Текст книги "Закрученный (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Вспомнят ли они, что значил это призыв? Не все ли им равно?
Рычание усилилось за долю секунды до появления женщины, которая, приплясывая, зашла на металлический круг, указывающий на тайник. Эйден был околдован ей. Она носила черную мантию, как у всех вампиров здесь, но капюшон скрывал лицо. Тем не менее, он мог заметить длинные волосы, черные как ночь, струящиеся водопадом по ее плечам.
Волки не перестали рычать, но и не пытались напасть. Видимо, они тоже впали в оцепенение, как и он.
Кружила, кружила, зачаровывала.
Было в ней что-то знакомое, что зажигало пламя в Эйдене и в то же время тянуло вниз. Кем бы она ни была, она подняла в нем бурю тех же эмоций, что и Мэри Энн. Желание обнять с необходимостью бежать прочь.
– Максвелл, Нейтон, – позвал он.
Они затихли, оглянувшись через свои мохнатые плечи.
Использовать приспешников не такая уж плохая идея.
– Приведите Викторию ко мне, – произнес рассеянно.
«Мы должны остаться с тобой, – прозвучал в его голове голос Нейтона. – Здесь опасно, мой король».
Волки могут телепатически общаться с окружающими. Райли уже делал так раньше, поэтому Эйден не удивился. Как и Джулиан, который, вероятно, не мог слышать новый голос.
– Из-за этой женщины?
«Нет».
«Теперь ступайте и приведите ко мне Викторию».
Они обменялись неуверенными взглядами, но кивнули и пошли дальше.
Он сел, прямо там, перед кругом, наблюдая за женщиной. Казалось, она его не замечает. В ее грациозные вращениях не было ни одного неуверенного движения.
Кружила, кружила, как танцовщица на льду, руки простерла в стороны, одну ногу подняла за собой и наклонилась. Кружила, кружила.
Кто она такая?
Кто-то прокашлялся в его голове.
«Здравствуй, Эйден, – заговорил, наконец-то, Элайджа и зевнул. – Как ты себя чувствуешь?»
– Хорошо.
Отчасти.
«Так мы останемся или как?» – настойчиво спросил Джулиан, буквально подпрыгивая вверх и вниз.
«Я… не знаю», – ответил экстрасенс.
Ладно… Такое было впервые.
«Поясни, пожалуйста», – недовольно отозвался Джулиан. Элайджа вздохнул:
«Я только проснулся. Обязательно сразу приступать к самой тяжелой части…»
«Объясни, объясни, объясни!»
«Ты прям как дитя малое. Ладно. Путь Эйдена так сильно изменился за последнее время, что я больше не вижу ясного будущего для него. Он должен был умереть, и это бы стало концом для всех нас. Но он не умер, мы тоже на месте, и я теперь не могу видеть, что нас ждет впереди».
Может, оно и к лучшему.
«Хоть бы это не значило, что мы скоро умрем. Ну то есть по-настоящему, – ответил Джулиан. Если бы у него было тело, он бы тут круги наворачивал. – Или что мы опять окажемся в той вампирше. Не, она мне нравилась и все такое, когда не била по больным местам, но правда. Лучше быть в теле парня».
«Нормально все было с вампиршей, – вставил Калеб, впервые подавший голос. Как и Элайджа, он зевнул. – Без обид, Эйден, но она погорячее тебя будет».
«Кувшин молока будет горячее нашего Эда», – хихикнул Джулиан.
Калеб фыркнул.
«Ха-ха, зачет».
– Отлично. Вся банда в сборе.
«Не слышу радости в твоем голосе, – надулся Джулиан. – И, что еще важнее, почему ты не смеялся над моей крутой шуткой?»
«И почему внутри тебя так… холодно? – спросил Калеб. – Ну правда, как в морозилке».
Морозилка? В то время как его кожа плавится на солнце?
– Я в порядке. Не знаю.
«Возможно, я знаю. Что ты помнишь за последний час, проведенный в той пещере с Викторией? – спросил Элайджа. – Ладно, подумай минутку, а потом можешь возвращаться к тому, чем ты там занимался».
– К чему ты это спрашиваешь?
«Пожалуйста. Просто сделай, как я сказал».
Это не ответ, но пускай. Неважно.
– Ладно, – сил спорить не было. Поэтому он задумался, прокручивая события в своей голове. Вот он укусил Викторию. Выпил ее крови. Вот она его укусила и выпила. Им обоим было мало. Они боролись, швыряя друг друга как тряпичные куклы, оба потеряли головы от голода, который, казалось, ничем не утомить.
Танцующая женщина засмеялась, и Эйден захотел взглянуть на нее, увидеть, как ее лицо смягчилось от хорошего расположения духа, но заставил себя сосредоточиться, вернуться назад в прошлое… Назад в пещеру. Виктория. Они прекратили бороться и встретились лицом к лицу. Она… сияла. Да, теперь он вспомнил. Ослепительное золотое свечение исходило из ее пор, такое яркое, что он не мог на нее смотреть. От этого света Чомперс с цепи сорвался в его голове, пытался вырваться, отчаянно стремясь защитить его, чувствуя близость хищника, который намного сильнее его самого.
И Чомперс добился своего. Высвободился из тела Эйдена, принял обличье дракона и напал. Эйден кричал, бежал со всех ног, испугавшись за свою девочку, хотел броситься между ними, чтобы спасти Викторию от участи быть разорванной этими мощными челюстями. Вот только она вытянула руки вперед. Свечение перекинулось с нее на Чомперса, пригвоздив его спиной к стене пещеры.
Внимание Виктории переключилось на Эйдена. Вновь свечение сорвалось с ее рук и ударило его. Он, как и Чомперс, врезался лопатками в стену, но далеко от него. Она подошла к нему ближе.
Ее глаза, обычно голубые, стали лавандовыми с осколками льда, лишенными каких-либо эмоций. Она окинула его взглядом с головы до пят, оценивая размеры.
Пауза. Эйден пытался сделать вдох, не получилось. Энергия, или что она там на него направила, сжимала хватку на нем, сдавливая ребра на легких, прокалывая мембрану. Боль пронзила его.
– Виктория, – с трудом выдохнул он.
Она моргнула, словно услышала, но не до конца поняла.
– Виктория.
Она открыла рот, чтобы заговорить. И сказала что-то. Он слышал слова.
Или должен был слышать. Те звуки, что она издавала, были…
«Хватит!» – заорал Элайджа в голове Эйдена, заглушая все остальное.
Эйден втянул воздух, внезапно возвратившись в настоящее, прошлое постепенно растворилось.
«Хватит с тебя», – вновь сказал Элайджа, уже спокойно.
– Ты хотел, чтобы я вспомнил, – растерянно произнес Эйден. – Я так и сделал. Ты должен был дать мне прокрутить сцену до конца.
Он хотел знать, что сказала Виктория… И кто говорил за нее. Это был не ее голос. Слишком резкий, слишком гортанный. Слишком животный.
«О чем это ты? Что за сцена? Я ничего не видел», – пожаловался Джулиан.
«Как и я, – добавил Калеб. – Что произошло?».
«Ничего, – солгал Элайджа. – Забей, Эйден. Ты видел то, что нужно было увидеть. По правде говоря, я не ожидал, что ты вспомнишь так много».
Еще ложь? Элайджа никогда не врал. Да что все это значило?
– Зачем тогда ты просил меня подумать об этом?
«Я просто хотел, чтобы ты знал – Виктория причинила тебе боль не по своей воле».
Из-за этого он задавался вопросом накануне, нравится она ему или нет? Из-за того, что она сделала в пещере? Из-за того, что он не мог вспомнить? Или того, что не помнил, что было потом?
Он поджал губы. Его прошлое никуда не делось, память полностью на месте, все воспоминания были доступны, но будто находились где-то на задворках. Он должен был целенаправленно думать о чем-то – например, о том, что произошло в пещере – чтобы событие обрело форму в его голове.
«После всех этих обменов кровью, Виктория оставила в тебе частичку себя. Свое прошлое, свои мысли и желания. Или даже скорее бывшие ее мысли и желания. Теперь они, похоже, твои».
– Нет, здесь какая-то ошибка. Вот совсем недавно я задумался, нравится ли она мне вообще.
«А ведь когда-то она сама себя не любила».
– Я хочу убить ее отца. Но ведь она любила своего отца.
«Она хотела сделать ему больно тысячу раз за прошедшие десятилетия. Сам знаешь, он не всегда был добр к ней. Но, Эйден, не забывай, что у тебя есть и собственные мысли тоже. Хотеть расправы над ним глубоко внутри вполне можешь ты сам».
Кусочек души Виктории. В нем. Направляет его, меняет его.
Верно или неверно? Правильно или неправильно?
– Как ты это понял?
«Ну я же ясновидящий, помнишь?» – за самоуничижительным тоном скрывался ужас от понимания правды.
– Уже нет, помнишь?
Танцующая женщина остановилась, звонко рассмеялась – он тут же влюбился в этот звук, и он тут же возненавидел это звук – и откинула свой капюшон, глядя прямо на него. Ее лицо было такое приятное, нежное с приторно сладким выражением.
– Вот ты где, мой дорогой. Что ты там делаешь, усевшись так далеко? Пойдем со мной танцевать.
Мой дорогой? О да, он знал ее. Должен был знать, но в голове не упорядочивалось. Его мозг застрял на словах «мать» и «бесит». Она не была его матерью – ведь нет же? – и он не понимал, почему она его так бесит.
– Я не умею танцевать, – ответил ей.
– Обещаю взять всю вину на себя.
Он моргнул растерянно. Она собиралась взять на себя вину за его неумение танцевать?
«Если ты сейчас встанешь и пойдешь плясать, я тебя никогда не прощу, – заявил Калеб. – Выставишь себя придурком и всех нас заодно».
«Твое сопротивление тому, чтобы немного развлечься, поражает меня, К, – усмехнулся Джулиан. – Если покрутиться-повертеться, то это, наверное, будет похоже на эдакий брачный ритуал для привлечения дам. Или что-то типа того».
«Эйден, чувак. Если ты раздумываешь танцевать или нет, то вставай и иди плясать, – от резкой перемены Калеба было почти смешно. – Главное, виляй тазом поактивнее».
Опять этот звонкий смех – женщина вновь накинула капюшон.
– Как хочешь, дорогуша, будь по-твоему. Я потанцую сама, – она вновь начала кружиться. – Но, клянусь, ты многое упускаешь.
– Эйден, – чистота голоса Виктории перехватила его внимание. – Ты звал меня?
Он заставил себя поднять взгляд. Она стояла совсем рядом, между волками. Солнце сияло за ее головой, создавая ангельский нимб.
Она собрала свои темные волосы в хвост и надела черное платье, как обычно, только у этого были рукава подлиннее и материал более плотный и грубый.
Она выглядела так… по-человечески. Так безумно красиво по-человечески. Ее щеки и нос порозовели, глаза блестели от холода.
– Ты знаешь эту женщину? – он указал на место, где… ее уже не было.
Танцующая женщина исчезла.
– Какую? – спросила Виктория.
– Забудь, – ее запах ударил в нос, такой же сладкий, как и она сама. Десны пульсируют. Зубы ноют. Рот наполняется слюной.
И знаете что? Гул вернулся в его голову, а потом раздался приглушенный плач. Тот же самый, который он слышал прошлой ночью. Тихий, почти ноющий, словно хочет привлечь внимание, как плач новорожденного.
«Что это было?» – спросил Джулиан.
– Возможно, эхо прошлого, того, что было в пещере, – невнятно произнес он. Боже. Его язык словно размером с мячик для гольфа. Его взгляд остановился на пульсирующей венке Виктории. Ммм.
– Что? – Виктория нахмурилась от непонимания.
«Опасно, – сказал Элайджа. – Не смотри на нее. Ты не можешь пить ее кровь. Вдруг опять зависимость начнется?»
«Или того хуже, вдруг мы снова окажемся в ней?» – страх Джулиана почти физически ощущался.
«У меня одного здесь жажда приключений? – спросил Калеб. – Давай, пей! Ну же!»
«Не слушай его. Выпей кого-нибудь другого», – приказал Элайджа.
Но… Эйдену не хотелось выпить кого-либо иного, не взирая на то, как болезненно скручивался желудок, и на то, что он решил отослать Викторию прочь.
Его голод, видимо, перевесил здравый смысл, поскольку он теперь хотел оставить ее при себе. А он получал то, что хотел. Всегда. Вздохнув, он встал и протянул руку. Еще один жалобный крик эхом раздался в его голове до того, как он смог что-либо сказать.
«Не, правда, что это? – страх Джулиана сменился раздражением. – Калеб, это ты опять ноешь, как ребенок?»
«Ты же знаешь, я объявляю кислородную голодовку, чтобы получить, что хочу. Никакого нытья».
«Эм, не хочу тебя разочаровывать, но ты и так не дышишь», – заметил Элайджа.
«Но метод же работает. Зачем менять проверенное годами?»
Эйден постарался приглушить их, как мог.
– Давай погуляем, – обратился он к Виктории. Она не приняла его руку, просто с сомнением смотрела на нее.
Надежда загорелась в ее голубых-голубых глазах, когда она подняла взгляд.
– Серьезно?
«Как я и говорил, она тебе в самом деле нравится, – голос Элайджи прорвался сквозь ментальные блоки. – Не забывай это. Любые плохие мысли о ней – не твои. Ладно, да?»
К чему эта настойчивость?
Виктория вложила ладонь в его, и забить на голоса стало легко. В центре внимания оказалась одна только принцесса.
Ее аромат не просто окутал его, он захватил его, поглотил с головой, и во рту стало еще больше слюны. В этот момент она ему по-настоящему нравилась. Ее мягкость, ее тепло… не горячая, больше нет, а теплая и милая.
Все в ней.
– Идите вперед и убедитесь, что нас никто не потревожит, – скомандовал он волкам, прежде чем повести Викторию прочь с заднего двора в лес. Братья обогнали их и вскоре исчезли впереди. Никакого предупреждающего воя не последовало, и они пошли туда.
Что он будет там делать с Викторией… Ну, он еще не решил.
Но вместе они это выяснят. К счастью или нет.
Глава 10
Эта прогулка была для дела или для удовольствия?
Виктория долго не выпускала руку Эйдена из своей, прямо как раньше. Тот Инцидент, как она для себя называла последние минуты в пещере, не поднимался, если не считать постоянное с недавнего времени, хотя постепенно утихающие завывание на ее затылке, пока они уходили все дальше и дальше от особняка. От безопасности.
Никогда прежде она не боялась Эйдена и, на самом деле, сейчас тоже. Это было просто… Он настолько изменился, что она не знала, чего от него ожидать.
По крайней мере, ей хватило ума надеть зимнюю мантию, отчасти защитившую ее от утренней прохлады. Раньше ей не приходилось об этом думать. По сути, тогда она могла просто забрать дурацкие тесные вещи у человека-раба крови.
Погода ее прежде не волновала. Температура ничего не значила. А теперь она, с ума сойти, мерзла. Все. Время. Она металась и ворочалась всю ночь, вся дрожала, зубы стучали.
– Мне здесь нравится, – начал Эйден.
Светская беседа. Шикарно.
– Неожиданно, – их окружали редкие деревья с кривыми ветвями, едва ли отбрасывая тень. Не то чтобы Виктории нужно было спрятаться от света. На ее теперь уже уязвимой коже приятно было ощущать солнечное тепло, впитывая каждый лучик, хотя оно не могло ее согреть.
– Ага. Никаких назойливых взглядов, никто не сможет спрятаться за углом.
Никто… например, она?
– Мне следует бояться?
– Не знаю.
От его честности она расслабилась, даже улыбнулась.
– Просто предупреди меня, если решишь напасть.
– Хорошо, – пауза. – Вот тебе твое предупреждение. Я голоден.
Быстро она попрощалась с расслабленностью. Напрягшись, она ждала, что он сейчас набросится. Но когда этого так и не случилось, она прочистила горло и спросила:
– Ты хочешь еды или крови?
– Крови, – опять он произнес невнятно, как несколько минут назад, когда смотрел на ее вену на шее.
Если он предложил погулять только ради этого, то она… она не знала, что сделает. Знала только, что от этой мысли ей было также больно, как если бы ее сбила машина, и в ней вспыхнула злость, как огонь в очаге. Чтобы успокоиться, она вдохнула и выдохнула, прислушиваясь к стрекоту саранчи и крику птиц.
– Пока ты не выпил кровь у кого-нибудь еще, мне нужно научить тебя питаться.
Прекрасно. Не напал, не разозлился.
– Думаю, я уже знаю как пить, – сухо ответил он.
– Правильно? – потому что то, что было в пещере, не считалось.
– Прости?
– Вены и артерии разные на вкус. Артерии слаще, но расположены глубже и медленнее заживают у людей, так что кровь из них пьют, только чтобы убить. И все вены разные. Те, что в шее, уже без кислорода, так что они слегка как вкусная шипучка, но если ты не знаешь, что делаешь, то ты что?.. Убьешь.
– Я знал это, – сказал он, а потом задумался на мгновение и кивнул. – Да, я это знал.
Она не стала спрашивать, известно ли ему это из ее воспоминаний – потому что она узнала кое-что из его – или сам это выяснил, например, как-нибудь ночью, когда они не были вместе, и она понятия не имела, чем он занимался. Некоторые вещи лучше не знать.
– Ну, так или иначе, ты не можешь пить мою кровь.
Так что вот.
Нахмуренный Эйден поравнялся с ней, словно стремясь запугать.
– Я знаю, что мне не следует пить твою кровь, но почему ты так против этого?
Потому что он поймет, как она уязвима. Потому что его все еще человеческие зубы порвут ее кожу и, возможно, навредят ей. Потому что ей может понравиться даже больше, чем ему.
Потому что она рискует стать зависимой от его укуса.
То, как тот раб крови реагировал на него, предвкушая счастье и наслаждение, значило, что даже будучи без клыков он вырабатывал наркотическое вещество.
– Виктория?
Ах, да. Она же так и не ответила. Что ей сказать?
– Просто не хочу, – солгала она в конечном счете. Пора менять тему. – Так… ты пил чью-нибудь кровь прошлой ночью или сегодня утром?
Как только она спросила, причем слишком резко, ей захотелось взять свои слова обратно.
Наконец, до нее дошло, через что он проходил каждый раз, когда он думал о ее губах, прижатых к кому-то другому, чья кровь наполняла ее. Как он это ненавидел, но принимал, потому что ей это было необходимо, чтобы выживать.
У нее вызывала отвращение сама мысль, что он может пить чью-то ее кровь. Что его зубы вонзаются в вену какой-то другой девчонки. И да, она уже хотела выпотрошить эту дуру.
Дура – потому что любая, кто спутается с парнем Виктории, сама виновата.
Кто же ты?
А был ли он все еще ее парнем?
– Ни у кого я не пил. Пока что. Я найду кого-нибудь, – он ответил, совсем не подозревая – или не беспокоясь – о ее возрастающей злости. – Когда буду готов.
Он бросил на нее взгляд, который спустился сразу к шее, прослеживая пульсирующую венку, как настоящий хищник, которым он стал.
Возможно, дурой была именно она, потому что перекинула волосы через плечо, открывая ему вид, перед которым невозможно устоять. Искушаешь его, Вик?
Нет. Никогда.
Да ладно?
Хорошо. Да. Я пытаюсь его соблазнить. Он мой!
Она уже сама с собой разговаривает. Час от часу не легче.
– Ты уже питалась сегодня? – будничным тоном задал он вопрос.
Разочарование охватило ее. Вот тебе и попытка соблазнения.
– Да, конечно.
Он сузил глаза до двух щелочек, у которых было видно каждую отдельную ресничку, а его зрачки в обрамлении фиалковых радужек словно сканировали ее насквозь. Фиалковых? Снова?
– Кем? – напряженно спросил он.
Правильнее было бы спросить «чем». Впервые за целую вечность она выбрала еду. Реальную еду, со странной консистенцией и запахами, которые раньше она пробовала только в уже усвоенной жидкой форме. Что касается прошлой ночи, то ее жажда крови начала ослабевать. Или она все еще жаждала (вроде того), все еще нуждалась в ней (типа того), но в то же время ей нужно было кое-что еще. Нечто более твердое.
Ей пришлось проникнуть в комнаты рабов и опустошить холодильник. Она могла пойти на территорию волков, но они бы почуяли ее запах и поняли, что она там была, а ей не хотелось обсуждать свои новые пищевые привычки.
Она не знала, что выбрать, так что спрятала в мантии две головки сыра – ее грудь выглядела такой большой и вызывающей! – и вернулась обратно в свою комнату, где и съела, удивившись тому, как ей понравился насыщенный дымный аромат.
Может, это из-за ее смены вкусовых предпочтений Чомперс не мог угомониться – ради него все еще надо пить кровь. А поскольку она оставила его без завтрака, то он сейчас, наверное, голодает. Бедолага.
Бедолага?
Ее защитные символы были на месте, так что не в этом дело. Раньше, с ее вампирской кожей, эти символы держались несколько недель, не дольше, после чего надо было их обновлять. Вот эти новые были на ней уже четыре дня, и все еще не начали бледнеть.
– Виктория. Я задал вопрос.
Точно. Пора прекращать уходить от ответа в свою собственную голову.
– Эм, да ты его не знаешь.
Правда же. Сыр делают из коровьего молока, и вряд ли Эйден когда-либо знакомился именно с этой коровой.
– Все же скажи мне его имя.
– Чтобы ты его убил? – с надеждой спросила она. Резня в ее планы не входила, но если он ревнует, значит, ему не все равно.
– Забей, – отмахнулся он. – Это неважно.
Надежды вновь разбились.
Что-то завибрировало у нее сбоку, и она взвизгнула. Эйден взглянул на нее, растерянно и, может быть, даже немного взволнованно. Надежды вспыхнули.
Она прям как эта игрушка, йо-йо.
– Ты в порядке?
– Думаю… – еще одна вибрация, она опять подпрыгнула. Что за… ее мобильник. Она выдохнула с облегчением. Всего лишь ее мобильник. – Да, я в порядке.
Она запустила свободную руку в карман мантии и достала мелкий пластиковый гаджет. Она начала носить его после знакомства с Эйденом, чтобы он мог позвонить ей в случае чего. За все это время он так и не позвонил, зато Райли воспользовался возможностью. Его номер каждый раз был новым, ох уж этот воришка, но сообщения всегда начинались одинаково. Сколько еще эсэмэсок со словами «Это писец!» ей еще предстоит получить?
– Сообщение от Райли, – сказала она. – Дай мне пять сек. Надо ответить.
«Это писец! – прочитала она. – Везу МА в безопасность & Т мешает».
Т – это Такер. Виктория терпеть не могла Такера. Выпустив руку Эйдена – чего ей совсем не хотелось – она написала: «Убей его. Чтобы мучился». В спешке она написала «пучился», но заметила это только после отправки.
– Как он? – поинтересовался Эйден, обнял ее за талию и повел от деревьев, пока ее внимание разрывалось между тем, что на экране, и тем, что перед ней. Ладно, ладно. Если держать его за руку также радостно, как увидеть радугу на небе, то рука на талии – это как найти горшочек с золотом на конце этой радуги. Она чувствовала исходящий от него жар и свою ответную реакцию.
– Хорошо.
Опять вибрация, новое сообщение: «Пучился? Ахах! Скоро. Пока мудак помогает тож». И еще одно: «Как там МК?».
МК. Мальчишка-король. Райли начал обозначать Эйдена этим тупым сокращением еще в прошлых эсэмэсках и до сих пор не перестал. Ответила: «Идет на поправку».
«Спроси, говорит ли ему о чем-то имя Тайсон».
– Говорит ли тебе о чем-то имя Тайсон?
– Тайсон? Хм, – задумался Эйден. – Нет. А должно?
– Не знаю.
Она спросила Райли, тот ответил:
«Позже. Звони, если что».
«ОК».
«Я позвоню, когда Так сдохнет».
Уголки ее губ дернулись, и она убрала мобильник в карман.
Эйден не стал спрашивать, о чем они переписывались. Он просто сменил тему:
– Элайджа говорит, что я теперь как ты. То есть моя личность.
– Ну конечно Элайджа винит меня во всех изменениях. Я ему не нравлюсь. Никому из них, – сказала она, а потом до нее дошли его слова, и она втянула воздух. – Погоди, что?
Она споткнулась, и рука Эйдена соскользнула.
Выпрямившись, она посмотрела на него, все еще идущего вперед. Неважно, что она тоже думала об этом вчера, ей больше нравилась идея винить во всем отца.
– Эйден!
Он развернулся к ней лицом, нахмурился на внезапно образовавшееся расстояние между ними и приблизился. Вновь она ощутила жар его тела. Теперь ее реакция вступила в полную силу, и она почти дрожала от восторга от близости к нему.
Как бы ей понравилось, если бы он соизволил ответить ей тем же взглядом, но нет.
Его выражение лица оставалось пустым.
– Он говорит, что некоторые твои черты характера передались мне. Прямо как когда я передал тебе души, а ты мне – Чомперса, – он наклонил голову к плечу, глядя куда-то сквозь нее, сквозь лес, будто бы прислушиваясь к кому-то еще. Вероятно, так и было. Затем он кивнул и добавил. – И когда мы пили кровь друг друга.
Она провела языком по зубам. Острым, бесполезным зубам.
– То есть ты говоришь, что вот это бездушное, едва ли не отталкивающее поведение у тебя из-за меня?
«Ты же сама думала о том же, – напомнила она себе. – Чего на него-то бесишься?».
Она не осознавала этого, но действительно бесилась. Очень.
– Да. Это именно то, что я говорю, – без колебаний произнес он.
Такой ее видели люди? Холодной, отстраненной? Ох, она знала, что ее считали слишком серьезной, но чтобы вот так…Фу, фу, фу.
– Почему же тогда я не веду себя как ты?
– Может, ведешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не знаю. Ты скажи.
Она вздернула подбородок.
– Хочешь сказать, что я хожу растерянная, выпадаю из разговоров, отвлекаюсь на все подряд и ревную к каждому столбу?
Так, стоп.
А ведь так оно и есть. Она широко распахнула глаза от внезапного осознания. Она реально так себя вела.
– Таким ты меня видела? – спросил он, повторяя ее мысли. Он угрожающе сделал шаг к ней, затем второй.
Она медленно попятилась, пытаясь скрыть свою трусость… и страсть. Она уже не трепетала, а тряслась. Ее жажда его прикосновений затмевала все остальное, она хотела этого до боли.
Он все еще на нее надвигался, а она все еще отступала, пока не ударилась спиной о толстый ствол дерева. Может, она и желала его, но не знала этого Эйдена, не знала, как он отреагирует на все то, что она сделала и сказала.
Однако, если теория Элайджи верна, она могла догадаться. Если Эйден ведет себя, как она, он попытается сопротивляться, но не устоит. Как ей никогда не удавалось устоять перед ним. Он попытается разлюбить ее, держаться подальше, но и это у него не получится.
Наконец-то, благословение среди сплошного проклятия.
Когда она впервые его встретила, она следовала приказам отца. Найти его, допросить и убить. С первой задачей она справилась. Со второй… можно сказать, что тоже. Хотя ее отец ожидал вопли от боли в передышках между ответами на вопросы, она вместо этого купалась с Эйденом, играла с ним. Целовала его.
Она говорила себе, что он ей не нравился – не мог нравиться. Он был просто едой, да и только. Она говорила себе оставаться отстраненной от ситуации, делать то, что должна. Эйден вызвал представителей ее расы в Оклахому, от него веяло силой, которую никто из них не мог понять, но все были во власти ее притяжения, их внутренние звери жаждали ее и буквально боготворили, а он мог нанести серьезный урон всему их виду. Убить его было бы милосердием к ее народу.
Его убийство, тем не менее, Виктория никогда не рассматривала. Она была заинтригована им, находила общее между ними. Он был аутсайдером для своей собственной расы, непонятым, нежеланным. Она не была изгоем, но как принцесса всегда была в стороне от всех остальных. Еще хуже было от того, что она всегда оставалась разочарованием для своего отца. Не воительница, как ее сестра Лорен, и не летающее стихийное бедствие, как Стефани.
Она была просто… собой.
Эйден прижал руки к ее вискам, прижавшись к ней телом, отчего у нее вырвался счастливый вздох. Он поймал ее в ловушку, окружил, стал единственным, что она видит. Единственным, что она хотела видеть.
– Ты выпадаешь из разговоров, – заметил он. В его голосе не звучало ни намека на пыл, но может… может, там было веселье?
– Это ни о чем не говорит, – сказала она, чтобы спровоцировать его. Как он поступит? Где границы его терпения?
– Давай тогда проверим.
– Как?
Он потерся носом о ее нос, его дыхание опалило ее щеки, теплое и мятное.
– А как бы тебе хотелось проверить?
Собирался ли он ее поцеловать? Ее сердце билось на супербешеной скорости, ее вены расширились, приспосабливаясь к увеличению кровотока. Она провела языком по губам, они смотрели глаза в глаза.
– Я… Я не знаю.
– Зато я знаю, – его голос звучал хрипло, порочно. – Для начала, я привлек все твое внимание?
– Да.
– Отлично. Это был первый шаг. Теперь второй.
Без дальнейших объяснений, он прижался губами к ее, мягко, исследуя. Ее дыхание стало прерывистым, когда она почувствовала его вкус. Затем он надавил сильнее, раздвинул губы, лизнул. Она тоже открыла рот, приглашая, и их языки переплелись. Ее руки скользнули по его груди вокруг шеи, она запустила пальцы в его волосы.
– Мне нравится второй шаг, – прошептала она, готовая взорваться от счастья. – Но это ничего не доказывает.
Поцелуй.
– Ну, мы потом над этим подумаем.
Еще один.
Она хихикнула, без ума от этой его дразнящей стороны. Стороны, по которой она ужасно скучала.
И они стояли так, целуясь и касаясь, множество минут, может даже часов, и наконец-то, к счастью, ее тело начало согреваться. Счастливая от этого, она мечтала только, чтобы Эйден ласкал ее, как раньше.
Она хотела чувствовать его руки везде, по всему ее телу.
Скоро ее мечты сбылись. Не кожа к коже, но его руки скользили по ней, изучали, повторяли изгибы ее фигуры, прижимали к себе, подталкивали целовать сильнее, так, чтобы вырывались тихие стоны, дыхания не хватало, и она кусала его.
Надо отдать ему должное, он не кусался в ответ. Тем не менее, его хватка усилилась, стала жестче. И ей это нравилось.
– Эйден, – сказала она, сама не понимая, зачем зовет его по имени.
В следующую секунду уже летела… падала… хрустящие листья и холодная грязь под спиной, Эйден придавливает сверху.
Поцелуй ни на миг не замедлялся. Они хватали, сжимали, терлись друг о друга. Ее тело стало невероятно чувствительным, стремясь к… чему-то каждым своим движением.
Он все же оторвался от нее, поглаживая ее щеку и подбородок. Он тоже тяжело дышал. Капельки пота виднелись на его бровях.
– Ты была с кем-нибудь? – хрипло спросил он, и она влюбилась в эту хрипотцу.
– Ты про секс?
Он кивнул, взгляд блуждал по ее шее. В следующее мгновение он уже целовал ее там, лизал, посасывал, но все еще не кусал. И ух какие ощущения он вызывал в ней. Она тонула в них, каждая клеточка ее тела пылала.
Вместо ответа она спросила дрожащим голосом:
– А ты?
– Нет.
Но… но… ведь он такой красивый. Даже если человеческие девчонки считали его ненормальным, они все равно должны были сходить по нему с ума. Вообще-то они должны были сходить по нему с ума, потому что считали его ненормальным. Разве не всем нравятся плохие мальчики? Которые будут хорошими только для них или типа того?
Ее жених, Дмитрий, был плохишом среди вампиров, и женщины толпами вешались на него.
– Почему нет? – ее руки сами начали изучать его тело, проводя по сильным мышцам груди, сжимая ткань его рубашки, а потом скользнули под нее. Наконец-то. Горячая как пекло кожа.
– Никому не доверял настолько.
А ей он настолько доверял? Вообще доверял? Она надеялась, что да, потому что никогда бы его не предала. Никогда.
– Так что насчет тебя? – спросил он, оставляя дорожку поцелует вдоль ее челюсти.
Она впилась в его кожу ногтями. Ей не хотелось отвечать. Не после того, как услышала его ответ.
– Ну…
Он поднял голову, и она застонала от разочарования. Его глаза теперь сверкали янтарем с крапинками фиолетового и зеленого. Такие невероятные, завораживающие глаза.
– Да, – тихо призналась она. – Была.
Его хватка усилилась.
– С кем?
Будет ли он теперь плохо о ней думать? Она не хотела говорить ему.
– Мне было любопытно. Я была помолвлена с Дмитрием, как ты знаешь, и, ну ты знаешь, что я его ненавидела, и…
– Дмитрий? Ты спала с Дмитрием? Которого ты ненавидела? – в его голосе было едва уловимое возмущение.
Но даже эти едва заметные нотки взбесили ее, остудив весь тот жар в груди.
