Текст книги "Закрученный (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Сорин, видимо, пришел к такому же выводу, потому что они набросились друг на друга, перевернулись вместе, били локтями и коленями, целились в уязвимые места – нос, горло, пах. Каждый удар Эйдена успокаивал бы его, если бы каждый удар Сорина не злил его вновь.

Вскоре кровь потекла из зияющей раны на голове Сорина. Кровь, захватившая внимание Эйдена. Возможно потому, что это была кровь вампира.

Или потому, что у нее был такой же сладкий, темный аромат, как у крови Виктории.

Вкус… он должен попробовать на вкус…

Пока он отвлекся, Сорин сумел откинуть его в сторону. Эйден врезался в зрителей, и на этот раз он услышал их зверей.

Рев, столько рева. Они все еще оставались в своих клетках, но едва держались.

Сорин заслужил проиграть таким образом. Быть обглоданным теми самыми зверями, за укрощение которых он дразнил Эйдена. Но Эйдену нужно было доказать свою позицию, или брат Виктории никогда не будет воспринимать его всерьез.

Стоп. Он собрался оставить его в живых? Он же решил покончить с ним, нет?

Его вкус…

Эйден оттолкнулся от толпы и налетел на Сорина. Они снова катались по земле, дергались и дрались как животные.

– Не хотел я, чтобы все закончилось так, но теперь все же рад этому, – Сорин обнажил свои клыки и резко склонился к шее Эйдена.

Вот только он не смог. Его клыки не пронзили кожу. Воин был ошеломлен – еще как! – но отреагировал так, словно готовился к этому. Пока Эйден не вырвался, Сорин поднял руку и снял крышку с кольца, очень похожего на то, что было на пальце Эйдена. Он вылил содержимое на шею Эйдена. Жжение было мгновенным, пламя поглотило все тело за секунды. По ощущениям, по крайней мере.

Его горло засорилось, воздух перестал поступать. К гневу добавились страх и боль, все три эмоции пожирали его.

Зарычав, Сорин проколол его клыками, глубоко проникая в рану.

Выпивая. Так много. Забирая пламя и заменяя льдом. Как бы Эйден не сопротивлялся, он не мог оторвать от себя эти зубы.

Когда его движения замедлились, прекратились, он понял. Он умирает.

Рев в его голове усилился, став настолько громким, что Эйден не мог слышать ничего больше. Выло, выло, выло – и затихло. Нет, не затихло, смутно осознал он. Оно его покидало. Рвалось изнутри. Поднималось из его головы, что-то резкое ударило его спину. И вот уже существо возвышалось над ним, обходило его вокруг. Черная дымка, обретающая форму.

Морда, крылья, когти. Рев, рев, рев, к которому примешивались испуганные вздохи.

Чей-то зверь сбежал.

Сорин был оторван от него, клыки отодраны чуть ли не с трахеей Эйдена. Он остался лежать там на мгновение, тяжело дыша, вспотев и в то же время замерзнув. Он все еще мог победить. Он не признал поражение, и он еще не умер.

Как он мог жить, если все до единой кости и мышцы в его теле болели?

Но сначала надо обеспечить безопасность Виктории.

Он осторожно сел, рану на его шее тянуло, жалило. Кровь стекала вниз по нему, смываемая мелким дождем. Голова, сука, кружилась, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться. Он увидел Викторию, ее бледное лицо, щеки, влажные от дождя… и слез? Ее подбородок дрожал. Она уже поднялась с колен, но воин брата все еще стоял рядом с ней.

Облегчение наполнило его. С ней все в порядке.

– Эйден, – произнесла она, изумленно и в то же время испуганно. – Твой зверь…

Что-то промчалось в его поле зрения, разрывая их связь.

Он перевел взгляд… и чуть не подавился собственным языком. Звереныш, малыш-монстр, или черт знает как еще это назвать, гонял Сорина по кругу, кусая его своими зубами-саблями.

«Твой зверь», – сказала Виктория. Вот что за туман это был. И он возник из него. Разрыв внутренностей, пронзительная боль в спине… да, это нечто вышло из него.

Зверь был мельче, чем все те, кого Эйден видел прежде, но не менее свирепым. Заостренные крылья расправлены в стороны. Блестящая чешуя как дымчатое полированное стекло. Ручки были короткими и тонкими, но с мощными когтями. Задние лапы – когтистые копыта – стремительно носились по земле, вытаптывая траву и гремя металлами.

«Он мой, – подумал Эйден, вновь ошеломление накрыло его с головой. – Он реально вышел из меня».

«Я не хотел, чтобы это случилось, и не хотел, чтобы кто-либо из вас узнал об этом, – Элайджа вздохнул. – Он рос внутри тебя с того самого дня в пещере. Это он проглядывал в глазах Виктории, перед тем как ударить тебя, лишив сознания».

– Как? – сумел выдавить он, несмотря на рану, придерживая разорванную кожу.

«Он зародился в тебе с первым обменом кровью, затем перешел в разум Виктории вместе с нами, все это время он рос, а потом переключение совсем прекратилось».

– Зачем было держать его в секрете?

Так, хорошо, его голос уже звучал сильнее, чище.

«Не хотел, чтобы ты или наша неугомонная парочка запаниковали. Только сильные эмоции могли способствовать его рождению, и да, я специально использую такое слово, потому что это то, что сейчас произошло. Он не был готов родиться, и теперь он, так сказать, недоношенный».

А это значит, что он… что? Хрупкий? Уязвимый?

«Голодный. Сильно голодный, одержимый этой потребностью и плохо поддающийся контролю. Я не хотел тебе говорить, но ты сопротивлялся его сущности, как и сущности Виктории. Ты хорошо справлялся. До этого момента».

«И что вся эта хрень значит для нас?» – спросил Калеб.

Элайджа вздохнул:

«Теперь малыш почувствовал запах свободы. Он никогда не будет счастлив в клетке».

«Ну, Эйден хотя бы выжил в бою, – заметил Джулиан. – Ты сказал, он помрет без таблеток».

«Нет, я сказал, что он может умереть. Есть разница. Многие молодые матери умирают в преждевременных родах, и я это видел».

Калеб захихикал, несмотря на всю серьезность ситуации:

«Поздравляю, Эд. Ты стал мамочкой. Покормишь малыша грудью?»

Джулиан фыркнул от смеха.

Тем временем «малыш» таки настиг Сорина и прижал того к земле, надавив на живот. И вот, что забавно: его собственный зверь мог бы спасти его, но Сорин пришел на битву без него.

«Теперь пойди заверши бой, – сказал Элайджа. – Тебе достался уникальный шанс. Используй его и закончи это все правильно».

Эйден встал. Чуть было не упал, но дохромал. Ухмыльнувшись, он открыл свое кольцо.

– Той же монетой, – je la nune стек на шею Сорина, его кожа с шипением расплавилась, потекла ручьем кровь. Эйден старался, что яд не попал на звереныша, что смотрел на него безумно голодными, дикими глазами.

Пока Сорин задыхался от боли, Эйден потянулся рукой и погладил этого – своего – зверя.

– Хороший мальчик, – сказал он, пытаясь подобрать имя. Чомперс Младший, может быть? То есть Джуниор. Да, неплохо.

Губы раздвинулись, обнажая острые зубы. Это создание рычало на него.

Чомперс и остальные мурлыкали от удовольствия, когда он их гладил. А, ну да. По крайней мере, Джуниор не перекинулся с Сорина на Эйдена.

Эйден переключил внимание на своего противника и жестко укусил, набирая полный рот крови и еще, и еще, наслаждаясь каждым мгновением. На вкус как Виктория, прямо как он и подозревал. Возможно, он никогда не остановится, высосет все до капли, ему нужна каждая капля. И можете ли себе представить – его зверь замурлыкал, словно сам чувствовал на языке эту кровь.

Может, так и было. Джуниор выпустил Сорина и присоединился к Эйдену, присосавшись к шее Сорина. Тот дернулся раз, два, перед тем как оцепенеть.

«Надо прекращать. Не то Сорин умрет. Ему не обязательно умирать. Ты победил».

Опять Элайджа.

К черту.

Нет. Нельзя игнорировать его слова. Не в этот раз. Исход. Важно. Виктория. Ненавидит его. Любит его. Слова мелькнули в голове, где была одна жажда крови, и Эйден подскочил, шипучий жар прошел по его телу, как будто его облили газировкой. Его раны уже затягивались. Он потянулся к Джуниору, но малыш рыкнул на него и вцепился в шею Сорина, как собака вгрызается в кость.

«Тебе нужно его оторвать».

Супер. Еще одна схватка. Эйден нырнул к нему, прижав зверя к земле, прочь от тела и крови. Крылья неистово бились, и эти зубы как сабли пытались добраться до его лица.

Несколько воинов Сорина рванули вперед, явно намереваясь почему своему господину, который лежал на спине неподвижно, как мертвый.

– Стойте, – крикнул Эйден, не прекращая борьбы со зверем, и те замерли. – Уйдите отсюда, все, – мало ли, Джуниор мог навредить кому-то еще. Или сам пострадать. – И чтобы все мирно, или я клянусь, что отпущу этого, чтобы прикончить вас всех. Ждите внутри.

Несколько ударов сердца, и раздалось множество шагов. Им вторили шепотки. После чего во дворе их осталось трое.

Сорин, вырывающийся Джуниор и Эйден. Он был удивлен, как легко послушались вампиры и волки.

Так продолжалось целую вечность, даже дождь уже прекратился. И Сорин успел исцелиться достаточно, чтобы очнуться и сесть.

Воин дернул головой, словно пытаясь вытряхнуть всю неразбериху из мыслей, и уставился на Эйдена. Он мог бы встать и напасть, но не стал.

Он уже проиграл. Он знал это. Все знали. Он наблюдал за Эйденом сузившимися глазами.

– Ты не человек, – обвинил воин.

– Уже нет. Черт, может и не был никогда, – помимо собственного зверя у него был вампирский голос и кожа. Он задумался над тем, что еще могло измениться… На что еще он был способен.

И тут произошло чудо из чудес – Джуниор угомонился. Он продолжал пыхтеть своими огромными черными ноздрями. Эйден все еще держал его, мягко говоря ласковые вещи, чтобы успокоить. Его веки постепенно закрылись, и – вот же удивительно – у Джуниора были длинные, закрученные ресницы. Он выглядит почти даже… мило.

Вскоре его огромная туша обмякла и пыхтение сменилось сопением. Но Эйден по-прежнему его держал, не зная, что еще можно сделать. Мысли были только о том, что зверь может очнуться в любую секунду, вновь начать бороться, и если Эйден не будет готов, то превратится в бифштекс с кровью.

Затем Джуниор начал бледнеть, растворяться, пока Эйдена не обволокла шипящая черная дымка, вышедшая из него ранее. Он сел, впитывая ее всеми порами, нагреваясь как самая мощная печь в мире.

Дичайшая. Дичь. Из когда-либо с ним происходивших. Его мозг просто находился в замешательстве. Это было… было… да ему слов не хватало.

Сорин ожил.

– Если уж на то пошло, то мой зверь крупнее твоего.

– Это ненадолго. Ты видел размер лап моего?

Огромные руки скрестились на мощной груди.

– Забыли о зверях. У меня на уме кое-что другое, Хэйден Стоун.

Он всегда замирал, когда слышал свое полное имя.

– Что-то о реванше? Ну, давай. Пора бы с этим покончить. Потому что я не позволю прийти за добавкой потом. Или мы разберемся сейчас, или ты умрешь. Выбирай.

– Я не думал о нападении, – сказал воин, осторожно поднимаясь. Шатаясь, он подошел к Эйдену и протянул руку. – Я думал, что никогда с этим не смирюсь. Думал, что мы будем сражаться на мечах. Думал… я хочу помочь тебе подняться. Король.

Лааадно. Вот это теперь официально самая большая дичь в мире. Такой поворот событий он никак не мог предсказать. Элайджа такого не предсказывал. Ему было до ужаса неудобно, но он слишком устал, чтобы спорить.

– Спасибо, – Эйден не доверял этому вампиру, но все же с хлопком сжал его руку.

Глава 16

Празднование победы уже было в самом разгаре, еще до того как Эйден и Сорин вернулись в особняк. Каждому вампиру выдали кубок с кровью, а волкам и людям – бокалы вина.

Отовсюду доносился смех. Король, в конечном счете, доказал всем свою силу и ловкость, и все здесь мудро поступили, когда последовали за ним.

Шепотки со всех сторон строили теории, все гадали, как человек в итоге стал вампиром и можно ли обратить других людей.

– Мы давно не пробовали обращать их – обстоятельства, которые не позволяли нам добиться успеха, могли измениться.

– Но что это были за обстоятельства? Мы же так и не узнали.

– Возможно, все дело в их крови. Или в нашей.

– Я бы провел пару экспериментов, чтобы выяснить.

– Да, но одобрит ли их наш новый король?

Казалось, никого не смущало стоять здесь в насквозь промокшей одежде, со стекающей с волос водой, но все же Виктория не могла перестать дрожать. Она боялась, что стук ее зубов слышали все в этом просторном бальном зале даже через ангельские переливы арфы.

Дурацкая человеческая кожа.

Виктория взяла кубок для себя, решив покормить все еще слабеющего Чомперса, хотя от самой мысли о том, чтобы выпить кровь, у нее скручивало живот. Она медленно осматривала окружающую обстановку. Мраморный пол, стеклянные стены, колонны, тянущиеся к сети кристаллов на потолке.

В центре этой паутины сверкала люстра в форме паука, чьи восемь ног будто бы перемещались из одного угла в другой. Милое местечко, если вас привлекает мрачная, даже готическая атмосфера.

Она предпочитала яркие краски, всю свою жизнь. Розовый, желтый, голубой. Даже белый.

Все цвета, кроме черного, на котором всегда настаивал ее отец.

«Поддерживайте легенды, – говорил он, – и люди никогда не станут воспринимать вас всерьез. Они всегда будут недооценивать вашу силу».

В отношении отца она всегда испытывала страх напополам с благоговением. Но при этом всегда полагала, что Сорин безусловно обожает его. Почему это оказалось не так?

Сорин. Он был загадкой для нее – паззлом, части которого были так рассеяны, что она сомневалась, сможет ли когда-нибудь найти их все и собрать полную картину. И Эйден… он победил в схватке с закаленным воином.

Что еще больше ее поразило, никто не пытался ему помешать или помочь Сорину. Если не считать Лорен и Стефани, которые стояли в дверях, ждали Сорина, и после вчерашнего Виктория их и не считала. Кроме того, у Эйдена был зверь и вампирская кожа. Ее кожа.

Сколько еще того, чем они обменялись?

Она потеряла свою способность подчинять людей своим голосом. Потеряла способность телепортироваться. Эйден мог одно, значит, вероятно, мог и другое. А как насчет ее сверхсветовой скорости? Он двигался так быстро внутри круга. Быстрее, чем когда-либо раньше. А ее сила?

Всего несколько недель назад она голыми руками вырвала дерево из земли, со всеми корнями.

А теперь она не была уверена, что сможет убрать прядь, упавшую на лицо.

Стала бы она спасать Эйдена, если бы знала, что произойдет?

Ответ пришел мгновенно. Да. Да, стала бы. Она бы отдала даже больше.

«И, возможно, придется», – подумалось ей.

Ее рука подрагивала, когда она поднесла кубок к губам и сделала глоток. Кровь была густой, прохладной и с металлическим привкусом, от которого она скривилась.

Фу. Чего бы она только отдала ради… сандвича. Да, так называются те штуки. Тонкие ломтики мяса между кусочками хлеба и много-много чего-то густого и белого. Ее рот наполнился слюной, а в животе заурчало.

Скоро ей вновь понадобится проскользнуть в комнаты рабов. Очень-очень скоро.

– В-В-Виктория! – мужской голос позвал ее через весь шум зала.

Она обернулась, и там, в дальнем углу, обнаружила говорившего, Шеннона, а рядом с ним стояли Сет и Райдер. По бокам стояли двое воинов ее брата с зловещими лицами.

Как она могла позабыть, что парней схватили и связали?

Она поставила кубок на пролетающий мимо поднос и поспешила вперед.

– В-Виктория, – вновь позвал ее Шеннон, заикаясь сильнее, чем обычно. – С-сделай что-нибудь, п-п-пожалуйста.

Их взгляды встретились на долю секунды, его зеленые глаза почти лихорадочно блестели, а кофейная кожа была бледной, но он все еще красив.

Даже красивее многих вампиров здесь. Высокий и от природы сильный, и когда он улыбался, обнажая прямые белые зубы, то был как бриллиант среди циркония. Он всегда ей нравился.

Он занимал место в центре их группы, и, хотя он стоял прямо и гордо, мизинцем держался за мизинец Райдера, словно тот был каменной стеной, его защитой. Или, может быть, он сам был каменной стеной для Райдера, потому как обычно загорелый парень сейчас стал бледно-зеленым.

Сет помахал и ухмыльнулся кому-то за Викторией. Он даже сделал жест «позвони мне».

Виктория посмотрела на приставленных к ним воинов, оценивая их габариты. От них больше не исходило ауры угрозы, и они улыбнулись ей. Ну, если это можно назвать улыбками, конечно.

Они обнажили клыки и раздвинули губы до десен.

У обоих были короткие стрижки и тонкие шрамы на щеках. Как непривычно. Как они их получили? Также, как Райли это искривление на носу? Через многократное повторение? Будет ли она скоро вся покрыта шрамами? И будет ли в тогда Эйден считать ее красивой?

Рано об этом переживать. Она рискует впасть в депрессию. Но в то же время депрессия могла бы помочь ей вновь почувствовать себя нормальной.

Надо собраться. Да. Несмотря на их «улыбки», тот, что справа, выглядел так, будто с удовольствием ест котят и битое стекло на завтрак. Тот, что слева, похоже, обошелся бы одним стеклом, поэтому она решила попробовать с ним.

– Вы оба в удивительно хорошем расположении духа, учитывая, что ваш глава потерял свой шанс стать королем.

Одна из его бровей взлетела вверх, чуть ли не до волос.

– А кто сказал, что он проиграл?

Неожиданный ответ.

– Я. Да и Эйден, я уверена. Все здесь, однозначно. Видишь здесь вечеринку, нет?

Он покачал головой, слегка контужено, словно ее буквальная трактовка его вопроса ввела его в ступор. Он переглянулся со своим дружком, прежде чем ответить:

– Нет, я имею в виду, может, он только хотел испытать Эйдена.

Ой, да ладно.

– Какая прекрасная отговорка, чтобы смягчить поражение.

Он пожал своими широкими плечами, очень похоже на ее брата.

Как давно воины вместе?

– Думайте, как хотите. Факты это не изменят.

Какие еще факты?

– То есть он слил бой и решил стать верным слугой нового короля?

– Он бы никогда не слил бой. Ваш брат – хороший человек, принцесса Виктория. Его целью всегда была и будет свобода для всех нас.

Окружающие пялились на них, бессовестно подслушивая. Ну хорошо тогда.

Шутки кончились, а дискуссии не будет.

– Отпустите ребят. Сейчас же. Или я буду вынуждена…

– Конечно. Вы будете счастливы знать, что они все в том же состоянии, в каком мы их забрали, отделались только страхом.

Она уперла руки в бока.

– А следы на запястьях? От веревок, которыми вы их связали?

– Уверен, что так и было, – сказал второй воин-котятоед.

Оба в самом деле отступили назад, чуть ли не на блюдечке презентуя ей ребят. Слишком просто, подумалось ей. Она открывала и закрывала рот, затрудняясь с ответом.

Шеннон и Райдер не растерялись. Они схватили ее под руки и повели прочь. Шеннон также второй рукой прихватил Сета, чтобы потащить за ними.

На полпути, когда ее нейроны вновь заработали, она перехватила инициативу. Куда их отвести, куда их отвести?

Вампирша постарше встала у нее на пути. Старше, но не менее красивая. Гладкая кожа, тонкие черты.

– Я бы хотела поговорить с вами, принцесса, – серые глаза скользнули на ребят и розовый язык пробежался по белым клыки. – Сколько за того с татуировками?

Виктория и Сет – тот с татуировками – ответили одновременно:

– Он не продается.

– А что хотите?

Нахмурившись, мол, «я здесь не шутки шучу», Виктория хлопнула его по затылку.

– Ни словом больше.

– Ай! – он уставился на нее. – За что это?

– Он не продается, – повторила она вампирше. – Ни за какую цену.

Там надула губы.

– Уверены?

– Да.

Взгляд серых глаз переметнулся на Шеннона.

– А как насчет…

– Ни один из них не продается, – рабов крови обменивали все время. На деньги, на шмотки. Просто развлечения ради. Когда-то ее это не волновало, но сама мысль о том, что этих ребят, так похожих на Эйдена, будут передавать из рук в руки, как пакеты чипсов, не укладывалась в ее голове.

– Как жаль, – вампирша перекинула через плечо веревку из светлых волос, после чего ушла в сторону.

Викторию еще трижды останавливали с различными предложениями купить людей, пока она, наконец, не увела их в один из многих секретных проходов дальнем конце зала. Секретных, даже при том, что о них знали все.

Этот вел в маленькую комнатку, которая открывала вид на бальный зал через двустороннее стекло. Разумеется, там на кушетке переплелась телами молодая вампирская парочка, и Виктория прочистила горло, чтобы привлечь их внимание. Они отскочили друг от друга, оба покраснели и пытались поправить одежду.

– Эм, здравствуйте, принцесса, что вы… – начал парень.

– Вон, – приказала она, и парочка поспешно подчинилась, закрыв за собой дверь. Распрямив плечи, Виктория развернулась к людям с готовностью к расстрелу. – Уверена, у вас есть вопросы.

Вся троица заговорила одновременно.

– Я с-с-спал, как обычно, и в-вдруг этот ог-г-громный вамп…

– …занят своим делом и тут замечаю клыки. Клыки! Я уже писаюсь со страха, а они хватают меня…

– …свободная комната, где бы я мог остановиться? Потому что меня уже тошнит мотаться туда-сюда, и ты уже заметила эту рыжую с гигантскими…

– …б-была за тварь, в-в-вылезшая из Эйдена? Д-д-дракон? Просто в-выросла из него…

– …эта веревка натерла мне руки. Если останется шрам, я подам в суд. Или подам в суд в любом случае. Дэн убьет меня. Если твои кровожадные друзья не успеют перекусить моими внутренностями раньше. Мне дали последнее предупреждение, знаешь ли. А в этот раз это даже не моя вина. Так какого…

– …или хотя бы ту брюнетку. За тобой типа должок. Я не знаю, говорил ли тебе кто или нет, но есть такое слово – обламывать, и ты этим занимаешься.

Тишина.

Окей. С чего бы начать? Наверное, с самых основ.

– Я – вампир.

Это странно – говорить людям о своей расе. Раньше за это карали смертью. Или, в крайнем случае, вечным заточением, отрывом от внешнего мира.

Это бы произошло с ее матерью, если бы Виктория не добилась ее свободы. «И чем она мне отплатила? Отказывается навещать», – эта мысль колола с каждым днем все сильнее. Возможно, от того, что Виктория продолжала придумывать возможные причины отказов. Что она недостаточна хороша. Что ее больше не любят. Что она окончательно ее разочаровала.

Эйден чувствовал то же самое, когда думал о своих родителях? Брошенный, забытый, нелюбимый? Вероятно, да, и это тоже было их общей чертой.

– Как вы сами заметили, этот дом полон вампиров, – продолжила она. – Но вы еще не знаете, что Эйден теперь наш новый король. Он вступил в схватку с моим братом, чтобы отстоять корону. И победил.

– О да, еще как, – воскликнул Сет, подняв ладонь, чтобы дать пять кому-нибудь.

Но другие двое просто посмотрели на него.

– Что?

– Монстр, которого вы видели… – это очень сложно объяснить. – Он есть внутри каждого вампира.

– Черт, нет. Эйден – вампир? – глаза Райдера округлились как блюдца.

– Да.

Ухмыльнувшийся Шеннон протянул руку Райдеру:

– Г-г-говорил же. С тебя п-пятерик.

– Вы спорили на его расу? – ахнула она.

– Не. Я п-подозревал, что ты была чем-то д-другим. То, как ты ходишь, как г-говоришь, выдает тебя с головой, – усмехнулся он. – А тем более то, как ты п-проникла в нашу комнату на ранчо.

И вновь она под угрозой впасть в депрессию.

Она столько сил приложила, чтобы влиться, и все же облажалась с королевским размахом.

– Как я хожу? Говорю?

– Ты очень плавно все делаешь, – ответил Сет, одобрительно поиграв бровями. – И твой акцент… отличается.

Отличается. Это он так вежливо избегает слова «жуткий»?

– Как там Дэн? – спросила она.

Все еще винит себя?

– Ходит грустный, – ответил Сет.

– И обеспокоенный, – добавил Райдер.

Шеннон пожал плечами.

– В-в-виноватый.

Да, он все еще винит себя.

– Может, когда Эйден будет возвращать вас на ранчо, он поговорит с Дэном, – она знала, что Эйден уважал Дэна, знала, как сильно он хотел окончить старшую школу. И он ведь планировал это сделать.

До того, как она спасла его жизнь, изменив саму суть того, кто он есть.

Будет ли он потом оглядываться назад и жалеть о своих решениях за последние несколько дней? Она не хотела этого. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он был счастлив. Сейчас и всегда. И если все пойдет так, как она полагала, то у него будет крайне долгое «всегда», которое он будет ждать с нетерпением… или с ужасом.

– Эй, что там происходит? – спросил Сет, прижавшись лицом к стеклу.

– О чем ты? – по ту сторону двустороннего зеркала все в бальном зале встали на колени, склонив головы. Голоса замолкли. Она знала, что это означает. – Эйден вернулся.

Каждая клеточка в ее теле встрепенулась. И действительно, переведя взгляд, она увидела, как Эйден и Сорин возникли в проеме арочных двойных дверей.

Волосы Эйдена больше не свисали перед его лицом, и она могла четко разглядеть его опухшие веки, а также щеки и подбородок, утратившие краски. Последствия могли быть страшнее, намного страшнее, и должны были быть, учитывая, сколько раз кулак ее брата врезался в его хрящи и кости. По крайней мере, он уверенно стоял на ногах. Немногие смогли бы после такого избиения.

Он осматривал комнату, взгляд скользил по вампирам, волкам и людям, ни на секунду не останавливаясь, решительно ищущий кого-то. Мог ли он… искать ее?

Он так резко менялся в последние дни – то горячий, то холодный, – что она не смела надеяться. Лучше думать о чем-либо другом. Чем-то, что не так ее расстраивало. Например, о своем брате. Этом дебиле.

Сорин заметно исцелился, но щеголял теми же порезами и синяками, что и Эйден. Особенно на шее, где je la nune прожег кожу и мышцы. Часть ее хотела залезть пальцами в эту рану и резко вырвать. Он использовал ее. Он не знал, что она потеряла способность телепортироваться, и напоил ее наркотиком. Превратил в разменную монету.

Да, он это сделал, чтобы предотвратить бой до смерти – до смерти Эйдена, – но мог бы найти иной путь. Эйден нашел.

И это первая причина, почему Эйден будет лучшим королем.

– Не могу поверить, что доставал его по пустякам, – пробормотал Райдер. – Он мог надрать мне зад и даже больше.

– Все потому, что ты тупой, – сказал Сет.

– Я не тупой.

– Чувак, из всех занятий у тебя было «отлично» только на обеде. И мы оба знаем, что это за отличный аппетит.

– А еще «отлично» за п-п-перемены, – ухмыльнулся Шеннон.

Райдер толкнул его по-дружески.

Сет сделал вид, что его тошнит.

– Глаза! Мои бедные глаза! Прелюдия между парнями – это просто отвратно.

У Райдера закончилось терпение к шуточкам, он уже замахнулся кулаком, но Виктория встала между ними.

– Хватит.

Но давайте честно. Что бы она могла сделать, если бы они тут устроили драку? Ничего, вот что. Теперь она уже ничего не могла сделать.

Даже хуже, если бы они ударили ее, то могли бы оставить повреждения, от которых она не факт, что оправилась бы.

Раньше ей никогда не приходилось волноваться о таких вещах.

Внезапно взгляд Эйдена зацепился за зеркало, как будто приклеился к нему… как будто он мог видеть сквозь задымленное стекло. Она не собиралась смотреть на него снова, но это уже вошло в привычку и получилось само собой.

Когда она осознала, что они уставили друг на друга, то замерла, беспомощно пойманная его пристальным взглядом. Мог ли он видеть ее? Это невозможно. Но…

– Можете подняться, – сказал он толпе.

Одежды зашуршали, пока все вставали, загораживая Эйдена от ее глаз.

Шепотки усилились. Смешки и колкости были направлены на Сорина. В этот момент он был всеобщим посмешищем.

Возможно, это изменится через сто лет или около того. А может и нет.

Когда толпа разошлась, как Красное море, Виктория вновь увидела Эйдена. Он продвигался вперед и направлялся прямо к ней.

Он видел ей?

За ним следовал Сорин, не обращая внимания на острые языки.

Пара мягких, изящных рук потянулись к Эйдену, ласково проводя по коже, останавливая его.

Дрейвен Которая-скоро-сдохнет. Виктория ощутила прилив ярости. Толпа вновь замолкла, все навострили уши и прислушивались.

– Поздравляю с победой, – шелковым голосом обратилась Дрейвен, – мой король.

– Спасибо. Прошу меня извинить… – он попытался ее обойти.

Она вновь подскочила к нему.

– Всего минутку вашего внимания, если позволите.

Колебание отразилось на его лице, но он кивнул.

– Минуту. Не больше.

Ее глаза блеснули угрозой, раскрывая ее стервозную натуру, скрытую за красивым личиком.

– Хорошо, тогда сразу к делу. Я не знаю, говорил ли вам тот волк-перевертыш, Райли, или даже сама Виктория, но две недели назад я бросила вызов Виктории, чтобы получить права на вас.

Все мышцы в его теле окаменели, он с прищуром посмотрел на зеркало одну секунду, другую, прежде чем вернуться к Дрейвен.

– И?

Похоже, девушка была глупа и не услышала предупреждение в его голосе.

Похоже? Ха! Однозначно, потому что дальше она сказала:

– Вы человек, в конце концов, и…

– Был человеком, – резко поправил он ее с укором.

– Я понимаю это. Теперь, – ответила Дрейвен. «Тупица» слишком мягкое слово. Очевидно, что IQ у нее как у помойной крысы. – Но вызов был брошен и принят недели назад, как я сказала, когда вы были, по факту, человеком. Так что закон все еще действует. Виктория должна сразиться со мной, как вы сразились с Сорином. Это наши традиции. Так было всегда.

Вновь вспыхнули обсуждения. Как Эйден стал вампиром? Можно ли обратить других?

От этих шепотков кожа Эйдена приобрела серый оттенок.

– Не будет никаких попыток обратить людей, – обратился он ко всем и каждому.

Даже Виктория не знала, как или почему Эйден – и она сама – выжили, когда последние успешные превращения состоялись в начале пятнадцатого века. Кровавая Мэри – настоящая, не та, что была королева Англии, – теперь стояла во главе шотландской фракции, и ее обратили как раз в этот временной промежуток.

На протяжении многих лет Виктория слышала слухи о давней интрижке между Владом и Мэри. Что Влад предпочел обратить ее, а не свою жену. И когда потом Влад отказался от Мэри в пользу другой, Мэри собрала своих сторонников и покинула двор, поклявшись отомстить.

Шли битвы, унесшие немало жизней, но ни одна из сторон так и не отступила.

Находясь меж двух огней, подданные устали от постоянных стычек. Решив покинуть свои единственные дома ради мира, они разорвали все связи с обоими лидерами и создали новые фракции. Много, по всему миру, каждая со своим королем или королевой, или даже обоими, если более сильный оказался готов поделиться властью.

Виктория подумала о Сорине и его заявлении, что он убил всех союзников Влада.

Она была склонна верить этим словами, с учетом того, что никто из них не откликнулся на призыв Эйдена.

Тревожная мысль пришла ей в голову. Если весть об этом разнесется по миру – эй, все, у нового короля вампиров нет поддержки – что ж, он станет даже большей мишенью.

– Как первому советнику короля, – обратился Сорин к Дрейвен, – мне есть что сказать на это.

Эйден нахмурился, мол, какого черта. Виктория скрыла улыбку ладонью. Первый советник?

– Я советую королю назначить бой на сегодняшний вечер. После своего поражения мне не терпится увидеть, как размажут кого-нибудь еще. То есть тебя, девочка. Я видел свою сестру в бою… – видел? – И она очень, очень хороша.

Дрейвен рассматривала ногти на руках.

– Меня устроит это время, нужно только ваше одобрение, ваше величество.