Текст книги "Черная месса"

Автор книги: Джерард О'Нил

Соавторы: Дик Лер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Глава 15. Коннолли говорит

Поздним утром в понедельник, 8 февраля 1988 года, агент ФБР Джон Коннолли вышел из скобяной лавки рядом с офисом ФБР и наткнулся на Дика Лера, репортера «Бостон глоуб» (и одного из авторов этой книги). Коннолли заходил в лавку, чтобы заказать дубликат ключей, а Лер проходил мимо, направляясь на встречу с источником.

Случайная встреча в холодный зимний день.

Коннолли, узнав репортера, остановился, чтобы поздороваться. Они не очень хорошо знали друг друга, хотя Коннолли был отлично известен бостонским репортерам, систематически освещавшим вопросы организованной преступности. Из всех агентов ФБР Коннолли был наиболее доступен и всегда готов поговорить с представителями прессы о своей работе и о ФБР.

Преступность не относилась к сфере интересов Лера. Но он познакомился с Коннолли год назад, в 1987 году, Лер тогда входил в команду репортеров «Глоуб», которые провели несколько месяцев, интервьюируя агентов ФБР из отдела по борьбе с организованной преступностью о прослушке Анджуло. Лер и его коллеги встречались почти с дюжиной агентов – Коннолли, Джоном Моррисом, Эдом Куинном, Ником Джантурко, Джеком Клоэрти, Шоном Рафферти, Майком Бакли, Биллом Шопперлем, Питом Кеннеди, Биллом Реджи и Томом Донланом. Эти репортажи стали хитом как для читателей газет, так и для бюро, поскольку показывали ФБР с лучшей технической стороны: ведь сумели проникнуть в святая святых мафии и установить там прослушивающие устройства. После того как проект год назад завершился, Лер с Коннолли больше не встречался. Они поздоровались, и репортер поинтересовался у фэбээровца, как идут дела.

Коннолли, позвякивая блестящими ключами, не заставил себя упрашивать. Он начал рассказывать о новой прослушке от ФБР, нацеленной на мафиози, появившихся после Анджуло и хитростью пытавшихся добиться прочного положения и власти. Коннолли сообщил, что уже почти полгода, с конца 1986 года и до середины 1987 года, ФБР следит за новым руководящим составом мафии, ведущей дела в заднем помещении забегаловки, расположенной в торговом центре на нижнем этаже знаменитой Пруденшл-Тауэр.

«Это было здорово», – сказал агент о жучке, который они поставили в «Итальянской еде у Ванессы».

Лер слушал внимательно, сразу же поняв, что из этой информации получится отличная история. Но, кроме того, репортера ошеломила небрежность Коннолли. Ни единого слова о том, что при публикации нельзя упоминать об источнике или что беседа идет «не под запись» – никаких ограничений, принятых, когда общаешься с репортером. Агент рассказывал о «Ванессе» так, будто говорил про «Бостон Брюинз», накануне победивших «Калгари Флэймз» со счетом 6:3 и занявших первое место в своей категории в НХЛ. Или о политике. В тот самый день проходило закрытое собрание демократической партии Айовы – шла борьба за статус фаворита между губернатором Массачусетса Майклом Дукакисом и Ричардом Гепхардтом. Складывалось впечатление, что Коннолли привык запускать на орбиту пикантные новости, но не следил за тем, как они к нему возвращались.

В газетах не писали о том, что ФБР устанавливало жучки в закусочной, расположенной в районе Бэк-Бей. Более того, бостонские репортеры, освещавшие вопросы организованной преступности, были в замешательстве относительно положения мафии после операции на Принс-стрит, 98. Все знали, что после устранения многолетнего мафиозного лидера вроде Анджуло в рядах мафии неизбежно наступает неразбериха; уже начали всплывать имена сравнительно мало известных мафиозных фигур: Винсент М. Феррара, удачно сочетавший диплом по специальности «бизнес-администрирование» Бостонского колледжа с «любовью к крови»; пожилой мафиози по имени Дж. Р. Руссо и сводный брат Руссо, Бобби Карроцца из Восточного Бостона. Эти трое в пытающейся удержаться на плаву мафии считались capo de regimes, или лейтенантами, но про них мало что было известно. Вдобавок домой наконец-то должен был вернуться Фрэнк Кадиллак Салемме, отбывший пятнадцать лет в федеральной тюрьме за взрыв машины юриста в 1968 году – попытку убийства, за которую его сообщнику и дружку Стиви Флемми даже не предъявили обвинения.

Вышедший из скобяной лавки Коннолли жизнерадостно разглагольствовал о том, как бюро сумело проследить мафиози от их традиционной базы в Норт-Энд до шикарного торгового центра в Бэк-Бей. Размещение «У Ванессы» в Бэк-Бей стало совершенно новым поворотом; это было весьма неподходящее место для мафии, неуклюжих слонов в посудной лавке. Элегантные покупатели и молодые городские интеллектуалы наскоро перекусывали у стойки в то время, как в заднем помещении вспыльчивый Феррара изрыгал грубые ультиматумы букмекерам, объясняя, что для мафии занимается новый день.

Комната без окон была полностью изолирована от закусочной, и попасть в нее можно было только очень непростым путем. Гангстеры парковались в подземном гараже Пру-центра, и никто не мог последовать за ними незаметно. Коннолли радовался тому, что наглецы Феррара, Руссо и Карроцца считали, будто нашли для встреч идеальное место, и с наслаждением представлял, как собьет спесь с Феррара. Тот был «заносчивым» и «оборзевшим», настоящим смутьяном. Подельники ненавидели его за злобность и пренебрежительность. Собственно, заметил Коннолли, Феррара уже был бы трупом, стоило только пустить в преступном сообществе Бостона слух, что ФБР сидит у него на хвосте. Остальные гангстеры, сказал Коннолли, могут просто «расслабиться и дать нам перемолоть его и выплюнуть».

Позже Лер объединился со своим приятелем, репортером Кевином Калленом, и, собрав побольше данных, подтверждавших рассказ Коннолли, написал сенсационную статью о закусочной «У Ванессы». Статья вышла в воскресенье, 17 апреля 1987 года, на первой полосе и начиналась так: «Это было идеальное место. Копы никак не могли сесть тебе на хвост – ты парковался в подземном гараже, входил в грузовой лифт и тайно поднимался наверх». Хотя в статье содержалось много информации, у репортеров не имелось записей прослушки «У Ванессы». Это означало, что они не смогли ознакомиться с любимой записью Коннолли: как Феррара вымогает деньги у Дока Сагански.

«У многих наших парней проблемы, Док», – сказал Феррара Сагански. Он решил подойти к своей цели аккуратно, поскольку восьмидесятилетний Сагански был старейшиной букмекеров. Родившийся в конце XIX столетия, Док, выпускник медицинского университета Тафтса, в молодости был практикующим дантистом, но миллионером стал, будучи главным букмекером города. К 1940-м годам полиция считала его «главной финансовой шишкой» в городском рэкете. К этому времени он владел частично собственностью в двух бостонских ночных клубах и кредитной фирмой. В 1941 году он ссудил 8 500 долларов Джеймсу Майклу Керли, легендарному мэру Бостона, впоследствии конгрессмену. Взамен Сагански был указан бенефициаром в договоре страхования жизни на 50 000 долларов, который Керли предоставил в обеспечение ссуды. То, что эти двое оказались официально связаны, вызвало у многих недоумение и попало в газеты. Имя Сагански всплывало при каждом крупном расследовании игорной деятельности в Бостоне после Великой депрессии. В подсобке «У Ванессы» Феррара 14 января 1987 года пытался вести себя со стариком рассудительно, объясняя, что мафия переживает тяжелые времена – пятеро братьев Анджуло и многие рядовые солдаты оказались за решеткой.

«Мы должны им помочь, – настаивал Феррара. – Семьи, адвокаты. И у некоторых из нас тоже неприятности». Феррара хотел, чтобы Сагански и его компаньон, во всем ему помогавший, еще один престарелый букмекер по имени Мо Вайнштайн, начали платить «ренту». Во времена правления Дженнаро Анджуло от Сагански никто этого не требовал. Но Феррара заявил, что те дни прошли, и хотел подтверждения преданности в размере 500 000 долларов. Он заметил Сагански, что такая сумма ничто для миллионера вроде него и что у Сагански есть «класс». «Помоги нам», – сказал Феррара.

Сагански не желал. Хотя и сидел в каморке без окон, окруженный Феррара и его головорезами, Сагански пытался убедить Феррара, что его игорному бизнесу пришел конец, что он «сошел к нулю».

Обе стороны какое-то время препирались, затем Док решил, что с него хватит. «Я тебе денег не дам», – заявил он.

Феррара взорвался. Мордоворот из братков, Деннис Лепор, приблизился вплотную к восьмидесятилетнему старику: «У тебя нет выбора. Часть денег нам нужна сейчас, и радуйся, что мы не потребовали больше. Все очень серьезно, понял? – Изо рта Лепора, казалось, изливался настоящий яд. – Мы по-твоему что, играем тут в гребаные игрушки, приятель? Ты собирал урожай все эти долбаные годы? Так что теперь заплатишь. Нам это нужно, мы этого хотим. Мы не просим».

Чтобы окончательно убедить Сагански, разъяренный Феррара начал угрожать, что они будут держать в заложниках его друга Вайнштайна до тех пор, пока Сагански не принесет 500 000 долларов. Дока и Мо на некоторое время оставили в подсобке одних. «Я тебя больше никогда не увижу, – сказал Док. – Что делать-то?» Вайнштайн произнес очевидное: «Думаю, тебе придется заплатить». Старики пообещали принести деньги, и Феррара их отпустил.

На следующий день (следователи незаметно наблюдали со стороны) Вайнштайн явился в ресторан отеля «Парк Плаза» с белым пластиковым пакетом и отдал его Ферраре и Лепору. В пакете лежали 250 000 долларов – первая половина взноса. Гангстеры торопливо вернулись в подсобку «У Ванессы» и, злорадствуя, поделили деньги на шесть равных долей. «Для старых ослов будет лучше, если деньги не фальшивые», – пошутил раскрасневшийся, довольный таким количеством налички Феррара, обращаясь к Лепору.

Но даже без цитирования этих диалогов статья в «Глоуб» вызвала целую бурю. Руководство ФБР и федеральные прокуроры, в особенности Джеремайя Т. О’Салливан из ударной группы по борьбе с организованной преступностью, пришли в ярость. Расследование деятельности Феррары еще продолжалось, и они хотели знать, каким образом выплыла наружу информация о закусочной «У Ванессы». Но репортеры не были обязаны объяснять властям, откуда у них эти сведения, и не видели никаких причин делать это. Они вовсе не собирались жаловаться на то, что Коннолли оказался любителем поболтать.

На поверку оказалось, что Коннолли очень хотелось поговорить о закусочной «У Ванессы» или, как говорилось в официальных документах, об операции «Туман в джунглях». Агент выдал напыщенную речь, заявив, что закусочная «У Ванессы» вторая в «триаде» основных объектов прослушки мафии (первым был дом 98 по Принс-стрит) и что ФБР ни за что не сумела бы поставить там жучки, если бы не его сотрудничество с Балджером и Флемми. «Вне всякого сомнения, это были два самых важных источника, которые у нас когда-либо имелись», – хвастливо заявил Коннолли в конце своей речи.

Но, как это часто случалось, при тщательной проверке выяснилось, что Коннолли явно преувеличил. Балджер и Флемми были теми безымянными осведомителями, на которых ссылался Коннолли во время случайной встречи с Лером из «Глоуба» в начале 1988 года. В этом смысле это и вправду был ярчайший миг получения от них истинной, исключительно важной информации. Записи с пленок позднее помогли вынести Ферраре, Лепору, Руссо и Кароцце приговор за вымогательство и рэкетирство. Безусловно, ФБР подсказали, что стоит обратить внимание на закусочную «У Ванессы», но основная заслуга принадлежала тут не Балджеру, а Флемми.

Хотя в регистрационных документах владельцами закусочной числилась семейная пара, проживающая в богатом пригороде Бельмонт, фактически эту забегаловку контролировал Сынок Меркурио, солдат мафии, амнистированный убийца. (Позднее Меркурио и сам станет осведомителем ФБР.)

В апреле 1986 года Флемми заговорил о Винни Феррара, о том, что он вместе с Меркурио, Дж. Р. Руссо и Бобби Карацца бывает в итальянской закусочной. Флемми, а не Балджер, посещал эти встречи, где распределялись текущие задачи между группировкой Феррары и бандой Балджера. После одной из таких встреч в начале августа Флемми упомянул, что Меркурио с ним и Балджером «на дружеской ноге еще с тех времен, когда был гонцом и связным между “Уинтер-Хилл” и Джерри Анджуло». Флемми добавил, что именно Меркурио назначал совещания группировок, где обсуждались изменения в выплатах по нелегальной ежедневной лотерее, чтобы всем им доставалось как можно больше доходов.

Неделю спустя Флемми присутствовал еще на одной встрече, после которой предоставил Коннолли полный отчет – о том, как проходят переговоры на предмет изменения выплат по нелегальной ежедневной лотерее, о планах по распространению нелегальных карточек футбольного тотализатора на время осеннего футбольного сезона. Он рассказывал Коннолли: «Мафия намерена подмять под себя весь город, контролируя независимых букмекеров». Сообщил, что «мафия наступает» на пригороды, и сказал, что бывает на тайных совещаниях «в лифте с уровня пять до подсобки».

Встречи продолжались, и Флемми сообщал все более подробные сведения о месте расположения тайного убежища, его планировке и охране. «Кладовка расположена через две двери от закусочной «У Ванессы», – сообщил он Коннолли 18 августа 1986 года, – и используется для встреч, в ней установлена система сигнализации, но она вроде бы не особенно эффективна. Вдобавок к сигнализации, все вокруг патрулируется охраной». Во время одного из совещаний, проходивших в доме Коннолли поздней ночью в конце августа (присутствовали Балджер и Джим Ринг), Флемми даже начертил приблизительный план этажа, где располагалась закусочная «У Ванессы».

Эта информация обеспечила ФБР возможность добиться судебного разрешения установить жучок в подсобке закусочной – и сделать это. План, к примеру, сказал Ринг позднее, был уже лишним. «Я думаю, это уж и вовсе глупо, – высказался он по поводу творчества Флемми. – Мне не нужен чертеж, чтобы понять, как они туда попадают». Лучше позволить агентам вести наблюдение, чем выдавать планы ФБР осведомителям-преступникам.

«Вы зашли слишком далеко в подобных обсуждениях, осведомитель очень многое узнает из ваших вопросов, – заметил Ринг. – Несмотря на величайшие таланты мистера Флемми, – добавил он саркастически, – наши люди куда толковее, и я полагаюсь на наших техников. Они установят жучки в нужных местах, и те будут работать».

К тому времени, как на Хэллоуин ФБР начало прослушку, Флемми, что не удивило и не явилось совпадением, перестал посещать совещания в кладовке «У Ванессы». И опять ФБР могло арестовать мафиози, но Флемми и Балджер остались бы в тени. «Меня не схватили, потому что я знал, что его [жучок] вот-вот поставят, – говорил Флемми. – Как раз перед началом прослушки Джон Коннолли предупредил меня, что он уже стоит». В течение нескольких месяцев во встречах «У Ванессы» участвовали две мощные организованные преступные группировки Бостона, мафия и банда Балджера. Но как только начал работать магнитофон ФБР, все стало выглядеть так, будто в Бостоне действует только мафия.

Вымогание денег у Сагански совпало с появлением нового специального агента, отвечавшего за бостонское отделение. Джим Ахерн, ветеран борьбы с организованной преступностью в Калифорнии, приехал в Бостон в ноябре 1986 года, как раз когда бостонская группа собирала записанные на пленку свидетельства против группировки Феррары. Его очень впечатлила работа отдела по борьбе с организованной преступностью, в особенности Джона Коннолли, который ясно дал всем понять, что информанты, стоящие за этой прослушкой, подконтрольны ему.

Однако, если верить Флемми, ФБР при этом было вынуждено игнорировать все увеличивающуюся гору информации от других своих осведомителей про обоих криминальных главарей. «Стиви Флемми из банды “Уинтер-Хилл” разыскивает агентов нелегальной лотереи „номера”, чтобы подмять их под себя, пока мафия ослаблена и растеряна», – сообщил один из осведомителей Джону Моррису 20 апреля 1986 года. Флемми начал подводить Коннолли к закусочной «У Ванессы» как раз тогда, когда они с Балджером расхаживали по городу, поигрывая мускулами. «Люди из “Уинтер-Хилл” представляют угрозу для режима Анджуло, и Флемми уже подмял под себя город, – продолжал осведомитель. – Анджуло теперь не в том положении, чтобы остановить Флемми».

В этом смысле подсказка Флемми насчет сборищ «У Ванессы» была сделана исключительно в его интересах – способ серьезно воздействовать на мафию, причем всю грязную работу делало ФБР.

Был и третий случай применения жучков от ФБР, о котором Коннолли напомнил в 1990 году с целью доказать, что Уайти Балджер по-прежнему круче всех. Сама операция прослушки, проведенная в течение одной ночи, 29 октября 1989 года, в самом деле заслуживает места в зале славы ФБР, потому что тогда агенты впервые в жизни тайно записали церемонию посвящения в мафию. Присутствовали Винни Феррара, Дж. Р. Руссо, Бобби Карроцца, еще тринадцать мафиози и, самое главное, босс мафии Новой Англии Реймонд Дж. Патриарка, сын покойного Реймонда Л. С. Патриарки. В столовой дома одного из мафиози в Медфорде, штат Массачусетс, криминальная банда провела свой легендарный ритуал – прокалывание пальца, обмен клятвами на крови, – явившийся кульминацией церемонии вступления в состав преступной «семьи» четырех новых солдат. Кроме того, это действо являлось одной из попыток гангстеров удержаться на плаву без Анджуло, ослабить напряжение между конкурирующими группировками и установить более удачный рабочий порядок.

«Мы собрались, чтобы принять в нашу Семью новых членов, – приветствовал всех председательствующий Патриарка, – и более того, чтобы открыть новую страницу, потому что они входят в нашу Семью, чтобы начать вместе с нами новую жизнь». Один за другим четверо новичков принесли клятву мафии. Каждый выдавил кровь из своего указательного пальца для проведения церемонии. «Я, Кармен, хочу вступить в эту организацию, чтобы защищать свою Семью и своих Друзей. Клянусь не разглашать эту тайну и повиноваться с любовью и omerta». Каждому затем сказали, что он стал «братом на всю жизнь», и каждый ответил: «Я хочу вступить в эту организацию живым и покинуть ее мертвым».

Кармен Тортора, как и остальные трое, подвергся проверке на преданность.

– Если я скажу, что твой брат не прав, он крыса, собирается причинить одному из нас вред и ты должен убить его, ты сделаешь это ради меня, Кармен?

– Да.

– Любого из присутствующих здесь?

– Да.

– Значит, ты знаешь, как сурово Наше Дело?

– Да.

– И хочешь этого отчаянно сильно? Твоя мать умирает, но ты вынужден оставить ее, потому что мы срочно призвали тебя. Тебе придется уйти. Ты сделаешь это, Кармен?

– Да.

В 1990-х знаменитая церемония посвящения сделалась неотъемлемой составной частью оды Коннолли Балджеру. Но опять факты были представлены в угодном Коннолли виде. Из документов ФБР видно, что среди четырех информантов, упомянутых ФБР в аффидевите, поданном для получения разрешения суда на запись церемонии, Балджер не указан. Вероятная причина в том, что ФБР преимущественно опиралось на сведения, полученные от другого информанта Коннолли, Сынка Меркурио. У Сынка имелась вся информация о времени и месте проведения церемонии посвящения в мафию, но не у Балджера. Флемми, со своей стороны, был одним из тех четверых информантов, но его вклад в дело меркнет по сравнению с вкладом Меркурио. Собственно, позднее Флемми признал, что ранней осенью 1989 года те крохи информации, что он сумел собрать для Коннолли, стали ему доступны только после того, как агент рассказал о предстоящем событии. До этого момента Флемми понятия не имел о грядущей церемонии. «Он попросил меня следить за всеми источниками и сообщать любую информацию, какую только сумею раздобыть. Что я и делал». Затем, после того как ФБР сумело записать церемонию на пленку, Флемми добавил, что ему рассказали об успехе бюро – о разоблачении, неудивительном для самого Флемми, но сильно нарушавшем порядки ФБР. Кто ему рассказал? «Джон Коннолли», – сказал Флемми.

Пожалуй, в последующих напыщенных речах Коннолли отражалась не только его привычка пускать пыль в глаза, но и желание приукрасить Балджера за счет Флемми. В течение долгих лет Коннолли не раз составлял двойные отчеты, приписывая одно и то же в совершенно одинаковых выражениях как Балджеру, так и Флемми. Единственным отличием в этих отчетах были использованные им пишущие машинки. Иногда выражения были не совсем одинаковыми, но информация всегда одна и та же, и лавры доставались обоим. Объясняя наличие двойных отчетов, Коннолли говорил, что не особенно аккуратно вел записи и считал, что все поступает из одного источника. «Они зачастую сливались воедино, – говорил он. – Информация шла как одно целое».

Эти его методы были выгодны Балджеру, поскольку из них двух именно Флемми был связан с мафией давними узами. Флемми, а не Балджер, имел там влияние, именно он часто бывал в логове мафии. Флемми, а не Балджер, позднее сумел описать Коннолли планировку помещения и предоставил чертежи этажа. Ларри Дзаннино, Патриарка и другие главари мафии постоянно пытались убедить Флемми присоединиться к коза ностра. И благодаря именно таким «слияниям» Коннолли приписывал успехи Уайти, выделяя своего давнего друга и таким образом защищая его.

Наводки, вроде сделанной на подсобку «У Ванессы», следовало ценить очень высоко, и, в отличие от двух других прослушек ФБР, то и дело приводимых в пример Коннолли, случай с закусочной действительно был результатом сотрудничества с Флемми и Балджером. Без собранной ими информации не было бы и жучков в Бэк-Бей, не узнали бы и о том, как новая мафиозная группировка вымогала деньги у Дока Сагански.

Но какой ценой этого достигли.

Сделка между бостонским отделением ФБР и Балджером к концу 1980-х настолько вышла из-под контроля, что любая польза, полученная ФБР, тут же уничтожалась потоком уступок и продажностью. Разумеется, эти аспекты сделки никогда не отражались в официальных документах ФБР, более того, в годовых отчетах, небрежно составляемых Коннолли и Моррисом, всегда подчеркивалось, что Балджер и Флемми следуют указаниям ФБР в точности так же, как и все прочие осведомители. Никаких любимчиков. Никаких «лицензий» на совершение преступлений. Никакого замалчивания. К примеру: «Осведомитель не должен принимать участие в актах насилия, или пользоваться незаконными способами получения информации от ФБР, или составлять планы совершения преступных действий». Каждый год Коннолли подписывал внутренний циркуляр ФБР, в котором говорилось, что он получил это и еще с десяток «предупреждений» касательно Балджера и Флемми, в том числе: «Информант осведомлен о том, что его отношения с ФБР не защищают его от ареста и выдвижения обвинения за любое нарушение федерального, государственного или местного закона, за исключением тех случаев, когда действия информанта одобрены руководителем специального агента, ведущего дело, в соответствии с указаниями генерального прокурора». Но ни в одном документе ФБР, касающемся Балджера и Флемми (за два с лишним десятилетия там набралось много сотен страниц), никогда не отражалось, что преступная деятельность гангстеров была санкционирована.

Вместо этого Коннолли, Моррис и бостонское отделение ФБР как бы заключили еще одну, незаконную сделку, своего рода дополнение, написанное мелким шрифтом или невидимыми чернилами, простое и довольно откровенное. Оно призывало агентов совершать должностные преступления с целью уберечь этих двоих информантов. Все перевернулось с ног на голову.

Иногда рвение ФБР простиралось настолько далеко, что под его крыло попадали закадычные дружки Балджера. Поздней ночью, почти под утро, в День матери в 1986 году бары в нижнем конце Вест-Бродвея уже закрывались. Раздался выстрел, и в машине, припаркованной напротив входа в «Три О», обмяк, упав лицом вперед, Тим Болдуин, двадцати трех лет, выходец из Южного Бостона, только что выпущенный из тюрьмы. Покойник.

Очень быстро у детективов из убойного отдела бостонской полиции появился подозреваемый – двадцатишестилетний Марк Эстес, еще один вышедший из тюрьмы преступник. Он выпивал в «Три О» как раз перед убийством. Полиция выяснила, что за две недели до этого Болдуин, поссорившись с Эстесом из-за девушки, избил того монтировкой. Среди примерно сотни человек, выходивших из закрывавшихся баров, полиция отыскала свидетелей стрельбы. Они сообщили, что видели, как Эстес застрелил Болдуина, видели, как Эстес на бегу стрелял и в прохожих, видели, как Болдуин в тщетной попытке спастись остановил автомобиль, в котором ехала какая-то женщина, вытолкал ее, сел за руль и попытался сбежать.

Но во время судебного разбирательства в конце июня дело против Эстеса наткнулось на серьезное препятствие. Свидетели отказывались от своих показаний. Обвинение в убийстве сняли, а полиция потом жаловалась на давнишнюю «круговую поруку», принятую в здешних местах: жители не желали сотрудничать с властями. «Я из Южного Бостона, – пожал плечами один из свидетелей, пытаясь объяснить судье такой резкий поворот. – Мы предпочитаем не выносить сор из дома».

Прокуроры поклялись продолжить расследование, и ко Дню труда Кевину О’Нилу вручили повестку. Он должен был предстать перед Большим жюри. Протеже Балджера работал в «Три О» в ночь убийства, и детектив-сержант Брендан Брэдли из убойного отдела бостонской полиции сказал, что получил информацию о том, что «О’Нилу известны все подробности убийства, в том числе и имя преступника». Прокуроры хотели, чтобы О’Нил отдал им Эстеса.

Но банда Балджера и ФБР смотрели на повестку как на досадную помеху. 5 сентября 1986 года Брэдли пришел на работу и обнаружил телефонное сообщение. Звонил агент ФБР Джон Коннолли. Брэдли связался с ним. «Коннолли сказал, что хочет поговорить». Они договорились через три дня встретиться за чашкой кофе в холле комплекса правительственных зданий имени Джона Ф. Кеннеди, где располагалось бостонское отделение ФБР.

Брэдли пришел первым. «Коннолли вышел из лифта с чашкой кофе для себя». Агент извинился, что чашка только одна, сказав: «Девушки в конторе меня просто обожают и всегда покупают мне кофе». Что же с этим поделаешь? Следователи пошли раздобыли кофе для Брэдли и устроились с ним в сторонке. «Что это вы делаете с моим другом?» – спросил Коннолли копа.

Агент сообщил, что ему известно о повестке, врученной О’Нилу. О’Нил, заметил Коннолли, из хорошей южнобостонской семьи, а его брат – пострадавший на службе бостонский пожарный. В общем, он «классный ублюдок».

Брэдли объяснил, что речь идет о расследовании убийства, а О’Нил может помочь полиции. Коннолли это оставило равнодушным. «Он хороший парень». Кроме того, добавил Коннолли, убитый был «просто кусок дерьма».

Намек был прозрачным: «классный ублюдок» может убрать «кусок дерьма» в любое время.

Коннолли не стал «напрямую просить отозвать повестку», но Брэдли ушел с ощущением, что «это и была цель встречи». В конечном итоге О’Нил предстал перед Большим жюри, но свидетельствовать отказался. Он процитировал Пятую поправку, позволяющую не давать невыгодных для себя показаний. «Убойные» детективы пытались отыскать другие зацепки, но ничего не нашли, и расследование провалилось. Эстес остался на свободе.

Сразу же после этого Брэдли рассказал одному своему коллеге и двоим прокурорам из убойного отдела о беспокоящей попытке давления на него в интересах протеже Балджера, очевидно, для того, чтобы «выбросить повестку Большого жюри». Годы спустя один из тех прокуроров заявил, что не помнит жалоб Брэдли на Коннолли. Джон Кирнан, называвший себя другом Коннолли, заявил, что «не верит, будто Коннолли мог сделать что-либо подобное». Но второй прокурор ясно помнит, что слышал об этом от Брэдли сразу после того, как детектив пил кофе с агентом ФБР.

Джеймс Хэмрок упоминал, что всерьез рассматривал вероятность повесткой заставить Коннолли предстать перед Большим жюри, «чтобы дать показания о том, что ему известно об этом деле, и о его роли в нем». Но чтобы не ухудшать и без того плохие отношения между ФБР и местными прокурорами, Хэмрок этого не сделал. Как и прочие до него, он позволил Коннолли трепать языком и дальше.

С точки зрения служебных действий ФБР Джон Коннолли не в одиночку старался держать «дом» Балджера в порядке. Джон Моррис теперь был руководителем отдела «белых воротничков», в основном занимавшимся коррупцией среди государственных служащих, и в начале 1985 года вел расследование, начавшееся, как дело об организованной преступности. Изначально целью были два ветерана-букмекера, действовавшие в Роксбери, Бостон – Джон Багароян и Стив Пулео. Багароян занимался игорным бизнесом в захудалом «Авеню всякой всячины» на Блю-Хилл-авеню. Полки были покрыты пылью и заставлены товарами с давно истекшим сроком годности.

Следователи знали, что магазинчик служит прикрытием для одного из самых оживленных букмекерских притонов в этой части города. Кроме того, они считали, что Багароян платит долю Флемми. Но затем начали поступать сведения, что Багароян также платит нескольким бостонским полицейским в обмен на их защиту. Сразу после этого дело перешло в отдел Морриса с требованием уделить особое внимание продажным полицейским.

В конце зимы 1988 года агенты Морриса разрабатывали план прослушки телефона Багарояна. Моррис тревожился, что Флемми, а возможно, и Балджер тоже будут записаны на пленку, но не мог об этом никому рассказать. Эта вероятность вновь разбудила его самый большой страх – что арест Балджера и Флемми приведет к его собственному задержанию, если гангстеры, добиваясь снисхождения, его сдадут. Он решил предупредить их.

Моррис сообщил Коннолли о неминуемой опасности, сказал, чтобы Флемми и Балджер держались подальше от телефонов и Багарояна. «Нам всем нужно встретиться», – ответил Коннолли. «Коннолли, – вспоминал Моррис, – думал, что они захотят услышать все это от меня. Он хотел, чтобы я сам, а не он, сообщил им всю эту информацию или хотя бы встретился с ними, чтобы обсудить все лично».

«Отлично, – ответил Моррис. – Встретиться можно». Но Морриса тревожила еще одна вещь. Пусть эти обстоятельства были не совсем такими же, Моррис помнил, что, когда в прошлый раз он раскрыл им следственную тайну, последствия были ужасными, по-настоящему ужасными. «Я не хочу еще одного Халлорана», – сказал Моррис Коннолли.

Коннолли подготовил очередную встречу, на этот раз в городском доме Морриса в Лексингтоне, куда тот переехал. Казалось, что вся его жизнь идет ко дну. Брак уже нельзя было спасти, и он страшно переживал за свою дочь-подростка. Но пока Моррис тревожился, Коннолли чувствовал себя превосходно, да и Балджер с Флемми тоже. Они совершенно определенно ждали от него именно такого вклада – сообщений о расследованиях, прослушках, жучках, об именах тех гангстеров, кто сотрудничает с полицией. «Как только возникала необходимость и я оказывался в определенной ситуации, – рассказывал Флемми, – я задавал ему [Коннолли] вопрос об определенных людях, и он давал мне совет». Казалось, что двое агентов служат их consiglieri (так мафия называет своих советников).