Текст книги "Хватай и беги"

Автор книги: Джефф Эбботт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Джефф Эбботт
Хватай и беги

Пролог
Элен, превратившаяся в Еву

Чтобы исчезнуть, прежде всего нужно сделать следующее. Для начала позаботьтесь о путешествии туда, где вы раньше никогда не бывали. Вам нравится Вегас? Тогда забудьте на ближайшие пять лет об игровых автоматах и Вейн Ньютоне. Вы любите поразвлечься шопингом в Нью-Йорке? Нет-нет, дорогуша, даже не думайте об этом – ваша тень уже не сможет скользить по тротуарам Бродвея. Так должно быть, потому что, избавляясь от оболочки своей предшествующей жизни, вы уходите из созданного вами мира и не имеете права наступить на любой из своих старых следов.

Итак, много лет назад, оставив Бейба и сыновей в Порт-Лео, я отправилась в Монтану. Терпеть не могу холодную погоду, она никогда не вызывала у меня положительных эмоций. Я – девушка с побережья, привыкшая ощущать на своей коже нежные поцелуи солнца, но теперь морской берег стал для меня запретной зоной. Бейб лучше других знает, как я обожаю валяться на теплом песке и заниматься рыбалкой, но не думаю, что до своего бегства я хоть раз произносила вслух слово «Монтана». Не уверена, что смогу найти этот штат на карте, хотя вряд ли спутаю его с Вайомингом, который, как мне известно, имеет форму квадрата.

Я перекрасила волосы в рыжий цвет, поскольку едва ли кому-то придет в голову, что можно стать рыжей преднамеренно, ведь, как правило, рыжеволосые перекрашиваются в шатенок, скрывая свою огненную природу. И еще мне пришлось постараться, чтобы избавиться от своего тягучего техасского акцента и характерных словечек. Людям я говорила, что приехала из Калифорнии, которая всегда славилась разношерстным населением. Кроме того, в моем старом чемодане был спрятан заряженный пистолет, так как забота о безопасности является необходимым злом в этом жестоком мире.

От Джима не было никакого толка; он тоже не любил холод и постоянно ныл, что низкая температура здешних мест вызывает в его мошонке болезненные ощущения. Он боялся заняться поисками работы и без конца повторял, что далласские газеты наверняка поспособствовали появлению его фото на всех телевизионных каналах, хотя мне ни разу не попалась на глаза информация о розыске Джеймса Пауэлла. Дважды я ездила в местную университетскую библиотеку, где получали «Даллас морнинг ньюс», но после заголовков первой недели, вроде «Исчезнувший служащий предположительно присвоил полмиллиона», никаких упоминаний о нем или его фотографий не было. Единственное фото Джима, которое им удалось найти, прилагалось к его личной карточке, заполняемой при поступлении на работу в банк. Но на этом снимке Джим улыбался довольно неестественно, а его волосы были непривычно длинные. Обо мне вообще не было ни слова. Правда, библиотека не получала газету «Корпус Кристи», где должны были написать обо мне, но заголовок, который я себе мысленно представила, звучал бы достаточно тривиально; «Исчезла мать шестерых детей». Это, конечно, выглядело не так интересно, как растрата огромной суммы, но было во много раз более грустно.

Итак, в прессе Далласа я не обнаружила никаких упоминаний о себе в связи с банковским растратчиком Пауэллом, и это мне очень нравилось.

После чтения очередной газеты в Боузмене я сидела за чашкой кофе и курила, стараясь не думать о мальчиках. Мне не хотелось вспоминать, как четверо старших отправились в кино с моим приятелем Георгием, а я поцеловала их в последний раз, хотя они об этом совершенно не догадывались. Я отгоняла мысли о моих младших – Марке и Уите, со смехом бегавших друг за другом по двору и не желавших ложиться в постель. Помнится, Уит забрался на лестницу, уверяя, что не хочет спать, и спросил, куда это я собралась. Мне все-таки удалось его уложить, и я ушла, не оглядываясь. Двадцать минут сдерживаемых рыданий по дороге на север – это было все, что я могла себе позволить.

Если бы Уит спросил меня еще раз, возможно, я осталась бы. Мне почему-то думалось, что бегство от собственных детей будет несложным делом и я легко освобожусь от цепких оков их маленьких рук, но это оказалось самым трудным решением в моей жизни. В какое-то мгновение мне ужасно захотелось взять одного из них с собой – Уита, который вертелся рядом со мной, а его милая мордашка была зеркальным отражением моего собственного лица. Он был единственным, кто унаследовал мои черты, в отличие от предшествующих пяти копий Бейба. Но в этом случае полиция и Бейб никогда бы не прекратили искать меня. Никогда. Разумеется, и Джиму тоже не нужна была лишняя обуза во время нашего поспешного бегства.

Могло показаться, что неутихающая боль и мысли о вынужденной разлуке с детьми должны были иссушить мою душу, но шли дни, и образы мальчиков в моем сознании все больше превращались в маленьких призраков, постепенно отдаляясь от меня и напоминая, что теперь они принадлежат только их отцу. Я старалась не вспоминать о детях, поскольку так было легче, и была готова окунуться в другую жизнь, наполнив ее новым смыслом.

Но тут начались проблемы с Джимом.

Однажды в мотеле, сидя в моей комнате, он снова начал пить и, после того как принял пятую порцию виски, уменьшив содержимое бутылки наполовину, начал жаловаться и скулить об утрате теплого солнца Далласа. Джим вспоминал о любимых мексиканских ресторанчиках, о своем удобном доме возле университетского парка и старой комфортабельной жизни, которую он сам у себя украл.

Я курила, наблюдая за тем, как он поглощает свое виски. Когда у меня появились дети, я бросила курить, но сейчас меня радовал маленький яркий огонек, замерший в моей руке.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо, – бубнил Джим. У него явно отсутствовала склонность к выражению мыслей в более приличной манере.

Джиму всегда не хватало самообладания, без которого так трудно выжить в мире борьбы и конкуренции. Он украл в своем банке полмиллиона и сейчас был всецело поглощен осознанием собственной вины. Сожаление о своем поступке мешало ему ясно мыслить и действовать. Если вы что-то совершаете, то должны быть готовы к личной реакции на это действие. В свое время я согласилась бежать вместе с ним, бросив семью, и мне удалось справиться с собой гораздо лучше, хотя он оставил в прошлом всего лишь беспечную жизнь холостяка.

– Мне уже пора уходить, – заметила я.

Работая в баре, расположенном по соседству с мотелем, я подавала пиво местным бездельникам, и в этом не было ничего общего с деньгами или бухгалтерией, то есть с тем, чем я занималась до замужества. К счастью, мои клиенты не относились к категории тех, кто любит задавать вопросы, и меня это вполне устраивало. Работа спасала меня на несколько часов от нытья Джима и его мрачных ностальгических перемен в настроении.

– Иди, – сказал он. – Уходи, со мной все будет хорошо.

– И ты найдешь успокоение на дне бутылки.

– Пойми, Элли, у меня депрессия.

– Я заметила. – Вздохнув, я встала и приготовила ему чашку растворимого кофе, заранее зная, что он дождется, пока тот остынет, а затем выльет его в раковину.

– Эти деньги, – заговорил он. – Я ведь не просто украл их из банка.

Я ждала продолжения, застыв с банкой кофе в руке.

– Большую их часть я спер у клана Беллини, – выпалил он.

– Кто такие эти Беллини?

– Люди, на которых я работал на стороне. Они из Детройта. – Он судорожно сглотнул и провел ладонью по губам. – Я отмывал для них деньги в банке.

– Люди из Детройта, – подвела я итог, – да еще с итальянской фамилией. Надеюсь, ты шутишь?

– К сожалению, нет. Они обязательно будут искать меня.

Я рухнула на диван.

– Но почему ты мне раньше не сказал?

– Я… боялся, что ты не поедешь со мной. – Джим сделал глоток прямо из бутылки, и на его губах осталась маленькая янтарная капля виски. У него были самые бледные губы, которые я когда-либо видела.

– Эти деньги были уликой, – сообщил он. – Я должен был легализовать большую сумму путем проведения денег через несколько счетов. Но федеральные агенты могли поймать меня на горячем. Вот так и получилось, что я… взял их.

– Джим, тогда, может, нам следует вернуться в Даллас и отдать деньги федералам? В противном случае бандиты никогда не прекратят тебя искать.

Он молча уставился на меня. В воздухе повисла зловещая тишина. На лице Джима застыло мрачное выражение. Через какое-то мгновение он решительно повернулся и схватил меня за руку, вонзив ногти своих тонких пальцев в мою кожу.

– Джим, прекрати. Мне больно. – Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Так что ты предлагаешь? Хочешь вернуться в Техас?

– Это только один из вариантов. Пожалуйста, отпусти мою руку.

– А ты знаешь, что сделает со мной Томми Беллини? – Джим сжал мою руку еще крепче и криво ухмыльнулся. Казалось, он получал удовольствие от возможности сломать мне кости. – Да от меня только мокрое место останется.

– Прошу тебя, давай уедем.

– Тебя совершенно не волнует, что будет со мной. – От него несло перегаром. – Что, скучаешь по своим отпрыскам?

– Нет. – Я почувствовала, как по спине пробежал холодок и тело покрылось мурашками.

– Неправда, – возразил он. – Ты тоскуешь по своему отродью, и тебя тянет домой. Вернувшись, ты начнешь говорить. Обо мне, об украденных деньгах…

– Ты пьян. – Я схватилась за бутылку, намереваясь опустить ее на голову Джима.

Он, покачиваясь, встал и вырвал у меня бутылку. Затем, отпустив наконец мою руку, толкнул меня на кровать. Я успела только подумать: «Кажется, номер не прошел, по крайней мере на этот раз».

– Ты должна ясно понимать, Элен, – произнес Джим, глядя на меня исподлобья. – Ты сделала выбор и больше никогда не увидишь своих детей.

– Я это знаю.

– Ты не только должна знать это, ты обязана жить с этим. – Поморщившись, он снова глотнул из бутылки и выглядел при этом таким жалким и несчастным, что я едва не рассмеялась.

– Я вовсе не хочу, чтобы дети пострадали, – заверил он.

Опять наступило взрывоопасное молчание. Я медленно потирала кончиками пальцев болевшее запястье.

– Ты намерен запугивать моих детей, Джим? – с недоумением спросила я, не совсем понимая, как он может такое говорить.

– Элен, ты сказала, что нужно обратиться к федералам и вернуться в Техас, а я сейчас вспомнил об одном приятеле, который очень хорошо умеет организовывать… определенные ситуации. – Последовала пауза. Тяжело вздохнув, Джим продолжил: – Побережье весьма опасно для маленьких детей. Во время плавания возможны судороги. А еще очень опасны подводные течения. – На его пьяной физиономии появилась улыбка.

Возможно, я плохая мать, но тем не менее мать, поэтому во мне все задрожало от нарастающего ужаса. Машинально массируя пострадавшую руку, я почти жалобно произнесла:

– Не делай этого, Джим. Прошу тебя.

– Тогда не дави на меня, ладно? – сказал он, глядя куда-то в сторону.

Я предоставила ему возможность поверить, что его слова до смерти напугали меня.

– Они ведь всего лишь маленькие дети.

– А ты, как я вижу, мамаша года. – Сейчас его голос звучал так, будто он сожалел, что ему придется отказаться от идеи разобраться с мальчиками. Подбодрив себя очередным большим глотком спиртного, Джим продолжил: – Давай забудем о Техасе и останемся тут. Беллини никогда не придет в голову искать нас здесь.

– Хорошо, – с готовностью согласилась я, хотя прекрасно понимала, что все идет наперекосяк.

Джим остался наедине со своей бутылкой, а я отправилась на работу, размышляя над тем, насколько реальны его угрозы. Может, он элементарно блефует? А если нет? Мысль о том, что мои дети могут пострадать, постоянно терзала меня. Лихорадочно перебирая в уме возможные варианты и думая, как уберечь мальчиков, я решила позвонить Бейбу и убедить его увезти детей из Порт-Лео. Сняв трубку в платной кабинке, я набрала номер, но никто не ответил. Я не могла понять, плохо это для меня или хорошо. А если на том конце провода только и ждут, чтобы я позвонила? Повесив трубку, я отправилась в бар, ощущая нарастающий приступ головной боли.

У меня не было никакого желания иметь дело с Бейбом. Свои проблемы следует решать без посредников. В тот вечер в баре было тихо, так что у меня было достаточно времени для раздумий. Разработав четыре различных плана, я должна была сделать единственно правильный выбор, чтобы осуществить один из них. Я сосредоточилась на своих мыслях, машинально собирая со столов пивные кружки и игнорируя трансляцию бейсбольного матча по телевизору, который был окутан тонкой пеленой табачного дыма.

Я вернулась в унылый мотель, унося с собой запах сигарет и пива. Джима в моей комнате уже не было. Оказавшись в Боузмене, я настояла на том, чтобы у нас были отдельные комнаты, поскольку старалась держать определенную дистанцию в нашей новой жизни.

Впрочем, у меня был ключ от его комнаты, и я отправилась к нему. Пьяный Джим раскинулся на кровати, распространяя вокруг себя запах виски, лука и гамбургера. На столе валялся пакет с остатками еды.

– Джим, – позвала я. – Ты не спишь? – Я стала тыкать его пальцами в щеки, шею, живот и промежность, ожидая хоть какой-то реакции. Однако мои усилия оказались напрасными. Он лежал неподвижно, и только из его рта вытекла капля слюны, задержавшись на небритой щеке.

– Не пытайся запугивать моих детей, ты, ослиная задница, – прошипела я.

Он даже не пошевелился, продолжая похрапывать во сне.

Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к себе в комнату. Я открыла маленький чемодан и достала пистолет, который приобрела по дороге в Даллас, заплатив наличными и назвавшись вымышленным именем. Тщательно протерев оружие старой тенниской, я завернула рукоять в ткань и, пройдя через коридор, вернулась в комнату Джима. Глубокая тишина мотеля ощущалась физически и давила на уши. Окутанная непроницаемым мраком, я застыла на несколько секунд, а потом сунула дуло в вялый приоткрытый рот и нажала на курок.

Резкий звук выстрела заставил меня подпрыгнуть на месте.

Я осторожно вложила пистолет в его руку, развернув предварительно тенниску, намотанную на рукоятку, и на цыпочках возвратилась в свою комнату. Часы показывали час ночи. Я решила подождать, не привлек ли выстрел чье-либо внимание, но в мотеле было тихо. Ничто не нарушало тишину: не было слышно ни приближающегося рева сирен, ни встревоженных голосов постояльцев, ни вообще каких-либо звуков.

Я приняла душ, смыв с волос запахи бара, и упаковала вещи.

Мы оплачивали свои комнаты на неделю вперед, и до следующего платежа оставалось еще два дня. Я взяла банковские деньги, украденные Джимом у бандитов, и поехала на арендованной нами машине в круглосуточное кафе. Подкрепляясь яичницей и тостами с земляничным джемом и попивая кофе, я наблюдала, как ночь за окном медленно сереет, постепенно приобретая оранжевый оттенок. Это было довольно красиво, но совсем не так, как наступает рассвет в заливе. Погрузившись в воспоминания, я увидела в окне своих сыновей, которые мелькали передо мной словно маленькие привидения, но это была всего лишь игра воображения, вызванная нервным напряжением. Разлука с детьми оказалось очень болезненной, но в то же время мне не хотелось видеть их, потому что эта глава моей жизни была уже закрыта. Я улыбнулась детям-призракам, и их бледные лица исчезли за темным стеклом.

В семь утра я уже приехала в аэропорт Боузмена, оставив арендованную машину на стоянке. По радио ничего не говорили про самоубийство или убийство в мотеле «Пайн Коун». Джим имел обыкновение вставать довольно поздно, поэтому горничная не должна была появиться, чтобы убрать у него, раньше десяти, тем более что я не забыла повесить на ручке его двери табличку «Не беспокоить». Так что до двух часов дня Джима никто не побеспокоит, а может быть, и до следующего утра. Горничные мотеля вовсе не горели желанием проявлять излишнюю инициативу.

Еще через час под именем Евы Майклз, которое мне пришлось использовать с тех пор, как мы покинули Техас, я уже находилась в самолете, направлявшемся в Денвер, и молила Бога, чтобы в багаже не потерялся мой чемодан с пятьюстами тысячами долларов. Этим рейсом летели в основном бизнесмены; салон был заполнен не в такой степени, как мне бы хотелось, и возрастала вероятность того, что меня могут запомнить. Мой сосед оказался излишне любопытным и сразу поинтересовался, куда это я направляюсь в такую рань. Мне хотелось сообщить ему, что я бросила мужа и шестерых детей, пристрелила своего гнусного любовника и прихватила с собой полмиллиона украденных долларов.

Естественно, ничего такого я не сказала, а сообщила лишь, что работаю в баре и лечу в Денвер, чтобы повидаться с бойфрендом, который принимает участие в полупрофессиональном чемпионате борцов. Мужчина тут же потерял ко мне всякий интерес, и у меня появилась возможность закрыть глаза и немного расслабиться. Какая-то часть меня все еще стремилась домой, но только часть. Признаюсь, что в тот момент я больше была озабочена тем, что людей из Детройта, у которых Джим стащил деньги, вряд ли остановит тот факт, что он уже мертв. Так или иначе, они должны пойти по моему следу. Сейчас забавно вспоминать об этом, но тогда я действительно не слишком боялась преследования со стороны полиции. Зато одно имя Томми Беллини, которого так боялся Джим, пугало меня.

Конечно, полмиллиона – это целая куча денег, но на них не проживешь всю жизнь, по крайней мере с должным блеском. Поэтому я напряженно размышляла о том, как постучаться в нужную дверь и войти в жизнь, которая окажется для меня гораздо более приятной, чем процесс воспитания шестерых детей.

На протяжении всего полета я просидела с закрытыми глазами, просчитывая возможные повороты в своей жизни в течение последующих нескольких дней.

В аэропорту Денвера я надолго не задержалась. Получив драгоценный чемодан и подправив макияж, я взяла напрокат очередную машину, влившись в плотный автомобильный поток, направлявшийся в сторону Детройта.

Мой путь лежал на восток. Бейб и дети отлично знали, что я ненавижу холод, но за мной следовала тень Томми Беллини. И еще мне нужен был новый друг сердца.

Тридцать лет назад я думала, что Монтана станет последним местом, где мне предстоит найти приют, но я ошибалась.

Глава 1

– Прекратите поиски, судья, – сказал Гарри Чайм. – Это самый лучший совет, который я могу дать вам.

Уит Мозли сжал пальцами бутылку пива и увидел, что его подруга Клаудия Салазар придвинулась к нему на дюйм ближе, демонстрируя молчаливую поддержку.

– Я так просто не сдамся, – возразил Уит. – Не собираешься ли ты сообщить мне, что зашел в тупик?

– Нет, – ответил Гарри. – Я просто хочу сказать, что поиски вашей матери – не самая лучшая идея. Это может оказаться, скажем так, опасно.

– Опасно? Ты, должно быть, шутишь? – спросил Уит.

– Я не часто доверяю предчувствиям, но у меня есть одна догадка в отношении того, где можно найти ее следы. Но, прежде чем продолжить поиски, я должен знать, насколько вы готовы рисковать.

Клаудия положила руку на плечо Уита.

– Уит – крепкий орешек, Гарри. Выкладывай все как есть.

Гарри легко провел ладонью по темным волосам. В очках, желтом шелковом галстуке и твидовом пальто, он не слишком походил на частного детектива. Со своей взъерошенной шевелюрой он больше напоминал преподавателя английского языка, но в его доброжелательной манере общения было нечто, вызывавшее у судьи Уита доверие. К тому же Гарри был инструктором Клаудии в полицейской академии еще до того, как она стала работать в управлении Порт-Лео. Сейчас, сделав глоток чая со льдом и отставив свой стакан, детектив пристально смотрел на Уита, будто пытаясь измерить силу его духа.

– Вам может не понравиться то, что вы услышите, судья. В случае утечки этой информации есть вероятность, что в следующий раз вас не выберут на эту должность. – Он понизил голос: – Кроме того, я знаю, что ситуация с вашим отцом достаточно деликатная, чтобы…

– Гарри, – прервал его Уит, – врачи дали отцу четыре месяца. В течение многих лет он хотел узнать, что же в его поведении заставило мою мать бросить достойную жизнь и шестерых сыновей, любивших ее. Я надеюсь, ты сумеешь разыскать эту женщину, а я притащу ее домой и поставлю перед отцом, прежде чем он умрет. Я желаю, чтобы она объяснила мотивы своего поступка. Меня не волнует, разрушу ли я при этом ее прекрасное существование, если оно сейчас имеет место.

Они расположились в задней части «Вайткэп» – маленького рыбного ресторанчика с видом на залив Корпус Кристи. В этот будний февральский день в нем было пусто. Мрачное небо цвета жженого древесного угля нависло над продуваемым холодным ветром заливом, который простирался перед ними. Здание ресторана было выкрашено веселой желтой краской; столы в зале располагались довольно тесно, но заполнявшие их за ланчем гости уже испарились, устремившись на Оушен-авеню, к относительно небольшим домам центральной части города или к огромным особнякам, выстроившимся вдоль улицы.

Гарри Чайм выложил на стол целый ворох своих бумаг.

– Значит так, – произнес он. – Мне известно, что ваш отец нанимал сыщиков для ее поисков в течение нескольких месяцев после того, как она исчезла.

– Да, – подтвердил Уит. – Именно тогда Бейб начал пить и махнул на все рукой.

– Похоже, что детективы не слишком преуспели в розыске.

– А сейчас в игру вступает наш Гарри, – улыбнулась Клаудия. – Я верю, что у тебя все получится, потому что ты гений.

Гарри пропустил комплимент мимо ушей.

– Исчезновение вашей матери в основном рассматривалось под тем углом зрения, что она просто устала от замужества и необходимости растить шестерых детей. – Гарри положил руки на папку. – Они видели в ней женщину, собравшую чемодан, нанявшую адвоката, чтобы развестись, и уехавшую в поисках лучшей жизни. Но в любом случае развод подразумевает, что она может вернуться, чтобы снова увидеть детей. Если же она ни разу не появилась и никак не дала о себе знать, это должно означать, что с ней случилось нечто плохое. Но подобная теория в действительности является полнейшей чепухой, – подытожил Гарри. – По той простой причине, что она уехала не одна.

Уит покачал головой.

– Никто не пропадал одновременно с ней из Порт-Лео или любого из близлежащих городов. Она не могла тогда уехать вместе с бойфрендом.

– Я изучил информацию обо всех людях в Техасе, исчезнувших в том же месяце, что и ваша мать. Всего их оказалось девятнадцать, не считая Элен Мозли. Четырнадцать позже обнаружились, целые и невредимые. С остальными пятью все сложилось иначе. Двое из них были детьми, которых похитили и убили: одного – в Форт-Уэрте, а другого – в Хьюстоне. Третьей оказалась молодая женщина из Тексарканы, которая была изнасилована и убита, а затем, три месяца спустя, найдена на отмели в реке Сабин. Четвертым был пожилой мужчина со старческим психозом, ушедший из дома престарелых в Эль-Пасо и погибший в пустыне вследствие паралича. А вот пятым оказался Джеймс Пауэлл.

– Мне незнакомо это имя, – заметил Уит.

– Джеймс Пауэлл был сотрудником банка в Далласе. Он похитил в своем банке более полумиллиона наличными и скрылся. Через три недели он совершил самоубийство в городе Боузмен, штат Монтана. Фактически он исчез за неделю до вашей матери. – Гарри Чайм открыл папку. – И этот Пауэлл регулярно ездил на рыбалку в Порт-Лео.

– Многие люди делают то же самое, – вставила Клаудия. – Какие у тебя есть доказательства их связи?

– Описание женщины, которая проживала с Джеймсом Пауэллом в мотеле Боузмена и уехала после его смерти, совпадает с описанием вашей матери, за исключением цвета волос.

Уит поправил очки.

– Действительно интересно.

– Я начал поиски в Далласе и Боузмене и собрал кое-какие сведения о Джеймсе Пауэлле. Оказалось, что он говорил своему приятелю в банке, что у него роман с замужней женщиной. Правда, он не упоминал о Порт-Лео, но рыбачил там почти ежемесячно.

– У женщины с шестью маленькими детьми не хватит энергии на любовные приключения, – сказала Клаудия.

– Шестеро мальчишек, путающихся под ногами, вполне могут подтолкнуть к интрижке на стороне, – задумчиво произнес Уит. – Мы очень часто оставались одни, Клаудия, или же находились под присмотром бабушки, или с друзьями. Думаю, что у моей матери была возможность встречаться с мужчиной. Другое дело, что довольно трудно скрывать это в течение длительного времени.

– Все значительно упрощается, если он не местный, – сказал Гарри. – В этом случае гораздо меньше шансов, что о нем узнают. Он мог останавливаться в разных отелях или же в Рокпорте, Порт-Аранзасе и Лорел Пойнте, где Элен никто не знал.

– Я хочу спросить относительно этого Джеймса Пауэлла. Это точно было самоубийство? – Клаудия старалась не смотреть на Уита.

– Неплохая гипотеза, – невозмутимо заметил Уит.

Гарри извлек из папки фотокопию поблекшего от времени полицейского рапорта.

– Никаких следов борьбы, но, согласно отчету по интоксикации, он находился в состоянии опьянения. На пистолете не было отпечатков, кроме его собственных.

– А эти полмиллиона не всплыли? – поинтересовалась Клаудия.

– Нет. Данное обстоятельство, разумеется, весьма заинтересовало детективов.

– А женщину, которая была вместе с ним, никогда не подозревали?

– Конечно, ее рассматривали в качестве подозреваемой, но проблема в том, что след Евы Майклз потерялся. Они с Пауэллом жили не вместе, снимали отдельные комнаты, находящиеся рядом по коридору. Женщина приехала в мотель на неделю позже, и, по свидетельству горничной мотеля, вначале они не были знакомы. Пару раз горничная видела, как они ходили к друг другу, но и только. Эта женщина уехала в ту же ночь, когда умер Пауэлл.

– Ева Майклз. Элен Мозли, – медленно произнес Уит.

– Вот именно. В соответствии с отчетами детективов, женщина с именем Ева Майклз купила билет на самолет из Боузмена, а затем, прилетев в Денвер, арендовала там автомобиль, используя фальшивую кредитную карточку. Машина была найдена брошенной в Де-Мойн, в штате Айова. Затем след Евы Майклз затерялся, и полиция Боузмена больше ничего не смогла раскопать.

– Значит, моя мать, если она была этой женщиной, является убийцей и воровкой, – подытожил Уит. – Думаю, что на данный момент я узнал о ней вполне достаточно.

– Но, может быть, это не она, – сказал Гарри. – Существует и вторая часть моего расследования, которая тоже содержит малоприятные сведения. Оказалось, что Джеймс Пауэлл занимался отмыванием денег через свой банк для парочки небольших предприятий в Далласе, которые служили прикрытием организованного криминального клана в Детройте, семьи Беллини. Деньги были украдены со счетов, которые он открыл для них. Эти парни могли перехватить Пауэлла в Боузмене. Однако я уверен, что в этом случае бандиты вдоволь поиздевались бы над ним, прежде чем убить, но на теле убитого не было никаких следов побоев или пыток.

– Но в этом могло и не быть надобности, – заметила Клаудия. – Они нашли деньги, взяли их и аккуратно убили его.

– Инсценировка самоубийства – это не их стиль, – возразил Гарри. – И они вряд ли оставили бы тело в мотеле.

Уит потянулся через стол за старым полицейским отчетом и стал изучать описание женщины.

– «Рост – пять футов, шесть дюймов. Вес – примерно сто сорок фунтов, привлекательное лицо, зеленые глаза, рыжие волосы», – читал он вслух. В качестве приложения в отчете имелся эскизный рисунок, в целом похожий на портрет его матери. – Здесь говорится, что она работала официанткой в пивном заведении. Но зачем ей понадобилось устраиваться на работу, если у них было полмиллиона наличными?

– Чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, – резонно предположил Гарри.

– У этой Майклз рыжие волосы, а моя мать была шатенкой.

– Это всего лишь мера предосторожности, если она находилась в бегах вместе с растратчиком из банка, – сказал Гарри. – Вы не помните, кто-либо еще интересовался вашей матерью после ее исчезновения? Кто-нибудь из незнакомцев?

– Нет. Отец знал бы об этом.

Лицо Гарри смягчилось.

– Как он держится?

– Ему приходится нелегко. – Уит бросил взгляд на залив, который уже не был пустынным в этот зимний день. Одна парусная лодка смело рассекала серые волны, резко разворачиваясь и поднимая фонтан искрящихся брызг. – У него ужасное состояние. Он знает, что умирает, а тут я еще сообщу ему, что моя мать сбежала с растратчиком из Далласа, который был связан с гангстерами и покончил жизнь самоубийством. – Уит покачал головой. – Возможно, что подручные Беллини поймали и убили их обоих, но спрятали ее тело где-то в другом месте.

– И при этом похожая на нее женщина в тот же день уехала из Боузмена? – тихо произнесла Клаудия. – Будем считать, что она убила любовника и прихватила деньги. Или же Пауэлла замучили совесть и страх и он покончил с собой, а она опять-таки взяла эти деньги.

– Разумно, – похвалил ее Гарри. – Ты здорово соображаешь, Клаудия. У этой женщины был небольшой выбор. Одна из возможностей – вернуться домой.

– Она этого не сделала, – констатировал Уит.

– Вторая – это удариться в бега и жить в постоянном ожидании, что до тебя рано или поздно доберутся Беллини.

– Этот выбор представляется вполне логичным, – сказала Клаудия.

– Да, и тогда вы можете поставить крест на ее поисках, – заявил Гарри. – Но я допускаю третий вариант – отправиться к Беллини, чтобы вернуть деньги, и таким образом покончить с этой историей.

– Это колоссальный риск, – заметила Клаудия.

Гарри извлек из папки очередную порцию скрепленных степлером бумаг.

– Верно. Тони Ларго известен как акула, промышлявшая в сфере займов в Далласе, и он был довольно близок к Джеймсу Пауэллу. Он обратился к федералам примерно через десять лет после смерти Пауэлла и сообщил, что по улице пошел слушок, будто Беллини искали Пауэлла, но не смогли добраться до денег. К тому же несколько лет назад Беллини потеряли былое влияние. – Гарри раскрыл очередную папку. – У федералов никогда не было весомых финансовых улик, чтобы обвинить Беллини в рэкете. Томми Беллини, глава клана, подчищал за собой и своими головорезами не хуже опытной сиделки. Это был самый беспощадный бандит в криминальных кругах Детройта, но при этом умевший оставаться в тени. Так продолжалось до тех пор, пока пару лет назад он не убил другого босса, причем без соответствующего согласования. Тем самым Томми привлек к себе слишком пристальное внимание, и за это его практически отстранили от дел – другие семьи просто перестали с ним работать. Его жена происходит из богатой техасской фамилии, поэтому они вернулись в ее родной Хьюстон. Он занялся импортом дорогого текстиля, ковров, произведений искусства и прочего в том же духе. Все было легально, тем более что за ним тщательно присматривали. Вероятно, он ввозил кокаин и гашиш, но как я могу знать об этом точно? Полиция Хьюстона однажды попыталась прижать Беллини, но он подал на них иск и размазал их задницы по асфальту, выиграв в суде компенсацию в миллион долларов, так что я даже не представляю, как они могли следить за ним после этого. – Гарри вытащил газетную вырезку. – Месяц назад у Томми случился инсульт прямо за рулем «ягуара», когда он ехал по трассе вдоль залива. Машина разбилась. Двое его приятелей, сидевших на заднем сиденье, погибли, а Томми Беллини до настоящего времени находится в коме.