Текст книги "Опасный миллиардер (ЛП)"

Автор книги: Джеки Эшенден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Ладно, он понимает, почему это может быть проблемой для нее, но разве она не видит, что это лучший способ справиться с их ситуацией? Нежелание выходить за него замуж не меняло того факта, что запись все еще была, и они не могли остановить Де Сантиса от ее публикации.

Кроме того, он женится на ней не только для того, чтобы защитить от прессы или избавить от одиночества. Он так же хотел и ее. Разве это ничего не значит?

– Ты не миссия и не ответственность, – он изо всех сил старался, чтобы в его голосе не прозвучала собственническая нотка. – Я хочу тебя, Хлоя.

– Я знаю, что хочешь, – ее взгляд обжег его. – Но одного желания недостаточно.

– Что это значит? Что еще?

Она сглотнула, пульс учащенно бился под нежной бледной кожей.

– Скажи мне. Если бы ничего этого не случилось, если бы не было видеозаписи, если бы не было Де Сантиса… Если бы были только ты и я, ты бы все еще был здесь передо мной, держа меня за руки и прося выйти за тебя замуж?

– Нет никакого смысла в «если». Это – не реальность. Мы должны иметь дело с ситуацией такой, какая она есть, а не такой, какой мы хотим ее видеть.

Как только слова сорвались с его губ, он понял, что сказал что-то не то, потому что лицо Хлои внезапно закрылось, словно веер.

– Да, и поэтому мой ответ – нет.

Горячее, необъяснимое чувство скрутилось внутри него.

– Господи, почему нет? Разве ты не видишь, что это лучшее решение для нас обоих?

– Нет, Вэн. Это лучшее решение для тебя.

Он уставился на нее.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– Этот скандал повлияет на меня не так сильно, как ты думаешь. Да, ранчо может стать проблемой, но меня там все знают. Они поймут, когда я им все объясню. А что касается средств массовой информации, то мне на них наплевать.

– Да, но…

– Не обманывай себя, что речь идет о моей защите, – отрезала она. – Это из-за той девушки, которую ты не смог спасти, не так ли? Это из-за идеального наследника Тэйта. Из-за папы и жизни по его стандартам.

Он крепко сжал ее руки – возможно, слишком крепко – но не мог заставить себя отпустить ее. В нем горел гнев от того, как ей удалось затронуть самые болезненные темы. Черт, он не должен был говорить ей о Софии или Ное. Не тогда, когда она могла использовать их против него.

– Это не имеет никакого отношения к делу, – прорычал он. – Ни хрена.

Но выражение ее лица не изменилось, оставаясь упрямым и ожесточенным.

– Это именно так. И если ты думаешь, что это не так, то обманываешь себя.

Он уставился на нее, взбешенный ее категорическим отказом, которого он никак не ожидал во всем этом сценарии.

– Какого хрена ты от меня хочешь тогда? – потребовал он. – Какого хрена ты от меня ждешь?

И в этот момент он увидел, как ее рот стал мягким и уязвимым, заставляя его грудь болеть по причинам, которые он не мог назвать.

– Чего я хочу от тебя? – повторила она. – То, чего ожидает любая девушка, когда мужчина просит ее выйти за него замуж, – в ее голосе слышалась легкая дрожь. – Я хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня.

Чувство облегчения накрыло его. Черт, и это все?

– Я люблю тебя, – он крепко держал ее пальцы в своих. – Всегда любил. И ты, конечно, знаешь это?

Но та уязвимость на ее лице не изменилась.

– Нет, не любишь. Не в том смысле, в каком я бы хотела. Потому что, если бы ты любил, то в любом случае женился бы на мне, с записью Де Сантиса или без.

То, как просто она это сказала, взбесило его. Она ударила его в какое-то болезненное место, в ту часть его, которую, как ему казалось, он очень хорошо защищал.

Он понятия не имел, какую любовь она имела ввиду, потому что, если речь идет о любови, которую дарил ему Ной, любви, которая разъедала его, оставляя пустым и опустошенным, заставляя сомневаться в себе, заставляя задуматься, достаточно ли он сделал, достаточно ли старался, тогда ей чертовски не повезло. Он не собирался иметь ничего общего с такой любовью. Больше нет.

– Тебе не нужна любовь, – прорычал он. – Все что тебе нужно это…

И он притянул ее к себе за руки, наклонился и накрыл ее губы своими.

Глава Девятнадцатая

Сердце Хлои бешено заколотилось в тот момент, когда губы Вэна коснулись ее губ, соблазнительный жар и порочный вкус его губ полностью затмили ее разум. Она забыла о зияющей бездне, которая разверзлась в ней в тот момент, когда он сделал ей предложение. И гнев, который завязался узлом, когда он отказался понять ее.

Только в этот момент она поняла, чего хочет. Что она всегда хотела, даже когда ей было шестнадцать.

Его. Она хотела его.

Но не так. Не из-за какого-то дурацкого видео, от которого он должен был защищаться, или из-за того, что она была его ответственностью, миссией, которую он должен был выполнить.

Она хотела, чтобы он женился на ней, потому что любил ее. Потому что она была важна для него, важнее всего остального. И больше всего, потому что она любила его. Она знала это. Она чувствовала, как любовь зарождается глубоко в ее сердце.

Она сказала себе, что избавилась от этих навязчивых шестнадцатилетних чувств. Но правда заключалась в том, что они всегда были в ней, еще с того лета, когда он научил ее ездить верхом, и стали еще прочнее, как фундамент старого, заброшенного дома, почти затерянного в зарослях дикого сада. Его ободряющая улыбка, его руки на ее талии, его хватка твердая, успокаивающая. И быть с ним в Нью-Йорке, видеть его здесь, прикасаться к нему, постепенно терять бдительность и отдавать ему частички себя…

Да, этот дом больше не был заброшен, и в нем был не только фундамент. Она установила стены, окна, двери. Даже крышу. Она все полностью построила. И теперь все было готово, чтобы жить в нем.

С Вэном.

Только, похоже, он хотел только патрулировать периметр ее дома, не заходя внутрь, не говоря уже о том, чтобы сделать его своим. Так же как делал и Ной.

Она не могла жить так снова, не теперь, когда знала, каково это – быть с кем-то, не боясь сдерживаться. Кем-то, кто распалил ее страсть и увеличил в разы, переплел ее со своей собственной. Кем-то, кто обнимал ее, пока она плакала, и кто позволял ей обнимать в ответ.

Ей не хотелось возвращаться в то место, где она была, когда попала сюда, сдерживая все чувства, сидящие глубоко внутри нее, потому что она слишком боялась выпустить их наружу, чтобы не оттолкнуть людей.

Нет, она не могла этого сделать.

На этот раз она хотела его любви и не собиралась соглашаться на меньшее.

Она попыталась оторвать свои губы, но он плавным движением поднялся с корточек, опустив ее руки, чтобы зарыться пальцами в ее волосы. Другой рукой он взял ее за подбородок, большим пальцем оттянул ее нижнюю губу и открыл рот, чтобы углубить поцелуй.

Хлоя вздрогнула, когда его аромат затопил ее, его язык скользнул внутрь, исследуя. Было так приятно ощущать его вкус, чувствовать его губы на своих губах. Она хотела дотянуться до него, прикоснуться к нему, дать волю своей страсти и отдать ему все, что он захочет…

Но нет. Она не могла сдаться.

Он говорил, что любит ее, но не любил. Не так, как она хотела. Потому что, если бы он любил ее по-настоящему, запись с камер наблюдения не имела бы для него значения. Он бы не завел разговор о «реальности» и о том, как «мы должны иметь дело с ситуацией, как она есть, а не как мы хотим, чтобы она была».

Нет, если бы он любил ее, он бы сказал «Да», конечно, он бы все равно женился на ней. А он – не сказал.

Это означало, что она не могла согласиться на этот брак, и если он решил использовать секс, чтобы переубедить ее, то ему чертовски не повезло.

Хлоя не пошевелилась, не попыталась оттолкнуть его. Он склонился над ней, крепко сжав ее в своих руках, исследуя ее рот поцелуем, глубоким, горячим и таким ослепительно эротичным, что все, что она могла сделать, это стараться никак не реагировать.

Она сжала руки на коленях, впиваясь ногтями в ладони, заставляя себя оставаться пассивной, пока он не закончит. Пока не поймет все сам.

И действительно, он отстранился, глядя на нее. Его дыхание было частым, а в глазах сверкало расплавленное золото.

– Хлоя..., – ее имя в этом мягком чувственном рокоте заставило ее вздрогнуть, его пальцы крепко сжали ее подбородок. – Не говори «Нет». Нам же было бы так хорошо, красотка. Ты можешь жить здесь со мной, в моей комнате. Делить со мной постель, – он наклонился вперед, отпустил ее волосы, оперся рукой о спинку дивана, его большое, сильное тело нависло над ней. Отпустив ее подбородок, он провел пальцами по ее шее в легкой ласке, от которой по коже побежали электрические разряды. – И в любое время, когда тебе нужно почувствовать себя хорошо, все, что тебе нужно сделать, это попросить. В любое время, когда ты захочешь меня, я буду рядом. Я никогда не оставлю тебя одну, – он спустился ниже, проведя рукой по ее халату до пояса на талии. – Я никогда не оставлю тебя нуждающейся.

Боже. Она должна заставить его остановиться. Она не могла сдаться, не могла.

– Нет, – она положила руку туда, где его пальцы играли с узлом пояса на ее талии. – Не могу. И не буду.

Он замер, глядя на нее, не шевелясь. Но что-то было в его глазах, в резких чертах его прекрасного лица. Что-то горячее, собственническое... Отчаянное.

Он наклонился и коснулся губами ее губ.

– Я хочу тебя, – прошептал он, затем повернул голову, его рот коснулся чувствительной кожи под ее ухом, посылая еще одну электрическую дрожь через нее. – Я так хочу тебя, – его дыхание окутывало ее, жар его тела, склонившегося над ней, посылал трещины сквозь стены ее защиты. – И я думаю, что ты тоже хочешь меня.

Она старалась быть как гранит, как сталь. Не обращая внимания на мягкое прикосновение его губ, скользнувших по ее шее.

– Ты прав. Я хочу, – слова были тихими и хриплыми. – Но я не нуждаюсь в тебе.

– Чушь, – он стал оттягивать в сторону вырез ее халата. – Ты нуждаешься во мне так же сильно, как и я в тебе, – его губы прошлись по впадине ее ключиц, исследуя, пробуя на вкус ее кожу.

Хлоя сглотнула, ее сердце билось так сильно, что почти оглушало ее. От легкого прикосновения его губ по всему телу пробежали мурашки, и думать было почти невозможно. Внутри нее пульсировала боль, соски затвердели, прижимаясь к мягкой ткани халата.

Да. Он тебе нужен.

– Нет, – выдохнула она. – Не нужен.

Но он, должно быть, услышал неуверенность в ее голосе, разрушающую все, что она сказала, как ржавчина, разъедающая металл. Потому что он не остановился, отодвинув вырез ее халата чуть ли не до плеча, обнажая большую часть ее кожи для своих поцелуев.

Его рука скользнула по ее талии, потянув за завязки халата.

– Скажи мне, что твои соски не твердые, – прошептал он, когда ткань вокруг нее ослабла. – Скажи мне, что ты не мокрая для меня, не жаждешь меня.

Ей нужно уйти от него, но она не могла пошевелиться. Каким-то образом она позволила ему раздвинуть края своего халата, полностью распахнув его, обнажая свое обнаженное тело перед его взглядом.

Ее дыхание участилось, во рту пересохло. Он смотрел на нее, но она не могла посмотреть на него, потому что, если бы она посмотрела ему в глаза, все было бы потеряно.

– Да, – удовлетворение звучало в его глубоком голосе. – Я был прав, – его пальцы скользнули вниз по одной груди, и она беспомощно вздрогнула, когда они коснулись ее чувствительного соска, заставляя его затвердеть еще больше. – Ты такая страстная малышка. Я тебе очень нужен, не так ли?

Она отвернулась, как будто таким образом могла отгородиться от него, отгородиться от того, что он говорил ей, от правды, которую она не хотела признавать. Но его рука изогнулась, схватив ее грудь в ладонь, его большой палец лениво обвел ее сосок, посылая еще одну бесконтрольную дрожь через нее.

Боже, этот ублюдок использовал секс, чтобы заставить ее передумать, и, черт возьми, это могло сработать. Потому что кто еще мог так поступить с ней? Кто еще мог заставить ее чувствовать себя так? Никто и она это знала.

– Дело не только в сексе, – ей пришлось заставить себя заговорить. – Черт, я могу получить это от кого угодно. На самом деле мне это не нужно от тебя.

Это была такая очевидная ложь, но все же рука на ее груди замерла, между ними возникло какое-то напряжение. Опасное напряжение.

Боже. Зачем она это сказала?

Она отвернулась, ее дыхание участилось, сердце билось так громко, что он, должно быть, почувствовал это, когда обхватил ее мягкую грудь. В ее крови был какой-то электрический ток и яростное предвкушение. Как будто ей снова шестнадцать, и она смотрит на него, проезжая мимо, бросая этот невысказанный вызов, ту гонку назад на ранчо. И трепет, который она испытала, когда он пришпорил коня и поскакал за ней…

Ты знаешь, почему сказала это.

Конечно, знала. Это был вызов, очевидный и простой. Она хотела, чтобы он доказал ей это. Хотела, чтобы он дал ей понять, что она не сможет получить подобное от другого мужчины. Что только он заставит ее чувствовать себя так, словно она зажженный факел и только он может погасить это пламя.

Хотела, чтобы он доказал, что, возможно, и этого достаточно. Что его прикосновений и обещания защитить ее – это все, что ей нужно.

Но ты знаешь, что этого не будет достаточно.

Она закрыла глаза и проигнорировала эту мысль, звук ее хриплого дыхания был очень громким в комнате.

Он ничего не сказал, но его рука напряглась, пальцы легли на ее грудь, а большой палец начал легонько поглаживать сосок.

Это было восхитительное ощущение, от которого у нее перехватило дыхание, и она отчаянно попыталась вырваться и в то же время остаться на месте.

Его пальцы снова двинулись, слегка сжимая ее затвердевший сосок, вырывая из нее вздох, электрический разряд выстрелил прямой горячей линией прямо между ее бедер.

– Ты действительно так думаешь? – слова прозвучали небрежно, и все же в них был глубокий скрежет, от которого она почти задрожала. – Ты действительно думаешь, что сможешь добиться этого с другим мужчиной? – еще щипок, нежный и почему-то еще более болезненный. – Может быть, мне позвать кого-нибудь? Позвонить одному из моих приятелей и уговорить его присоединиться к нам? – теплое дыхание на ее обнаженной коже, грубое покалывание его щетины на ее чувствительной коже. – Ты этого хочешь, красотка? Ощутить чужие руки на себе? – горячий рот внезапно накрыл ее сосок, сильно посасывая, и она застонала, выгибаясь всем телом, беспомощная, чтобы остановить взрыв дикого удовольствия, который прошел через нее. И так же внезапно исчез.

– Чтобы чужие губы ласкали тебя? – его дыхание снова скользнуло по ее влажной коже. – Сосали бы твои соски? Заставляли тебя стонать?

Теперь она задыхалась, и его губы снова были у основания ее шеи, лаская ее, вызывая чистое удовольствие. Его рука соскользнула с ее груди, двигаясь ниже, по животу, заставляя все ее мышцы напрячься в ответ.

– Хочешь, чтобы кто-нибудь другой дотронулся до тебя, – его пальцы опустились еще ниже, запутавшись во влажных завитках между ее бедер, – прямо здесь? – его большой палец легонько надавил на ее клитор.

Еще один всплеск горячего удовольствия ударил в нее, и она откинулась на спинку дивана, ее сопротивление ослабло, потребность раздвинуть ноги, позволить ему делать с ней все, что он захочет, было так остро, что она почти не могла этого вынести.

Его большой палец медленно двигался по кругу вокруг болезненно чувствительного бугорка плоти, его рот снова неторопливо двигался по ее груди, шершавый язык лизал сосок, вызывая у нее стоны.

– Я могу это сделать, – тихо пробормотал он. – Я могу позвонить им прямо сейчас. Уверен, ты не будешь возражать. Не тогда, когда ты можешь получить это от кого угодно, верно?

Ее трясло, а под закрытыми веками сверкали звезды. Удовольствие становилось все сильнее и сильнее, его пальцы лениво двигались по ее скользкой плоти, как будто у него было все время в мире.

– Да или нет, красотка, – один палец легонько погладил ее киску, затем прошелся вокруг ее входа, почти скользнув внутрь. – Ты хочешь другого мужчину прямо сейчас?

Конечно, нет. Она хотела только его. И теперь она не могла удержаться, чтобы не приподнять бедра в поисках более грубого прикосновения, большего трения. Но он отказался дать ей это.

–Угу, – проворчал он, и хрипотца в его голосе стала глубже, – Молчишь. Ты ничего не получишь, пока не ответишь мне, – его палец скользил по влажным складкам ее лона, находя клитор, касаясь его, заставляя ее снова стонать. – Ты не кончишь, пока не признаешь, что только я могу прикасаться к тебе, быть внутри тебя. Я и никто другой.

Силу его прикосновений нельзя было отрицать. Это разбивало ее на мелкие, дрожащие кусочки, закрепляя знание в глубине ее души, что есть только один человек, который может собрать ее снова. Только один человек мог сделать ее целой.

– Вэн, – прошептала она, не в силах остановиться. – Пожалуйста.

– Нет, – он уткнулся носом ей в грудь, его сводящая с ума рука нежно поглаживала ее между ног. – Это не те слова, которые я хочу услышать.

Она крепко зажмурилась, борясь с неумолимым наслаждением, стараясь не поддаваться соблазну его прикосновений, жару, который пронизывал ее, растягивая все ее нервные окончания, как провода высокого напряжения.

Должно быть, он склонился над ней, потому что она чувствовала его, его тело, горячее и твердое, всего в нескольких дюймах от нее. Слишком далеко, слишком далеко... Она хотела ощутить его кожу на своей, его руки на себе. Его член глубоко в ней.

Но этого недостаточно, и ты это знаешь.

Но она проигнорировала этот тихий шепот в ее голове, сосредоточившись на невероятном удовольствии, когда он медленно ввел в нее палец, заставив ее бедра дернуться, а спину выгнуться.

– Скажи, что я тебе нужен, Хлоя, – его горячее дыхание снова коснулось ее соска, его большой палец надавил на клитор. – Скажи мне это, и я дам тебе кончить.

Она вся тряслась и дрожала, слова лились из нее беспомощно, безнадежно.

– Мне нужен... ты, – простонала она. – Мне нужен ты, В-Вэн.

Он зарычал, и вибрация в его горле отозвалась эхом на ее коже.

– Да, – пробормотал он, удовлетворенный ее ответом, выражая полный триумф.

– Конечно, тебе нужен я, – он скользнул в нее еще одним пальцем, и на этот раз она не стала сдерживаться, раздвинув ноги, чтобы дать ему больше доступа, приподнимая бедра, чтобы позволить ему скользнуть глубже. – Я и только я, красотка, – его пальцы выходили, а затем скользнули обратно, извиваясь, чтобы попасть в то место внутри нее, которое заставит звезды в ее глазах взорваться ливнем света. – Потому что ты моя.

Она перестала молчать, перестала сопротивляться. Да, конечно, она принадлежала ему. Так было всегда.

– Кто ты, Хлоя? – его пальцы снова коснулись того самого места, его большой палец на ее клиторе добавил еще больше удовольствия ко всей этой смеси. – Чья ты?

– Твоя, – это был единственный ответ, который у нее был. – Я твоя.

– Да, – прорычал он, собственнический тон, который раньше был лишь намеком в его голосе, теперь звучал громко и ясно. – Да, черт побери.

Затем он накрыл ртом ее сосок, глубоко втягивая его, и сильно надавил на клитор. И это заставило звезды взорваться перед ее глазами.

Заставляя ее кричать.

* * *

Вэн чувствовал, как ее киска крепко сжимается вокруг его пальцев, а ее тело содрогается от оргазма. Она всхлипнула, выгибаясь ему навстречу, словно ища большего.

Дикое удовлетворение сжалось в его груди, как кулак, и он в последний раз лизнул ее сосок, подняв голову и взглянул на нее. Она откинулась на спинку дивана, закрыв глаза, слегка приоткрыв рот. Халат полностью соскользнул с одного ее плеча, края его были широко распахнуты, обнажая изящные изгибы и бледную кожу. Хотя она больше не выглядела такой бледной, удовольствие заставило все ее тело покраснеть.

Она была самым красивым существом, которое он когда-либо видел, и она принадлежала ему.

И теперь они оба это знали.

Он разжал пальцы, и она вздрогнула, распахнув глаза. Они были цвета ночного неба на ранчо, где ни один городской свет не мог скрыть звезды. Плотный черный бархат, темный и глубокий.

Не сводя с нее своего темного взгляда, он поднес пальцы ко рту и облизал их, пробуя ее восхитительный солоновато-мускусный вкус, наблюдая, как ее зрачки расширились еще больше.

Ему следовало остановиться, когда она сказала, что не выйдет за него замуж. Когда она сказала ему, что хочет любви, он должен был встать и отпустить ее. Но он этого не сделал.

Вместо этого все в нем напряглось в мгновенном отрицании. Она не нуждалась в мучительном клубке лжи, который назывался любовью. Вместо этого она могла бы получить все удовольствие, с которым могла справиться. Удовольствие не причиняет боли – по крайней мере, если ты сам этого не хочешь – и не требует от тебя ничего, кроме участия.

Но потом она сказала, что дело не в сексе, что она может получить это от кого угодно, и... Если это не было вызовом, он не знал, чем еще это могло быть, но он не смог оставить это так просто.

Она не могла получить подобного ни от кого другого, и она должна была понять это. Он должен был доказать ей. И он это сделал. Довольно убедительно, подумал он.

Она нуждалась в нем и только в нем.

Вэн не сомневался в том, что в нем проснулось стремление пометить свою территорию, примитивное желание доказать свою точку зрения и подчеркнуть ее ярко-красным цветом. Первобытная потребность заставить ее понять, что нет смысла отказывать ему, нет смысла сопротивляться.

Что она его, чистая и простая.

Зачем ей вся эта любовная чушь, когда у нее есть он и удовольствие, которое он может ей дать? Она была такой сластолюбивой, что ей не нужно было ничего другого.

Он выпрямился, поднял руки к пуговицам рубашки, расстегнул их, стряхнул хлопковую ткань и уронил на по.

– Ты выйдешь за меня замуж, Хлоя, – сказал он. – И я заставлю тебя кончать так каждую ночь, – он избавился от ботинок, затем расстегнул штаны, расстегнув молнию, его член был так чертовски тверд, что болел. – Тебе больше ничего не понадобится, обещаю.

Она просто смотрела на него, разные эмоции сменялись в темноте ее глаз, наблюдая, как он спустил штаны и нижнее белье и вышел из них, и открытый голод отражался на ее лице.

Да, он был ей нужен, так почему же она так упорно отказывала ему, он не знал.

Достав бумажник, он вытащил из него упаковку презерватива, разорвал ее и натянул латекс на член.

Затем он потянулся к ней, перевернул ее на живот и поставил коленями на диван, прижимая ее к подушкам.

Потребность в ней была подобна биению его пульса, ровному и безжалостному, неумолимому притяжению, но он не хотел ни ее молчания, ни ее неподвижности. Он хотел услышать ее мягкий, хрипловатый голос, говорящий, что он ей нужен. Чтобы она сказала ему, что только он может заставить ее чувствовать себя так, что она жаждет только его.

Он отдаст ей все. Все это и даже больше. Заставит ее забыть о тяжелой, болезненной штуке, называемой любовью, которую он не собирался дарить ей – никому. Заставить ее отчаянно желать удовольствия, которое он мог бы дать вместо любви.

Она лежала неподвижно, склонившись над диванными подушками, ее руки лежали на кремовой ткани, черные волосы, густые и блестящие, рассыпались по плечам. Такая красивая, что все внутри него напряглось.

Он опустился на колени позади нее, обнял и притянул к себе так, что ее спина оказалась прижатой к его торсу. Она была такой мягкой, такой горячей и в то же время такой хрупкой. Господи, он хотел съесть ее живьем.

Согнув бедра, он прижался своим ноющим членом к ее мягкой попке, наслаждаясь теплом ее киски.

– Поговори со мной, красотка, – он уткнулся носом в ее шею, давая ей почувствовать его зубы на ее коже, покусывая ее, пробуя на вкус ее кожу, жаждущий чего-то, для чего у него не было слов. – Скажи, как сильно ты меня хочешь.

– Я хочу тебя, – на этот раз она сдалась без колебаний. – Я хочу тебя, Вэн. Так сильно.

Эти слова должны были успокоить горячее, собственническое чувство внутри него, должны были заставить его чувствовать себя лучше, и все же по какой-то причине все было не так. Они только заставляли его чувствовать себя еще более разгоряченным, еще более по-собственнически.

Он скользнул руками, обхватив ее красивые сиськи, дразня соски большими пальцами, заставив ее напрячься.

– Скажи, что я нужен тебе, – он прижался губами к ее шее и слегка прикусил. – Скажи мне, что для тебя нет никого, кроме меня.

Она выгнулась навстречу ему, приподняв грудь в его ладонях.

– Ты нужен мне, – хрипло сказала она. – О Боже... Вэн. Нет никого, кроме тебя.

Опять же, этого должно было быть достаточно. Но это было не так.

Собственническое чувство усилилось, пронизанное каким-то отчаянием, голодом, который заставил его положить руку ей на затылок, прижав ее голову к диванным подушкам, удерживая ее так, чтобы она не смогла протестовать и не смогла убежать. Чтобы она знала, насколько полностью находится в его власти.

Но она не сопротивлялась. Она просто повернула голову в сторону, так что ее щека уперлась в кремовую ткань, принимая его. Ее черные волосы рассыпались по спине, кожа была еще бледнее, чем обивка дивана, спина с изящными изгибами.

У него возникло внезапное, сильное чувство, что она должна бороться с ним, как обычно, что она должна отталкивать его, делать что-то, а не просто сдаваться. Не делать все, что ей говорят.

Его сердцебиение начало учащаться, запах ее кожи и волос затуманили его разум, ощущение ее под пальцами жгло, как огонь.

Он погладил ее по спине, ощущая маленькие хрупкие косточки и атлас кожи, наблюдая, как она вздрагивает от его прикосновения.

Он хотел, чтобы она стояла перед ним на коленях, обнаженная, и говорила именно то, что он хотел услышать. Так почему же этого было недостаточно?

Собственническое рычание зародилось глубоко внутри.

– Ты выйдешь за меня замуж? – он не мог произнести это как что-то менее похожее на требование, хотя его прикосновение к ее спине оставалось легким.

Ее густые и мягкие ресницы были опущены.

– Да, – это был всего лишь шепот. – Я выйду.

Опять же, это должно было заставить его чувствовать себя торжествующим и удовлетворенным. Контролирующим все им. Находящимся у руля. И все же ему казалось, что что-то выскальзывает у него из пальцев. Что-то очень, очень важное.

– Хлоя, – хрипло произнес он, сам не зная почему. – Хлоя..., – он обнял ее, мягкий изгиб ее попки прижался к твердому основанию его члена, как будто притягивая ее ближе, он мог преодолеть странное чувство расстояния, которое увеличивалось между ними.

Она была такой теплой, густые ресницы на ее щеках трепетали, и она задохнулась, когда его пальцы скользнули вниз по ее животу, обхватив ее киску ладонью.

Боже, она была такой мокрой, такой горячей. И все из-за него.

Его пальцы почти дрожали, когда он водил ими по ее гладким складкам, чувствуя, как дрожат ее ноги. Она была скользкой, ее клитор твердым как пуговка, и когда он провел по нему пальцами, ее бедра дернулись в ответ.

Да, все было именно так, как он хотел. Так какого хрена он продолжает чувствовать, что между ними расстояние? Как будто чем больше он говорил ей, что она принадлежит ему, тем меньше она была его на самом деле?

Какое это имеет значение?

А может, и не имеет. Возможно, все, что имело значение, – это то, что он сократит это расстояние любым способом.

Он убрал руку от ее промежности и сжал свой член, перемещаясь так, чтобы он мог потереться головкой своего члена о гладкие складки ее киски и по этому твердому маленькому клитору, заставляя ее извиваться, стонать и задыхаться под ним.

Заставляя ее пылать, доводя ее до отчаяния.

Только когда она задрожала так сильно, что, казалось, вот-вот развалится на части, он схватил ее за бедра и отстранился. Затем он направил головку своего члена внутри нее, чувствуя, как ее киска растягивается, чтобы впустить его, а затем сильно сжимается, заставляя их обоих застонать.

Черт, это было здорово. Она была чертовски горячей. Она собиралась убить его.

Руки Хлои лежали на диванных подушках, пальцы вцепились в ткань, глаза были плотно сжаты. Ее бедра напряглись, приглашая его войти еще глубже, но он не двигался, сдерживая себя.

Он собирался сделать это медленно, он собирался взорвать ее гребаный разум.

Она застонала.

– Вэн... Пожалуйста…

Не обращая на нее внимания, он наклонился вперед, вытянув одну руку так, чтобы она лежала на диванных подушках рядом с ней, а другой обнял ее за талию, прижимая к себе. Он накрыл ее полностью, так что между ними ничего не осталось, даже воздуха.

Затем он начал двигаться, отстраняясь, затем скользя обратно, медленно и глубоко, наслаждаясь тугой хваткой ее киски вокруг него, запахом ее шампуня, мыла и женского мускуса, пропитывающего воздух вокруг.

Она задрожала, стараясь не отставать от него.

– Боже…

Это звучало отчаянно. Черт, он тоже был в отчаянии.

Он поднял руку и откинул волосы, прижавшись губами к ее затылку, пробуя на вкус ее кожу.

Теперь между ними не было никакой дистанции, и все же он держал руку, словно железной проволокой, вокруг ее талии, прижимая к себе ее горячее маленькое тело, двигаясь быстрее, глубже. Потому что ему все еще казалось, что этого недостаточно, что может быть больше, ему просто нужно было подойти ближе.

Она издавала тихие, отчаянные звуки, прижимаясь к нему, выгибая спину, как будто это каким-то образом делало теснее их контакт. Она опустила руку на его бедро, впиваясь пальцами в его мышцы. Ему это чертовски нравилось. Ему нравилось, как она прижималась к нему, как извивалась и напрягалась под ним, отчаянно желая того, что он давал ей.

Как он мог отказаться от этого? Как он мог отпустить ее?

Он не мог. И никогда не сможет.

– Вэн..., – хрипло взмолилась она. – Вэн... Пожалуйста…

– Все в порядке, красотка, – пробормотал он. – Я понимаю. Я здесь, – крепко прижимая ее к себе, он скользнул свободной рукой между ее бедер, нащупывая клитор. Заставляя ее дергаться и трястись, пока он гладил ее, продолжая глубоко входить в нее.

Он заставит ее кончить так сильно, что она забудет обо всем, кроме этого удовольствия. Все, кроме необходимости снова и снова повторять его. Все, кроме него.

– Боже, – прошептала она. – О Боже, Вэн…

Он ущипнул ее клитор, входя в нее так глубоко, как только мог, склонившись над ней и наблюдая за ее раскрасневшимся лицом, удовольствие начало действовать и на него.

Господи, он хотел, чтобы это длилось вечно.

Хлоя всхлипнула.

– Я люблю тебя, – сказала она.

И кончила.

Глава Двадцатая

Она не хотела этого говорить, слова просто вырвались. Она просто не могла больше держать их внутри. Все, что ему нужно было сделать, – это прикоснуться к ней, и она рухнула, как замок из песка перед волной, захлестнутая наслаждением, ощущением его тела на своем и его рук, ласкающих ее. Его жар, его запах дождя и леса, то, как он двигался внутри нее, то, как он накрывал ее сверху.