Текст книги "Ночь и город"

Автор книги: Джералд Фрэнк Керш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

Однажды утром, мучаясь от похмелья, Ви купила часы с кукушкой – громоздкую деревянную конструкцию, увенчанную фениксом, одну из тех, которые швейцарские крестьяне вырезают с помощью перочинных ножей. Зачем она их купила? Ей нравилось наблюдать, как из окошка выскакивает кукушка. Она вздрагивала от неожиданности, а затем начинала хохотать. Следующие два или три дня она провела сидя под часами, с беспокойством поглядывая на наручные часики в ожидании появления кукушки. Иногда нетерпение брало верх, и она подводила стрелки. Потом в механизме часов что-то разладилось: иногда кукушка высовывалась из окошка только наполовину, издавая слабый писк, иногда – особенно в десять минут четвертого – выскакивала оттуда как ошпаренная с дикими воплями «Ку-ку! Ку-ку!», повторяющимися ровно пятнадцать раз. Ви тогда подпрыгивала, потом принималась кружиться по комнате, потом останавливалась с открытым ртом, уставясь на кукушку, и умиленно вздыхала: «Как мило, правда?» Но через неделю кукушка ей наскучила, и она отдала ее Хелен в обмен на пудреницу в форме облаченной в кринолин дамы и цилиндрическую коробочку, которая, если взять ее в руки, начинала мычать, как корова.

Часы с кукушкой теперь висели в комнате Хелен. Хелен, которая, в отличие от Ви, понимала кое-что в подобных механизмах, привела их в порядок, и теперь они показывали точное время.

В тот день чертова кукушка – эта крикливая неугомонная птица, этот стервятник, раздирающий в клочья умирающее время, – выскочила из окошка и прокуковала ровно четыре раза.

– Прямо не знаю, – сказала Ви. – Везет тебе! Я ничего не могла с ней поделать. Чертова кукушка! Стоило мне заснуть, она начинала орать. Один раз она прокуковала двадцать пять раз подряд… – Ви захихикала. Ей вдруг пришла в голову отличная шутка: купить яичко, разбить его на полу под часами, а потом сказать, что это яичко снесла кукушка.

– А что, может, вернуть их тебе? – спросила Хелен.

– Нет-нет, не надо.

– Если они тебе нужны, ты только скажи.

– Не нужны. Вот что я тебе скажу: я отдам тебе за них мои оранжевые туфли, а еще пугач. Когда нажимаешь на курок, оттуда выскакивает змея. Обхохочешься! Просто умора!

– А что случилось прошлым вечером? – спросила Хелен.

– Я заработала около тридцати шиллингов.

– Я имею в виду – после того, как я ушла. Что они говорили?

– Фабиан все спрашивал о тебе. Фил напился. Он выдул две бутылки бренди.

Хелен улыбнулась:

– Почему?

– Бог его знает. Напился, и все тут. Адаму пришлось поддерживать его, чтоб он не упал. А Мэри была просто вне себя. Все повторяла, как это противно. Старина Чешант отвез ее домой на такси… Боже, ну и надрался же старый Фил! Представляешь, он дал Адаму в глаз!

– Неужели? А что Адам?

– Ой, он и бровью не повел. Просто сказал: «Спокойно, Фил», а потом поднял его легко, как стул, да и положил спать. А ты почему так быстро ушла? Тебя что, уволили?

– Мэри подложила мне свинью. Носсеросс начал качать права, и мне пришлось уйти. Но прежде я ему кое-что рассказала… Мэри и сэр Вильям Чешант! Не могу понять мужчин, которые западают на таких девиц. У него наверняка денег куры не клюют. Я как-то видела его фото в «Байстендер».

– Ему принадлежит весь Йоркшир, – отозвалась Ви.

– Ладно, не болтай ерунды.

– Чтоб мне провалиться! Однажды он запал на одну девчонку из «Красной розы» – так он открыл ей счет в банке и подарил машину и Бог знает что там еще. Она иногда заходила к нам, показывала девчонкам чековую книжку, а в этой книжке сотни две страниц, не меньше, такие малюсенькие голубые чеки. Вот подфартило-то, а? Видать, Мэри об этом мечтает. Что же ты теперь будешь делать?

– Уж конечно не собираюсь голодать! Начну зарабатывать настоящие деньги, много денег, а не эти жалкие гроши.

– Фабиан дал мне пятнадцать шиллингов, – сказала Ви.

– Все, с шиллингами покончено. А он очень мил, правда? – проговорила Хелен.

– У этих коротышек подчас побольше энергии, чем у некоторых здоровенных парней. И потом, большинство маленьких мужчин чертовски умны, – заметила Ви, – посмотри на Носсеросса. Посмотри на этого… Как его там…

– Видно, у Фабиана водятся деньжата? – спросила Хелен.

– Да у него никогда меньше сотни фунтов в кармане не бывает. И потом, у него есть кое-какая собственность.

– Какая собственность?

– Ну, не знаю… Просто имущество.

– Вот как.

Ви зажгла сигарету и сказала:

– Знаешь, у девчонки с твоей внешностью гораздо больше шансов, чем, скажем, у Адама.

– Ты это о чем?

– Ну, я, конечно, не имею ничего против Адама, но он… Знаешь, он какой-то…

– Тсс! Вот он как раз идет.

Ви поднялась и подмигнула Хелен:

– Ладно, я вас покидаю.

Адам постучал в дверь.

– Хелен, что случилось?

– Мэри все-таки своего добилась. Меня уволили.

Адам рассмеялся.

– Я смотрю, для тебя это радостная новость! – сказала Хелен.

– Да уж, не из печальных.

– Ты еще скажи: «Это сомнительное занятие». Ну давай же, предложи что-нибудь получше, вместо того чтобы хихикать и упиваться чувством превосходства! Но, что ни говори, ты ведь не можешь отрицать, что нам надо есть, хотя бы изредка! По крайней мере мне…

– Хелен, давай не будем ссориться, я устал.

– Я слышала, что Носсеросс напился.

– До положения риз. Бедный старина Носсеросс! Когда человек в его возрасте пускается во все тяжкие, это добром не кончается.

– И что потом?

– Я отвел его домой и уложил спать. Он предлагал мне пятерку, но я не мог взять у него деньги.

– Адам, ты рехнулся! Что, по-твоему, будет, если ты и дальше будешь продолжать в том же духе?

– О… Носсеросс славный старик. Он мне нравится. Думаешь, я смог бы содрать с него пять фунтов за то, что уложил его спать? Такую услугу я оказал бы и злейшему врагу.

– Ты же знаешь, у нас на счету каждый фартинг…

– Но это не значит, что я готов унижаться из-за каждого пенни! И вообще, что ты предлагаешь?

Хелен твердо проговорила:

– Я предлагаю объединить наши средства и немедленно открыть клуб, чтобы поспеть к Коронации. Ты ведь поможешь мне, правда?

– Хелен, я не хочу этим заниматься!

– Ты обещал!

– Я ничего не обещал. Я…

– Ладно, не увиливай. Ненавижу, когда увиливают. Почему ты мне сразу не сказал?..

– Говорил! И я вовсе не собираюсь увиливать. Только я никогда не обещал тебе ничего подобного.

– Нет, обещал – на самом деле, конечно… Ладно, ты устал… Ляг отдохни… Адам, мой бедный мальчик, что у тебя с глазом?

– Это Носсеросс, он нечаянно… Боже, как я устал…

– Постарайся расслабиться. О Адам, я так хочу, чтобы ты стал знаменитым, чтобы к тебе пришла удача. Но как можно чего-то добиться, если мы все время должны бороться за существование?

– Не знаю…

– Мы могли бы неплохо подзаработать, а потом и…

– О Хелен, ради всего святого, если ты снова о клубе, давай отложим этот разговор!

Его глаза закрылись. Хелен посмотрела на часы. В десять минут пятого она начала одеваться и с величайшей тщательностью облачилась в сине-белый костюм. Адам открыл глаза и сонно пробормотал:

– Ты куда?

– По магазинам.

В пять минут шестого она была на Бонд-стрит, в кафе «У Рауля».

Фабиан уже поджидал ее.

– А ты чудесно выглядишь, – проговорил Фабиан, оглядывая ее с головы до ног. – Кто бы мог подумать, что ты ночь напролет работала в «Серебристой лисе»? Бог мой, что за фигура! А кожа! Ты выглядишь как настоящая аристократка, к тому же ты умеешь носить одежду. Бог мой, что за женщина!

– Я рада, что тебе нравится, – отозвалась Хелен, наливая чай. – Один кусочек?

– Что? Ах да, конечно…

– А меня вчера уволили, – выпалила Хелен.

– Уволили? Господи, Носсеросс, видно, совсем спятил. Что же ты теперь собираешься делать?

– Хочешь знать, что я собираюсь делать, Гарри? Буду зарабатывать настоящие деньги сама: открою собственный клуб.

– Это требует денег.

– Знаю – в этом-то и проблема.

– У тебя есть какие-нибудь сбережения? – осведомился Фабиан.

– Ни единого пенни.

– А знаешь, это неплохая идея, – задумчиво пробормотал Фабиан, – дело-то весьма прибыльное…

– По моим подсчетам, для начала потребуется совсем небольшая сумма. Я планирую начать с небольшого зала – человек на шестьдесят-семьдесят. Я хочу открыть его к Коронации. Я внимательно присматривалась и уверена, что знаю, как надо вести дела. Во время Коронационной недели на улицы Уэст-Энда хлынет десять миллионов человек, и они истратят десятки миллионов фунтов. Я хочу получить часть этих денег.

Фабиан изумленно разинул рот:

– Клянусь Богом, а ты умна! Ты чертовски толковая девчонка! Далеко пойдешь.

– Я тоже на это надеюсь, – искренне призналась Хелен. – Я пришла в этот ночной клуб, чтобы получить то, что мне нужно. Я не собиралась оставаться там на всю жизнь. Я хочу зарабатывать настоящие деньги, и чем раньше, тем лучше. Да, я намереваюсь далеко пойти. Профинансируй меня.

– Что?

– Дай мне деньги, – холодно проговорила Хелен. – Вложи в мое дело сотню фунтов или около того. Не прогадаешь.

Фабиан был слегка ошарашен. Он смущенно откашлялся и сказал:

– Слушай, детка. Иногда я веду себя как круглый дурак. Я совершил немало безумных поступков, тысячи фунтов вышвырнул в сточную канаву… – Он медленно выговаривал слова, чтобы дать себе время подумать. Потом быстро продолжил: – Но, когда дело доходит до оценки людей, я никогда не ошибаюсь. Ты мне нравишься. У тебя есть мозги и амбиции. Тебе нужна сотня?

– Как минимум.

– Я тебе ее дам.

Хелен внимательно посмотрела на него. Днем Фабиан выглядел совершенно иначе, нежели вечером. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Судя по тому, что он стрекотал как пулемет, Фабиан явно куда-то спешил. Его взгляд беспокойно метался по залу, словно он опасался встретить какого-то страшного врага.

Помолчав, он добавил:

– Если все будет нормально, ты получишь деньги через несколько дней.

Хелен в глубине души надеялась, что он засунет руку в толстый бумажник, бросит на стол пачку белых банкнот и скажет: «Вот, держи!» Но она тут же укорила себя: «Он же деловой человек! Если бы он не был осторожным, то нипочем не добился бы успеха». Решив ответить осторожностью на осторожность, она проговорила:

– Очень хорошо. Разумеется, это будет чисто деловое соглашение… – она на миг взглянула прямо в его глаза, – и, конечно, не имеющее ничего общего с нашими личными отношениями, Гарри… Как скоро ты дашь мне знать?

– Через два-три дня, – сказал Фабиан. – Большая часть моих английских денег в данный момент вложена в дело, и я как раз жду гонорар из Нью-Йорка. Видишь ли, детка, организация поединков стоила целую кучу денег, и у меня сейчас туговато с наличными. А продавать акции мне бы не хотелось…

– Ну разумеется нет, – сказала Хелен. – Мне просто нужно знать, могу ли я на тебя положиться.

– Конечно, можешь спокойно на меня рассчитывать.

– У меня есть еще один друг, который хочет вложить свои деньги в это дело.

– Мужчина?

– Просто друг, – отвечала Хелен.

– Я в деле! – воскликнул Фабиан, шлепая ладонью по столу. – Я твой партнер… Но, Хелен, мы ведь будем продолжать встречаться, не так ли?

Хелен сжала его руку и вкрадчиво проговорила:

– Само собой, Гарри!

Голос Фабиана дрогнул:

– Я из тех, кто во всем идет до самого конца. А ты?

– Все или ничего, – кивнула Хелен. – Мне нравится мужчина, знающий, чего он хочет, и готовый весь мир перевернуть, чтобы это получить. Именно это привлекло меня в тебе буквально с первой нашей встречи.

Падкий на комплименты Фабиан не мог сдержать улыбки.

– В тебе есть энергия и жизненная сила, – сказала Хелен.

– Господи, детка, я без ума от тебя!

– Возвращаясь к делам…

– К черту дела! – воскликнул Фабиан, багровый как рак. – Я уже в деле. Я дам тебе сотню фунтов. Мы будем деловыми партнерами… и не только…

– Это значит, что я могу полностью на тебя рассчитывать?

– На все сто, – заявил Фабиан. – На все сто!

– Я могу быть в этом уверена?

– Слово чести.

Сказав так, Фабиан почувствовал легкий укол совести. Что это было? Возможно ли, что он первый раз в жизни ощутил, каким камнем висел на его душе груз бесконечной лжи, которой была опутана вся его жизнь, – и в конце концов он сам был обречен запутаться в этой паутине? Перед его мысленным взором вдруг промелькнула идиллическая картинка жизни, свободной от обманов, хитростей, уверток и небылиц; одна мгновенная вспышка, в которой он, с неизбывной печалью человека, тоскующего по потерянной родине, увидел свое давно минувшее прошлое, когда белое было белым, а черное – черным, когда, согрешив, а затем раскаявшись, можно было начать жизнь с чистого листа. «И зачем я всегда начинаю плести небылицы? Это совсем не обязательно!» – подумал он.

Но все сомнения исчезли в мгновение ока. Даже когда он произносил «Слово чести», его мозг уже разрабатывал хитроумные планы грядущей авантюры: «Так-так… Может, мне удастся раздобыть где-нибудь полсотни и помахать у нее перед носом… Упросить ее подождать еще немного – мол, остальные деньги вот-вот придут, – а в это время приударить за ней. Передо мной еще ни одна дамочка не смогла устоять… Эта тоже будет моей как миленькая… Зои уедет. Кое-какие деньги у меня есть. Тогда, стало быть, открываем кабак на пару с этой девахой… А почему бы и нет? Носсеросс гребет деньги лопатой, а у нее есть мозги…»

Тем временем Хелен, надев на лицо милую улыбку, думала:

«Если я и в самом деле могу на него рассчитывать, очень хорошо. Если у него и вправду есть деньги, я, пожалуй, пересплю с ним разочек. От одного раза они только сильней распаляются… Да и кто об этом узнает? Я не собираюсь терять голову. И потом, у меня есть Адам – если Фабиан подведет, мы с Адамом сможем раздобыть необходимую сумму… А если нет…»

– Счет, пожалуйста! – крикнул Фабиан официантке. – Черт, мне нужно возвращаться в спортзал…

Глава 19

Душитель уже поджидал его. Уткнув два пальца в грудь Фабиана, он преградил ему путь:

– Слушай, Гарри, ты, видать, забыл?

– Забыл? О чем?

Фабиан втянул верхнюю губу:

– Душитель, не надо говорить загадками. Что ты орешь? Я волнуюсь. Вы что, ребята, не видите, когда человек волнуется? У меня на сердце камень, ясно тебе? Так что выкладывай, что хотел сказать, и заткнись.

– Ты забыл, что обещал купить мне?

– Что?

– Красный шелковый хал…

– О, черт побери, а как же – с твоим именем, вышитым на спине золотыми буквами… Конечно, конечно, о чем речь… Душитель, я ходил в магазин. И вот что мне сказали: ты такой крупный парень, такой чертовски крупный, что они должны специально заказывать твой размер. Значит, придется подождать денек-другой. Ясно тебе? Так что будь молодцом и наберись терпения, договорились?

– А ты не врешь?

– Слушай, – нетерпеливо проговорил Фабиан, – ты что, хочешь, чтобы я тебе морду набил? Я хоть раз тебе соврал? Клянусь Богом, если ты еще хоть раз назовешь меня лжецом, я тебе ноги оторву и завяжу их узлом на шее.

– Хорошо, а когда я его получу?

– Боже правый, дай им время его сшить! Два дня, от силы три.

– А ты меня не надуешь?

– Душитель, я не смогу надуть и злейшего врага, не говоря уж о тебе, а ведь ты мой закадычный друг.

– Ну, смотри не забудь, Гарри. Мне позарез нужен красный шелковый халат с моим именем золотыми буквами на спине. У меня свидание с женщиной.

Фабиан спустился вниз по лестнице. У входа в спортзал его ждал Берт. Фабиан побледнел. Они столкнулись лицом к лицу в узком коридоре.

– Опять ты? Что тебе надо?

– Два слова те сказать, Арри.

– Два слова? Ладно, пока ты не начал, хочу тебя предупредить: если ты снова начнешь ту же бодягу, что в прошлый раз…

– Слушай меня, – сказал Берт. Он заложил обе руки за спину и выпятил подбородок. – У меня к те предложение. Погоди возмущаться, дай мне догрить. Сперва послушай. Хошь стать важной шишкой? Ну тык у меня к те есть предложение.

– Какое предложение? Выкладывай, и побыстрее.

– Я хотел взять три места на рынке на Даймонд-роуд: зелень, фрукты, овощи, салат. Одному не справиться – тут работы на двух-трех человек. На это вполне можно жить. Для начала всего-то несколько фунтов. Что скажешь?

Фабиан не мог удержаться от смеха.

– Да послушай ты! Те ведь нужны деньги – мне тоже деньги нужны. Ну а это дело прибыльное, и стыдиться тут нечего. Ну?

– Ты что, всерьез предлагаешь мне торговать на рынке? Мне? Орать, стоя за прилавком? У меня «Чемпионы Фабиана»! За кого ты меня принимаешь?

– Те вовсе не обязательно выглядеть как торгаш, – продолжал уговаривать Берт, – мы будем носить белые халаты…

– Ты можешь представить меня в белом халате?

– Почему нет? Ведь это деньги. Потом мы, даст Бог, и лавочку сможем открыть. Другие вон тоже с малого начинали. Погляди на «Пилюли Бичама» [31]31
  Крупная фармацевтическая компания, основанная в 1842 г., названная по имени основателя. Выпускает также предметы личной гигиены и косметические средства, фруктовые напитки, конфеты.


[Закрыть]– старина Бичам тоже в свое время торговал на рынке, надрывал глотку, расхваливая свой товар…

– Заткнись, – сказал Фабиан. – Чтобы я стал каким-то лавочником? Ты рехнулся.

– Да ты посмотри на «Лайонз»… [32]32
  Название фирменных ресторанов, кафе и булочных-кондитерских одноименной компании.


[Закрыть]

– Сколько для этого потребуется?

– Мы могли бы начать с пони. [33]33
  Разг.: 25 фунтов стерлингов.


[Закрыть]

– Разве это деньги! Курам на смех! – вскричал Фабиан. – Двадцать пять фунтов!

– Ну? Что скажешь, Арри?

– Я дам тебе эти деньги, – сказал Фабиан, – я дам тебе двадцать пять фунтов, а ты мне – третью часть дохода.

– Ба! – нетерпеливо воскликнул Берт. – Ты, видать, не понял, о чем я толкую. Я хочу, чтоб мы были друзьями. Чтоб ты человеком стал, занялся делом. Будешь сам подбрасывать Зои пару шиллингов – сразу по-другому себя почувствуешь…

– Все, с меня хватит. Уймись наконец. Пойми, у меня здесь бизнес, который принесет мне миллионы.

– Может, принесет, а может, и нет. Лично я за него и гроша ломаного не дам.

– Послушай, Берт, видать, ты совсем рехнулся, возя свою тележку. Ты невежа, темнота бескультурная! Я много от тебя терпел, потому что ты невежа, да, невежа! Но я тебе одно скажу: когда ты приходишь ко мне с этой белибердой насчет того, чтобы я торговал вонючими фруктами на вонючем рынке, – это форменное издевательство.

– Это ты невежа, а не я! Я хочу тя спасти. Вся эта трескотня с борьбой, все эти мадам…

– Так и шел бы ты в Армию Спасения, а меня спасать не надо!

– Ладно, ла-адно, иди к черту! С тобой все ясно.

Берт вышел вон. Фабиан крикнул ему вслед:

– Берт! Погоди минутку!

– Че?

– Слушай, Берт, ты… Послушай. Дать тебе пару фунтов?

– Нет.

– Весь из себя гордый, да? Ты ведь хочешь открыть эту фруктовую лавочку?

– Ежли с тобой, то да.

– Я согласен участвовать, но по-другому. Если ты и вправду хочешь начать дело, я могу дать тебе пони. И мне не нужно никакой доли от прибыли, понятно? Я достану тебе пони, а ты рассчитаешься со мной, когда у тебя будут деньги. Если тебе нужен пони, так и скажи – я тут же сбегаю и принесу. Ну?

– Что-то никак я тя не пойму, Арри. Ты еще мальцом был такой: таскал с тележек леденцы и раздавал все до единого. А потом ты идешь и… Ну дак слушай меня, Арри, айда со мной. Не хошь орать на рынке, не надо. Можешь даже белый халат не носить. Будешь вести счета, я тя научу, как покупать. Я…

– Нет. Но если тебе нужен пони…

– Пока, Арри, – печально проговорил Берт. Он протянул руку. Фабиан помедлил, а затем крепко пожал ее. Опустив взгляд на кончики своих ботинок, Берт добавил: – Извини, что я тогда те по морде врезал, токо…

– Ладно, забудь, – сказал Фабиан и вошел внутрь.

В кабинете он обнаружил Фиглера; тот, сидя за столом, делал расчеты на обороте старого конверта.

– Джо, – сказал он, – я хочу занять пятьдесят фунтов.

– Да-а? Что ж, желаю удачи.

– А ты не одолжишь их мне?

– Кто, я? Полсотни фунтов? Вся моя наличность вложена в это дело… Даже и не проси меня трогать эти деньги. Мне и так все уже порядком осточертело.

– Осточертело?

Фиглер устало махнул рукой. Из спортивного зала доносились приглушенные крики и шлепки ладоней по обнаженному телу.

– Я не привык вести дела подобным образом. Я попробовал, но, по мне, это слишком скучно.

– Что тут скучного?

– Все как-то вяло, безжизненно, вот что. К тому же… накладные расходы, персонал, счета бесконечные, вся эта волынка с наличными – мне это совсем не нравится.

– Ты спятил! Мы вот-вот начнем зарабатывать настоящие деньги, и потом, мы только начали. А тебе уже осточертело! Черт, я-то думал, ты парень с характером! Да за одно только шоу мы заработаем восемьдесят, а то и сотню фунтов чистоганом!

– Это не в моем стиле. Я привык вести дела, где не нужно платить ни пенни наличными. А что здесь? Чем я вынужден заниматься? Сидеть и ждать у моря погоды. Быть в подвешенном состоянии. Одни прожекты, и больше ничего. Все равно что в карты играть. Может, люди придут, а может быть, и нет. Может быть, может быть, может быть! А у нас все деньги вложены! А что, если случится землетрясение? А что, если война? Я не люблю вкладывать свои деньги неизвестно во что. Мне это не нравится.

– Но это шоу будет настоящей сенсацией.

– А какие гарантии ты можешь мне дать?

– Какие гарантии, говоришь? Да все на свете! Популярные борцы. Отличный зал. Во всех кафе – наши плакаты. Я собираюсь дать объявление в газетах – то-то все удивятся! Старый Али возвращается на ковер – это будет настоящий шок. Люди приедут за тысячи миль, чтобы это увидеть. Старый Али притащит к нам в зал всех чертовых янки, которые приедут на Коронацию, – а все потому, что в Штатах он был настоящей звездой. Они до сих пор печатают его фото в журнале «Ринг». А ты еще спрашиваешь, какие гарантии!..

– Мм…

– Ну хорошо, скажи мне, чего ты хочешь?

– Свернуть это дело, – сказал Фиглер.

– Что? Ты рехнулся? Не будем мы ничего сворачивать.

– Ты забыл, что мне принадлежат две трети в этом деле.

– И что с того?

– Я фактический владелец «Чемпионов Фабиана», и в соответствии с соглашением я нанял тебя на работу.

– Это ложь! Я не подписывал никаких соглашений.

– Господи, ну что за люди! – проговорил Фиглер, возведя глаза к потолку. – Подписывают соглашения не глядя!.. У меня бумага с твоей подписью, что еще тебе надо? Я могу прикрыть бизнес, как только сочту это целесообразным.

– Что?! – заверещал Фабиан. – Если ты попробуешь меня надуть, я тебе ноги вырву и отхлещу ими по физиономии!

– Я весь дрожу, – съязвил Фиглер.

Фабиан воткнул в стол перочинный нож. Но Фиглера оказалось не так-то просто взять голыми руками – на его стороне была несокрушимая власть бумаг, подписей, печатей, штампов; на его стороне был сам его величество Закон. Фабиана едва не разорвало от ненависти. Подавив ярость, он спросил:

– Что ты хочешь?

– А чего ты так беспокоишься? Я не возьму ничего твоего. Я собираюсь ликвидировать «Чемпионов Фабиана».

– Понятно. Ты не возьмешь ничего моего, ты просто собираешься прикрыть эту лавочку, так? И плакали мои полсотни фунтов, да?

– Напротив, ты получишь их обратно.

– А сколько лежит на нашем счету в банке?

– Меньше ста фунтов.

– И ты вернешь мне все мои деньги до единого пенни?

– Да.

Фабиан снова взорвался:

– Ах ты каналья! Ты что задумал?!

– Уймись. Я только хочу сократить издержки.

– Мы еще и не начали! Чер-рт…

– Надеюсь, нам удастся вернуть наши деньги после первого шоу. А после следующего я выхожу из дела.

– Да-а? Ладно, если ты хочешь выйти из дела, то я – нет. Это дело принесет нам кучу денег. Можешь забирать свою сотню. Я и без тебя справлюсь.

– Делай что хочешь. Я выхожу из игры. Между прочим, у меня есть другое интересное предложение, и я не желаю тратить время на эту волынку.

– Какое предложение?

– Это тебя не касается, Гарри. Я заберу свою сотню, ты – свои пятьдесят фунтов, а все, что останется, мы поделим пополам и разбежимся. Идет?

– Идет, – сказал Фабиан, – но я хочу знать, что ты затеваешь.

– А, ты же меня знаешь, – проговорил Фиглер со странной улыбкой, – мне нужны простор, движение, я склонен к постоянной перемене мест. Мне не нравится бизнес, где все время нужно сидеть сиднем. Что ты волнуешься? Мы вернем наши деньги с прибылью – несколько фунтов прибыли. Мы ведь жили на эти деньги, пока занимались этим, верно? А ты дурак, Гарри…

– И все-таки я уверен, что ты что-то затеваешь.

– Ничего я не затеваю, Гарри, правда. Я никогда не мог заниматься подолгу одним и тем же делом. Если бы мог, то наверняка сколотил бы состояние. Но я не могу. Мне нужно движение – заработал пару фунтов, затем попробовал что-то другое…

– Держу пари, ты затеваешь какую-то авантюру.

– Богом клянусь, ничего подобного! К тому же такой толковый парень, как ты, сможет вполне обойтись без меня… Конечно, если ты не хочешь забрать свои пятьдесят фунтов наличными, то…

– Мне нужны мои полсотни фунтов наличными.

– Тогда можешь забрать их хоть сейчас, если хочешь, а я буду уповать на доходы от шоу.

– Мы поделим их пополам, ты забыл?

– Разумеется, после того как я смогу покрыть свои сто фунтов, оставшуюся часть мы поделим пополам.

Фабиан заколебался – но как он мог устоять перед пятьюдесятью фунтами, да к тому же наличными? Наконец он мрачно проговорил:

– Мне нужны мои пятьдесят фунтов, нужны позарез. Так что я их забираю… У меня тоже есть предложение, между прочим… А после следующего шоу мы поделим доходы пополам и разбежимся… Но я все равно уверен, что ты что-то задумал.

Из спортзала донеслись громкие крики.

– Это Али и мальчишка с Кипра, – пояснил Фиглер. – Ты бы с ними поговорил… а то грызутся день-деньской, как кошка с собакой.

– Я им уши пообрываю, – пообещал Фабиан, выходя из кабинета.

Когда за ним затворилась дверь, Фиглер зловеще улыбнулся.

Кратион хохотал громовым голосом, а Али скрипел зубами от ярости. Между ними стоял Адам.

– В чем дело? – спросил Фабиан.

Али ответил:

– На земле есть два киприота. Один всегда хохочет, другой никогда не улыбается.

– Хо-хо-хо! – хохотал Кратион.

– Первый смеется, потому что слишком глуп, чтобы понять, что ему впору плакать, а другой хмурится, потому что слишком туп, чтобы увидеть, до чего он смешон.

Кратион все еще смеялся. Али продолжал звенящим от гнева голосом:

– Они завивают себе волосы. Они знают только три ремесла: цирюльник, портной да судомойка. И хотя они и называют себя борцами, их национальный спорт – это домино. Они стучат костяшками и орут – вот и вся игра. Они спят с горничными, которые водят их в кино. Потом они становятся национальными героями. И все они борются как рабы. Тьфу, тьфу, тысячу раз тьфу на всех киприотов!

– Эй ты, пузо! – хохотал Кратион, показывая зубы. Когда Кратион смеялся, он походил на человека, вполне довольного собой. Казалось, на его улыбающемся лице было написано: «Если бы я не был Кратионом, то я был бы самим Всевышним». Но, стоило ему перестать улыбаться, выражение его лица менялось. Оно становилось свирепым и жестоким. Он выглядел так, словно ему было под силу разорвать льва. Его волосы нависали низко надо лбом, касаясь бровей, глаза под густыми сросшимися бровями были практически не видны, и только плоский тяжелый нос не давал близко посаженным глазам окончательно слиться друг с другом. А пока они выжидающе поблескивали из-под бровей, в то время как верхняя губа праздновала победу над нижней, которая время от времени подпрыгивала, силясь уцепиться за верхнюю. В его жилах текла турецкая, греческая и африканская кровь. Даже его волосы олицетворяли собой древнюю борьбу цивилизаций: густые, вьющиеся, непокорно-буйные, они топорщились, перекручивались и спутывались в невообразимый клубок.

Он сказал Адаму:

– Он слишком стар для того, чтобы драться. Я ударить его один раз, он умереть. Один палец. Вот энтот, гляди! – Он помахал в воздухе указательным пальцем.

– А ну замолкни! – приказал Фабиан.

– Он сказал, что я старый! Он сказал, что я толстый!

Фабиан ухмыльнулся:

– Старый? Толстый? Черт, да разве мы не видим, что ты у нас самый юный? И что скоро от тебя одна тень останется?

– Можешь шутить, сколько тебе вздумается. Но позволь мне драться с ним! Я ему покажу, какой я старый… Тьфу! Плюнуть и растереть! Что, ублюдок, твоя бабушка так и не поняла, что турок лучше киприота, когда твой дед прятался под кроватью?

– Ах ты…

– Дер-ржи его! – завопил Фабиан, вцепившись своими ручонками в запястье Али. Адам обхватил Кратиона, удерживая его из последних сил. Могучий киприот повел плечами и стряхнул его. Адам повалился на пол.

– Эй вы, послушайте меня! – кричал Фабиан. – Из-за чего весь сыр-бор? У вас, ребята, есть шанс выяснить на ковре все ваши проблемы. Я помещу ваши имена на афише для следующего шоу. Это будет сенсация! Что попусту растрачивать свои силы здесь, вы, дурни? Это будет сенсационное возвращение Али! Али Ужасный Турок против Кратиона! Смекаете?

– Хорошо, – кивнул Али.

– Нет, – сказал Кратион, – ребята будут надо мной смеяться, что я бороться со стариком.

– По две гинеи каждому! – крикнул Фабиан.

– Нет, – сказал Кратион.

– Дай ему четыре гинеи, – предложил Али, – отдай ему мою часть. Я буду бороться бесплатно.

– Ну? – спросил Фабиан.

– Идет, – согласился Кратион.

Али фыркнул:

– Дешево же их можно купить, этих чемпионов. Тьфу! Да он папу-маму продаст за чашку кофе. Друзья будут над ним смеяться! Ха! Они будут смеяться еще сильней, когда я котлету из него сделаю.

Кратион бросил через плечо:

– Лучше читай молитвы, жирдяй.

Адам отвел Фабиана в сторонку и прошептал:

– Ты что, серьезно? Ты и впрямь собираешься позволить им драться?

– А почему бы и нет?

– Но это преступление! Али почти семьдесят – Кратиону еще нет и тридцати. Али старик, хотя и не признает это. Он болен.

– Чушь! Он силен, как лев.

– Но…

– Что ты так волнуешься? Боишься, что он окочурится, или что?

– Боюсь, что его изобьют, а я не хочу на это смотреть.

– Ну и не смотри.

– Я дам тебе пятерку, если ты отменишь поединок.

– Что?! Ты предлагаешь мне взятку? К тому же для меня это гораздо больше, нежели просто поединок.

– А, черт с тобой, поступай как знаешь, – в сердцах бросил Адам и прошел в раздевалку. Там он обнаружил Али. – Али, окажи мне одну услугу. Откажись от этого чертова поединка.

– Почему?

– Почему? Ты ничего от этого не получишь, да и к тому же Кратион никакой не борец. Он мясник, убийца.

– Ну и что с того? А я палач.

– Но Али!..

Али обернулся к нему, злобно вытаращив глаза:

– Иди к черту! Ступай в свой ночной клуб! Оставь меня в покое!

Адам пошел домой. Хелен еще не вернулась. Он оделся и отправился в ночной клуб.