Текст книги "Воровка (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
Глава 21
Следующим днем – ведь это был день? – стрелки настенных часов показывали два с копейками, и по ощущениям тоже было светло… Сола вышла из комнаты Эссейла, чтобы Элена и вторая медсестра, та, что в хламиде, убрали его катетер.
Он спал периодами по два–три часа, и Сола вместе с ним – благодаря раскладушке, которую принесли для нее. Он все еще был стреножен, поэтому они не могли лечь вместе, но все равно было приятно устроиться возле него и вытянуть ноги.
Эрик исправно отправлял сообщения о вовэ на свой телефон, который он оставил ей. И фотографии, от снимков пожилой женщины возле плиты, за разделочной доской, указывающей рукой Эвэйлу так, словно раздавала распоряжения, Сола расплылась в улыбке, испытывая счастье и облегчение. Весь прошлый месяц в Майами она беспокоилась, что ее вовэ мало двигается, но, может, дело в том, что ей нужно много голов, на которые необходимо готовить, управление большим домом и расписание, в котором будет много пунктов, а не только посещение церкви.
Элена вышла из палаты.
– Кажется, он хочет принять душ.
Сола встряхнулась.
– Серьезно?! То есть, ю–хууу! Ремни сняли?
– Да. – Женщина жестами попросила ее притормозить. – Сейчас мы не знаем, что ждет его дальше. Я не хочу пугать тебя, но его ментальное состояние может быстро и без предупреждения измениться. Прошу, будь осторожна.
– Я справлюсь, – сказала Сола мрачно. – Не хотелось бы делать это с ним… но я смогу разобраться, если дойдет до этого.
Элена ободряющее прикоснулась к ней.
– Будем надеяться, это не потребуется. И ты знаешь, как вызвать нас.
– Так, он может принять душ? Я могу помочь ему с этим?
– Да, Доктор Манелло разрешил. В кабинке есть стул, на который он сможет присесть, а также тревожная кнопка на стене, ты увидишь ее. Я в соседней палате, если понадоблюсь.
Вторая медсестра вышла из палаты, та, что в длинной рясе, держа руку в том же положении, что и вчера – прижав к груди, словно что–то скрывала или ей было больно. Но она была вежлива, поклонилась в свойственной ей манере и произнесла что–то уважительное.
Сола проявила ответную вежливость, но не стала тратить время и проскользнула в комнату, потому что у нее возникло ощущение… Да, Эссейл сидел на краю койки так, будто собирался соскочить на ноги, откусить от своего «Кит Ката» и броситься в пляс[65]65
Отсылка к рекламе шоколада Kit Kat.
[Закрыть]… чтобы, вполне вероятно, тут же рухнуть лицом вниз и выбить все зубы, потому что он был слишком слаб и способен на одно – лежать в горизонтальном положении.
– Позволь помочь тебе, – сказала она, устремившись вперед.
– Я сам…
– Ты не в состоянии…
Но он встал. Эссейл встал и даже не пошатнулся, его тело уверенно держалось на худых ногах, дыхание сбилось самую малость, и он выбросил руки в стороны для равновесия.
– Посмотри на себя. – Сола улыбнулась, и пришлось сморгнуть слезы. – Не успеешь опомниться, как начнешь бегать.
– Подашь руку?
– Я надеялась, что ты попросишь.
Сола позволила ему задать темп, и хотя Эссейл шел, шаркая ногами как маленькая старушка, ей было все равно. Ее радовала сама мысль о прогрессе, любом движении вперед… от смерти, которая грозила ему прошлой ночью. Да, она осознавала, что Эссейл по–прежнему смертельно болен, и ей придется столкнуться с этой реальностью… но она будет цепляться за настоящее так долго, как сможет. Об ином она даже думать не могла.
– Ладно, тогда я включу воду, – заявила Сола, когда они зашли в ванную комнату. – А ты приземлишься на этот милый унитаз… давай опустим крышку. Превосходно. Отличная работа. А сейчас позволь мне включить душ.
Когда он устроился там, где она сказала, Сола наклонилась в облицованную плиткой кабинку и повернула ручку из нержавеющей стали почти до самой буквы «Г». Потом она повернулась…
Эссейл не сидел на унитазе. Его не было возле унитаза.
Он стоял у раковины и смотрел на себя в зеркало.
Дрожащей рукой Эссейл потянулся к стеклу и прикоснулся к отражению своей впавшей щеки, к выступающей брови, приоткрытым губам.
– Вода почти нагрелась, – прошептала она. Хотя это не так. – Давай поставим тебя под душ.
Но Эссейл просто стоял там, рассматривая отражение умирающего мужчины.
Когда его колени начали подгибаться, она подхватила его, обернув руку вокруг его хрупкого тела. Он весил так мало, но она не позволила себе долго думать об этом.
– Присядь, – сказала Сола, помогая опуститься на унитаз.
Потом она опустилась на колени напротив него. Когда его глаза наполнились слезами, Сола ощутила свою беспомощность.
– Все нормально, – пробормотала она, сдернув полотенце для рук с вешалки. – Отпусти себя.
Свернув махровую ткань, она прижала ее к его лицу… а потом он оказался в ее объятиях. Эссейл опирался на ее силу, обрушившись на нее всем телом.
Она медленно поглаживала его спину и бок.
– Я рядом, – прошептала она ему на ухо. – Поплачь, если от этого станет легче…
Стук в дверь заставил его напрячься, и Эссейл обеспокоенно поднял голову, словно был в ужасе от того, что его увидят в настолько уязвимом состоянии.
– У нас все хорошо, – резко произнесла Сола, опуская его голову, закрывая его. – Не входи.
Приглушенный голос Элены донесся из–за двери.
– Просто проверяю. Я оставлю вас наедине.
– Спасибо.
Спустя какое–то время Эссейл поднял голову так, словно она весила тонну. И прежде чем он смог заговорить, Марисоль вытерла его лицо.
– Давай примем душ чуть позже…
– Я не думал… – Эссейл прокашлялся. – Не думал, что смогу вернуться. Я думал, что потерян безвозвратно. Марисоль, мне так страшно. Что, если… я не хочу снова потеряться.
Сола отдала бы весь мир, чтобы сказать ему, что не о чем беспокоиться. Но она не станет лгать Эссейлу.
– Я не оставлю тебя. Я буду рядом, сколько бы времени у нас ни было.
Дрожащими пальцами он дотронулся до ее волос, щеки, линии подбородка. А потом, задержавшись на ее губах, скользнул невесомо по нижней.
Она знала, о чем он спрашивал.
– Да, – прошептала Марисоль. – Как только будет можно.
* * *
Смотря на лицо Марисоль, Эссейл отчаянно хотел быть со своей женщиной. Хотел ее обнаженную, чтобы его возбужденная плоть входила в нее, и они бы кончили одновременно.
К несчастью, это казалось далекой страной, в которую можно попасть только после долгой, утомительной дороги. Но он доберется туда. Он сказал, чтобы Избранная Жизель вернулась через восемь часов. Она брала вену Братьев, чтобы поддерживать собственные жизненные силы и обеспечить его необходимым, и, может, после еще одного кормления его оставит паранойя о том, что он регрессирует.
Каждый раз, когда он брал вену Избранной, он прогрессировал семимильными шагами.
Но как он желал, чтобы это была кровь Марисоль в нем.
На мгновение Эссейл насладился этой фантазией, но потом собрался с мыслями. Безумие покинуло его совсем недавно, и он не хотел теряться в воспоминаниях и грёзах. В обоих случаях невероятно живые мысли уводили его от осязания–вкуса–зрения–слуха относительно реальности, и подобная диссоциация пугала его.
Ему хватит этого до конца жизни.
– Давай вернемся в кровать.
– Я хочу быть чистым, – утверждал он. – Я просто хочу чувствовать себя… чистым.
Словно хороший шампунь и мыльные пузыри способны смыть этот кошмар.
– Хорошо, – сказала Марисоль, поднимаясь на ноги. – Сделаем это.
Он презирал себя за то, что ей пришлось помочь ему встать, а с зеркалом над раковиной он уже усвоил урок: когда она помогла ему снять больничную сорочку, он не смотрел на свое тело.
Нет, благодарю. Ему не понравится это зрелище, как не понравилось смотреть на лицо и лысый череп.
И, черт возьми, он хотел стоять под душем на ногах как полноценный мужчина, но когда поднялся жар, он ощутил, как падает его давление. Поэтому вот его стул…
– О… – вздохнул он. – Это божественно.
– Чересчур горячо? Или холодно?
– Идеально.
Отклонившись и прислонив голову к плитке на стене, Эссейл кожей ощутил изумительный водяной каскад, падающий на его плоть.
– Хочешь, чтобы я помыла тебя? – спросила Марисоль.
– О, да, – сказал он. – Прошу. Это было бы так любезно с твоей стороны.
Испытывая стыд за отсутствие самостоятельности, он положился на свои манеры, словно вежливость могла замаскировать его слабость. Но Марисоль, казалось, совсем его не осуждала… и не меняла свое мнение о нем в худшую сторону. На самом деле она улыбнулась, казалось, радуясь возможности помочь. И она была очень нежна, обтирая его гиперчувствительную кожу мочалкой.
Было невероятно приятно ощущать ее руки на своей коже. Он хотел, чтобы это продолжалось бесконечно.
– Все готово.
– Почистишь мне зубы? – пробормотал он вяло.
– Конечно.
Она вернулась с зубной щеткой с заранее выдавленной пастой, и он сам взялся за щетку. Потом воду выключили, и капли шумно падали на пол кабинки.
Марисоль завернула его в плотные полотенца, и вместе они вернулись к койке. Рухнув на подушки, Эссейл осознал, что так много он не двигался с тех пор, как Доктор Манелло приехал за ним в его дом и привез сюда для детоксикации…
Эссейл нервно взял руку своей женщины и уверенно произнес:
– Больше никаких наркотиков.
Она моргнула.
– Хорошо. Я могу сказать докторам, что ты больше не хочешь…
– Нет. Никакого кокаина. Никогда больше. – Он настойчиво покачал головой. – Я никогда больше не свяжусь с этим. Не следовало начинать, а потом зависимость вышла из–под контроля. Она чуть не убила меня. Ужасный наркотик, и я навсегда избавился от него.
Наклонившись, Сола улыбнулась.
– Приятно слышать.
Когда она помрачнела, у него возникло ощущение, что она подумала о торговле наркотиками.
– Я также выхожу из дел, – сказал он. – Мне это больше не подходит.
– Подожди… ты уходишь из теневого бизнеса? Полностью в зону легального?
Эссейл нахмурился, подумав о своих прошлых стремлениях. С тех пор, как он прибыл в Новый Свет, он с головой ушел в бизнес... ведь он всегда только этим и занимался. И он отдавал предпочтение черному рынку, потому что ненавидел платить корпоративные налоги и, что более важно, нарушал человеческое законодательство ради собственного удовольствия. У него было больше денег, чем он способен потратить за многие столетия жизни, только если фондовый рынок не обрушился за то время, что он пребывал в заточении.
На самом деле, им всегда руководила не нужда, а запал.
Навязчивая необходимость побеждать.
Но сейчас, пережив столько всего за последние… прошли недели или месяцы?.. он обнаружил, что больше не желает участвовать в этом. Черт, он уже прикрыл наркоторговлю после грязных разборок со Старшим Лессером. Он планировал заняться импортом оружия и боеприпасов, но ради чего?
– Марисоль, это больше не для меня.
Когда слезы показались в ее глазах, он решил, что они – от счастья. Но не был так уверен.
– Это хорошие новости для тебя? – спросил он. – Разве нет?
– Разумеется. – Казалось, она пытается взять себя в руки. – Я хотела услышать такие новости.
– Приляг с…
Когда мысли внезапно оборвались, образовав вакуум в голове, он запаниковал. Но так часто бывало в последнее время, небольшие заторы в когнитивном процессе образовывались под жужжание метафорических сверчков в голове… а потом рассасывались сами по себе.
Марисоль говорила с ним, и он пытался не паниковать из–за того, что не мог понять ее слова…
– Приляг со мной, – выпалил Эссейл. – Ляжешь? Я в порядке. Клянусь. У меня случаются эти… заминки. Но они всегда сами проходят.
Она осталась на месте, смотрела на него так, словно пыталась поставить ему диагноз как доктор. Но, видимо, что–то удовлетворило ее, потому что Марисоль кивнула и осторожно поднялась с раскладушки. Когда она вытянулась рядом с ним, Эссейл прижал ее к себе. Они синхронно сделали глубокий вдох, и он бы выключил мысленно лампы, будь у него силы.
– Утром мне будет лучше, – пробормотал он. – Мне нужно отдохнуть.
– Обязательно будет… – Она медленно выдохнула. – Утром все будет лучше.
Что–то в её голосе было не так, но сон уже завладел им. Эссейл радовал себя снами о будущем, где они были вместе. Здесь. В Майами. В Старом Свете. Неважно.
Но да, он последует за ней, даже оставит преступную жизнь.
Боги, почему он не принял это решение раньше?
Глава 22
– Можно тебя на пару слов?
Следующим вечером, Витория подняла голову, отрываясь от записей Эдуардо… подумывая о том, чтобы достать пистолет.
– Как ты вошла сюда?
– Дверь была не заперта.
На пороге офиса стояла женщина, обращаясь к ней властным «я–победительница–голосом», с разнообразными углами в ее внешности: темные волосы срезаны до подбородка и вытянуты утяжком как две шторы. Анорексичное тело упаковано в авангардный черный костюм с ассиметричными пропорциями и подплечниками в стиле Алексис Колби[66]66
Алексис Колби (англ. Alexis Colby, при рождении Моррелл, в предыдущих браках Кэррингтон, Декстер и Роуэн) – вымышленный персонаж и главный антагонист американского телесериала «Династия».
[Закрыть]. Пластика носа и изгиб бровей придавали ей флер королевы драмы, коей она не являлась.
Мисс Марго Фортескью. Больше всего противилась переменам, особенно когда Витория собрала весь персонал в девять утра и объявила, что принимает управление на себя. К счастью, остальные были вполне дружелюбны и открыты. С другой стороны, сколько еще элитных художественных галерей можно найти в Колдвелле? Даже снобам нужна работа.
Когда они становятся на место продавцов, а не покупателей. Небо и земля.
Откинувшись на спинку кресла, Витория отметила на будущее, что нужно плотно закрывать двери.
– Чем я могу помочь?
Мисс Фортескью резко захлопнула дверь. С другой стороны, наверняка она каждое свое движение делала с нарочитостью.
– Я бы хотела получить подтверждение твоей личности.
Предполагалось, что ее слова вызовут шок. Испуг. Смятение.
Поэтому, когда Витория не отреагировала никоим образом, левая бровь мисс Фортескью, нарисованная как часть некой архитектурной композиции, дернулась.
– Так что?
– Не всегда в этой жизни мы получаем желаемое. – Витория улыбнулась. – Приходится свыкаться с разочарованием…
– Мы не знаем, кто ты такая. Ты можешь оказаться кем угодно. Эдуардо и Мистер Бенлуи не говорили, что у них есть сестра.
Последнее слово было сказано так, будто оно означало «воровка» или «чужачка», а не родственницу женского пола.
Когда женский взгляд опустился на стол, на ее лице появилось отстраненное выражение… и тогда все стало ясно. Да, Эдуардо развлекался с этим эталоном чопорности и осуждения.
Витория улыбнулась.
– Очевидно, ты не обладала достаточной важностью, чтобы делиться с тобой информацией о нашей семье. Так бывает со случайными связями и в деловых отношениях.
Мисс Фортескью положила ладонь на блоттер и подалась вперед.
– Я знаю, чем здесь еще торговали. В курсе, учет каким товарам вел Эдуардо…
– Ты всегда преступаешь границы дозволенного? Или тебе просто не хватает ума, чтобы увидеть эту грань? Видимо, последнее приводит к первому.
Женщина, казалось, была ошеломлена, но быстро оправилась.
– Я могу раскрыть эту ложь. Эдуардо рассказывал мне многое, а когда они перестали здесь появляться, пошли толки. Я молчала, но это может измениться.
Витория подалась вперед и сложила руки в замок поверх ежедневника брата. Когда затрещал одноразовый телефон, она позволила звонку уйти в голосовую почту.
– Это – художественная галерея. Мои братья продавали предметы искусства… для этого тебя приняли на работу, разве нет?
– Я знаю об этой книжке. – Женщина указала на то, что Витория прикрывала руками. – Я знаю, что там.
– Скажи, мой брат связывался с тобой в последнее время? – Повисло каменное молчание. – Да, так я и думала. Боюсь, ты не так интересна, хотя по первому впечатлению и одежде так не скажешь.
– Говорят, он мертв.
– Кто говорит? – Не получив ответа, Витория покачала головой. – Ты знаешь меньше, чем утверждаешь… и, по моему мнению, печально, когда человек не оправдывает свое пафосное поведение. – Витория демонстративно посмотрела на часы. – Уже шесть? Мы закрываемся.
– Я хочу видеть доказательства твоих прав.
– Да, ты ясно дала это понять. Но на твоем месте я бы заботилась о том, сохраню ли я эту работу на следующее утро.
– Ты угрожаешь мне?
– Вовсе нет. – Поднимаясь на ноги, Витория обошла стол. – Зачем мне увольнять кого–то, кто только что заявил, что мои братья вели незаконную деятельность? Это заслуживает повышения. А сейчас – уходи, иначе я закрою тебя здесь.
* * *
– Думаю, Амалия не появится.
Вишес посмотрел на Джейн. Они провели весь день во внутреннем дворике, выписывая круги по мраморному полу личных покоев его матери или сидя, прижавшись спиной к краю фонтана. Это вполне типично для Святилища – даже камень ощущался как мягкая перина. После стольких часов все равно казалось, что они валялись на буханках свежего хлеба.
– Видимо, нет. – Он потер голову. – Она знает, что мы здесь. Ну, так все устроено в Святилище.
На самом деле он ожидал, что Директрикс магическим образом появится из покоев матери и заявит, что она была избрана и стала наследницей Девы–Летописецы.
Ничего подобного. А что до игнора с ее стороны? Это позволило им с Джейн провести долгие часы в пустой болтовне. Они держались подальше от обсуждения ее работы, его работы, их отчуждения. Вместо этого они обсудили выздоровление Эссейла, прогресс Лукаса, развал Общества Лессенинг, пророчество о Разрушителе… правую/левую палочку «Твикса», прогноз на Суперкубок, теорию Атлантиды.
Последнее стало следствием их соревнования по знанию цитат из «Охотников за привидениями».
– Прости, что так и не спросила у тебя, – сказала Джейн тихо.
Он сосредоточился.
– О чем?
– Об уходе твоей матери.
Повисла пауза, а потом она встретила его взгляд. В повисшем молчании Вишес понимал, что она приглашала его к разговору… давала ему свободу и нужное внимание.
Ви подтянул колени к себе и уперся локтем в одно из них. Разжав пальцы руки в перчатке, он представил ее без барьера в виде черной кожи.
– Знаешь, когда выходишь в ночь и поднимаешь взгляд, ожидая увидеть небо? В такие моменты на тебя что–то находит, потому что небо может быть облачным или ясным, идет ли дождь или снег… и оно всегда безликое? Небеса безразличны… Дева такая же. Она всегда была там и, не знаю, может, она и делала все возможное, чтобы наладить контакт со мной и моей сестрой. Но она ничего не смыслила в отношениях. – Он посмотрел на Джейн. – Этим я пошел в нее. – Потом пожал плечами. – Вот что я чувствую на персональном уровне. Но есть и другой, более важный. Мне кажется, что раса стала уязвимой, и мне это не нравится. В последнее время происходит слишком много странной фигни. Ну, она исчезает, близится конец войны… а потом я сталкиваюсь с этой тенью в переулке? И мне это охренеть как не нравится. Мы на перепутье, и новая дорога не сулит ничего хорошего, а ведет прямо в сортир.
Джейн кивнула.
– Логично.
Когда она сказала это, Ви почувствовал, как расслабляется тело, мускулы, напряжение в которых он не чувствовал.
– Ты не думаешь… – Джейн прокашлялась. – Ты не считаешь, что невозможность наладить отношения с матерью расстраивает тебя? Пока она была жива… ну, существовала… был шанс, что однажды она сможет стать той, в ком ты нуждаешься? Но сейчас она ушла.
– Мне ни хрена от нее не нужно.
– Все нуждаются в чем–то от своих матерей. Такова жизнь.
Когда он улыбнулся, она спросила:
– Что?
– Со мной всегда соглашаются. Все, кроме тебя.
Джейн опустила взгляд на руки, ее брови нахмурились.
– Один из моих недостатков, да?
– На самом деле, я люблю в тебе это качество больше всего.
Когда она удивленно посмотрела на него, Ви подался вперед и быстро поцеловал ее… даже если не стоило. Чтобы прикрыть этот ляпсус, он подскочил на ноги и протянул руку.
– Думаю, нам пора.
Джейн встала без его помощи, предоставляя его руку легкому ветру… это он тоже любил в ней. Она ни в чем не нуждалась – ни от него, ни от любого другого мужчины. Женщины. Кого угодно. Джейн сама заботилась о себе… и благодаря жизненному опыту, она могла позаботиться о ком угодно.
– Вернемся так же, как поднялись сюда? – хрипло спросила она.
– Да, просто сосредоточимся и…
Джейн проворно подошла к нему и, прижавшись всем телом, обхватила руками.
Закрыв глаза, Вишес обнял ее, склонив голову так, чтобы уткнуться носом в теплый изгиб ее шеи.
– Я не стану извиняться.
– За что? – прошептала она.
– За поцелуй.
Прежде чем Джейн успела ответить, он перенес их на Землю.
Но хотел остаться с ней в Святилище.
Навечно.
Глава 23
– Я хочу домой.
Эссейл сидел на своей койке, перед ним стоял поднос, полный еды, его глаза стали прежними, в них вернулась осознанность, белки обрели положенный им белый цвет. И стоя рядом с Доктором Манелло и Эленой, Сола одновременно чувствовала радость и пребывала в ужасе.
Если рак был в терминальной стадии, то ему нужно остаться в клинике. И, если что–то случится, этим займутся грамотные люди.
– Прием? – сказал он. – Кто–нибудь из вас троих ответит?
Сола посмотрела на медперсонал, понимая, что это решение было за пределами ее компетенции. Она – по части поддержки. Принять душ. Почистить зубы.
Но было сложно отрицать желание вытащить его из больничной обстановки, хотя бы ненадолго. Его отцепили от мониторов и капельницы. Катетер давно убрали. И если не учитывать некоторые лекарства неизвестного ей назначения, другое лечение было прекращено. Острый приступ, спровоцированный лечением рака, отступил. На время.
– Так что? – настаивал Эссейл. – За последние шесть часов вы проверили меня вдоль и поперек на бесчисленном множестве медоборудования. Вы сами сказали, что мой мозг функционирует на приемлемом уровне. Так в чем проблема?
Сола улыбнулась. С каждым часом он все больше становился похожим на мужчину, которого она знала и который ее так раздражал. В Эссейле всегда были диктаторские замашки, словно он всю жизнь только и занимался тем, что отдавал приказы, которые беспрекословно выполнялись. Это раздражало и возбуждало… в зависимости от ее согласия или несогласия по тому или иному вопросу.
– Мы все разом забыли английский? – протянул он. – Или у меня случился очередной выпад из реальности?
– Давай поговорим об этих… как ты их называешь? – Доктор Манелло спрятал руки в карманах белого халата. – Выпадах.
– О, да ни за что. – Эссейл погрозил ему пальцем. – Я на это не куплюсь. Ты ищешь повод оставить меня здесь.
А потом все посмотрели на нее.
Прокашлявшись, Сола сказала:
– Если вы расскажете, за чем следить и когда вам звонить, я с радостью присмотрю за ним. И я всегда могу вызвать 911…
– На самом деле, – доктор Манелло перебил ее, – я дам тебе свой номер. Мы приедем к вам за три секунды. Лучше если ты свяжешься с нами напрямую.
– Это «да»? – Эссейл направил на доктора глаза–лазеры. – Вы отпускаете меня?
–При одном условии, – сказал доктор. – Мы будем регулярно приезжать с осмотром, либо я, либо Док Джейн.
– Значит, до встречи на следующей неделе. – Эссейл улыбнулся. – Я выкрою время.
Сола отвела взгляд. Его заявления, например, о выходе из наркобизнеса и планировании встреч, напомнили ей о том, что он не в том положении, чтобы строить долгосрочные планы. Она не знала, было ли это самообман, отрицание или проблемы с мозгом, но рано или поздно реальность нанесет ему сокрушительный удар… и ей было ненавистно, что такой исход ждал Эссейла.
Доктор Манелло махнул рукой.
– Скорее через полдня… или даже часов через восемь.
Прищурившись, Эссейл заговорил голосом из «Театра шедевров»:
– Это обязательно?
– Ага. Но ты всегда можешь остаться здесь и продолжить наслаждаться нашими пятизвездочными палатами.
– Отлично. – Эссейл скрестил руки на груди. – Жду вашего прихода с замиранием дыханием.
– Речь о сердце.
Когда медперсонал ушел, чтобы организовать транспортировку… или, может, вызвать «Рендж Ровер», неважно... Сола тоже вышла.
– Я быстро, – сказала она Эссейлу.
В коридоре она окликнула Доктора Манелло.
– Прости, можно тебя на минутку?
Мужчина повернулся к ней с улыбкой.
– Чем я могу помочь?
– Ты уверен, что все в порядке?
– Да, уверен. Мы быстро доберемся до вас, если что–то случится, а снимки его мозга выглядят неплохо. Ты будешь там с его кузенами, они сдержат Эссейла до нашего приезда.
Спроси у него, подумала Сола. Спроси об ужасных подробностях его диагноза и лечения.
И также она должна задать самый страшный вопрос, который беспокоит ее больше всего: Сколько ему осталось? Конец будет плохим? Вы уверены, что сделали все возможное?
Доктор Манелло положил руку на ее плечо и чуть сжал.
– Все будет хорошо. К тому же, ему полезно сменить обстановку. Сейчас Элена звонит Эрику, и как только он устроит все, вас отвезут.
Сола сосредоточилась, уходя от того, что ее пугало, к вещам, которые она могла контролировать. Будет время, она будет сильнее для сложного разговора.
Возвращайся домой и успокойся, сказала она себе.
– Вы дадите мне лекарства? – Она прокашлялась, чувствуя ком в горле. – Или мне нужно заехать в «CVS»?
– Мы все дадим. Не беспокойся.
Доктор был верен своему слову: спустя полчаса приехал Эрик на «Рендж Ровере» и Соле выдали пузатую сумку с таблетками, подробными инструкциями и перечнем телефонных номеров для связи. А потом Эссейл самостоятельно покинул комплекс, отказавшись от помощи медперсонала, его кузена и даже ее.
Для него, очевидно, это был вопрос гордости, и когда он, высоко вскинув голову и стиснув челюсти от прикладываемых усилий и концентрации, шел вперед, у нее навернулись слезы на глаза. Но Эссейл самостоятельно добрался до парковки и сел во внедорожник, ни разу не споткнувшись, не упав и не попросив помощи.
Большой Блондин снова выступил их сопровождающим, и когда Сола устроилась на заднем сидении рядом с Эссейлом, он улыбнулся ей с переднего сиденья.
– Рад снова видеть тебя. Хорошо, что при иных обстоятельствах.
– Я тоже. – Она посмотрела на Эссейла и попыталась унять беспокойство из–за его бледности и истощенного вида. – Я рада возвращаться домой.
А потом они поехали. В этот раз она не обращала внимания на череду ворот или странный туман. Она была занята, наблюдая за Эссейлом.
Отдохнув после усилий, он, выглянув в окно, обрадовался как ребенок… и она пыталась попасть на волну его эмоций. Печальная правда, заключавшаяся в том, что они везли его домой умирать, была слишком тяжела для ее осознания… настолько, что ей хотелось развернуть автомобиль и вернуться в клинику.
Боже, эти качели так изнуряли, подумала она. В одно мгновенье она с нетерпением ждала возможности вернуться домой, в следующее хотела рвануть назад к медикам… одному Богу известно, какая мысль посетит ее в следующую секунду.
– Посмотри на снег, – воскликнул Эссейл, когда они выехали на главную дорогу. – Столько насыпало.
Лицо Эссейла лучилось ребяческим восторгом, и он подался вперед на сидении, сосредотачиваясь на свете фар и дороге. Когда он протянул руку назад и похлопал по сиденью, она не сразу поняла, что он делает… пока их руки не соприкоснулись, и он не взял ее ладонь.
Закрыв глаза, Сола откинула голову назад, ощущая затылком небольшие ямы на дороге, поток воздуха в ее лодыжки из обогревателя и тепло его руки.
Не знаю, как это сделать, подумала Марисоль. Я не знаю, как…
– Мы на месте!
Сола встряхнулась и оглянулась по сторонам. Они заехали на подъездную дорожку к дому Эссейла, его стеклянный особняк светился впереди… словно он знал, что хозяин, наконец, вернулся домой.
Когда они объехали дом к гаражам, средняя дверь с треском поднялась, и Эрик заехал внутрь. Никто не сдвинулся, пока панели не опустились на место… и когда тяжелые секции коснулись пола, они синхронно вышли из машины.
Эвэйл открыл дверь в особняк, его лицо было обнадеженным и напряженным.
Эссейл отказался от помощи и, не переставая улыбаться, подошел к кузену.
– Скучал по мне?
Эвэйл спустился по невысоким ступеням и подошел к нему, широко раскинув руки, чтобы обнять родственника. Они тихо обменялись словами, и Сола отвела взгляд, уважая их право на личное пространство.
– О, Боже, кто это там готовит? – воскликнул Рейдж.
Сола сделала глубокий вдох, и да, уловила запах волшебной стряпни ее бабушки.
– Моя вовэ, – ответила она. – Она у плиты.
– У нее талант от бога.
– Не могу не согласиться, – ответила Сола, когда Эссейл жестом попросил ее подойти.
Они рука об руку миновали чулан и вышли в кухню. Ее бабушка не оторвалась от кастрюли с длинной ручкой.
– Помойте руки, – приказала она хриплым голосом. – Пора за стол.
В этом ее вовэ… она выражала любовь поступками, а не словами. И Сола улыбнулась… особенно когда увидела стол, накрытый на пятерых, а тощий паренек, которого она запугивала пистолетом, наливал воду в стаканы. Он выпрямился, посмотрев на Эссейла, а потом побледнел так, словно собирался упасть в обморок.
– Маркус, – пожурил его Эссейл. – Давай сдержим эмоции. Я дома и со мной все будет в порядке.
Сола закрыла глаза, напоминая себе, что для него, наверное, это лучшая модель поведения. Позитивный настрой – это хорошо.
Эссейл подошел к молодому мужчине и обнял его, а потом Рейдж показался у входной двери.
– Как бы я не хотел остаться, но мне пора, встретимся позднее. Берегите себя и звоните, если понадобится наша помощь.
– Обязательно, – пообещал Эссейл, подойдя к раковине, начиная мыть руки. – Как всегда, спасибо за вашу помощь.
– Заметано.
Мужчина махнул им на прощание и скрылся в ночи. Похоже, за ним кто–то приехал, подумала Сола.
– Ты уверен, что ему не стоит подождать здесь? – спросила она. – На улице очень холодно.
Эссейл покачал головой.
– С ним ничего не случится.
Блюда с едой достали из духовки, где они грелись, и сильные руки вовэ поставили формы на стол. А потом Эрик и Эвэйл помыли руки возле раковины в другом конце кухни и уселись за стол как два прилежных школьника в ожидании ланча. Маркус присоединился к ним, и Эссейл подвел Солу к свободному месту, отодвинув для нее стул.
Примерно в это время бабушка перестала двигаться и остановилась, просто смотря на Эссейла. Выражение ее лица было застывшим, но глаза – нет. Они скользили по Эссейлу, отмечая… ничего не пропуская.
Подставив стул Солы, он замешкал.
– Садись, – сказала ее вовэ, указывая во главу стола. – Сейчас тебе нужно хорошо питаться.
Эссейл покраснел, но выполнил приказ, опустившись на стул. А потом бабушка Солы подошла к нему с серьезным видом. Запустив руки к затылку, она сняла тонкую золотую цепочку с небольшим медальоном.
– Это – Святой Рафаэль. Он защитит и исцелит тебя. Носи и не снимай.
Она повесила украшение на шею Эссейла и перешла на испанский, произнеся молитву за здравие Эссейла и накрыв его лицо своими старыми, красивыми руками.
Сола потерла глаза, к которым подступили слезы.
– А сейчас кушайте, – приказала ее вовэ. – Все вы. Кожа да кости!
На обратном пути к плите, ее бабушка одарила Солу быстрым, крепким объятием. А потом кузены Эссейла начали передавать по кругу блюда. А сам мужчина просто смотрел на медальон.
Сола прокашлялась.
– Не беспокойся, я не позволю ей насильно склонить тебя в нашу веру.
