Текст книги "Здесь ради торта (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Милликин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 14

Клейн

Клейн: Как ты смотришь на то, чтобы пойти на футбол к Оливеру в следующие выходные? Ты сможешь познакомиться с ним и моей сестрой.

Пейсли: Ты хочешь, чтобы я познакомилась с большей частью твоей семьи? Тебе не кажется, что мы слишком торопимся? Мы в фальшивых отношениях всего несколько недель.

Клейн: Ты боишься?

Пейсли: Не-е-е-т.

Клейн: Не надо меня успокаивать, Ройс. Это для правдоподобности. Оливер – важный человек в моей жизни. Будет выглядеть странно, если ты никогда его не встречала. Что скажешь?

Пейсли: Один вопрос… стоит ли мне взять с собой мой проверенный временем поролоновый палец?

Пейсли приходит на игру за десять минут до ее начала. На ней рваные джинсы, лавандовая футболка с V-образным вырезом и кроссовки. Как бы я ни ценил ее рабочий наряд и каблуки, которые она предпочитает, мне нравится ее повседневный образ. Она замечает меня, стоящего в траве возле парковочного места, и машет мне рукой.

Я иду в ее сторону, а она – в мою. На ходу она лезет в сумочку и достает белую бейсболку, которую надевает на голову.

Я едва ли не упал и не свернул шею. Я всегда считал, что бейсболки на девушках – это мило, но на Пейсли? Это совершенно новый уровень, и на этом высоком уровне ключевое слово уже не «мило». Это сексуально.

Чертовски сексуально.

Охуительно сексуально.

Сексуально, как если бы она стояла передо мной в чем-то кружевном и едва заметном.

Она останавливается передо мной. На ее лице улыбка, никакого макияжа, насколько я могу судить, и два золотых обруча, свисающих с мочек ее ушей. Нежно-фиолетовый цвет ее футболки заставляет зеленый оттенок глаз выделяться больше, чем голубой.

Загнув палец, я постукиваю им по козырьку ее бейсболки.

– Хорошая кепка. Не тот вид спорта.

Может быть, легкомысленное поддразнивание удержит меня от того, чтобы сказать, какой привлекательной я ее нахожу.

– Нет такой вещи, как футбольная кепка, – трепещет она.

Она… нервничает? Не может быть. Только не Пейсли.

Моя рука сжимает ее локоть. Я тут же жалею о том, что не выбрал менее асексуальное место. Я мог бы хотя бы коснуться ее плеча. Слишком поздно, но я все равно мысленно пинаю себя.

– Я рад, что ты пришла, – говорю я, надеясь, что мои внутренние муки не отражаются на лице.

Она моргает и смотрит на меня.

– Я же говорила, что буду здесь.

Я отпускаю ее локоть и делаю шаг назад.

– Я знаю. Но это детский футбольный матч, – теперь это я нервничаю. Неужели я пригласил ее на футбольный матч моего племянника? Что за болван. Пейсли, наверное, привыкла к гораздо лучшим, хорошо спланированным свиданиям. – Уверен, у тебя есть много других дел, которыми ты могла бы занять свое утро.

– Да, – говорит она, наклоняя голову. – Но это тоже важно. Правдоподобность, и все такое.

– Точно, – киваю я. – Правдоподобность.

– Дядя Клейн!

Мы одновременно поворачиваемся в сторону Оливера. Одетый в темно-синюю форму с красной подкладкой вокруг воротника и красные носки до колен, он бежит на меня на полной скорости.

Я легко ловлю его, разворачивая. Иден отстает на несколько шагов.

Она подходит к Пейсли и протягивает руку.

– Ты, должно быть, Пейсли. Я Иден, старшая сестра Клейна.

Я ставлю Оливера на ноги. Иден протягивает руку и приглаживает его волосы.

– Этот дикарь – мой сын, Оливер.

– Приятно познакомиться с вами обоими.

Оливер снимает рюкзак с плеча Иден.

– Мне пора. Я не хочу опоздать на разминку. Тренер строгий. Он говорит, что я теперь в клубной команде и должен вести себя соответственно.

Я хмурюсь. Этим детям по десять лет. Что значит «вести себя соответственно»? Как только Оливер скрылся из виду, я говорю Иден:

– Думаю, мне придется потратить некоторое время на то, чтобы сделать эту модель из социальных сетей менее привлекательной в области лица.

Иден разражается смехом.

– Боюсь, кривой нос придаст ему опасные черты, и знаешь, дамы любят опасных мужчин.

Мое хмурое выражение лица переходит в угрюмое.

– Предысторию, пожалуйста, – подает голос Пейсли.

Я провожу рукой по волосам, жалея, что не промолчал.

– Новый тренер Оливера – начинающий фитнес-инфлюенсер, – даже я слышу презрение в своем тоне.

– Клейн ревнует, – поддразнивает Иден, ущипнув меня за щеку.

– Неправда, – заявляю я, углубляя тембр своего голоса, чтобы рассмешить сестру.

Пейсли смотрит на поле, ее взгляд останавливается на тренере, который ведет у пятнадцати десятилетних мальчиков разминку. Мышцы его бедер напрягаются на фоне шорт, а рукава футболки, кажется, задыхаются от бицепсов. Неужели у него нет подходящей одежды?

– Ладно, ладно, – говорит Пейсли. – Мне понадобятся доказательства.

Иден достает свой телефон. Меньше чем за семь секунд она находит профиль футбольного тренера в социальных сетях.

– Вау, Иден, – ворчу я. – Тебе даже не пришлось искать его. Ты держишь его в быстром поиске?

Она подносит телефон к лицу Пейсли, но ее глаза стреляют в меня лучами смерти.

– Имей хоть каплю уважения. Ты говоришь о будущем папочке Оливера.

Пейсли окидывает взглядом экран, указывая на видео, на котором он демонстрирует растяжку бедер.

– Я думаю, может, тебе стоит сделать его своим папочкой.

– Вот и все, – бормочу я, раздраженный ее открытой признательностью. – Ты выбываешь из игры, Пейсли.

– Не может быть, – вмешивается Иден. Она обхватывает Пейсли, притягивая ее к себе. – Пейсли – моя новая лучшая подруга.

Я потираю виски.

– Я должен был догадаться, что знакомить вас двоих – плохая идея.

Раздается свисток судьи, означающий начало игры.

Я указываю на телефон Иден.

– Если вы двое закончили пускать слюни на него, начинается игра.

Иден отводит Пейсли в сторонку, пока я достаю стулья с заднего сиденья машины сестры. Я возвращаюсь с двумя, расставляю их и жестом предлагаю Пейсли сесть.

– А где твой? – спрашивает она.

– Клейн не сидит во время игр, – отвечает Иден. – Он слишком напряжен.

– Тренеры не сидят, – сообщаю я сестре.

– Бывшие тренеры, – поправляет Иден.

Пейсли широко ухмыляется, слишком уж ее забавляют ответы моей сестры.

Следующие сорок пять минут я трачу на то, чтобы показать Пейсли, что именно имела в виду Иден, говоря о том, что я напряжен.

– Ты можешь успокоиться? – спрашивает она, поворачивая шею, чтобы посмотреть на меня, пока я вышагиваю позади нее.

Я гневно вскидываю руку, жестикулируя по полю.

– Тренер – идиот. Почему он не скажет им, чтобы они перестали пасовать в центр?

Иден смотрит на меня с упреком.

– Может, он сказал им что-то, пока они были в стороне, но ты не слышал, потому что тебя там не было? Потому что ты больше не тренер Оливера?

– Может, мне и следовало бы им быть, – рычу я в ответ.

Иден поднимает брови.

– Что, теперь ты собираешься найти третью работу?

– Подождите, – Пейсли поворачивает голову к моей сестре. – Третья работа? Ты имеешь в виду, потому что он бармен и еще писатель?

– Может, мне следовало сказать «четвертая работа», – говорит Иден. – Добавь к этому списку реконструкцию дома.

На лице Пейсли появляется замешательство.

– Реконструкцию дома?

Меня охватывает раздражение. Я хочу, чтобы моя сестра замолчала.

– Владелец «Упрямой дочки» сейчас занимается перестройкой своего дома. Я помогаю ему то тут, то там.

Пейсли поправляет кепку, чтобы лучше меня видеть.

– Теперь ты архитектор?

Я скрещиваю руки.

– Нет, я хорошо умею размахивать кувалдой и сбивать все дерьмо на своем пути.

Она смотрит на меня, поджав губы.

– Что? – я смотрю на нее сверху вниз. Она, наверное, ломает голову над тем, как объяснить матери, что ее парень – также любитель кувалд. Может, она жалеет, что не наткнулась на какого-нибудь другого парня с лучшей родословной, чтобы тот стал ее фальшивым кавалером? От этой мысли в моей груди поселяется тоска, а сверху – слой презрения. – Тебе не нравится, что у твоего фальшивого парня мозоли на руках? Ты сомневаешься, стоит ли выставлять меня перед своей семьей?

Она обиженно выдыхает.

– Я не это сказала.

– Боже, Клейн, – вмешивается Иден. – Тебя выкинут из поезда любви не из-за твоих мозолей, а из-за твоего плохого отношения.

Пейсли скрещивает руки и смотрит на меня.

– Она права.

В центре поля судья смотрит на часы и замедляет шаг. Он подносит свисток к губам и дует в него, сигнализируя об окончании игры.

Взрослые хлопают, крича:

– Молодцы, ребята, все в порядке, вы выиграете следующую.

Облом. Разочарование, которое я испытываю, схоже с разочарованием Оливера и его товарищей по команде, уходящих с поля.

– Один шарик, Клейн, – предупреждающе произносит Иден.

Я отказываю ей, покачав головой.

– Сегодня день двух шариков, Иден, и не пытайся говорить мне обратное.

– Ладно, – ворчит она.

Для Пейсли она объясняет:

– Клейн берет Оливера на угощение после футбола. Победа или поражение – неважно.

Оливер уходит с поля, рюкзак отягощает его и без того сгорбленные плечи. Его взгляд встречается с моим, и его нижняя губа вздрагивает.

Я обнимаю его, не обращая внимания на запах пота, исходящий от него.

– Ты хорошо играл. Гордись этим.

– Мы проиграли, – раздраженно говорит Оливер.

– В проигрыше есть свои уроки.

– Дядя Клейн, сейчас я просто не могу понять, в чем они заключаются.

Я киваю, прищурив глаза, словно глубоко задумался.

– Ты веришь, что двойной шарик мороженого поможет тебе это понять?

Одна сторона рта Оливера кривится в улыбке.

– Только если сверху будут плавленые зефирки и крошеные «Орео».

Иден хмыкает.

– Если ты настаиваешь на том, чтобы дать ему весь этот сахар, ты забираешь его днем.

Я похлопываю Оливера по плечу.

– Я же говорил, что смогу уговорить ее разрешить тебе прийти ко мне потом и съесть угощение размером с твою голову.

Оливер сияет. Проигранный футбольный матч остался позади, а мороженое теперь в его обозримом будущем. Он шлепает меня по ладони с такой силой, на какую только способен.

– Дядя Клейн, ты лучший.

Через голову Оливера я показываю на себя и говорю Иден:

– Я лучший.

Иден менее чем нежно шлепает меня по центру груди.

– Лучшие дяди помогают строить диорамы. Для которых у нас нет материалов, – она делает вид, что трясет помпонами. – Ура.

Оливер стонет и раскачивается всем телом, как будто это худшая новость, которую он мог получить.

Я подмигиваю ему.

– Хорошо, что я получил двойное высшее образование: по творческому письму и строительству диорам.

Взвалив на каждое плечо по сложенному стулу, я веду его через травянистое поле к парковке.

– Мой младший брат играл в футбол, – рассказывает Пейсли Оливеру. – Я помню, как ходила на его игры. Ты намного лучше, чем он.

– Спасибо, – он прищуривает один глаз и смотрит на нее. – Ты девушка дяди Клейна?

– Пейсли – моя подруга, – отвечаю я.

У Оливера уже готов следующий вопрос.

– Ты когда-нибудь смотрела, как он играет в футбол?

– Не-а, – она выделяет звук «а».

– А надо бы. Он действительно хорош.

Я ухмыляюсь Оливеру. Можно подумать, у нас с ним договор, где он должен меня так нахваливать.

Мы доходим до машины Иден, и я укладываю стулья в багажник. Обращаясь к Пейсли, я спрашиваю:

– Ты хочешь мороженого?

Она качает головой.

– Я дам вам, ребята, немного времени побыть в кругу семьи. Кроме того, мне нужно работать.

Оливер гримасничает.

– В субботу?

Она ухмыляется.

– Боюсь, что так.

– Ты должна хотя бы съесть мороженое перед работой, – уговариваю я, растягивая последнее слово.

Она поднимает на меня взгляд.

– А разве лакомство не должно быть после окончания тяжелой работы?

– Нет, – в унисон говорим моя сестра, Оливер и я.

Пейсли смеется, а Иден машет рукой на прощание.

– Было приятно познакомиться с тобой, – она бросает на меня пристальный взгляд. – Надеюсь, скоро увидимся снова.

Иден обходит внедорожник сбоку, Оливер идет следом.

– Увидимся там, дядя Клейн, – кричит он и машет рукой.

Я провожаю Пейсли до ее машины, припаркованной неподалеку.

– Ты должна поехать с нами.

Из ее горла доносится «хм».

– Для правдоподобности? Чтобы я могла сообщить своей семье о любимом вкусе мороженого твоего племянника?

Мы остановились у заднего борта ее машины. Моя рука просовывается между нами, тянется к ней, и тут я осознаю, что делаю, и опускаю ее. Мне придется быть осторожным. С Пейсли слишком легко забыть, что все это понарошку. Мы слишком хорошо умеем шутить, подтрунивать, ладить друг с другом.

Вынужденно улыбнувшись, я пожимаю плечами и говорю:

– Потому что хочу, чтобы ты пошла.

Она нервно теребит зубами нижнюю губу.

Как бы мне хотелось отказаться от своего приглашения. Зачем я вообще что-то сказал? Пойти на футбольный матч Оливера, чтобы она могла познакомиться с ним и поговорить о нем – это одно, а съесть мороженое с моей семьей просто ради того, чтобы провести с ними время, – совсем другое. Мы не вместе, и, будем честны, я не тот парень, которого она бы выбрала.

В ее взгляде читается извинение.

– Клейн, я…

Мои губы сжимаются в жесткую линию.

– Я понял. Не беспокойся об этом, – я делаю шаг, увеличивая расстояние между нами, потому что мне нужно пространство. Я не могу быть так близко к ней сейчас. Это больно.

Она протягивает руку, но меня нет рядом, и ее руки безвольно падают на бок.

– Мне кажется, ты не понимаешь.

– Я прекрасно понимаю, – я сохраняю ровный голос. – Это, – я делаю жест между нашими телами, – строго бизнес. Никаких дружеских отношений сверх необходимого.

Она хмурится.

– Дело не в этом.

Надежда, настойчивая и раздражающая, искрится в моей груди.

– В чем же дело?

Она открывает рот, но из него ничего не выходит, а ее выражение лица переходит в тихую панику.

Надежда погасла.

Пейсли издает звук разочарования, придушенный крик, и я без раздумий тянусь к ней, хватая за предплечье. Она смотрит вниз, на то место, где я прикасаюсь к ней, и резкий вздох вырывается из ее горла.

Мои мозоли.

На этой неделе я трижды помогал рушить стены. Мои мозоли очень заметны, даже больше, чем когда я прикасался к Пейсли раньше.

Она испытывает отвращение. К моему прикосновению.

Оно разрушает меня.

Словно ее кожа – горячая плита, я отдергиваю руку. Вот оно, снова смущение, прикрытое гневом.

– Как я смею прикасаться к тебе своими мозолистыми руками, – в голосе нет злости, только неуверенность.

Пейсли морщит нос, губы сжимаются, как гармошка, а брови складываются галочкой.

– Эти руки, – она указывает на меня прямым пальцем. – Перестань говорить об этих руках, как будто они отталкивают. Они почетный знак, трофей, эмблема честного человека, выполняющего тяжелую работу. То, что ты считаешь, будто я думаю иначе, оскорбительно.

Она хватает меня за руки, просовывая их под футболку. Я вздрагиваю от ощущения ее теплой, гладкой кожи, впадинки ее пупка под подушечкой моего среднего пальца. Она проводит руками по своему животу, в ее сине-зеленых глазах горит огонь.

– Я выгляжу так, будто меня заботят твои мозоли?

Шок сковывает меня, но вскоре я двигаюсь самостоятельно, проводя руками по ее бокам, обхватывая поясницу. Чувствую тело Пейсли. Она дрожит. У нее… мурашки.

Может ли это быть? Ей нравятся мои грубые прикосновения?

Мои руки остаются на ее спине, застыв, лишь большие пальцы нежно поглаживают ее мягкую кожу.

– Пейсли, – мой голос срывается на глубокий и хриплый шепот.

– Да? – ее голос негромкий.

– Мне жаль. Я…

– Болезненно реагирующий? – она приподняла бровь.

– Да. У меня небольшой груз обид. У нас было немного, пока мы росли, и… – мой голос прерывается. Есть вещи, которые я ей не рассказывал. Воспоминания, которые я предпочитаю не ворошить.

– Не волнуйся об этом, – заверяет она, отстраняясь и заставляя мои руки упасть с ее футболки. – У нас все хорошо?

Уже второй раз нам приходится убеждаться, что у нас все хорошо. Я начинаю задумываться, не является ли слово «хорошо» заменой слову «друзья».

Я сдерживаю вздох.

– У нас все хорошо, Ройс.

Она идет к двери своей машины и, открывая ее, дарит мне неуверенную улыбку.

– Скоро увидимся, Мэдиган.

Она забирается в машину, а я иду к своей. Я уверен, что Иден и Оливер уже почти добрались до кафе-мороженого.

Что касается меня, то я по-прежнему чувствую кожу Пейсли на своих руках.

ГЛАВА 15

Пейсли

Я обманула. Мне не нужно работать. У меня последняя примерка платья для подружки невесты, но это будет только через несколько часов.

Мне нужно было пространство от Клейна.

Клейна, с которым я по пьяни целовалась в колледже.

Клейна, который разорвал на части мою историю.

Клейна – писателя.

Клейна – дяди.

Клейна – человека с огрубевшими от работы руками.

Клейна – моего клиента.

Клейна – моего фальшивого бойфренда.

Клейна.

К л е й н а.

К Л Е Й Н А.

Пейсли: *фотография*

Пейсли: Это то, что я надену на свадебную церемонию.

Клейн: Твое умение делать фото хуже, чем у Оливера.

Пейсли: Грубо.

Клейн: Ты отрезала себе голову.

Пейсли: Это было специально.

Клейн: Ты не хотела, чтобы я видел твое лицо? Тебе ведь известно, что я уже знаю, как ты выглядишь?

Пейсли: Может, я все это время носила маску, как в кино. Такую, которую надевают на всю голову, шею и часть груди.

Клейн: Странный способ попросить меня засунуть руку под твою рубашку, но ладно.

Пейсли: Если ты положишь руку мне на грудь и тронешь кожу, я ткну тебя в глаза и в то же время ударом карате врежу по твоей трахее.

Пейсли: Не испытывай меня. Я ходила на курсы самообороны, так что я действительно сертифицирована по тычкам в глаза и перерезанию трахеи.

Клейн: Я в ужасе.

Пейсли: Прекрасно. Именно там, где я хочу тебя видеть.

Клейн: В следующий четверг я участвую в футбольном матче. Он должен быть товарищеским, но это скорее матч-реванш. «Янг Бакс»[xxxviii] против «Дэд Бодс»[xxxix]. Не хочешь прийти посмотреть?

Пейсли: После того, как Оливер похвастался твоими навыками? Я была бы дурой, если бы отказалась.

Клейн: Принеси поролоновый палец.

Пейсли: Будет сделано. Тебе нравится платье?

Клейн: А разве важно, нравится ли мне платье?

Пейсли: Нет, но мне нужно, чтобы мне сказали, что оно мне идет. Моя сестра сейчас не отвечает на звонки.

Клейн: Платье не смотрится хорошо на тебе…

Клейн: ТЫ заставляешь платье хорошо смотреться на тебе.

Пейсли: КЛЕЙН-СТРИПТИЗЕР, ты ТАК БЛИЗОК к тому, чтобы я вдарила тебе по трахее.

ГЛАВА 16

Клейн

– Там что, голые девушки?

Я поворачиваю голову к тому, кто задал этот глупый вопрос. Это мой босс, Джеремайя, который также является моим товарищем по футбольной команде.

– Что? – спрашиваю я, с трудом выговаривая «о».

Подбородок Джеремайи приподнят, брови насуплены. У него волосы цвета яркого «Читос» и веснушки с ног до головы. Он упирается в меня плечом.

– Ты пропустил пас, потому что смотрел в сторону. Опять.

Я качаю головой в знак раскаяния.

– Прости.

– Ты кого-то ждешь?

Еще одно покачивание головой.

– Нет.

Игра уже наполовину закончилась, а Пейсли все еще нет. Нет причин рассказывать о ней Джеремайе. Он бы мне наплел всякого дерьма за то, что меня кинули.

Джеремайя бежит за футбольным мячом туда, куда он укатился после моего промаха.

Мне не следовало ожидать, что Пейсли придет сегодня, хотя она и сказала, что придет. С моей стороны было глупо приглашать ее в первую очередь. Я был под кайфом от счастья, от того, что смог увидеть, как она болеет за Оливера, и я переборщил. Приглашение, которое я ей сделал, не имело никакого отношения к тому, чтобы лучше узнать друг друга, и она это почувствовала.

– Включи голову в игру, – наставляет Джеремайя, ставя мяч на обочину для вбрасывания «Дэд Бодс». – Мы не можем позволить этим мужчинам среднего возраста победить. Мы молоды, мы сильны, – он напрягает бицепсы и фыркает.

– Если ты не заметил, они хотят этого больше, чем мы. Воля к победе делает их более грозными, чем мускулы твоих рук.

Джеремайя отходит назад, указывая на мою грудь.

– С таким отношением к делу ты точно проиграешь.

Заняв свое место на поле, я делаю все возможное, чтобы вытеснить Пейсли из головы. Мы обмениваемся услугами, не более того. То, что она не пришла, не должно иметь значения.

Следующие тридцать минут я играю с предельной сосредоточенностью. Состояние потока – так это называется. Пространство, где все течет, где не существует отвлекающих факторов.

«Янг Бакс» побеждают со счетом 4:1.

«Дэд Бодс» используют нижние части своих футболок, чтобы вытереть пот со своих лиц. Справедливости ради стоит отметить, что лишь у немногих из них есть жирок, соответствующий названию их команды.

– Кто покупает первый раунд выпивки? – спрашивает Джеремайя, оглядывая мужчин из обеих команд. – Я бы не отказался от пива, и все, кто хочет, могут прийти.

Парни обсуждают, куда пойти выпить, и половина «Дэд Бодс» отказывается, ссылаясь на жен и детей.

Я тоже могу поучаствовать. Все лучше, чем возвращаться домой в пустую квартиру и чувствовать себя еще большим одиночкой.

– Есть одно классное место на…

– Клейн!

Я знаю этот голос. Улыбка растягивает уголки моих губ. Мужчины, столпившиеся вокруг меня, оглядываются через плечо, уловив взгляд женщины, назвавшей мое имя.

Я оборачиваюсь, и вот она, практически бежит. Она машет рукой, глядя только на меня.

– Похоже, я пропустила игру, – говорит она, задыхаясь, останавливаясь передо мной. – На работе была пожарная тревога. Один из сайтов нашего клиента рухнул. Возможно, я превысила скорость на десять километров, чтобы добраться сюда, а возможно, и нет.

– Не беспокойся, – заверяю я ее. Я бы не хотел признаваться в том, какое облегчение нахлынуло на меня. В конце концов, она меня не кинула.

Она все еще в своей рабочей одежде: брюки кроваво-красного цвета и белая блузка. На шее у нее красуется буква «П» на изящной золотой цепочке. Ее волосы грациозными волнами спадают на плечи.

– Привет, – говорит Джеремайя, обходя меня и протягивая руку. Остальные ребята вернулись к своему предыдущему разговору.

Джеремайя не ждет, пока я его представлю.

– Я друг Клейна и владелец «Упрямой дочки».

Он ожидает, что это произведет впечатление на Пейсли, но ее лицо – маска вежливого интереса.

– Как мило, – говорит она, пожимая ему руку. – Я Пейсли.

Больше она ничего не предлагает, хотя могла бы рассказать ему о своей маркетинговой компании и о том, что она ею владеет.

Джеремайя смотрит на меня, потом снова на Пейсли.

– Клейну было трудно сосредоточиться во время игры. Думаю, теперь я знаю, почему.

Я окидываю его жестким взглядом.

– Хватит с тебя.

Пейсли я объясняю:

– Ты опоздала, вот я и забеспокоился. Это то, что я делаю.

Она кивает в знак понимания, но ее глаза смягчаются в уголках, и если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что ей нравится мысль о том, что о ней беспокоятся.

– Пейсли, ты присоединишься к нам? – спрашивает Джеремайя. – Мы обычно идем выпить пива после матча.

Пейсли нерешительно смотрит на меня.

– Нет, – отвечаю я. – У нас с Пейсли другие планы.

– Круто, – Джеремайя отходит. – Приятного вечера. Пейсли, было приятно познакомиться.

– Взаимно, – вежливо отвечает она.

Я забираю свою бутылку с водой, ключи, телефон и бумажник, которые лежат на траве, и иду с Пейсли к парковке.

Она подталкивает меня плечом.

– Мне правда жаль, что я пропустила твою игру. Я хотела посмотреть на тебя. Особенно после того, как Оливер так хорошо отзывался о твоих навыках.

– Может, я должен быть рад, что ты ее пропустила. Наверное, он меня перехвалил.

Пейсли смотрит на меня своим сине-зеленым взглядом.

– Вряд ли.

Когда мы проходим через парковку, к нам приближается машина. Она притормаживает, чтобы мы могли пройти, но Пейсли суетится и извиняюще машет водителю машины.

– Эм, Пейсли, – говорю я, догоняя ее. Машина проезжает позади меня. – У тебя мандраж?

– Нет.

– Почему ты поспешила перед этой машиной?

– Чтобы быть вежливой.

– А извиняющийся взмах рукой?

– Извинение.

– За что?

– За то, что шла перед ним.

– Но ты не сделала ничего такого, за что нужно было бы извиняться.

– Клейн, – с раздражением произносит Пейсли мое имя. – Я вежливый пешеход. Мне нужно, чтобы незнакомец увидел меня и сказал, что этот вежливый пешеход – десять из десяти.

Я пожимаю плечами.

– Это немного перебор, но ладно.

Сначала мы доходим до моей машины.

– Мне нужно домой и в душ. Хочешь поехать за мной домой? Мы сможем решить, куда пойти дальше, когда я перестану потеть.

– Ты же не собираешься превратиться в психопата, как только закроешь за собой входную дверь? Запереть меня и выбросить ключ?

– Я собирался, но раз уж ты меня раскусила, приберегу свои злодейские планы для другой ничего не подозревающей жертвы.

Она проводит тыльной стороной ладони по лбу и делает вид, что стирает пот.

– От этой пули я уклонилась.

Мы забираемся в свои машины, и пока я выезжаю на соседнюю улицу, которая приведет к большой дороге к моему дому, я стараюсь не думать о том, что в моей груди расцветает счастье.

Да, это Пейсли Ройс в машине позади меня, которая едет за мной до моего дома.

Конечно, было время, когда я готов был лечь в лужу, лишь бы ей не пришлось по ней идти.

И что с того, что я помню, как она делала заметки разноцветной ручкой, потом отвлекалась и рисовала на полях цветы?

Теперь мы взрослые. Взрослые люди, единственная причина присутствия которых в жизни друг друга – это помощь.

Друзья на время, а не на всю жизнь.