Текст книги "Дай пять "

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Ты тоже будешь неважно выглядеть, если тебя будут разыскивать за серию убийств. Мы оставим сегодня вечером патрульного, чтобы удостовериться, что никто не полезет в твое окно. Но в спальне у тебя будет холодно. Наверно, тебе стоит переночевать где–то. Голосую за мой дом.

– В твоем  доме я чувствую себя безопасно, – подтвердила я. – Спасибо.

Носилки с телом прогрохотали по полу прихожей и выкатились из входной двери. Сдавило желудок, и я подвинулась к Морелли. Он притянул меня и обнял.

– Завтра тебе станет лучше, – успокаивал он. – Тебе просто нужно немного поспать.

– Пока я не забыла. Ты оставил послание на автоответчике, что хочешь поговорить со мной.

– Мы вызвали Харви Типпа на допрос,  и он  запел соловьем. Я хотел предупредить тебя насчет Шемпски.

*    *    *    *    *

Я проснулась, когда сквозь окно в спальне Морелли лился солнечный свет, но самого Морелли рядом со мной не было. Я смутно помнила, что заснула в машине по дороге к его дому. И потом уснула рядом с Морелли. И никаких воспоминаний о каких–то сексуальных схватках. На мне были футболка и трусики. Поскольку трусики были на мне, а не валялись на полу, это мне кое о чем говорило.

Я выбралась из кровати и босиком прошлепала в ванную комнату. На двери висело влажное полотенце. Для меня на тумбочке были выставлены сложенные стопкой  свежие полотенца. На зеркале над умывальником значилось послание. «Вызвали  рано на работу, говорилось в записке. –  Чувствуй себя как дома». Джо также подтвердил мои подозрения  – что я вырубилась, как только моя голова коснулась подушки. И раз уж Морелли ценил, чтобы на его ласки откликались, то он пропустил прошлой ночью благоприятный случай забрать свой долг.

Я приняла душ, оделась и отправилась в кухню на поиски завтрака. Морелли не запасался «Поп–Тартс», поэтому я сообразила сандвич с арахисовым маслом. Я уже одолела половину сандвича, как вдруг вспомнила о работе, которую мне подогнал Рейнджер. Поработать шофером. У меня не было под рукой записки с инструкциями, и я понятия не имела, где мне нужно забрать шейха. Я порылась в свалке в сумке и отыскала карточку. В ней говорилось, что Танк подгонит «лимузин» в девять. Я должна в десять забрать шейха и отвезти в аэропорт. Было почти восемь, поэтому я покончила с сандвичем, сунула вчерашнюю одежду в пакет и позвонила Мери Лу, чтобы уговорить на поездку.

– Черт, ты и впрямь кувыркалась ночь в постели, – сказала Мери Лу. – Когда я тебя бросила, ты была с Рейнджером. Должно быть, у тебя была еще та бурная ночь.

– Ты и половины не знаешь.

И я рассказала о  поцелуе, Рамирезе, Шемпски и, под конец, о Морелли.

– Я не могу представить, как можно так устать, чтобы отказаться от Морелли, – заявила Мери Лу. – Конечно, на меня никогда не нападал насильник–убийца, не держал на мушке свихнувшийся банкир, и в окне моей спальни не убивали парня.

Когда я прошла в вестибюль, в лифте ждала миссис Бестлер.

– Наверх? – спросила она. – Второй этаж… ремни, дамские сумки, сумки для трупов.

– Я пойду пешком, – сказала я ей. – Мне нужно размяться.

Я открыла дверь квартиры и воззрилась на молоденького копа, кормившего Рекса  чипсами.

– Он выглядел таким голодным, – оправдывался коп. – Надеюсь, вы не возражаете.

– Вовсе нет. Позавтракайте и вы с ним. Просто пошарьте в холодильнике и найдите, что понравится.

Полицейский улыбнулся.

– Спасибо. Там какой–то парень чинит ваше окно. Морелли распорядился. Я уйду, как только он закончит.

– Хорошие новости.

Я прошла в спальню и собрала свою шоферскую униформу: черный костюм, колготки и туфли на каблуках. Переоделась в ванной, добавила помады, подмахнула ресницы тушью и взбила волосы. Когда я вышла, то парень, чинивший окно, ушел, и само окно засияло по–новому. Полицейский тоже удалился.

Я схватила сумку, попрощалась с Рексом и спешно спустилась к парковке.

Когда я точно в девять выкатилась из двери черного хода, меня уже ждал Танк. У него имелись карта и инструкции.

– Отсюда у тебя займет с полчаса, – предупредил Танк.

– Он знает, что поведу я?

Лицо Танка расплылось в широкой ухмылке:

– Думаем, для него это будет большой сюрприз.

Я взяла ключи от «линкольна» и села за руль.

– Ты выдержишь, верно? – спросил Танк.

– Верно.

– Ты в порядке после вчерашнего?

– Откуда ты знаешь о вчерашнем?

– Из газет.

Ужас просто.

Я помахала Танку мизинцем и отправилась восвояси. Доехала до Гамильтон и повернула направо. Проехала несколько кварталов и повернула в Бург. У меня не было желания угробить еще одну черную машину. Я припарковалась у дома родителей и зашла забрать ключи от гаража.

– Ты снова угодила в газеты, – заявила Бабуля. – И мы телефонную трубку сняли с рычага. Твоя мать в кухне гладит белье.

Матушка всегда гладила в дни катастроф. Кто–то пропускает рюмочку, кто–то принимает наркоту. А матушка гладит.

– Как папа? – спросила я.

– Вышел в магазин.

– Последствий от электрошокера не осталось?

– Ну, он не самая счастливая личность из тех, что я видала, но внешне вроде все в порядке. Похоже, ты достала новую машину.

– Дали на время. Я работаю шофером. Собираюсь оставить черную машину здесь и взять «бьюик». В «бьюике» чувствую себя безопасней.

Из кухни вышла матушка:

– Что ты там говоришь насчет работы шофера?

– Да ничего, – ответила я. – Отвожу одного парня в аэропорт.

– Вот хорошо, – обрадовалась матушка. – Забери свою бабушку.

– Я не могу!

Матушка потащила меня в кухню и стала говорить, понизив голос:

– Мне неважно, вези ты хоть папу римского, но бабушка поедет с тобой. Если она ляпнет что–нибудь не то твоему отцу, когда он придет домой, он погонится за ней со столовым ножом. Если ты не хочешь иметь на своих руках кровь, ты выполнишь свой долг внучки и увезешь бабушку на несколько часов, пока все не успокоится. Как бы то ни было, это все твоя вина. – Матушка швырнула на гладильную доску какую–то рубашку и схватила утюг. – И у чьих дочерей с пожарной лестницы снимают застреленных? Все утро звонит телефон. И что, по–твоему, я должна сказать людям? Как я такое объясню?

– Просто скажи, что я искала дядю Фреда, и ситуация усложнилась.

Матушка потрясла утюгом:

– Если этот человек не мертв, я сама его убью.

Хмм. Кажется, матушка немного расстроилась.

– Ладно, – сдалась я. – Думаю, я могу взять Бабулю с собой.

Может, не такая уж плохая идея. Не думаю, что этот шейх–извращенец станет спешить светить своим членом при Бабуле.

– Какая жалость, что мы не можем взять эту красивенькую черную машину, – посетовала Бабуля. – Она больше похожа на машину с личным шофером.

– Не хочу испытывать судьбу, – сказала я ей. – Не хочется, чтобы что–то с черной машиной случилось. В гараже ей будет хорошо и безопасно.

Я погрузила Бабулю в «бьюик», выехала задом на подъездную дорожку и припарковала его на улице. Потом осторожно завела «линкольн» в гараж и надежно закрыла дверь.

Точно через тридцать пять минут я была по адресу, что дал мне Танк. Это был район дорогих домов с участками в два–три акра. К большинству домов вели закрытые воротами дорожки, проложенные по двору, засаженному деревьями и кустарником, расположением которого занимались профессионалы. Я нажала кнопку на переговорном устройстве и назвала свое имя. Ворота открылись, и я поехала к дому.

– Красиво–то, красиво, ничего не скажешь, – высказалась Бабуля. – Но не очень–то к ним много придут детишек клянчить конфеты. Спорим, у них Хеллоуин не задался.

Я попросила Бабулю оставаться на месте и вышла из машины.

Отворилась дверь, выглянул Фахид и тут же насупился при виде меня.

– Ты! – воскликнул он. – Откуда ты взялась?

– Сюрприз, – ответила я. – Я твой водитель.

Он воззрился на машину:

– И на что это похоже?

– Это «бьюик».

– В нем сидит какая–то старушенция.

– Это моя бабушка.

– Забудь. Я с вами не поеду. Ты не профессионал.

Я приобняла его и повела с собой.

– У меня была пара трудных деньков, – поделилась я доверительным тоном. – И у меня немного иссякло терпение. Поэтому я буду признательна, если ты просто без всякой суеты сядешь в машину. Потому что иначе я тебя застрелю.

– Ты бы меня не застрелила, – возразил он.

– А ты испытай меня.

Позади Фахида стоял мужчина. Он держал два чемодана и, похоже, ему было неудобно.

– Положите их в багажник, – предложила я мужчине.

В дверях показалась какая–то женщина.

– Кто это? – спросила я парня.

– Моя тетя.

– Помаши ей. Улыбнись и садись в машину.

Он вздохнул и помахал. Я тоже помахала рукой. Все друг другу помахали. И я отъехала.

– Мы бы привели черную машину, – пояснила Бабуля Фахиду, – только Стефани жутко с машинами не везет.

Он наклонился ниже, все еще дуясь.

– Без шуток?

– Но насчет этой можешь не беспокоиться, – утешила его Бабуля. – Мы надежно запирали ее в гараже. Так что никто не мог подложить в нее бомбу. И, стучу по дереву,  она еще не взорвалась.

Я выехала на Шоссе 1 и проследовала по нему до Нью–Брунсуика, где стоял шлагбаум. Преодолев шлагбаум, я направилась на север и покатилась в своем «бьюике»,  благодаря судьбу, что мой пассажир все еще полностью одет, а Бабуля мирно дремлет, повиснув на ремне и открыв рот.

– Я удивляюсь, что ты еще работаешь в этой компании, – заметил Фахид. – Будь ты моим работником, я тебя бы в два счета уволил.

Я сделала вид, что не слышу его, и включила радио.

Он наклонился вперед:

– Может, трудно стать профессионалом, работая прислугой.

Я взглянула на него в зеркало заднего вида.

– Дам тебе пять долларов, если покажешь мне свои груди, – предложил он.

Я закатила глаза и прибавила звук радио.

Он откинулся на сиденье.

– Какая скукотища, – прокричал он мне. – Ненавижу эту музыку.

– Хочешь пить?

– Да.

– Хотел бы остановиться за содовой?

– Да!

– Очень жаль, не выйдет.

Свой мобильник я воткнула в прикуриватель и удивилась, услышав, как он зачирикал.

Звонил Бриггс.

– Ты где? – спросил он. – Это ведь твой сотовый, да?

– Ага. Я на Джерсийской платной автостраде, выход десять.

– Ты не шутишь? Это же здорово! Погоди, сейчас услышишь. Я всю ночь рылся в файлах Шемпски и кое–что нашел. Прошлым вечером он заказал билеты на самолет. Предположительно, он вылетает из Нью–Арка через полтора часа. Летит в Майами.

– Ну ты гигант.

– Эй, не оскорбляй маленького человека.

– Звони в полицию. Сначала позвони Морелли. – Я продиктовала ему номер. – Если не застанешь Морелли, звони в участок. Они свяжутся с тем, с кем надо, в Нью–Арке. А я посмотрю Шемпски на дороге.

– Я не могу сказать в полиции, что взломал  банковские файлы!

– Скажи им, что  информацию получила я и попросила тебя ее передать.

Спустя пятнадцать минут я медленно подъехала к киоску с дорожными сборами на выходе с автострады. Бабуля бодрствовала и выискивала «таурус», а Фахид молча сидел на заднем сидении, сложив на груди руки.

– Вот он! – воскликнула Бабуля. – Я вижу его. Он впереди нас. Взгляни на вон тот коричневый автомобиль, только что миновавший заставу слева.

Я заплатила пошлину и всмотрелась в машину. Она была того же типа, что машина Шемпски, но за последние пять минут Бабуля уже в четвертый раз с уверенностью заявляла, что видит Шемпски. Таких машин на автостраде было пруд пруди.

Я нажала на педаль и рванула за той машиной, чтобы проверить. Марка автомобиля совпадала, и цвет шевелюры водителя был похож, но по затылку я ничего не могла больше определить.

– Тебе нужно поравняться  с ним, – посоветовала Бабуля.

– Если я с ним поравняюсь, он меня увидит.

Тут Бабуля вытащила «магнум» сорок четвертого калибра.

 – Все пригнитесь, я прострелю его шины.

– Нет! – крикнула я. – Никакой стрельбы. Только стрельни, и я пожалуюсь маме. Мы даже не уверены, что это Аллен Шемпски.

– Кто такой этот Ален Шемпски? – поинтересовался Фахид. – Что вообще происходит?

Я вела машину, пристроившись в хвост «тауруса». Было бы безопасней оставить между нами машину или две, но я боялась потерять его в потоке транспорта.

– Мой папа нанял тебя охранять меня, – возмутился Фахидд, – а не гонятся за каким–то мужиком.

Бабуля подалась вперед, не отрывая взгляда от «тауруса».

– Мы думаем, что этот парень убил Фреда.

– Кто такой Фред?

– Мой дядя, – объяснила я ему. – Он женат на Мейбл.

– А, так это кровная месть. Вещь хорошая.

Нет ничего лучше небольшой кровной мести, чтобы перекинуть мост через пропасть между культурами.

 «Таурус» поворачивал к аэропорту, и водитель взглянул в зеркало заднего вида перед тем, как влиться в поток транспорта. Развернулся на сиденье, и бросил назад неверящий взгляд. Это действительно был Шепски. Он меня узнал. Не так много в Нью–Джерси людей водят голубой с белым «бьюик» выпуска пятьдесят третьего года. Наверно, изумился, как, черт возьми, я его вычислила.

– Он нас видит, – сообщила я.

– Протарань его, – посоветовал Фахид. – Разбей его машину. Тогда мы всем скопом выскочим и усмирим бешеного пса.

– Да, – поддакнула Бабуля, – врежься в этого малыша прямо сзади.

Теоретически прозвучало, как разумная идея. На практике же я боялась, что в результате образуется куча мала из штук двадцати трех машин, и уже видела заголовки газет: «ОХОТНИК–БОМБОВОЗ ЗА ГОЛОВАМИ УСТРАИВАЕТ КАТАСТРОФУ».

Шемпски вильнул передо мной, соскочив со своей полосы. Он обогнал две машины, потом снова вильнул. Он как раз подъезжал к терминалу, запаниковал и решил оторваться от меня. Он снова дважды поменял полосу и боком задел синий вэн. Потом сделал попытку выровняться и вляпался в зад внедорожника. Все, кто ехал сзади, встали. Меня отделяли от него четыре машины, и я не могла подъехать ближе. Все кругом застопорилось.

С правой стороны колесо Шемпски приперло оградительным сооружением. Я увидела, как дверь машины открылась. Шемпски намеревался дезертировать. Я выскочила из машины и бросилась бежать по мостовой. За мной кинулся Фахид. А следом Бабуля.

Шемпски проталкивался через зону регистрации, уклоняясь от родителей с детьми и сумками. На мгновение я его потеряла в толпе, а потом вдруг обнаружила прямо перед собой. Я припустила во всю прыть, безжалостно распихивая народ, попадавшийся на пути. И когда уже почти наступала ему на пятки, я сделала стремительный рывок и схватила его за пиджак. Через полсекунды после меня с другой стороны Шемпски схватил Фахид, и мы все трое повалились на землю. Немного побарахтались, но Шемпски не был силен в драке.

Мы с Фахидом пригвоздили его к земле, когда доковыляла  Бабуля, шлепая  теннисными туфлями. В руке у нее был пистолет, а на локтях висели две сумки.

– Тебе не следует оставлять сумку в машине, – пожурила она. – Тебе нужен пистолет?

– Нет, – сказала я ей – Пистолет убери и дай мне наручники.

Она пошарила в моей сумке, нашла наручники, вручила их мне, а я застегнула их на Шемпски.

Мы с Фахидом встали на ноги, изобразили «дай пять» и поддернули ширинки. А Бабуля с Фахидом сотворили руками что–то такое сложное, чему мне и ввек не научиться.

*    *    *    *    *

Константин Стива стоял у входа в выставочном зале и зорко наблюдал за гробом в дальнем углу помещения. В изголовье гроба бабуля Мазур и Мейбл принимали соболезнования, при этом извиняясь.

– Мы сожалеем, – говорила бабуля Мазур миссис Патуччи. – Нам пришлось выставить гроб закрытым, учитывая, что Фред пролежал в земле две недели, прежде чем мы его нашли. Черви съели большую часть его лица.

– Жалость–то какая, – посетовала миссис Патуччи. – Когда не увидел покойника, как будто чего–то не хватает.

– Я чувствую в точности то же самое, – согласилась Бабуля. – Но Стива ничего не мог с ним сделать, и не позволил бы нам держать открытой крышку.

Миссис Патуччи повернулась и взглянула на Стиву. Стива слегка кивнул в знак симпатии и улыбнулся.

– Ох уж этот Стива, – произнесла миссис Патуччи.

– Ага, он следит за нами, аки коршун, – поддакнула Бабуля.

Аллен Шемпски похоронил Фреда в неглубокой могиле в маленькой рощице напротив кладбища животных на Клокер–роуд. Он заявил, что застрелил Фреда случайно, во что трудно было поверить, поскольку пуля попала прямо между глаз дяди Фреда.

Дядю Фреда эксгумировали утром в пятницу, вскрытие проводили в понедельник, а сегодня была среда, и его выставили на вечерние смотрины. Мейбл казалась довольной собой, дядя Фред был бы доволен, что собрал такую толпу, поэтому я полагала, что все вышло замечательно.

Я стояла в задней части зала с одной стороны двери, считая минутки, когда можно будет улизнуть. И старалась быть незаметной, насколько возможно, уставившись в ковер и не встревая в разговоры о дяде Фреде или Шемпски.

В поле моего зрения возникла пара мотоциклетных ботинок. Они прилагались к ногам, обтянутым джинсами «левайз». Эти ноги мне были очень хорошо знакомы.

– Привет, Горячая Штучка, – поздоровался Морелли. – Развлекаешься?

– Ага. Люблю смотрины. Там «Рейнджеры» играют с Питтсбургом, но разве же это сравнится с какими–нибудь смотринами. Сто лет не виделись.

– Да с тех пор, как ты, прям как была в одежде, впала в кому в моей спальне.

– Но полностью одетой я не проснулась.

– Ты заметила.

Я почувствовала, как жар бросился мне в лицо.

– Полагаю, ты был занят.

– Пришлось заканчивать дела с казначейством. Они вызвали Вито в Вашингтон, а Вито захотел, чтобы с ним поехал я. Сегодня только вернулся.

– Я поймала Шемпски.

Это вызвало улыбку.

– Слышал. Мои поздравления.

– Я все еще не понимаю, на кой черт ему приспичило убивать людей. Почему бы просто не заниматься своими банкирскими делишками, открывая людям счета?

– Ему полагалось переводить деньги через банк на Каймановы острова и заводить счета, свободные от сборов. Беда в том, что Шемпски воровал у воров. Когда Шемпски и Керли запаниковали и захотели забрать свои деньги, то денег там  не оказалось.

Про это мне Шемпски не поведал.

– Почему Шемски просто не возвратил деньги?

– Он провел их по рискованным вложениям, которые не окупились. Думаю, это просто что–то, что уплыло от него, и дела оборачивались все хуже и хуже, пока, наконец, все не стало настолько плохо, что вышло из–под контроля. К тому же присутствовала еще парочка банковских нарушений. Шемпски знал, что это были грязные деньги.

Я почувствовала, как кто–то дышит мне в затылок. Морелли посмотрел на этого кого–то, вздохнув и изобразив отвращение.

Это оказался Торчок.

– Красивый воротничок, Солнышко, – сказал он.

Его волосы были подстрижены и чисто вымыты, лицо свежевыбрито. Он надел водолазку, рубашку на пуговицах и коричневые слаксы. Если бы не его брови, я сроду бы его не узнала.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я. – Я думала, дело закончено. Разве тебе не нужно назад в Вашингтон?

– Не все работники министерства финансов работают в Вашингтоне. Так уж вышло, что я парень из Джерси. – Он оглядел комнату. –  Я подумал, что тут может быть Лула, раз вы такие подруги.

Я подняла бровь:

– Лула?

– Ага. Ну, понимаешь, такое впечатление, что она не прочь повеселиться.

– Послушай, только потому, что она была проституткой…

Он поднял руки:

– Эй, ничего подобного. Мне она просто нравится и все. Я подумал, что она ничего.

– Так позвони ей.

– Думаешь, можно? Я имею в виду, а не повесит ли она трубку из–за тех дел с шинами?

Я вытащила из сумки фломастер и написала номер Лулы на тыльной стороне ладони Торчка.

– Попытай счастья.

– А как насчет меня? – полюбопытствовал Морелли, когда Торчок ушел. – Я получу номер на руку?

– У тебя столько телефонных номеров, что хватит до конца жизни.

– Ты мне должна, –  напомнил Морелли.

Дрожь возбуждения скользнула по моему животу.

– Да, но я ведь не говорила, когда я расплачусь.

– Теперь твой ход, – напомнил Морелли.

Подобное я от кого-то уже слышала!

Из конца зала мне помахала Бабуля.

– Эй, – крикнула она, – подойди на минутку.

– Я должна идти, – сообщила я Морелли.

Он взял фломастер у меня из сумки и написал свой номер на тыльной стороне моейладони.

– Чао, – попрощался он и ушел.

– Смотрины почти закончились, – заявила Бабуля. – Мы все отправляемся к Мейбл домой посмотреть на ее новую спальню и угоститься кофейным тортом. Ты хочешь поехать с нами?

– Спасибо, но думаю, пропущу удовольствие. Увидимся завтра.

– Спасибо за все, – поблагодарила меня Мейбл. – Мне гораздо больше понравилась новая мусорная компания, которую ты мне нашла.

*    *    *    *    *

 Я припарковала «бьюик» и улучила момент, чтобы полюбоваться ночью. Бодрящий воздух и черное беззвездное небо. Светился лишь мой дом. Пенсионеры смотрели телевизоры. Бомбисты и насильники исчезли, и в этой маленькой части Трентона вновь ощущались мир и спокойствие. Я прошла в вестибюль и отправилась к ящику забрать почту. Счет с кредитки, напоминание от дантиста, конверт от «Рейнджмен». В конверте лежал чек за шоферскую работу. К чеку прилагалась записка, написанная от руки Рейнджером. «Рад, что «линкольн» в целости и сохранности, но запирать его в гараже – чистое мошенничество». Я вспомнила его поцелуй и получила еще один из тех приступов мимолетной дрожи по животу.

Я взбежала по лестнице, зашла в квартиру, закрыла на засов дверь и огляделась. Квартира сияла чистотой. Я провела выходные в уборке. Никаких тарелок на кухонной стойке. Никаких носков на полу. Клетка у Рекса была вычищена, и сосновые стружки пахли лесом. Во всем чувствовалось гостеприимство. И безопасность. И личное. И интимность.

– Мне стоит пригласить кого–нибудь, – обратилась я к Рексу. – Во–первых, квартира такая чистая. То есть, как часто такое бывает, а? И ноги я побрила. А еще у меня то великолепное платье, которое я ни разу не надевала.

Рекс подарил мне взгляд, который не оставлял никаких сомнений в том, что уж он точно знал, что же  мне нужно на самом деле.

– Ладно, – согласилась. – Ну подумаешь, большое дело. Я взрослая женщина. И у меня взрослые желания.

Я подумала снова о Рейнджере и попыталась представить, каков он в постели. А затем вспомнила о Джо. Каков он в постели, я точно знала.

Вот же дилемма.

Я взяла два листочка бумаги, написала на одном имя Джо, на другом – имя Рейнджера. Сунула бумажки в миску, закрыла глаза, помешала бумажки и вытащила одну из них. Пусть Господь рассудит, решила я.

Я прочла имя и похрустела костяшками пальцев. Надеюсь, боженька знает, что делает. Я показала бумажку Рексу, тот неодобрительно посмотрел, поэтому я закрыла его клетку посудным полотенцем.

И, пока у меня еще хватало духа, воспользовалась быстрым набором.

– У меня есть платье, по поводу которого мне хотелось бы узнать твое мнение, – сказала я, когда он поднял трубку.

Через секунду раздалось:

– Когда бы ты хотела услышать это мнение?

– Сейчас.

*    *    *    *    *

Я считаю, что всему нужно время и место – и настало время для черного платья. Я натянула его через голову и разгладила складки. Сидело оно идеально. Я потрясла головой, чтобы взбить волосы, и чуть–чуть подушила запястье «Дольче Вита». Потом сунула ноги в сексуальные босоножки на высоких каблуках с ремешками на лодыжке и нанесла губную помаду. Ярко–красную. О–у!

На кофейный столик поставила свечу, а другую отнесла в спальню. Притушила свет. Я услышала, как в холле открылись двери лифта, и сердце подпрыгнуло в груди. Спокойствие, только спокойствие, сказала я себе. Нет повода нервничать. То была божья воля.

Чушь, шептал мне голос в уши. Ты смошенничала. Подглядела украдкой.

Ладно, я смошенничала. Подумаешь! Самое важное, что я вытянула кого нужно.  Может, он и не тот, что на веки вечные, но на сегодняшний вечер он то, что надо.

При повторном стуке я открыла дверь. Не хотелось выглядеть слишком уж озабоченной! Я отступила, и наши глаза встретились. Не в пример мне он не выказал ни малейшего признака волнения. Возможно, лишь любопытство. И желание. И что–то еще  – может, потребности узнать, было ли это то, чего я хотела.

– Приветик, – выдавила я.

Похоже, его это позабавило, но не настолько, чтобы улыбнуться. Он вступил в прихожую, закрыл дверь и запер ее на замок. Дышал он медленно и глубоко, глаза потемнели, пока он с серьезным видом изучал меня.

– Красивое платьишко, – наконец, произнес он. – Ну–ка, снимай.

КОНЕЦ

Внимание!

Т екст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.