.

Тим Коннолли умолял дать ему немного времени и сказал, что в следующие несколько дней ему нужно съездить во Флориду. Балджер назвал свои условия. Двадцать пять тысяч перед отъездом и двадцать пять по возвращении. Тим Коннолли одолжил двадцать пять тысяч и принес их в магазин в бумажном пакете, а когда уходил, услышал слова удовлетворенного Балджера: «Теперь ты наш друг».

Вернувшись из Флориды, Тим принес в магазин еще 10 000 долларов. Но на этот раз у Балджера не было на него времени, так что он отправил Тима к своему помощнику, Кевину Уиксу. Забрав деньги, Уикс посмотрел на Коннолли и спросил: «А где остальное?» «Будут, – слабым голосом отозвался Коннолли. – Будут».

Но на самом деле Тим Коннолли, отчаянно пытавшийся выпутаться из истории с долгом, кинулся за помощью к одному юристу, который мог свести его с федеральными прокурорами. Как и Брайан Халлоран, Тим искал тихую гавань. Но кровавая летопись свидетельствует о том, что ничто, связанное с Уайти Балджером, не бывало простым и легким.

Спустя какие-то несколько недель Тима Коннолли опять загребли, на этот раз по другую сторону черты. АБН и полиция Бостона разворачивали свое расследование в Южном Бостоне, и Тиму Коннолли прислали повестку – он должен был рассказать про вторую ипотеку, устроенную им для одного из дилеров Балджера.

Использовав магнитофонные записи и стоптав не одну пару обуви, детективы сумели от уличных дилеров добраться до самой верхушки кокаиновой пирамиды Балджера. Доказательства включали в себя записи телефонных переговоров дилера, потерявшего деньги на сделке, связанной с Балджером, – того самого дилера, который велел Тиму Коннолли явиться в галантерейный магазин. Детективы ничего не знали об угрозе самому Тиму, но хотели выяснить, не финансирует ли он через свои банковские контакты сделки с наркотиками. Чего местная полиция не знала, так это того, что Тим уже сотрудничает с ФБР после своего визита в прокуратуру.

Но, видимо, как случалось всегда, когда события опасным образом касались Балджера, в федеральных агентствах произошел очередной катастрофический сбой. Один из старших прокуроров, А. Джон Паппалардо, решил задействовать Тима Коннолли, чтобы проникнуть в финансовые дела Балджера. Он направил Коннолли к двоим тщательно выбранным агентам ФБР, не имевшим никаких контактов с Джоном Коннолли. Те снабдили брокера потайным микрофоном, решив, что это лучший способ выяснить изнутри, как Балджер отмывает деньги. И тут Уайти Балджер неожиданно прекратил все дела с Тимом Коннолли.

В конечном итоге АБН и полиция Бостона не использовали Тима Коннолли в деле против наркосети Балджера, потому что ничего не знали о вымогательстве на складе галантерейного магазина. А попытка ФБР задействовать Коннолли в деле об отмывании денег Балджером так и не получила продолжения. Но хотя и следователи, и кое-кто из прокуроров не поняли истинной ценности Тима Коннолли, когда это было особенно важно, нельзя сказать того же про Уайти Балджера. Он тут же оценил угрозу, которую представлял для него Тим Коннолли, едва ФБР прицепило к нему микрофон.

Стиви Флемми рассказывал, что, после того как Тима Коннолли отправили в ФБР, «мистер Балджер сказал мне, что на Тиме Коннолли прослушка и что его цель – мы… информация поступила прямо из ФБР». Флемми был абсолютно уверен, что сообщил об этом Джон Коннолли.

Келли принял все это к сведению. Он понял, как сложно будет возбудить дело – любое дело – против Балджера. Но еще это давало надежду на то, что, вероятно (ну вдруг!), сделать это удастся.

Глава 18. Кафе «У Геллера»

Однажды ноябрьским днем, уже на пороге зимы, некий коп медленно ехал мимо неприступного кирпичного здания с железными решетками на окнах и огромным фонарем над парадной дверью. Детектив Джо Саккардо кивал сам себе, проезжая мимо блестящих автомобилей, припаркованных в трущобах, заселенных алкоголиками и бродягами. «Слишком много «кадиллаков» для нижней части Челси, – думал он. – Кафе “У Геллера” – точно притон букмекеров».

Но в таверне хозяин не только записывал ставки тотализатора, у него хватало и других занятий. Каждую неделю Майкл Лондон занимался подсчетами. Чеков у него набиралось на добрых 500 000 долларов, и нужно было обналичить какую-то их часть для передачи крупнейшим букмекерам. В 1983 году Лондон только начинал свою деятельность в качестве подпольного банкира.

Начав с приема небольших ставок в баре, унаследованном от отца, Лондон поднялся по ступеням игорного бизнеса, превращая поддельные или необеспеченные чеки в звонкую монету. Теперь букмекеры называли его Учетчик. В начале 1980-х он начал переход от местной клиентуры к обширной сети приемщиков ставок на спорт, которой управляли букмекеры-евреи, связанные с бандой «Уинтер-Хилл» и, в чуть меньшей степени, с мафией. Лондон же стал человеком, к которому обращались и букмекеры, и бизнесмены, желавшие скрыть свои доходы от налоговой службы.

Припарковавшись у тротуара, Саккардо тоже занялся своего рода подсчетами. У него имелась дюжина номерных знаков с блестящих автомобилей, окружавших кафе «У Геллера». Их прогнали через компьютер полиции штата, и тот сообщил, кто есть кто в букмекерском бизнесе Бостона. Это были машины Чико Кранца, Джимми Каца, Хауи Левенсона, Толстяка Винни Роберто. Даже Джоуи Й. – Джозефа Йерарди, скорее гангстера, чем букмекера, делавшего для «Уинтер-Хилл» ставки на улицах и получившего право собирать личную «ренту».

В яблочко. Саккардо обнаружил нечто большее, чем обычный букмекерский притон. Он нашел гангстерский банк: место, где проигрыши игроков – в пятизначных чеках, выписанных специально для обналичивания, на вымышленные имена типа Рональд Игрок или Арнольд Шулер – превращались в выплаты и доходы. На пике расцвета в пуленепробиваемой будке кассира в задней части салуна обналичивалось ежегодно по 50 миллионов долларов, миллион из которых доставался Лондону, загребавшему деньги лопатой в глухом закоулке под видавшим виды мостом на грязных городских задворках.

По должности именно Джо Саккардо из полиции штата Массачусетс досталось выслеживание бостонского «Меера Лански». Лондон жонглировал в местном банке двумя счетами и при наличии в собственности семьи приблизительно 800 000 долларов еженедельно изымал столько же налички, как только проходили чеки. Это была взаимовыгодная сделка. Местный банк пользовался его деньгами, не считая себя обязанным внимательно следить за происходящим, и умышленно не обращал внимания на тот факт, что Лондон не выполнял требование сообщать налоговому управлению о любой сделке наличными в сумме свыше 10 000 долларов. Лондон же, используя эту систему, купил себе дом в Уэстоне, самом богатом пригороде в Массачусетсе, и летний дом в Вест Хайанниспорте, недалеко от владений Кеннеди.

Хотя бо́льшая часть клиентуры Лондона, как букмекера, была связана с бандой Балджера, его привлекало дерзкое бахвальство Винсента Феррары, вульгарного капо, который сделался таким завсегдатаем в кафе «У Геллера», что завел там персональный столик. Лондон считал, что Феррара быстро движется к успеху в мафии, и решил пристегнуть свою таверну к восходящей звезде Винни.

Лондон и Феррара имели схожие взгляды и достаточно разбирались в финансах, чтобы не смотреть на них как на средство приобретения новой машины или наличку в кармане. Лондон начал помогать Ферраре контролировать работу букмекеров из числа лодырей, «подбадривая» грозным напутствием: «Теперь ты должен платить тому или другому, – говорил он. – И ты знаешь правила, значит, ничего плохого с тобой и не случится». Со временем Лондон превратился в упрощенную версию брокера с Уолл-стрит, который за плату поставляет клиентов инвестиционному банкиру. У обоих мужчин и вкусы были схожие. Оба купили одинаковые двухместные серебристые «мерседесы», и Феррара убедил Лондона взять у него одну из маленьких гламурных собачек, купленных им в Нью-Йорке за 5 000 долларов. Кроме того, оба занимались ростовщичеством (так называемым «акульим промыслом»).

Когда Джо Саккардо принес своим боссам распечатку с указанием владельцев номерных знаков, те сразу поняли, что приплыло им в руки. Вместо того чтобы немедленно провести рейд, они обратились за подкреплением. Была сформирована временная оперативная группа из следователей полиции штата и агентов ФБР и ВНС (Внутренней налоговой службы). Временами представители различных агентств только путались друг у друга под ногами. Потребовались три года подготовки, чтобы установить, наконец, жучков в будку кассира в кафе «У Геллера» и поставить прослушку на два телефона. Два последних месяца 1986 года следователи слушали происходившее в расположенной неподалеку бытовке. Когда прослушивание завершилось, никто толком не знал, что же в конце концов получилось. Точно известно было только одно: у Винни и Майка проблемы. В декабре полиция, ворвавшись в бар, поставила всех к стене. Но вся попавшаяся им клиентура была мелочью по сравнению с набитыми чеками коробками, отправленными в штаб-квартиру ФБР в Бостоне.

Вскоре после этого Лондон сказал Джимми Кацу, букмекеру, чья очередь тоже была не самой последней: «Это будет большой проблемой. Нет, не сразу. Но это случится». Лондон знал, что в коробках чеков за период с 1980 по 1986 год насчитывается на 200 миллионов долларов.

Хотя конфискованные коробки и бобины с пленками стали кладезем улик, какой полиция вряд ли смогла бы заполучить, в 1987 году дело осело в стенах ФБР. В бюро не сомневались, что среди огромной кучи материалов есть и информация о капо мафии, но к дальнейшему расследованию интереса не проявили. В прокуратуре же Джеремайя Т. О’Салливан только что закончил дело Анджуло и был готов взяться за новоприбывших. Когда федеральные прокуроры в очередной раз прослушали пленки, О’Салливан тщательно подобрал себе ударную группу, а остальное отмел прочь. Его мнение: «Мы возьмем Винни, а кто-нибудь другой в самом деле должен заняться Лондоном. И – о! – тут наверняка есть и кое-что другое».

Разумеется, другое было. Только заняться Феррарой означало проигнорировать стоявших в очереди к окошечку кассира Майка Лондона букмекеров, у которых вымогали деньги Уайти Балджер и Стиви Флемми. Лондон однажды посоветовал Чико Кранцу, одному из главных букмекеров, имевшему давние связи с Балджером, «купить итальянца». «Стиви не может удержать поводья [Винни]. Винни будет на тебя работать… сборы платежей, личная защита. Стиви ничего не делает. А этот парень всегда за тебя заступится». Из другой речи Майка Лондона букмекер по кличке Бичи извлек печальный жизненный урок: плати Ферраре или «твое имя запомнят другие парни… Стиви и Уайти». Но, похоже, никого из силовых структур не привлекала перспектива добывать свидетельства против Балджера и Флемми.

После того как О’Салливан отобрал пленки с Винни, коробки с чеками только собирали пыль. Несколько прокуроров по разочку заглянули в комнату с доказательствами и продолжили заниматься своими делами. Никому не хотелось ворошить гору перепутавшихся бумажных материалов, чтобы вынести приговор хозяину таверны в Челси. В конце концов Джо Саккардо убедил молодого рьяного прокурора по имени Майкл Кендалл хотя бы взглянуть на них.

Хотя комната-хранилище и была забита до отказа, качество конфискованных материалов оказалось отменным. Кендаллу хватило терпения разобрать бумаги и составить таблицу, демонстрировавшую, как 200 миллионов долларов, полученные от игорных проигрышей и ростовщических выплат, превратились в наличку. Два года спустя Лондона признали виновным в отмывании денег и рэкете и приговорили к пятнадцати годам тюрьмы.

Чико Кранц упоминался всего лишь в примечании к обвинительному акту, составленному на Лондона, но Саккардо начал проталкивать предложение организовать вторую волну привлечения к ответственности задержанных в кафе «У Геллера», на этот раз всех букмекеров, кто платит «ренту». Он не знал, какие обнаружатся преступления, но уже надеялся, что вдруг кое-что можно будет использовать против Балджера. Однако Кендалл отказался, продемонстрировав свою служебную нагрузку и количество дел.

А затем произошло одно из этих земных, но все же волшебных чудес. Кендалл вспомнил, что Фред Вышак занимался подобным делом по обналичиванию чеков, и отправился к нему поговорить о Чико Кранце. И тут ему выпала удача – Чико как раз угодил в поле зрения в связи с особым расследованием, касающимся букмекерства, которое вел спецотряд полиции штата под началом сержанта Тома Фоли. Полиция занялась поисками букмекеров, имеющих дело с Уайти Балджером, а Чико в кафе «У Геллера» оказался первым в очереди.

Внезапно Чико, малыш-виртуоз игорного бизнеса, оказался идеальным свидетелем против Уайти Балджера. Он платил дань неприступному Балджеру почти двадцать лет. Он одним из первых узнал о новой системе ежемесячных платежей, когда Балджер объяснил ему это в 1979 году. Балджер угрожал ему смертью, когда тот тянул с выплатой долга другому букмекеру. А его долгая история платежей Балджеру способствовала расширению империи Уайти. За прошедшие годы ежемесячные выплаты Чико выросли с 750 до 3 000 долларов.

Ликвидация Чико началась незадолго до вынесения в 1990 году приговора Майку Лондону. Полиция штата нацелилась на букмекерскую сеть, связанную с мафией. Толстяк Винни Роберто и его братья каждый день разбирались с тридцатью пятью игроками, делавшими в неделю ставок на 500 000 долларов. Но большой удачей в деле Роберто оказалось открытие, что Кранц – его постоянный босс, он даже определяет режим работы братьев Роберто. И что было лучше всего, так это то, что полиция тайно проследила за Роберто до загородного дома Чико, куда тот отнес пакет. Ордер на обыск позволил войти в дом, а там нашлись ключи к депозитным банковским ячейкам, заполненным двумя миллионами долларов наличными.

После ареста Кранца в 1991 году по обвинению в организации азартных игр в полицейских казармах в пригороде Бостона, он обратился к сержанту Фолею. «Как вышло, что полиция в этот раз явилась ко мне домой?» – спросил Кранц.

Фоли пожал плечами.

– К чему все это ведет?

Фоли опять пожал плечами.

Примерно неделю спустя Фоли встретился с выпущенным под залог Кранцем в его доме во Флориде, и они в течение двух дней беседовали о букмекерах и банде Балджера. Кранц рассказал не так уж и много, охарактеризовав Флемми, Джорджа Кауфмана и Джо Йерарди только в общих чертах. Но все же согласился стать ТО, то есть тайным осведомителем.

Теперь, придерживая в запасе колеблющегося Кранца, прокуратура и полиция штата занялись персонажами с пленок, записанных в кафе «У Геллера» и имеющих отношение к делу в округе Мидлсекс, начавшемуся с Толстяком Винни Роберто. Вышак вскоре сосредоточился на четырех операциях с обналичиванием чеков в большом Бостоне, включая кафе «У Геллера». Следователи заново перерыли коробки с чеками, в точности, как когда-то Кендалл для подготовки обвинения Лондону, отбирая множество чеков, превышавших лимит в 10 000 долларов, о которых не были поданы сведения в налоговую службу.

Теперь давление на Кранца несколько усилилось. В 1992 году штат отозвал иск против него и передал все доказательства в федеральную прокуратуру. В сентябре Фоли сообщил Кранцу, что ему и его жене, которая обналичивала за него чеки, пока он болел, будет предъявлено обвинение в отмывании денег. Фоли даже показал копии обвинительных заключений. Кранц вздохнул и попросил позволить ему обдумать все это.

На следующий день Кранц раздобыл нового адвоката и наконец перестал играть в игры. Статус ТО ему сменили, поместив в программу защиты свидетелей. Он заполнил все пробелы в своих прошлых сообщениях и наконец-то заговорил об Уайти Балджере и о своей преданности ему.

В ноябре Чико и еще семерым букмекерам из кафе «У Геллера» было предъявлено обвинение в отмывании денег по сложной и громоздкой схеме. Примерно в то же время, когда в 1993 году был вынесен приговор Лондону, Чико Кранц под строжайшей охраной появился в очередной раз в зале судебных заседаний и признал себя виновным. Формально у него конфисковали 2 миллиона долларов наличными, но тут же подмигнули и пообещали, что правительство согласно вернуть половину, если он будет сотрудничать. И он признал свою вину в отмывании двух миллионов долларов через чеки, бо́льшая часть которых прошла через кафе «У Геллера». Кроме того, Кранц стал номером первым в списке свидетелей в разрабатываемом деле против Балджера и Флемми.

Джимми Кац, тоже отмывавший большие деньги через кафе «У Геллера», внезапно обнаружил, что завяз в зыбучих песках отношений с Фредом Вышаком и Стиви Флемми. Прямо перед тем, как Кац отправился под суд, Флемми встретился с ним в закусочной даунтауна Бостона и начал рассуждать об Эдди Льюисе, еще одном букмекере из лагеря Чико. Льюис отказался давать иммунизированные показания о «ренте» перед Большим жюри и за неуважение отправился на восемнадцать месяцев в тюрьму. Но ему это зачтется. И Стиви перешел к делу: если Кац спокойно отправится на отсидку, как молодчина Эдди, в тюрьме о нем хорошо позаботятся. В общем, ему это тоже зачтется.

Они расстались, и Кац отправился в суд. Но проиграл и был приговорен к четырем годам. Пока его жена и дочь тихонько плакали рядом с ним в зале суда, Кац заявил, что у него есть принципы, поэтому он и отказался от сделки с Вышаком. «Я на это не пойду, – заявил он. – Правительство всех подряд превращает в крыс. Мы становимся Россией. Меня чуть не каждый день спрашивают: хочешь уехать вместе с Чико?»

Каца отправили в тюрьму в Пенсильванию, но едва он успел там обустроиться и завести несколько дружков, как его внезапно перевели в спартанскую камеру в Массачусетсе. Он предстал перед Большим жюри, чтобы ответить на вопросы по выплачиваемой ренте. В случае отказа ему добавили бы еще восемнадцать месяцев тюрьмы.

После года заключения в тюрьме Кац сломался, решив, что, пожалуй, все-таки «хочет уехать вместе с Чико» по программе защиты свидетелей. Он стал еще одним ключевым свидетелем в деле против Балджера и Флемми.

Джо Йерарди стал следующим этапом в походе на «Уинтер-Хилл». Охотиться за Джо Й. значило почти приблизиться к цели. Кранц и Кац заплатили, чтобы их оставили в покое. Но Йерарди был костоломом, работавшим на Балджера и Флемми, – он пустил в нелегальный оборот миллион их денег и стрясал с должников долги. Под Йерарди ходили несколько букмекеров, но основным его занятием было ростовщичество. И его криминальное досье сильно отличалось от досье прочих посетителей кафе «У Геллера». На его счету числилось несколько вооруженных нападений и обвинения в нанесении побоев.

Основной работой Йерарди в конце концов сделалась выдача грабительских ссуд от имени настоящего дьявола, Джонни Марторано. Из-за связи с Флемми и Марторано он оказался первоочередной целью Фреда Вышака, когда тот составлял свой список свидетелей. Йерарди об этом тоже знал, а также Стиви и Уайти.

К середине 1993 года, зажав Кранца в кулаке и приперев к стенке Каца, Вышак список закончил. Большое жюри набирало силу, в воздухе запахло обвинениями. Уайти отвел Стиви в сторону и произнес: «Время для отпуска». Стиви рванул в Канаду, в точности как двумя десятилетиями раньше. Балджер же предпринял одно из своих неспешных путешествий по Америке с Терезой Стэнли.

Йерарди тоже бежал, направившись во Флориду с 2 500 долларами, присланными ему Марторано. Но он совершил ошибку, назвавшись старым псевдонимом, которым когда-то пользовался в Массачусетсе, и спустя полгода, после того как ему предъявили обвинение, полиция штата отыскала его в Дирфилд-Бич, где он жил под именем Луиса Феррагамо. Обреченно, хотя и несколько высокомерно Йерарди спросил полицейских: «Что так долго?»

Джо Йерарди стал Гордоном Лидди из кафе «У Геллера». Находясь под домашним арестом, он продолжал взыскивать с должников деньги и никогда не жаловался на то, что Соединенные Штаты превращаются в Россию. Он мог бы утопить Стиви, с которым вел дела. Собственно, деловые разговоры Стиви с Йерарди даже были записаны на пленку. Но Йерарди выстоял, получив одиннадцать лет – такова была цена его отказа Вышаку. Силовым структурам пришлось двигаться дальше с Чико, Кранцем и другими, стоявшими когда-то в очереди к будке кассира в кафе «У Геллера».

Бригада букмекеров стала для банды Балджера ахиллесовой пятой. Из-за них Уайти и Стиви оказались на линии огня, а перспектива предъявления им обвинения превратилась из смехотворной в неизбежную. Кроме того, и ФБР пришлось срочно предпринимать хоть какие-то действия, пусть даже только для того, чтобы не оказаться в стороне, пока полиция штата Массачусетс готовит крупное дело против самых прославленных гангстеров Бостона. В бюро увидели, что «поезд отходит», и впрыгнули в последний вагон.

К середине 1994 года, засадив Лондона и Йерарди за решетку и расшифровав все пленки из кафе «У Геллера», прокуроры приступили к объединению остальных дел о вымогательстве, включая и те исторические свидетельства с Принс-стрит, 98, из «Итальянской еды у Ванессы» и с посвящения в мафию в 1989 году. Все это потребовало от ФБР выделения дополнительных сил для приведения материалов в порядок. Выбор пал на Эдварда Куинна, героя дела Анджуло, теперь возглавлявшего отдел по борьбе с организованной преступностью.

Хотя Куинн снискал уважение у остальных следователей, подковерные игры продолжались, выразившись в новом потоке баек, частично от ФБР, в отчетах которого говорилось о подвижках в поисках Балджера. Анонимные источники сообщали: «Мы уже приближаемся к Балджеру, хотя еще и не нашли его». При детальном рассмотрении можно было понять это, как предостережение Балджеру и рекомендации оставаться там, где он есть. А стоявший за новыми измышлениями Джон Коннолли продолжал держать Балджера и Флемми в курсе того, как продвигаются дела у Большого жюри. В частности, они обсуждали следствие по делу Йерарди, изменившее направление в сторону банды Балджера.

Хотя букмекеры по-прежнему оставались главной опорой неспешно разворачивавшегося дела, прокуроры все же сумели нарушить кодекс молчания Южного Бостона. В дополнение к показаниям Тимоти Коннолли случился еще исключительной важности переворот в сознании истинно верующего Пола Мора, профессионального боксера и знаменитого уличного бойца, которого прозвали Хорьком за быстроту движений. Мор возглавлял одну из балджеровских цепочек распространения кокаина и стал настоящей находкой – очень крутой парень, признавший себя виновным в деле о наркотиках 1990 года. Он отправился отбывать свои девять лет наказания в федеральной тюрьме в Пенсильвании, так и не открыв рта. На плаву его поддерживала вера, тоже бывшая частью кодекса, – в хорошего адвоката, поддержку семьи, страхование дома. Но после нескольких лет в тюрьме он понял, что все его вопросы насчет апелляции не находят отклика. Жена не получала необходимой поддержки, а банк отнял дом.

В 1995 году у Мора случилось прозрение, часто посещающее тех, кто сидит в тюремной камере, в то время как другие, более заслуживающие этого кандидаты, свободно гуляют на воле. К этому времени до него по тюремной «почте» уже доносились шепотки насчет того, что Уайти – крыса. Его начал беспокоить риторический вопрос, на что очень рассчитывали прокуроры: это что же получается, я идиот? Процесс пошел быстрее, когда Мор предстал перед Большим жюри и узнал, что его ждут еще полтора года тюрьмы, если он откажется отвечать на вопросы о Балджере. Нарушить слово, данное Крысе Уайти, было просто. Вот кодекс молчания совсем другое дело. Но Мор был сыт всем по горло. Он попросил только об одном: поселить его где-нибудь рядом с водой, чтобы это напоминало Южный Бостон. Достаточно будет совсем скромного домика и кусочка берега. В программу защиты свидетелей его включили, как свидетеля против Балджера.

По мере того как решительно настроенные прокуроры упорно двигались вперед, стратегия оставалась прежней, хотя список свидетелей то и дело менялся. Кранца, у которого обнаружили убившую его в конце концов лейкемию, сменили Кац и с полдюжины других букмекеров. Непоколебимого Йерарди заменили Пол Мор и Тимоти Коннолли.

Но ключевым звеном оставался привычный бизнес Балджера и Флемми, вымогавших деньги у беззащитных букмекеров в кафе «У Геллера». Хотя в основном те имели дело с представителем Балджера, Джорджем Кауфманом, почти каждому из них все же хоть раз да пришлось в одиночку смотреть в стеклянные глаза Уайти Балджера или видеть зловещую усмешку Стиви Флемми. «Прочие» преступления, подкреплявшие выдвинутые против парочки обвинения в рэкете, уходили глубоко в древнюю историю, в те времена, когда в 1970-х годах Балджер трудился в раскинутой бандой «Уинтер-Хилл» сети спортивного тотализатора. А криминальное прошлое Флемми начиналось с бандитских убийств 1960-х годов.

Фрэнк Салемме стал следующим гангстером, попавшим в беду. Несмотря на проведенные на улице годы, Салемме даже не догадывался, как опасен его друг детства Стиви Флемми. Он понятия не имел, что провел пятнадцать лет в тюрьме (за покушение на убийство) только потому, что Стиви намекнул бостонскому отделению ФБР, где его искать.

Салемме вышел на волю в 1988 году, и вскоре к нему потекли легкие денежки от независимых букмекеров, сумевших вырваться из сетей Феррары – к старому дружку их подталкивал Стиви. Таким образом, тот ни за что не отвертелся бы от обвинения в вымогательстве, в точности, как и банда Балджера. Но Салемме сам выкопал себе глубокую яму. Примерно через год после освобождения он взялся за сомнительное дело, предложенное ему сыном. Якобы Салемме начал вымогать деньги у голливудской кинокомпании, не желавшей платить дорогостоящим профсоюзным рабочим во время съемок фильма в Бостоне и Провиденсе, Род-Айленд. За определенную мзду Салемме устроил так, что профсоюз закрыл на это глаза. Роковой поступок – глава кинокомпании был агентом ФБР, работавшим под прикрытием. Кадиллак Фрэнк угодил в паутину.

К середине 1994 года, в подкрепление обвинениям в рэкете, прокуроры собрали прочную доказательную базу. План был следующим: быстро арестовать Балджера, Флемми и Салемме, чтобы ни один не успел сбежать. Но хотя в середине декабря Салемме по-прежнему можно было найти в привычных убежищах, Стиви и Уайти уже несколько недель то и дело уезжали из города и снова в него возвращались. ФБР настаивало, что Салемме необходимо арестовать первым, так как он человек мафии. Но высшее руководство федеральной прокуратуры отклонило предложение агентов, заключив, что дело преимущественно о Балджере и Флемми. И действительно, бо́льшая часть собранных доказательств касалась Флемми, поскольку он находился в самом центре – там, где сходились интересы Балджера и коза ностра. В ордере на арест Флемми предъявлялось обвинение в вымогательстве денег у Чико Кранца.

В 1995 году у правоохранительных органов появились свежайшие сведения – Флемми видели в «Куинси-маркет», туристическом торговом центре в даунтауне Бостона, где двое пасынков Флемми занимались ремонтом ресторана. Полицейские штата Томас Даффи и Джон Тутунджен, а также агент АБН Дэниел Доэрти (все члены особой команды, впервые собравшейся в кабинете Фреда Вышака) установили наблюдение. У них был приказ – арестовать Флемми в ту же минуту, как только он «пустится в бега», то есть сядет в автомобиль.

Холодным зимним вечером группа задержания пришла в движение, когда Флемми с молодой азиаткой вышли из ресторана «У Шунера» и сели в белую «хонду». Команда взяла их «в коробочку» своими двумя машинами, и члены группы подбежали к «хонде», держа наготове оружие. Инстинктивно пригнувшись к приборной доске, Флемми затем спокойно вышел из машины и попросил разрешения позвонить адвокату. Детективы забрали у него нож и некое подобие молотка, а затем безуспешно попытались убедить женщину проехать с ними до штаб-квартиры ФБР, чтобы она не смогла предупредить остальных. Но та знала свои права и наотрез отказалась ехать без ордера.

Хотя ФБР вызвало элитный спецотряд для наблюдения за Салемме из вертолета, той ночью он сумел бежать. Кадиллак Фрэнк сбежал в Уэст-Палм-Бич, Флорида, излюбленное обиталище беглых мафиози. В конце концов восемь месяцев спустя его там и арестовали, но такой успешный побег подбросил топлива в костер с трудом сдерживаемого гнева следователей, работавших над этим делом. Один из них объявил, что спецотряд ни на что не годится. «Они полный отстой, – заявил он. – Один фасад остался. Эти парни уже присматривают себе подходящие дома для престарелых. Да еще и работают как клерки, с девяти до пяти, а как только смена заканчивается, их и след простыл. В этом деле у них нет никакого личного интереса».

Стиви Флемми в свою очередь невозмутимо сидел в штаб-квартире ФБР. Это спокойствие держалось на уверенности, что его спасет тридцатилетняя работа на ФБР. Он рассчитывал, что его быстренько выпустят под залог, и он немедленно улетит в Монреаль. И только когда ночь подошла к концу, а все осталось по-прежнему, Стиви понял, что остался со своей бедой один на один. Он думал, что Джон Коннолли или Пол Рико помогут ему, как раньше, но оказался в положении голливудской знаменитости, арестованной за вождение в пьяном виде. Протесты и заявления о своей значимости могли только ухудшить положение. Теперь его уже никто не мог спасти – он попал в руки полицейского, Тома Даффи.

Флемми рассчитывал на большее, потому что целый год Коннолли информировал его о том, как обстоят дела в Большом жюри, время от времени обращаясь к своим контактам в отделе по борьбе с организованной преступностью в ФБР. Но и Коннолли, и Моррис, тоже вот-вот собиравшийся уйти в отставку (он служил в Лос-Анджелесе), сошли со сцены.

Собственно, и в федеральной прокуратуре, и в ФБР произошли изменения, в результате которых сейены, прикрывавшие Балджера, остались без охраны, хотя и не заброшены совсем.