Текст книги "Закрученный (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Ты очнулась, – сказал Эйден с ощутимым облегчением.

– Ага, – он выглядел иначе. Совсем иначе. Темные волосы сменились короткой светлой стрижкой. Лицо стало жестче, резче, плечи шире. Если ей не кажется, то и ноги его стали длиннее.

Такой рост примерно за две недели? Вау. Но, вероятно, она теперь тоже выглядела по-другому. В новых татуировках, похудела, а то и вовсе стала кожа да кости.

– А где Райли?

– Рядом с тобой, – Виктория указала кивком головы на вторую половину кровати.

Едва ли скрывая свое удивление, Мэри Энн стремительно развернулась на матраце, пружины недовольно заскрипели. И правда. Райли был рядом с ней. Он уже проснулся, приподнялся на подушках и… ему было больно? С мертвенно-бледной кожей и темными кругами под глазами. Обычно яркие блестящие зеленые глаза потускнели.

Она потянулась к его лицу, чтобы провести подушечками пальцев по краю этих кругов, отчасти надеясь стереть их, но Райли резко отвернул голову, не позволяя дотронуться.

Изумление? Да, именно это она и почувствовала. А затем сильную, всепоглощающую боль. Он даже не смотрел на нее, глядя строго на Эйдена и Викторию. И он ничего не пытался объяснить, только сжал губы в жесткую линию.

Что с ним было не так?

Она что-то сделала не так, сказала не то?

Или у него просто все так болело, что даже не прикоснуться?

На обнаженной груди не было ни следа ран, но все ниже пояса было скрыто покрывалом. Может, что-то с его ногами не давало ему покоя, из-за чего все остальное тело стало чувствительным к любым физическим контактам? Ей так сильно хотелось верить, что дело в этом, но глубоко внутри она подозревала худшее.

Он решил с ней порвать.

Если так, то она сама его к этому подталкивала, разве нет?

– Кажется, я слышала Такера, – прохрипела она, вновь поворачиваясь к Эйдену и Виктории.

Принцесса вампиров не стала подниматься с его колен. Да и зачем ей? Это, наверное, самое удобное место в комнате. Однако… ей спина была прямой, осанка идеальной, ладони аккуратно лежали на бедрах. Любой другой уже опустил бы руки и разлегся поудобнее. Как Эйден, хотя одной рукой он гладил Викторию вверх и вниз по спине.

Они выглядели парочкой с макушки до пят. В гармонии, неразлучные. Возможно, у них были проблемы, как ей рассказывал Райли, но они явно пытались решить их вместе.

Тоска охватила ее. Разберутся ли они с Райли со своими проблемами? А хотела ли она разбираться?

И думать тут нечего. Конечно, хотела. Позволит ли она себе быть с ним, даже если придется поставить его жизнь под еще большую угрозу?

И здесь ответ – да. Она бы рискнула. После того поцелуя она бы сделала все, что угодно, чтобы быть с ним. Если он хочет быть с ней. Она сбежала от него, но он ее все же догнал. Она пыталась прогнать его, но он остался. А теперь… теперь у нее не было ни малейшей идеи, что творилось в его голове.

Да смогут они справиться с этим опустошением. Он всегда был в этом уверен, пора и ей ему поверить.

– Мэри Энн? Ты слушаешь? Такер ушел, – сказал Эйден.

– Ох. И куда он мог пойти?

– Мы не знаем, – Виктория поджала губы. – Райли едва его не убил, так что его исчезновение было к лучшему.

– Тебе не стоило мне мешать, – выпалил Райли на Эйдена. – Вашество.

Услышав его резкий, хриплый голос, она вздрогнула. Или содрогнулась. Он может говорить – просто не хотел говорить с ней. Ай.

– А где другой? – спросила она. – Тот, который был в больнице? Он еще нес меня.

Виктория нахмурилась, обеспокоенно сморщив лоб.

– Ты помнишь это?

– Смутно.

– А ты слышала… нет, неважно. Это был Натан, брат Райли, но он не поехал с нами. Его присутствие не нравилось Такеру.

Они хотели угодить Такеру? Шок.

– Может, кто-нибудь скажет мне, что происходит? – ее желудок вновь заворчал, отчего она опять покраснела.

– Голодная? – спросил Эйден.

– Я… да.

Погодите. Ей не хотелось еды, настоящей еды, вот уже несколько недель. Она жаждала только энергию. Магию. Силу. А сейчас убила бы за гамбургер.

Ммм, гамбургер…

Все три пары глаз странно на нее посмотрели.

– Это… странно, – в конце концов, сказала Виктория.

Ее желудок возразил такому описанию новыми звуками.

– Ну и что. Я умираю с голоду!

– Ну, тогда давай покормим тебя, – принцесса поднялась на ноги, как-то чересчур стремительно. – Я раздобуду тебе что-нибудь.

– Нет, – мотнул головой Эйден. – Однозначно нет. Где-то там Такер. Я не хочу, чтобы ты…

– Со мной все будет хорошо. А если нет, ну, я напишу тебе. Как ты, вероятно, заметил, у меня все лучше получается пользоваться современными технологиями, – сказала она и чмокнула его в щеку. – К тому же, ты не можешь пойти. Тебе нужно многое рассказать Мэри Энн.

– Ты сама можешь.

– Не могу. Я уже позабыла половину того, о чем ты хотел рассказать.

– Неправда. Вы с Райли проделывали этот фокус с соединением рук и обменом воспоминаний. Ты знаешь больше нас всех.

– Это да. А значит, тебе тоже нельзя пропускать обсуждение.

Она не стала дожидаться его ответа. К большому удивлению Мэри Энн, ни Эйден, ни Райли не попытались ей остановить, как сделали бы раньше. Дверь мягко закрылась за ней, дневной свет проник на мгновение, тут же исчезнув, как туман.

– Вот же упрямая, – пробормотал Эйден.

– Как всегда, – проворчал Райли.

Шовинисты.

– Что я должна знать? – спросила Мэри Энн. Страх смешался с голодом в толстый слой кислоты в животе.

– Итак, – за следующие полчаса Эйден наговорил столько жути, что ей хотелось растереть уши наждачкой.

Ковен ведьм – зарезан. Ранчо Д и М – сгорело дотла. Влад Колосажатель – вселяется в людей и заставляет совершать чудовищные поступки. Младший брат Такера – вероятно, похищен и может быть убит.

Шеннон – заколот насмерть. В настоящий момент зомби.

Повествование сбивалось несколько раз, словно Эйден сдерживал слезы. Ему удавалось их подавить, и он продолжал. Когда он закончил, она в некотором роде хотела, чтобы он этого не делал.

– Столько смертей, – прошептала она. Бедный, милый Шеннон, которому придется умереть снова, если ничего не сделать. А можно ли что-то с этим сделать? Она хотела зарыдать по нему, по всему, что он потерял. Хотела вернуть его в то состояние, в котором он был. Хотела обнять его. Хотела отомстить Владу самым жестоким способом.

Она хотела, чтобы Райли обнял ее, утешил, сказал, что все будет хорошо.

К огромному удивлению, ничего из этого она не получила. Хуже того, последовавшая за ее шепотом тишина нависала тяжелой угнетающей тучей. Никто не знал, куда смотреть и что говорить.

Петли скрипнули, и свет вновь наполнил комнату. Виктория шагнула внутрь, закрыла за собой дверь, прогоняя свет. Она держала бумажный пакет, от которого пахло хлебом, мясом и жирной картошкой. Рот Мэри Энн наполнился слюной, и она сама за себя устыдилась. После всего услышанного только что она должна была потерять аппетит хотя бы на… Да навсегда.

Но когда Виктория передала ей этот запятнанный маслом пакет, она не смогла устоять и забралась внутрь, поглощая все до последней крошки в рекордные сроки. Проглотив остатки, она вдруг осознала, что тишина не прерывалась все это время, все просто пялились на нее. Наверное, у нее что-то застряло в зубах и горчица размазалась по подбородку.

Она вытерла лицо тыльной стороной запястья, стыд усиливался с каждой секундой.

– Чувствуешь тошноту? – спросила Виктория, вновь усевшись на колени Эйдена. Она уже была не так бледна. И не от кетчупа ли это пятно на ее одежде?

– Нет? – от изумления ответ Мэри Энн прозвучал скорее вопросом, чем утверждением. Ее желудок в самом деле был счастлив и благодарен. Прежде, стоило ей только подумать о еде, она чувствовала тошноту. – Что это может значить?

Виктория, задумавшись, теребила мочку уха.

– Ведьма подстрелила тебя из арбалета, и ты потеряла много крови.

Она кивнула.

– И тебе сделали переливание крови в больнице.

– Да. Ну, я так думаю.

Принцесса прикусила нижнюю губу. Нервная привычка?

– Может, новая кровь, человеческая кровь, вновь сделала тебя человеком. Хотя бы ненадолго. Или, возможно, дело в Райли? Он всегда прерывал твою способность заглушать. Может, он теперь прерывает твою способность опустошать.

– Значит, в настоящий момент я не могу никого опустошить?

– Если тебя сейчас не вырвет, а, похоже, что нет, то магия и энергия пока что исключаются из твоей диеты.

– Тебе больше не нужно бежать, – сказал Эйден.

– Нет, если так будет и дальше, – ответила Мэри Энн, удерживая себя на месте, чтобы не пуститься в пляс, как дурочка. Должен быть способ, чтобы все так и оставалось.

– Я не знаю. Мы можем нанести на тебя специальный символ, чтобы ты не могла высасывать энергию, но если, скажем, вернется голод, то ты умрешь, – Виктория посмотрела на Райли, а потом вновь обратилась к Мэри Энн. – Я хочу сказать, мы уже пробовали это на опустошителях. Не когда они теряли свою способность, потому что, насколько мне известно, такого раньше не происходило, но они всегда умирали голодной смертью.

Если и были более жуткие способы умереть, то Мэри Энн их представить не могла. Но разве это ее остановит? Нет.

– Плевать. Я хочу попробовать. Мне нужен этот символ.

Если есть хоть малейший шанс, то она им воспользуется. Что угодно, чтобы вернуться к папе.

Что угодно, чтобы быть с Райли.

Она предпочтет умереть, чем навредить своим ребятам, так что сомнений рисковать своей жизнью или нет у нее не было.

– У нас есть подходящее оборудование?

– Да. Натан заметил новые символы на тебе и то, что один из них покрылся корочкой. Он посчитал, что Райли захочет исправить поврежденный участок, и добыл все необходимое, перед тем как уйти.

– Нам нужно хорошо это обдумать, прежде чем делать, – сказал Эйден.

Мэри Энн замотала головой еще до того, как он договорил.

– Нет. Мы сделаем это. Здесь и сейчас. Пока мы не покинули это место.

Эйден тоже глянул на Райли с выражением скорее «что-здесь-происходит», чем «помоги-мне-ее-образумить».

– Что случилось с нашей милой Мэри Энн, которая почти всегда соглашалась?

Райли пожал плечами, ничего не добавив, и по какой-то причине это расстроило ее так же сильно, как когда он отвернулся от нее.

– Ты рассказал нам обо всем, что произошло за прошедшую неделю. Теперь наша очередь.

Пауза. Судорожный вздох.

– Ладно, – Эйден мысленно подготовился ко всему. – Вперед.

И следующие полчаса прошли за рассказом Райли о том, как Мэри Энн искала настоящие личности душ, успешно, и родителей Эйдена, предположительно успешно.

Эйден слушал, бледнея, цепенея. Цвет его глаз сменялся так быстро, что напоминали крутящийся калейдоскоп. Голубые, золотые, зеленые, черные. Фиолетовые. Такой насыщенный, сверкающий фиолетовый цвет. Души, должно быть, сходили с ума в его голове.

Как только Райли закончил, вновь наступила гнетущая тишина.

Эйден откинул голову к спинке стула, глядя в потолок.

– Я не знаю, как на это реагировать. Мне нужно время. Может, год. Или два, – он потер виски, словно пытаясь снять непрекращающуюся боль. – Но знаете, что меня бесит больше всего? Что мы бегали туда-сюда, едва успевая воспринимать происходящее, но сами ничему не поспособствовали.

– Не поняла, – сказала Виктория.

– Ага, – добавила Мэри Энн. – Ты о чем?

– Мы позволили Владу дергать нас за ниточки. Он скрывается в тени, заставляет других нападать на нас, а мы не делаем ничего, чтобы остановить его. Мы ждем, мы получаем, мы реагируем, бросаемся в разные стороны без какого-либо плана, никак не мстим. Он не боится нас, потому что мы никогда не нападаем первыми. А почему мы не нападаем первые?

– Что ты задумал? – спросил Райли. В его жестком голосе прозвучали нотки той готовности, которую можно услышать от узника, приговоренного к смерти, которому нечего терять.

– Я сам поговорю с Тоней Смарт. Я навещу… своих родителей, если это они. Я выясню все, что возможно, о себе и душах. Потому что в конечном счете мне нужно быть максимально готовым, если у меня есть хоть капля надежды одолеть Влада. А я не буду готов, если метаться в тысячу разных направлений, – он замолчал, посмотрев на каждого в комнате, чтобы убедиться, что его слушают. Когда никто не ответил, он продолжил: – Вы двое еще не готовы покинуть это место, оба еще слишком слабы, и честно говоря, я тоже. Так что отдыхайте. На заходе солнца выдвигаемся. Пора оборвать часть ниточек.

Глава 24

Мэри Энн не могла расслабиться. Шок и действие лекарств сходили на нет, и ее пробивало на эмоции, как огромным тараном. Эйден и Виктория больше часа назад ушли в соседнюю комнату, но она не могла даже закрыть глаза. Райли спокойно лежал рядом, тихо и неподвижно. Так тихо, что она слышала звон в ушах. Так неподвижно, что он мог сойти за мертвого.

Каким суждено было стать Шеннону. Еще раз.

Единственный способ убить зомби – это отрубить ему голову. Мысли о том, что вот так закончилась жизнь ее друга, что она никогда больше его не увидит, что они никогда не поговорят вновь, вызывали слезы на протяжении бесконечно долгих минут… часов? Она плакала, пока внутри не осталась одна лишь пустота. Пока ее глаза не опухли от жгучих слез, пока нос не заложило. В какой-то момент Райли заключил ее в объятья этими сильными, такими любимыми ею руками и крепко сжал.

Когда ее перестало трясти, она судорожно выдохнула. Если бы только этим ограничились ее муки, но разум отказывался успокаиваться. Такеру придется ответить за это тоже. И хотя она не доверяла ему полностью и знала, на что он способен, она не ожидала такого.

– Все нормально? – грубо спросил Райли, убрав руки.

Она перевернулась на бок, посмотрев на него. Он лежал на спине, глядя в потолок, напомнив ей Эйдена, когда он искал в своей голове ответы.

– Меня не тошнит, если ты об этом.

– Ну тогда ладно.

– Ты нанесешь символ?

– Да, если ты все еще хочешь этого. Исправлю поврежденный и нанесу новый, который не даст тебе забирать энергию у других.

– Спасибо.

Почему он так охотно согласился? Потому что его больше не волновало, выживет или нет?

– Тогда нет причин ждать, да? – он опустил ноги с кровати, и она увидела рану на его икре. Свежую, ярко-красную, воспаленную. Ему должно быть очень больно.

Она потянулась и схватила его за руку, не давая встать.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – сказал он, вырывая руку.

Вновь расстроенная, она смотрела, как он залезает в сумку, оставленную братом. Взяв все, что ему было нужно, он разложил оборудование рядом с ней.

– Переворачивайся.

Она послушалась. Он не произнес ни слова, отодвигая края больничной пижамы, в которую она все еще была одета, ткань задралась до плеч. Было больно, когда он исправлял символ на ее спине, – игла проходила через свежий рубец и заживающую плоть.

Когда он закончил, она уже вся вспотела и дрожала.

– Куда тебе нанести новый символ?

Был шанс, что она вновь станет человеком. Нормальной. И это значило, что был шанс, что она сможет вновь увидеть отца. Он взбесится, когда увидит татуировки на ее руках. Не за чем добавлять к ним еще одну, чтобы он разозлился еще сильнее.

– На ногу.

Ее спину сильно трясло, так что она и не пыталась лежать ровно. Она просто приподнялась на подушке и вытянула одну ногу.

Райли закатал ее штанину до колена и замер на несколько секунду. Только смотрел на нее… разгоряченно?

– Райли?

Ее голос вырвал его из тех мыслей, в которые он погрузился. С сердитым видом он вернулся к делу. После предыдущей эта татуировка была едва ощутима. Но – ого! – получилась такой большой, растянувшись от колена до лодыжки.

Тату-машинка затихла, Райли все сложил обратно, затем протер ее окровавленную голень полотенцем из ванной.

– Виктория не права. Ты не умрешь, если это не сработает.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если ты начнешь слабеть или не сможешь больше есть обычную еду, то я просто нарушу символ, и ты вновь станешь нор… собой.

Он оборвал себя на слове «нормальной». Но суть в том, что она снова станет опустошительницей, если он нарушит этот символ. С одной стороны, она поняла, что ему все еще важно, выживет она или нет. С другой – он поставил крест на их отношениях, ведь так?

– В любом случае, я хочу, чтобы он оставался, – ответила она. – И действовал.

– Мэри Энн…

– Нет. Поэтому мне нужно, чтобы ты нанес еще один символ.

Его глаза сузились, но он не стал возражать. Однако она его хорошо знала и догадывалась, что Райли думает о том, что он поступит, черт побери, как сочтет нужным.

– Какой?

– Ты знаешь какой. Я хочу такой, как у Эйдена. Тот, что не позволит никому нарушить символы, никогда больше.

Он замотал головой, еще пока она говорила.

– Признай это. Если бы у меня был этот символ, то ведьмы не попытались бы проделать дыру в том символе, который не позволял мне умереть от физических ран, – ведьмы могли чувствовать защитные символы и понимали, от чего именно те защищают.

– Да, но что если тебя захватят в плен? Что ты будешь делать, если тебе нанесут опасный символ?

– Тогда мне нужен тот, что не позволит нанести новые.

– Никто в здравом уме не согласится на такой символ. Ты останешься беззащитной перед массой других заклинаний.

– Райли.

– Мэри Энн.

– Я хочу этот символ, Райли. Первый, о котором я говорила.

– Риск слишком велик.

– У Эйдена же есть.

– Потому что в его случае риск оправдан. Слишком многие тянутся к нему, хотят его использовать, захватить контроль над ним, навредить ему.

– У меня для тебя новость: мне тоже пытаются навредить.

Вообще-то все, кого Райли знал, хотели убить ее. Даже его братья. Или только она помнит, как они смотрели на нее той ночью, когда она убила тех ведьм и фейри? С ужасом, отвращением и злостью. Единственной причиной, по которой они согласились влезть во все эти неприятности, чтобы спасти ее сегодня, было то, что Райли любит ее. Или любил раньше.

– С несокрушимым символом, который не дает тебе умереть от ран, как по-твоему ведьмы решат убить тебя в следующий раз? – зарычал он. – А они попытаются убить тебя снова. Тебя винят в «алой резне».

– Но я…

Он оборвал ее на полуслове.

– Если ты сама не понимаешь, то давай я объясню. Они запрут тебя, заморят голодом и будут пытать, не убивая, день за днем, пока ты просто не умрешь от старости.

Невозможно.

– Это займет десятилетия.

– Именно.

Она внезапно поняла, что позволяет ему запугать себя.

– Нанеси мне символ.

Она уже решила: она скорее умрет сама, болезненно, мучительно, чем станет причиной чьей-либо смерти из-за того, что проголодается. Он не сможет заставить ее передумать.

– Я уже убрал оборудование.

– Да, это ведь так сложно снова его достать.

– Нет.

– Я не хочу больше быть угрозой для тебя.

У него заиграли желваки.

– Ты не угроза для меня.

– О, и что же изменилось? – она старалась сказать это так буднично, как могла. Наконец-то, она узнает, почему он так себя ведет.

Он пробежался языком по зубам, глаза засверкали знакомым зеленым пламенем. Но не желания, а ярости. То, что никогда прежде не было направлено на нее.

– Я больше не могу менять обличье.

Он не мог… стоп, стоп, стоп.

– Что?!

– Я не могу превратиться в волка. Я пытался. Тысячу раз, с тех пор как мы покинули больницу. Я просто… не могу.

– Потому что я… потому что я покормилась от тебя?

– Ты не хотела этого, даже сопротивлялась, но я заставил тебя, вынудил покормиться, – ярость рассеялась, уступая безнадежности. – Впрочем, неважно. Это ничего не изменило.

Неважно? Да не было ничего важнее! Он, может, и давил на нее, но она приняла. Она забрала его волка. Его истинную сущность. Настоящий он потерян. Навсегда. Из-за нее. Неудивительно, что он вел себя так, будто ненавидел ее. Он, правда, ненавидит ее.

– Райли, прости меня. Мне так, так сильно жаль. Я не хотела… Я бы никогда…

Нет таких слов, которые могли бы выразить всю глубину ее сожаления. Нет ничего, что могло бы утешить его.

Из всего, что она натворила, это было наихудшим. И эти иссохшие слезные железы? Они внезапно вспомнили, как работать. Ее глаза защипало от слез, по щекам потекли тонкие струйки.

– Мы знали, что это возможно, – сказал он.

– Ты теперь… человек?

Горький смешок.

– Вполне себе.

Все хуже и хуже. Это, наверняка, настоящая пытка для него. Он был перевертышем всю свою жизнь.

Его очень долгую жизнь. Которая сейчас может оказаться очень короткой. Все. Из-за. Нее. Его друзья были перевертышами. Его семья. А теперь он стал таким, каким он ненавидел быть: уязвимым.

Райли поднялся на ноги и отвернулся от нее.

– Я собираюсь в душ. Постарайся немного отдохнуть.

Он не стал дожидаться ее ответа и ушел в ванную, закрыв за собой дверь.

Закрывшись от нее.

Раз и навсегда, подозревала она.

Мэри Энн свернулась клубочком и разрыдалась.

* * *

Эйден выругался сквозь зубы.

– Ты это слышала?

– То, что только что вырвалось из твоего рта? – спросила Виктория. – Да. Ты буквально крикнул матом прямо мне в ухо.

– Не это. То, что Райли сказал Мэри Энн.

– Оу. Нет. А ты?

– Да, – она лежала рядом, прижавшись к его боку, и он просеивал пальцами ее волосы, восхищаясь их мягкостью. В их комнате было темно, но он видел сквозь всю эту темноту, слова надел очки ночного видения.

– Как ты услышал?

– Тонкие стены?

– Тогда бы я тоже услышала. Как ты это сделал?

– Еще одна вампирская способность проявилась?

– Это все объясняет.

Он ждал, что души прокомментируют, озвучат свои мысли. Но нет. Калеб все еще скорбел по ведьмам, Элайджа отказывался нарушать свой обет молчания, а Джулиан, с тех пор как услышал о Тоне Смарт, был занят тем, что пытался выяснить, кем он был, и каким могло быть его последнее желание.

Единственным, кто не давал о себе забыть, был Джуниор. Эйден проголодался – опять, – и его зверь не собирался это так оставлять. На самом деле его рев становился все громче с каждым часом.

Аналогия Элайджи про новорожденного была весьма удачной. Эйден чувствовал себя своего рода новоиспеченным папашей, чье дитятко испачкало подгузник и требовало сменить на чистый.

– Эйден, – позвала Виктория. – Так что там сказал Райли?

Ах, да. Он же прервался на середине разговора с Викторией.

– Райли не может больше обращаться в волка.

Она резко села на месте и уставилась на него сверху вниз, округлив глаза в замешательстве.

– Что?

– Не бей гонца, – Эйден вернул ее в свои объятья. Ему безумно нравилось то, как она прижималась к нему. – Он только что сказал это Мэри Энн. Видимо, она поглотила эту часть его, перед тем как их забрали в больницу.

– Как… как он?

– Удивительно спокоен.

– О нет. Так бывает, когда ему хуже всего, – она стукнула кулаком по груди Эйдена. – Я убью ее!

Она снова попыталась подскочить, но он удержал ее на месте, сжав крепче.

– Он пошел в душ. И не думаю, что она хотела ему навредить.

– Это неважно. Именно поэтому все магические расы убивали опустошителей, как только те себя проявляли. Подобное не должно происходить.

– Может, он еще восстановится. Может…

– Мэри Энн забрала его способность. Такое не восстанавливается.

– А люди не превращаются в вампиров, да? – когда-то она и это назвала невозможным.

– Я… я… ах! Я все еще готова ее придушить. Захватом сзади, я умею. Райли научил.

Ла-адно. Надо поскорее сменить тему, пока она не впала в ярость и в игру не вступил Чомперс. А вместе с ним и Джуниор. К тому же, Эйдена не покидало ощущение, что он еще увидит волка Райли. Возможно, он всего лишь принимал желаемое за действительное, но если честно, он доверял своей интуиции.

Он знал, что встретит Викторию, еще до того как ее увидел. Благодаря видениям Элайджи, да, но как понимал Эйден, души поделились своими способностями с ним. И даже когда они его покидали, их способности оставались. Элайджа не был единственным экстрасенсом в его теле. Сам Эйден тоже был им.

Он замер от этого напоминания. Мог ли он сам заглянуть в будущее?

– Выпусти меня, Эйден. Сейчас же, – он чувствовал ее дыхание на своей груди.

– Пока нет. Я хочу с тобой кое о чем поговорить.

– О чем? – неохотно спросила она.

– Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я пил твою кровь, и отношусь к этому с уважением, – хотя он все еще хотел ее кровь больше всего на свете, и сейчас он сильно сомневался, что это когда-нибудь изменится. – Ты боишься, что я вновь стану тем неразумным существом, каким я был в пещере?

– Нет. Если бы была такая вероятность, то это бы произошло после того, как ты выпил мою кровь из кубка.

Он тоже так считал.

– Ты боишься, что я увижу мир твоими глазами?

– Нет. Я имею в виду, этого же не случилось. Может, оно еще произойдет, конечно, но меня это не волнует. Ты уже видел мир моими глазами раньше и, по правде говоря, знаешь обо мне все.

– Тогда скажи мне, что происходит в твоей голове. Пожалуйста.

Она выводила узоры на его груди, щекоча подушечками пальцем, вызывая целую гамму чувств.

– Тебе это не понравится.

– Все равно расскажи.

Ее губы прижались к самой чувствительной точке, его сердцебиение участилось навстречу ей.

– Ты замечаешь, как становишься вампиром?

– Да, – ответил он, и сразу же понял, к чему она клонит. Он знал, и ему это не нравилось. От незаметно подкравшегося холодка кровь начала застывать в жилах.

– Ну, а я становлюсь… человеком. Полностью.

Бинго.

– Моя кожа теперь такая, как была у тебя. Легко порезать. Я больше не могу телепортироваться. Не могу использовать внушение голосом. Ем человеческую еду. Я съела бургер, перед тем как вернуться с обедом для Мэри Энн. Бургер! И это было безумно вкусно.

Столько изменений. Слишком много изменений.

– Тебе все еще нужна кровь?

– Не мне, больше нет, но она нужна Чомперсу. Его рев… сначала был очень громким, потому что он был сильно голоден, но сейчас ослабевает. Он так притих, что мне страшно, вдруг он… он… ну ты понимашеь.

Да. Умирает.

Эйден почесал кончик носа, пытаясь упорядочить свои мысли. Он сам должен был догадаться. В конце концом, это все объясняло. Ее холодную кожу и нежелание делать то, что она делала раньше. Когда он вспомнил, сколько раз она рисковала за последние дни, сколько раз он сам просил ее рискнуть, ему хотелось пробить стену кулаком.

Помимо этого, оставалась только одна вещь, которую он хотел сделать.

– Ладно. Тогда новый план. Ты выпьешь мою кровь, я твою. Еще один обмен кровью, прямо как в пещере.

Она покачала головой, ее щека потерлась об его кожу.

– Мы не знаем, что тогда будет с нами. Что будет с ними.

Она про их зверей.

– Вот именно, и пора это выяснить. Мы должны действовать проактивно, помнишь? Не просто реагировать на происходящее, но и сами способствовать изменениям.

С ее губ сорвался нервный, прерывистый выдох.

– Ладно. Ты прав. Я знаю, что ты прав.

Хорошо. Потому что его рот уже наполнился слюной от отчаянного желания вкусить ее крови. И, может быть, он настаивал на этом, потому что так сильно жаждал ее, а не потому, что на самом деле думал, что это может помочь. Но в тот момент ему было плевать.

– Готова?

– Да.

Он перевернулся, оказавшись сверху, она расслабилась и отвернула голову в сторону, предлагая ему свою вену. Его десны начали болеть, ощутимо пульсировать, и он пробежался по ним языком – там были клыки, осознал он, ошеломленный до глубины души. Впервые его зубы стали острыми как лезвия. Не такими длинными, как у Виктории, но явно длиннее, чем раньше.

– Сначала ты, – отрывисто произнес он. Его желание укусить ее было настолько сильным, насколько это вообще возможно.

Дрожь прошла через все ее тело, но в следующее мгновение она уже лизала и посасывала его шею, разогревала кровь, кусала, пила и, в отличие от прошлого раза, ему было больно от ее укуса, в его вены не попало никакого наркотика, от которого бы он оцепенел, но его это все равно не волновало, ему нравилось, что она брала у него, то, что ей было нужно; об этом он ее молил с самой первой их встречи. И когда она закончила, он сделал то же самое с ней: лизал, сосал, разогревал, кусал, пил.

Она застонала, и этот звук эхом повторился в комнате. Ее пальцы пробежались по его волосам.

– Это так приятно, – тяжело дыша, сказала она.

А затем и он застонал. Такая сладкая, такая вкусная кровь наполняла его, протекала через все тело, делая его сильнее, успокаивая Джуниора, поглощая их обоих. Он поглаживал Викторию, пока не осознал свои действия, но она, похоже, не возражала, ей даже нравилось, она отвечала на каждое его движение своим.

Но вскоре этого стало недостаточно для них обоих. Эйден оторвался от его шеи – это было явно сложнее всего, что он когда-либо делал, – но он не хотел забрать слишком много, хотел защитить ее, даже от себя самого, и она застонала от разочарования. Он не мог отстраниться от нее.

– Эйден, – прохрипела она на выдохе.

– Да?

– Еще.

– Еще укусить?

Мягкая, сияющая улыбка.

– Еще всего.

Как будто его нужно было дополнительно подталкивать. Он целовал ее, пока не закончился воздух, а потом еще.

В какой-то момент, во время этого второго поцелуя, вся их одежда испарилась, а руки начали исследовать тела друг друга. Ему никогда не было так хорошо, аж до боли. Ему нужно было еще, как она сказала, но он не мог взять слишком много. Мысли обрывками крутились в голове. Все было именно так, как он представлял, только лучше. Намного лучше.

– Слишком быстро? – выдохнул он. – Мне притормозить?

– Слишком медленно. Не останавливайся.

– П-презерватив, – сказал он. У него не было презерватива. Он не мог спать с ней без защиты. Не стал бы рисковать, чтобы она забеременела. Он также знал о ЗППП и, хотя был уверен, что у нее ничего нет, что у вампиров иммунитет к человеческим болезням, он все же не собирался вести себя как идиот.

– У меня… есть. После нашего разговора в лесу, я носила его с собой. Все время.

Наконец-то, стало понятно, что там была за шуршащая обертка. Если бы он только знал.

Она выскользнула из-под него, и ему стало больно от пустоты без нее. Она вернулась через несколько секунд, и они вернулись к тому, на чем остановились.

Ни разу не высказали свое мнение души. Ни разу не взревел Джуниор. Или, может быть, он просто был слишком увлечен происходящим, чтобы заметить что-либо еще. С ним была только Виктория, здесь и сейчас. Их первый раз. Его первый раз.

Его… все.

Глава 25

«Ты в самом деле хочешь бросить мне вызов, мальчишка?».

Слова Влада эхом повторялись в голове Такера, грозные, острые, как клинок. Как тот самый клинок, который он сжимал в ладони, пока метался по комнате отеля. Он снял номер в той же самой дыре, где были остальные – точнее, раньше были, – на том же этаже. Не то чтобы они об этом узнали. Он хотел держаться поближе к Мэри Энн, чтобы вновь ощутить мир внутри, но это не работало. Он все еще чувствовал хватку Влада на себе.

Этот мудак хотел избавиться от собственной дочери. Хотел избавиться от всех виновных в его падении. И он был так близок к тому, чтобы получить желаемое. Все виновные, наконец, собрались вместе, одной командой. Эйден – власть. Райли – безопасность. Виктория – услада для глаз. Ладно, она была посредником. А Мэри Энн – мозг.