Текст книги "Дай пять "

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Звона уже гораздо меньше.

Морелли искоса взглянул на меня:

– Ты ведь не собираешься вести спокойный образ жизни, верно?

– Определи, что значит «спокойный».

– Посиди дома, почитай, телевизор посмотри.

– Может, что–то такое и сделаю.

Морелли въехал на мою стоянку и, развернувшись, остановился.

– Когда будешь в состоянии, тебе нужно заехать в участок и составить формальное заявление.

Я выскочила из машины.

– Ладно.

– Погоди, – сказал Морелли. – Я поднимусь с тобой.

– Не нужно. В общем, спасибо. Со мной все хорошо.

Морелли снова усмехнулся:

– Боишься, что не совладаешь с собой, станешь умолять зайти и потащишь в постель?

– Размечтался, Морелли.

Когда я очутилась в квартире, красная лампочка на телефоне мигала, мигала и мигала. А на диване спал Торчок.

– Что ты здесь делаешь? – заорала я на него. – Убирайся! Пошел вон! Здесь тебе не отель «Риц». Ты хоть понимаешь, что это взлом и проникновение?

– Боже, да не бесись ты так, – посоветовал он, поднимаясь на ноги. – Где ты была? Я уже начал волноваться. Ты не пришла домой прошлой ночью.

– А ты кто, моя матушка?

– Эй, просто беспокоюсь, и все. Другая была бы счастлива иметь такого друга, как я. – Он огляделся. – Ты видишь мои башмаки?

– Ты мне не друг. А твои башмаки под кофейным столиком.

Он вытащил кроссовки и надел их.

– Так где ты была?

– У меня работа. По совместительству.

– Должно быть, та еще работенка. Твоя мама звонила и сказала, что ты кого–то взорвала.

– Ты говорил с моей матушкой?

– Она оставила сообщение на телефоне. – Он снова стал оглядываться вокруг. – Ты не видишь мой пистолет?

Я развернулась и вышла в кухню прослушать сообщения.

«Стефани, это мама. Что там за взрыв? Эдна Глак слышала от своего сына Ричи, что ты кого–то взорвала. Это правда? Алло? Алло?»

Торчок был прав. Проклятый длинный язык Ричи.

Я прослушала второе сообщение. Кто–то дышал в трубку. Как и в сообщении номер три.

– Кто это дышит в трубку? – поинтересовался Торчок, стоя в середине кухни, сунув руки в карманы, его мятая поношенная клетчатая рубашка болталась наружу.

– Ошиблись номером.

– Ты ведь мне скажешь, если у тебя проблемы, а? Потому что я знаю, как решать такие проблемы.

В душе я не сомневалась. Он не был похож на букмекера, но я не удосужилась принять на веру, что он мог бы решить такую проблему.

– Почему ты еще здесь?

Он пошарил по шкафам, выискивая, чем бы поживиться съестным, но ничего не нашел интересного для себя. Полагаю, он не сходил с ума по сухому корму для хомяков.

– Я хотел знать, не нашла ли ты чего, – признался он. – Типа есть ли у тебя наводки или еще что?

– Нет. Никаких наводок. Ничего.

– Я думал, тебя считают лихим сыщиком.

– Я совсем не сыщик. Я агент залогового правоприменения.

– Охотник за головами.

– Ага. Охотник за головами.

– Ну, так ладно. Ты ходишь и ищешь людей. Именно это нам в данном случае и нужно.

– Сколько денег тебе должен дядя Фред?

– Достаточно, чтобы я хотел их вернуть. И недостаточно, чтобы у парня возникло желание исчезнуть. Я ведь очень покладистый парень. Не хожу и не разбиваю коленки народу, потому что они не платят. Ну, ладно, иногда я могу разбить коленку, но не похоже, что такое случается каждый божий день.

Я закатила глаза.

– Знаешь, что, по–моему, тебе следует сделать? – заявил Торчок. – Я думаю, тебе стоит проверить его банк. Выяснить, не снимал ли он денег со счета. Я не могу это сделать сам, учитывая, что я выгляжу, как тип, разбивающий людям коленки. Но ты приятная девушка. У тебя, наверно, есть какая–нибудь подруга, работающая в банке. Люди наверняка захотели бы сделать тебе одолжение.

– Я подумаю. А сейчас проваливай.

Торчок неторопливо направился к двери. По пути он снял с вешалки на стене видавшую виды кожаную коричневую куртку, повернулся и посмотрел на меня. Лицо его было серьезней некуда:

– Отыщи его.

В воздухе повисло недосказанное «или иначе».

Я задвинула за ним засов. При первой возможности нужно сменить замок. Наверняка где-то кто–то делает замки, которые не позволят кому ни попадя запросто шастать в мою квартиру.

Я перезвонила матушке и объяснила ей, что я никого не взрывала. Тот тип, в некотором роде, сам взлетел на воздух с небольшой помощью старушки в розовой ночной рубашке.

– Ты могла бы иметь хорошую работу, – высказалась матушка. – Могла бы записаться на курсы, рекламируемые по телевизору, и выучиться на оператора–компьютерщика.

– Мне пора уходить.

– Как насчет обеда? Я сделала добрую кастрюлю жаркого с картофелем и подливой.

– Мне некогда.

– Персиковый торт на десерт.

– Ладно, я буду у вас в шесть.

Я стерла «дышащие» сообщения, убедив себя, что кто–то ошибся номером. Но в глубине души знала этого «воздыхателя».

Я дважды проверила замки на двери, проверила, безопасно ли закрыты окна и не прячется ли кто в шкафу или под кроватью. Потом долго принимала горячий душ. Закончив, я завернулась в полотенце, вышла из ванной… и очутилась лицом к лицу с Рейнджером.

Глава 4

– Ой!

Я отпрыгнула и прикрыла рукой грудь, схватившись покрепче за полотенце.

– Что ты тут делаешь? – заорала я на Рейнджера.

Его взгляд прошелся по полотенцу, потом вернулся к моему лицу.

– Да вот, пришел отдать твою кепку, Милашка. – Он водрузил мне на голову бейсболку с эмблемой «морских котиков» и поправил влажные кудряшки. – Ты оставила ее в вестибюле.

– О. Спасибо.

Рейнджер улыбнулся.

– Что? – спросила я.

– Мило, – ответил Рейнджер.

Я сузила глаза:

– Что–нибудь еще?

– Ты собираешься в смену с Танком сегодня вечером?

– Вы еще охраняете это здание?

– В нем большая дыра, Милашка. Нужно держать плохих парней от нее подальше.

– Эту смену я пропущу.

– Ладно. У меня есть и другие работы, которые ты можешь попробовать.

– О, неужели? Вроде чего?

Рейнджер пожал плечами.

– Тут кое–что подвернулось под руку. – Он сунул за спину руку и вытащил пистолет. Мой пистолет. – Тоже нашел в вестибюле.

И засунул оружие за полотенце в точности между грудей, задев голую кожу своими костяшками.

У меня перехватило дыхание, и на секунду мне показалось, что полотенце занялось пламенем.

Рейнджер снова улыбнулся. А я еще больше сощурила глаза.

– Буду на связи, – пообещал Рейнджер.

А потом ушел.

Черт. Я осторожно извлекла пистолет из полотенца и положила в коробку из–под печенья на кухне. Затем пошла к двери и проверила замки. Бесполезные куски хлама. Тем не менее, я их закрыла, включая засов. Не знаю, что еще я могла с этим сделать.

Потом вернулась в спальню, скинула полотенце и втиснулась в спортивный бюстгальтер и хлопковые трусы. Этому дню не предназначено быть днем шелка и кружев. Он должен стать нешуточным днем хлопкового белья.

Полчаса спустя я уже была на улице в джинсах и хлопчатобумажной блузке. Я бодро влезла в Большого Голубого и вырулила со стоянки. Через два квартала я свернула на Гамильтон и тут заметила на хвосте машину. Вывернувшись на сиденье, я посмотрела на водителя. Торчок. Я сжала губы, когда он улыбнулся мне и помахал рукой. Не парень, а фантастика. Он наставлял на меня пистолет, и, возможно, имел какое–то отношение к тому телу в мусорном мешке, но мне с трудом удавалось по–настоящему испугаться его. Сказать по чести, в нем было что–то милое… в несколько занудном смысле.

Я прижалась к бордюру, дернула тормоз, вышла из машины и потопала в его направлении.

– Что ты творишь? – проорала я ему в окно.

– Слежу за тобой.

– Зачем?

– Не хочу ничего пропустить. На случай, если тебе повезет, и ты найдешь Фреда, хочу быть поблизости.

– Не знаю, как тебе втолковать, но, между нами, я считаю, что, похоже, Фред будет не в форме, чтобы расплатиться с тобой, когда я его найду, если вообще найду.

– Думаешь, он пошел на корм рыбам?

– Вполне возможно.

Он пожал плечами:

– Считай меня сумасшедшим, но я оптимист.

– Прекрасно. Так строй из себя оптимиста где–нибудь в другом месте. Мне не нравится, что ты таскаешься за мной. У меня от этого мурашки по коже.

– Я тебя никак не побеспокою. Ты знать не будешь, что я здесь.

– Ты у меня на хвосте. Как я "знать не буду", что ты здесь?

– Не смотри в заднее зеркало.

– И еще я не думаю, что ты букмекер, – заявила я. – Тебя никто не знает. Я поспрашивала.

Он улыбнулся, словно его все это очень забавляло.

– Да? И кто я, по–твоему?

– Понятия не имею.

– Дай мне знать, когда поймешь.

– Козел.

– Какое оскорбление, – заметил Торчок. – Готов спорить, что твоей матушке не понравилось бы, как ты выражаешься.

Раздраженная, я залезла снова в «бьюик», вцепилась в руль и покатила в контору.

– Видишь парня, который припарковался за мной? – спросила я Лулу.

– На этом коричневом, как кусок дерьма, «додже»?

– Его зовут Торчок, и он утверждает, что он букмекер.

– По–моему, он не похож на букмекера, – сказала Лула. – И я никогда не слышала ни о ком по кличке Торчок.

Конни тоже высунулась в окно.

– И я его не узнаю, – заявила она. – И если он букмекер, то не очень–то преуспел в этом деле.

– Он говорит, дядя Фред должен ему денег, и он следит за мной на случай, если я отыщу Фреда.

– Ты сходишь с ума от счастья? – поинтересовалась Лула.

– Нет. Мне нужно от него избавиться.

– Навсегда? А то есть у меня тут один приятель…

– Нет! Просто до конца дня.

Лула еще раз взглянула на Торчка.

– Если я ему шины прострелю, он выстрелит в ответ?

– Наверно.

– Не нравится мне, когда люди в ответ стреляют, – возмутилась Лула.

– Думаю, может, поменяемся с тобой машинами?

– Поменять мою ласточку «файерберд» на твоего кита? Не думаю. Наша дружба так далеко не зашла.

– Прекрасно! Здорово! Забудь, что я просила!

– Постой, – возмутилась Лула. – Ну что ты так придираешься. Я пойду и поговорю с ним. У меня настоящий дар убеждения.

– Ты ведь не собираешься его запугивать?

– Я не запугиваю людей. За кого ты меня принимаешь?

Мы с Конни смотрели, как она гордо вышла из конторы и направилась к машине. Мы–то знали, за кого ее принимать.

Лула надела мини–юбку канареечного цвета и трикотажный топ, который был, по меньшей мере, на два размера меньше. На губах ярко–розовая помада. А тени сверкали золотым блеском.

Мы услышали, как она обращается к Торчку «Привет, красавчик», а затем понизила голос, и мы уже не могли разобрать, что она там говорит.

– Может, тебе стоит попытаться улизнуть, пока Лула отвлекает его, – предложила Конни. – Вдруг ты сможешь откатить «бьюик» тихо и незаметно, а он не заметит.

Я решила, что шанс, чтобы меня не заметил Торчок, весьма слабоват, но я готова была попробовать. Я быстренько добежала до машины, пригибаясь к тротуару, и скользнула за руль. Освободила ручной тормоз, задержала дыхание и повернула ключ зажигания. Дрых–дых–дых.Восемь цилиндров не спрячешь.

Торчок и Лула повернулись ко мне. Я увидела, как Торчок что–то сказал Луле. И Лула сграбастала его за грудки, а сама завопила мне «Давай!».

– Я его держу, – добавила она. – Можешь на меня рассчитывать!.

Торчок дернул ее за руку, и Лула вляпалась в окно машины, выставив наружу большую канареечную задницу, со стороны было похоже на Винни Пуха, застрявшего в норе Кролика. Она схватила Торчка за шею, и, уезжая, я увидела, как она влепила поцелуй прямо ему в рот.

* * * * *

Когда я заявилась к Мейбл, она пила на кухне чай.

– Как продвигается расследование? – спросила она.

– Я поговорила с человеком, который ищет Фреда. Этот тип утверждает, что он букмекер дяди Фреда. Вы знали, что он играл?

– Нет.

Чайник застыл в ее руке.

– Азартные игры, – произнесла она, пробуя слова на вкус. – Я понятия не имела.

– Он мог и солгать, – сказала я.

– Зачем ему это делать?

Хороший вопрос. Если Торчок не букмекер, то кто? Какова его роль?

– Насчет этих фотографий, – обратилась я к Мейбл. – У вас есть какие–то соображения, откуда они взялись?

Мейбл добавила в чайник воды.

– Я думаю, они, должно быть, недавние, потому что я их никогда прежде не видела. Постоянно я не лазила в стол Фреда, но время от времени мне что–нибудь да бывало нужно. И я никаких снимков не видела. Фред не фотографирует. Когда–то давно, когда дети были маленькими, мы делали фотографии. А сейчас фото внуков нам приносят Рональд и Уолтер. У нас нет даже в доме камеры. В прошлом году нам пришлось фотографировать крышу для страховой компании, так мы достали одноразовый фотоаппарат.

Я оставила Мейбл пить чай и вернулась за руль. Посмотрела вправо, глянула влево. Пока все тип–топ. Никакого Торчка.

Следующий пункт назначения – торговый пассаж, где дядя Фред делал покупки. Я припарковалась в том же месте, где обнаружили машину Фреда. И время дня совпадало. Погода тоже соответствовала. Солнечно и жарко. Вокруг околачивалось слишком много народу, чтобы какая–нибудь случившаяся здесь потасовка прошла незамеченной. И человека, который бродит с оцепенелым видом, наверно, тоже приметили бы, но не думаю, что именно это я искала.

Первый Трентонский банк располагался в конце пассажа. Это был филиал с окошками для клиентов, обслуживавшимися снаружи, и полное банковское обслуживание внутри. В этом банке служила Леона Фримен. Она была моей дальней кузиной со стороны матушки, на пару годков старше меня, и у нее был большой отрыв от меня в семейных делах в виде четырех детишек, двух собак и прекрасного мужа.

Когда я появилась, очередей не было, видать, бизнес шел ни шатко, ни валко. Леона помахала мне из–за прилавка:

– Стефани!

–Эй, Леона, как дела?

– Замечательно. А что с тобой? Хочешь денег? Их у меня много.

Я хмыкнула.

– Банковский юмор, – пояснила Леона.

– Ты слышала, что дядя Фред пропал?

– Слышала. Он был здесь прямо перед тем, как это случилось.

– Ты его видела?

– Да, конечно. Он взял деньги в банкомате, потом пошел повидаться с Шемпски.

Мы с Леоной вместе с Алленом Шемпски учились в школе. Он был преуспевающим парнем, который уверенно шагал вверх по служебной лестнице и был нынче вице–президентом. А вот это уже были новости. Никто не говорил, что дядя Фред собирался увидеться с Шемпски.

– Что дяде Фреду понадобилось от Аллена?

Леона пожала плечами.

– Не знаю. Он пробыл у Аллена около десяти минут. И не остановился, чтобы поздороваться или перемолвиться словечком, когда вышел. В духе Фреда. Не самый общительный на свете тип.

Личный кабинет Шемпски был втиснут между двумя другими маленькими кабинетами. Дверь была открыта, поэтому я просто сунула туда голову.

– Тук, тук, – сказала я.

Мгновение Ален Шемпски тупо таращился на меня, а потом я увидела, как он очнулся, узнав меня.

– Прости, – извинился он. – Витаю в облаках. Чем могу помочь?

– Я ищу своего дядю Фреда. Я так понимаю, он говорил с тобой как раз накануне исчезновения.

– Ага. Он подумывал взять ссуду.

– Ссуду? Какого рода ссуду?

– Персональную.

– Он говорил, зачем ему понадобились деньги?

– Нет. Хотел узнать, какие там налоги, и как быстро ее можно взять. Типа того. Предварительная разведка. Никаких документов, ничего такого. Думаю, он был здесь минут пять, не больше. Самое большее десять.

– Он выглядел удрученным?

– Не помню такого. Ну, не больше, чем обычно. Фред ведь сварливый старикашка. Это семья попросила тебя поискать Фреда?

– Ага. – Я встала и подала Шемпски свою карточку. – Дай мне знать, если вспомнишь что–нибудь стоящее.

Ссуда. Мне стало интересно, не связано ли это с долгом Торчку. Не думаю, что Торчок был букмекером, но не сильно удивлюсь, если он окажется шантажистом.

Химчистка находилась в середине пассажа, сразу за «Грэнд юнион». Женщину за прилавком я знала в лицо, но не по имени. Иногда я тоже приносила сюда белье.

Она вспомнила дядю Фреда, но не более того. Он забрал белье, и это все. Никаких разговоров. У них был час пик. Дяде Фреду она не уделила много внимания.

Я вернулась к «бьюику» и постояла рядом, окидывая взглядом окрестности и гадая, что могло здесь произойти. Фред припарковался перед «Грэнд юнион», собираясь отправиться за покупками. Он положил белье из химчистки на заднее сиденье, затем закрыл машину. А дальше что? А дальше он исчез. Пассаж выходит на четырехполосное шоссе одной стороной. Позади магазинов был многоквартирный комплекс и район одноэтажных семейных домов, где я уже искала дядю Фреда.

Мусорная контора располагалась ниже у реки, на другой стороне дороги. Это был район складов и семейных фабрик. Не особенно живописный. Но идеальный для мусоровозов.

Я влилась в поток транспорта и нацелила нос Большого Голубого на запад. Десятью минутами и семью светофорами позже я ехала по Уотер–стрит, кося глазом на неприветливые кирпичные здания, отслеживая номера. Дорога была вся в рытвинах и ухабах. Служебные парковки были огорожены цепными заборами. Тротуары пустовали. В темных окнах никаких признаков жизни. Мне не понадобился номер. «АР ДЖИ СИ» оказалось легко вычислить. Огромная вывеска. На стоянке куча мусоровозов. У здания было пять парковочных мест для посетителей. Все пустовали. Неудивительно. Здесь точно пахло не розами.

Я припарковалась на одном из мест и стремительно вошла внутрь. Контора была небольшой. Линолеум на полу, стены цвета мертвенно–бледной зелени и прилавок в половину комнаты. В задней части находились два письменных стола и шкафы для бумаг.

Из–за одного из столов встала женщина и подошла к прилавку. На прилавке находился жетон с надписью «МАРТА ДИТЕР, ПРИЕМНАЯ», и я предположила, что эта женщина и есть Марта.

– Чем могу служить? – спросила Марта.

Я представилась племянницей дяди Фреда и сказала, что разыскиваю его.

– Я помню, как разговаривала с ним, – вспомнила она. – Он отправился домой за забытым чеком и уже не вернулся. Мне и в голову не пришло, что с ним что–то могло случиться. Я предположила, что он отступил. У нас много народу, которые пытаются извлечь выгоду из ничего.

– Надо же!

– Точно. Вот почему я послала его домой за чеком. Старики хуже всех. У них всех фиксированные доходы. Они наплетут что угодно, лишь бы не выпустить из рук лишний доллар.

За вторым столом сидел мужчина. Он встал и подошел к Марте.

– Возможно, я здесь могу чем–то помочь. Я бухгалтер, и, боюсь, это моя проблема. Дело в том, что такое случалось и прежде. Это все компьютер. Просто не можем понять, почему он не распознает некоторых клиентов.

Марта постукивала пальцем по столу:

– Компьютер ни при чем. Просто кое–где еще водится народ, который хочет получить преимущество. Люди думают, что это в порядке вещей – надуть большой бизнес.

Мужчина скупо улыбнулся и протянул мне руку:

– Лари Липински. Я удостоверюсь, что счет исправлен.

Марта не выглядела счастливой:

– Нам наяву стоило бы увидеть погашенный чек.

– Ради Бога, – обратился к Марте Липински, – человек исчез посреди беготни по хозяйственным делам. Наверно, чек был при нем. И как, ты полагаешь, тебе покажут тот чек?

– Предположительно, Шутцы долгие годы были клиентами. Должно быть, у них имеются погашенные чеки за предыдущие кварталы, – предложила она.

– Не могу поверить, – возмущался Липински. – Да отвяжись ты. Дело в компьютере. Помнишь прошлый месяц? У нас были те же проблемы.

– Это не компьютер.

– Компьютер.

– Нет.

– Да.

Я попятилась и выскользнула в дверь. Мне не хотелось маячить поблизости, когда дело дойдет до грязной потасовки и выдирания волос. Если Фред собирался «чрезвычайно преуспеть», то с виду не похоже, что он сорвал куш с этих двоих.

Полчаса спустя я вернулась в резиденцию Винни. Его кабинет был закрыт, а возле стола Конни не слонялись претенденты на залог. Лула и Конни вели дискуссию о мясном хлебе.

– Что за мерзость, – говорила Лула, тараща глаза на сэндвич Конни. – Разве слышали когда–нибудь о майонезе с мясным хлебом? Все знают, что мясной хлеб едят с кетчупом. Нельзя класть на мясной хлеб какой–то дерьмовый майонез. Это что, ваши итальянские штучки?

Конни показала Луле средний палец.

– Вот наши итальянские штучки, – сказала при этом Конни.

Я стащила из коробки на столе Конни кукурузные чипсы.

– Так что происходит? – спросила я Лулу. – Вы теперь с Торчком пара?

– Он не так уж плохо целуется, – ответила Лула. – Поначалу ему было трудно сосредоточиться, но потом, я думаю, он вошел во вкус.

– Я собираюсь за Бриггсом, – сообщила я. – Хочешь поехать со мной для страховки?

– Конечно, – подтвердила Лула, натягивая через голову трикотажную рубашку. – Все лучше, чем сидеть тут без дела. Весь день такая скукотища.

В руках у нее уже были ключи.

– Но поведу я. У тебя фиговая аудиосистема в «бьюике», а мне нужно «Долби». Мне для настроения требуется музыка. Я собираюсь настроиться, прежде чем надрать кому–нибудь задницу.

– Мы не надираем задницы. Мы действуем хитростью.

– Это я тоже могу, – согласилась Лула.

Я последовала за Лулой к ее машине. Мы пристегнули ремни, врубили CD–плейер и чуть не стартовали с земли от мощных басов.

– Каков у нас план? – спросила Лула, въезжая на парковку у дома Бриггса. – Нам нужен план.

– План таков: стучим в дверь и врем в три короба.

– Я могла бы начать первой, – взбодрилась Лула. – Люблю я врать. Могу навешать лапшу любой заднице.

Мы пересекли парковку и поднялись по лестнице. Холл был пустым, из квартиры Бриггса не доносилось ни звука.

Я прижалась сбоку к стене, вне поля зрения глазка, а Лула дважды постучала в дверь Бриггса.

– Как я? – спросила она. – Хорошо выгляжу? Это мой доброжелательный взгляд. Он говорит: «давай, ублюдок, открывай дверь».

Увидь я такой вот Лулин взгляд по другую сторону своей двери, то спряталась бы под кроватью. Но то я.

Дверь на цепочке открылась, высунулся Бриггс и уставился на Лулу.

– Приветик, – поздоровалась Лула. – Я соседка снизу, принесла вам тут петицию подписать, поскольку нам собираются поднять квартплату.

– Я ничего не слышал, что нам собираются поднять плату за квартиру, – заявил Бриггс. – Я ничего не заметил.

– Ну, они все равно поднимут, – обнадежила Лула.

– Сукины дети, – возопил Бриггс. – Вечно они что–то устраивают в этом доме. Не знаю, что меня тут держит.

– Дешевая плата? – предположила Лула.

Дверь закрылась, цепочка исчезла, и дверь открылась снова, уже шире.

– Эй! – возмутился Бриггс, когда мы с Лулой втолкнули его в квартиру. – Нельзя так толкаться. Вы меня надули.

– Подумай еще раз, – напомнила Лула. – Мы охотники за головами. Можем толкаться сколько душе угодно. У нас есть право.

– Нету вас прав, – возразил Бриггс. – Обвинение сфальсифицировали. Я носил ритуальный нож. Он с гравировкой по лезвию.

– Ритуальный нож, – повторила Лула. – Кажется, маленький чувак типа тебя мог бы таскать ритуальный нож.

– Точно, – подтвердил Рэнди. – Меня незаконно обвинили.

–Толечки это не важно, – заявила Лула. – Все равно пойдешь с нами в тюрьму.

– У меня разгар большого проекта. Времени у меня нет.

– Хммм, – сказала Лула. – Позволь мне объяснить, как это работает. Говоря в общем: а нам пофиг.

Бриггс поджал губы и сложил руки на груди.

– Вы не можете заставить меня пойти.

– Еще как можем, – возразила Лула. – Ты просто салага. Мы можем заставить тебя спеть «Янки Дудль», если захотим. Толечки мы не станем этого делать, потому что мы профессионалки.

Я вытащила наручники из заднего кармана и застегнула один из браслетов на запястье Бриггса.

Бриггс взглянул на наручники, словно на вирус, пожирающий плоть:

– Что это?

– Ничего страшного, – успокоила я. – Стандартная процедура.

– Иииииии, – завизжал Бриггс. – Иииииии.

– Заткнись, – завопила Лула. – Визжишь, как девчонка. От тебя мурашки по коже.

Он принялся бегать по комнате, размахивать руками и продолжал визжать:

– Иииииии.

– Хватай! – кричала Лула.

– Ииииии.

Я попыталась схватиться за наручники, но промахнулась.

– Успокойтесь, – приказала я.

Бриггс дал деру мимо Лулы, которая стояла как столб, прополз на карачках и затем выскочил за дверь.

– Держи его, – вопила я, бросившись к Луле. – Не дай ему уйти.

Я вытолкнула ее в холл, и мы с грохотом понеслись вниз по лестнице за Бриггсом.

Бриггс рванул через маленький вестибюль, потом в переднюю дверь и на парковочную стоянку.

– Вот проклятье, – сказала Лула. – Я слышу его топоток, но не могу его разглядеть. Он затерялся между всеми этими машинами.

Мы разделились и стали обходить стоянку, Лула – с одной стороны, я – с другой. Потом остановились и прислушались к шагам, когда обошли по периметру.

– Я больше его не слышу, – призналась Лула. – Должно быть, он крадется на цыпочках.

Мы пустились в обратном направлении и тут же увидели, как Бриггс заворачивает за угол дома и забегает внутрь.

– Ну и дела! – воскликнула Лула. – Он направляется обратно в квартиру.

Мы бегом пересекли стоянку, вкатились в дверь и побежали наверх, перепрыгивая через ступеньку. Когда мы очутились у квартиры Бриггса, дверь уже была закрыта на замок.

– Мы знаем, что ты там, – орала Лула. – Лучше открой дверь.

– Пыхти и грозись сколько хочешь, тебе никогда не пройти в эту дверь, – заявил Бриггс.

– А мы, черт тебя забери, и не будем, – сообщила ему Лула. – Мы просто отстрелим замок. А потом войдем и вытащим тебя, как грызуна.

Никакого ответа.

– Алло? – позвала Лула.

Мы послушали под дверью, и услышали, как грузится компьютер. Бриггс вернулся к работе.

– Никого так не ненавижу, как этого умника гнома, – призналась Лула, доставая из сумки сорок пятый. – Отойди. Я сейчас разнесу эту дверь.

Прострелить дверь Бриггсу – соблазн был большой, но, наверно, не практично устраивать стрельбу в многоквартирном доме ради парня, который стоил всего семьсот долларов.

– Никакой стрельбы, – заявила я. – Пойду, добуду ключ у управляющего.

– Ничего у тебя не выйдет, если ты не разрешишь стрелять, – возразила Лула. – У него все еще эта чертова цепочка.

– Я видела, как Рейнджер вышибал такую дверь плечом.

Лула примерилась к двери.

– Я бы тоже смогла, – решила она. – Только я же купила это платье на тоненьких бретельках и не хотела бы понаставить себе синяков.

Я взглянула на часы.

– Почти пять, а у меня вечером обед у родителей.

– Может, стоит отложить это дело на следующий раз.

– Мы уходим, – прокричала я Бриггсу в дверь, – но мы вернемся. И ты там поаккуратнее с наручниками. Они обошлись мне в сорок долларов.

– Мы бы с чистой совестью проложили дорогу, открыв стрельбу, учитывая, что он завладел украденной собственностью, – заявила Лула.

– Ты всегда носишь пистолет? – спросила я Лулу.

– А разве не все носят?

– Бенито Рамиреза освободили два дня назад.

Лула споткнулась и перелетела через ступеньку.

– Не может быть.

– Мне сказал Джо.

– Кусок дерьма, а не законодательная система.

– Будь осторожна.

– Черт, – произнесла Лула. – Меня он уже порезал. Это ты будь осторожна.

Мы дошли до двери и остановились, как вкопанные.

– Ой–ой–ой, – сказала Лула. – У нас появилась компания.

Это был Торчок. Он припарковался позади нас на стоянке. И выглядел отнюдь не счастливым.

– Как, по–твоему, он нас нашел? – спросила Лула. – Мы ведь даже не на твоей машине.

– Должно быть, следил за нами от конторы.

– Я его не видела. А я ведь хорошо смотрела.

– И я его не видела.

– Хорош, ничего не скажешь, – добавила Лула. – Вот о ком можно бы побеспокоиться.

* * * * *

– Как жаркое? – полюбопытствовала матушка. – Не пересушено?

– Великолепно, – заверила я ее. – Как всегда.

– Я позаимствовала у Розы Молиновски рецепт фасолевой запеканки. Она готовится с грибным супом и сухариками.

– Что бы не намечалось – поминки или крещение, Роза всегда приносит эту свою запеканку, – встряла Бабуля. – Это ее подписное блюдо.

Папаша поднял голову от тарелки и переспросил:

– Подписное блюдо?

– Я позаимствовала это с рекламного канала. Все большие дизайнеры ставят свои подписи то тут, то там.

Папаша потряс головой и склонился ниже над жарким.

Бабуля положила себе добавку запеканки.

– Как идет облава на людей? У тебя уже появились приличные улики по делу Фреда?

– В деле с дядей Фредом – тупик. Я поговорила с его сыновьями и подружкой. Отследила его последние шаги. Побеседовала с Мейбл. Ничего нет. Исчез бесследно.

Папаша пробурчал что–то типа «повезло ублюдку» и продолжил есть.

Матушка закатила глаза.

А Бабуля подцепила ложкой запеканку.

– Нам требуется какой–нибудь экстрасенс, – заявила она. – Я видела по телевизору: звонишь им, и они знают все. Видела парочку таких в ток–шоу, они рассказывали, как помогали полиции искать маньяков–убийц. Я вот смотрела это шоу и думала про себя: будь я серийным убийцей, то разрезала бы трупы на мелкие кусочки, чтобы этим экстрасенсам не так–то легко было работать. Или, может, выкачала бы всю кровь из тела, собрала бы в большое ведро. Потом закопала бы курицу и оставила бы след из крови жертвы, который вел бы к этой курице. Тогда бы тот экстрасенс знать не знал бы, что как с этим быть, когда полиция откопала бы курицу.

Бабуля взяла соусник и полила жаркое на тарелке.

– Как думаешь, сработает?

Все, кроме Бабули, застыли с вилками в руках.

– Да ладно, я не стала бы хоронить курицу живьем, – успокоила Бабуля.

После этого ни у кого не нашлось, что сказать, а я почувствовала, как на втором куске торта впадаю в дремоту.

– Ты едва держишься на ногах, – заметила Бабуля. – Полагаю, тот взрыв из тебя все соки выжал.

– Мне не удалось выспаться прошлой ночью.

– Может, вздремнешь, пока мы с бабушкой все уберем, – предложила матушка. – Можешь воспользоваться гостевой комнатой.

Обычно я извиняюсь и отправляюсь пораньше домой, но сегодня вечером через дорогу за два дома от меня в «додже» караулил Торчок. Поэтому отчаливать рано меня не привлекало. Наоборот, соблазнительно было продлить Торчку ночь как можно дольше.

У родителей в доме три спальни. Бабуля Мазур спит в бывшей спальне сестры, а моя комната используется как гостевая. Конечно же, единственным гостем, когда–либо спавшим в гостевой, была я. Все друзья и родственники родителей живут в радиусе пяти миль, и у них никогда не возникало повода остаться ночевать. Я тоже живу не дальше пяти миль, но славюсь своей привычкой попадать время от времени в разные беды, заставлявшие искать временное убежище. Поэтому в шкафу в гостевой комнаты навечно прописался мой банный халат.

– Возможно, чуток вздремну, – согласилась я. – Уж очень устала.

* * * * *

Косой луч пробивался через щель в занавесках, когда я пробудилась. В первый момент я не могла сообразить, где я, раздумывая, не опоздала ли я в школу, затем вспомнила, что школа давным–давно закончилась, а я просто доползла до кровати, чтобы соснуть, и кончила тем, что проспала всю ночь.

Я скатилась с кровати полностью одетая и поплелась на кухню. Матушка готовила овощной суп, а Бабуля сидела за кухонным столом и внимательно штудировала некрологи.

Когда я вошла, Бабуля подняла на меня взгляд:

– Ты вчера случайно не побывала в мусорной компании?

Я налила кофе и села напротив нее:

– Угумс.

– Здесь говорится, что прошлым вечером застрелили женщину, Марту Дитер, служащую из «АР ДЖИ СИ». Пишут, что ее нашли на парковке около собственного дома. – Бабуля придвинула мне газету. – Вот ее фотография и все остальное.