Текст книги "Здесь ради торта (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Милликин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Я делаю глубокий вдох и вхожу в люкс для новобрачных.
ГЛАВА 42
Пейсли
– Ты была права, – Сиенна, сидящая у туалетного столика с зеркалом в золотой оправе, смотрит на меня в отражение. Ее глаза следят за мной, пока я закрываю дверь и прохожу через маленькую комнату. Неподалеку стоит круглый пуфик из розового бархата, я хватаю его и подтаскиваю к ней.
– В чем я была права? – осторожно спрашиваю я, стараясь, чтобы не было заметно, что я оглядываюсь по сторонам в поисках инструмента для стрижки, которым она подстригла неровно спадающую на лоб челку.
Выглядит это плохо.
– Шейн. Он пришел сюда поговорить со мной после того, как проснулся.
– От него пахло мартини с эспрессо?
– Он пах, как животное в сарае.
– Восхитительно.
Грустная улыбка растягивает ее рот.
– Он не забыл тебя, Пейс.
Я вздыхаю. Я это предвидела, и у меня есть опровержение.
– Он только так думает, Сиенна. Он был потрясен, когда я приехала с Клейном. Он не ожидал увидеть меня счастливой. Честно говоря, я и сама не ожидала, что буду счастлива. Клейн был здесь, чтобы оказать моральную поддержку и сделать так, чтобы я не выглядела неудачницей на свадьбе моей младшей сестры с моим бывшим парнем, – я пытаюсь криво улыбнуться, но улыбка не доходит до ушей. Маленькими шагами.
Моя сестра фыркает.
– Ты привела его не для того, чтобы заставить твоего бывшего ревновать?
– Вовсе нет, – я беру ее за руки. – Ты должна знать, что, чем бы все это ни обернулось сегодня, ничего подобного я не замышляла. Мы с Клейном были едва ли друзьями, когда неделю назад сели в самолет в Фениксе. Его работа заключалась в том, чтобы заставить людей перестать смотреть на меня с жалостью. Вот и все.
– Никто не смотрел на тебя с жалостью.
– На твоем девичнике я подслушала, как подружки невесты в основном говорили, что я неудачница.
– Не может быть, – Сиенна протягивает звук на букве «ы».
– Да, может, – подтверждаю я.
– Теперь люди будут смотреть на меня с жалостью, – Сиенна смотрит в зеркало. – Я обрезала челку, Пейс, – шепчет она, и черты ее лица искажаются от недоверия и ужаса. – И она вовсе не симпатичная.
– О, нет. Она неровная и неудачная.
Из ее глаз текут слезы.
– Что же мне делать?
– С челкой?
Она начинает всхлипывать.
– Со всем.
Я жду, пока ее рыдания утихнут, а потом спрашиваю:
– Как вы с Шейном расстались сегодня утром?
– Он сказал, что все еще хочет жениться на мне сегодня. Ты можешь в это поверить? Зачем ему жениться на мне, если он считает, что не забыл тебя?
В моих конечностях поднимается жар. Этот чертов ублюдок. К черту его за то, что он заставил мою сестру пройти через это. К черту его за то, что он хочет того, чего не может иметь. За то, что не хотел меня, пока не захотел кто-то другой.
– Я не знаю. Шейн такой, – запинаюсь я, пытаясь найти правильный способ сформулировать то, о чем думаю. – Он очень похож на папу, я думаю.
Сиенна морщится.
– Это отвратительно. Но и не ложь. И это не первый раз, когда такая мысль приходит мне в голову.
Мой смех пустой.
– Это не очень хорошо. Но это также не редкость, понимаешь? Люди ищут партнеров, похожих на их родителей. Особенно на родителей, которые причинили им боль.
– Клейн совсем не похож на папу, – замечает Сиенна. По ее красивому лицу текут слезы. Слава богу, что мастер по макияжу еще не приступил к работе, иначе она стала бы похожа на клоуна.
– Верно. Но Шейн такой, и, в общем, ты знаешь, как эта история развивается.
Сиенна вытирает лицо тыльной стороной ладоней.
– Это такой бардак. Это мой день свадьбы. Мой день свадьбы. Он должен был быть идеальным.
– Все еще может быть, – я нахожу салфетки в другом конце комнаты, беру их и протягиваю ей.
Она берет две из коробки и с благодарностью смотрит на меня.
– Я так не думаю. Я… – она делает глубокий вдох и берет себя в руки, черпая силы где-то глубоко внутри. – Я не хочу выходить замуж за такого человека, как папа.
– Сиенна, я не хотела тебя разубеждать. Делай все, что хочешь. Что бы ты ни думала, это сделает тебя счастливой.
– В том-то и дело. Я не верю, что Шейн тот самый человек, – слова выходят из ее рта с колебаниями. – Он был замечательным, когда мы начали встречаться, но через некоторое время это стало казаться фальшью, как неверно сыгранная нота на инструменте, – теперь слова вылетают из ее рта уже быстрее. – Я чувствовала себя глупо из-за того, что встречалась с ним, Пейсли. Потому что он был твоим бывшим. Если я была настолько дерзкой, что встречалась с ним, я должна была продолжать это делать.
– Повторение плохого решения никогда не является правильным выбором.
Ее рука вскидывается в воздух.
– Теперь она говорит мне.
Вытянув ноги, я скрещиваю их в лодыжках.
– Значит, свадьбы не будет?
Сиенна крутит обручальное кольцо на пальце.
– Нет, – в ее голосе смешалось множество эмоций, но преобладает шок.
– Все будет хорошо. Просто помни об этом.
Сиенна внезапно застонала.
– Я не хочу говорить папе.
Постучав себя по носу, я говорю:
– Не надо.
– Как ты думаешь, что скажет мама?
– Кто знает? Может, она даже не заметит. Сердечки в ее глазах, вероятно, мешают ей видеть.
Улыбка пытается пробиться на лице Сиенны.
– Этот день станет еще хуже, прежде чем станет лучше.
– Для тебя, – замечаю я. – Для меня этот день может стать только лучше.
– Спасибо, – отвечает она с каменным выражением лица.
– Посмотри на это с другой стороны, – воодушевляюще говорю я, борясь с желанием провести пальцами по ее челке у лба. – Неумело постриженная челка – это антураж.
ГЛАВА 43
Пейсли
– Уважаемые гости, мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить…
– Робин Ройс и Бена Пателя, – прошептала я со своего места рядом с мамой.
Преподобный кивает короткими, раздраженными движениями головы. Он не находит подмену забавной.
Бабушка моего отца, которая почти оглохла, громко говорит своим скрипучим голосом: «Кто женится? Я в замешательстве. Что, черт возьми, происходит?».
Позади меня Сиенна смеется своим счастливым смехом. Ей тоже грустно, но сейчас она счастлива за нашу маму. Счастлива, что кто-то воспользовался этой прекрасной свадьбой, которую она спланировала.
С помощью заколок мы смогли закрепить ее челку. Когда Сиенна вернется на материк, первым делом она обратится к своему мастеру по волосам.
Она едва успела оправиться от заявления о том, что свадьбы не будет, как в дело вмешался Бен и предложил им с мамой пожениться вместо этого. Сначала мама была шокирована, но потом из ее глаз полились слезы, она сказала «да» и продолжила плакать, а потом они поцеловались, и она опять продолжила плакать.
Сиенна одолжила платье подружки невесты Рен. Мама уже была одета в элегантное платье матери невесты, а прическа и макияж уже были сделаны. Бен был в своем костюме.
Я любуюсь Клейном, который стоит на стороне Бена и выглядит таким красивым в своем тканом костюме цвета хаки и отглаженной белой рубашке. Все, о чем я могу думать, – это снять с него это. Я и мои развратные действия.
Словно прочитав мои мысли, Клейн сужает взгляд и слегка качает головой, игриво предупреждая меня. Я ничего не могу с собой поделать. Я дурочка для этого человека.
Церемония продолжается.
Кольцами не обмениваются. Сиенна вернула свое Шейну, когда подъехала к его дому с плохо постриженной развивающейся на ветру челкой, и сказала, что свадьба отменяется.
Бен откидывает мою маму назад и целует ее. Поцелуй становится глубже. Это смущает. Мой отец топает прочь, прямо к бару.
Когда он узнал, какой оборот принимает этот день, он сказал:
– Ни в коем случае. Я заплатил за то, чтобы вышла замуж моя дочь, а не моя бывшая жена.
Мама пристально посмотрела на него, словно напоминая о чем-то, и сказала:
– Какова была общая сумма? Я немедленно переведу ее на твой счет.
Он нахмурился и ушел, но появился, когда пришло время, и недовольно надулся. Я не знаю, как расценивать его присутствие.
Прием тоже не проходит впустую. Я передаю диджею записку с объяснением смены имени. На торте красуются золотые рукописные буквы «S&S»[lvi]. Когда никто не смотрит, я отрываю их от торта и выбрасываю в мусорное ведро.
Кстати, о торте… Он просто божественен. Ванильный, с терпкой и сладкой лимонной творожной начинкой и глазурью из стручковой ванили. Он достоин перелета через всю страну, арендованной машины и парома. Может быть, даже стоит того, чтобы встретиться лицом к лицу с семейной болью, от которой я бежала.
Клейн откусывает вилкой огромный кусок торта.
– Этот торт не разочаровывает, – он обхватывает меня за плечи и кормит кусочком, пока фотографирует нас.
Проглотив его, я говорю:
– Хорошо, учитывая, что ты здесь только ради этого, – я вздергиваю брови в его сторону. Он кормит меня еще одним кусочком.
– Я получил все, за чем пришел, и гораздо больше.
– Ты можешь лучше, чем «гораздо больше», Мастер Слова.
– Изобилие.
Я качаю головой.
– Огромное богатство.
Я поднимаю бровь.
– Непомерность.
– Я не знаю, что это значит, но я принимаю это.
– Я получил все, за чем пришел, и непомерно больше.
Я морщу нос. Клейн гримасничает.
– Неважно.
Я доедаю торт и ставлю тарелку на стол.
– Может быть, многословность не всегда лучше.
Рука Клейна скользит по внутренней стороне моего бедра. Даже сквозь платье она оставляет горячий след на моей коже.
– Многословность всегда лучше.
Я торжественно киваю.
– Да, Папочка Слова.
Он вздыхает и качает головой.
Но это слишком весело, поэтому я продолжаю.
– Горячий Хемингуэй?
Он бросает на меня страдальческий взгляд и встает, протягивая руку.
– Думаю, следующая песня наша.
– Если ты предлагаешь, чтобы нашей песней была «Макарена», я сниму свой каблук и с радостью поколочу тебя им.
– Терпение, Ас, – он выводит меня на деревянный танцпол посреди лужайки.
Текущая песня заканчивается, и диджей говорит:
– Посвящается мисс Пейсли Ройс от Папочки Слова, – диджей качает головой, словно не может поверить в то, что он только что сказал.
Я поворачиваюсь к Клейну.
– Я знала, что тебе это нравится!
Начинается музыка, и я сразу же узнаю ее.
«She's In Love With A Boy».
Зажав в кулаке переднюю часть его рубашки, я смеюсь и раскачиваюсь.
– Не могу поверить, что ты вспомнил.
Он держит мое лицо в своих ладонях и скользит кончиком носа по моему.
– Ты говоришь – я запоминаю.
Клейн кружит меня. Никто из нас не понимает, что делает, но мы счастливы. Я повторяю каждое слово песни.
Трудно поверить, что, несмотря на суматоху дня, радость все еще присутствует. Через все эти взлеты и падения недели и все, что между ними, два человека смогли объединиться.
Влюбиться.
Песня заканчивается. Клейн опускает меня вниз, целуя до бесчувствия. Когда он поднимает меня на ноги, мое лицо порозовевшее и счастливое.
Сиенна, одиноко сидящая за соседним столиком, привлекает мое внимание. Мое счастье омрачает тень. Как бы я хотела, чтобы у моей сестры был идеальный день. Хотелось бы, чтобы Шейн оказался ее суженым.
Сиенна посылает мне подмигивание, выпивает свой бокал шампанского и уходит в ночь.
Мы с Клейном танцуем до боли в ногах. Мы танцуем с моей мамой и Беном. Мы танцуем с моей бабушкой, и я заставляю Спенсера выйти на площадку для урока танца «тустеп» под руководством диджея. Женская половина команды жениха и невесты осталась здесь. Мужчины отсутствуют, вероятно, помогая Шейну в том, чем бы он ни занимался, чтобы смириться с тем, что его свадьбу отменили в день ее проведения.
Клейн несет мои туфли по дороге к гольф-кару. Он отвозит меня и мою бабушку обратно в ее дом. Она поднимается наверх в свою спальню, а мы с Клейном идем в свою.
Мы раздеваемся, и Клейн ждет меня, пока я распускаю волосы и умываю лицо в ванной.
– Сумасшедший день, – замечает он, когда мы забираемся под одеяло.
– Самый сумасшедший, – соглашаюсь я.
Мы вместе сливаемся без слов, каждый знает, чего хочет другой. Что нужно другому. Когда все заканчивается, мы лежим в постели с открытым окном и слушаем, как волны разбиваются о берег.
Клейн проводит кончиками пальцев по моей руке.
– Я буду скучать по этому звуку, – говорит он с тоской.
Я прижимаюсь спиной к его груди, вжимаясь в него еще глубже.
– Мы можем вернуться. Остров никуда не денется.
Клейн Мэдиган
@kleinthewriter
Лучший торт, который я когда-либо ел, и, думаю, возможно, «Она влюблена в парня».
175 комментариев. 17к лайков. 72 репоста.
ГЛАВА 44
Пейсли
Еще не было такого, чтобы мой последний полный день на острове Болд-Хед не был бы одновременно и счастливым, и грустным. Это интересная двойственность – испытывать эти противоположные чувства одновременно.
Клейн просыпается раньше меня. Он приносит мне кофе. Я вытягиваюсь в постели, кофеин медленно возвращает меня к жизни, и вместе с Клейном я отправляюсь на прогулку по пляжу. Это была его идея, хотя я бы тоже предложила.
Над водой гогочут чайки, ныряя за своим завтраком. К веселью присоединяется скопа, которая заходит в воду ногами вперед и выныривает с извивающейся рыбой.
Клейн смотрит на неизменно сверкающую поверхность воды.
– Я всю жизнь прожил в пустыне, но, приехав сюда на этой неделе, я понял, что я…
– Испытываешь жажду? – спрашиваю я, не в силах удержаться от шутки.
Он смеется, делая паузу, чтобы поцеловать меня в губы.
– Сразу в нескольких смыслах.
– А теперь? – спрашиваю я, наклоняя лицо, требуя большего. – Утолил ли ты жажду?
– Вовсе нет, – он отвечает мне взаимностью, целуя меня снова и снова. Океан настигает нас на песке, прохладная вода обволакивает наши лодыжки. Мы отрываемся друг от друга, наблюдая, как вода отступает.
– Думаю, она хочет, чтобы ты вошел еще раз. Она зовет тебя.
– Ни за что.
Внезапно развернувшись, я начинаю бежать назад, подманивая его пальцем.
– Заходи, Клейн. Заходи-и-и.
Он сгибает колени и пригибается, бросаясь на меня. Я успеваю лишь наполовину вскрикнуть, прежде чем оказываюсь в его объятиях, перекинутая через плечо.
Смеясь, я провожу ладонями по его спине. Он делает то же самое с моей задницей.
– Чем ты хочешь заняться сегодня? – спрашивает он, ставя меня обратно на землю.
– Ничего такого, что можно было бы найти в маршрутном листе.
– Согласен.
Мы воплощаем наше желание. Мы едем на велосипедах за мороженым, и я останавливаюсь в маленьком продуктовом магазинчике, чтобы купить куриные шейки. Клейн гримасничает, но я отказываюсь рассказывать ему о своих планах, прося довериться мне.
Я веду его к причалу на приморском соленом болоте, прихватив с собой две нитки прочной бечевки, которые нашла в сарае, когда убирала неисправный (к нашему счастью!) надувной матрас Клейна. Эта находка привела к тому, что я потратила огромное количество времени в Интернете, выясняя, может ли человек с аллергией на моллюсков заниматься ловлей крабов. Вывод был утвердительным.
– Ты не очень хорошо справляешься с тем, чтобы скрыть отвращение на лице, – говорю я, смеясь над его искаженными чертами.
– Может, это потому, что ты завязываешь узел на куриной шее?
– Сырой куриной шее, – уточняю я.
– Это уточнение не поможет твоему делу.
– Вот, – Я протягиваю ему веревку. – Опусти это в воду.
– Я собираюсь поймать водяного монстра?
– Да.
– Серьезно?
– Если ты считаешь краба водяным монстром, то да.
От волнения у него расширяются глаза.
– Я рыбачу на крабов?
Из меня вырывается смех.
– Ты ловишь крабов.
Он решительно кивает один раз.
– Значит, ловля крабов. Это не вызовет мою аллергию?
– Сегодня утром я потратила двадцать минут, читая о ней. Похоже, что все в порядке, но если ты беспокоишься, мы можем все отменить.
– Я хочу остаться. Я просто не буду к ним прикасаться.
– Хорошая идея. Они щипаются.
– Я… – его веревка дергается. – Рыба на крючке!
– Краб на крючке, – поправляю я, вскакивая на ноги, чтобы помочь ему. – Ты должен быть очень тихим, – я говорю это почти бесшумно. – Краб отступит, если услышит тебя.
Он умолкает. Его мышцы напряжены, когда он дюйм за дюймом вынимает веревку из воды. У меня сердце замирает от волнения, вызванного этим занятием.
Сначала из воды выныривает клешня, затем остальная часть тела.
– Это синий краб, – шепчу я. – Самка.
– Как ты это определила?
– Кончики ее клешней ярко-красные.
Его шея поворачивается, чтобы он мог рассмотреть.
– Почему она не отпускает наживку, если видит нас?
– Она смелая.
После очередного осмотра Клейн опускает ее в воду. Я опускаю свою веревку, и мы проводим следующий час за ловлей крабов.
– Кто научил тебя этому? – спрашивает он, когда мы едем обратно к бабушке.
– Мой папа, если ты можешь в это поверить.
К нашему приходу бабушка приготовила сэндвичи и картофельный салат. Мы вымыли руки в горячей мыльной воде и принялись за еду.
После обеда мы проводим время на пляже с бабушкой, Сиенной и Спенсером. Молодожены присоединяются к нам в середине дня. Мне приходится отворачиваться, когда их поцелуи превышают социально приемлемое количество времени.
Сиенна уверяет меня, что никому, кроме нашей мамы, не рассказывала о нас с Клейном. Когда-нибудь я сама расскажу. Это будет отличная история. Но этот день не сегодня.
Солнце начинает опускаться, и мама предлагает нам подняться в дом и съесть все, что осталось в холодильнике. Точно так же она говорила в последний день каждой поездки, когда я была ребенком. Каждый съедал какое-нибудь блюдо, или по чуть-чуть всего.
Моя мама, бабушка и я устраиваемся в креслах-качалках на крыльце. Выходит Сиенна, держащая в каждой руке по бутылке вина, и занимает четвертое кресло. Мы с мамой выпиваем одну бутылку, Сиенна и наша бабушка – другую.
Солнце опускается ниже, и мы молчим, погрузившись в собственные мысли, пока Сиенна не говорит:
– Я приехала сюда, чтобы выйти замуж.
Ее рука ложится на подлокотник кресла-качалки, и бабушка протягивает ее, чтобы легонько погладить.
– Если ты хотела выйти замуж, тебе, наверное, следовало выбрать жениха получше.
Мы ошеломленно молчим, но потом Сиенна смеется. Это глубокий заразительный смех, такой, от которого человек складывается пополам. Мы с мамой тоже смеемся, а бабушка дерзко пожимает плечами.
Она обращает свой взгляд в мою сторону, и я сжимаюсь.
– Не начинай.
Ее брови поднимаются.
– Кажется, ты обрела свой голос.
– Клейн извлекает его из нее, – говорит Сиенна.
Бабушка качает головой, не соглашаясь.
– Я не думаю, что он его извлекает. Скорее, он не подавляет его.
Моя мама подносит бутылку к губам. После глотка она спрашивает:
– Кто-нибудь еще чувствует себя так, будто только что получил словесную взбучку?
Сиенна кивает.
– Абсолютно.
– Это одно из преимуществ старения, – бабушка забирает вино у Сиенны. – Твой фильтр износился и пропускает больше.
Мы разговариваем до самой ночи. Клейн присоединяется к нам с бутылкой пива. Моя мама просит его рассказать о своей книге, а потом упоминает, что лучший друг Бена работает в издательстве.
– Всегда хорошо иметь другой вариант, – говорит она, когда Клейн объясняет, что интерес к книге уже есть. – Еще лучше, когда одно издательство думает, что за твоей работой охотится другое.
Мой телефон вибрирует в заднем кармане, и когда я достаю его, мне приходится дважды моргнуть, глядя на имя на экране. Когда в последний раз отец отправлял мне текстовое сообщение?
Папа: Привет, милая. Сегодня мне пришлось неожиданно вернуться. Непредвиденные обстоятельства на работе. Я надеялся, что у меня будет возможность поговорить с тобой сегодня вечером, но, похоже, этого не случится.
Я смотрю на телефон, перечитывая сообщение снова и снова. Клейн наклоняется ко мне и слегка целует в висок.
– Ты прочитал его? – тихо спрашиваю я.
Он кивает, и я чувствую это движение на коже. Я набираю ответ, прежде чем успеваю слишком долго его обдумывать.
Пейсли: Жаль это слышать, пап. Я всегда на расстоянии телефонного звонка.
Папа: И перелета.
Я замираю. Клейн проводит круговые движения по моему бедру – большая часть кожи осталась обнаженной из-за шорт. Он приостанавливает движение, заменяя его нежнейшим сжатием. Я знаю, что это значит. Я здесь ради тебя. Все в порядке.
Я печатаю свой ответ.
Пейсли: В пустыне тебя ждут в любое время. Мы с сагуаро[lvii] будем рады тебе.
Папа: Я люблю тебя, Пейсли.
Пейсли: Я люблю тебя, папа.
Я поднимаю глаза на Клейна. За его спиной горит фонарь, но темно-синяя ночь отбрасывает тень на его лицо.
Подбородком он указывает на мой телефон.
– Как ты к этому относишься?
– Хорошо, – отвечаю я, перечитывая разговор.
– Хорошо, – повторяет он.
Вскоре после этого мы с Клейном отправляемся спать. Наспех собрав вещи, потому что никто из нас не чувствует себя аккуратным и методичным (наш собственный бунт против окончания поездки), мы в последний раз забираемся под одеяло.
Эта неделя была американскими горками от начала и до конца, но я заканчиваю ее на высокой ноте. Впервые за долгое время мое сердце чувствует, что движется в правильном направлении.
Завтра у нас длинный день путешествия, и начинается он рано. Но когда пальцы Клейна проводят по внутренней стороне моего бедра, я отвечаю с энтузиазмом.
Еще разок я слушаю сквозь приоткрытое окно, как волны бьются о берег в то самое время, когда бедра Клейна прижимаются к моим.
Еще одна возможность быть с Клейном в моем любимом месте, позволить ему вписать себя в мою память об этой комнате.
Он держит меня за бедра, мои ноги закинуты ему на плечи, его пальцы исчезают в складках на моих бедрах. Его пресс напрягается и пульсирует от усилий, и я провожу рукой по его груди и торсу, ощущая мышцы под своей ладонью.
– Пейсли, – почти беззвучно простонал он, отпустив одно мое бедро только для того, чтобы захватить двумя пальцами затвердевший сосок и слегка ущипнуть его. Он погружается в меня до упора, то выходя из меня, то снова заполняя меня, пока я не прижимаю руку ко рту, но не отвожу от него взгляд.
Он упивается моим оргазмом, приоткрыв губы и полузакрыв глаза. Откинув подбородок к потолку, он кончает отрывистыми движениями.
Мы идем в ванную, чтобы привести себя в порядок, и Клейн прижимает мне между ног теплую мочалку.
Когда мы оказываемся в постели, он обхватывает меня за талию и прижимает к себе.
Это идеальное завершение бурной недели.
Клейн Мэдиган
@kleinthewriter
Покидаем остров, впрочем я надеюсь, что у нас с тобой никогда не будет последнего раза.
212 комментариев. 27к лайков. 334 репоста.
