Текст книги "Голливудские дети"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 5
«Хоумбейз-Сентрал» был самым крутым клубом Лос-Анджелеса и располагался рядом с Силверлейк. Им владели бывшая актриса Мелинда Вудсон, дама с вечно кислым выражением лица, и Эрни Айзек, некогда ребенок-кинозвезда, а ныне – продавец кокаина. Они были близкими друзьями известного актера Чарли Доллара. Чарли финансировал это заведение, желая иметь место, где можно приятно провести время и повеселиться. Кроме того, эта пара ему осточертела, и он счел нужным их чем-нибудь занять – ведь невыносимо, в самом деле, наблюдать, как они целыми днями торчат у него дома, покуривая травку, нюхая кокаин и лакая его выпивку.
Чарли Доллар не был похож на среднестатистического идола толпы. Он был полноват, с заметным брюшком и в свои пятьдесят три года уже начал лысеть. Но, когда Чарли Доллар улыбался, мир загорался новыми красками, и каждая женщина стремилась оказаться в его постели. Чарли был неотразимо обаятелен, и перед ним никто не мог устоять. Поэтому-то каждый его фильм делал огромные сборы. У Чарли было обыкновение, получив роль, подгонять персонаж под себя. Некоторые считали, что Чарли Доллар – гений, другие придерживались мнения, что старина Чарли способен одурачить кого угодно.
Никто не знал подлинной истории Чарли, хотя слухов о нем ходило множество. Говорили, что он сидел в тюрьме, торговал наркотиками, воевал во Вьетнаме. Впервые Чарли снялся в кино, когда ему было тридцать пять лет. В подпольном рок-н-ролльном фильме он играл полусумасшедшего менеджера группы «тяжелого металла». После этой великолепной, безумной роли о прошлом он не вспоминал.
Чарли Доллар был героем пьяной, обкурившейся Америки. Он наслаждался славой, но притворялся равнодушным. Так было проще. В конце концов, человек должен вести себя так, будто у него есть принципы.
Благодаря Чарли, «Хоумбейз-Сентрал» пользовался бешеной популярностью. Сюда ходили «на людей посмотреть и себя показать». Молодая, не отягощенная формальностями и принципами часть Голливуда по вечерам в пятницу и субботу отправлялась в «Хоумбейз-Сентрал», зная, что там можно и заключить деловую сделку, и найти с кем переспать. Агенты, актеры, продюсеры, менеджеры – все обретались там.
Найти, с кем переспать, трудности не представляло. Девицы с потрясающими фигурами (не обремененные интеллектом). Девицы с голодными глазами, умеющие найти то, что им нужно, и готовые на все ради участия в съемках хорошего фильма.
Чарли всегда сидел за своим столиком, глядя на все как сытый довольный кот.
Поздно вечером в субботу в клубе появилась Джорданна. Она знала всех, и все знали ее, ведь она была детищем Голливуда, одной из немногих избранных. Ее знаменитый отец был еще жив. Знаменитая мать – скончалась. Она принадлежала к аристократии Голливуда.
Эрни Айзек, любивший изображать гостеприимного хозяина, дружески приветствовал ее: – Эй, Левитт, прекрасно выглядишь.
Эрни был тощ, бороденка его торчала во все стороны. Он ошибочно считал себя неотразимым.
Джорданну нервировали постоянные попытки Эрни сойтись с ней поближе, несмотря на то, что она ясно дала ему понять, что видеть его не может. Единственным способом избавиться от настойчивых ухаживаний Эрни было не встречаться с ним.
– Привет, Эрни, – ответила Джорданна и скользнула мимо него, присоединившись к группе своих ровесников, таких же, как она, «детей Голливуда».
Все были в сборе.
Черил Лендерс, циничная рыжеволосая длинноногая красотка, которую, казалось, ничто на этом свете уже не могло удивить, была дочерью Этана, владельца крупной студии, и Эстеллы, одной из «львиц» лос-анджелесского общества. В тишине и покое их особняка в Бель-Эр Эстелла, бывало, напивалась до потери пульса.
Рядом с Чарли сидел Грэнт Леннон-младший, большой любитель развлечений, сын Грэнта Леннона, красавца-кинозвезды. Грэнт-младший работал агентом в «Интернешнл Артистс Эджентс» и считал себя самым крутым любовником в городе, но Джорданна подозревала, что ему далеко до его жеребца-папаши, и что именно поэтому он из кожи вон лезет, создавая себе соответствующую репутацию.
Тут же была и Марджори Сандерсон, дочь телемагната-миллиардера. В глазах Марджори застыло сонное, мечтательное выражение. Она была болезненно худа, длинные, тонкие светлые волосы обрамляли простенькое, чуть одутловатое лицо. Марджори как раз выздоравливала после тяжелой анорексии и целые дни проводила у психиатра.
Последним был Шеп Ворт, единственный сын стареющей секс-звезды. Шеп был похож на свою мать, Торин Ворт, женщину с роскошным телом и длинным списком бывших мужей.
Эта компания выросла вместе, слишком рано многое узнав и получив от жизни. «Порше» в шестнадцать лет. Пригоршни кредитных карточек. Каникулы в Европе. Лучшие столики в известнейших ресторанах. И бесконечные вечеринки.
Джорданна плюхнулась на стул.
– Мне нужно выпить, – заявила она, хватая горсть чипсов «тортилья» и отправляя их в рот.
– Тяжелый день? – поинтересовался Черил.
– Тяжелое безделье, – с каменным лицом ответила Джорданна.
– Ну, ну, рассказывай, – сухо произнесла Черил и наигранно расхохоталась, прекрасно понимая, что имеется в виду.
Черил покинула родительский дом в семнадцать лет. Друзья завидовали ей – родители подарили Черил дом в Вествуде, новый БМВ и кредитные карточки на неограниченную сумму. Они были почти так же довольны, как сама Черил, когда дочь покинула фамильный особняк. С тех пор она жила одна, безуспешно пытаясь наладить свою жизнь. Ей не к чему было стремиться. От дочери Этана и Эстеллы ожидали слишком многого – и Черил решила, что ей плевать на чужие ожидания.
Черил была очень привлекательна, но назвать ее сногсшибательной красавицей в городе, полном кинозвезд, было трудно. Возможно, где-нибудь в другом месте она считалась бы королевой красоты.
Черил обнаружила, что к роли лучшей подруги Джорданны Левитт нужно привыкнуть. До смерти Фрэн они практически не общались, но самоубийство общей подруги и горе сблизили девушек. Сначала Джорданна не понравилась Черил – отталкивали ее хулиганские замашки и дурная репутация. Но, как только они познакомились поближе, Черил поняла, что, подобно ей, Джорданна – выходец из семьи, которую и семьей-то назвать нельзя – изо всех сил пытается выжить.
Они начали всюду появляться вместе, прихватывая в качестве почетного эскорта Шепа, Грэнта и Марджори. Вскоре их прозвали «Голливудской пятеркой». Они не возражали. Их общей проблемой были родители, родители, которые были так заняты своим богатством, славой, успехом, что забыли о своих детях.
– Попробуй «Маргариту», – предложила Черил. – Три эти миленькие штучки, и ты забудешь, где находишься.
– Пока вы пробуете это, я пойду попробую вон ту блондиночку, – сказал, вставая с места, Грэнт. Он был высок, изящен, на удлиненном лице красиво выделялись густые изогнутые брови, каштановые волосы стянуты сзади в «хвостик». Он был менее красив, чем его знаменитый отец, и сей прискорбный факт не давал ему покоя.
Джорданна глянула на намеченную Грэнтом жертву. Такого рода девиц она презирала. Они постоянно посещали «Хоумбейз-Сентрал» – затянутые в «спандекс» тела, пышные волосы, пухлые губы. Легкодоступны и глупы.
– Как вы, мальчики, можете клевать на такое, – вздохнула она, – остается за пределами моего понимания. Вы никогда не слышали о том, что сначала полагается поговорить?
– Ну, Джорданна, взгляни на мир реально. – Грэнт уже рвался в бой. – Хотел бы я послушать, о чем разговариваешь в постели ты?
– А иди ты… – мягко посоветовала Джорданна. Тут вмешался Шеп. У него были мелкие черты лица и выгоревшие на солнце светлые волосы.
– Да, Джорди, – обвинил он. – Ты поступаешь точно так же, как Грэнт, – снимаешь любовника на одну ночь, а через пару часов: «Пока! Не звони мне – я сама позвоню!»
– У моих по крайней мере нет пластикового бюста, – ехидно парировала Джорданна, – и они не снимаются в журналах, задрав ноги и уверяя, что обожают животных и мечтают спасти мир.
– Что касается меня, я – за воздержание, – объявила Черил. – Или же подамся в лесбиянки. Я настолько напугана СПИДом, что даже раздеться боюсь.
– Посмотрим, – ухмыльнулся Грэнт.
– Убирайся отсюда, – сказала Черил. – Ты гнусен.
– А тебе этого и надо. – Грэнт дотронулся до ее плеча.
– Только в твоих снах.
Грэнт быстро направился к своей избраннице, стоящей в окружении похожих на нее подруг.
– Господи, надеюсь, он не собирается привести ее сюда, – простонала Джорданна.
– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Черил, глотая четвертую «Маргариту», – она тебя и подавно не заметит. Она из тех девиц, которые видят только мужиков.
– Не выношу этих «будущих актрисок», – пожаловалась Джорданна. – Они и в самом деле верят, что стоит переспать с парнем, который имеет хотя бы самое отдаленное отношение к кино, как он раздобудет для них роль, хотя всем ясно, что единственная роль, которая им светит, – это роль подстилки!
– Как грубо, – сказал на это Шеп.
– Но справедливо, – отметила Черил.
– Они очень глупы, – констатировала Джорданна.
– Это у тебя интеллект, как у специалиста по ракетам, – встрял Шеп.
Джорданна повернулась к нему.
– И что ты сегодня такой неугомонный? У тебя что, месячные?
– Что ты имеешь в виду? – покраснев, обиделся Шеп. Он был гомосексуалистом, но считал, что об этом никому не известно. Все, конечно, давно это знали, но особо на эту тему никто не распространялся.
– Он всегда такой, – пробормотала Черил, переключив внимание Шепа на себя.
Разумеется, Грэнт не мог не привести пышнотелую блондинку за их столик. Она выглядела так, словно только что позировала для журнала: полуобнаженная грудь, американская улыбка, широко распахнутые глаза.
– Знакомьтесь все – это Сисси, – представил ее Грэнт, покровительственно обняв обнаженные плечи.
Сисси сосредоточила свое внимание на Шепе, который был еще красивее Грэнта, и сказала звенящим детским голоском:
– А с кем я имею честь разговаривать?
«Ничего себе, – подумала Джорданна, – может, ей еще всю биографию выложить?»
– Шеп Ворт, – послушно представился Шеп.
– А это Джорданна, Черил и Марджори, – вежливо добавил Грэнт.
– Мы – певицы, – заявила Джорданна.
– Правда? – Сисси была потрясена. – А где вы выступаете?
Шеп расхохотался.
– Разве она сказала что-нибудь смешное? – раздраженно поинтересовался Грэнт.
– Они всегда говорят что-нибудь смешное, – пробормотала Черил.
Грэнт схватил Сисси за руку:
– Пойдем потанцуем. Она была разочарована:
– Разве мы не посидим с твоими друзьями?
– Позже, – пообещал он и потащил ее на маленькую, переполненную танцплощадку, откуда слышался голос Уитни Хьюстон.
Джорданна прищурилась:
– Как ты думаешь, Грэнт пользуется презервативами?
– Если нет, то он просто сумасшедший, – ответила Черил. – Он же меняет девчонок по меньшей мере два раза в неделю.
Джорданна барабанила пальцами по столу:
– Ну да, у всех мачо одна и та же проблема, – со знанием дела заметила она. – Что бы там они ни говорили, а пользоваться презервативами они не любят. Считают, что это портит все удовольствие.
– Надеюсь, ты не позволяешь им дурачить себя подобными россказнями, – резко сказала Черил.
– Разве я похожа на идиотку? – Джорданна отбросила назад длинные волосы. – Я всегда держу дюжину в вазочке для печенья на кофейном столике. Они быстро понимают намек, а кто не понимает, тех я выпроваживаю вон.
Неужели? Кого она пытается обмануть? В прошлом месяце она дважды обходились без всяких мер предосторожности, потому что в ее тогдашнем настроении ее это не беспокоило. Слишком хорошо она понимала, что идет по пути саморазрушения. Выпивка, наркотики, секс с незнакомцами. Приходя в себя, она клялась, что это больше не повториться. И каждый раз происходило что-нибудь, что сбивало ее с пути.
Жена номер пять была виновата в ее последнем запое. Нельзя столько думать об отце. Он-то о ней не думает.
Она знала, что должна взять себя в руки и обуздать свои мысли. Если она не сделает этого сама, о ней никто не позаботится. Сейчас Джорданна не употребляла наркотиков – ни травки, ни кокаина. Никаких безумных ночей! Она приводила в порядок свою жизнь – это было приятно.
– Мне опять угрожали, – впервые за час подала голос Марджори.
– Что? – подалась вперед Джорданна.
– Я получаю письма, – призналась Марджори.
– Какие письма? – спросила Черил.
– Я не хочу говорить об этом. – Марджори притихла.
– Нет, хочешь. – Черил жестом попросила у симпатичной официантки еще один коктейль.
– Он грозит перерезать мне горло, – тихо и невыразительно произнесла Марджори.
– О Господи! – вскрикнула Джорданна. – А ты связалась с ФБР?
– Я никому не сказала, – мрачно произнесла Марджори.
– Даже отцу? – спросил Шеп.
– Он очень занят. – Под этими словами Марджори мог подписаться любой из них.
Джорданна сунула в рот горсть чипсов «тортилья» и поинтересовалась у Марджори, сколько писем та получила. Но Марджори не пожелала продолжать этот разговор:
– Я уверена, что это кто-то шутит, – коротко сказала она, закрывая тему.
– Дерьмовая шуточка, – Черил не успокаивалась. – Отдай письма своему старику, и пусть ими занимается его служба безопасности.
– Хорошо, – сказала Марджори. – Если ты считаешь, что так надо.
– Разумеется, – настаивала Черил.
– Обязательно сделай это, – поддержала подругу Джорданна.
Эрни подошел к их столику, кривя рот в щербатой ухмылке.
– Ну, как ты, Левитт? – поинтересовался он. Джорданну всегда раздражало, когда к ней обращались по фамилии.
Она посмотрела прямо ему в глаза.
– Что тебе нужно, Эрни? – Она хотела, чтобы он оставил ее в покое.
Будучи хозяином самого популярного клуба в городе, Эрни привык, чтобы женщины плясали под его дудку, и не обратил внимания на тот факт, что Джорданну он не интересует:
– Чарли сегодня после закрытия устраивает вечеринку у себя дома. Хочешь пойти?
– С тобой?
– Да, со мной.
– Не обижайся, Эрни, но я тебе уже говорила, что не собираюсь встречаться с тобой.
– Я же не предлагаю тебе встретиться.
– Неужели? А что ты предлагаешь? Он скривился:
– У тебя проблемы, Левитт?
– Я не хочу с тобой трахаться, Эрни. Это твоя проблема, а не моя, – сказала Джорданна, глядя Эрни в глаза.
– Ну ты и сука, Левитт.
– Нет. Я была с тобой откровенна. Откровенность хорошо освежает, правда?
Он по-прежнему улыбался:
– Полегче! Кто знает? Может, мы станем Натали и Эр Джей нашего поколения.
– Ты набит дерьмом, – спокойно произнесла она.
– Люблю тебя за нежность и ласку, Левитт.
– Спасибо. Приятно, когда тебя ценят.
– Эй, вы, успокойтесь, – зевнула Черил. – Со стороны можно подумать, что вы женаты.
Джорданна вскочила на ноги:
– Все. Ухожу отсюда.
– Куда? – спросил обескураженный Эрни.
– Проведать ваших конкурентов.
– У нас нет конкурентов, – похвастал он.
– Найду – покажу тебе. – Джорданна была настроена воинственно.
Когда она шла к дверям, ей подмигнул пьяный в дым Чарли Доллар. Он годился ей в отцы, но все еще был достаточно сексуален. Мимоходом она задумалась над тем, каков он в постели, – показания очевидцев на этот счет были весьма разнообразны.
На стоянке ее «порше» был припаркован справа от входа. Она всегда давала хорошие чаевые – научилась этому от отца. «На чаевые уходит лишняя тысяча баксов в год – но дело того стоит», – мудрое изречение великого Джордана Левитта. Он был великим – когда хотел быть таковым. Когда у него было время. Когда какая-нибудь очередная жена не пудрила ему мозги. Как ни крути, приходилось признать – Джордан Левитт шел по жизни, полагаясь на то, что хранил в штанах.
Расти в Голливуде. Смотреть, как твой папаша всех трахает. Какое образование!
Джорданна хранила в памяти множество ярких картин. Одним из самых ярких было воспоминание о том, как она обнаружила отца в бассейне – из него как раз выпустили воду – развлекающимся с соблазнительной кинозвездой, в то время как их почтеннейшие супруги были в доме, где происходила роскошная вечеринка. Джорданна наслаждалась этим спектаклем из окна своей спальни. Никому, кроме Джеми, она не призналась, что собственноручно включила в ту ночь прожектор над бассейном, осветив голый папашин зад и огромный трясущийся бюст его дамы. Вскоре после этого жена номер три убралась восвояси. Джорданна была довольна: цель достигнута.
Она мчалась в своем «порше». Заглянула в пару подвернувшихся по дороге клубов. Но, к сожалению, Эрни оказался прав – «Хоумбейз-Сентрал» был единственным местом, где можно без отвращения посидеть. Нигде ничего интересного. К двум часам ночи она была дома. Одна. Еще одна сверкающая ночь в Городе Ангелов.
Когда-нибудь она встретит человека, который сможет спасти ее от одиночества, тупо пульсирующего в висках днем и ночью. Встретит кого-нибудь, кто поймет и полюбит ее. Когда-нибудь.
Может быть…
ГЛАВА 6
Пять дней, проведенных на кушетке у Квинси и Эмбер, оказались слишком большим испытанием. У Майкла болела спина и постоянно раскалывалась от боли голова – малыш не переставая плакал, а старший ребенок по утрам особенно противно ныл и канючил.
– Как ты справляешься со всем этим? – спросил Майкл у Квинси, когда они ехали вниз по Беверли-Хиллз – Квинси решил познакомить друга с городом.
– Это и есть брак – или ты забыл? – хохотнул в ответ Квинси.
Нет, он не забыл. Рита стонала всякий раз, когда Белла будила ее среди ночи. Вонь грязных пеленок. Игрушки и детская одежда раскиданы по полу. Холодильник забит детским питанием. О воспоминания…
– Мне пора бы убраться от вас, – пробормотал он, добавив про себя: «чем скорее, тем лучше». Он уже осмотрел несколько квартир. К сожалению, те, которые ему нравились, были слишком дорогими, а остальные – непригодными для жилья.
– Почему? – спросил Квинси. – Эмбер любит тебя – да и я привык к тебе. Это как в добрые старые времена, разве что не приходится рисковать жизнью, гоняясь за всякими ублюдками.
– Правда. – Майкл смотрел в окно на огромные ворота, аккуратные лужайки, экзотические растения и ухоженные пальмы. – Эй, Кви: это же нереально. Неужели здесь действительно живут люди?
Квинси рассмеялся. Он был высок, слегка полноват, у него были добрые карие глаза, густые волосы и огромные ноги и руки. Когда он восхищался чем-нибудь, он размахивая руками:
– Ты видел это в кино, привыкни смотреть на это и в жизни, – заявил он, оживленно жестикулируя. – У этих придурков куча денег, и они швыряют их почем зря.
– Кто? Кинозвезды?
– Нет… Может, некоторые из них. А в основном сливки снимают продюсеры. Хорошо зарабатывают на каждом фильме. Эти ребята просто купаются в деньгах и называют их «платой за творчество».
– Ты, как я погляжу, просто эксперт в этих вопросах. – Майкл смеясь поскреб подбородок.
Квинси кивнул со знанием дела:
– Я работаю для парочки крутых продюсеров.
– Да? И как, интересно?
– Не сравнить с Нью-Йорком. По крайней мере я не рискую жизнью, пытаясь урезонить какого-нибудь молодчика, по уши набитого наркотиками и держащего дрожащий палец на спусковом крючке. Здесь просто лафа, и мне хорошо платят. Я же говорил тебе, Майкл, – давай работать вместе. Не пожалеешь.
Майкла речь Квинси не убедила:
– А ты не находишь, что это скучно? Солнце светит все время, все улыбаются и говорят тебе, какой сегодня чудесный денек…
– Ты забываешь про уличные беспорядки, – прервал его Квинси, – про угоны автомобилей, землетрясения, грязевые лавины, пожары, выстрелы и наводнения. Не все же ограничивается бульваром Сансет и большими особняками.
Майкл достал сигарету, закурил и произнес:
– Все это хорошо, Кви, но через некоторое время, сам понимаешь, я начну тосковать по улицам…
– Если ты останешься, ты будешь рядом со своим ребенком.
– Вчера я звонил. – Майкл глубоко затянулся. – Все по-старому – опять я наткнулся на автоответчик.
– Так заскочи к ним. Устрой сюрприз. Ты, должно быть, до смерти хочешь повидаться с малышкой Беллой.
– Да, но надо, чтобы Рита поняла, что я намерен здесь остаться. Мне нужна своя квартира, чтобы я мог брать девочку на уик-энды и заново познакомиться с ней.
– Почему бы тебе не приводить ее к нам? Эмбер будет в восторге – она превосходная мать.
– Ты меня искушаешь.
– Знаешь что? – быстро решил Квинси. – Если ты обещаешь не проболтаться Эмбер – а то она уже начала называть меня «толстячком», – я куплю нам пиццу, а потом мы заедем к Рите и удивим ее. Как тебе этот план?
– Неплохая идея, – кивнул Майкл.
– Бобби Раш. – Голос Мейсона был искажен треском помех. Он звонил из Нью-Йорка.
– Ты имеешь в виду Джерри Раша? – прижав подбородком к плечу телефонную трубку, Кеннеди потянулась за блокнотом и ручкой.
– Джерри – вчерашний день. На гребне успеха Бобби. Кеннеди не любила задавать вопросов, но пришлось:
– Кто такой Бобби Раш? Мейсон разочарованно буркнул:
– Ты меня иногда удивляешь.
– Я о нем никогда не слышала.
– Ради Бога, К. Ч., будь в курсе событий, а то я решу, что серьезно ошибся, договорившись с тобой.
Она нарисовала в блокноте человечка и пририсовала остренькие рожки:
– Я не занимаюсь кинозвездами, Мейсон. А он ведь актер, я правильно поняла?
– Достигший высот сын Джерри Раша. Сыграл в фильме «Трудные слезы». Сборы уже превысили сто миллионов. Раздевается на экране – тебе это должно понравиться, «двойной стандарт» наоборот. Полагаю, что фильм тебе нужно посмотреть. Мы пришлем тебе вырезки из газет и биографию.
– Восхитительно, – сухо заметила она.
– Мне нужна острая статья. Пойдет гвоздем номера. Сделай его этакой Шарон Стоун в брюках.
– Он что, только этим и берет?
– Не груби.
– Я надеялась на Клинта Иствуда, Чарли Доллара или Джека Николсона.
– Любишь старичков, а?
– Нет, люблю умных людей.
– Он умен.
– Ты что – его рекламный агент?
– До свидания. – Мейсон повесил трубку. Она позвонила Розе:
– Кто такой Бобби Раш?
– Симпатяга, – ответила Роза. – А зачем он тебе?
– Я никогда о нем не слышала.
– Я бы этим не хвасталась. Он – знаменитость.
– Видимо, мне пора начать читать «Пипл».
– Не лучше ли хоть изредка ходить в кино?
– Убей меня, я предпочитаю телевизор.
– Бобби Раш очень сексуален. Говорят, он потрясающе трахается и может заниматься этим сколько угодно.
– Похоже, это твой идеал, а, Роза?
– Спасибо, я счастлива со своим баскетболистом. Возможно, он слишком молод, но он силен и вынослив, а кроме того… Но я – леди и не буду говорить об этом.
– Конечно! Роза хихикнула:
– Ну да, он настоящий бык, и я думаю, что влюбилась.
– Опять?!
Обе расхохотались. Личная жизнь Розы была легендарна – она использовала мужчин (не давая, впрочем, им об этом догадаться) так, как те обычно используют женщин. Розе все сходило с рук.
– А почему ты спрашиваешь меня о Бобби Раше? – поинтересовалась Роза.
Кеннеди вздохнула:
– Потому что Мейсон в неизреченной мудрости своей потребовал, чтобы я написала большую статью о человеке, о котором ни разу не слышала.
– Позвони мне, как только посмотришь фильм. Мне кажется, тебе должно понравиться.
– Дам тебе знать.
Через час она сидела в темноте кинотеатра, глядя на Бобби Раша. Он явно был звездой – правильные черты лица, светло-русые волосы и невероятные, неправдоподобно-голубые глаза. У него была хорошая фигура, и он умел себя подать – нечто вроде Ричарда Гира девяностых.
«Пустышка-Красавчик?» – нацарапала она в блокноте. Хорош, но глуп? Если так, то она без труда разнесет его вдребезги. «Почему мне так хочется это сделать? – спросила она себя. – Потому что меня не привлекает перспектива написать обычную ерунду, какую пишут журналисты о своих кумирах».
Она позвонила Мейсону:
– Пришли мне все материалы, что у тебя есть, о нем и о его отце.
– Это не должно быть статьей на тему «отцы и дети», – предупредил ее Мейсон. – Меня об этом особо предупреждали его агенты по связям с прессой.
Пауза.
– Хотя… делай, что хочешь, лишь бы статья получилась острой.
– Надеюсь, что получится.
Квартиры в доме «Вид на закат в Голливуде» не соответствовали своему громкому названию. Заката не было, ибо окна выходили на другую сторону, и вид оставлял желать лучшего. Дом стоял на грязной улочке, уходящей в сторону от бульвара Голливуд.
– Черт, – пробормотал Майкл, когда Квинси остановил машину. – Рита говорила мне, что они с Беллой живут в приличном месте, а это какая-то ужасная дыра.
– Может, изнутри она выглядит лучше, – предположил оптимист Квинси.
– А может, и нет. – Майкл угрюмо смерил взглядом двух непрезентабельного вида обывателей, нагруженных покупками.
– Пойдем, посмотрим, – предложил Квинси.
Они выбрались из машины, отпихнув пьяного бродягу, который ковылял мимо, что-то напевая.
– Мой ребенок не будет жить здесь, – проговорил Майкл, бросаясь к входу. – Я не для того плачу алименты.
– Тише. – Квинси пошел за ним. – Ты долго не видел Риту – не устраивай скандала, выслушай сперва, что она скажет.
– Плевать мне, что она скажет, – сердито заявил Майкл. Квинси сколько угодно может успокаивать его, но его дочь не останется жить на этой помойке.
Он нажал звонок с табличкой: «Рита Полоне». Милейшая женушка решила воспользоваться своей девичьей фамилией. Скорсини, видите ли, ей не нравится, она стремится к лучшему. В погоне за лучшим она явилась в Голливуд, и вот к чему это привело.
На его звонки никто не отвечал, поэтому Майкл нажал соседнюю кнопку.
Через несколько секунд окно, выходящее на лестницу, распахнулось, и оттуда высунулась немолодая, толстая, сильно накрашенная женщина с розовой заколкой в волосах.
– Если вы что-нибудь продаете, то я не покупаю. А если хотите что-нибудь купить, я не занимаюсь делами уже пять лет и в толк не возьму, чего этот дерьмовый журналишко продолжает печатать мой адрес! – В ее голосе не было и тени дружелюбия.
Майкл отошел на пару шагов и посмотрел на нее снизу вверх:
– Я пытаюсь найти Риту Полоне, – прокричал он.
– Кого? – приставив ладонь к уху, крикнула в ответ женщина.
– Риту Полоне. Она живет внизу со своей маленькой дочкой.
– Ах, эту, – женщина фыркнула. – Рыжая шлюшка. Не знаю, где она, и знать не хочу. – С этими словами она исчезла, захлопнув окно.
– Милые соседи, – жизнерадостно заметил Квинси.
– Господи! – С каждой минутой Майкл все больше выходил из себя.
Квинси попытался успокоить его:
– Может быть, нам стоит приехать, когда она будет дома? – предложил он.
– А может, наоборот, – резко ответил Майкл. – Открывай дверь, я хочу посмотреть, что там.
Квинси скорчил гримасу:
– Это взлом и проникновение в жилище, Майкл. Ты знаешь, какой нрав у Риты. Не хотелось бы мне ввязываться в это дело.
Майкл неприязненно посмотрел на друга:
– Что произошло с тобой в Калифорнии, Кви? Ты стал робким?
– Ну-ну, – отчаянно жестикулировал Квинси, – я должен держаться в рамках закона, или у меня отберут лицензию.
– К дьяволу и закон, и твою лицензию! Я должен войти.
– Черт возьми, – застонал Квинси. – Я-то уже почти забыл, как приятно работать с тобой.
– Пойдем, – нетерпеливо хрустнул пальцами Майкл.
– Черт возьми, – повторил Квинси, умело открывая кредитной карточкой «Сирс» дверь в квартиру Риты.
Первое, что их поразило, – это стоящий в квартире запах: сочетание застоявшегося воздуха, сырости и испорченных продуктов.
– Господи, – мрачно произнес шедший впереди Майкл, – что за вонь!
За дверью на полу валялась гора нераспечатанных брошюр, писем, объявлений и тому подобного хлама, но, когда Майкл наклонился рассмотреть их, он с изумлением обнаружил, что среди этой макулатуры валялись два последних посланных им в счет алиментов чека – все еще в конвертах.
– Очень жаль, – констатировал Квинси, пройдясь по захламленному коридору, – но я подозреваю, что они больше не живут здесь.