Текст книги "Здесь ради торта (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Милликин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 18

Пейсли и Клейн

Пейсли: Как прошла презентация диорамы Оливера? Полагаю, на пять с плюсом, учитывая, что ему помогал человек с ученой степенью по этому предмету.

Клейн: Он заработал 95 баллов.

Пейсли: Достойно.

Клейн: Его обокрали.

Пейсли: А-а-а, так ты был отличником в детстве?

Клейн: Не совсем. Но я стремился к этому.

Пейсли: Хотеть быть кем-то – это уже половина успеха.

Клейн: Тогда, наверное, хорошо, что я отчаянно хочу быть писателем.

Пейсли: Ты уже писатель. Теперь мы собираемся сделать тебя опубликованным автором.

Пейсли: Сесили уже сводит тебя с ума? Она может быть строгой.

Клейн: Мне нравится ее стиль. Она имеет в виду то, что говорит. Вчера мы проводили мозговой штурм для моей биографии, и она назвала меня замкнутым дураком.

Пейсли:???

Клейн: Она была права. Я был замкнутым дураком.

Пейсли: Приятно знать, что ее жесткий, но справедливый стиль хорошо работает с тобой. Мне нужно идти. Палома и архитектор по соседству ссорятся.

Клейн: Что произошло вчера с Паломой и архитектором?

Пейсли: Слова метались, как ножи. В ее глазах пылал огонь. Я уверена, что она влюблена, но не признается в этом. А архитектор? Он знает, что влюблен. Он пригласил ее поужинать с ним в эти выходные.

Пейсли: Надеюсь, он подготовил завещание. У Паломы есть самый креативный и бесследный способ избавиться от кого-то.

Клейн:??

Пейсли: Это туз, который я буду держать в рукаве, спасибо большое.

Клейн: Наконец-то нашел тебе прозвище.

Пейсли: И что это будет?

Клейн: Ас[xl].

Клейн: Привет, Ас. Как прошло свидание Паломы?

Пейсли: Она встречалась с ним еще два раза! Она клянется, что позволяет ему покупать ей ужин только потому, что я мало ей плачу.

Клейн: Ты плохой босс?

Пейсли: Вряд ли. Я могу сказать, что он ей нравится, потому что она начинает быстро говорить, когда речь заходит о нем.

Клейн: Она и так говорит быстрее, чем я успеваю за ней.

Пейсли: Ты привыкнешь к этому, чем больше времени будешь проводить рядом с ней.

Пейсли: Полагаю, ты видел свой билет на самолет, который я отправила тебе по электронной почте?

Клейн: Да. Пришли мне свои данные, и я тебе все компенсирую.

Пейсли: Позволь мне купить твой билет. Я втянула тебя в это.

Клейн: Шесть месяцев работы в сфере цифрового маркетинга – более чем достаточная компенсация.

Пейсли: Ты еще не знаком со всей моей семьей. Подожди, пока мои мама и папа не окажутся в одной комнате. Ты будешь требовать с меня плату за боль и страдания после того, как закончится неделя.

Клейн: Почему-то я в этом сомневаюсь.

Пейсли: Ты возьмешь свои слова обратно, Мэдиган.

Клейн: Ройс, ты свободна? Мне нужен совет по поводу одежды. Сейчас хожу по магазинам.

Пейсли: Только что со встречи. Пришли несколько фотографий.

Клейн: Слишком поздно. Надеюсь, ты не против, если я надену плавки на пляж. Просто подумал, что остров Болд-Хед ближе к Европе…

Пейсли: Я просто представила тебя в плавках.

Клейн: Я знаю, знаю. Это было слишком для тебя, и теперь ты разгорячена и взволнована.

Пейсли: Скорее, равнодушна и невозмутима.

Клейн: Теперь тебе придется запеть по-другому. Фото в пути.

Пейсли: Пожалуйста, пусть это будет шутка!!!

Клейн: *фотография*

Пейсли: О, слава Богу. Мне очень нравятся эти шорты.

ГЛАВА 19

Пейсли

– Почему ты так улыбаешься?

Я не сразу понимаю, что Палома обращается ко мне. Может быть, из-за звона ресторанных столовых приборов и бурной болтовни за соседними столиками я плохо слышу? Возможно, дело в видеоролике со льдом от Клейна, который я смотрю уже в седьмой раз.

Мы находимся в нашем любимом месте для ланча после утренних встреч, но я не могла удержаться, чтобы не заглянуть в сообщение, которое Клейн отправил час назад.

Клейн: Видео, чтобы охладить тебя, если тебе жарко. Хорошего дня, Ас.

Далее следовала ссылка на видеоролик по изготовлению льда.

Ас.

Мне нравится это прозвище. Обожаю его.

Убрав телефон в сумочку, я опускаю вздернутые губы и поднимаю взгляд со свежеприготовленным непроницаемым лицом. Любопытные выражения Паломы и Сесили смотрят на меня в ответ.

– Я не улыбаюсь.

– Ты улыбалась, – настаивает Палома. – Как незнакомец, который видит щенка бульдога в магазине «Трейдер Джо» и хочет его погладить, но не хочет показаться странным, поэтому смотрит на него глазами-сердечками.

Я откидываюсь на спинку стула, окидывая ее преувеличенно озабоченным взглядом с головы до ног.

– Это было странно.

Она без особого энтузиазма машет рукой.

– Это я, привет. Я женщина с глазами-сердечками в «Трейдер Джо».

Как раз в тот момент, когда я думаю, что преодолела барьер признания в том, что заставило меня слащаво улыбаться экрану, Палома решительно постукивает по моему открытому меню.

– Так почему ты улыбалась?

Я тыкаю в ее сторону толстым пластиком. Врать бессмысленно. Детектор брехни у Паломы первоклассный.

– Клейн прислал мне интересное видео.

– Папочка Слова? – Сесили выглядывает из-за своего меню, приподняв брови.

Я хмурюсь.

– Что это за прозвище?

– Точное, – добавляет Палома без всякой пользы. – Что за интересное видео прислал тебе Клейн?

Я отпиваю глоток газированной воды и отвожу взгляд.

– Лед?

Я киваю.

– Вау, – невозмутимо отвечает Сесили. – Не будь слишком безрассудной. Лед опасен. Обморожение. Гипотермия. И все такое дерьмо.

Палома хмурится.

– Я ожидала от писателя большей креативности. Может, он смылся еще до того, как все вышло из-под контроля.

– У него полно креативности, – защищаюсь я. – Он прислал мне это видео только потому, что я сказала ему, что мне нравится смотреть, как делают разные виды льда.

– Подожди, – поднимает руку Сесили. – Мы вернемся к твоему странному фетишу на лед позже. А пока давай обсудим, что он прислал тебе то, что, по его мнению, тебе понравится.

Я пожимаю плечами.

– Он наткнулся на него и отправил мне. Что в этом такого? Он же не предлагал почку.

– Он на него не наткнулся, – говорит Палома, проводя пальцем под каждым пунктом меню, пока читает. Она возьмет лосося, как делает это каждый раз, и все равно просмотрит все меню. – Он специально искал его.

– О, ничего себе, – положив тыльную сторону ладони на лоб, я притворяюсь, что падаю в обморок. – Он набрал три слова в строке поиска? – Мои руки резко опускаются к груди. – Успокойся, мое сердце.

– Преуменьшай это сколько угодно, – говорит Сесили, встречаясь взглядом с официантом, и кивает, когда он делает универсальное выражение лица: «вы готовы сделать заказ?», – В нынешних условиях знакомств это все равно что идти в гору по снегу в обе стороны, чтобы доставить единственную розу своей возлюбленной.

Палома бросает на нее испепеляющий взгляд.

– Все не так уж плохо.

– Верно, – кивает Сесили. – Бывает и хуже.

Подходит официант, чтобы принять наш заказ. Мы с Сесили заказываем жареный сыр с беконом и помидорами и томатно-базиликовый суп.

– Я буду лосося, – заявляет Палома с таким энтузиазмом, словно хочет попробовать что-то новое.

– Сюрприз-сюрприз, – бормочет Сесили, собирая наши меню и складывая их вместе. – Давайте поговорим о Клейне.

– Я правда не хочу.

– Почему?

– Не о чем говорить. Мы делали все, что нужно, чтобы узнать друг друга настолько, насколько это необходимо.

– Клейна-писателя стошнило бы от этого сумбурного предложения.

– Не самый лучший мой комментарий, – признаю я. – Наши отношения профессиональные. Мы даже не друзья.

– Глупо, – прямо говорит Палома. – Возможно, ты захочешь подружиться с парнем, с которым летишь через всю страну и остаешься на уединенном острове.

– На этом острове будет много людей. Семья, друзья и незнакомцы.

– И Папочка Слова, – Сесили вскидывает брови, всего один раз, а все остальное время ее лицо остается бесстрастным. Это все, что мне нужно увидеть, чтобы понять, что она хорошего мнения о Клейне.

– Знаешь, – говорит Сесили медленно, словно эта мысль приходит ей в голову в реальном времени. – Вы вроде как проставляете те же галочки, что и люди, которые действительно встречаются.

– Как это?

– Вы узнаете друг друга, ты знакомишься с его семьей, – она пересчитывает на двух пальцах, разгибает третий и добавляет:

– Обмениваетесь видеороликами, которые, по вашему мнению, могут понравиться другому.

– Ну, да, – защищаюсь я. – Этот фарс должен быть правдоподобным.

– Сесили права, – вклинивается Палома. – Почему бы вам двоим не встречаться по-настоящему?

– Его бывшая хочет его вернуть.

Взяв нарезанный лайм с маленького блюдца в центре стола, я выжимаю его в свой напиток. Снаружи я ношу маску беззаботности, но внутри у меня все бурлит. Стоя на его кухне, все еще не оправившись от нашего почти поцелуя, я вынуждена была слушать, как его бывшая делает свой выстрел. Мне была противна каждая секунда. Поначалу мне было жаль ее: то, как дрогнул ее голос. Но все прекратилось, когда Клейн рассказал мне, что между ними произошло. Мое сочувствие улетучилось.

– Он хочет ее вернуть? – покровительственно спрашивает Палома.

– Не похоже.

Палома бросает на меня раздраженный взгляд, и я быстро добавляю:

– Это не мое дело.

– Знаешь, – говорит Палома, доставая из сумочки блеск для губ. – Для такого умного человека ты можешь быть настоящей идиоткой.

– Перевод не требуется, – говорит Сесили со слишком большим энтузиазмом.

Хорошо. Пора уходить от темы наших с Клейном отношений.

– Ты ведь работала с ним, верно? – спрашиваю я Сесили. – Налаживала его социальные сети и все такое?

Сесили потягивает горячий чай.

– Я уже выделила время в твоем календаре, чтобы проанализировать план и наш подход.

Я киваю, достаю телефон и открываю рабочий календарь. Наклонив экран в сторону, я пытаюсь украдкой взглянуть, не пригласили ли Клейна на встречу, которую назначила Сесили.

Я не видела его с той ночи, когда мы едва не поцеловались. Он брал больше смен в ресторане, чтобы компенсировать неделю, которую он проведет на острове, но мы успели достаточно пообщаться через текстовые сообщения, и если бы я прокручивала нашу историю, мне пришлось бы продолжать и продолжать.

Дело не в том, что я скучаю по нему, потому что я совершенно не скучаю, но мне интересно, осталась ли его прическа прежней? Подстригся ли он? Есть ли у него пятичасовая щетина? А как насчет его бедер? Они все так же до безобразия четко очерчены?

– Я отправила Клейну приглашение на встречу, – говорит Сесили.

– О, это здорово, – легкомысленно отвечаю я. Здесь не на что смотреть. Эта информация ничего для меня не значит.

Сесили сужает взгляд.

– У тебя худшее бесстрастное лицо.

Официант подходит с нашим заказом.

– Спасена супом, – говорю я и с неуместным рвением принимаюсь за еду.

Два дня спустя Клейн появляется в конференц-зале P Squared Marketing.

На нем бежевая рубашка, черные шорты, и, к моему огромному облегчению, его бедра как всегда рельефны.

– Ройс, – говорит он, сопровождая свое приветствие кивком головы. Он произносит мою фамилию формально, как будто за последние три недели мы не поддерживали постоянный поток текстовых сообщений. Как будто я не знакома с тремя самыми важными людьми в его жизни. Как будто он не прислал мне полдюжины видеороликов про лед, на которые я ответила своими собственными видеороликами про собачью истерику.

Как будто он не дал мне прозвище. Алло?! Меня зовут Ас!

Как будто он почти не поцеловал меня в последний раз, когда мы виделись, после того как я рассказала о браке и разводе моих родителей.

– Мэдиган, – прохладно отвечаю я, не сводя с него взгляда, когда он устраивается в кресле напротив меня за столом. Он смотрит на потолок, на столешницу, на произведения искусства, но в конце концов его взгляд останавливается на чем-то за окном.

Входит Сесили, ее темные волосы струятся за спиной.

– Всем здравствуйте.

– Привет, – отвечает Клейн, его голос – сплошные щеночки и котята.

Я хмурюсь. Я получила облезлую бродячую кошку. Какого черта?

Накрутив волосы на голову, я закрепляю их ручкой и жду, пока Сесили переведет экран на монитор на стене.

Боль пронзает меня, но я никогда не покажу этого. Черт, я едва ли позволю себе почувствовать ее.

Может, это и хорошо, что он так себя ведет. Мы два человека, чьи пути пересекаются во второй раз. Мы не друзья, не любовники. Мы не более чем деловые партнеры с неюридическим контрактом, подписанным на бумажной салфетке. Мне нет нужды обижаться на его холодную реакцию на меня.

Следующие двадцать минут я сижу и слушаю, как Клейн и Сесили перебрасываются фразами и идеями. Клейн, похоже, чувствует себя гораздо менее неловко, чем когда мы только начали этот процесс.

– Посты начали выходить два дня назад, – говорит Сесили, покусывая конец ручки. – Как и просил Клейн, мы начали с предельной честности. Я составляла подписи к фото с помощью Клейна, помня о том, что он в душе рассказчик, и мы хотим, чтобы каждая подпись была похожа на историю.

Сесили прокручивает трекпад, открывая аккаунт в социальной сети. На первой фотографии Клейн сидит на диване, наклонившись вперед, с открытым ноутбуком на деревянном столике в стиле рустик.

– Хорошая фотография, – комментирую я, стараясь не выдать эмоций в своем голосе. – Естественная, меланхоличная, она навевает мне ассоциации с обучением в университете.

– Я пил кофе с Иден в прошлые выходные, – объясняет Клейн. – Она сделала фото.

Он говорит это осторожно, как будто хочет, чтобы я знала, кто сделал снимок. С кем он был. Это не вяжется с тем, каким отстраненным он был, когда вошел сюда.

Сесили продолжает.

– Вот утренний пост. Домашние книжные полки Клейна.

Я сразу узнаю их, хотя видела всего один раз. Книги расположены по авторам, в основном в твердых переплетах, за исключением раздела изданий в кожаном переплете. Надпись гласит: «Торгую книгами ради пляжа. Увидимся в раю».

– У него уже сотня подписчиков, – комментирую я. Схватив телефон, я нажимаю и провожу пальцем по экрану, пока не становлюсь одним из подписчиков KleinTheWriter. Число на экране на стене увеличивается до ста одного.

Сесили кивает.

– Отклик оказался больше, чем я надеялась. Честно говоря, я немного потянула за ниточки. Разослала его аккаунт своим друзьям и попросила их следить за ним и взаимодействовать. Они переслали его своим друзьям, хотя я их об этом не просила. Это потому, что, как я уже говорила вам обоим, – ее взгляд метается между нами, как родительский, – людям интересно то, что вы делаете. Ваша подлинность и честность привлекли их внимание.

– И здесь я говорю, что ты была права с самого начала и мне не стоило спорить? – спрашивает Клейн.

– Конечно, – отвечает Сесили, глядя на экран и входя в свой контент-планировщик. Она открывает папку и показывает пятьдесят стоковых фотографий, в основном книги и книжные развороты. – Вот что у меня есть для наполнения, пока вы не уедете. От вас обоих мне нужны фотографии, пока вы на острове. Я создала общий альбом и добавила в него вас обоих. Вам не обязательно показывать лица, но мне нужны пляжные фотографии. Подумайте о песке на плече Пейсли, когда она смотрит на океан, – Сесили многозначительно смотрит на Клейна. – Мы рассказываем историю, – она закрывает ноутбук, – у меня звонок через пять минут, так что если вам больше ничего не нужно от меня…?

Я качаю головой.

– Делайте фотографии, – твердо повторяет она. – В большом количестве. Когда вам покажется, что вы сделали слишком много, делайте еще.

Обращаясь только к Клейну, она говорит:

– Счастливого полета. Наслаждайся поездкой.

А потом она уходит, и дверь конференц-зала мягко закрывается за ней.

Наступает тишина. Это настолько не похоже на наше недавнее общение, что я начинаю паниковать. Мой разум мечется сразу в двадцати разных направлениях, но в основном он кричит: «Как ты собираешься лететь через всю страну с этим парнем, когда его настроение может резко развернуться на сто восемьдесят градусов?».

Сделка есть сделка, а альтернатив у меня нет. Хрупким голосом я говорю:

– Думаю, увидимся в аэропорту в субботу утром.

Потянувшись вверх, я выдергиваю ручку из своей импровизированной прически. Волосы рассыпаются по плечам.

Клейн смотрит.

– Ты хочешь что-то сказать, Мэдиган?

– Ты носила такую прическу в классе.

Я прочищаю горло.

– Я не помню, чтобы завязывала волосы.

– У нас все хорошо, Ас?

Я вздрагиваю от прозвища, которое так полюбила.

– Почему мы постоянно продолжаем задавать этот вопрос?

– Потому что мы продолжаем заниматься неловким дерьмом.

– Ты был таким странным, когда вошел сюда.

– Я нервничал.

Его честность выбивает меня из колеи. Облегчение захлестывает меня. Он нервничал. Проходит несколько секунд, прежде чем я восстанавливаю ход своих мыслей.

– Из-за чего ты нервничал?

– Что увижу тебя.

– Но мы же общаемся без остановки уже три недели.

– Я знаю. Поэтому я и нервничал. В письменном виде я гораздо лучше, чем вживую.

– Это вопрос мнения.

– И? Каково твое мнение?

Я пристально смотрю на него, мое упрямство не отпускает меня, и я пожимаю плечами.

– Присяжные еще не определились.

В его зеленых глазах мерцает блеск.

– Очень скоро у нас будет целая неделя, чтобы склонить чашу весов.

Я иду к двери и открываю ее, держась за нее одной рукой, а другую положив на выпирающее бедро. Я сама дерзость, и, судя по одобрительному выражению лица Клейна, это попадает точно в цель.

– Ах, но в какую сторону они склонятся?

Веселая ухмылка расширяет его щеки.

– Я конкурентоспособен, Ас. Будь осторожна.

– Приятно слышать. Мне нравятся квалифицированные противники, Мастер Слова.

Я ухожу, оставляя его наедине с собой.

ГЛАВА 20

Клейн

Международный аэропорт «Финикс-Скай-Харбор» расположен в центре города. Холстон предложила подвезти меня, и я ей за это благодарен, потому что это сэкономит мне кучу денег на оплате парковки. Это обойдется мне в услугу для Холстон, и когда она напоминает об этом, я говорю ей, чтобы она добавила это к моему списку.

Она высаживает меня у тротуара в зоне вылета, помахав рукой и зевнув, когда выезжает из аэропорта.

Я сижу возле гейта уже двадцать пять минут, когда ко мне подходит Пейсли. Ее волосы завязаны в беспорядочный узел на макушке, она одета в треники и майку. Никакого макияжа.

– Клейн-писатель, – ворчит она, увидев меня. – Мне нужен кофе.

– Значительно лучше, чем Клейн-стриптизер.

Я понимаю, что она меня услышала, лишь по одному взгляду.

Снимая с нее кожаный рюкзак верблюжьего цвета, я говорю:

– Ты ужасно похожа на зомби сегодня утром.

– Я восхитительна, – она прищуривает один глаз и недоверчиво смотрит на меня. – Ты жаворонок?

Подавив свой энтузиазм и рвение, я любезно отвечаю:

– Да.

– Уф, – вздыхает она. – Из всех баров во всех городах я зашла в твой.

– Это была твоя счастливая ночь.

– Правда? – ее голова двигается взад-вперед, пока она говорит, ее неаккуратный пучок опасно покачивается.

Я наклоняю голову, изучая ее.

– Ты такая злая рано утром. Добавь это в список того, что я только что узнал о тебе.

– Кофеин, – говорит она в качестве объяснения. – Я еще его не пила, и это единственное, что делает меня человеком в такой час.

Положив руки ей на плечи, я направляю ее в сторону кофейни.

– Давай выпьем кофе, чтобы ты начала быть со мной милой.

Пейсли заказывает самый объемный кофе и рогалик со сливочным сыром.

– Сделайте два, пожалуйста, – говорю я кассиру, протягивая наличные.

Пейсли вскидывает руку.

– Я могу заплатить за себя.

– Ты купила мне билет на самолет. Самое меньшее, что я могу сделать, – это купить тебе рогалик и кофе.

Она кивает.

– Я могу это принять.

К тому времени, как мы сели в самолет, Пейсли допила кофе и снова стала почти на сто процентов человеком. Из сумки она достает потрепанную книгу в мягкой обложке, уголки которой загнуты, а корешок потрескался. Ногой она засовывает кожаный рюкзак под сиденье перед нами.

Я оглядываюсь.

– Что это за книга?

Пейсли прижимает ее к груди, отгораживаясь меня согнутым плечом.

– Не беспокойся об этом.

– Ты же понимаешь, что все, что ты сделала, это вызвала мой интерес к тому, что ты читаешь.

Пейсли, как всегда, упрямится.

– Я сказала тебе, что ты не можешь посмотреть, а теперь все, чего ты хочешь, – это увидеть ее.

Я борюсь с улыбкой.

– Да, Ройс, утаивание заставляет меня хотеть этого еще больше.

Ее глаза вспыхивают.

– Двойной смысл.

– Что это?

– Двойной смысл – это слово или фраза, которая… – я проглатываю оставшуюся часть своего объяснения. Пейсли кивает слишком увлеченно, чтобы быть искренней. – Ты пытаешься отвлечь меня, чтобы я забыл о книге.

Она не оспаривает обвинение.

Я сужаю глаза на ее грудь, где крепко сжимается книга.

– Покажи мне книгу.

Она не двигается.

– Я всегда читаю ее перед тем, как отправиться на Болд-Хед.

– Всегда?

Она кивает. Сейчас она выглядит так мило. Растерянная и немного озорная.

– С каких пор?

– С четырнадцати лет.

Я подталкиваю ее локтем.

– Почему ты не можешь мне ее показать?

– Могу, – говорит она, – просто я немного стесняюсь.

Вздохнув, она раздвигает плечи, чтобы не загораживаться от меня, и убирает книгу с груди.

– «Сестры лета»? – я смотрю на имя автора. – Почему ты стесняешься? Джуди Блум пишет романы для подростков возраста средней школы и, возможно, для молодежи, которая скорее младше, чем старше.

Пейсли указывает на меня.

– Именно так я и подумала, когда впервые взяла ее в руки. Но вот эта книга? – она поднимает ее и встряхивает так, что потертые страницы начинают шевелиться. – В ней я узнала о, – она понижает голос, – мастурбации.

Я смотрю на обложку.

– Серьезно?

– Ага. Мой четырнадцатилетний мозг взорвался.

– Не настолько, чтобы это мешало тебе перечитывать, – поддразниваю я, пролистывая страницы с загнутыми уголками.

Она усмехается.

– Это прекрасная история о дружбе.

– Конечно, конечно.

Пейсли закатывает глаза. Стюардесса занимает свое место в проходе. Она начинает инструктаж по технике безопасности, и Пейсли откладывает книгу, складывает руки на коленях и наблюдает за всеми действиями стюардессы.

Когда она заканчивает, Пейсли поднимает книгу. Я наклоняюсь к ней.

– Без сомнения, ты была единственной, кто смотрел ей в глаза.

– Невежливо игнорировать того, кто разговаривает с тобой. Кроме того, она учит людей, как спасти свою жизнь и жизни других. Ты должен благодарить меня, потому что я знаю, что делать, если маски сбрасываются, а ты нет, и в итоге мне придется помогать тебе, – Пейсли окидывает меня острым взглядом. – Вы, сэр, помеха.

Кончиком языка я тыкаю в коренной зуб, чтобы не рассмеяться.

– Ты всегда так внимательно слушаешь, когда стюардесса проводит инструктаж по безопасности?

– Непременно, – подтверждает Пейсли.

Вспоминая тот вечер, когда она сказала, что является пешеходом с высоким рейтингом, я спрашиваю:

– Ройс, ты любишь угождать людям?

– Это недостаток, над которым я работаю.

Я киваю, выпячивая губы.

– Иногда я неуверен в себе. Это недостаток, над которым я работаю.

– За то, чтобы прогрессивно работать, – говорит она, имитируя поднятый бокал в воздух.

Мы притворяемся, что чокаемся.

Она открывает свою книгу. Я достаю блокнот и ручку, записывая заметки для очередного сюжета, который уже несколько месяцев крутится у меня в голове.

Пилоты настраивают самолет на взлет, затем мы набираем скорость и высоту.

Через минуту раздается несколько толчков, и Пейсли роняет книгу, вцепившись в подлокотник.

Я подталкиваю ее.

– Ты в порядке?

– Что это за толчки? – в ее глазах мелькает паника.

Я отрываю ее пальцы от подлокотника, держа ее руку в своей.

– Это из-за изменения температуры воздуха по мере подъема. Подумай, насколько жарче на земле, чем здесь, когда мы поднимаемся все выше и выше. Летом воздушное пространство более неровное.

Она кивает, когда я говорю, ее глаза доверчивы. Что такого в этом взгляде, что приводит меня в восторг?

Она опускает взгляд на свою руку в моей, кажется, удивляясь, что она там. Смущенно улыбаясь, она убирает руку.

– Прости за это.

– Я не против того, чтобы помочь тебе почувствовать себя лучше когда есть что-то, что тебя пугает.

– Я ценю это, – шепчет она, снова открывая книгу.

Пейсли погружается в историю. Ее маленькие улыбки, хихиканье под нос, кончик языка, периодически смачивающий губы, – все это говорит о том, что она наслаждается тем, что читает.

Следуя указаниям из сообщения Сесили, которое она прислала мне сегодня утром («Фотографируй!!!»), я делаю снимок мира за окном самолета, стараясь, чтобы часть иллюминатора осталась на снимке.

Мы уже пролетели половину пути, когда я наклоняюсь к ней и шепчу:

– Ты уже дошла до рукоблудия?

Она бросает на меня взгляд, глаза угрожающие.

– Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе это сказала.

Я невинно поднимаю ладони.

– Я не говорил, что в мастурбации есть что-то плохое.

Пейсли издает губами вибрирующий звук. Она смотрит на мою промежность, и на ее щеках расцветает слабый розовый румянец.

– Очевидно.

Она возвращается к своей книге. Я возвращаюсь к заметкам.

В конце концов, я замечаю, что Пейсли уже давно не переворачивает страницу.

– Ты заснула, Ройс?

– Хм? – она удивленно смотрит на меня. – Нет, – отвечает она, откладывая книгу на колени, чтобы распутать свой беспорядочный пучок. Она расчесывает пальцами волосы, а затем снова завязывает их на голове.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

Она кивает один раз, плотно сжав губы. Я на это не куплюсь. Я вырос с двумя женщинами. Они могут говорить, что у них все хорошо, но это не значит, что это так. Зачастую это означает обратное.

Я также усвоил, что если надавить на женщину, которая не хочет говорить, то можно получить резкий комментарий и, скорее всего, оскорбление в придачу.

Чтобы начать путешествие с наилучшей стороны, я держу рот на замке.

Мы приземляемся и направляемся к выдаче багажа. Когда Пейсли видит свой багаж, она делает шаг вперед, чтобы взять его, но я оказываюсь быстрее.

Она настаивает:

– Я могу его взять.

Но я качаю головой.

– Может, я и твой фальшивый парень, но я настоящий джентльмен.

Это замечание должно было вызвать реакцию в ее игриво-дерзкой манере, но ей едва удается выдать дрожащую улыбку.

Чтобы дать понять, что я имею в виду то, что сказал, я несу ее тяжелую сумку через аэропорт. Ее платье подружки невесты, упакованное в чехол для одежды, перекинуто через ее плечо.

Мы перекусываем посредственными сэндвичами в маленьком ресторанчике в аэропорту Роли, и к тому времени, как мы забираем арендованную машину и направляемся в город, где мы сядем на паром, мои локаторы уже настроены.

– Пейсли, – начинаю я, наблюдая за тем, как ее пальцы барабанят по рулю.

Она смотрит на меня. В ее сине-зеленых глазах плещется беспокойство.

– Что у тебя в голове?

– Я начинаю нервничать, – признается она. – До этого момента все было в порядке, но теперь, – она отнимает одну руку от руля и проводит ею по лицу, – я думаю, не самый ли это глупый поступок в моей жизни.

– Привезти меня на свадьбу, ты имеешь в виду?

– Все это. А что, если это не сработает? Что, если все будут жалеть меня за то, что я подружка невесты на свадьбе моей младшей сестры с моим бывшим? Что, если все узнают, что ты на самом деле не мой парень, и я буду выглядеть еще большей неудачницей? – слезы наворачиваются на глаза, затрудняя ее речь. – А еще хуже: что если я теперь возненавижу остров? Раньше он был моим любимым местом в мире, но потом там случилось что-то плохое, и теперь я не знаю, люблю ли я его все еще.

Она качает головой, как будто смятение, которое она испытывает, можно вырвать из ее сознания.

– Я хочу его любить.

Ее плечи сотрясаются от рыданий, и все, чего я хочу, – это перетащить ее через консоль и заключить в свои объятия.

Я думаю, как убедить ее остановиться где-нибудь, когда рыдания сотрясают ее тело, и я говорю:

– Пейсли, остановись прямо сейчас.

– Я, – она икнула, – в порядке.

– Сейчас, Пейсли.

Чудом ей удается включить поворотник, чтобы перестроиться в правую полосу, а затем выехать на съезд. Остановившись на травянистой обочине, она переключается в режим «Паркинг».

– Мне очень жаль, – слезы душат ее голос.

– Ты едешь на свадьбу, от которой, наверное, стоило отказаться, и тебе предстоит неделя свадебных мероприятий, кульминацией которых станет то, что ты будешь стоять рядом с невестой во время церемонии. Честно говоря, я только удивлен, что ты не плакала из-за этого до сих пор.

Пейсли переводит взгляд на меня. Она выглядит очаровательно с залитыми слезами щеками, ее нос розовеет.

– Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума, раз согласилась на это.

Я наклоняю голову из стороны в сторону, делая вид, что размышляю.

– Немного.

Сквозь слезы ей удается неуверенно улыбнуться.

– Представь, что у тебя есть брат и он женится на твоей бывшей девушке. Что бы ты сказал?

– Мой гипотетический ответ тебе не поможет. Ситуация гораздо более тонкая, чем это. Банальности давно вылетели в окно. И дело не только в том, почему ты возвращаешься на остров, но и в том, что ты вообще туда возвращаешься, – я почесываю шею, собираясь с мыслями, чтобы не сказать что-нибудь обидное. – Твоя сестра выходит замуж за твоего бывшего не в шикарном бальном зале на курорте. Она выходит замуж за твоего бывшего в месте, которое хранит для тебя как хорошие, так и плохие воспоминания.

Пейсли всхлипывает.

– Лучшие и худшие, – она лезет в сумочку и достает оттуда дорожную упаковку салфеток.

– Все это – полный бардак, – это наиболее сглаженный способ, которым я могу выразить все, что хочу сказать. До сих пор все, о чем я думал, содержит много слов на букву «х» и убийств персонажей.

– Что, если они увидят нас насквозь? – она сморкается. – Ты писатель, а не актер.

Я ухмыляюсь.

– Кто-то однажды сказал мне, что написание книги похоже на самую длинную и запутанную ложь. Если это правда, то актерство не так уж далеко от моей специальности.

На ее лице появляется едва заметная улыбка.

– Посмотри на это с другой стороны, Пейсли. Я плету историю, и у меня это чертовски складно получается, так что поверь мне, что я сделаю эту историю хорошей, ладно? Когда мы окажемся на острове, все увидят, что я безумно предан тебе. Если мое обожание не вызовет у них тошноту, значит, я не преуспел.

Пейсли шмыгает носом и кивает, выглядя нехарактерно ранимой.

– Я собираюсь сплести настолько продуманную историю, что даже мы с тобой можем в ней увязнуть, – я не знаю, откуда берутся эти слова. Из сердца? Уж точно не из головы. Голова знает лучше. Но сердце? Болтливый ублюдок.

Пейсли с трудом сглатывает. Она расслабляется на своем сиденье, наклоняясь ко мне.

– Я счастлива, что ты здесь, Клейн.

– Мы в этом деле вместе, Пейсли. Даже если сегодня лишь понедельник, но ты решишь, что с тебя хватит, только скажи. Я посажу тебя к себе на спину и уплыву с острова. Поняла?

Ее губы изгибаются вверх.

Я готов на все, лишь бы улыбка не сходила с ее лица, лишь бы уголки ее рта приподнимались выше.

– Я еду ни по какой другой причине, кроме той, чтобы поддержать тебя.