Текст книги "Здесь ради торта (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Милликин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Мои брови поползли вверх ко лбу.
– Тег слышал, как Клейн угрожал кастрацией?
– В некотором роде. Он использовал слово «евнух». Нам пришлось поискать его.
Марен подталкивает ее.
– Кому это «нам»?
– Мне и Тегу.
Марен шлепает ее по предплечью.
– Это он был в твоей комнате прошлой ночью? Вот что это было, что я слышала?
Рен краснеет.
– Может быть.
Фархана вздыхает.
– Ну ты и развратница!
Рен смеется.
– Мы на уединенном острове еще пять дней. Вы обе должны попытаться переспать с кем-нибудь.
Пока они спорят о достоинствах и недостатках интрижек с людьми, которых им, возможно, придется увидеть снова в будущем, я подталкиваю Сиенну ногой под столом. Ее нахмуренные брови беспокоят меня.
«Я в порядке», – беззвучно шевелит губами она.
Но это не так, и мы обе это знаем. Мы также знаем, что разговор о Шейне снят с повестки. Мне разрешено только смотреть их видеоролики в социальных сетях, и я понимаю. Я не знаю, хочу ли я большего, но я хочу хотеть большего. Я хочу быть рядом с ней.
Рен привлекает мое внимание, говоря:
– Держу пари, Клейн укладывает Пейсли на лопатки каждую ночь. И каждое утро, наверное, тоже, да, Пейсли? Клейн – утренний парень? – от волнения у нее расширяются глаза. – Держу пари, именно поэтому ты и опоздала сегодня!
Если бы только это было причиной.
– Скорее, из-за того, чтобы позаботиться об укусе медузы Клейна.
Они дружно стонут. Фархана спрашивает:
– Он в порядке?
– Обычная реакция, к счастью. Не тяжелая.
– Сегодня Пейсли придется устроить ему жаркую ночь, – язвит Рен. – Парень добирался сюда на самолете, машине и пароме, чтобы провести неделю с твоим бывшим, а в итоге его ужалила медуза.
Я намеренно не смотрю на сестру. Я не хочу видеть выражение ее лица, и не хочу, чтобы она чувствовала, что ей приходится изображать определенное выражение ради моей выгоды. Я не думала о том, каково это для нее, когда Шейн всю неделю был рядом со своей бывшей. В моей голове он мой бывший. Я никогда не считаю себя его.
Честно говоря, не то чтобы я сама себя сюда пригласила. И это правда, что никто из нас не оказался бы в таком положении, если бы моя сестра не выходила бы за него замуж. Но это первый раз, когда мы все трое оказались в одной комнате. И это не одна комната и не один раз. Это вечеринка длиной в неделю. Есть маршрут.
Сожалеет ли Сиенна теперь, когда она оказалась в гуще событий, о чем-то из этого?
Разговор продолжается, пока мы заканчиваем сборку подарков.
К тому моменту, когда забираюсь обратно в свой гольф-кар, я уже не думаю о сестре и Шейне.
Но Клейн? Он в моих мыслях.
И у меня есть идея.
ГЛАВА 30
Клейн
Я солгал Пейсли о том, насколько мне было больно. Меня просто это убивало во время поездки домой, а подниматься по лестнице было мучительно. Но опираться на ее маленькую фигурку, смотреть, как она готовит горячую воду и предлагает помочь мне раздеться? Ее забота обладала анестезирующими свойствами.
Я лежу на кровати в полотенце, которым обмотал себя, когда вылез из ванны и стянул мокрые шорты. Укус выглядит скверным, красным и воспаленным, но, с другой стороны, он не мешает мне лежать. Боль, когда это произошло, была шокирующей, сначала почти как электричество, а потом горячая пульсация. Сейчас она притупилась, благодаря тому, что Пейсли ухаживала за мной.
Интересно, как долго она будет отсутствовать? Наверное, мне пора одеваться. Однако, глядя в окно на мерцающий голубой океан, нелегко заставить себя встать. Не вечно же мне любоваться этим видом. Я проведу еще несколько минут, наслаждаясь им, а потом оденусь.
Мы на острове уже три дня, а я до сих пор не могу понять семью Пейсли. Трудно сказать, чего именно, но им чего-то не хватает. Может быть, сплоченности? Они похожи на спутники, существующие на одной орбите, но никогда не соприкасающиеся. Я всегда понимал, что люди могут быть богаты по-разному, а теперь на собственном опыте убедился, что значит иметь денежное богатство, но испытывать недостаток в любви, принадлежности и принятии.
Это не та тема, о которой я люблю думать, но даже с моим отцом…
– Привет, – раздается мягкий, неуверенный голос.
Я улыбаюсь, прежде чем мои глаза встречаются с ее глазами.
Пейсли стоит в открытом дверном проеме. Ее волосы завязаны на макушке, неаккуратно уложенные, все еще разметанные ветром и спутанные после пляжа. Она не привела себя в порядок перед тем, как отправиться на встречу с сестрой. Она заботилась только обо мне.
– Как ты себя чувствуешь? – Пейсли тихонько закрывает за собой дверь. Она нервно прикусывает уголок нижней губы, но ее глаза озорно пляшут.
– Ты не оделся? – спрашивает она, подходя ближе.
Я опускаю взгляд на полотенце.
– Я думал, что у меня есть еще немного времени до твоего возвращения. Если хочешь принести мне одежду, я оденусь.
Вместо того чтобы идти в ванную за моими вещами, Пейсли подходит к кровати. Она устраивается на краю, сидя так же, как я сидел вчера утром, когда принес ей кофе.
– Можно? – протягивает она мне руку, пальцами касаясь моей лодыжки. – Просто хочу проверить пациента.
Я переворачиваю правую ногу так, чтобы она могла видеть красную линию. Она втягивает воздух сквозь зубы при виде этого.
– Моя бабушка оставила крем, если хочешь, – Пейсли похлопывает по карману своих шорт. – Я забрала его перед тем, как прийти сюда.
– Может быть, позже, – отвечаю я, потому что в данный момент я бы предпочел не чувствовать лекарственный запах.
– Мне ужасно жаль, что это случилось с тобой, – говорит она, ее голос на грани шепота.
– Это всего лишь укус медузы. Могло быть и хуже.
– Правда. Тебя могли бы сделать евнухом.
Уголки моего рта кривятся, когда я пытаюсь не рассмеяться.
– Ему повезло, что я остановился на этом.
– Приятно знать, что ты не против средневековых методов пыток.
Подперев кулаком подбородок, она спрашивает:
– Что он сказал?
Я бы предпочел не говорить ей, только потому, что не хочу видеть, как ее лицо впитывает это. Но я не собираюсь лгать.
– Он сказал, что мы с ним оба, – мои пальцы поднимаются для воздушных кавычек, – «занимались тобой».
– А-а-а, – она кивает, выглядя ошеломленной. – Значит, он активизировался и решил быть суперкрутым.
Ее язвительный комментарий вызывает у меня смех. Я рад, что она не расстроилась.
Пейсли пересаживается на пятки, сгибает колени и прижимает бедра друг к другу.
– Я не удивлена, что ты прискакал на своем белом коне и галантно сражался за мою честь.
Ее ладони сцепляются, упираясь в расщелину, образованную ее ногами, и в выражении ее лица очевидна нежность, от которой у меня перехватывает дыхание.
– Клейн, – мое имя звучит на ее губах неровно, резко, как шелк по битому стеклу. – Ты был так добр ко мне с тех пор, как мы приехали на остров. И я почему-то знаю, что ты будешь продолжать быть хорошим по отношению ко мне и после.
Слово, которое мы постоянно используем. Хорошо.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но все, что я хотел сказать, Пейсли прерывает, проводя кончиками пальцев по внутренней стороне моей левой ноги. Ее прикосновение проходит выше, встречаясь с подолом плюшевого полотенца.
Я сглатываю ком в горле, не зная, что делать или говорить.
– И я подумала, – продолжает Пейсли, проводя кончиком пальца по мышцам моего бедра, – что мне бы тоже хотелось быть с тобой хорошей.
– Ты и так, – бормочу я. – Каждый из нас выполняет свою часть сделки.
Я знаю это, потому что регулярно просматриваю аккаунт, вижу фотографии и подписи к ним, которые создает Сесили.
Пейсли гладит меня по бедру. Мои брюшные мышцы скручиваются, кровь приливает к той части тела, которую я почти идеально контролирую, когда нахожусь рядом с Пейсли.
Сквозь бахрому золотистых ресниц ее взгляд падает на меня. Она выглядит уязвимой и неуверенной, и, когда я вижу, что Пейсли не уверена в себе, у меня щемит в груди. Не знаю почему, но это так.
Она высовывает кончик языка и проводит им по верхней губе.
– Это не входило бы в нашу сделку, – один уголок ее рта приподнимается в однобокой улыбке. – Это было бы частью нашей новой сделки. Нашей веселой сделки.
Мое сердцебиение учащается.
Пейсли поднимается, все еще стоя на коленях, но уже не сидя на пятках.
– Клейн, что скажешь? Позволишь ли ты мне быть хорошей? Помочь тебе хотя бы ненадолго забыть о своем укусе?
Укус? О, точно. Все эти разговоры, это напряжение вытеснили укус и боль от него на задворки моего сознания. Но при упоминании Пейсли об этом моя нога начинает гореть еще сильнее.
Я не хочу, чтобы Пейсли делала со мной что-то из чувства вины. Или что-то еще, не связанное с ее желанием.
Откинувшись на гору подушек, я кладу два пальца ей под подбородок и выравниваю наши взгляды.
– Пейсли, я знаю, что эта неделя была для тебя тяжелой в эмоциональном плане, и я не хочу, чтобы ты…
Она качает головой, и от этого крошечного движения ее беспорядочный пучок подпрыгивает.
– Дело не в этом, Клейн. Это то, что я хочу сделать. Я уже, – ее челюсть сдвигается под моим прикосновением, когда она прикусывает нижнюю губу, – думала об этом.
Из всех слов, которые, как мне казалось, могли сегодня прозвучать из уст Пейсли Ройс, это признание не было одним из них.
– Я тоже думал о тебе. В этом смысле, – из меня вырывается короткий смешок. – Во всех смыслах.
Пейсли ухмыляется. Она двигает подбородком влево, разрывая мое прикосновение к ней. Ее ладони лежат на моих бедрах, тепло проникает под мою кожу. Ее руки скользят вверх, исчезая под полотенцем.
Мои мышцы напрягаются от ее мягких прикосновений в предвкушении.
– Ляг на спину, – шепчет Пейсли.
Я делаю, как она говорит. Опираясь на мои бедра, Пейсли наклоняется и прижимается губами к моей нижней части живота. Ее губы медленно двигаются вдоль мышц, она тихо произносит:
– Мне нравится твое тело, Клейн. То, что твои бедра V-образной формы, – она смещается влево, проводя языком по диагонали, пока не останавливается у свернутого полотенца. – Это очень отвлекало на пляже.
– Мои извинения.
Она сжимает в кулаке верхнюю часть полотенца и тянет, и конец полотенца, который был заправлен, отпадает. Она поднимает на меня глаза, взгляд игривый.
– Бедный Клейн, – надувает она губы, хлопая ресницами.
– Бедный я, – говорю я, стараясь не улыбаться. – Так грустно.
Пейсли откидывается назад настолько, чтобы ухватиться за оба конца полотенца. Она медленно разводит их в стороны, как будто открывает жалюзи на окне.
Словно приводимый в движение пружиной, я подаюсь вперед.
Пейсли облизывает губы и озорно говорит:
– Ты только посмотри на это. Он не светится.
Я никогда раньше не был в таком положении и не смеялся, но вот я здесь. Хихикаю над остроумием Пейсли, даже на пороге чего-то столь интимного.
Пейсли обхватывает ту часть меня, которая пульсирует. Ее рука, сжатая в кулак, поднимается, собирая несколько капель, и говорит:
– Надеюсь, это отвлечет тебя от мыслей.
Я уже отвлекся. Какая боль? Где?
И тут Пейсли наклоняется вперед. Обхватывает меня своим ртом, теплым, влажным и совершенным.
Звезды. Вот что я вижу. Моя голова откидывается назад, и я смотрю в потолок, пока мой мозг привыкает к тому простому факту, что это Пейсли – Пейсли! – с ее ртом на мне.
Мой взгляд снова устремляется вниз. Я не могу пропустить ни одного момента. Светлые волосы Пейсли, солнце, освещающее ее правую сторону, бриллиантовый гвоздик в ухе, отбрасывающая призмы света на стену.
Мой большой палец проводит по ее щеке. Ее взгляд океанских глаз встречается с моим. Она выглядит чертовски сексуально, как лисица, но при этом как-то мило.
Что я сделал хорошего в этой жизни, чтобы заслужить Пейсли, стоящую на коленях, с наполненным мною ртом, смотрящую на меня с пьянящей смесью сладости и желания?
Глаза Пейсли закрываются, взгляд опускается, и она приступает к работе.
Весь мой мир отходит на второй план, и есть только этот момент – прекрасная голова Пейсли, покачивающаяся у меня на коленях, теряющая бдительность и предлагающая частичку себя.
Мое внимание сужается, превращаясь в точку, и наслаждение нарастает. Я оглядываюсь по сторонам в поисках салфетки, футболки, но в наличии ничего нет. Только полотенце, зажатое под моим телом.
– Пейсли, – стону я, поглаживая костяшками пальцев ее щеку. – Скоро. Я собираюсь…
Она хмыкает, не отпуская меня. Кульминация приближается, мои мышцы напрягаются, и я пытаюсь отодвинуться от нее, но она фиксирует мои бедра руками и еще сильнее прижимается ко мне.
Я закрываю глаза, когда перед глазами вспыхивает белый цвет.
– Пейсли, – хриплю я, обхватывая рукой ее шею.
Мое тело подрагивает, и под моей ладонью горло Пейсли вибрирует.
Ох.
Блять.
Пейсли нежно отпускает меня, и я моргаю, открывая глаза. Она снова садится на пятки, и если бы не остаточный шок от моего оргазма, я бы счел все произошедшее одной из своих многочисленных фантазий об этой женщине.
Брови Пейсли приподнялись, глаза слезятся.
– Тебе больно?
Пытаясь вынырнуть из оцепенения после минета, я не сразу понимаю, что она имеет в виду.
– Я чувствую все, кроме боли.
Я не только чувствую послевкусие удовольствия, я чувствую все то, что не должен чувствовать. Чувства, которые не были частью нашего договора. Чувства, от которых мне хочется сказать ей, чтобы она забыла о нашей сделке и просто позволила мне быть здесь, на острове, кем-то не притворным.
Что она сделает, если я так скажу? Должен ли я это сказать?
– Клейн, могу я быть с тобой честной?
– Всегда, – спешу подтвердить я. Я бросаю полотенце себе на колени. Нет необходимости быть единственным голым здесь. Кроме того, мышцы моих бедер подергиваются.
Пейсли зажимает между зубами нижнюю губу.
– Теперь я немного стесняюсь.
– Ты?
– Да. Я.
– Почему?
– Ну, – она выкручивает плед. – Это была, наверное, самая дерзкая вещь, которую я совершала в своей жизни.
– Я не думаю, что это правда.
Она вскидывает голову.
– До сих пор я это делала только потому, что это было просто бонусом для парня.
Я беру ее за руку, останавливая ее движение.
– То, что ты приехала сюда с фальшивым парнем на буксире, было дерзко. То, что ты вообще приехала сюда было дерзко.
Она скрещивает руки и смотрит в сторону, в игриво-надменной манере.
– Ты так говоришь, потому что я только что отсосала тебе.
Я качаю головой, снова смеясь над тем, что сказала эта женщина. Наклонившись вперед, я обхватываю ее руками и поднимаю. Она задыхается, затем позволяет поднять себя, прижимаясь к моей груди. Она бережно относится к моей правой ноге, и я благодарен ей за это. Боль вернулась, но я знаю, что на самом деле она была всегда. Отвлечение, которое она обеспечила, было эффективным.
Голова Пейсли опускается на мою грудь. Ладонью она отбивает ритм по центру моей груди.
– Это звук ритма твоего сердца, Клейн. Оно все еще бьется быстро. Я заставила его биться быстрее.
– Никакого прошедшего времени.
Пейсли поднимает голову и пристально смотрит мне в глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Настоящее время. Ты заставляешь мое сердце биться чаще.
Она качает головой, насколько это возможно в таком положении.
– Это последствия…
– Тебя, Пейсли. Это последствия тебя.
– Клейн, – но это все, что она говорит. Только мое имя.
– Пейсли, мы договорились повеселиться на этой неделе. И мы это делаем. И будем продолжать, – вношу я поправку. Мне так много еще хочется сделать с этой женщиной. Я хочу заставить ее тело петь, чтобы ее глаза закатывались к потолку. – Но это не значит, что мое сердце не может биться быстрее рядом с тобой.
Она смотрит на меня долгую секунду, а потом говорит:
– Мне бы следовало помнить, что ты Мастер Слова. Ты проводишь дни, погрузившись в формулировки, играя со словами, подстраивая их, чтобы вызвать эмоциональный отклик.
Она не понимает. И не хочет понимать. Она хочет отнестись легко к моими словами, не дать им обрести вес.
Чего она боится?
Я дам ей это. Я дам ей передышку. На этой неделе мы повеселимся так, как она просит. Но будет ли этого достаточно для меня?
– Клейн-писатель, – говорю я, используя одно из прозвищ, которые она мне дала. Я даю ей выход, что-то, на что можно опереться.
– Клейн-писатель, – повторяет она. – Я собираюсь прополоскать рот.
Со своего места я вижу, как Пейсли стоит перед зеркалом в ванной и выдавливает на кончик пальца количество зубной пасты размером с горошину. Она набирает в рот пасту и горсть воды и делает полоскательные движения. Через зеркало она встречается с моим взглядом, и я могу поклясться, что даже из другого конца комнаты на ее щеках появляется слабый розовый оттенок.
Она сплевывает, ополаскивает рот и вытирает его полотенцем для рук. Выйдя из ванной, она встает передо мной. На секунду ее губы поджимаются, прежде чем она спрашивает:
– У нас все хорошо?
– Хорошо? – повторяю я с недоверием, как болванчик. Я Джеймс Бонд, осознавший цель своей жизни, наконец-то завершивший свою длившуюся десятилетиями сюжетную линию. Я Человек-паук, целующий Мэри Джейн вверх ногами. Я Клейн Мэдиган, только что совершивший развратные действия с объектом своей привязанности. – Пейсли, я лучше, чем просто хорошо.
– Рада это слышать, – она поправляет букву «П» на своей подвеске. – Не буду врать, я не знаю, что теперь делать.
Ее растерянность вызывает умиление.
– Может, возьмешь в комоде какую-нибудь одежду для меня? Я оденусь, и мы сможем спуститься вниз.
Не говоря больше ни слова, она берет одежду из комода и отдает ее мне, а затем идет в ванную, чтобы расчесать волосы и привести себя в приличный вид (ее слова – я думаю, что она и так выглядит идеально).
Я аккуратно одеваюсь, чтобы не зацепить укус.
Пейсли возвращается, ее волосы собраны в пучок на затылке. Я тянусь к ее руке, не обращая внимания на боль в ноге.
– Давай проведем немного времени с твоей семьей, прежде чем нам придется отправиться к Шейну сегодня вечером.
– Уф, – стонет Пейсли. – Вечеринка. Я забыла об этом.
Взяв ее за руку, я открываю перед ней дверь спальни.
– Может, все будет лучше, чем ты думаешь.
Пейсли приподнимается на цыпочки и целует меня в щеку.
– Ты будешь там, так что это точно будет лучше.
Клейн Мэдиган
@kleinthewriter
Медуза одержала верх надо мной. Это не было бы историей без сюжетного поворота, верно?
32 комментария. 4к лайков. 10 репостов.
ГЛАВА 31
Пейсли
После позднего вечера, проведенного за настольными играми с моей семьей, мы с Сиенной отделились от группы, чтобы собраться. Клейн остался с Беном, моей мамой и бабушкой, погрузившись в серьезную игру «Колонизаторы».
Когда мы с Сиенной были младше, то наряжались к какому-нибудь событию в одной ванной комнате. Теперь же, из-за постоянно увеличивающейся пропасти между нами, мы готовились по отдельности.
Сиенна была скованна весь день, беспечно улыбалась, но не принимала участия в действии. Я не беспокоилась, потому что была слишком занята смехом, слишком занята улыбками, слишком занята тем, что наслаждалась присутствием Клейна в моей семье. Он всем нравится, это легко заметить. А кому бы он не нравился?
Вот тебе и крошечный шажок, который мы с Сиенной сделали, пока собирали подарки. Это была история Рен о Клейне и Шейне? Я специально не обращала на нее внимания после того, как Рен рассказала нам. Возможно, я пропустила важную невербальную реакцию.
Я прижимаю палочку от туши к ресницам, когда Сиенна проскальзывает в мою ванную.
– Ты прелестно выглядишь, – говорит она, перебирая пальцами ткань моего мини-платья с рюшами. Ее голос нерешительный, но мягкий, как будто она молча исправляет поведение во время сегодняшнего дня. – Мне нравится глубокий вырез, – она имитирует вырез на своей груди. – И цвет.
Ярко-розовый и ярко-оранжевый цветочный принт – это сочетание, которое нельзя использовать где попало, но здесь оно работает.
– Мне тоже нравится твое платье, – говорю я, наклоняясь к зеркалу и нанося второй слой туши, пока не высох первый.
Через зеркало Сиенна бросает на меня разочарованный взгляд.
– Не говори никому, но мне уже надоело носить белый.
– То, что ты невеста, не означает, что ты должна носить белый всю неделю, – я заканчиваю наносить тушь на уголки ресниц и вставляю палочку в тюбик.
– Я думала, что это будет весело, – она с тоской смотрит на мой наряд. – Но я скучаю по цвету.
Схватив ее за запястье, я говорю:
– Мы могли бы поменяться. Ты наденешь мое, а я надену твое, – дело не в том, что я стараюсь угодить, а в том, что я добрая, и это делает мое предложение положительным, а не вызывает множество других негативных эмоций.
Сиенна обдумывает это, затем качает головой, ее серьги-люстры с вкраплением оранжевого покачиваются.
– Ты не можешь появиться в белом, Пейсли.
Она права, но только отчасти. Технически, я могу появиться в любой одежде, в какой захочу. Но по обычаям белый цвет запрещен.
– Но я возьму его с собой в медовый месяц, если ты не против.
– Я отдам его тебе, когда мы будем уезжать.
– Спасибо, – Сиенна наклоняется к зеркалу и проводит кончиком пальца по нижней губе, которая уже идеально подведена и накрашена.
– Я спросила Шейна о том, что сказала Рен. Его комментарий, – уточняет она, не то чтобы уточнение так необходимо. – Он сказал, что это была шутка, которую Клейн воспринял неверно.
Она выглядит так, будто ей нужно, чтобы я поверила ей или хотя бы сказала, что верю. Я могла бы поднять шум, высказать свое мнение, но ради чего? Я знаю, что стараюсь быть более решительной со своей семьей, но это не похоже на битву всей жизни.
– Конечно, – соглашаюсь я.
– Я просто не хочу, чтобы у тебя возникло ощущение, что Шейн ведет себя странно или что-то в этом роде, – добавляет Сиенна, ее слова ускорены в полтора раза.
– Никаких странностей не выявлено, – заверяю я.
Вместе мы проходим в гостиную. Раннее вечернее солнце проникает через большое окно. Из колонки на приставном столике играет «Бич Бойз».
Клейн убирает в коробку последние игровые фигурки. Его взгляд устремлен на меня.
– Твоя бабушка выиграла. Она не знает пощады.
– Мне похеру, – выкрикивает она с дальнего края дивана.
– Бабушка, – говорю я, но это игриво. Она улыбается своей счастливой улыбкой.
Через окно гостиной я вижу маму и Бена, которые сидят на мягком плетеном кресле и пьют один коктейль на двоих.
– Вы прекрасно выглядите, дамы, – говорит моя бабушка, улыбаясь нам.
– Почему бы тебе не пойти с нами, бабуль? Развлечься с гостями свадьбы? – Сиенна садится рядом с бабушкой и берет ее за руку.
Бабушка отмахивается от нее.
– Ты, наверное, шутишь. Этой группе со мной не справиться.
Клейн встает и подходит ко мне в центре комнаты. На его лице хищный взгляд. Он кружит меня вокруг себя, совершая медленный оборот.
– Ты прекрасна.
– Да это ничего.
– Это нечто, – шепчет он. – Ты – это нечто.
Я слегка прижимаюсь к нему.
Я не перестаю думать о том, что произошло между нами раньше. Несмотря на то, что я все спланировала, несмотря на то, что по дороге от дома подружек невесты я все обдумала, это каким-то образом смогло меня удивить.
К тому времени как я добралась до двери нашей спальни, я уже сомневалась в себе и почти отговорила себя от этого. Но тут на кровати я увидела Клейна, лежащего в полотенце, и все мои рациональные мысли исчезли.
Не было ни капли меня, которая не желала бы взять его в рот, почувствовать, как он разрушается на моем языке.
И тогда я сделала именно это. И это было… феноменально. Я имела в виду то, что сказала: до сегодняшнего дня это было просто для удовольствия парня.
Но в Клейне есть что-то такое, что заставляет меня вылезти из своего панциря, сбросить ту версию себя, какой я была до сих пор. Он заставляет меня пробовать новые вещи. Может быть, это потому, что с ним я не чувствую осуждения. Это безопасно. Он безопасный.
Хотя, должна признаться, глядя на него сейчас, эмоции, которые он вызывает? Они опасны.
Мы договорились развлекаться на этой неделе, но, как сказал Клейн, это не значит, что наши сердца не могут ускорять свой ритм, когда один рядом с другим.
Так вот что это такое? Нервный трепет?
Клейн зарывается носом в мои волосы.
– У тебя какие-то глубокие мысли, Ройс.
– Скажи мне, Мэдиган, откуда ты можешь это знать?
– Когда ты о чем-то серьезно думаешь, твои губы слегка морщатся, – он проводит пальцем по моим губам, – а брови сходятся в центре, – он слегка надавливает на мою переносицу, разглаживая кожу между бровями.
– Кое-что приходило в голову чуть раньше, – признаюсь я.
– Что именно? – низкий и ворчливый, его голос вибрирует на моей коже.
Моя рука пробегает по его руке, затем возвращается вниз, пальцы переплетаются с его пальцами.
– Как сильно мне это понравилось.
– Мне тоже понравилось.
Мой разум выхватывает воспоминания, подавая их мне. Толщина и тяжесть в моем горле, то, как мне пришлось расслабить мышцы, чтобы принять его.
– Я сохраню это воспоминание.
Он заправляет прядь волос мне за ухо. Этот мужчина не выпил ни одной рюмки, но, судя по тому, как он смотрит на меня сейчас, в его глазах есть какая-то пьяная дымка.
– Пейсли, – его прикосновение скользит по моей челюсти и останавливается на подбородке. Он наклоняется ко мне, его губы щекочут мою мочку, а его слова звучат низким гулом у моего уха. – Когда мы вернемся сюда сегодня вечером, я буду трахать тебя так мощно, так хорошо, что мне придется зажать тебе рот рукой, чтобы все не услышали твоих криков.
Воздух в моих легких сгущается, становится вязким. Я делаю неглубокий вдох через нос и шепчу:
– Если ты не сделаешь этого, то сделаю я. То устройство для очищения лица – вибратор.
Он усмехается, медленно и сексуально.
– Я знаю.
– Кхм. Привет, – в поле моего зрения появляется лицо моей сестры. – Не хочу вас расстраивать, но в этой комнате сейчас находятся другие люди, и очень неловко, что вы, ребята, стоите здесь и шепчетесь.
– Прости, – говорю я, но не имею это в виду. Ни капельки.
– Мне не жаль, – говорит Клейн, не сводя с меня глаз, хотя его слова предназначались Сиенне. – Когда твоя сестра находится в комнате со мной, она с таким же успехом может быть единственной. За это я никогда не буду извиняться.
Я улыбаюсь Клейну, а затем смотрю на сестру. Я бы хотела сказать, что она рада за меня, и, наверное, так оно и есть, но она выглядит по-другому. Завистливо. Обиженно.
Почему? Это она выходит замуж через несколько дней. Это она должна сиять.
– Очень мило, – говорит она. – Очевидно, что ты прекрасный писатель.
– В любом случае, – вклиниваюсь я, пока Сиенна не стала еще более язвительной. – Нам лучше идти. В данный момент ты модно опаздываешь, но все, что дальше, уже считается невежливым.
Сиенна поворачивается и уходит. Какого черта? У меня начинается аллергия на ее поведение.
Я машу бабушке и желаю ей приятного вечера. Она понимающе ухмыляется и дерзко подмигивает мне. Слышала ли она мой разговор с Клейном под пение «Бич Бойз»? Скорее всего, нет. Возможно, она считала язык наших тел.
Бабушка выпроваживает нас.
– Твой брат и кузены скоро должны прийти с пляжа. Мы собираемся приготовить ужин и посмотреть кино. А вы, дети, развлекайтесь. Я не буду вас ждать.
Клейн берет меня за талию, поворачивает и легонько подталкивает, чтобы я могла последовать за Сиенной. Быстрым движением, которое поначалу испугало меня, он откидывает в сторону мои волосы и нежно целует кожу в том месте, где мое плечо сходится с шеей.
По коже пробегают мурашки. Надеюсь, сегодняшний вечер пройдет быстро, и мы сможем вернуться сюда. Мышцы моих бедер уже болят, сжимаясь в предвкушении.
Клейн везет нас на гольф-каре. Сиенна молчит, и когда Клейн бросает на меня обеспокоенный взгляд, я пытаюсь с ней поговорить.
– Все в порядке?
– Все хорошо, – отвечает она, но в ее голосе звучит усталость. От чего?
Я оглядываюсь на Клейна и пожимаю плечами. Я могла бы затронуть эту тему, но не думаю, что она станет откровенничать перед Клейном. Или, может быть, передо мной.
Шейн снял дом дальше по острову, ближе к мысу Страха. Судя по количеству гольф-каров, припаркованных у входа, мы приехали последними.
Сиенна не произносит ни слова, пока мы паркуемся и пробираемся между другими карами. Она идет впереди нас по лестнице, шаги легкие и быстрые.
– Может, она нервничает из-за сегодняшнего вечера, – предполагает Клейн, беря меня за руку, пока мы вместе поднимаемся по лестнице.
– Возможно, так оно и есть.
Мы достигаем вершины лестницы, и я приостанавливаюсь.
– Сесили написала мне, пока я готовилась к вечеру. Она сказала, что реакция на твой аккаунт лучше, чем она надеялась. Ты уже знал об этом?
Клейн качает головой.
– Я делал то, что мне говорили делать. Я делаю много фотографий и добавляю их в общий альбом, – он потирает затылок. – Я был занят.
– Укусом медузы?
– Ха. Нет, – он проводит рукой по моей голой руке. – Красивой женщиной. И ее дерзким маленьким ротиком. И ее игривым характером. И тем, как она любит океан, и песчинками, которые застревают в ее волосах, – он взмахивает рукой взад-вперед над моей головой, как будто может продолжать. – И так далее, и так далее, и так далее.
– Я удивлена, что ты упустил новость из виду, учитывая, что это половина причины, по которой ты здесь.
Он подходит ближе, занимая пространство и крадя мое дыхание.
– Правда?
– Ну, это и вторичная сделка, которую мы заключили.
– Эта вторичная сделка – недавнее событие. Ее нельзя считать.
Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть его. Слегка растрепанные волосы, легкий налет от щетины на лице. Умные глаза, радужка которых потемнела от вожделения.
Приподнявшись на цыпочки, я прижимаюсь губами к месту под его ухом.
– Но это ведь подслащивает сделку, не так ли?
– Пейсли, – говорит он, отстраняясь и опуская подушечки двух пальцев мне под подбородок, чтобы он мог смотреть прямо мне в глаза. – Я мог бы провести с тобой неделю в формате рейтинга G[lii], и это было бы так же сладко.
Я отвожу взгляд в сторону, нуждаясь в передышке от интенсивности напряжения. Он всего лишь поэтичен, верно? Он делает то, что у него так хорошо получается. Сплетает слова в эмоциональную прозу. Разве это не то, что Сиенна уловила ранее?
– Голубки, – кричит кто-то. Мы поворачиваемся в унисон, ища голос в темноте.
Шейн включает наружный свет, стоя в дверном проеме и держа дверь открытой.
– Вы планируете присоединиться к нам этим вечером? – он указывает на Клейна. – У меня есть кубинская сигара с твоим именем.
Клейн первым делает шаг вперед, но продолжает держать меня за руку. Мы проходим мимо Шейна, когда заходим в дом, и я чувствую тяжесть его взгляда на своем лице.
– Все на кухне, – говорит он, следуя за нами внутрь. – Там, где еда.
Мы идем на звуки музыки и разговоров.
Фархана первой замечает нас. Она машет мне рукой, берет фужер и наполняет его шипучкой.
– Для подружки невесты, – говорит она, передавая фужер. – Клейн, могу я тебе что-нибудь предложить?
– Пиво, если оно у вас есть.
– Конечно, есть, – перебивает Шейн. – Надеюсь, тебе нравится IPA.
