Текст книги "Голливудские дети"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 30
Кеннеди очень не хотелось возиться с интервью с Чарли Долларом. С тех пор, как было совершено новое убийство, расследование этого дела стало ее основной заботой.
Ее появление на телевидении вызвало целый переполох.
– Мы добились своего, – сообщила Роза. – Я слышала, что начальник полицейского управления лично занялся этим. Им придется пошевелиться, иначе публичный скандал им обеспечен.
– Великолепно, – подытожила Кеннеди, радуясь, что все наконец сдвинулось с мертвой точки.
– Мой редактор новостей хочет, чтобы ты снова выступила. Он считает, что из этой истории можно многое выжать. Он хочет, чтобы ты появлялась на экране раз в неделю, пока они не поймают этого маньяка.
Кеннеди согласилась. Все что угодно, лишь бы найти убийцу. Она знала, что откуда-то издалека Фил и ее отец следят за ее работой. И ей хотелось надеяться, что им есть чем гордиться.
Тем не менее нельзя было забывать, что ее ждет беседа с очередной кинозвездой. Теперь счастливой жертвой стал Чарли Доллар. Договариваясь с ним о встрече, она и вправду хотела побеседовать с ним, что в ее практике общения с разными знаменитостями случалось крайне редко. Он дал ей свой адрес и объявил, что ждет ее около полудня.
Когда она приехала, то была приятно поражена тем, что хозяин собственноручно открыл ей дверь.
– Здравствуйте, леди журналистка, – тепло приветствовал он ее. – Заходите.
Показались две огромные собаки.
– Не обращайте внимания на этих бандюг, – сказал он, ведя ее в гостиную. – Я их выдрессировал – они кидаются только на других актеров.
Он одарил ее широчайшей улыбкой и сверкнул глазами. На голове у него уже начинала просвечивать небольшая лысина, да и брюшко намечалось, но он все равно был чертовски привлекателен в своей яркой гавайской рубашке, светло-бежевых, довольно потертых шортах и белых матерчатых туфлях на босу ногу.
– Присаживайтесь, – пригласил он, указывая на диванчик.
Она окинула взглядом комнату и решила, что здесь ей определенно по душе. Комната была очень уютная, и чувствовалось, что рука дизайнера не касалась ее, в отличие от большинства домов на Беверли-Хиллз. Было совершенно очевидно, что Чарли окружил себя любимыми вещами. Старый диван, обтянутый кожей, был мягким и удобным, на стенах висели довольно любопытные живописные полотна, рядом резвились собаки – совсем как в ее собственном доме, а сам Чарли производил впечатление очень приятного человека.
– Давайте-ка начнем нетрадиционно и выключим диктофон, – сказал он с усмешкой.
– Ладно, – согласилась она.
– Знаете, мне безумно хочется подымить косячком, если только вы не возражаете. Да, не вздумайте упоминать об этом в своей статье.
А знает ли он, в какую опасную игру он играет? Его безыскусность и открытость были несколько чрезмерными, чтобы не поддаться искушению написать о них очень подробно.
– Могу ли я доверять вам, Кеннеди? – спросил он, глядя на нее в упор своими плутоватыми глазами, проникавшими, казалось, в самые глубины ее сердца.
– Полагаю, да, – ответила она неохотно.
– Хорошо, – успокоился он, закурил сигарету с наркотиком и глубоко затянулся.
Это было что-то новенькое – актер, который не спасовал перед журналистом. Она приняла правила его игры.
– Вы просто уничтожили Бобби Раша, – заметил он, предлагая ей затянуться.
Она покачала головой.
– Это не я. Хотя косвенно, конечно, к этому руку приложила.
Чарли невозмутимо затянулся еще раз.
– Что же произошло?
– Мою запись изменили и урезали. Из-за этого я чувствую себя отвратительно. Но поверьте мне, это больше никогда не повторится.
– Надеюсь.
– Не беспокойтесь, вы в полной безопасности. Сейчас я заключила такой контракт, который не позволит им изменить ни строчки.
– Бобби – парень неплохой, – произнес Чарли, выпуская струю дыма. – Это родитель у него скандалист, а он всегда ведет себя вполне пристойно.
– Мне казалось, что быть ребенком знаменитости очень здорово. Деньги, привилегии и все такое.
– Не в моих правилах спорить с журналистами женского пола, но вы не правы.
Она решила, что безопаснее будет сменить тему.
– У вас ведь есть маленький сын, правда? Он расплылся в добродушной улыбке.
– Точно. Его зовут Спорт. Он у меня самый-самый.
– Это уже для записи – вы собираетесь жениться на его матери?
Чарли снова засмеялся.
– Вы лучше у Далии поинтересуйтесь, не собирается ли она за меня замуж? Я просто делаю то, о чем меня люди просят. И если мне когда-нибудь удается избежать этого, я чувствую себя просто счастливым.
У Чарил была подкупающая, непринужденная манера вести себя. Это еще более усиливало его обаяние.
– Вы не будете, возражать, если я начну записывать?
Она потянулась за сумкой, порылась в ней и выудила оттуда маленький потративный диктофончик фирмы «Сони».
– Я последую вашему примеру.
– Вы что, собираетесь записывать меня?
– Думаю, что каждый из нас захочет подстраховаться от надувательства.
Он поднялся с места, а когда вернулся, у него в руках был небольшой «Панасоник», который он положил на стол перед собой.
– Мы готовы, – объявил он. Кеннеди хмыкнула.
– Я не знала, что вы отличаетесь подозрительностью. Они обменялись долгими взглядами.
– Вы довольно привлекательная штучка, – наконец нарушил молчание Чарли.
– Штучка? – переспросила Кеннеди. Этот эпитет одновремено и позабавил ее, и обидел.
– Хо-хо. У меня в комнате запахло феминизмом. Она холодно улыбнулась.
– Вы очень любезны. Она включила диктофон.
– Может, мы обсудим вашу картину?
Он наклонился и щелкнул кнопкой своего магнитофона.
– Это было бы очень здорово. А то все постоянно стремятся сунуть нос в мою личную жизнь.
Он помолчал немного, затем драматическим жестом простер руки к небу, входя в образ шекспировского персонажа.
– С кем же я сплю – вот в чем вопрос? – продекламировал он с чувством и интонациями великого трагического актера, каковым он в действительности и являлся.
– Итак вы не хотите ответить на мой вопрос?
– Людей не интересуют душа актера, его внутренняя сущность; все, что им надо, – это покопаться в его грязном белье. Чем больше грязи, тем лучше, – это сегодняшняя Америка.
– И вы в ней по уши!
– Если угодно, да!
– С этого и начнем. Какого вы мнения о сплетнях, которые про вас распускают?
– Выдумки, – он печально вздохнул. – Но драматизм ситуации заключается в том, что люди этим басням верят.
– Вы действительно так считаете?
– Поговорите с любой сопливой девчонкой или пожилой матроной. Они являются ко мне, потрясая газетой и вопя: «Вы слышали о том, что натворил Майкл Джексон? или Марлон Брандо? или Джек Николсон?» Да, малышка, они на редкость доверчивы.
– Неужели все – только грязные сплетни?
– Иногда встречается малюсенькая доля правды. Но ведь сплетни – хлеб журналистов. А поскольку ничего такого в действительности не происходит, они вынуждены приукрашивать события. Господи, слово-то какое – «приукрашивать»!
Казалось, он уж чересчур увлекся и уклонился от темы. Она сделала попытку вернуть его с небес на землю.
– Давайте все-таки поговорим о вашем фильме, – напомнила она. – Почему вы решили сами стать его продюсером?
Его брови взлетели вверх, придав ему еще более дурашливый вид.
– А почему бы и нет? Когда я снимаюсь в кино, я хочу быть самому себе хозяином. Я не прав?
– Но для вас это в новинку. Вы и в дальнейшем собираетесь ставить свои фильмы самостоятельно?
– Я об этом еще не думал. Теперь была его очередь делать ход.
– Итак, вы были замужем за Филиппом Чейзом. Он застал ее врасплох.
– Д-да. А откуда вы узнали?
– Я следил за его работой. И за вашей тоже. Мне понравилось то, что вы написали об Аните Хилл. А то, как вы отделали Буша, – просто восхитительно. Но больше всего из ваших с Филом статей мне нравится вещь, которую вы написали для «Нэшнл джеографик». Его иллюстрации просто бесподобны. Леди, вы действительно стоили друг друга.
– Я тоже так думаю, – спокойно произнесла она, стараясь не показывать, насколько она поражена тем, что Чарли знает Фила.
– Я был очень огорчен тем, что он погиб.
На ее глаза навернулись непрошенные слезы. Воспоминание о Филиппе резануло по сердцу, как ножом. От Чарли ее состояние не ускользнуло.
– Слушайте, у меня появилась идейка! – воскликнул он, вскочив с места. – Что, если нам смотаться на машине на пляж и закатить там обед? Я угощу вас крабовыми пирожками в «Айви», закажу вам какой-нибудь экзотический напиток, и мы будем балдеть, представляя, что у нас обоих каникулы. Идет?
Это звучало довольно заманчиво. Зачем отказываться?
– Ну, если вы настаиваете… – протянула она, чувствуя какое-то непривычное волнение.
Он схватил ее за руки и буквально стащил с дивана.
– Моя прелестная зеленоглазочка, за мной! Я позабочусь о том, чтобы рассеять вашу печаль и развеселить вас. Вперед!
Черил Лендерс чувствовала себя большим человеком. Еще бы! Ей удалось обратить на себя внимание самых влиятельных особ в городе. Внезапно она оказалась в самой гуще событий. Она больше не была всего лишь дочерью Этана, она наконец стала свободной. И начала заколачивать кучу баксов. Какая неслыханная удача!
Ее девочки были на высоте. Когда она занялась списком Донны, то первым делом выкинула из него всех сомнительных особ и скандалисток, заменив их парочкой юных дарований. Первоклассный сервис на любой вкус – это стало ее девизом. Вы платите по высшей таксе – вы получаете по высшему разряду. И все довольны и счастливы. Особенно Грэнт, который не только улаживал ее проблемы, дабы удовлетворить запросы нескольких новых клиентов, но и занимался наймом многообещающих и способных девиц почти ежедневно.
Черил находила массу удовольствия в том, чтобы быть голливудской «мадам». Мужчины… Они все добивались ее внимания, и она могла выбирать их по своему усмотрению.
Она и Грэнт стали регулярно устраивать у нее дома субботние ночные вечеринки, пользовавшиеся большим успехом. Список гостей был избирательным: очаровательные девушки, которым щедро платили за услуги, и влиятельные толстосумы, охотно опустошавшие свои тугие кошельки. Среди завсегдатаев этих вечеринок были и кинозвезды, там появлялась и одна английская рок-звезда – молодой парень, которому девочки требовались дюжинами, а также продюсеры, телеведущие и многие другие.
Особняком стояли клиенты-арабы. Они поручали ей организацию своих собственных вечеринок, и она знала, что они заплатят вдвойне.
Грэнт серьезно подумывал о том, чтобы покинуть свое агентство и стать полноправным партнером.
– Тебе нужно расширять и улучшать дело, – пытался уговорить он ее. – Мы будем посылать девочек по всему земному шару, может быть, даже обслуживать выборы. Перед нами открываются неограниченные возможности.
Она платила ему комиссионные за поставляемых девиц, и, пока дела шли хорошо, ничего не имела против того, чтобы он участвовал в ее бизнесе, но не как полноправный партнер, хотя почему бы и нет? Пока он не слишком зарывался, он был полезен. Он мог переложить на свои плечи массу ответственности, и она не прочь была держать его рядом с собой да еще и привязать покрепче.
Он возгордился, когда она изложила ему суть своего плана, но поставил условие – или пятьдесят процентов, или он вне игры.
– Тогда ничего, – отрезала она.
Он согласился на тридцать процентов и покинул агентство.
Черил была счастлива. Никто не знал, даже Джорданна, что она давно мечтала соблазнить Грэнта.
Это началось еще тогда, когда она только-только из девочки превратилась в девушку, и продолжалось долгие годы. Она никому не говорила этого, ведь было совершенно очевидно, какие женщины в его вкусе, и это терзало ее самолюбие. Грэнт всегда охотился за дамами с пышным бюстом, длинной гривой и пухлыми чувственными губами. А ее не удостаивал даже мимолетным взглядом. Она никогда не была особо хорошенькой, да и грудь у нее слишком маленькая. И, кроме того, он всегда относился к ней так, словно она была мальчишкой. Они довольно весело проводили время вместе, не более того.
Много лет Черил ждала своего часа. Сейчас она занимала выигрышную позицию: она была, можно сказать, его боссом и держала ситуацию под контролем.
Черил давно убедила себя, что, если ты чего-то сильно хочешь, ты просто обязана это получить. А она хотела Грэнта. Она ждала почти двенадцать лет. Не слишком ли это долго?
Чарли был интересным человеком: он не прикладывал ни малейший усилий, чтобы очаровывать, это получилось само собой. То, что он вел себя очень непосредственно, делало его еще более привлекательным.
Люди любили Чарли. Ему махали из машин, когда он несся по эстакаде в черном «роллсе» со своей демонической улыбкой, слушая Синатру и потягивая из фляги жидкость, которая по виду напоминала дистиллированную воду, а на поверку оказалась чистым спиртом.
– Я и не думала, что у вас такая шикарная машина, – пробормотала она, поглаживая сидение с дорогой кожаной обивкой.
Он наморщил лоб и фыркнул:
– Ну почему люди всегда говорят одно и то же? Она пожала плечами.
– Понятия не имею. Это… это слишком великолепно!
Он хохотнул.
– Просто поразительно – я великолепен.
– Сколько вам лет? – полюбопытствовала она.
На этот счет имелись разные сведения – от сорока девяти до пятидесяти пяти.
– Если по умственному развитию – то двенадцать. А физически – сто двадцать. И пятьдесят три – по внутреннему состоянию. Не слишком утешительно, но все же лучше, чем альтернатива.
– Какая?
– Откинуть копыта, – с горечью произнес он. – Я потерял кучу классных приятелей во Вьетнаме.
– Вы были там?
Он приглушил звук магнитофона.
– Само собой, был. Где же, по-вашему, я мог получить такие ценные уроки, которые закалили меня на всю жизнь?
– В колледже, – простодушно ляпнула она. Короткий смешок.
– Нет. Ничего подобного. Я там никогда не был. Я бросил школу в пятнадцать лет и стал уличным бродягой. Никакое высшее образование не сравнится с этой школой жизни.
– Не сомневаюсь.
– А вы, зеленоглазенькая? Расскажите мне о себе.
– Школа. Колледж. Вот, собственно, и все.
– Звучит довольно обыденно.
– С Филом я познакомилась в колледже. Мы поженились и вместе исколесили весь мир. Он был совершенно особенным человеком.
– Черт подери! Всегда найдется какой-нибудь идеал, который тебя опередит. Должно быть, вы по нему очень тоскуете?
Она не нашлась, что ответить. Как выразить словами ту страшную боль, которую доставляет потеря очень близкого человека? Невозможно.
– Тоскую, – просто сказала она.
Чарли выехал в третий ряд и подрулил ко входу в «Санта-Монику».
– Да, с вождением у вас неважно обстоит дело, – простонала она, распластавшись на приборной доске.
– Весь фокус в том, – объявил он с плутовской улыбкой, – чтобы не задеть никого и не позволить никому задеть тебя. Такая у меня философия. Поразмыслите над этим. Мне очень помогает.
Совместный обед был просто восхитительным. Она не могла припомнить, когда в последний раз столько смеялась. Но за ослепительной наружностью Чарли скрывалось нечто очень серьезное. Будучи величайшим актером своего времени, он был, кроме того, умнейшей и интереснейшей личностью.
Когда он предложил ей поужинать с ним и на следующий вечер, она с готовностью согласилась. «Посмотрим, что скажет об этом Роза».
После обеда Чарли отвез ее обратно к себе домой, где она пересела в свою машину и поехала прямо на телестудию. Роза и редактор новостей уже ждали ее. Они просидели весь день, готовя материал для сегодняшнего выступления. Ей предоставили факты по делу Памелы Марч – последней жертвы. Памела была задушена в прошлую пятницу в районе Западного Голливуда – участке детектива Карлайла. Она была не слишком популярной актрисой, разведенной, бездетной. Тридцати одного года от роду. Она прогуливалась со своей собакой, когда на нее напали. Абсолютно идентично случаю со Стефани Вульф. Единственное отличие заключалось в том, что на сей раз на ее теле не было записки со словами: «Смерть предателям».
– Похоже, убийца тот же самый, так? – предположила Кеннеди, ознакомившись с информацией.
– Если это только не убийство по образцу, – заметила Роза. – Временами такое случается.
Кеннеди как раз заканчивала краситься и причесываться. Она предпочитала делать это сама, накладывая темно-коричневые тени на веки и освежая помаду на губах. Затем она расчесала волосы медового цвета так, что они стали живописно обрамлять ее лицо.
Пробежав глазами свой текст, она осталась очень довольна. Она будет иметь успех.
Перед выходом в эфир она зашла в буфет, заказала шоколадное пирожное и впилась в него зубами.
Через несколько минут появилась Роза.
– Все в порядке?
– Нормально, – ответила она, не испытывая ни малейшего волнения. – Думаю, что справлюсь.
– Я же говорила, что ты войдешь во вкус! – воскликнула Роза, плюхая перед ней бутылку «Эвиана». – Увидимся в студии. У нас у всех дел по горло. Да, кстати, если ты вдруг столкнешься с Майклом сделай одолжение, не обижай его.
– Какой такой Майкл?
– Скорсини. Детектив из Нью-Йорка, у которого ребенок пропал. Помнишь? Сегодня вечером он снова выступает.
– Ничего себе совпадение! – Она тряхнула головой.
– Да говорила я тебе: тебе ничто не угрожает. У него ни на что нет ни времени, ни желания, точно так же, как и у тебя.
– Можно подумать! Роза рассмеялась.
– Честное слово, – сказала она, скрываясь за дверью, – в один прекрасный день ты попомнишь мои слова.
Кеннеди примостилась на краешке дивана и снова начала просматривать свои записи. Четыре женщины. Зверски убиты.
Душитель совсем распоясался. И она собиралась остановить его, прежде чем он доберется до пятой жертвы.
ГЛАВА 31
Расставшись с Маком, Майкл отправился побеседовать со швейцаром в клубе «Сирокко» о скандале, учиненном телезвездой, но мыслями он был далеко.
Встреча с Маком Бруксом взволновала его не на шутку.
Женщин убивали одну за другой. Мак полагал, что он знает, кто убийца, но только сейчас решился пролить немного света на это дело. Неужели такое безразличие свойственно всем, кто живет в Голливуде?
Из студии он связался со своим человеком из полицейского департамента Лос-Анджелеса и попросил его раскопать что-нибудь о Зейне Мерионе Рикке. Перезвонив через час, он узнал, что Зейн вышел из тюрьмы три месяца тому назад. В центральной библиотеке Майкл просмотрел газетные репортажи об убитых женщинах. Особенно его заинтересовала четвертая жертва – Герда Хемсли. Участвовала ли и она в картине Мака?
Как же так могло получиться – на свободе разгуливает сумасшедший, социально опасный тип, а никому до этого нет никакого дела?
Он позвонил Маку.
– У меня хорошие новости.
– Только не забывайте, что я говорю по общему телефону, – предупредил Мак. – Вокруг меня полно народу.
Неужели это все, что его волнует? То, что кто-нибудь может подслушать его?
– Дело, которое мы с вами обговаривали, продвигается. Каковы дальнейшие указания?
Теперь, будучи на сто процентов уверенным, что его подозрения верны, Мак запаниковал. Нужно срочно найти Луку и рассказать ему все.
– Никаких, – ответил он.
– Никаких, значит? – повторил Майкл.
– Пока.
– Кстати, – спохватился Майкл, – имя Герды Хемсли вам что-нибудь говорит?
– Да, а что?
– Внесите ее в ваш список. Она была задушена две недели тому назад.
Мак был в ужасном настроении, ужасном настолько, что, когда Бобби, освободившись, подошел к нему и спросил, все ли у него в порядке, он рявкнул:
– Не твое дело. Я сам во всем разберусь.
– Что-нибудь с Шарлин?
Ну почему все считают, что все его неприятности могут быть связаны только с Шарлин?
– С Шарлин все в порядке, – раздраженно отмахнулся он. – Со мной не произошло ничего такого, во что тебе следовало бы совать нос.
Бобби пристально вглядывался в него несколько секунд, решая, стоит ли ему продолжать этот беспредметный разговор.
– Ладно, ладно, никуда я не лезу, – примиряюще произнес он наконец. – Но постарайся не срывать раздражение на съемочной группе. Достаточно одной искры, и они взбунтуются.
В обеденный перерыв Мак заперся в своем трейлере, собираясь позвонить. Он придумывал массу отговорок. Луки могло не быть дома. Он мог быть занят. Может, его вообще нет в городе. Кроме того, вести такую деликатную беседу по служебному телефону было по меньшей мере неразумно. И опасно.
Последний довод убедил его. Он вылез из трейлера, вернулся в отель и направился к служебной стойке у входа. Хорошенькая секретарша тут же поинтересовалась, не может ли она ему чем-нибудь помочь.
– Я Мак Брукс, режиссер «Ужасных глаз», – представился он. – Могу ли я где-нибудь позвонить по личному делу?
– Конечно, мистер Брукс.
Его имя произвело на нее должное впечатление.
Она проводила его в пустой кабинет и заверила, что его звонок останется в абсолютной тайне.
Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Мак набрал номер Луки. Ему ответил грубый мужской голос.
– Я бы хотел поговорить с Лукой Карлотти.
Мак старался говорить как можно тише, на тот случай если секретарша окажется излишне любопытной.
– Кто его спрашивает?
– Скажите ему, что это мистер Брукс из Калифорнии. Он знает.
– Подождите.
Он начал нервно грызть ногти. На лбу у него выступил пот. Ну почему этот звонок так его взбудоражил?
Еще чуть-чуть – и станет известно, что он крестный сын Луки Карлотти. А если правда выплывет наружу – его карьере конец. Об этом не знала даже Шарлин.
Интересно, как бы она отреагировала, признайся он ей. «Эй, Шарлин, солнышко, я хочу тебе кое-что шепнуть на ушко. Знаешь, мой крестный папа не кто иной, как самый известный гангстер в Нью-Йорке. Ну, что скажешь?»
Шарлин, вполне возможно, просто произнесет: «Ну и что?» Она просто не поймет всех тонкостей. Кроме того, ее жизненным кредо было: все ерунда, за исключением того, что непосредственно касается ее самой.
Раскатистое рычанье Луки не спутаешь ни с чьим.
– Мак?
– Здорово, как делишки? – Он непроизвольно перешел на старобруклинский говор.
– В порядке, – ответил Лука. – А у тебя как? Что нового на побережье?
Мак прочистил горло.
– Возникли проблемы, – произнес он хрипло. Лука хохотнул.
– Тоже мне, новость! С проблемами-то мне разделаться раз плюнуть.
– Это касается лично тебя.
– Излагай.
– Ребенок твоей сестры – он на свободе.
– Да, – произнес Лука холодно, – я в курсе. Мак был поражен.
– Ты хочешь сказать, что с самого начала обо всем знал?
– Это произошло еще три месяца тому назад.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Я обязан тебе докладывать?
Мак почувствовал, что в нем начинает закипать ярость. Лука его ни в грош не ставит, а его отец в свое время внушал ему одну заповедь: «Добивайся, чтобы люди тебя уважали, иначе ты будешь просто ничтожеством».
Вот именно. Отец сумел многого в жизни добиться. Его-то Лука уважал, даже когда спал с матерью Мака. И он этого Луке никогда не простит.
– Тебе следовало поставить меня в известность, – раздраженно произнес он. – Черт, ты должен был мне сказать!
Тон Луки стал жестким.
– Я всегда делаю только то, что считаю нужным. Я дал указания отправить этого паршивца на Западное побережье. Сюда он больше никогда не вернется. Я послал ему денег, дал ему жилье. Все, чего я добивался, – это чтобы он оставил меня в покое и навсегда ушел из моей жизни.
Мак не верил собственным ушам.
– И ты думаешь, что это выход? Думаешь, получив деньги, он успокоится, остепенится?
– Он был бы не так несносен, не будь он таким психом.
– Считаю своим долгом сообщить тебе, Лука: он действительно псих. Причем преопаснейший. У меня есть подозрение, что он решил одну за другой убрать всех женщин, которые свидетельствовали против него в суде. Четыре из них уже мертвы.
Долгая напряженная тишина была ему ответом. Он терпеливо ждал, пока Лука соизволит что-нибудь ответить. Руки у него дрожали. Он ужасно не хотел быть замешанным в эту историю, но он уже влип в нее по уши и ничего не мог с этим поделать.
Наконец Лука нарушил молчание.
– Ты в этом уверен?
– А кто еще способен на это? – нарочито спокойно отозвался Мак. – Эти четыре особы отдали Богу душу в течение последних нескольких месяцев. Задушены тем же самым способом, что и Ингрид. А теперь на очереди еще две девчонки, которые тоже давали показания.
– Копы знают?
– Рано или поздно они пронюхают.
– Черт! – выругался Лука. – Сукин сын! Гаденыш! Ублюдок!
– Где он?
Не то чтобы Маку это было на самом деле интересно, но он просто не удержался, чтобы не спросить.
– В Лос-Анджелесе.
– Это я понимаю. Но Лос-Анджелес большой. Где именно?
Лука сделал вид, что не расслышал вопроса.
– Вот что я сделаю, сынок, – наконец медленно произнес Лука. – Я исправлю свою ошибку. Завтра я вылетаю первым самолетом.
«Не называй меня «сынок»!» – едва не заорал Мак.
– Ты хочешь сказать, что собираешься самолично заняться этим делом? – спросил он.
– Это не телефонный разговор. Мы все обсудим при личной встрече.
– А как быть с оставшимися девчонками? Нужно ли о них позаботиться?
– Когда было совершено последнее убийство?
– Несколько дней тому назад.
– А предыдущее? Сколько времени проходит между преступлениями?
– Пара недель. Точно не знаю.
– Выходит, он действует по четкой схеме. Значит, они в безопасности.
– Как ты можешь с такой уверенностью это заявлять? – завопил Мак.
Лука воспринял это совершенно невозмутимо.
– Тебе нужна моя помощь или нет? – холодно произнес он. – Или ты предпочитаешь, чтобы этим делом занялись копы? Но тогда они и тебя притянут к ответу.
– Да, мне нужна твоя помощь. У Мака не было выбора.
– Завтра я буду на месте.
Мак вышел из кабинета с тяжелым сердцем.
– Я могу еще что-нибудь для вас сделать? – осведомилась секретарша, ослепительно улыбаясь.
– Нет. Нет. Э… Запишите звонок на счет киностудии.
– Непременно, мистер Брукс. Всего вам наилучшего. И если вам когда-нибудь понадобится девушка на роль секретарши, может, вы используете реальный прототип?
Мысли Мака витали далеко.
– Да, да… конечно.
Лука Карлотти всегда являл собой образец элегантности. Его любимые костюмы в тонкую полоску сшил по моделям дома Савиль Роу личный портной, каждые два месяца специально прилетавший к нему из Лондона. Он носил обувь ручной работы – тоже выписанную из Лондона, из дорогого магазина на Джермин-стрит. Его сорочки были из тончайшего шелка, а свитера и пальто – из дорогого кашемира.
Каждые две недели Лука прибегал к услугам косметологов, позволявшим ему в шестьдесят четыре года сохранить кожу совершенно гладкой. Он предпочитал косметические средства фирмы Эрно Лацло. Каждый день ему делали массаж, а раз в неделю он принимал минеральные грязевые ванны. Одна из комнат его дома была превращена в солярий, так что его тело постоянно было покрыто ровным золотистым загаром. Лука Карлотти себе ни в чем не отказывал. Со своей аккуратной прической и непроницаемым взглядом он выглядел настоящим денди.
Звонок Мака совершенно выбил его из колеи. Племянник-идиот был проклятьем всей его жизни. Ему следовало приказать прикончить его, как только он появился на свет, но он по доброте душевной сохранил мальчишке жизнь. Непростительная ошибка.
– Он никогда не вернется в Нью-Йорк, – сказал он своей сестре Филлис, когда Зейна освободили из заключения.
– Но это же мой ребенок… – начала было Филлис.
– Это не твой ребенок, а ублюдок и убийца, который останется в Калифорнии, и чем дальше от нашей семьи, тем лучше. У меня есть там дом, который я предоставлю в полное его распоряжение. И не беспокойся, я буду снабжать его деньгами.
Филлис особо не настаивала. Она недавно развелась со своим первым мужем и вторично выскочила за типа по имени Пити Боросин. Он был пятнадцатью годами моложе Филлис. Лука был от этого не в восторге, но не протестовал, потому что сестра казалась совершенно счастливой.
Теперь же, если верить Маку, его придурковатый племянник решил заняться убийствами.
Лука решил не говорить ничего Филлис. Ей лучше не знать. У женщин всегда длинный язык. Так уж они устроены. Сведения любого рода вылетают из них, как пробка из бутылки.
Он позвонил своему личному агенту из бюро путешествий и заказал билет на утренний рейс до Лос-Анджелеса.
Майкл добыл все оборудование, необходимое для прослушивания телефона Марджори, и вернулся в особняк Сандерсонов во второй половине дня.
Марджори встретила его, как заботливая, но ревнивая супруга.
– Вы обещали подъехать утром пораньше, – заявила она, обиженно поджав нижнюю губу.
Что это с ней?
– Точного времени я не называл, – возразил он, подсоединяя оборудование к ее телефону.
– Я чувствовала себя такой… одинокой, – простонала она, заламывая руки.
Еще одна истеричка.
– Вы не одна, Марджори. Теперь я с вами.
– Так вы останетесь?
Он убедился в том, что все проводки на месте.
– Нет, у меня слишком много работы.
– А если будет очередной звонок?
– Маловероятно. Этот парень в течение нескольких месяцев забрасывал вас письмами. Впервые он позвонил в субботу, и я не думаю, чтобы это вошло у него в привычку.
– Откуда вы знаете? – с вызовом спросила она.
– Если он позвонит снова, сообщите мне, и я сразу же примчусь. На этот раз мы обязательно запишем его голос на пленку. А теперь давайте-ка я посмотрю, как эта штуковина работает.
Убедившись, что техника действует исправно, он повернулся к Марджори.
– Мне надо сделать один звонок. Не могли бы вы оставить меня одного?
– Это по поводу меня?
– Нет, это связано с другим делом, над которым я работаю.
Она поджала губы.
– Ладно. Вы можете воспользоваться моим телефоном.
– Благодарю вас.
Она продолжала стоять рядом, не сводя с него глаз. Он ждал, когда она выйдет, но она не двигалась с места.
– Марджори, это личное.
– Я не буду подслушивать.
– Я уверен, что не будете, но вам ведь не хотелось бы обсуждать свои дела при посторонних, правда?
– Я буду в соседней комнате, – процедила она сквозь зубы, решительно направляясь к двери.
Он связался с Маком.
– Вы определились в том, какую задачу мне сейчас нужно выполнять?
– Мы же договорились: на настоящий момент никакую.
– Вы предпочитаете дождаться, когда это начнут раскручивать копы? Если они нападут на след Зейна, то, вполне вероятно, поймают его в течение двадцати четырех часов.
– Я должен все обдумать.
– Пока вы думаете, двум женщинам угрожает смертельная опасность.
– Я сообщу вам о своем решении. Кстати, нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы Джорданна Левитт и Черил Лендерс постоянно находились под наблюдением?
– Вы предлагаете приставить к ним телохранителей?
– Ну, это чересчур. Мне бы не хотелось привлекать к этому излишнее внимание. Может, можно присматривать за ними так, чтобы они этого не знали?
– Джорданна Левитт – это случайно не личный помощник Бобби Раша?
– Да, а откуда вы знаете?
– Она сейчас живет у Марджори Сандерсон, а так получилось, что я работаю над делом, порученным мне отцом Марджори, поэтому мне приходится с ней часто встречаться. Квинси вернется завтра. Он позаботится о Черил Лендерс. Нам нужен только ее адрес.
