Текст книги "Зеркальный замок"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20
ВОИН

Дядя Патон убедил Чарли, что устраивать штаб-квартиру на Фил-берт-стрит – идея, глупее которой не придумаешь. Это все равно, что совещаться в стане врага, сказал он, и посоветовал собраться у мисс Инглдью. Чарли согласился: ему вовсе не улыбалось, чтобы сестрицы Юбим пронюхали про талант Оливии. Кроме того, всем было известно, что Оливия дружит с Эммой, поэтому сбор компании в книжном магазине не должен был вызвать у врагов никаких подозрений.

Вечером в субботу Чарли и дядя Патон отправились к мисс Инглдью. Как и предсказывал дядя, бабушка Бон не обратила на них ни малейшего внимания. Старуха полагала, что победа Блурам обеспечена и что Чарли с друзьями усвоили урок. Билли Гриф вновь во власти Блуров, а Чарли под контролем у нее, Гризелды. Чего еще желать?

Фиделио настоял на том, чтобы тоже участвовать в «заговоре», как он выразился, поэтому, когда Чарли с дядей явились в книжный магазин, Фиделио уже сидел на диване между двумя девочками. Чарли плюхнулся на пуфик, дядя Патон удобно устроился в кресле, а мисс Инглдью, угостив всех печеньем и соком, устроилась на подлокотнике кресла.

Совещание началось.

– Главное – это все сделать вовремя, – веско сказал дядя Патон. – Минута в минуту, иначе наш план провалится. Оливия, тебе ясно?

– Мои часы никогда не отстают! – гордо сказала Оливия, вертя запястьем, на котором поблескивали модные серебряные часы с большим циферблатом-голограммой.

– Чудно. Главное, чтобы ты не забыла на них посмотреть, – не без ехидцы сказал дядя.

– Хорошо, – Оливия смутилась.

– Далее. Важно, чтобы в Королевской комнате каждый занимал свое место. Эмма, будь добра, нарисуй для Оливии схему и обозначь, кто, где обычно сидит.

Эмма принесла блокнот и карандаш и взялась за дело.

– Чарли, вы с Эммой должны проследить, чтобы все расселись по местам. Оливии в Королевской комнате не будет, а ей необходимо представить себе все в точности. Понятно?

– Да, – ответил Чарли, следя, как карандаш Эммы проворно порхает по бумаге.

– Хорошо. Идем дальше… Совещание продолжалось еще с полчаса, а потом за Фиделио приехал Феликс Дореми. Чарли с дядей отправились домой пешком. Решено было, что Оливия переночует у Эммы – ей требовалась кое-что подготовить, и мисс Инглдью водрузила перед девочкой целую гору иллюстрированных книг по истории.

– Надеюсь, Блуры ни о чем не догадаются, – сказал Чарли, поднимаясь на крыльцо дома номер девять.

– Куда им, – уверенно ответил дядя Патон. – Воображения не хватит.

В понедельник, согласно плану, всем участникам заговора надлежало ходить мрачнее тучи. Чарли заметил, что Фиделио взбудоражен, и напомнил ему о конспирации.

– Да я всегда такой, – отмахнулся Фиделио. – И вообще, я же не из одаренных, так что не обязан вешать нос.

Чарли согласился, но подумал о Лизандре и тоже занервничал. Африканца в суть плана не посвятили, и теперь Чарли думал, что надо бы его предупредить, а то еще наломает дров – не с перепугу, а от неожиданности. К несчастью, у него никак не получалось переговорить с Лизандром наедине, а время шло. Настал вечер, пора было идти готовить уроки в Королевскую комнату, и отчаявшийся Чарли нарочно вышиб у Лизандра стопку книг, спускаясь по лестнице.

– Ну, ты и слон! – проворчал Лизандр и присел на корточки, чтобы собрать учебники.

– Ой, извини, я нечаянно! Давай помогу. – Чарли присел рядом и быстро прошептал: – Имей в виду, сейчас кое-что случится.

– Что?

– Тс-с! С Джошуа. Танкред перепугается, но ты имей в виду – то, что появится, будет понарошку. Иллюзия.

– Но что?.. – начал Лизандр.

– Вы долго будете тут торчать? – сердито спросила Доркас Мор с верхней ступеньки. – Хотите, чтобы я прошла по вашим глупым головам?

– Успокойся! – сказал Лизандр, выпрямляясь. – Уже идем.

Очутившись в Королевской комнате, Чарли первым делом огляделся. Ура, все сидели, как в прошлый раз! Значит, схема, которую Эмма нарисовала для Оливии, верна. При виде Азы Пика, изукрашенного синяками и ссадинами, Чарли подавил смешок. Знай наших! Нечего было соваться к Дореми! Усевшись рядом с Эммой, Чарли попробовал поймать ее взгляд, но девочка уткнулась в учебник и не поднимала глаз. Ее волнение передалось Чарли.

Теперь все зависело от Оливии.

В тишине был слышен лишь шелест страниц, шорох ручек по бумаге да изредка – поскрипывание стульев.

Как обычно, мерно тикали часы.

Алый король, как всегда, смотрел на Чарли с портрета, и все же – мальчик не знал, кажется ему это или нет, – но глаза государя сегодня как будто были живее и корона блестела ярче.

– Король тебе не поможет, Бон. Хватит отвлекаться, – раздраженно сказал Манфред.

Ничего не поделаешь, пришлось отвести глаза. Аза подобострастно хихикнул, а Джошуа направил на Танкреда свою неотразимую улыбку.

Шлеп!

На раскрытую тетрадку Чарли упала крупная дождевая капля.

Шлеп-шлеп!

Чарли поспешно переложил тетрадку на колени – и вовремя, потому что на столе сразу образовалась целая дождевая лужа. Мальчик промокнул ее рукавом свитера и поморщился: рукав тут же отсырел.

– Прекрати, Танкред!

В ответ Танкред поднял бровь – и в лицо Лизандру полетела целая кипа бумаг.

«Ну же, Оливия, что ты копаешься, – подумал Чарли, – Заснула, что ли? Действуй!»

Но Оливия, которая находилась далеко от Королевской комнаты, почему-то медлила. Между тем у Эммы потекла ручка – прямо на тетрадную страницу, исписанную каллиграфическим почерком. В мгновение ока чернильные кляксы покрыли не только тетрадь, но и руки и даже лицо Эммы. Ясно было, кто это постарался, – близняшки Бранко не сводили с Эммы пристальных взглядов.

– Перестаньте! – прикрикнула на них Эмма.

Доркас злорадно расхохоталась и пихнула сияющего Джошуа локтем. А потом вдруг ойкнула и шарахнулась от него, чуть не опрокинув стул.

По белокурой голове Джошуа неторопливо полз мохнатый черный паук. Вот и еще один – на плече. При виде пауков Танкред с воплем вскочил и кинулся к двери.

– Ты что, спятил, Торссон? – заорал ему вслед Манфред.

Джошуа скосил глаза на собственное плечо, и улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он застыл: по его плечам шествовала целая армия пауков. Мальчик-магнит попытался стряхнуть их, но тщетно. С каждым его движением пауков становилось все больше, и все туловище Джошуа покрылось шевелящейся мохнатой массой. К тому же из ушей у него поползли жирные гусеницы, а из-за манжет рубашки – черви.

Оливия решила действовать наверняка, понял Чарли, преодолевая дрожь брезгливости. Рядом с ним раздалось громкое «мамочки» – Эмма тоже не выдержала.

Стены Королевской комнаты задрожали от визга. Отталкивая друг друга, сторонники Манфреда кинулись к двери. Джошуа споткнулся и растянулся на полу, а близняшки Бранко промчались по нему, точно он был ковриком. Пауки перебрались на пол. Доркас с воплем вскочила на стул. Танкред отчаянно дергал ручку двери и панически оглядывался на Джошуа. По комнате то и дело проносились порывы штормового ветра. Все учебники, ручки и тетрадки давно попадали на пол. Наконец дверь подалась и перепуганные одаренные высыпали в коридор. Чарли с Эммой, как и Лизандр, конечно, знали, что пауки – это иллюзия, но черви с гусеницами их добили, поэтому вопили они вполне искренне.

Манфред, как самый старший, держался до последнего, но, когда пауки на полу стали расти, и достигли размеров хорошей крысы, и он выскочил в коридор и захлопнул дверь.

Хуже всех пришлось Танкреду: громовой мальчик будто обезумел. Он несся по коридору подальше от Королевской комнаты, спотыкаясь и не разбирая дороги. Теперь буря бушевала уже по всей академии – дрожали и звенели от ветра стекла, дождь с градом сыпались на всех без разбору, под потолком проносились свинцовые грозовые тучи, то и дело откуда-нибудь шарахала фиолетовая вилка молнии. В холле стояли глубокие дождевые лужи, и весь персонал школы во главе с Уидоном носился туда-сюда, пытаясь собрать воду швабрами, тряпками и ведрами.

Чарли натянул на голову свитер, чтобы прикрыться от крупного града, и побежал в столовую. Тут было темно, но глубоко под землей что-то гудело и громыхало. Пол ходил ходуном, словно палуба корабля в шторм, столы и стулья подпрыгивали, потом поехали по полу, стукаясь друг о друга.

Внезапно все стихло, и наступила прямо-таки оглушительная тишина.

Из кухни вышла кухарка с зажженной свечой в руке.

– Это ты, Чарли? – она вгляделась в темноту.

– Он самый. Вы как? Вас не ушибло?

– Не волнуйся. Вы молодцы. Не знаю, как вы этого добились, но равновесие сил восстановлено, – радостно сказала кухарка. – Теперь у меня в комнатах опять ровный пол. Правда, все чашки побились, но это не беда. Они мне все равно надоели.

– Здорово! – оживился Чарли. – Я не про чашки, конечно, а про равновесие. Извините, мне надо бежать.

– Беги! Теперь все будет хорошо, – напутствовала его кухарка.

Наверху, в холле, классах, коридорах и галереях, паника достигла пика. Град не прекращался и мешал убирать, потому что градины величиной с горошину пребольно жалили всех уборщиков. И вдруг, в самый разгар суеты, кто-то грозно заколотил в парадную дверь. Завхоз Уидон от растерянности забыл спросить «кто там» и впустил незваного гостя.

Высокая фигура в черном плаще оглядела холл и поглубже надвинула на голову шляпу, по полям которой стучал град.

– Мне нужен мистер Иезекииль Блур, – звучно объявил посетитель.

– К нему нельзя! – возразил Уидон. – Посторонним вход запрещен.

– Глупости! – отмахнулся дядя Патон, легко отодвинул Уидона с дороги и зашагал в западное крыло академии.

Из театральной раздевалки на секунду высунулась хитрая мордочка Оливии. Девочка глянула на часы и юркнула обратно.

Старик Иезекииль и директор школы мирно пили глинтвейн в той самой комнате, где Билли Гриф не так давно подписал злосчастный договор, подсунутый Флоренс де Грей. Сюда, на верхний этаж западного крыла, буря, поднятая Танкредом, не докатилась и шум не долетал, поэтому злодеи понятия не имели, какая свистопляска творится внизу. Они устроились у окна и любовались закатом. Билли Гриф сидел за столом и, вздыхая, готовил уроки.

Когда на пороге комнаты выросла высокая фигура Патона Юбима, доктор Блур вскинулся как ужаленный.

– Какого лешего вы сюда явились, Юбим? – прорычал директор.

– Принес кое-какие документы – вам на подпись, – деловито сказал дядя Патон.

– Что еще за документы? – прокаркал Иезекииль. – Мы вам ничего не должны!

– Дело касается Билли Грифа, – спокойно объяснил дядя Патон. – Вы должны дать ему письменное разрешение проводить выходные и каникулы, с кем и где он пожелает.

Билли поднял голову от учебника и замер, прижав руки к груди, как суслик у норки.

– Вы что, спятили? – ощерился директор.

– Отнюдь нет. Благоволите подписать здесь и вот здесь. – Дядя Патон невозмутимо выложил на стол бумаги и показал, где поставить подпись.

– С какой стати вы вбили себе в голову, будто мы это подпишем? – Доктор Блур фыркнул и отпихнул оба листа.

Дядя Патон неторопливо погладил подбородок.

– У меня есть все основания полагать, что подпишете, – сказал он. – Мистер Блур, ваш дедушка, насколько мне известно, недавно провел некий эксперимент.

Старик Иезекииль втянул голову в плечи, как черепаха, и глаза у него трусливо забегали.

– И что с того? – нелюбезно спросил директор.

– Думаю, вам доставит удовольствие узнать, что эксперимент увенчался успехом. Если бы, правда, не пикантная подробность. – Дядя Патон выдержал эффектную паузу. – Существо, которое вы вызвали к жизни, теперь полностью подчиняется мне.

– Но… как? Почему? – прохрипел старик.

– Докажите, – потребовал доктор Блур. – С превеликим удовольствием, – кивнул дядя Патон и распахнул дверь.

Оливия постаралась на славу – у нее и впрямь было живое воображение.

Бум! Бум! Бум!

В дверном проеме возник гигантский всадник на черном боевом коне. Конь вращал налитыми кровью глазами, с его удил капала слюна, мощные копыта оставляли на полу вмятины, а под атласной шкурой перекатывались могучие мускулы. Всаднику в доспехах и шлеме с забралом пришлось пригнуться, чтобы въехать в комнату. Когда же воин распрямился, старик Иезекииль сипло охнул и осел в своем инвалидном кресле в глубоком обмороке.

Дядя Патон чуть не крякнул от удовольствия. Видно было, что Оливия старательно изучила те книги по истории, которые ей подобрала мисс Инглдью. Доспехи всадника впечатляли, особенно серебряный шлем. Этот шлем, украшенный хищным клювом, прикрывал верхнюю половину лица и оставлял на виду только густую черную бороду. Кожаные перчатки всадника и его доспехи были весьма реалистично заляпаны кровью, и немудрено – в руке воин держал даже не меч, а грозный окровавленный топор.

– Вот вы где! – чудовищным басом прорычал всадник, занося топор.

Билли пискнул и изготовился прятаться под стол, но дядя Патон, улучив момент, заговорщицки подмигнул ему, и малыш прирос к стулу.

– Г-г-где п-п-подписывать? – проблеял доктор Блур.

Дядя Патон, скрывая довольную улыбку, сунул в его дрожащие пальцы ручку и ткнул в документ:

– Вот и вот. Дважды, пожалуйста, – за себя и за мистера Иезекииля. Ему, по-моему, не до подписей.

Директор трясущейся рукой подписал документы и уронил голову на стол.

– Так. Еще один обморок! – констатировал дядя Патон и повернулся к всаднику: – Благодарю вас, принц, вы свободны.

Он махнул жуткому привидению рукой, и оно постепенно растаяло в воздухе, но напоследок воин отсалютовал дяде Патону топором, а конь поклонился – Оливия не удержалась и схулиганила.

– Что это было? – севшим от страха голосом спросил Билли.

– Иллюзия, – прошептал дядя Патон и погладил мальчика по голове. – Сбегай-ка за нашатырным спиртом или приведи кого-нибудь из лазарета. Увидимся в пятницу, малыш.

Чарли поджидал дядю в холле. Буря, к счастью, стихла, и все были заняты уборкой.

– Ну как? – выпалил Чарли.

– Все хорошо, прекрасная маркиза! – пропел дядя и помахал бумагами. – Сработало. Передай Оливии, что она молодчина.

– Ура! – во весь голос завопил Чарли, презрев правило молчания в холле: уборщики подняли такой гвалт, что можно было забыть о школьном уставе. – Ай да мы! Дядечка Патон, я побегу найду Билли, надо же ему сообщить!

– Он уже все знает, – улыбнулся дядя. – Все.

Глава 21
СУДЬБА ПЛЕННИКОВ

Субботним утром Патон Юбим сидел в машине, припаркованной на стоянке у городской больницы. День был сумрачный, собиралась гроза, но это была самая обычная гроза, не имевшая ничего общего с Танкредом Торссоном, который в это время мирно смотрел футбол со своим другом Лизандром.

Как всегда на людях, дядя Патон был в темных очках. Однако когда взгляд его упал на некий газетный заголовок, он вздрогнул так, что очки съехали у него с носа.

Газетная заметка касалась городка, где дядя Патон провел детство, – места, которое он вспоминал не иначе как с ужасом.

Сегодня в Йорвинде настоящий праздник,– гласила заметка. – Утром во вторник школьный учитель Танталиус Райт и почтальон Винсент Мармор, которые вот уже три недели числились в пропавших без вести, неожиданно вернулись домой. Они сообщили нашему корреспонденту, что все это время находились в плену в замке Юбим, который с давних пор пользуется самой дурной репутацией из-за своего мрачного прошлого. Оба пленника утверждают, что в плену их держала какая-то неведомая сила, а не конкретное лицо, что оба они находились под гипнозом, не могли ни двигаться, ни говорить и ощущали, будто их сознание блуждает неизвестно где. Обоим снились одинаковые сны, в которых мистера Райта и мистера Мармора якобы окружали толпы детей в разноцветных плащах. Поразительно, но сновидения обоих пленников совпадают до мельчайших подробностей.

– Силы небесные! – Дядя Патон водрузил очки обратно на нос.

Мистер Райт утверждает, что они оба находились под гипнозом такой силы, что не нуждались ни в пище, ни в питье. Своего тюремщика пленники не видели, хотя иногда слышали отдаленные шаги и голоса, один из которых, кажется, напевал. Мистер Мармор полагает, что в замке был или до сих пор есть еще и третий пленник.

Во вторник утром мистер Мармор и мистер Райт внезапно ощутили, что освободились от гипноза.

«Вдруг все прошло, – рассказывает мистер Мармор. – Мы смогли двигаться и говорить, нашли выход и бежали из замка. К сожалению, найти третьего пленника нам было некогда и я не знаю, какая участь его постигла».

Разумеется, полиция обыскала замок Юбим, но не нашла в нем ни единой живой души. Замок, как и раньше, выглядит заброшенным.

– Силы небесные… – повторил дядя Патон.

В машине он сидел потому, что ждал племянника и его друзей, навещавших Габриэля Муара, а внутрь не пошел по той простой причине, что в больнице даже днем полно включенных лампочек и других электроприборов.

У входа в палату Чарли, Билли, Фиделио, Эмма и Оливия столкнулись с дежурной медсестрой.

– Вас пятеро? – спросила она. – Слишком много. Я впущу только троих.

– Лив, давай подождем в коридоре! – предложила Эмма.

– Конечно, – весело сказала Оливия. – Очень мне надо любоваться на ораву больных мальчишек. Они и здоровые невыносимы. – Оливия тряхнула волосами, свежевыкрашенными в розовый цвет. В оранжевой юбочке, серебристой майке и на каблуках она вновь выглядела прежней неугомонной Оливией.

– Ну, в таком случае здоровые мальчики тоже убираются с ваших глаз долой, – насмешливо отозвался Фиделио и первым вошел в палату.

Габриэль чувствовал себя лучше – он уже мог сидеть на койке, но выглядел страшно осунувшимся и бледным. При виде друзей он улыбнулся и слабо помахал рукой. Чарли с Билли почувствовали себя неловко и смущенно топтались подле него, а Фиделио бодро спросил:

– Ну, как ты тут, поправляешься?

– Стараюсь, – кисло ответил Габриэль. – Не люблю я больницы. Чистота, тишина, тоска смертная.

– Кто ж их любит, – заметил Чарли.

Билли судорожно рылся в карманах. В пятницу, как только его выпустили из академии, Билли первым делом помчался в «Зоокафе» – забирать горячо любимую крысу по имени Босх. Первые выходные на свободе он решил провести у Чарли, который предупредил его, что Босха придется прятать, иначе он попадет бабушке Бон в суп. Так что теперь Босх сидел у Билли за пазухой, а в кармане мальчик искал хомячка.

Идею принести хомячка в больницу подала миссис Муар – она решила, что это подбодрит Габриэля. «А ты переведешь ему, что говорит хомячок», – попросила она Билли. Тому ничего не оставалось, как согласиться, хотя в глубине души Билли был твердо убежден, что по сравнению с умными крысами хомяки – просто никудышные собеседники. И вот теперь Билли торжественно высадил хомячка на белоснежное одеяло.

– Рита! – воскликнул Габриэль и, просияв, посадил хомячка себе на плечо. – Лапочка ты моя! Умница!

Рита запищала.

– Что она говорит, Билли? – нетерпеливо спросил Габриэль.

Билли замялся: Рита бранилась. В частности, она не понимала, зачем ее утащили из дому и принесли неизвестно куда, где так противно пахнет.

– Говорит, что очень тебя любит, – решил соврать Билли.

– Риточка, ты лучший хомячок на свете! – растрогался Габриэль.

Мальчишка на соседней койке, у которого нога была в гипсе, заметил Риту и заверещал как резаный:

– Крыса! Позовите медсестру! У него крыса! Билли схватился за рубашку, но Босх смирно сидел за пазухой. Крысой обозвали Риту.

– Где крыса? Какая крыса? – грозно спросила медсестра, вплывая в палату.

Схватив Риту, Билли пулей пронесся в коридор мимо медсестры.

– Где она?

– Дайте подержать!

– Лови ее! – неслось из палаты. Чарли, Билли и Фиделио улепетывали по коридору, а за ними спешили недоумевающие девочки.

И вслед им несся громкий, веселый хохот Габриэля.

КОНЕЦ