Текст книги "Закрученный (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Предупреждение услышано.

Тоня не шевелилась все это время. Она не умерла, но и в то же время была не совсем здесь.

– Я вколол ей наркотик, – пояснил Джо, заметив взгляд Эйдена. – Один укол, и она не помеха, хотя все еще в сознании. Тот, кто много лет борется за свою жизнь, учится использовать любые доступные средства.

Первая волна опасности пройдена. Очевидно, следующей был разговор.

– Сколько боли в словах. В твоем возрасте пора бы уже смириться. У людей бывает и более сложная жизнь.

Джуниор поднял шум, заглушая спорящие души.

Одна бровь песочного оттенка приподнялась.

– Ты про себя? Думаешь, твоя жизнь была тяжелее моей, мальчик?

Не смей реагировать.

– Думаю, ты ведешь себя как ребенок. Кстати, тебе стоит посмотреть, что стало с последним типом, который поднял на меня оружие. А, стой. Ты не можешь. Он мертв.

Джо положил свободную руку на сердце.

– Мой сын – убийца. Я так тобой горжусь.

Впервые Джо добровольно признал связь между ними. И сделал это с такой желчью, что… ну, это было оружием более страшным, чем пистолет в его руке.

– Так ты у нас никогда не убивал в целях самозащиты, ты…

Среагировал.

Вдох и выдох.

Виктория взяла его за руку. Ее трясло все сильнее, хотя лицо оставалось спокойным. Джуниор вновь взревел. Как бы Эйден не презирал своего… этого человека – ни за что больше он не назовет его своим отцом, – он не хотел, чтобы Джо стал Хэппи Милом для зверя.

– Кстати, твои разговоры с самим собой теперь интереснее, чем когда тебе было три года, – взгляд Джо метнулся к Виктории. – Знаешь, каким было его первое слово? Лайжа. Вторым – Эбб. Третьим – Джулс. Четвертым – Каеб. Да, он тогда плоховато их выговаривал.

«Я был последним, – влез Калеб. – Спасибо, что так меня любишь, Хей-ден».

Чтобы не отвлечься на разговор с душой, Эйден пропустил его слова мимо ушей. Он никак не среагировал на слова Джо. Это просто факты. Вне всяких сомнений, Джо намеревался содрать с него кожу живьем и бросить его умирать от внутреннего кровотечения.

Убивает словами. Хитро. За это не посадят.

Виктория цокнула языком.

– Знаешь что, Джо – могу я называть тебя Джо? – первыми словами Эйдена были имена душ, видимо, потому, что из них вышли лучшие родители и друзья, чем когда-либо был или будешь ты. Просто пища для размышлений, подумай.

Джо захлопнул челюсть. Эйден сжал колено Виктории, на этот раз предупреждающе, в надежде, что она больше не станет нападать. Как бы ему не было приятно, что она его защищала. Нельзя дразнить вооруженного медведя. Эйден мог, потому что… ладно, это тоже было не очень хорошей идей. Не когда Виктория так уязвима.

– Хватит болтовни. Перейдем к делу, – сказал Джо. – Зачем ты хочешь вернуться в прошлое этой женщины?

– Я не хочу, – отчего бы и не рассказать? Это не должно навредить. – Но на нее было наложено заклятие, которое мне нужно разрушить. А чтобы это сделать, я должен узнать, что за заклинание было использовано.

– А ты не знаешь? – спросил Джо с такой интонацией, которую мог бы использовать в разговоре с особенным ребенком.

Ну хотя бы он не назвал Эйдена лжецом.

– А ты знаешь?

– Погоди. Ты можешь путешествовать в прошлое других людей, стал, по всей видимости, королем вампиров и перевертышей, но не можешь услышать отголоски заклинания? Не чувствуешь исходящей от нее магии?

Все тем же самым тоном, как с умственно отсталым.

– А ты можешь? – еще раз спросил он. – Нет. Не говори мне. У тебя есть символ и для этого.

Джо качнул головой.

– Практика. В любом случае, почему тебя волнует судьба этой женщины? Она тебе никто.

– Меня и не волнует.

«Эй!», – возмутился Джулиан.

Джо нахмурился.

– Тогда зачем…

– Меня – нет, – продолжил Эйден, – а вот одну из душ в моей голове очень волнует.

«Тогда ладно. Спасибо и на этом».

– Души. Конечно же. Ты всегда любил их больше всего, – Джо развернулся к Тоне. – Будь любезна, принеси мне ручку и бумагу. Хорошо, дорогая?

– Да, конечно, – невнятно сказала она. – Ручку и бумагу.

Она встала и поплелась, не зная, не понимая, не беспокоясь о той опасности, в которой находилась.

Виктория дернулась пойти за ней, но Джо повел стволом из стороны в сторону, как если бы покачал головой, и она осталась сидеть на месте.

– Не боишься, что она убежит?

– Нет, – только и сказал он. – Наркотик лишает воли. Она будет делать только то, что сказано.

Возможно, сообщать об этом было не самым мудрым его решением.

Виктория внимательно посмотрела на него.

– Знаешь, ты даже хуже моего отца, хотя я не думала, что это возможно. А ведь он, знаешь ли, частенько порол меня плетью с девятью хвостами. Просто для развлечения.

– Ага, и кто же твой отец, милая?

Эйден вновь сжал ее колено, чтобы она не стала отвечать. Учитывая то, как Джо ненавидел всех существ потустороннего мира, он может начать винить Викторию в ее происхождении или даже в чужих грехах.

Джо слегка ему улыбнулся, довольный тем, что всплыла ее тайна.

– Ты выбрал девушку с темным прошлым и психологическими проблемами из-за отца? Полагаю, мы похожи даже больше, чем я когда-либо мог себе представить.

О чем это он? Что у матери Эйдена тоже было темное прошлое? Что у нее тоже были проблемы с отцом? Он так сильно хотел спросить. Несмотря ни на что, он жаждал узнать больше о своей матери.

Каждый раз, когда он задумывался о ней, у него возникало множество вопросов. Как она выглядит? Хотела ли она, так же как и Джо, отослать его или пыталась оставить? Где она сейчас? Чем занимается?

Была ли она той женщиной, которую видели Райли и Мэри Энн тогда в пикапе?

– Ничего не спрашивай, – холодно сказал Джо, почувствовав направление его мыслей.

Он открыл рот, как раз для того, чтобы спросить, но Тоня вернулась, как и было приказано, с бумагой и ручкой и передала их Джо, а потом вернулась на свое место рядом с ним. Джо положил блокнот на колено и начал писать, не выпуская пистолет из другой руки ни на секунду. Закончив, он вырвал лист и хлопнул его на кофейный столик.

Он посмотрел в глаза Эйдену, как близкий человек, и через секунду вновь стал чужим.

– Больше ты не сможешь говорить, что я тебе никогда не помогал.

Только НЕ реагировать.

Эйден не мог заставить свое сердце перестать так колотиться от ошеломления или помешать Джуниору биться о его череп. Он наклонил голову в сторону, указав на листок.

– Что это?

– Билет на волю для миссис Смарт.

Правда или ложь? Так или иначе:

– И победителем в номинации «Отец года» становится… Джо Стоун. Или нет.

Нахмурившись, Джо наклонился к женщине.

– Тоня, будь хорошей девочкой, сиди неподвижно и слушайся Эйдена. Ты сделаешь все, что он скажет, хорошо?

– Да. Я сделаю все, что он скажет.

Глаза, как два лазера, были направлены на Эйдена.

– Заклятья нельзя разрушить, если только заклинающий не оставит себе лазейку, если можно так выразиться. Я слышу, как этот Дэниел произносит заклинание, и он абсолютно точно оставил себе возможность разрушить чары. Вероятно, на случай, если он ее разлюбит и захочет избавиться. Или наказать ее. Причинить боль. Всегда есть причина, но его мотивы я не могу разобрать. Так или иначе, слова на бумаге – ее путь к свободе.

Он не станет благодарить этого человека. Слишком поздно.

– Не пытайся меня разыскать, Эйден, и не ищи свою мать. Уверен, твои друзья уже рассказали тебе про игрушки, которые нашли в доме. Да, у тебя есть младшая сестра. Нет, ты не можешь ее увидеть. Она не такая, как ты, от тебя ей будут только боль и страдания.

Да, они говорили ему о девочке, но услышав эти слова – младшая сестра – и вновь осознав, что он никогда ее не увидит, не обнимет, не надерет задницы ее обидчикам… Эйден не проронил ни слезинки, когда его закололи, дважды, но сейчас ему хотелось заплакать.

– Поэтому я здесь, – продолжил Джо, не думая о том, какую боль ему причиняет. – Чтобы сказать тебе, что ничего хорошего из твоих поисков не выйдет.

Бум, бум. Джуниор ломится из его головы.

«Тише, тише».

– Ты не убил меня, а я не убил тебя, – сказал Джо. – Давай остановимся на этом и разойдемся разными дорогами. Навсегда.

– Хотя бы покажи фотографию его матери и сестры, – настаивала Виктория, сочувствуя Эйдену так, как умела только она.

– Нет. Оборвать все нити – лучший вариант. Поверьте мне, – с этими словами Джо поднялся и покинул гостиную. Хотя он и остановился в арочном дверном проеме, словно хотел еще что-то сказать, но в конечном счете не стал этого делать. Он ушел, хлопнув за собой входной дверью.

Как мог Джо с ним так поступить? Вот так его оставить? Снова. Самый волнующий вопрос из всех, конечно же, – как бы сложилась его жизнь, если Джо в самом деле любил его и оставил рядом с собой? Если бы Джо обучил его?

Его барабанные перепонки едва не лопнули от визга Джуниора.

«Успокойся, сиди смирно».

Тоня осталась сидеть, безучастная ко всему.

Виктория обхватила его руками, села ему на колени и крепко обняла.

– Мне так жаль. Он не заслуживает тебя.

Слова, которые, вероятно, она говорила самой себе – или ей говорил Райли, – после того, как ее собственный отец разбил ей сердце. Эйден держал ее в своих объятьях, позволяя себя утешать, как могла только она, вдыхал ее аромат, такой любимый, отчего его рот наполнился слюной, но он отгонял от себя мысли пробовать ее на вкус, не давал себе укусить ее, вместо этого просто наслаждаясь тем, что она ему предлагала. В конце концов, он успокоился, и Джуниор вместе с ним.

«Эйден, пожалуйста», – попросил Джулиан.

Джулиан. Его друг. Которому он поможет, как бы это ни разрушило его самого. Он поцеловал Викторию в висок, пересадил ее на диван, схватил листок, прочитал его и встал. Сократив расстояние между собой и Тоней, он сжал руку в кулак, сминая бумагу. Как это делается?

Он присел на корточки перед ней.

– Тоня, посмотри на меня.

Она подчинилась без колебаний.

«Это сработает? – спросил Джулиан. – Должно сработать».

Эйден не был уверен, что то, что предложил его отец, столь простое, что даже гребаному неандертальцу это было по силам, могло сделать хоть что-то, кроме как вогнать его в краску. И все же он сказал:

– Тоня Смарт, твое сердце – только твое. Твоя душа – только твоя. Любовь может пройти, любовь может умереть, но правда тебя освободит.

Она моргнула.

«Почему ничего не произошло?» – забеспокоился Джулиан.

– Она все еще под действием наркотика, – сказала Виктория. – Может, это не дает ей проявить реакцию.

– Сопротивляйся действию наркотика, – приказал Эйден, и она снова подчинилась. Не потому, что Джо сказал ей слушаться его, но потому что он использовал свой вампирский голос.

Ее взгляд прояснился, в них стали виды тени, мечущиеся яростным вихрем. Крик вырвался из ее груди, все ее тело изогнулось, она затряслась в кресле, а затем согнулась пополам. Она дрожала, стонала, корчилась, пальцы кривились.

Эйден отпрянул от нее, не зная, как помочь.

«Останови это!» – молил Джулиан.

– Не могу, – он мог только смотреть с ужасом, как эти тени выходят через ее поры, вздымаются над ней, окружая ее темным туманом. И крики, вопли, эхом отражались в комнате.

Ее крики? Которые она держала в себе каждый раз, когда заклятье вынуждало ее делать что-то против ее воли?

Эйден вернулся к Виктории – и, похоже, что это движение напугало тени или еще что, потому что они взлетели и исчезли в потолке. Оставив за собой тишину, тяжелую, гнетущую тишину.

Тоня обмякла на своем месте, соскользнула на пол и лежала там, тяжело дыша. С нее градом стекал пот, слезы лились по щекам, кожа ярко покраснела.

– Я… он… о боже!

Она свернулась клубочком на полу, всхлипы сотрясали все ее тело.

Виктория дернулась вперед, потянувшись к ней. Тоня заметила движение краем глаз и откатилась назад.

– Не трогай меня! Вон! Вон из моего дома! Ненавижу вас. Ненавижу вас всех. Ненавижу его. Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – всхлипы становились громче, она захлебывалась ими.

– Джулиан… Роберт, – сказал Эйден. – Ты хочешь, чтобы я ей что-то сказал?

Пауза. После чего он ответил:

«Нет. Она не станет сейчас слушать, да и не знаю, что бы я мог ей сказать. Я не люблю ее, как когда-то. Я просто не мог позволить ей гнить в тюрьме, которую выстроил для нее Дэниел. Теперь она свободна. Она, правда, свободна, и это все, что имеет значение».

С каждым словом его голос становился мягче, тише.

Он уходит, догадался Эйден, пытаясь сдержать собственные слезы. Вот так просто, без предупреждения. «Не уходи. Я не готов», – он сдержал эти слова в себе. Не за чем обременять этим Джулиана.

– Сколько… сколько времени у тебя осталось?

«Немного», – шепот.

Виктория взяла его ладонь.

– Эйден?

– Пойдем, – его всего трясло, пока он выходил с ней из дома. Он мог бы их телепортировать, но в его эмоциях царил такой хаос, что он не был уверен, куда они попадут.

В него подул холодный ветер, явно собиралась гроза. Небо было серым, облака тяжелыми. Пейзаж идеально подходил к его настроению. Он подобрался с Викторией к густым деревьям и упал на колени.

– Джулиан?

«Еще здесь. И я хочу, чтобы ты знал… Я люблю тебя, Эйден», – голос звучал все слабее.

– Я тоже тебя люблю.

Так сильно.

«Спасибо тебе за все. Ты был отличным хозяином, и я никогда тебя не забуду».

Вновь он хотел закричать: «Не уходи», но не стал. Он только что потерял Джо – не то чтобы он хотел быть частью жизни Джо, – но потерять еще и Джулиана? Здесь и сейчас, вот так? Его глаза были как два одинаковых уголька, только что вытащенных из огня.

– Ты был замечательным другом для меня.

«Джулиан, – сказал Элайджа, грустно и радостно одновременно. Эйден его понимал. Он жалел себя, но был счастлив за друга. – Мы тоже тебя никогда не забудем».

«Чувак, – присоединился Калеб, – я так и знал, что ты тот, что с лысиной».

Джулиан рассмеялся:

«Люблю вас, ребят. Даже когда вы были занозой в заднице».

Теперь захихикал и Калеб:

«Тебе стоит переформулировать. У тебя нет задницы».

– Я буду по тебе скучать, – тихо сказал Эйден. Его подбородок так сильно дрожал, что он едва смог выдавить слова.

«Это будет слишком по-гейски, если мы попробуем обняться вчетвером?» – спросил Джулиан.

«Да, слишком, – ответил Калеб. – Как насчет мысленного хлопка по спине?».

Еще один смешок, уже настолько тихий, что Эйден напрягся, чтобы его расслышать.

«Ага, даже когда вы как занозы».

– Просто… если встретишься с ней, передай Еве привет.

«Передам».

«Уверен, она сейчас младенец», – сказал Калеб, веселье ушло из его голоса. Как и все остальные, он пытался справиться с эмоциями.

Джулиан фыркнул:

«Я не могу поверить, что мы прощаемся. Не могу поверить, что мы больше никогда не встретимся. Что Калеб не скажет какую-нибудь пошлую фразочку, что Элайджа не испортит все веселье или что ты, Эйден, самый благородный, самый любящий из всех, кого я когда-либо встречал, найдешь свой путь из тьмы на свет. Я не предсказатель, но тебе суждены великие дела, мой друг. Я знаю это».

Щеки горели, глаза увлажнились, невозможно сдержаться.

– Мы еще встретимся.

Думать иначе подобно смерти.

«Я так сильно тебя люблю», – снова сказал Джулиан, и вот его уже нет. Эйден чувствовал пустоту каждой клеточкой своего тела.

Еще одно прощание, к которому он не был готов.

Он оставался в том же положении, и слезы текли из его глаз. Виктория обняла его и заплакала вместе с ним. Он не был уверен, сколько времени прошло.

Когда они оба успокоились, она прошептала:

– Давай найдем Райли и Мэри Энн и пойдем домой, Эйден.

– Да. Домой.

Глава 31

– Что ты с собой сделала?!

Это были первые слова, услышанные Мэри Энн от отца, за несколько недель (а ощущалось как за целую вечность), и она знала, что они предвещали бурю.

Она сидела на пассажирском сиденье его машины. Он вытащил ее из тюрьмы, или куда там ее отправили. Она не совсем понимала, что произошло, только что их арестовали, отвезли в центральный офис полиции Талсы, завели в какую-то комнату и допрашивали часами (не то чтобы она в чем-то призналась), после чего сняли наручники и передали отцу. Который не сказал ей ни слова до этого момента.

Поскольку она не называла копам его имя и номер телефона, она могла только предполагать, что это сделал Райли. Воссоединение с отцом, за которое она хотела одновременно и поблагодарить Райли, и врезать ему.

Стоило ей увидеть папу, она чуть было не бросилась к нему с объятьями. Что угодно, только бы ему стало лучше. Как и говорила Пенни, он ужасно выглядел. Круги под глазами, напряженные линии у рта. Одежда мятая, с пятнами кофе. Но она запретила себе его обнимать, боясь, что сила бурлящих в ней эмоций разрушит новые защитные символы и она начнет опустошать его, хоть он и был человеком.

Умом она понимала, что это не случится, но страх… страх был иррациональным и всепоглощающим.

– Мэри Энн! Я с тобой разговариваю. Ты сбегаешь без предупреждения, не звонишь, я до смерти переживаю за тебя. Ищу тебя, молю полицию о помощи, расклеиваю листочки, а ты оказываешься здесь с этим… этим… – он закипал от гнева, так сильно вцепившись в руль, что тот грозил сломаться надвое.

Ее переполняло чувство вины, но она ответила:

– Мы не можем оставить Райли там. Нам нужно вернуться, – она повторила это уже тысячу раз, но отец ее не слушал. Райли мог и сам о себе позаботиться, она это понимала. Но все же. Уехать без него казалось неправильным. Даже несмотря на то, что он сам добился их ареста.

Теперь она понимала и это. Не знала только почему. А причина явно была. Когда дело касается Райли, всегда есть причина. В их следующую встречу она обязательно это выяснит. Потому что сейчас у нее на уме была только одна мысль – он хотел уйти от неприятного, болезненного разговора о расставании. Если не считать того, что это на него совсем не похоже.

– Пожалуйста, пап, – добавила она. – Давай вернемся.

Ну хотя бы в этот раз он не стал ее игнорировать.

– Мы можем его там оставить, и мы его там оставим. Мне абсолютно плевать на твоего дружка-уголовника. Этот бандит живет только по своим собственным правилам, и не факт, что даже им он всегда следует. Он украл машину, Мэри Энн. А ты была с ним рядом! И молись, чтобы эти тату на твоих руках могли смыться.

Совесть терзала ее все сильнее.

– Я… мне жаль.

– Жаль? Тебе жаль?! Это все, что ты хочешь мне сказать?

– Пап…

– Нет, замолчи. Ты принимаешь наркотики?

Что он от нее хочет? Молчать или отвечать?

– Нет. Никаких наркотиков.

– Думаешь, я так тебе и поверил?

– Да.

– Нет, я не поверил. Я больше тебя не знаю. Так знаешь что? Мы выясним это вместе. Это не обсуждается.

– Что? Мы едем делать тест?

Молчание. Молчание, которое ножом резало ее секунда за секундой. Он смотрел строго перед собой.

Прекрасно. Она тоже будет молчать. Она развернулась к окну, глядя на мелькающие деревья, на грозовые облака, нависающие над головой, на дорожный знак с названием города, который не был на пути домой.

Мэри Энн облокотилась на спину своего сиденья. Вновь посмотрела на знак, потом на своего отца. Забыли про ответный игнор.

– Куда мы направляемся?

– Очевидно, сам я тебе помочь не могу. Так что я везу тебя туда, где тебе помогут. Неважно, сколько времени это займет.

Страх накрыл ее с головой, покрывая ее коркой льда.

– О чем это ты таком говоришь?

– Я говорю о психологическом анализе, групповой терапии, лечении препаратами, при необходимости. Я говорю об искоренении твоей проблемы, в чем бы она ни была, и возвращении моей маленькой девочки!

– Пап…

– Нет! Я не хочу ничего слышать. Я был готов слушать днями, потом неделями, но не получил ничего, кроме молчания и седых волос. Я не мог есть, не мог спать, не мог работать. Думал, тебя похитили. Думал, тебя… изнасиловали, пытали. А что оказалось? Ты просто развлекалась сама по себе. Это не ты. С тобой что-то случилось. Что-то, о чем ты не можешь или не хочешь мне говорить. Поэтому я сделаю так, чтобы тебя заставили говорить другие.

Слой льда стал еще толще, еще тверже.

– Пап, не делай этого. Пожалуйста, не делай.

– Уже сделал. Только так я мог вытащить тебя без суда и повесток, сразу же.

Нет, нет, нет, нет.

– Прости, что тебе пришлось столько пережить из-за меня. Мне, правда, жаль, – она не могла сказать ему, что сделала это ради его же блага! Он бы не понял, не принял такого оправдания. Более того, она не могла пообещать ему, что это не повторится. – Но ты должен мне поверить, ладно? Ты должен…

– Поверить? Ох, малышка. Ты, верно, бредишь, если думаешь, что я могу тебе поверить. Доверие нужно заслужить, а ты мое последние недели только топтала.

Она никогда не видела своего отца таким злым, таким разбитым; она не сможет достучаться до него привычными способами.

– Я больше не маленькая девочка. Ты не можешь просто запереть меня без моего на то согласия и думать, что…

– По закону, ты еще несовершеннолетняя, так что да, я могу делать все, что сочту нужным. Ты чуть было не завалила одиннадцатый класс. И все из-за чего? Потому что ты связалась с неправильной компанией. Так что я силой изменю твое окружение.

– Папа…

Он не закончил.

– С тех пор как ты подружилась с тем Хейденом Стоуном, ты сильно изменилась. Стала грубой, резкой. Бросила своего парня, чтобы спутаться с бандитом.

Если бы он только знал… Из Такера, парня, которого она бросила, был куда больший бандит, чем когда-либо из Райли. А теперь Такер мертв.

Эта мысль возвращала ее к давним событиям, и слезы набегали на глаза. Сейчас ничего не изменилось.

– Райли – хороший парень, – или был им, пока она не разрушила его жизнь. – Ты не можешь судить его по одному случаю.

– Ты продолжаешь говорить мне, чего я не могу, но ты поймешь. Ох, моя девочка, ты еще все поймешь.

Она стиснула зубы и решила зайти с другой стороны.

– У меня все в порядке с учебой. Я пропустила всего пару недель и легко могу нагнать.

– Да, можешь, но сделаешь это из реабилитационного центра.

– Реабилитационного центра? – она едва не засмеялась. Едва. – Я не принимала наркотиков, говорю же.

– Как я и сказал, мы это выясним.

Внезапно хлынул дождь, заливая лобовое стекло. Заработали дворники, и ее отец немного снизил скорость.

– И что будет, когда ты узнаешь, что я чиста? – с надеждой спросила она. – Ты отвезешь меня домой?

– Нет. Ты останешься там. Это место не только для наркоманов. Это место для всех подростков, которые попали в беду, но сами не могут выбраться. Не без чужой помощи.

Учреждение. Он хотел запереть ее в каком-то учреждении. Шок пронзил ее, присоединившись к страху, эта гремучая смесь обернулась ужасом.

– Пап, ты не можешь…

– Все уже решено, Мэри Энн, – повторил он. – Все решено.

Кислота чуть было не прожгла дыру в ее желудке, обжигала горло.

– Сколько я там проведу? – прохрипела она, подумав: «Райли вытащит меня. Неважно, встречаемся мы или нет, он меня там не бросит».

– Сколько потребуется.

* * *

Райли брел по темным, залитым дождем улицам центра Талсы, убрав руки в карманы. Его кожа почти уже покрылась льдом, волосы приклеились к коже, а дыхание превращалось в дымку перед его лицом. Несколько машин проехали мимо, но по большей части, вокруг никого не было.

Все порядочные, умные люди этого городка уже нашли себе теплое и сухое помещение. Мэри Энн, вероятно, была в тепле и сухости и ехала домой. Как он и хотел.

Он вернул ее отцу.

Он ослушался своего короля, своего друга, и сделал, как, ему казалось, будет лучше. Он не поступал так прежде. Он всегда был хорошим солдатом, делавшим то, что велено, его верность была непоколебима. И уже успел пожалеть о своем поступке. Не потому, что ослушался, а потому что скучал по Мэри Энн. По ее улыбке, ее чувству юмора, ее честности, ее доброму сердцу.

Он хотел ее вернуть.

Но она влюбилась в волка, а он больше не был волком. Она может думать, что ее чувства прежние, несмотря ни на что, может думать, что он все еще ей небезразличен, но постепенно она осознает правду: он был слаб, уязвим и скоро станет изгоем для своих.

Жалел ли он себя? Черт, да. Он больше не знал, кто или что он такое. Знал только, что больше ни на что не годится. Никчемный неудачник.

Он не мог сам защитить Мэри Энн, зато мог сделать так, чтобы ее защитил отец. И он сделает это. Только сначала надо позаботиться кое о чем.

Райли завернул за угол, дождь усилился. Единственное, чему он научился у Влада, это как сделать так, чтобы люди не могли его засечь, и как скрыть свою настоящую личность. Он использовал свое право на один телефонный звонок и оставил братьям сообщение, предупредив, чтобы те не искали его, после чего вырвался на свободу. Это было довольно просто. Остаться на свободе было задачкой посложнее, учитывая, что он планировал напиться до бессознательного состояния. А почему бы и нет? Он хотел забыть обо всем, что произошло, хотя бы ненадолго. И раз уж он теперь человек, то почему бы не сделать это как человек?

Эйдену он ничем не поможет, защищать принцессу Викторию, как он это делал многие десятилетия до этого, Райли больше не мог, равно как и Мэри Энн. Он был бесполезен. Так что пришло время для небольшого отпуска.

Он продолжил брести в поисках какого-нибудь магазина с алкоголем, пока не заметил кое-что другое. Дилер. У него и мысли не было, но он затормозил. Подозрительный тип окинул его с макушки до пят и явно счел за своего, раз Райли не сбежал.

А почему бы и нет? Это тоже сгодится.

– Что у тебя?

Глава 32

Эйден смотрел на всполохи пламени. Чувствовал их жар. Слышал их треск. Такер был мертв, так что это точно не иллюзия.

Он стоял неподвижно. Неверяще. Если это не иллюзия, то сон, кошмар, конечно же. Не мог вампирский особняк гореть на его глазах. Не могли от крепости остаться только горящие деревяшки.

Его не было всего несколько дней. Вот совсем недавно Сет писал ему, что все нормально. Насколько все могло быть нормально, учитывая, что стало с Райдером и Шенноном. Но теперь…

– Я не… этого не может быть… – Виктория прижала ладонь ко рту, шокированная не меньше его.

Души – две оставшиеся души – потеряли дар речи от происходящего.

Джуниор не рычал. Возможно, потому что все тело Эйдена онемело. И разум.

Они с Викторией пытались найти Райли и Мэри Энн под проливным дождем, но ни следа этих двоих. Они решили вернуться домой и привлечь к поискам волков. Натан и Максвелл не взяли трубку, когда он им пытался позвонить.

Хотя эмоции бурлили в нем, он каким-то образом сумел взять себя в руки и телепортироваться с Викторией – эта способность его поражала. Он просто представлял, куда хочет попасть, и – бум – оказывался там.

Он намеревался найти Сорина, получить отчет о том, что происходило в его отсутствие. Навестить Райдера, убедиться, что тот все еще идет на поправку, зайти к Шеннону, чтобы самому оценить его состояние, увидеть Сета. Может быть, поговорить с Максвеллом, спросить, не выяснил ли он еще что-нибудь. Бумаги, которые он собрал в секретной комнате в больнице, могли содержать информацию, которая уже была не нужна Джулиану, но могла относиться к двум другим душам. После этого Эйден планировал собрать поисковый отряд. Он не чувствовал в этом необходимости, поскольку считал, что Райли и Мэри Энн все еще выясняют отношения. Или уже все выяснили и решили уединиться для примирения.

Сначала, когда он заметил огонь – а как его можно было не заметить? – он не сразу понял, что происходит. Он просто подумал, что ошибся пунктом назначения. Но нет. Перед ним находился именно вампирский особняк, единственным уцелевшим местом которого оказалась часть пола с защитным символом на нем.

Никто не бежал с воплями из разваливающихся руин, никто не звал на помощь. Никто не пытался остановить огонь от распространения.

Сколько из них сгорело насмерть внутри?

Сколько успели спастись?

Он был королем, он должен был быть там. Должен был защитить их. Но не смог.

– У меня слов нет, – прошептала Виктория. Но потом все же нашла их: – Мои сестры… мой брат… мои друзья… они должны быть в порядке. Скажи, что с ними все хорошо.

– С ними… все хорошо.

Он надеялся. Молился.

И сомневался.

Всхлип вырвался из нее.

– Кто… кто мог это сделать?

«Твой отец», – хотел он сказать, но не стал. Влад сжег дотла ранчо Д и М, так отчего бы и не свой бывший дом заодно? Этот вампир был столь злопамятным, что без колебаний убил бы собственных детей, чтобы добиться желаемого: мести Эйдену.

Колени Виктории подкосились, она упала на землю. На сухую землю. Здесь дождя не было. Пока что. Небо затянулось черным бархатом, ни одной мерцающей звезды не было видно.

«Лей, – подумал он. – Помоги нам».

Капля упала на его нос. На подбородок. Шли минуты, и он чувствовал каплю тут, каплю там. После чего небеса разверзлись, и ливень с яростью хлынул на них. Вскоре пламя стало искрами, искры – дымом.

Может, он теперь повелевает погодой, подумал Эйден с горькой усмешкой.

Как все могло дойти до такого? Как они пришли к этому?

– Что нам делать? – спросила Виктория, ее голос дрожал, как и она сама.

На этот вопрос ответа не было. Все, что приходило ему на ум, не решало проблемы. Ничего из того, что он мог бы сделать, не могло вернуть… всех… назад…

У него закружилась голова, он опустился рядом с ней на холодную, теперь уже мокрую землю. Был один способ. Тот, которому он противился. Тот самый, который он ненавидел. Все всегда просили его сделать это, но каждый раз он отвечал «нет».

На этот раз не будет никакого «нет».

– Я… я могу это исправить, – сам того не ожидая, сказал он вслух.

«Нет, Эйден, – возразил Элайджа, выходя из ступора. – Я знаю, о чем ты думаешь. Не делай этого».

Было ли у него видение об этом?

– Другого варианта нет, – сказал он ровно, уже все для себя решив.

Виктория потерла глаза тыльной стороной ладони.

– Эйден?

– Путешествие во времени, – пояснил он. Он не собирался спрашивать Элайджу, было ли у того видение. Он не собирался пытаться самостоятельно вызвать видение. Он не хотел ничего знать, только не сейчас. Он боялся передумать. – Я собираюсь отправиться назад, в прошлое. Я не позволю этому случиться.

– Да! Да, это же идеально и… нет, – она отчаянно замотала головой. – Слишком многое может пойти не так. Ты сам мне это говорил.

«И мы не знаем, были ли вампиры убиты, – добавил Элайджа. – Они могли успеть скрыться. Телепортироваться, как ты. Не стоит возвращаться понапрасну».

Да, некоторые могли убежать. Да, некоторые могли телепортироваться. Но не все. Не люди, которые были внутри. Одна смерть – уже слишком много. Он вернется не напрасно.

Тяжесть вины придавливала его так сильно, что он не верил, что когда-либо вновь увидит свет. Даже если у него выйдет все изменить, он не забудет то, что случилось, и будет знать, что делать и чего не делать. Он никогда не забывал.

А вот они забудут. Все они. Виктория, Мэри Энн, Райли. Они даже представить себе не смогут, что однажды случилось, судьбу, которая была им уготована.

И если это сработает, Влад не объявит Эйдену войну – он будет бороться с Дмитрием, потому что тот станет королем. Виктории придется выйти за него. От этой мысли кулаки Эйдена сжались. Но это не заставит его передумать. Ему нужно вершить события, а не реагировать на них.