Текст книги "Спаситель (СИ)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
Глава 34
Холодный ветер дул ему в лицо, когда Джон поднялся на холм и бросил взгляд через городской парк на лес из небоскребов. Он был на берегу Гудзона, возле лодочного сарая, где рыбаки хранили свои шлюпки в летний сезон. Слева располагалась цветастая детская площадка с туннелями и свободными качелями, также усыпанными снегом.
Все было укрыто снежным покрывалом, только неглубокие следы белок нарушали ровность полотна.
Когда трагичный вой сирен скорой помощи вспорол тишину, Джон посмотрел в сторону мостов, пересекавших реку, и увидел красные огни посреди ночного траффика. Скорая помощь неслась в сторону его берега, и это логично. Больница Святого Франциска находилась в этой части города, разделенного рекой Гудзон.
Ему стало интересно, кого они везли. Что там стряслось. Выживет ли пациент.
От этих мыслей плечо заболело еще сильнее, но он не думал, что дело в стремительном распространении заразы. Хотя... кто знает.
Джон сосредоточился на снеге, вспоминая Рождество в приютские годы... а о том времени он думал нечасто. Прежде чем он попал в мир вампиров, где ему предназначено быть, он отказывался вспоминать детские годы... ничего хорошего не было в тех воспоминаниях. А после, когда он обрел настоящий дом и своих людей? Он говорил себе, что прошлое в человеческом мире не имело значения, ведь его место среди вампиров.
Просто отпусти это, сказал он тогда себе.
Сейчас его мозг упрямо напевал старый рождественский шлягер. Его отправили в католический приют... потому что «Богородица» – единственный приют в Колдвелле для нежеланных детей, который не находился на государственном попечении. И ему постоянно говорили, как ему повезло. Что он избранный.
Никто не сказал, кто именно выбирал, и, учитывая, что его новорожденного нашли на автовокзале, он точно не помнил своего спасителя. А что до его особенного статуса? Ему всегда казалось, что сотрудники приюта говорили это всем детям, чтобы чувствовать свою значимость, что они выше других.
Благочестие напоказ, подумал он.
Но даже если так, пофиг, пускай он был избранным, его миновала участь попасть государственное попечение, он избежал судьбы в стиле героев Чарльза Диккенса, перенесенных в реалии двадцать первого века, о которых так много писали.
На самом деле он жил без родителей и с бессмертной надеждой, что какая–нибудь пара приедет в приют и скажет, что они хотят усыновить щуплого немого мальца, и в этом мало хорошего, даже если у него было теплое место для сна, трехразовое питание и бесплатная стоматология.
А еще были рождественские праздники.
По непонятным для него причинам каждый декабрь детей–сирот сажали в автобус и отвозили в местный торговый центр. Их не подпускали к Санте, ведь праздник – не об этом... но им говорили, что можно ходить и глазеть на подарки, которые они не получат, на семьи, стать частью которых им не светит, на все, что их никогда не коснется. Это было еще до развития онлайн–шоппинга, тогда толпы людей наводняли торговые центры, и таскали горы покупок до своих машин, оставленных на парковке.
Он никогда не понимал, зачем их туда возили.
Потянувшись к плечу, Джон потрогал рану, потом размял суставы. Боль напомнила ему еще об одном. Когда он жил в приюте, он запомнил, что воспитатели и все взрослые говорили, что молодость надо прожить ярко.
Как и с поездкой в торговый центр на Рождество, он не понимал, почему они постоянно тыкали их носом в то, над чем они не имели никакой власти. Они просто были молоды, и невозможно думать о смерти, когда тебе всего восемь лет от роду. Десять. Пятнадцать.
Более того, когда ты уже потерял обоих родителей, и у тебя никого не осталось, разве что–то может иметь значение? Если смерть означала, что ты всего лишился. У Джона ничего не было. Книг. Игрушек. Даже на подушке, на которой он спал, была отметка «Приют Богородица».
Нет ни имущества, ни власти над собственной жизнью. Его ничего не ждало в будущем.
Он с таким успехом мог и умереть, так он всегда считал.
Когда холодный ветер с реки ударил ему в ноги, сцена перед глазами сменилась картинами прошлого. И по какой–то причине он подумал о своем возрасте. В календарных годах ему не было и тридцати. Для человека это рубеж для окончательного взросления. Для вампира – капля в море, миг в многовековой жизни.
Если, конечно, вампир не погибнет в молодости.
Джон подумал о ране, распространяющейся по его телу.
Смерть крепко вцепилась в него.
Поэтому он понимал утверждение, что молодость надо прожить ярко. Сложно полностью осознать перспективу смерти, как она пожирает разум и душу, как она снижает значимость ранее «крайне важных» дел, шкалу приоритетов... а в итоге ты просто смотришь смерти в лицо.
Дети не просто не понимали истинную цену смертности, они даже не осознавали, какую сделку заключили при рождении, пусть и не дав на это согласие. Но заплатить все же придется.
Все умирают.
Лучшее, что ты можешь сделать, – это протянуть до старости, старательно избегая удары и подножки судьбы, и тогда ты сможешь сидеть и стонать от боли, оплакивая потерянную значимость, поколение, свое место в иерархии.
Он никогда не думал, что умрет. Иронично, учитывая, что по роду деятельности он каждую ночь охотился на врага.
Но вот он, легкая добыча для любого лессера, стоит посреди поля, не заботясь об отсутствии оружия, телефона и прикрытия.
С другой стороны, он пришел к осознанию, что его жизнь была под вопросом. Фишка в том, что он сделает с оставшимся временем?
Что было важно для него?
Кто важен?
* * *
«Личное пространство» в браке – понятие с подвохом.
Хекс появилась недалеко от своего супруга, с подветренной стороны, и посмотрела через усыпанный снегом парк, не зная, как поступить. Он не отвечал на ее сообщения, не сказал, что уходит, и был сейчас не просто один в физическом плане, но и на экзистенциальном уровне.
И нет, это не ее домыслы. Об этом ей сообщила симпатская сторона: эмоциональная сетка Джона была подсвечена на участках, отвечающих за изоляцию и одиночество.
Хотя его тело находилось всего в ста ярдах от нее, он был недосягаем.
– Ты поговоришь с ним?
Хекс подпрыгнула, услышав голос Мёрдера, вспоминая, что в отличие от Джона она была не одна. Они с бывшим Братом покинули учебный центр через систему вентиляции, остановившись лишь в одном месте – чтобы утеплиться в парки и перчатки, ведь запасную одежду вместе с прочими принадлежностями хранили за стальной дверью.
Наверное, тем самым они нарушили протокол безопасности, но она знала, что у Мёрдера в душе и на сердце, она видела его сетку... он не причинит вреда Братству или жителям особняка.
Когда они появились у другой стороны горы, Хекс сразу определила местоположение Джона в центре города благодаря ее крови в его венах. И вот они с Мёрдером прибыли сюда, стоя далеко от Джона, он был настолько погружен в свои мысли, что даже не почувствовал ее присутствие.
– Хекс? Ты подойдешь к нему?
Она покачала головой.
– Нет, ему нужно побыть наедине.
Было больно это говорить. Но если она сократит расстояние между ними, то Джон расценит это как вмешательство, не как поддержку.
Порой нужно отсидеться на периферии, позволив любимому разобраться со своими мыслями. И Хекс напомнила себе, что она всегда будет рядом, всегда поддержит.
– Я же здесь не причем? – спросил Мёрдер.
– Нет, дело в нем.
– Черт. Его ранение.
– Да. – Она покачала головой. – Думаю, мне стоит вернуться на работу. Но сначала я отведу тебя назад. Ты не сможешь преодолеть мис.
Когда Мёрдер не ответил, Хекс перевела взгляд. Он не смотрел на Джона. Он смотрел на небоскребы.
– Я не хочу пока возвращаться, – пробормотал он.
Что ж, ничто не мешало ему остаться в городе. Его, конечно, не встретили радушно в особняке, но это не значит, что он был ограничен в передвижениях.
– Я буду в «тЕнЯх». – Она дала ему адрес клуба. – Найдешь меня, когда соберешься назад. Я скажу вышибалам, что ты появишься.
– Спасибо. Я не задержусь надолго. Давно не видел ночного Колдвелла.
– Не вступай в бой. – Когда он обратил на нее суровый взгляд, Хекс закатила глаза. – И не смотри так на меня. Вполне логично, что тебе захочется подраться. Ты же Брат.
– Был им когда–то, – пробормотал Мёрдер, дематериализуясь. – Я был им.
Слова повисли в воздухе, подобно призраку.
Скрестив руки на груди, Хекс не знала, верно ли она поступает... и не стоит ли ей вмешаться. Когда Джон не повернулся к ней, не почувствовал ее, она достала телефон и набрала СМС.
Когда пришло сообщение о доставке, Джон не потянулся за своим телефоном. Может, он поставил его на беззвучный. Может, вообще оставил дома.
Наверное, он просто хотел побыть один.
В итоге Хекс убрала телефон и закрыла глаза. Она не сразу смогла дематериализоваться.
Джон знал, где она; она написала ему, что собирается на работу. И она верила, что он придет за ней.
Иного судьба не допустит.
По крайней мере... так она сказала себе
Глава 35
Вскоре Мёрдер дематериализовался из парка, появляясь у основания сорокаэтажного небоскреба со стеклянным вестибюлем, размером с маленькое государство, и вывеской с названием банка, горевшей яркими буквами над вращающимися дверьми. Внутри за гранитным столом сидел сторож, хотя было очевидно, что здание закрыто на ночь.
Эта высотка была незнакома ему. Как и название банка.
Как и многое в центре города.
Мёрдер выбрал направление наугад, и пошел по расчищенной пешеходной дорожке, оглядываясь по сторонам, посматривая на ночное небо над высотками с массивом окон. Здесь появилось так много новых зданий, новых заведений. «Старбакс». «Баранки Брюггера». «Макаронная фабрика»[62]62
Популярные кофейни и рестораны.
[Закрыть].
Двадцать лет назад все было иначе.
И на своем пути он представлял, как выглядят улицы в дневное время, как бегут по ним женщины и мужчины в костюмах, спешащие по своим делам и побросавшие машины в гаражах, которые сейчас выросли в два три раза по сравнению с его воспоминаниями.
Что не изменилось? В холодную ночь, вроде этой, на улице ни души. Да, время от времени мимо проедет внедорожник. Седан. Спецтехника колдвелловского муниципалитета. Но больше – никого.
И хотя он был один, Мёрдер понимал, как много людей жило в этих высоких строениях, в этих коробках, возложенных друг на друга. Неисчислимая орда, особенно если подумать, что подобные городские центры протянулись по всей стране. Всему миру.
Он вспомнил Джона, стоящего в чистом поле.
Он сам прошел через подобное одиночество два десятилетия назад.
Но в последние сутки он узнал, что может быть иначе. Черт, Сара должна остаться в их мире. Ради всего святого, у них и так полно людей... по крайней мере, в комплексе Братства.
Она же может остаться, если захочет.
И на этой ноте... ему удастся уговорить ее? Она сказала, что ее никто не ждет. Если это так, то к кому ей возвращаться..?
Дерьмо. Он подумал об этом и сразу почувствовал себя заносчивым гадом. Словно он мог предложить ей шикарную жизнь в Южной Каролине? В гостинице? Она же ученый... Сидеть на чердаке дома Элиу Рэтбуна и созерцать его рожу – не предел ее мечтаний...
Мёрдер застыл и повернул голов налево. Сделал большой вдох, наполняя полные легкие воздухом.
Его тело повернулось, ведомое инстинктами, и он снова принюхался к холодному воздуху. Вдруг ему померещилось.
Когда очередная машина обдала его светом фар, Мёрдер смутно осознал, что опять застыл посреди улицы. В этот раз он ушел с дороги, не дожидаясь сигнала клаксона или прямого столкновения.
Но не для того, чтобы избежать аварии. Нет, его ноги сами перешли на бег, устремляя тело вдоль по переулку, за добычей. И тошнотворный сладкий запах был больше, чем путеводной звездой. От него загустевала кровь, он подстегивал его агрессию, бодрил мозг.
Враг близко. Член Общества Лессенинг... совсем близко.
На задворках сознания мелькнула мысль, что он давно не сражался. Никому неизвестно, что он один на улицах, и у него не было телефона, чтобы попросить поддержки.
Черт, даже будь у него мобильный, он все равно не знал, куда звонить.
Все это не имело значения.
Как и все члены Братства Черного Кинжала, он был частью генетической программы Девы Летописецы, изначально зачатый с единственной целью – охотиться и убивать, являясь орудием смерти для тех, кто нес угрозу расе.
И насколько бы он не заржавел за годы без практики, невозможно противиться зову своего предназначения.
Даже если это убьет его.
* * *
Далеко от переулков центральной части Колдвелла, в гуще частных особняков, Тро открыл дверь своей спальни и высунулся в коридор. Посмотрев по сторонам, он тихо вышел из комнаты и запер дверь на старомодный медный ключ.
Направляясь к первому этажу, он прижимал Книгу к груди как пуленепробиваемый щит... убеждая себя, что его заела паранойя.
Потом он остановился и посмотрел через плечо.
Позади него в коридоре ничего не было... кроме пристенных столиков с цветочными композициями. Парчовых штор, что закрывали окна. Портретов, висевших между дверьми в комнаты.
Возобновляя свой путь, Тро посчитал это насмешкой судьбы – что он жалел сейчас, что остался в одиночестве, после того, как он приказал убить всех додженов, работавших в поместье.
Он снова остановился. Еще раз осмотрел коридор.
Пусто.
Парадная лестница особняка была извилистой, так, чтобы женщины могли эффектно спускаться в бальных платьях на официальный ужин. Но сегодня никаких платьев. И официального ужина. И в отличие от шеллан и дочерей, стремившихся к всеобщему вниманию, он прижимался к стене, решая, что лучше – идти крадучись по этой лестнице или выбрать заднюю, для персонала. Но он решил, что последнее вариант наименее удачный, слишком узкая она была для открытого конфликта.
Он спрятал пистолет в складках смокинг, который он надел к классической рубашке и слаксам.
Наконец ступив домашними тапочками на черно–белый мрамор, Тро оглянулся по сторонам. Прислушался. И еще... внимательнее. Казалось, ему ничто не угрожало: был слышен шум системы вентиляции, гонявшей по трубам теплый воздух, скрип в стенах, сообщавший, что январский мороз добрался до каркаса особняка.
Текла вода.
В кухне.
Обхватив пистолет в кармане, Тро пересек официальную столовую. В дальнем углу была откидная дверь для персонала, через которую они выносили блюда и напитки, и Тро шел так, чтобы его не было видно через небольшое окно, расположенное на уровне глаз.
Приготовившись, он переместился с одной стороны на другую так, чтобы мельком заглянуть через стекло в кухню.
Одна из теней мыла посуду в раковине, его воздушная форма разделилась на две половины, чтобы легче было работать.
Тогда он почувствовал запах индейки.
Тень приготовила ужин, который он заказал прошлой ночью.
По его инструкциям.
Это хорошо, подумал Тро. Так и должно быть.
Никакого вольнодумства.
Толкнув дверь в кухню, Тро был готов выстрелить в любой момент... хотя он видел сам, что пули не причиняют вреда его теневым солдатам. И все же, другого оружия на случай, если они поднимут бунт против него, у него не было.
– Замри, – приказал он.
Тень не мешкая застыла, склонившаяся над глубокой раковиной, полной мыльной воды.
– Продолжай.
Тень вернулась к работе, отмывая противень своими отростками, выполняющими функцию рук. Приготовленная еда выложена на разделочном столе, что был расположен вдоль кухонного гарнитура, изящный фарфор накрыт крышками, под самой большой скрывалась индейка. Поднос, который отнесут в его спальню по его требованию, был сервирован его любимой посудой от «Херенд»[63]63
«Херенд» – известная фабрика по производству элитного фарфора ручной работы Herend.
[Закрыть], приборами из стерлингового серебра и льняной салфеткой, отутюженной и красиво свернутой.
Бутылка вина, которую он заказал, охлаждалась.
Там же стоял бокал для вина и бокал для воды, который еще не наполнили.
Тень вытащила противень из мыльной воды и сполоснула под проточной. Потом, когда отложила лист на полку для сушки посуды, вода стекла на пол сквозь его прозрачную форму.
Его солдат, рожденный от его крови и с помощью заклинания, повернулся к нему лицом в ожидании приказа. Всего лишь сосуд для выполнения его воли. Абсолютно покорный.
Может, он ошибся, подумал Тро, опуская Книгу. У этих существ, смертоносных и послушных его воле, не могло быть собственного мышления.
Тогда почему он решил, что они затевают что–то за его спиной?
– Остальные, – громко позвал он. – Все, ко мне!
И тише сказал той, что стояла перед ним:
– Ты будешь защищать меня от любой опасности. И неважно, от кого она исходит. Понятно?
Тень кивнула верхней частью своего тела, и от движения воздушная форма слегка подпрыгнула над кухонным полом.
– Неважно, чем занимаются три другие, ты всегда защищаешь меня, это твоя единственная цель.
Когда тень снова поклонилась, Тро повернулся к все еще горячим плитам. Он не знал, что именно его тревожит, и он снова прижал Книгу к своим жизненно важным органам.
Как пуленепробиваемый щит.
Но у теней не было собственной воли, напомнил он себе, когда три других сущности вошли в кухню и покорно остановились. Терпеливые.
Безмозглые.
Три прозрачных убийцы – его создания, в его полном распоряжении. Книга пообещала ему армию для воплощения его амбиций... и выполнила обещание.
Ему привиделось то, что произошло за его столом.
Ему померещилось, что они говорили с ним.
Глава 36
Мёрдер шел по следу своей жертвы две улицы и завернул в переулок, он бесшумно приближался к лессеру, его органы чувств и мозг работали сообща, пользуясь преимуществом направления ветра, его мускулы и кровь, все его кости наполнились гормонами, которые превращали его в животного.
Завернув за последний угол, он ступил на дорогу, огибающую здание за небоскребом...
Дерьмо. Люди занимались какими–то муниципальными работами в двух кварталах отсюда, до этого места доходил свет и шум их бурной деятельности.
Глаза привыкли к темноте, когда ветер внезапно сменил направление, подув ему в спину.
Лессер мгновенно замер и развернулся, реагируя на зов того, что принес холодный порыв воздуха.
Он был молодым, по всем меркам – на момент обращения и в части срока службы у Омеги. Лессеры с течением времени теряют пигмент – кожи, волос, цвета глаз – которым они владели до обращения, их тела постепенно становились по качествам такими же, какими были их души: бесцветными в экзистенциальном смысле.
Просто машины для убийств.
Конкретно этот был темноволосым, а его кожа еще не стала белой, как простыня. Он также оказался скудно одет, и речь не о моде: его кожаная куртка была грязной и висела лохмотьями, джинсы порваны, ботинки сваливались с него. Он скорее напоминал бродяжку, чем командира взвода...
Со стороны раскопок донесся высокочастотный скрежет металла, вспоровший мерное гудение города.
Самое время для первого раунда.
Мёрдер присел, вскидывая руки. Фокусируясь на лессере, он все же хотел убедиться, что тот был один. Судя по запахам в воздухе, это так, и раз ветер дул в его сторону, он почувствует приближение со спины.
Но уверенным на сто процентов быть нельзя.
Мёрдер следил за положением рук лессера: спереди. Кожанка застегнута. Оружие сложно достать... и он пришел к выводу, что тот вообще не был вооружен, как и он сам. Даже если люди рядом, ножи не создают много шума. Нунчаки. Пистолет с глушителем.
Этот был молодым. Оснащен плохо.
Неуверенный.
Что–то изменилось, подумал Мёрдер, рванув вперед.
Убийца зашевелился в тот момент, когда Мёрдер перекатился и бросился вперед, выставив ноги, целясь подошвами своих ботинок сорок шестого размера ему в грудь так, словно на ней была нарисована мишень. Парень попытался увернуться, но у Мёрдера также была возможность для маневра, удар пришелся в его предплечье и сбил лессера с ног. Когда они оба рухнули наземь, вопрос был в том, кто кого успеет схватить первым, они вцепились друг в друга, и борьба началась.
Они катались по снегу, куртка лессера расстегнулась, и под ней не оказалось ни пистолета, ни ножа за поясом, ничего в карманах. Вскоре Мёрдер завладел контролем, перевернул лессера на спину и, забравшись сверху, с силой сжал боевую ладонь на его горле.
Тот выпучил глаза и вскинул руки к удушающему захвату.
Сжав руку в кулак, Мёрдер ударил его по голове раз. Второй. Третий.
Черная кровь выступила из разбитой глазницы, смердящий запах стал сильнее, и убийца забился на снегу. Чем сильнее он сопротивлялся, тем сильнее становился Мёрдер, превращаясь буквально в клетку над бывшим человеком, что давила и сужалась...
Пуля просвистела рядом с головой, буквально в дюймах от лобной доли.
Пригнувшись, Мёрдер перекатился вместе с убийцей, используя его в качестве щита, отгораживаясь от того, кто выпустил пулю из глушителя. Мёрдер рванул в тени, в поисках укрытия.
Одноглазый лессер вмазал ему кулаком в лицо, отомстив за пластику собственной рожи, а потом ударил всей головой... точнее, попытался. Мёрдер дернулся в сторону, вцепившись зубами в шею лессера.
Раздался крик.
Весьма некстати. За его плечом он увидел второго лессера, и да, у него был пистолет с длинным стволом... и глушитель снова справился с задачей, стирая шум, с которым пуля вылетела из дула в двадцати пяти ярдах от них.
«Возможно, у меня проблемы», подумал Мёрдер, пригнув голову и убедившись, что все жизненно важные органы спрятаны за телом лессера.
Лессер с пистолетом приближался, быстро сокращая расстояние. Неизвестно, сколько еще пуль в обойме, но что Мёрдер знал наверняка – пока не проткнешь грудь лессера сталью, он продолжает двигаться, даже если изрешечен пулями как швейцарский сыр. Поэтому тот факт, что его товарища использовали в качестве щита, не помешает ему опустошить всю обойму... им в принципе было плевать на своих собратьев.
Опять засвистели пули, и Мёрдер оглянулся в поисках пути для отступления...
Резкий росчерк по бедру сообщил, что в него попали.
И значит сейчас дематериализация – не вариант, даже если ему удастся сконцентрироваться достаточно, чтобы перенестись... а это и так сложно сделать, когда приходится уклоняться от пуль.
– Сукин сын! – закричал Мёрдер, когда убийца на нем умудрился засунуть палец в пулевое отверстие... а может и всю руку.
Рванув вперед, он, придерживая свой такой–себе–щит, по–крабьи отполз к узкому дверному проему. Но будто это сильно исправит ситуацию?
Приближающийся лессер сменил обойму.
Все замедлилось, а в голове Мёрдера крутилась одна мысль: «Вот как оно бывает? Пришла моя смерть?».
Он не жалел ни о чем, скорее был раздражен своей недалекостью... но потом подумал о Саре, которая в учебном центре прикладывала столько сил, чтобы спасти вампира, которого она совсем не знала, и она ждала, что Мёрдер вернется к ней.
Дражайшая Дева в Забвении, что, если Братья поступят с ней не по совести? Что, если они не позаботятся о ней? Если она вернется в человеческий мир и пострадает от последствий, которые грянут в связи с освобождением Нэйта?
Настоящая паника наполнила его вены, придавая суперсил. Заставляя себя оторваться от земли, Мёрдер одной рукой придерживал истекающего лессера за торс, а второй ухватился за дверную ручку...
Заперто. Ну конечно.
Атакующий лессер поднял пистолет, целясь ему в голову. Убийца был в пятнадцати ярдах от него. Десяти. Пяти...
Краем глаза Мёрдер увидел фигуру, появившуюся в дальнем конце переулка, темный силуэт стоял посреди густого и белого, словно облако, пара, поднимающегося от канализационного колодца.
Что–то в его движениях, размахе плеч, короткой стрижке отправило Мёрдера в прошлое на двадцать лет.
– Дариус..? – прошептал он.
* * *
Джон Мэтью остановился у входа в переулок. Люди, работавшие на магистральном коллекторе, огородили участок до следующего перекрестка улиц, их яркие лампы, куча муниципальной спецтехники и само сборщице в касках вокруг огромной раскопанной дыры предполагали, что скоро они спустятся вниз.
Но они еще не ушли под землю, и у всех были мобильные.
Он сосредоточился на переулке. Пар клубился вокруг его тела, загораживая обзор, но ему не нужны были глаза, чтобы узнать, что в темноте развернулась ожесточенная схватка. Он учуял комбинацию вампирской и лессерской крови на выходе из парка, поначалу она была слабой и усиливалась по мере приближения к месту событий.
Это был не кто–то из Братьев, с кем он привык работать.
Джон знал, кто это. И он не умрет, не в его смену.
Когда убийца нажал на курок, целясь в Мёрдера в упор, Джон материализовался сверху на гада, отводя пистолет в сторону.
Пуля срикошетила от металлической балки, жёлтая вспышка озарила переулок.
И, пошло–поехало.
Джон боролся за пистолет, сжав двумя руками запястье, стиснув зубы, мысленно чертыхаясь, когда они с убийцей рухнули на замерзший снег, покрытый кровью, которую пролил Мёрдер в своей схватке.
Когда сражаешься парами, то всегда знаешь, где твой напарник, особенно если задействован огнестрел. Последнее, что тебе нужно – сопутствующий ущерб на твоей совести. И по какой–то удаче... магия, не иначе.. он знал, что сделает Мёрдер... и наоборот. Бывший брат отцепил от себя лессера, и они заплясали в вальсе позади Джона.
С какой стати он решил, что выйти в город без оружия – хорошая мысль?
И, на хрен, хватит с него.
Прижав убийцу рожей к асфальту, он забрался ему на спину, схватил локоть руки, державшей «Глок» и вывернул запястье, ломая все кости с хрустом, с каким древесину кидают в открытый огонь. Когда лессер закричал, Джон вдавил его морду в снег, приглушая вопли.
К слову о глушителе.
Он выдернул «Глок» из обмякшей руки и поставил дуло к голове.
Раз! Два! Три!
Пули вошли в его мозг и череп, как нож в масло, руки и ноги дергались при каждом попадании.
Джон спрыгнул с него, схватил оружие двумя руками, направляя на…
Мёрдер снова был на снегу, своим огромным весом прижимая убийцу к асфальту, выкручивая руки, а шею он держал открытой для укуса.
Вставая, он вырвал кусок плоти, свисавший с его выступавших клыков, черная кровь стекала по его подбородку, горлу, передней части парки.
Он выплюнул шмат мяса наземь.
Лессер под ним медленно елозил конечностями... о, вы гляньте. На лице почти не осталось кожи, скулы и корни зубов выделялись на фоне черных жил и связок.
Мёрдер выглядел как демон, со спутанными красно–черными волосами, огромным телом, способным нанести больше ущерба, чем тот, что он причинил лессеру у его ног, с горящими глазами.
А потом он рассмеялся.
Но не в зловещем стиле.
Скорее как фанат, чья домашняя команда победила соперников за три секунды до свистка: этот смех был радостным, дай–пять–ликующим.
– Охренительно! – выдохнул он. – И ты вовремя, я чуть не отбросил копыта.
Джон моргнул.
Это – последнее, что он ожидал услышать от парня... особенно учитывая ситуацию, в которой тот оказался.
– Закончим с этим... и найдем еще!
Словно поле боя – «Баскин Робинс»[64]64
Баскин Робинс – крупнейшая в мире сеть специализированных кафе, предлагающих огромный выбор мороженого.
[Закрыть], и у них в распоряжении еще пятьдесят два вкуса для заказа.
Это безумие, подумал Джон. Он же был ранен... «в красной рубашке»[65]65
Краснорубашечник – второстепенный персонаж, который гибнет вскоре после появления в кадре.
[Закрыть], первый претендент на могилу. У них был один пистолет на двоих... и вопрос еще, сколько патронов осталось. И в ночи бродили не только лессеры, но и тени, с которыми Джон имел удовольствие тесно познакомиться.
А этого парня, чье лицо и грудь были покрыты черной кровью, все считали за сумасшедшего.
Но губы Джона растянулись в улыбке.
Следующее, что он осознал – как он слез со своего лессера и подобрал монтировку со снега. Вернувшись к нежити, Джон сжал прут и вогнал в пустую грудину, где когда–то располагалось сердце, тупой конец инструмента, которым полагалось снимать зажимные гайки.
Раздался хлопок, и вспышка на мгновение ослепила его. А потом он повторил операцию, в этот раз с убийцей, с которым боролся Мёрдер.
Когда вторая вспышка затухла, Джон протянул руку бывшему Брату.
Мёрдер был ранен, запах свежей крови говорил, что он словил минимум одну пулю. Но глаза парня сияли незамутненной радостью, и Джон знал, что пулевое ранение не остановит парня, как и Джона не остановила рана плеча.
Он сжал его руку здоровой рукой и рывком поднял Мёрдера со снега. И потом они ушли в ночь, бок о бок.
Джон подумал, что они делали это раньше...
Мёрдер засвистел на позитивной ноте, и Джон моргнул пару раз.
Рассмеявшись беззвучно, Джон подхватил его настрой «Не беспокойся, будь счастлив»[66]66
«Don’t Worry, Be Happy» (рус. «Не беспокойся, будь счастлив») – песня американского музыканта Бобби Макферрина.
[Закрыть]. Когда Мёрдер начал приплясывать на каждом третьем шаге, Джон тоже изобразил Фрэда Астера[67]67
Фред Асте́р – американский актёр, танцор, хореограф и певец, звезда Голливуда, один из величайших мастеров музыкального жанра в кино.
[Закрыть].
Два вампира, в поисках врага, готовые насладиться старым добрым кровопролитием.
Лучшие друзья.
