Текст книги "Деликатесы Декстера"

Автор книги: Джеффри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 3

Анализ крови на принадлежность ее человеку по технологии был относительно простым и быстрым, поэтому я пренебрег указанием Деборы и все-таки остановился пообедать. Чтобы до конца быть справедливым, это оказался всего лишь сандвич навынос. К тому же я чуть не умер от голода в больнице, да еще меня вынудили покинуть Лили-Энн в мой выходной, так что один маленький кубинский сандвич не мог стать серьезной проблемой. Честно говоря, мне почудилось, будто его и вовсе не было, так как я прикончил его в машине, еще не съехав с шоссе 95. Тем не менее в свою лабораторию я вернулся в гораздо лучшем настроении.

Винс Мацуока находился в лаборатории и рассматривал что-то под микроскопом. Он взглянул на меня, когда я вошел, и моргнул несколько раз.

– Декстер, как там ребенок? – спросил он.

– Прекраснее не бывает, – ответил я, и это сочетание правды и поэтического преувеличения доставило мне больше удовольствия, чем следовало бы.

Вероятно, Винс не во всем оказался со мной согласен: он хмуро посмотрел на меня и сказал:

– Тебя не должно здесь быть.

– Ко мне обратились с просьбой почтить это место своим присутствием.

Он опять моргнул.

– A-а. Твоя сестра. – Винс покачал головой и вернулся к своему микроскопу. – Вон там свежий кофе.

Кофе действительно был похож на только что приготовленный, но то, из чего его сварили, определенно пролежало несколько лет в емкости с токсичными отходами, поскольку пить его оказалось невозможно. Впрочем, жизнь вообще череда испытаний, и выживает сильнейший, поэтому, пока я работал над образцом крови, мне пришлось влить в себя чашку мерзкого пойла. У нас в лаборатории есть несколько ампул противосыворотки, мне только и нужно было смешать ее с образцом крови и несколько раз встряхнуть пробирку. Я как раз закончил, когда зазвонил мой сотовый. Какое-то мгновение я совершенно иррационально надеялся, что это Лили-Энн, но тут же оказался перед неприкрытой реальностью – моя сестра. Не то чтобы Дебора действительно была неприкрытой.

– Ну что у тебя? – строго спросила она.

– Подозреваю, дизентерия из-за кофе.

– Не будь идиотом еще и ты, – сказала она, – мне достаточно федеральных.

– Боюсь, тебе придется их еще потерпеть, – произнес я, глядя на пробирку. Между образцом с места преступления и противосывороткой образовалась тонкая полоска преципитата. – По всей видимости, это человеческая кровь.

Дебора на мгновение умолкла, а затем сказала:

– Твою мать. Ты уверен?

– Карты никогда не лгут, – ответил я в такой манере, что мне позавидовала бы и опытная цыганка.

– Мне надо знать, чья это кровь.

– Ищи худого человека с усами. Он хромой, левша и носит черные ботинки с острыми носами.

Она немного помолчала.

– Мать твою, Декстер. Мне нужна твоя помощь, черт бы ее побрал.

– Дебора, это все, что я могу сделать с образцом крови.

– Но ты можешь хотя бы выяснить, принадлежит ли она Саманте Альдовар? – спросила она.

– Я могу провести еще один анализ и определить группу крови, – ответил я. – Поинтересуйся у родителей ее группой.

– Делай, – резко сказала она и повесила трубку.

Вы никогда не замечали, как трудно выжить в этом мире? Если ты ничего не смыслишь в своем деле, с тобой обходятся плохо, и в итоге ты теряешь работу, а если разбираешься чуть лучше, чем средний специалист, от тебя постоянно ждут чудес. Как обычно, в этой ситуации не может быть победителей. А если заикнешься об этом, не важно, насколько творчески изложишь свои жалобы, тебя тут же запишут в нытики и начнут избегать.

Честно говоря, я не против этого. Если бы Дебора оставила меня в покое, я бы сейчас был в больнице и любовался, как Лили-Энн развивает свои моторные навыки. Но я не мог себе позволить напрашиваться на то, чтобы меня оставили в покое навсегда. Не при таком состоянии экономики. Кроме того, мне необходимо думать о растущей семье. Поэтому с тяжелым вздохом смертельно уставшего человека я был вынужден вновь гнуть свою натруженную спину над рабочим столом.

День уже клонился к вечеру, когда я позвонил Деборе и сообщил:

– Это первая группа.

Я не ожидал цветистого выражения благодарности. Его и не последовало. Дебора просто фыркнула.

– Тащи свою задницу сюда, – сказала она и отключила связь.

Я отнес затребованный ею предмет в машину и поехал на юг, к Коконат-Гроув, к дому Альдоваров. Веселье все еще продолжалось, когда я добрался туда, но мое парковочное место у бамбука-переростка оказалось занято. Думая о том, скучает ли по мне Лили-Энн, я объехал вокруг квартала. Мне хотелось быть с ней, а не здесь – в темном и опасном мире кровавых брызг и очаровательного характера Деборы. Решено, я просто забегу, скажу Деб, что отбываю, и поеду в больницу. Разумеется, все это при условии, если я найду где припарковаться.

Спустя еще один круг мне наконец улыбнулась удача – место находилось в два раз дальше, чем утром, у большого мусорного контейнера во дворе маленького пустого дома. Мусорные контейнеры – это садовое украшение, которое недавно вошло в моду в южной Флориде, и теперь они появлялись повсюду как грибы после дождя. Когда дом отбирают за долги, приезжает команда с мусорным контейнером и сваливает в него все, что нашлось в доме, так, будто берет его за один угол и попросту вытряхивает содержимое. Изгнанные жильцы, ищут себе в качестве крыши над головой мост получше, банк продает дом за десятую часть стоимости, и все счастливы. Особенно фирма, сдающая внаем контейнеры.

Мне пришлось проделать долгий путь до Альдоваров от моего парковочного места с прелестным видом на помойку. Он оказался совсем не таким ужасным. Было довольно прохладно для Майами: температура не поднималась выше тридцати градусов, – и влажность не более, чем в парной, поэтому, когда я протолкнулся сквозь рой репортеров, собравшихся возле дома, на моей рубашке еще оставались сухие пятна.

Дебора стояла в группе людей, которая выглядела так, будто здесь проходил командный матч по реслингу. Гвоздем вечера, несомненно, должен был стать поединок Деб и агента Рехт. Они уже стояли нос к носу и обменивались довольно резкими замечаниями. Их напарники – соответственно Дик и Среднестатистический Федерал – как хорошие ведомые находились в стороне от основной пары, холодно глядя друг на друга. С другой стороны от Деборы с полубезумным видом стояла полная женщина средних лет, которая, казалось, не могла решить, что ей делать с руками. Она подняла их, затем опустила одну, потом обняла себя за плечи, потом вновь подняла левую руку так, что я мог заметить клочок бумаги, сжатый в ней. Она помахала им, затем снова опустила обе руки, и все это в течении трех секунд, которые потребовались мне, чтобы пересечь комнату и присоединиться к веселой компании.

– У меня нет времени на вас, Рехт, – оскалилась Деб, – и позвольте мне объяснить чтобы вы поняли: если я вижу столько крови, то речь идет о нападении и попытке убийства как минимум. – Она взглянула на меня и вновь повернулась к Рехт. – Так говорят мне мой эксперт и мой опыт.

– Эксперт? – произнесла Рехт с иронией федерального уровня. – Вы имеете в виду вашего брата? Это он ваш эксперт? – Слово «брат» она выговорила так, будто оно означало нечто живущее в пещере и питающееся отбросами.

– Вы можете предложить лучшего? – спросила Деб с настоящей злостью. Было очень приятно, что она меня защищает.

– Мне не нужны эксперты. Пропала девушка-подросток, – заявила Рехт в той же манере, – и, пока не доказано иное, это похищение.

– Извините, – попыталась вставить свое слово размахивающая руками женщина. Дебора и Рехт не обратили на нее никакого внимания.

– Чушь! – отрезала моя сестра. – Нет ни письма, ни телефонного звонка – ничего, кроме комнаты, залитой кровью. Это не похищение.

– Если это ее кровь, – заметила Рехт.

– Извините… Можно… Офицер… – Женщина настойчиво трясла своей бумажкой.

Дебора, злобно взглянув на агента Рехт, повернулась к ней и сказала:

– Да, миссис Альдовар.

Я посмотрел на женщину с интересом. Если она действительно мать пропавшей девушки, это объясняет ее странную жестикуляцию.

– Наверное, это… Вот… Я нашла, – проговорила миссис Альдовар и вновь беспомощно вскинула руки. Потом она опустила правую руку, оставив в воздухе левую, сжимавшую клочок бумаги.

– Что вы нашли, мэм? – спросила Дебора, оглядываясь на Рехт так, будто опасалась, что та сейчас бросится вперед и перехватит бумажку.

– Это… Вы попросили поискать… эм… медицинское заключение, – сказала она, задумчиво вертя листок в руках, – я нашла его. Здесь указана группа крови Саманты.

Дебора, словно всю жизнь была профессиональным баскетболистом, отточенным движением встала между миссис Альдовар и федералами, полностью лишив агента Рехт возможности увидеть, что написано на листочке, который она аккуратно и вежливо взяла у женщины.

– Спасибо, мэм, – поблагодарила Дебора, просматривая страницу. Через пару секунд она подняла глаза и уставилась на меня. – Ты сказал, первая группа.

– Верно, – подтвердил я.

Она ткнула пальцем в страницу:

– Здесь четвертая. Резус-фактор положительный.

– Дайте мне посмотреть, – потребовала Рехт, пытаясь проскользнуть вперед и добраться до листа, но Дебора блокировала ее попытки своей тыловой частью с эффективностью игрока НБА.

– Какого черта, Декстер? – произнесла Деб, будто группа крови не совпала по моей вине.

– Мне жаль. – Я и сам не знал, за что именно извиняюсь, но, судя по тону Деб, мне следовало это сделать.

– У этой девушки, Саманты, четвертая положительная группа, – задумчиво проговорила Дебора, – тогда у кого первая?

– Много у кого, – заверил ее я, – она очень распространена.

– Вы хотите сказать… – попыталась вступить в разговор миссис Альдовар, но Дебора продолжила:

– От этого никакого толку. Если это не ее кровь, тогда… Кто, черт бы его побрал, расплескал чужую кровь по стенам?

– Похититель, – встряла специальный агент Рехт, – стараясь замести следы.

Дебора повернулась к ней, и выражение ее лица представляло собой поразительное зрелище. Несколькими движениями лицевых мускулов и одной поднятой бровью она умудрилась сказать: «Как такое тупое существо умудряется завязывать себе шнурки и прикидываться нормальным человеком?»

– Скажите мне, – произнесла Дебора, оглядывая Рехт в притворном изумлении, – название «специальный агент» подразумевает некое специальное образование?

Новый напарник Деборы, Дик, издал что-то похожее на смешок, а Рехт покраснела.

– Дайте мне взглянуть на документ, – снова потребовала Рехт.

– Вы же окончили колледж, так? – светским тоном продолжила Дебора. – И ту крутую школу ФБР в Куонтико?

– Офицер Морган, – жестко произнесла Рехт, но Дебора только махнула в ее сторону бумажкой.

– Я сержант Морган, – ответила она, – и мне нужно, чтобы вы убрали своих людей с моего места преступления.

– Похищения находятся в моей юрисдикции… – начала Рехт, но Дебору уже понесло, и она оборвала ее без всяких усилий:

– Вы хотите сказать, похититель оставил на стене столько собственной крови, и ему все же хватило сил справиться с сопротивляющейся девушкой? Или он принес кровь в банке из-под майонеза и сказал: «Ты пойдешь со мной? Плюх!» – Дебора покачала головой и слегка усмехнулась. – Оба варианта кажутся мне неправдоподобными, специальный агент. – Она сделала небольшую паузу, но Рехт молчала, видя, как она разошлась. – Что кажется правдоподобным мне… девчонка посмеялась над нами, инсценировав собственное похищение. И если у вас есть доказательства, что я не права, вам лучше бы их предъявить.

– Предъявляйте, – сказал Дик с дурацким смешком, но никто, кроме меня, не обратил на него внимания.

– Как вам прекрасно известно… – начала Рехт, но ее вновь перебили. На этот раз новый напарник Деборы.

– Эй, – воскликнул он, и мы все повернулись к нему.

Он кивнул на пол:

– Дама упала в обморок.

И мы все повернулись в направлении его кивка.

Как он и сказал, миссис Альдовар лежала на полу без сознания.

Глава 4

Наступила долгая пауза, в течение которой все присутствующие не знали, что предпринять, но были полны решимости не предоставлять такую возможность противникам.

Деб и Рехт пожирали друг друга взглядами, Дик тяжело дышал, раскрыв рот, а я раздумывал, является ли помощь потерявшей сознание женщине моей служебной обязанностью в качестве эксперта лаборатории крови. Внезапно я услышал стук входной двери и какое-то оживление за моей спиной.

– Черт, – послышался мужской голос, – черт, черт, черт.

Поспорить с ним не представлялось возможности, но я тем не менее обернулся, чтобы окончательно прояснить для себя происходящее. К нам приближался мужчина средних лет, высокий, с мягким выражением лица. У него были коротко стриженные седые волосы и такая же борода. Он опустился на одно колено возле миссис Альдовар и взял ее за руку.

– Эмили? Дорогая? – Он поглаживал ее руку. – Ну же, приходи в себя, Эм.

Поскольку я всю жизнь работал бок о бок с первоклассными следователями и мне удалось кое-чему от них научиться, я сразу вычислил, что мужчина – мистер Альдовар. Моя сестра, видимо, тоже соображает довольно быстро, поскольку пришла к этому же ошеломительному заключению. Ей удалось оторвать взгляд от Рехт и внимательно посмотреть на мужчину на полу.

– Мистер Альдовар? – спросила она.

– Ну же, дорогая, – сказал он, судя по всему, не Деборе. – Да, я Майкл Альдовар.

Миссис Альдовар открыла глаза и поводила ими из стороны в сторону.

– Майкл? – пробормотала она.

Дебора опустилась на колени рядом с ними, придя к выводу, вероятно, что в сознании родители жертвы будут гораздо более интересными собеседниками, чем без него.

– Я сержант Морган, – представилась она, – расследую дело об исчезновении вашей дочери.

– У меня нет денег, – сказал он очень неожиданно для Деборы. – Я имею в виду, если потребуют выкуп. Она это знает. Саманта не может рассчитывать, что… Они уже звонили?

Дебора тряхнула головой, как будто освобождаясь от чего-то.

– Сэр, скажите, где вы были?

– На конференции в Роли. По медицинской статистике. Мне пришлось… Эмили позвонила и сказала, что Саманту похитили.

Дебора бросила быстрый взгляд на Рехт.

– Это не было похищением, – возразила она мистеру Альдовару.

Он застыл на мгновение, а потом посмотрел Деборе в глаза и спросил:

– Что вы хотите этим сказать?

– Могу я поговорить с вами, сэр? – вопросом на вопрос ответила она.

Мистер Альдовар посмотрел в сторону, а затем на свою жену.

– Давайте усадим мою жену в кресло, или что-нибудь в этом роде.

– Все в порядке, – пробормотала миссис Альдовар, – просто…

– Декстер, – Деб дернула головой в мою сторону, – принеси нюхательную соль или что-нибудь еще. Ты и Дик, помогите ей сесть.

Всегда приятно получить ответ на свой вопрос. Теперь я знал: помогать женщинам, падающим в обморок на месте преступления, входило в перечень моих служебных обязанностей.

Я присел на корточки рядом с миссис Альдовар, а Дебора отвела ее мужа в сторону. Дик нетерпеливо посмотрел на меня с видом большой красивой собаки, которая просит кинуть ей палочку.

– Слушай, у тебя есть эта нюхательная фигня?

Вероятно, весь мир считал Декстера Вечным Хранителем Нюхательной Соли. Не знаю, откуда взялся этот слух, но столкновения с реальностью он не выдерживал – никакой соли у меня не было.

К счастью, миссис Альдовар не желала ничего нюхать. Она схватила за руки нас с Диком и взмолилась:

– Помогите мне встать, пожалуйста.

Мы подняли ее на ноги. Я осмотрелся в поисках горизонтальной поверхности, не занятой представителями силовых структур, куда мы могли бы ее поместить, и заметил в соседней комнате обеденный стол со стульями.

Миссис Альдовар не так уж нуждалась в помощи, чтобы усесться.

Я обернулся на дверь, сквозь которую мы пришли. Специальный агент Рехт и ее среднестатистический спутник пробирались к ней, а Дебора, говорившая с мистером Альдоваром, старательно их не замечала. Эйнджел Батиста-неродственник стоял во внутреннем дворике у раздвижной стеклянной двери и посыпал стекло порошком для снятия отпечатков пальцев. И я знал, что дальше по коридору огромное кровавое пятно на стене все еще ожидало меня. Это был мой мир, мир насилия и крови. Моя личная и профессиональная жизнь связана с ним.

Но сегодня он утратил в моих глазах тот теплый розоватый свет, которым я столько лет наслаждался. Я не хотел находиться здесь и копаться в мусоре, оставшемся от чьего-то веселья; более того, у меня не возникало желания пойти и порезвиться самому. Меня интересовали другие вещи. На старую тропу я вернулся не по своей воле, а из сознания долга перед Деборой, но теперь единственное, к чему я стремилcя, – это мир красоты и чистых ярких цветов, мир Лили-Энн.

Дебора взглянула на меня, но, казалось, ничего не заметила и вернулась к беседе с мистером Альдоваром. Для нее я оставался декорацией, частью места преступления. Декстер в роли фона. Хватит, мне пора было возвращаться к Лили-Энн и прочим чудесам.

Избежав неприятных сцен прощания, я выскользнул наружу и пошел к своей машине, уютно устроившейся у мусорного контейнера. Было самое начало часа пик, волшебное время, когда каждый водитель чувствует себя обладателем права на любой ряд только на основании того, что ушел с работы пораньше. В прошлом я получал огромное удовольствие от вида столь неприкрытого презрения к жизни. Сегодня зрелище оставило меня равнодушным. Эти люди подвергали других опасности, чего я никак не мог допустить в мире, где мне скоро придется отвозить Лили-Энн в балетную школу. Я ехал осторожно, превышая скорость всего на десять миль в час, и это приводило других водителей в ярость. Они пролетали мимо меня, сигналя и показывая мне средние пальцы, но я упрямо придерживался своей безопасной скорости и вскоре добрался до больницы без особых происшествий.

Выйдя из лифта, я на секунду задержался, слушая тихий шепот из темных глубин подсознания Декстера. Именно здесь я почти увидел «кого-то», и ему зачем-то понадобилось наблюдать за мной. Мысль показалась мне настолько нелепой, что я только покачал головой и мысленно погрозил пальцем Пассажиру. И «кому-то», ну-ну. Я миновал памятное место и свернул за угол.

Все мои товарищи по дежурству у окна ушли, сменившись новой компанией, и Лили-Энн тоже не было видно сквозь стекло. На мгновение у меня от беспокойства отнялись ноги. Но разум взял верх. Естественно, прошло несколько часов. Никто не позволил бы ей лежать здесь в полном одиночестве так долго. Лили-Энн сейчас со своей матерью, которая скорее всего ее кормит. Я почувствовал укол ревности. Рита всегда будет занимать особое место в привязанностях Лили-Энн благодаря этой связи, к которой я не могу иметь никакого отношения.

Но, к счастью, я услышал мягкий насмешливый голос подсознания: «Ну же, Декстер, раз уж ты решил испытывать эмоции, стоит ли начинать с зависти к груди? Твоя роль ничуть не менее важна, ты должен быть уверенным любящим проводником для Лили-Энн на тернистом пути ее жизни». Я вынужден был согласиться. Кто лучше меня, всю жизнь пробиравшегося по извилистой тропе среди колючих растений, сможет помочь ей безопасно пройти сквозь чащу? У кого это может получиться лучше, чем у ныне-нормального-папочки-Декстера?

Все идеально укладывалось в схему: я оставался злодеем до этого момента, чтобы знать, как привести Лили-Энн к свету. Все выглядело совершенно логично, и, несмотря на свой опыт, который говорил, что идеальные схемы насквозь ошибочны, мне все же стало легко на душе. Вся моя жизнь была подчинена тайному Плану, и наконец Декстер узнал, в чем он заключался, и понял, какая роль отведена ему в этой игре. Теперь ясно, зачем я существую – не преследовать грешных, но наставлять праведных.

Чувствуя себя просветленным, я бодрой походкой прошел мимо сестринской к палате Риты. Она располагалась в конце коридора, где ей и положено было находиться. Лили-Энн крепко спала на груди у матери, а на прикроватном столике стоял большой букет роз. Мир оказался в полном порядке.

Рита открыла глаза и посмотрела на меня.

– Декстер, – спросила она, устало улыбнувшись, – где ты был?

– Меня вызвали на работу, – ответил я, и она непонимающе уставилась на меня.

– Работа… – сказала Рита и покачала головой. – Декстер, я… Здесь твой новорожденный ребенок.

В этот момент Лили-Энн слегка пошевелилась во сне – это у нее замечательно получилось.

– Да, я знаю, – попытался я успокоить Риту.

– Не понимаю… Как ты мог взять и уйти на работу? – Такого раздражения в ее голосе мне не доводилось слышать. – У тебя только что родился ребенок. И ты идешь на работу? В такой момент?

– Прости меня, – попытался я оправдаться, – я был нужен Деборе.

– И мне, – прошептала Рита.

– Мне очень жаль, – сказал я, и, как ни странно, это было правдой. – Я не знаю, как надо вести себя в таких случаях.

Она посмотрела на меня и вновь покачала головой.

– Я постараюсь научиться, – произнес я с надеждой.

Рита вздохнула и закрыла глаза.

– Ну хотя бы цветы, которые ты прислал, оказались действительно красивые, – сказала она, и где-то в темных закоулках подсознания Декстера зазвенел звоночек.

Естественно, я не посылал никаких цветов. Мне еще не хватало опыта в супружеском лицемерии, чтобы выдумать такое. Да и в голову не пришло, что откликнуться на срочный вызов на работу было ошибкой, а что уж говорить о попытке загладить свою вину цветами. Конечно, у Риты имелось много друзей, которые могли их прислать, и я знал нескольких, кто значился друзьями в теории, – даже Дебора в редкую сентиментальную минуту послала бы цветы, каким бы невероятным поступком это ни казалось. В любом случае в букете не просматривалось ничего такого, из-за чего следовало бы волноваться.

Но я беспокоился. Сигнал тревоги в моем мозгу не умолкал, свидетельствуя, что все не так, как должно быть. Я сделал вид, будто хочу понюхать цветы, и прочитал прилагавшуюся к ним карточку В ней не было ничего необычного – просто небольшая бирка, на которой оказалось написано: «Поздравляю нас!» – и, ниже, синими чернилами: «Почитатель».

Откуда-то из тех глубин подсознания, где звучал сигнал тревоги, послышался нехороший смешок. Темный Пассажир находил происходящее забавным, и у него имелись причины для этого. О Декстере можно сказать много разного, но «почитатель» находится далеко не в первой десятке. Насколько мне известно, почитателей у меня не было. Все, кто знал меня достаточно хорошо, чтобы ими стать, уже мертвы, разрезаны на части и погребены в укромных местах. Так кто же мог подписаться подобным образом? К тому же, как мне известно из личного опыта, друг или член семьи написал бы на карточке свое имя в надежде получить благодарность за цветы. Строго говоря, обычный человек уже давно позвонил бы и спросил: «Ты получила мои цветы? Я хотел быть уверенным, поскольку они такие дорогие».

Ясно, раз Рита думала, что розы прислал я, никто не звонил. Кроме того, в них, кажется, не заключалось никакой угрозы.

Так почему я чувствовал, как тревога на крошечных ледяных лапках карабкается по моему позвоночнику? Отчего я был уверен, что мне и, следовательно, Лили-Энн угрожает какая-то неясная опасность? Я попробовал рассуждать логически, и это обычно получалось у меня неплохо. Конечно, сказал я себе, дело не только в цветах от незнакомца, но и в том, что я все-таки видел кого-то утром. Когда я поразмышлял над этим, то понял: объяснением моей тревоги является нечто вероятное, и оно может представлять какую-то опасность. А может и не представлять. В общем, что-то в этом роде.

Сформулированная таким образом ситуация заставила меня почувствовать себя неуютно.

Лили-Энн преследовал идиот.

И меня тоже.