Текст книги "Голливудские дети"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 23
Увидев «Стайл Ворз», Кеннеди пришла в ярость. Они взяли ее статью о Бобби Раше и совершенно переделали, добавив кучу материала о его отце и проблемах – все то, что хотел видеть в статье Мейсон. И интервью было подписано ее именем. Ее именем!
Доведенная до бешенства, Кеннеди позвонила Мейсону. Он свалил всю вину на слишком ретивого редактора. Она без обиняков выложила ему все, что думала о его работе. Кеннеди не знала, что делать: такого с ней еще не случалось, и она чувствовала себя так, словно ее предали.
Роза пришла и успокоила ее.
– Тебе нужен хороший юрист, – посоветовала она. – Останься работать в этом журнале, но составь документ, согласно которому они не смогут изменить ни слова, иначе ты затаскаешь их по судам, зачем бросаться хорошей работой?
Несмотря на весь свой гнев, Кеннеди согласилась, что это превосходная идея.
Роза уселась на пол в гостиной и стала делать гимнастику для ног.
– Состоялось еще одно убийство, – сообщила она.
– Когда? – быстро спросила Кеннеди.
– Несколько суток назад, в Пасадене.
– Кто стал жертвой на этот раз?
– Еще одна женщина задушена в своей квартире. Она жила со своим другом, но он как раз тогда уехал из города. – Роза вытянула ноги. – Вот в чем дело: везде одни и те же обстоятельства – ее не изнасиловали, не ограбили, и убийца оставил на ее теле записку: «Смерть предателям». Информация не для широкой публики, но у одного из наших репортеров есть связи в полиции округа; они получили рапорт об убийстве по телетайпу. Записка такая же, как на той женщине в Западном Голливуде.
– Что говорит полиция?
– Ничего.
– Задушены три женщины за два месяца.
– Я знаю.
– Чем занималась жертва?
– Работала в банке.
– Хм-м… – Кеннеди задумалась. – Ты знаешь, что предыдущие работали в кино? Маргарита была гримером, а Стефани Вульф, как я выяснила, работала в сценарном отделе.
– Возможно, простое совпадение. Этого недостаточно, чтобы строить версию.
– Знаю. Но, разумеется, кто-то кроме меня расследует это дело?
– Ты права.
– Кто ведет это дело, Роза?
– Проблема в том, что убийства совершены в разных районах, так что над делом работает несколько человек. Но я постараюсь что-нибудь узнать.
– Постарайся.
На следующее утро она попыталась дозвониться Бобби Рашу, горя желанием извиниться. Естественно, ей это не удалось. Тогда она написала ему письмо, объясняя, что произошло. Это немного улучшило ее настроение.
Детектив Карлайл был толст, глуп, ел на завтрак пончики, курил дешевые сигареты и копил деньги на пересадку волос. Он служил в полиции слишком долго, его уже ничто не волновало – ему было достаточно собственных проблем.
Во-первых, жена: она хотела, чтобы он вышел в отставку и они переехали в Монтану. Во-вторых, любовница: она хотела, чтобы он развелся с женой и переехал жить к ней. Обычно детектив Карлайл бывал рад, если ему удавалось относительно спокойно прожить день.
Когда Кеннеди Чейз потребовала у него интервью, он отказался. Очевидно, у этой женщины были связи, потому что через час ему позвонил капитан и приказал с ней встретиться.
– О чем я могу разговаривать с журналисткой?
– Она пишет статью о задушенной женщине. Вам следовало бы позаботиться о том, чтобы наш департамент предстал в выгодном свете.
– О'кей, о'кей, – неохотно согласился детектив Карлайл.
Он был потрясен, когда Кеннеди вошла в его кабинет. Детектив не ожила увидеть такую классную блондинку с великолепной фигурой. Он весь подобрался.
– Чем могу быть полезен, лапочка? – спросил он, улыбаясь своей лучшей «жеребцовой» улыбкой.
– Для начала прекратите называть меня лапочкой, – резко заметила она и села напротив него, скрестив потрясающие ноги.
Еще одна неприступная феминистка. Где те дни, когда он мог сделать женщине комплимент без риска нарваться на резкий ответ?
– Чем могу вам помочь, мисс? – саркастически осведомился он.
Она предпочла не обращать внимания на его настроение.
– Я пишу статью о женщинах, которые были задушены в Лос-Анджелесе в последние два месяца.
– Да, да. – Его это не заинтересовало. – Я только отвечаю за ту, которая жила в Западном Голливуде.
– Почему же?
– Потому что это единственное преступление, которое произошло в моем районе.
– Но разве у вас нет чувства, что убийства могут быть связаны между собой?
– Где вы это слышали? – осторожно поинтересовался он.
– Не имеет значения, где.
– Для меня имеет.
– Я хотела бы знать все, что известно вам.
Он прокашлялся. Кем себя считает эта неприятная девица?
– Единственное, что я могу сказать, так это то, что сейчас у нас нет никаких доказательств этого.
– Как вы можете так говорить? – с нажимом произнесла Кеннеди. Этот парень определенно смахивал на идиота. – Убийца оставил на двух последних жертвах одинаковую записку: «Смерть предателям». Здесь обязательно должна быть связь.
Карлайл заерзал – ему захотелось в туалет, но он не решился встать и выйти.
– Мы находимся в стадии расследования! – Ему надоели ее нотации.
Она встала.
– Я очень прошу вас позвонить мне, как только что-то выяснится. – С этими словами Кеннеди оставила ему свою визитную карточку и вышла.
Приехав домой, она просмотрела свои записи. Она разговаривала с несколькими людьми, знавшими первую жертву – Маргариту Линду, и все они прекрасно отзывались о ней. По словам соседей, это была трудолюбивая женщина, и у нее было много друзей.
Кеннеди также удалось обнаружить, что Маргарита была разведена и жила одна. Мужчины у нее не было. Бывший муж не мог быть подозреваемым – полгода назад он погиб в автокатастрофе.
По словам лучшей подруги Маргариты, та любила по субботам проводить вечера в кантри и вестерн-клубах. Это было любопытно: возможно, кого-то там встретила – мужчину, охотника на одиноких женщин.
Вторая жертва, Стефани Вульф, была совершенно иным человеком. Лесбиянка с небольшим кругом друзей, она проживала вместе с престарелой матерью, и единственным, что ее интересовало, была работа.
Одной общей деталью было то, что обе женщины работали в киноиндустрии.
Герда Хемсли, третья жертва, была исключением.
Кеннеди еще не расспрашивала никого о Герде, но собиралась заняться этим.
Потом она позвонила Розе.
– Как насчет того, чтобы посвятить одну ночь танцам?
Роза рассмеялась:
– Танцам?
– Тебе это понравится, – заверила ее Кеннеди.
– А там будут мужчины?
– Ковбои.
– О'кей, можешь на меня рассчитывать.
– Я так и знала.
– Кстати, – добавила Роза, – я все забываю тебе сказать.
– Что?
– Я снова разговаривала с Майклом.
– С Майклом?
– Ты его знаешь, это тот невероятно симпатичный бывший детектив, с которым я хотела тебя познакомить.
– Ах, да, твоя очередная замечательная идея.
– Самое забавное, что он тоже не пожелал с тобой знакомиться.
– Ой-ой, – сухо заметила Кеннеди. – Мое сердце разбито навеки.
Роза рассмеялась.
– Ну, что тебе сказать? Вероятно, вы созданы друг для друга.
– Жаль, что мы этого не узнаем.
ГЛАВА 24
Джорданна еще никогда такого не испытывала. Она стояла перед камерой, съемочная группа наблюдала за каждым ее движением, а она, вживаясь в роль, становилась другим человеком, приковывая к себе всеобщее внимание. Это было удивительно, потрясающе, это опьяняло. Впервые в жизни Джорданна чувствовала, что она что-то значит, по-настоящему значит. Неважно, что выросла она на съемочных площадках, и дома ее окружали кинозвезды. Первый опыт был волшебным, он был настоящим.
Бобби казался довольным, также как и Мак. Они сняли по нескольку дублей каждой сцены, но все закончилось слишком быстро.
– А что потом? – поинтересовалась Джорданна у Мака, когда они покидали съемочную площадку.
Он обнял ее за плечи.
– Посмотрим, что получилось, и, если все в порядке, покажем пробы парням со студии, которые и примут окончательное решение.
– А что думаешь ты? – с надеждой спросила она. – Есть у меня шанс?
– Ты какая-то необычная, – с чувством сказал Мак. – Сейчас ты в самом деле кажешься ранимой.
– Да, – серьезно ответила Джорданна. – Почему бы и нет?
– Потому что я всегда видел твою обратную сторону – крутой девочки-мотоциклистки, умеющей управляться с парнями.
– Я меняюсь, Мак, – чистосердечно призналась она. – Я больше не беру деньги у Джордана. Наконец я начинаю новую жизнь.
– Приятно слышать. Знаешь, Джорданна, я всегда по-особому относился к тебе.
Она попыталась весело пококетничать с ним:
– Настолько по-особому, что возьмешь меня сниматься?
Тряхнув головой, он рассмеялся:
– Ну-ну, ты ведь знаешь, что это не от меня зависит.
Джорданна покинула студию, как в тумане. Она старалась быть спокойной, но ее переполняла надежда. Господи! Что будет, если она получит роль! Джордан, Чарли, легион Полночных Ковбоев с мускулистыми фигурами и голодными глазами. Это встряхнет их всех!
Если она получит роль, ее жизнь изменится. Начнется ее карьера; будет то, ради чего стоит утром вылезать из постели. Она действительно станет самой собой, а не просто дочерью Джордана Левитта.
Ей пришло в голову, что, возможно, из-за того, что она его дочь, ее не воспримут всерьез.
Нет. Нельзя думать о плохом. У нее есть шанс. Посмотрите на Бриджит Фонду, Лору Дерн, Анжелику Хастон. Множество детей Голливуд смогли сделать это, надо только быть готовым работать тяжелее, чем кто-либо, чтобы доказать, что ты чего-то стоишь. И она готова на это. Действительно готова.
– Хей, детка.
Чарли был счастлив, сидя в своем логове перед гигантским экраном телевизора. У его ног Спорт играл в солдатики. Далии нигде не было видно.
– Привет, Чарли, – спокойно ответила она, недоумевая, неужели он ни капли не чувствует себя виноватым из-за их последней встречи.
Он загадочно посмотрел на нее.
– Миссис Уи сказала мне, что сегодня ты не ночевала дома.
– Это правда.
В ту же секунду в комнату ввалилась миссис Уиллет и, подхватив Спорта, заявила:
– Малышу время обедать.
– Хорошо.
Чарли подождал, пока она выйдет, затем снова обратился к Джорданне:
– Где ты была? – Он выключил телевизор, щелкнув кнопкой дистанционного управления.
– У меня была встреча. В постели. Он фыркнул:
– Живо это ты, детка. Пауза.
– Кто-нибудь, кого я знаю?
– Не твоего поколения, Чарли. Он поскреб в затылке.
– Молодой, а?
Ей хотелось задеть его так же больно, как он задел ее.
– Он крепкий парень, и у него хорошо стоит. Надо же мне было вспомнить, как это бывает.
Прежде чем ответить, он помолчал.
– Мне очень жаль, если твои чувства пострадали, но я никогда не обещал тебе верности.
– Знаю.
– Так в чем же дело?
– Дело в том, что… что…
Действительно, в чем же дело? Может, она ждала от него того, что он не способен дать? Может, она ждала от него именно верности?
– Дело в том, что я думала…
– Да?
– Думала, что у нас особенные отношения.
– Так и есть.
– Что? – Она была искренне удивлена.
– Дружба. Ты нравишься мне, Джорданна. Разве я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, Чарли.
– Так брось грустить. Далия вернулась. Но она не возражает против того, чтобы ты жила здесь. Подумай, сможешь ли ты так же относиться к ней.
– Я не смогу, – честно призналась она.
– Очень плохо.
– Я уезжаю.
– Куда?
– Найду куда.
– Тебе нужны деньги?
Скорее она будет работать у Черил, чем возьмет у него деньги.
– Нет, спасибо. Все в порядке.
– Ну что ж, детка, ты знаешь, что в любое время ты здесь желанный гость. Моя дверь всегда нараспашку. Ты можешь войти в нее, когда тебе вздумается.
Она не знала, куда ей идти; знала лишь, что надо убраться отсюда. Она больше не могла вернуться к отцу. Шеп вряд ли будет рад увидеть ее вновь. Черил по уши в делах. А Грэнт прожигает жизнь.
Остается Марджори. Хотя она живет дома, поместье Сандерсонов больше чем гостиница, а Франклин Сандерсон большую часть времени проводит в деловых поездках. Да, Марджори – это хорошая идея. Джорданна поднялась наверх и позвонила подруге.
Марджори была счастлива слышать ее и настояла, чтобы она тотчас приезжала. Джорданна собрала пару сумок и оставила записку миссис Уиллет, извещая, что пришлет кого-нибудь за остальными вещами.
Когда-нибудь ей нужно будет найти себе жилье, а то это становится просто смешным.
Может, если она получит роль…
«Даже не думай об этом, – сурово приказала она себе. – Не строй иллюзий».
Без сожалений она оставила дом Чарли. И вновь девушка и «порше» остались одни против целого мира.
Марджори казалась оживленной.
– Как случилось, что ты вернулась домой? – спросила Джорданна, устраиваясь в одной из роскошных комнат для гостей.
– Папа настоял на этом, – ответила Марджори, одергивая свой розовый кашемировый свитер. – Из-за писем.
Джорданна, нахмурившись, принялась распаковывать одну из своих сумок.
– Ты все еще получаешь их?
– Регулярно.
– Куда они приходят?.
– Раньше он посылал их на адрес моей квартиры. – Марджори крутила свои длинные светлые волосы. – Теперь они приходят сюда.
Джорданна открыла ящик бюро и сунула туда стопку маек.
– Это плохо, – заметила она. – Похоже, что он следит за тобой.
– Знаю, – согласилась Марджори.
– Что делает твой отец?
– Нанял частного детектива.
– Ты должна быть осторожна.
– Я осторожна.
На секунду Джорданне подумалось, что она может рассказать о пробах, но она не решилась.
«Подожди и посмотри, что будет, – подсказывал внутренний голос. – Не говори о том, чего, возможно, не произойдет».
Потом она уснула, тоскуя по Чарли, но зная, что поступила правильно. Чарли был человеком талантливым, сердечным, но в отношениях с женщинами совершенно бесчувственным.
Наутро она, как обычно, явилась на работу, надеясь что-нибудь узнать, – все равно что. Даже если она не понравилась им, лучше знать правду, чем находиться в неведении.
Никто не сказал ни слова. Она сидела в комнате и разбирала фото, как будто ничего не произошло.
Во время ленча зашла Флорри и, усевшись на край стола Джорданны, принялась не вполне искренне извиняться:
– Наверно, ты правильно делала, что никому не говорила, кто ты, – заявила она, жуя мятную жевательную резинку. – Извини, что я разболтала.
– Я не делала из этого секрета, – осторожно сказала Джорданна. – Просто не хотела афишировать.
– Зачем ты работаешь? – грубо, так, словно имела право знать это, спросила Флорри. – У тебя должна быть куча денег.
– Это не мои деньги, а отцовские.
– Разве это не одно и то же?
Джорданне не хотелось продолжать этот разговор.
– О… Флорри, – она старалась говорить спокойно, – что слышно наверху?
– То же, что раньше. – По-видимому, Флорри обладала чуткостью бревна. – Актеры – туда, актеры – сюда. Ах, да, приехала эта девица с телевидения – Барбара Барр. Та самая, что играет в этой длинной ночной «мыльной опере». Знаешь, о ней много пишут. Так вот, ее пробуют на роль Сиенны.
Сердце Джорданны екнуло.
– И как она, хороша?
– Они собираются снимать ее на видео. Теперь ее сердце бешено колотилось.
– Правда?
Джорданна старалась не показать, насколько ее это интересует.
– После ленча.
– А про мои пробы ты ничего не слышала?
– Нет. – Флорри взяла лак для ногтей. – Но это же не имеет значения, так? Ты ведь не актриса. Я думаю, они решили снять тебя, потеряв надежду. Еще две Сиенны явятся днем, и еще пришлют три видеозаписи нью-йоркских актрис.
Слушая скороговорку Флорри, Джорданна постаралась оставаться бесстрастной. Она не считала, что Флорри говорит это со зла или из стервозности – скорей, просто по недомыслию. Все думают, что достаточно иметь знаменитых родителей, и тебе больше не нужно ничего, и меньше всего – работа. Теперь она понимала, как приятно, должно быть, Черил стать преуспевающей голливудской «мадам». Она достигла этого сама, а не благодаря папочке и его студии.
– Сегодня я не буду есть ленч, – призналась Флорри, убирая свой обширный зад со стола Джорданны. – Мне нужно сбросить три фунта к субботе. У меня свидание с одним умницей из Акуры-Легенд.
«Три фунта не решат проблемы, – подумала Джорданна. – Следовало бы пятнадцать».
Флорри ушла. Некоторое время Джорданна сидела, собираясь с силами. Стоит ли пойти и попытаться выудить что-нибудь из Мака, или лучше посидеть и посмотреть, что будет?
Сиди спокойно. Не паникуй.
Но я в панике. Полнейшей. Я хочу получить эту роль сильнее, чем хотела чего бы то ни было в жизни.
Успокойся.
Хорошо.
Полночный Ковбой позвонил днем на студию. Хорошо, что трубку она взяла сама.
– Есть какие-нибудь новости?
Судя по его голосу, он был так же взволнован, как она.
В первый момент ей показалось, что он спрашивает о ней, но затем Джорданна вспомнила, что не говорила ему о пробах.
– М-м… нет. Но если будут, режиссер свяжется с твоим агентом.
– Черт возьми!
– Что?
– Ненавижу сидеть и ждать.
– Я тебя прекрасно понимаю.
– Черт возьми! – Он повторил это так, словно во всем была виновата она. – Разве ты не можешь пойти и узнать?
Как мило с его стороны сказать, что он помнит чудесную ночь, когда она приехала к нему, и что эта ночь была лучшей в его жизни.
Как мило с его стороны быть таким заботливым, милым и рассудительным.
Если бы он только знал, что она пробовалась на роль Сиенны!
Она чуть было не рассказала ему об этом, но вовремя смолчала.
– Мне надо идти, – сообщила она. – Работа.
– Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь. Жди, как же.
Остаток дня казался нескончаемым. Джорданне удалось мельком увидеть Марси Болтон, молодую актрису, которая приехала читать роль Сиенны в сопровождении своего менеджера.
Она слишком маленького роста. У нее лицо остренькое, как мордочка хорька. И она слишком сильно накрашена.
Когда Флорри вышла из комнаты, где проходило прослушивание, и направилась в ванную, Джорданна схватила ее за руку.
– Скажи, как она? – потребовала отчета Джорданна.
– Кто – как? – не поняла Флорри.
– Марси Болтон. Читала она роль? Как? Хорошо? Как они реагировали?
– Мак – с энтузиазмом, как мне показалось.
– А Бобби?
– Он неплохо смотрится с ней.
«Скажи мне, что от нее воняло, Флорри! Скажи, что они терпеть ее не могут!»
– А еще кто-нибудь читал роль Сиенны?
– Сейчас они смотрят кассеты из Нью-Йорка. Джорданне хотелось ворваться в офис и посмотреть на своих соперниц.
– Как твой зуб? – поинтересовалась она, надеясь, что Флорри придется еще раз идти к врачу.
– Прекрасно, – Флорри провела языком по зубам. – Если тебе понадобится хороший стоматолог…
«Нет, Флорри, стоматолог мне не нужен. Мне нужно, чтобы ответили на мои вопросы. Сейчас же!»
Мак спустился к ней в пять тридцать. Она выжидательно уставилась на него, надеясь, что ее ждут хорошие новости.
– Ну что? – наконец спросила Джорданна. – Каков был вердикт суда?
Он прокашлялся, избегая смотреть на нее.
– Очень жаль, – ответил он, потирая переносицу. – Я сражался за тебя, но студия на это не пойдет. Они сказали, что у тебя нет опыта. К сожалению, это правда, хотя я считаю, что это не проблема. – Он потрепал ее по плечу. – Если это может послужить утешением, твое появление на экране было подобно взрыву.
Разочарование было столь огромно, что ей стало трудно дышать.
– Кто получил роль? – Она постаралась не показывать это.
– Барбара Барр.
Она совершенно не подходит на эту роль! Неужели никто этого не понимает?!.
– А Бобби… он… счастлив и рад?
– Между нами, он не в восторге. В конце концов, она телеактриса. Но этот фильм очень важен для него, и он хочет угодить студии. Они решили, что, если звезду на эту роль мы до сих пор не нашли, будет правильно остановиться на Барбаре. У нее огромная популярность на телевидении, и ее вовсю рекламирует пресса. Им кажется, что это то, что надо.
– А тебе?
– Если бы я не согласился с этим, то не утвердил бы ее на эту роль.
Вот и все. Большие возможности улетели.
Обычно что-нибудь в этом роде направляло Джорданну на путь саморазрушения. Выпивка, наркотики. Полночные Ковбои. Но в последнее время она стала чувствовать себя сильнее и твердо решила избавляться от привычки решать проблемы подобным путем.
«Я могу выдержать это, – сказала она себе. – Могу и выдержу».
Она выдержала то, как обошелся с ней Чарли. О'кей, она съездила в Венис к актеру. Ну и что? Она почувствовала себя гораздо лучше.
Правда была в том, что Джорданна наконец осознала, что сама отвечает за свою жизнь. Ни слова больше о Джордане и его женах – это его дело, а не ее. Наконец-то это стало ясно.
– Вот и закончилась моя блестящая карьера, – грустно сказала она.
– Ты хорошо восприняла это, – облегченно вздохнул Мак.
– Я уже большая девочка, – с напускной бравадой ответила она.
Джорданна рано поняла, что лучший способ выжить – прятать от всех свои истинные чувства.
– И умная, – добавил Мак. – Бобби считает тебя хорошим ассистентом. Он хотел бы, чтобы ты заглянула наверх, в его офис.
«От звезды – до персонального ассистента. Какой скачок!»
– Конечно, Мак.
– Ах, да, Джорданна?
– Что?
– Нам будет приятно снимать этот фильм. Обещаю тебе.
Она слабо улыбнулась, скрывая свое разочарование.
– Конечно, Мак, если ты так говоришь.
– Доброе утро, мистер Президент. – Он прокашлялся и понизил голос почти до баса. – Доброе утро, мистер Президент.
Он посмотрел на себя обнаженного в зеркало и повторил приветствие еще дважды.
Если бы обстоятельства сложились иначе, Он мог бы стать президентом Соединенных Штатов. Вполне возможно. Великая американская мечта всегда достижима. Посмотрите на тех, кому это удалось: Картер выращивал арахис. Рейган – актер. Кеннеди – бабник.
Ах, как это, должно быть, было хорошо в дни Кеннеди, когда пресса не пряталась за каждым углом, фиксируя каждое твое движение и фотографируя. Кеннеди многое сходило с рук.
Он решил добавить к списку тех, кем Он восхищался, и президента Кеннеди. Конечно, мертвый президент не мог претендовать на первое место, занимаемое Стивеном Сигалом, ибо Стивен Сигал – настоящий герой. Он ни с кем не сравнится.
Он продолжал изучать свое отражение в зеркале.
– Доброе утро, мистер Президент, – произнес Он с придыханием, женским голосом под Мэрилин Монро. – Как дела, мистер Президент?
Ему пришло в голову, что существует определенное сходство между Монро, певшей «С днем рождения, мистер Президент» президенту Кеннеди, и Барбарой Стрейзанд, мурлычущей одну из своих грустных любовных песенок президенту Клинтону.
Правда, что все президенты были бабниками. Он это знал. Это знала вся Америка. Но это не имело значения. Внешность в Америке – это все; привлекательный человек может добиться всего.
«Я очень привлекателен, – самодовольно подумал Он. – Я очень красив. Я был бы знаменитой кинозвездой, если бы все сложилось иначе».
Стук в дверь испугал его. Кто осмелился потревожить его? Как смеют они нарушать его одиночество?
– Кто там? – спросил Он.
– Шерри.
– Шерри?
Он не знал никого по имени Шерри. Он вообще почти ни с кем не был знаком. Он был один, и ему это нравилось.
– Вы должны помнить меня, – с надеждой сказала Шерри. – Я живу в этом доме. Мы иногда встречаемся. Моя мать прислала мне домашний пирог с фруктами, и я хочу угостить вас.
– Нет! – резко сказал Он.
– Пожалуйста, – захныкала она. – Вчера у меня был день рождения.
Ему не хотелось, чтобы она что-нибудь заподозрила.
– Сейчас выйду, – сказал Он мрачно.
– Зайдите в мою комнату – она рядом с бассейном. Он задумался: не хочет ли Шерри, чтобы Он переспал с ней. Это то, к чему стремится большинство женщин. Большинство. За исключением девушки, которая сначала завлекла его, а потом, когда Он хотел закрепить их отношения, повела себя с ним, Как с посторонним.
Вспоминая об этом, Он радовался, что убил ее: предатели должны погибнуть. Все эти суки и шлюхи.
Он вспомнил, как впервые увидел ту девушку. Она была так хороша и обольстительна, что трудно было не влюбиться в нее.
Но она совершила роковую ошибку. Она отвергла его. Она не должна была так поступать.
Он быстро оделся и отправился к Шерри.
Хотя дверь была открыта, Он вошел не сразу, а некоторое время стоял на пороге.
– Наконец-то! – Она подбежала к нему. – Думала, что вы никогда не придете.
Он вошел и неловко остановился в середине комнаты.
– Могу предложить вам чай из трав, яблочный сок или вино.
– Ничего не надо.
– Скажите-ка, вы не возражаете, если я буду называть вас Джон?
Джон? Тут Он вспомнил, что представился ей как Джон Сигал.
– Нет, – спокойно ответил Он.
– А что вы делаете весь день? – с любопытством спросила она. – Я вас никогда не вижу. Вы кажетесь таким… одиноким.
– Я же сказал, что я писатель.
– Вы пишете сценарии? – Она пришла в восторг. Он отметил, что волосы у нее такого же цвета, как у той девушки. Натуральный золотистый цвет, не крашеные, как у большинства голливудских девок.
– Книги, – ответил Он.
Она была еще больше обрадована.
– Это серьезно. Какие книги?
– Вендетты.
– Вендетты?
– Вендетта – это месть. Если кто-нибудь поступает с тобой плохо, он должен получить по заслугам.
– А, это как в «Предсмертном желании». Мне нравятся фильмы, где Чарльз Бронсон убирает разных плохих парней. Почему бы вам не написать об этом сценарий?
– Я вам сказал: я не пишу сценарии.
– Очень жаль. Вы могли бы написать один для меня, а, став звездой, я снималась бы во всех ваших фильмах. Тогда я бы всем говорила: нет, извините, я снимаюсь только в фильмах Джона Сигала. Это мой самый близкий друг. – Прежде чем продолжить, она замялась: – Пожалуй, это и в самом деле так, потому что у меня нет друзей в Лос-Анджелесе. Я почти никого не знаю.
Ему не верилось, что такая красивая девушка, как Шерри, никого не знает в городе.
Ему пришло в голову, что, возможно, дядя договорился с его матерью, и они решили подселить ему девушку, чтобы она шпионила за ним. Это бы его не удивило.
Если она шпионка, ему придется убить ее.
– Как вы оказались здесь? – спросил Он.
– Подруга получила эту комнату от своей подруги и передала место мне.
– А вы сказали, что у вас нет друзей. Он был недоволен.
– Я встретилась с ней на занятиях по актерскому мастерству.
– Вы ходите на занятия?
– Да.
Ему бы тоже хотелось ходить на занятия, но это невозможно. Надо беречься. Люди – предатели, и чем меньше Он общается с ними, тем лучше.
– Скоро я перееду, – разоткровенничалась Шерри. – Мой учитель-актер на три месяца уезжает в Европу, и он попросил меня присмотреть за домом.
– А где это?
На самом деле ему было неинтересно.
– Вверх от Лорел-Каньон, – ответила она. – Это милый маленький домик, полностью изолированный. Может, вы навестите меня.
Он кивнул.
– Давайте я угощу вас пирогом. – Она встала. – Я из Юты, – сказала она. – А вы?
– Нью-Йорк.
Довериться ей показалось ему безопасным.
– Представляете! – воскликнула она. – Я ни разу не была в Нью-Йорке!
На ней были шорты и короткая футболка, и когда она шла к нему с тарелкой, Он видел, как ее маленькие груди колыхались под тонкой тканью.
У него долго не было женщины. Когда Он вышел из тюрьмы, Он лихорадочно накинулся на шлюх, и тогда это его удовлетворило, но сейчас…
Что, если Он решит переспать с Шерри? Позволит ли она ему это? Или же поведет себя, как та, с золотистыми волосами: будет кусаться, визжать и брыкаться, пока он не сдавит руками ее нежное белое горло, чтобы она замолчала навсегда?..
Шерри подала ему кусок пирога на голубой пластиковой тарелке.
– Попробуйте, – сказала она, облизывая пальцы. – Это очень вкусно. – Она помолчала немного, затем выпалила: – Может, сходим вечером в кино?
Он обдумал предложение и отказался.
– Почему – нет?
– Я работаю не покладая рук.
– И поэтому вы всегда запираетесь в комнате?
– Да.
– Я ни разу не слышала стука машинки.
– Я пишу от руки. Это ее впечатлило.
– О, вы настоящий писатель. Это восхитительно. Пауза.
– Джон, если вы почувствуете себя одиноко, постучите в мою дверь. Я всегда дома. Мы сможем послушать музыку.
Он попробовал липкий, сладкий пирог. Он представил Шерри раздетой. Нежная гладкая кожа…
Он понял, что надо немедленно уходить. Она возбуждала его.
Он откусил еще кусочек пирога и пошел к двери.
– Уже уходите? – разочарованно спросила она.
– Должен уйти.
– Не забывайте, – с надеждой повторила она. – Заходите в любое время.
– Не забуду.
Он вернулся к себе, закрыл дверь и, сбросив одежду, встал в позу перед зеркалом.
Он был возбужден. Теперь Он мог себе это позволить.
Он так долго и пристально смотрел на свое отражение в зеркале, что ему показалось, что Он смотрит в глаза другого человека. Это было удивительное ощущение.
Через некоторое время Он принялся гладить и ласкать себя, и когда долгожданный момент наступил, Он вцепился зубами в кулак, чтобы подавить крик.
Ночью Он тихо выскользнул из комнаты.
Наступило время заняться жертвой номер четыре.
